CC BY
120
ГЕРМЕНЕВТИЧЕСКИЙ ИСТОРИЗМ: ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ОБРАЗ ЧИНГИСХАНА В СОВРЕМЕННОЙ БУРЯТСКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ КАК ФАКТОР РАЗВИТИЯ НАЦИОНАЛЬНОГО САМОСОЗНАНИЯ
Образ Чингисхана является объектом художественной интерпретации в бурятской исторической прозе. В статье рассматривается значение художественного образа исторической личности для развития национального самосознания и укрепления этнической идентификации. Методологической основой анализа служит герменевтический историзм.
Ключевые слова: герменевтический историзм, художественный историзм, национальное самосознание, историческая художественная проза, культурная традиция.
I.S. Boldonova, T.E. Sanzhieva
HERMENEUTIC HISTORICISM: LITERARY IMAGE OF GENGIS KHAN IN CONTEMPORARY BURYAT LITERATURE AS A FACTOR OF NATIONAL SELF-CONSCIOUSNESS DEVELOPMENT
The image of Gengis Khan is the object of artistic interpretation in the Buryat historic prose. The author analyses the significance of this historic personality and his literary image for the development of national self-consciousness and ethnic identification. The applied methodology of the inquiry is hermeneutic historicism.
Key words: hermeneutic historicism, imaginative historicism, national self-consciousness, historic imaginative writing, cultural tradition.
Процессы глобализации в современном мире заставляют снова и снова переосмысливать многие смысложизненные проблемы, затрагивающие самые основы бытия. Необходимость в глубокой рефлексии проистекает из специфических характеристик современной эпохи: эпохи унификации, нивелирования национальной самосознания, стирания границ между государствами. Процесс глобализации охватил все аспекты человеческой деятельности: от повседневности до научных исследований, от локальных проблем до проблем мирового масштаба. Не секрет, что глобализация помимо некоторых положительных сторон таит в себе потенциальную опасность политических недоразумений, социальной нетерпимости, экономического порабощения стран так называемого третьего мира развитыми государствами. Ввиду этих процессов и возникающих новых противоречий возникает потребность в новых формах осмысления духовных традиций. Феномену космополитизма противостоит парадигма национального, патриотического возрождения исторических традиций.
Возрождение на новом витке общественного развития национального самосознания содействует процессу осмысления исторической традиции бурят, как части общемонгольского и мирового культурного пространства. Об этих проблемах отчетливо говорится на научных конференциях, симпозиумах, съездах ВАРКа, заседаниях комиссий, советов по делам национальностей. Делом консолидации, духовного возрождения нации, бурятской культуры, языка и тра-
диций озадачена национальная интеллигенция, желающая видеть бурятский этнос в составе мировой культуры в качестве не только самобытного, но и равноправного народа.
Прошлое национальной культуры, ее исторический фундамент дает возможность интерпретировать архетипы и коды культуры с долей большей уверенности приблизиться в процессе понимания, движения мысли, диалоге с преданием, к некоторому состоянию равновесия и баланса, когда историческое прошлое говорит на своем языке и современность открывает для себя и новые возможности, и новые грани.
Один из родоначальников современной философской герменевтики М.Хайдеггер ищет решения этой проблемы через понятие «историчности» (Geschichtlichkeit). Историю, заключенную в этом понятии, Хайдеггер предлагает мыслить не как (завершенное) прошлое, а как (незавершенное) движение, в котором мы сами находимся. Продумывание историчности в качестве сущностной черты человеческого существования и должно способствовать преодолению «историзма». Человек существует исторически в той мере, в какой он не просто «предоставлен» своим историческим условиям, а в той, в какой он определенным образом относится к этим условиям. Соответственно он относится и к своим собственным возможностям. Это отношение к исторически определенному миру как пространству возможностей развертывается в понимании. Понимание как отношение к возможностям, в свою очередь, исторично, ибо всегда свя-
зано с ситуацией, в которой человек себя застает
[4].
Рефлексия по поводу исторических судеб великих и малых народов, их предназначении и месте в истории развития человечества, приводит к размышлениям о логике исторического движения по пути прогресса. Буряты, точнее бурят-монголы - это северная составная часть монгольского народа. На протяжении многих столетий они жили во всех государствах, появлявшихся в Центральной Азии (например, в Великой империи хунну). Но всегда они жили вокруг озера Байкал, хотя территория бурятского расселения распространялась на запад за сегодняшний Красноярский край, а на восток - до реки Амур.
