CC BY
63
■ политология
УДК 327
С.С. НИКИТИНА, Т.В. РАСТИМЕШИНА
ГЕОПОЛИТИЧЕСКИЕ КОНЦЕПЦИИ: «УХОДЯЩАЯ НАТУРА» ИЛИ НОВОЕ ВДОХНОВЕНИЕ ДЛЯ ПОЛИТИЧЕСКОГО РОМАНТИКА?
Констатируется, что в начале XXI в. в современной науке и реальной политике возродился погасший во второй половине XX в. интерес к геополитической методологии и терминологии. Анализируются основные обстоятельства, актуализирующие геополитические подходы к рассмотрению современных политических процессов. Отмечается, что значимость географического фактора в политике исключительно устойчива. Проводится сравнительный анализ геополитики и политической географии. Ключевые слова: политические процессы, цивилизация, политика, геополитика, политическая география, политический конфликт.
The authors of the article state that the interest in geopolitical methodology and terminology fading away in the second half of XX century started to rise in the early XXI. Moreover, the scientists analyze the main circumstances and events that actualize geopolitical approaches to consider modern political processes. It is concluded that importance of geographical factor in politics is firmly stable. The researchers conduct a comparative analysis of geopolitics and political geography andfinally distinguish them.
Key words: political processes, civilization, politics, geopolitics, political geography, political conflict.
Говорить I о геополитике во всем ее объеме - занятие безнадежное: тема слишком широка. Поэтому ограничимся только проблемами актуальности геополитики как отрасли современной науки. Заметим при этом, что вплоть до последнего времени рассуждения о геополитике могут рассматриваться как признак дурного тона, и был период в отечественной политологии, когда упоминания о геополитических концепциях если и встречались, то, как правило, в негативно-критическом изложении.
Сегодня в России отношение к геополитике снова пересматривается,
© Никитина С.С., Растимешина Т.В., 2019
актуализируется, и современные романтики от политики и политологии черпают в трудах классиков новые идеи для интерпретации, моделирования и прогнозирования современной нам политической реальности. Термин «геополитика» снова вернулся в политический и публицистический обиход. Видные политические деятели считают необходимым не только удовлетворить быстро растущий интерес населения к географическим аспектам функционирования российского государства в выступлениях, но и закрепляют свои позиции в публикациях. Разумеется, в условиях внутреннего раскола общества эти позиции существенно разнятся, но сама попытка сформулировать
и аргументировать их говорит о том, что геополитические методы и подходы снова актуальны. Геополитическая проблематика заняла подобающее ей место в учебных пособиях по политологии, заметно активизируются также и научные исследования в этой области. Только за последнее десятилетие появился целый ряд работ, заслуживающих самого серьезного отношения, а высказанные в них идеи претендуют на безотлагательное практическое применение. В этом же контексте следует упомянуть и переиздания произведений Н.Я. Данилевского, П.Н. Савицкого, князя Н.С. Трубецкого и других русских ученых, писателей и мыслителей прошлого, наполненные геополитическим содержанием.
Подобный «геополитический бум» не случаен. Несомненно, что в самом общем плане он обусловлен теми драматическими переменами, которые опрокинули, казалось бы, устоявшееся мнение об устойчивости современного мирового политического бытия. Ни в коем случае не подвергая эту истину сомнению, обратим внимание на более конкретные обстоятельства, актуализирующие (отнюдь не делающие необходимым, впрочем) рассмотрение современных нам политических проблем, отношений, процессов с применением методологии и в терминах геополитики.
Обстоятельство первое. В настоя -щее время уже никто не может пройти мимо того факта, что мы являемся свидетелями качественного изменения геополитической конфигурации современного мира. За последние десятилетия произошли важнейшие смещения геополитических центров, которые были вызваны объединением Германии, распадом СССР, вступлением бывших советских республик в но-
вые политические альянсы (НАТО и Евросоюз), усилением напряженности на Ближнем Востоке, выходом Китая на позиции центра геополитического влияния на Дальнем Востоке и не только. «Полная ломка прежней системы международных отношений и ее структуры, сопровождающаяся кардинальным сдвигом в мировом балансе сил, - вот первый (но далеко не последний) и наиболее очевидный результат происходящих геополитических трансформаций» [4, с. 315]. Не подлежит сомнению, что происходящие трансформации будут затягивать в свой водоворот все новые и новые государства и политические пространства и что этот процесс будет продолжаться до тех пор, пока в мире не установится иной порядок вещей, который будет обозначен как стабильная политическая картина мира.