Понять феномен нации можно только обратившись к глубокому историческому прошлому, что позволяет понять способ отражения архетипов и кодов цивилизации в современных условиях. Как пишет И.С. Урбанаева: «Татары, «татаро-монголы», «монголы» выдвинулись в
центр сначала центрально-азиатских, а затем мировых событий как продолжатели древней культурно-политической традиции, богатого опыта кочевой государственности, носители самобытной системы ценностей, духовной культуры, этики и права, регулировавших международное общение в Центральной и Восточной Азии» [3, с. 195-196]. Богатые культурные, духовные ценности татаро-монголов были распространены на завоеванные территории. Исторический опыт, грандиозные события стали предметом изучения социально-гуманитарных наук с целью выявления общих закономерностей развития степной цивилизации и прогнозных выводов относительно будущего.
Особенности центрально-азиатской цивилизации заключались в принципе соприродного существования человека, а внешне выражались в стремлении сочетать оседлость и кочевой образ жизни, скотоводство - с земледелием и развитыми ремеслами, производством. Характерно, что со времени хуннов (1 век до н.э.) до эпохи монголов (XIII в.) в Центральной Азии было апробировано несколько систем письма, заложена традиция ксилографического книгопечатания, созданы системы образования, школы переводчиков и т.д. В области свободы совести кочевники намного опередили все современные общества еще до Х111 века. Здесь самостоятельно была выработана и высокая культура духовного самосовершенствования человека и техника взаимодействия с разными уровнями реальности.
Монгольские народы, включая бурят, входят в орбиту центрально-азиатских культурных традиций. Эти традиции сыграли решающую роль в формировании и развитии бурят-монгольской культуры, в частности религии. Шаманизм, длительное время господствовавший у бурят, имел много общего с шаманизмом других народов Центральной Азии. То же самое можно сказать и о буддизме. Распространяясь за пределами Индии - своей первоначальной родины - буддизм, выполняя свое предназначение мировой религии, явился открытой системой, адаптирующей автохтонные мировоззренческие представления и культы. Знакомство монголов с буддизмом началось в XIII веке: во время завоевательных походов Чингисхана и его преемников (при покорении киданий, уйгуров, китайцев и тангутов). Однако в XIII в. буддизм среди монгольских племен не укрепился и не закрепился. В конце XIV веке он стал быстро распространяться среди всех монгольских племен.
Интерпретация историко-политических фактов и событий - это воссоздание, реконструкция и интерпретация каждого минувшего события с целью построения целостной картины. Историческую картину развития народа имеет смысл восстанавливать для того, чтобы понять не столько сами факты и процессы, сколько для того, чтобы постичь то, что за ними стоит: мотивы, причины, закономерности. На помощь приходит метод герменевтической интерпретации, потому что мир духовной культуры в диахроническом срезе исторического развития, включая письменные документы, устные предания, фольклор, художественную литературу, языковые явления и многое другое, нуждается в понимающем истолковании.
Практика функционирования национальной литературы как формы общественного сознания и вида искусства, ее возросшая эстетическая, идейно-нравственная, историческая роль убеждают в том, что сутью литературного процесса является мировоззренческий поиск, который на каждом этапе наполняется новым содержанием и определяется релевантными данному историческому этапу целями и задачами. В результате напряженных идейно-художественных исканий достигается новое качество историзма, углубляется концепция национального характера, переосмысливаются фольклорные традиции, обогащаются художественные средства.
Принцип историзма находит различное жанровое решение в романе, повести или рассказе. И суть не только в объеме охватываемого материала, но и в том, как организуется композиция,
2012/6
сюжет, как описывается главный герой, формируется его характер, отношения со средой, с другими характерами, как организуется хронотоп произведения. Обычно в литературе история играет роль некой опосредующей величины между художественной и первичной реальностями. Можно говорить об историчности в смысле обращения к реальным фактам и событиям, и поэтому, прежде всего и наиболее явно, она проявляется в произведениях эпического рода, то есть романах.
Художественный историзм как принцип освоения действительности, понимания человека и мира становится одним из ведущих в бурятской литературе. История всегда привлекала своей загадочностью и неизведанностью. Историческая тема в бурятской литературе занимала особое место и была ведущей в творчестве многих писателей.
Одной из ведущих романных разновидностей в бурятской литературе является исторический роман, который отличается масштабом описываемых событий, охватом разных этапов жизни народа, судеб множества персонажей, в которых персонифицируется течение истории. В числе исторических романов - следующие произведения Литературы Бурятии: «Доржи сын Банзара» Ч.Цыдендамбаева, «Поющие стрелы»
A.Бальбурова, «Щедрое сердце» Б.Мунгонова, дилогия П.Малакшинова и др.
Бурятской литературе рубежа веков присуще сложное взаимодействие разных уровней историзма, переосмыслении его признаков, постижение философии истории в художественных произведениях. Социально-историческая ситуация последних сорока-тридцати лет определила особую идейно-эстетическую значимость принципов художественного историзма, соединяющие в себе содержательные и формальные стороны реалистической литературы.
Так, в произведениях «Жестокий век» И.К. Калашникова, «Долина бессмертников»
B.Митыпова, «Десятый рабджун» В.Гармаева,
«Первый нукер Чингис-хана», «Тэмуджин»
А. Гатапова историчность приближает прошлое, помогает лучше понять современность, тем самым привлекает читательский интерес. Авторы этих исторических произведений рассматривают образы вождей как воплощение власти и могущества.
Среди авторов исторических произведений первое место по праву принадлежит И.К. Калашникову. В историю бурятской и русской литературы И.К. Калашников вошел, прежде всего, как создатель исторического романа «Жесто-
кий век», который признан исследователями новым словом в отечественной литературе.
«Жестокий век» привлек внимание новизной, оригинальностью и вместе с тем чрезвычайной простотой подхода автора к известному материалу, преодолением стереотипа в представлении об определенном историческом лице. Роман «Жестокий век» показал особую восприимчивость и чуткость художника к чужому сознанию, способность открыть для себя другой мир. Важнейшей задачей авторов исторических романов всегда было не только воссоздание духа эпохи, ее атмосферы, но и подчеркивание концептуально своеобразной историософской мысли. В результате осмысления исторического прошлого эпохи Чингисхана И. Калашников приходит к формированию авторского понимания философии истории со своих художественных позиций. Главный герой показан в непре-кращающемся процессе оценки и переоценки смысл и значения своих действий. Отсюда и психологический, философский, этический анализ изображаемого характера.
«Жестокий век» - произведение, которое остается в центре внимания исследователей не только потому, что в нем предстает художественное осмысление определенной исторической эпохи, но и потому, что непреходящий и стойкий интерес вызывает главный герой романа -Чингисхан.
И.Калашников представил Чингисхана как личность, наделенную всеми свойствами человеческой природы. Писатель скрупулезно изучал исторические и литературные работы о личности Чингисхана, чтобы в художественной форме дать собственное представление об этом человеке.
Перед писателем стояла сложная задача: не только проследить процесс превращения ребенка в великого вождя, под знаменем которого пойдут многие народы, но и показать все ступени на пути к власти.
Л.Гумилев обозначил данный процесс термином «пассионарность»: «пассионарность»
Тэмуджина была созвучна настрою многих его сверстников [2]. Благодаря стечению обстоятельств: сочетанию происхождения и таланта, мужества и ума - Тэмуджин стал нравиться людям нового склада». В связи с изображением процессов становления и развития личности Тэ-муджина не случайна структура романа, состоящего из двух частей: «Гонимые», «Гонители».
В своем осмыслении исторических событий эпохи Чингисхана И. Калашников соотносит нравственные искания исторической личности с
влиянием империи монголов на судьбы многих народов, что позволяет поставить идейное содержание произведения в контекст вечных общечеловеческих ценностей. Философия истории в романе позволяет увидеть непрерывную связь истории и личности. Конкретные композиционные и сюжетные функции художественного образа Чингисхана на обширном историческом материале реализуют принципы художественного историзма, и это позволяет соединить частное и общее, индивидуальное и общенародное, биографическое и историческое, обеспечивая единство историзма и психологизма исторического романа.