Обстоятельство второе. Для представителей любой политологической школы и направления еще с древних времен известно, что фактор географического расположения страны, региона, макрорегиона обладает весомой устойчивостью с точки зрения влияния на политику государств и содружеств государств, особенно по сравнению с другими, более изменчивыми факторами. «География, - отмечал в свое время американский геополитик Н. Спайкмен, -есть самый фундаментальный фактор во внешней политике государств, потому что он наиболее постоянен. Министры приходят и уходят, умирают даже диктаторы, но цепи гор остаются неколебимыми» [22, р. 41]. До тех пор, пока государство занимает исторически относительно устойчивую территорию, политика государства в регионе и по отношению к соседям будет преемственной и последовательной.
Так, еще в начале XVIII в., начиная с Петра Первого и до настоящего времени, Россия в лице ее политической элиты, императоров, генеральных секретарей и президентов мыслит себя как империя, центр притяжения для «метрополий», в том числе Украины, Белоруссии, республик Северного Кавказа, как Хартленд с прямым выходом к морям и наличием опорных точек в трех океанах. Франция, начиная с XVII в., из века в век, от Ришелье до Ф. Миттерана наследует «напряженную», тревожную и вызывающую неудовлетворенность франков и галлов и тревогу со стороны Франции за границу с Германией. Британия, являясь главной морской державой со времен падения Римской империи, мыслит себя как Римленд, не являющийся органичной частью континентальной Европы, более того, противопоставляет себя ей, и сегодня мы наблюдаем оформление нового облика этого старого геополитического разлома - брек-зит.
Действительно, географический фактор демонстрирует свою стабилизационную роль, особенно на фоне экономических детерминант (за последние 2000 лет согласно формационной теории в Европе сменились четыре экономические формации), религиозных, идеологических, этнических и иных факторов. Географически же Франция, Англия, Турция, Польша, Германия, Россия и другие крупные геополитические игроки на «великой шахматной доске» по-прежнему занимают свое положение в системе географических координат. Косвенным подтверждением значимости географического фактора является и то обстоятельство, что территориальные столкновения между народами и государствами являются наи-
более длительными, кровопролитными (именно такими были две последние мировые войны), и подчас именно они рассматриваются как неразрешимые в ближайшей перспективе конфликты, оставаясь источником геополитической напряженности в регионах. Причем снятию напряженности, заметим, даже в XXI в. никак не способствует религиозная, этническая, историческая и социокультурная близость конфликтующих наций и народов.
Кроме того, географический фактор напрямую влияет на такие важные неполитические параметры, которые в конечном итоге складываются в «геополитический вес государства», как количество и значимость в структуре экономики природных ресурсов, количество пригодных для сельхозобра-ботки плодородных земель, протяженность рек и морских гаваней, плотность населения, климат и т.п. Вот почему объективная оценка мощи государства не может обходиться без учета географического фактора.
Внешняя политика, ее направленность, характер, степень агрессивности - дружелюбия, поиск геополитического партнерства опирается на императив укрепления и по возможности эффективной (с ориентацией на минимизацию рисков и затраченных ресурсов) оптимизации геополитической позиции государства, например расширение доступа к сырьевым ресурсам, рынкам и т.д. Так, внешнеэкономическая стратегия Российской Федерации гласит: «Важнейшими партнерами России в экономической, политической и культурной сферах являются страны СНГ, государства Европейского союза, Китай, США, а также быстроразвивающиеся страны Азии. Именно с этими государствами Россия
сегодня наиболее активно развивает торговое, инвестиционное и технологическое сотрудничество, которое может стать основой для совершенствования структуры российского экспорта и экономики в целом, освоения новых рынков в третьих странах и реализации транзитного транспортного потенциала России. В то же время все большее значение с точки зрения развития внешнеэкономических связей приобретают Индия, 22 страны Латинской Америки, а также богатые природными ресурсами государства Африки» [3].