Выход за пределы собственной ситуации, как говорят философы-герменевты, ее «трансценди-рование» делает возможным для нашего современника герменевтическое понимание исторической ситуации эпохи Чингисхана. В ходе установления отношения к другой ситуации обретается понимание собственной, т.е. самопонимание, отсюда возможно и духовное возрождение нации, национального самосознания.
Роман И.Калашникова «Жестокий век» относится к классическому историческому произведению и сознательное, герменевтическое обращение к классике, периодическое ее переосмысление и создает ту культурную среду, тот опыт, что обеспечивает наше существование и понимание современной жизни. Реальность рубежа веков такова, что сегодня актуально обратиться к этническим проблемам и перспективе бытия личности в условиях этнического возрождения.
В конце ХХ века ученые, заинтересованные в науках, изучающих человека в современном мире, открыли новый феномен - этническое возрождение или этнический парадокс современности. Этот феномен состоит в значительном повышении роли этничности в общественных процессах, новой волны повышенного интереса к этнической идентичности, языку, культуре, традициям и образу жизни. А понимание своей эт-ничности основано на свершении предания, возрождении традиции. В исторических романах мы видим, что прошлому есть, что нам сказать, а нам есть смысл к нему повернуться.
Достижений у наших предков было достаточно много, что предстоит еще до конца изучить. И.С. Урбанаева приходит к выводу о том, что «... и этико-правовая традиция монголов, как и их самобытная философская культура и вся центрально-азиатская традиция, которую представляли в XIII в. монголы Чингис-хана, свидетельствуют о том, что монголам было что нести миру - не только крепкую государственную ор-
ганизацию, но и подлинно гуманистические ценности - свободы, веротерпимости, уважения к человеку, чистоты, гармонии с природой, священности брака, дружбы, универсальной этики и многое другое» [3, с. 239]. Принадлежность к монгольским народам может выражаться через сознательное приобщение к этим культурным ценностям, традициям, результатам героических деяний Чингис-хана, что является частью общей исторической памяти, и историческая художественная проза несет нам эти знания.
Также в качестве примера можно привести роман А.Гатапова «Тэмуджин», в котором оригинальность авторской манеры сочетается с традициями, заложенными создателями исторического романа Бурятии.
В произведениях А.Гатапова также изображается детство, юность, отрочество Тэмуджина, что дает читателю глубокий психологический портрет уже сложившегося характера Чингисхана. Автор пишет о юности Тэмуджина в одноименном романе, о том, как он прошел путь от простого нукера к власти, став великим вождем.
А.Гатапов, вслед за И.Калашниковым, тоже рассматривает эпизоды из юности Чингисхана с целью найти ответ на вопрос об истоках характера будущего правителя народов.
Прежде чем перейти к своему герою, Тэмуд-жину, А. Гатапов уделяет внимание происхождению героя, его родословной, подробно описывает предисторию женитьбы отца, характеризует родственников будущего хана.
Особое место уделяется истории необычного рождения Тэмуджина. Чуть повзрослев, юный герой осознает свою исключительность, непохожесть на всех, кто его окружает. Тэмуджин в романе А.Гатапова наделен сверхъестественными способностями.
В «Жестоком веке» полная страданий молодость определила характер будущего хана, он научился выжидать, терпеть поражения и наблюдать. В романе А.Гатапова предсказание шаманов и обещание их поддержки определило стоическое поведение Тэмуджина во всех жизненных испытаниях, выпавших на его молодость. В отличие от Тэмуджина в романе И.Калашникова, герой А.Гатапова знал, какое будущее ему уготовано после всех унижений и страданий.
И в произведении А.Гатапова «Первый нукер Чингисхана» мы тоже видим юного Тэмуджина. Сюжетную канву образует история встречи будущих соратников - разыскивающего угнанных коней Тэмуджина с Боорчи, поверившим в него и ставшим его первым нукером.
2012/6
Только, в отличие от образа, созданного И.Калашниковым, здесь Тэмуджин у А.Гатапова показан в несколько ином ракурсе. Главное отличие заключается в изображении юного героя уже с природными задатками вождя. Так, в эпизоде, когда Тэмуджин начинает рассуждать о переменах в степи, перед читателем уже предстает будущий великий Чингисхан.
У будущего хана есть дар убеждения: своими рассуждениями, размышлениями вслух Тэмуд-жин внушает Боорчи уверенность в правильно -сти и обязательной реализации своих идей. И Боорчи решается уйти с незнакомым еще человеком. Внутреннее спокойствие Тэмуджина внушало будущему нукеру уверенность в том, что их ожидают большие жизненные перемены, успех и слава.
Таким образом, исследование образа вождя в исторической прозе Бурятии у писателей представляет собой актуальную проблему. Традиции И.Калашникова и В.Митыпова получают новое развитие у современных писателей, наряду с традициями, в исторической прозе появляется глубокое понимание проблемы национальной специфики истории, обогащается и формируется современная трактовка изучения исторического далекого прошлого.
С этой позиции «временное отстояние» в восприятии современного поколения, о котором говорит немецкий философ Г.-Г.Гадамер, приобретает продуктивный характер [1]. Очевидно, что на первый взгляд история как сфера прошедшего кажется чем-то чуждым современному миру. Поэтому обычно понятность истории связывают с ее влиянием на современность, подразумевая под таким влиянием закономерную зависимость настоящего от прошлого. Прошлое действительно можно считать чуждым на уровне следов, свидетельств, документов как голосов иного мира. Однако оно утрачивает эту отчужденность, становясь продуктом работы воображения автора, выполняющего функцию связи унаследованных остатков в целостное повествование. В результате этой операции прошлое делается присвоенным читателями.
Сегодня на этническое самосознание влияют национальные культуры, в том числе художественная литература как форма духовного освоения действительности. Гадамер не случайно подчеркивает близость исторического мира нам. Состоит такая близость не просто в понятности того, что происходило в прошлом, а в способности прошлого быть значимым для настоящего. Именно историческая художественная проза предоставляет возможность слияния горизонтов прошлого и настоящего.
Современная социально-историческая ситуация определила особую идейно-эстетическую значимость принципа художественного историзма на современном этапе. В свою очередь принцип художественного историзма обусловливает возрастание философской концептуальности исторической прозы, ее насыщенную художественную организацию.
Углубление бурятскими писателями художественного историзма отразилось в более гуманной и объемной концепции личности Чингисхана, считавшего себя «законным наследником великого прошлого Степи». Увиденный в глубинных связях с историческим движением, его характер предстал носителем исторического и нравственного опыта монгольских народов.
Образ Чингисхана в исторических романах помогает формировать позитивное отношение к монгольской этнической идентичности, что вызывает вполне понятную эмоциональную гордость за историческое прошлое. Произведения, основанные на художественном историзме и выявляющие генетическую взаимосвязь с героическими событиями объединения монгольских племен, является одним из важных этнооп-ределителей национального самосознания. Художественный образ Чингисхана, основанный на исторической правде, играет определенную символическую роль наряду с такими символами как образ Гэсэра, образ седого Байкала и красавицы Ангары, шаманистскими и буддистскими обрядами и т.д.
Герменевтический историзм находит форму реализации в так называемом применении полученного опыта. Например, это становится актуальным в эпоху глобализации и обостренного осмысления этнической идентичности. Применение состоит в получении ответов на жизненно важные вопросы - проблемы личности современного человека в условиях так называемого этнического возрождения, переустройства миропорядка и столкновения цивилизаций. Сегодня на этническое самосознание влияют национальные культуры, в том числе художественная литература как форма духовного освоения действительности. Помимо исторически обусловленной детерминированности проблем человека как личности, путей развития народов, возникают проблемы перспектив развития в эпоху глобализации. Художественная историческая литература дает ответы на многие волнующие современников вопросы.
Литература
1. Гадамер Г.-Г. Истина и метод: Основы философской герменевтики. - М.: Прогресс, 1988. - 699 с.
2. Гумилев Л.Н. Этногенез и биосфера Земли. - Л., 1989. - 496 с.
3. Урбанаева И.С. Человек у Байкала и мир Центральной Азии: философия истории. - Улан-Удэ: БНЦ СО РАН. - 288 с.
4. Хайдеггер М. Бытие и время / пер. с нем. В.В. Би-бихина. - 2-е изд., испр. - СПб.: Наука, 2002. - 450 с.
Болдонова Ирина Сергеевна, доктор философских наук, доцент кафедры зарубежной литературы филологического факультета Бурятского государственного университета, г. Улан-Удэ, e-mail:
irina_duncan@mail.ru.
Санжиева Татьяна Ефремовна, доктор исторических наук, профессор кафедры истории Бурятии Бурятского государственного университета, г. Улан-Удэ, e-mail: sanzh_te@mail.ru.
Boldonova Irina Sergeevna, doctor of philosophical science, associate professor, department of foreign literature, philological faculty, Buryat State University, Ulan-Ude, e-mail: irina_duncan@mail.ru.
Sanzhieva Tatiana Efremovna, doctor of historical science, professor, department of history of Buryatia, Buryat state university, Ulan-Ude, e-mail: sanzh_te@mail.ru.
УДК 882(092)+882.09-3 © О.С. Чебоненко
ОБРАЗ ВОДЫ В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ И.А. БУНИНА В КОНТЕКСТЕ ВОСТОЧНЫХ ФИЛОСОФСКО-РЕЛИГИОЗНЫХ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ
Рассматривается темы воды в творчестве И.А. Бунина как отражение интереса писателя к культуре буддийского и индуистского Востока. Анализ произведений художественной литературы XIX-XX вв. дается в контексте восточных философско-религиозных представлений.
Ключевые слова: образ воды, рассказ, роман, буддизм, индуизм, дхарма, философско-религиозные представления, брама, атман, И.А. Бунин, Генри Д. Торо, Л.Н. Толстой, Г.Гессе, «Сиддхартха», В.О. Пелевин, «Ча-
паев и Пустота».
O.S. Chebonenko
THE IMAGE OF WATER IN THE WORKS OF I.A. BUNIN IN THE CONTEXT OF THE EASTERN
PHILOSOPHICAL-RELIGIOUS IDEAS
The article reviews the subject of water in I.A. Bunin books as a reflection of the writer's interest to oriental culture, Buddhism and Hinduism. Fiction works are analysed in the context of the belletristic literature in XIX-XX centuries and in the Eastern philosophical and religious conceptions.
Key words: image of Water, short story, novel, Buddhism, Hinduism, dharma, philosophical-religious ideas, Brahma, Atma(n), I.A. Bunin, Henry D. Thoreau, L.N. Tolstoy, G.Hesse «Siddhartha», V.O. Pelevin, «Chapaev and Void».
Вода - первоисточник всего сущего. Начало всех начал, с которым связано зарождение жизни на Земле. Эта мысль впервые появляется в глубокой древности, и не только у философов античности. Вода несёт великую животворную силу. У воды люди строят свои дома, работают с ней, пьют её, созерцают... Вода проникает во все сферы нашей жизни. Без воды человек не проживёт и трёх дней. Жизнь, вода (река, озеро, море, океан) и человек связывались воедино с древнейших времён. Многие мудрецы пытались постичь величайшую тайну бытия. Что есть мир? Что такое человек, пребывающий в нём? Эти вопросы волновали величайшие умы прошлого тысячелетия назад, продолжают волновать и теперь.
Согласно Фалесу Милетскому (625-547 гг. до н.э.), «не только всё сущее возникло из воды и
продолжает постоянно из неё возникать, но всё превращается в воду, в конечном счёте, всё вообще есть вода» [1, с. 32]. Позднее Гераклит из Эфеса (535-475 гг. до н.э.) замечал, что «всё едино» и «на входящих в ту же самую реку набегают всё новые и новые волны» [2, с. 19]. Столетия спустя римлянин Луций Анней Сенека (ок. 4 г. до н.э. - 65 г. н.э.) сравнивал подчинение жизни людей судьбе с водой быстрых потоков, которая «не бежит вспять и не медлит, ибо следующие воды стремят более ранние, так повинуется цепь событий вечному вращению судьбы.» [3, с. 199]. Образ небесной реки присутствует и в Библии, и в Коране: «И показал мне чистую реку воды жизни, светлую, как кристалл, исходящую от престола Бога и Агнца» (Откровение Иоанна Богослова: 22.1). В исламе Ковсерь («обильный») - название райского ис-