Конечно, в своих отношениях с внешним миром государство обязано использовать всю совокупность факторов, включая, скажем, и факторы эмоционального порядка, однако к огромному сожалению авторов настоящей статьи идеалистическая концепция «дружбы народов» или «симпатии лидеров» показала свою утопичность, неоднократно дискредитировав себя. Последний исключительно яркий эпизод - эскалация политической напряженности между Украиной и Россией и, что еще хуже, между украинским и российским братскими народами. Как справедливо заметил Спайкмен, «союзы создаются не благодаря чувствам и эмоциям, а вследствие действия географических причин и баланса сил» [22, р. 255; 9]. От себя добавим: к сожалению, американский ученый по сути прав, несмотря на некоторую категоричность суждений в пользу значения географических аспектов.
В конечном счете, все это говорит не только о том, что географический фактор даже в эпоху межпланетных перемещений и тотальной глобализации устойчиво влияет и всегда будет влиять на политические процессы в государствах и во всем мире, но и о
том, что, будучи даже геополитическим скептиком (авторы настоящей статьи относят себя скорее к числу таких скептиков, отрицающих прямой и непосредственный географический детерминизм), при анализе политических процессов ученый должен признавать объективность этого влияния. Другое дело, наука должна исключительно осторожно относиться к анализу механизма и закономерностей взаимовлияния политики и географии, не впадая при этом ни в абсолютизацию и переоценку, ни в полное игнорирование или недооценку географических детерминант.
Обстоятельство третье. В XX в. для некоторых политиков и политологов-романтиков геополитические концепции стали последним ключом к загадке цивилизаций, для кого-то ложным следом, нарисованным очагом, за которым открылась дверь новой методологии [2, 10, 14, 15, 16].
И еще одно обстоятельство - четвертое. В.И. Ленин как-то сказал, что «спорить о словах, конечно, не умно... надо выяснить точно понятие, если хотеть вести дискуссию» [8, с. 93]. Это замечание, кем бы оно не было произнесено, весьма глубоко по своему содержанию. Оно имеет большое методологическое значение и применительно к нашей теме указывает на то, что рассмотрению конкретных геополитических концепций с необходимостью должно предшествовать четкое общее понимание их предметного содержания, т.е. ясное представление о сущности геополитики.
Главная задача, которая встает при изучении этого вопроса, связана с выяснением соотношения географической политики и политической географии.
Решить ее необходимо по трем причинам:
• геополитика вышла из недр именно политической географии, и с этим нельзя не считаться;
• даже в наше время, оперируя термином «геополитика», многие исследователи наполняют его содержанием, соответствующим термину «политическая география», что свидетельствует об их фактическом отождествлении;
• на сегодняшний день политическая география безусловно признается в качестве самостоятельной систематической научной дисциплины, а геополитика - пока нет.
В силу сказанного сравнительное сопоставление предмета политической географии и геополитики, думается, должно помочь обнаружить ту специфику, которая фиксирует их различие, и на этом основании утвердить статус самостоятельности и для геополитики.
Вначале о предмете политической географии. Обратимся с этой целью к суждениям двух известных американских географов - Р. Хартшорна (Hartshane) и Д. Уитлеси (Whittlesey). С точки зрения Хартшорна, предметом политической географии является «изучение различий в политических явлениях в зависимости от места и во взаимосвязи с другими свойствами Земли как места пребывания человека» [19, p. 52]. Уитлеси выражается менее понятно, считая, что «ядром политической географии является политическое пространство...». Правда, он поясняет далее: «Политическая значимость любого пространства имеет четко определенное отношение к климату, форме Земли и природным ресурсам» [23, p. 585].
Большая четкость характеризует толкование предмета политической географии, данное Отто Маулем. По Маулю, политическая география занимается изучением «географической природы и географических форм государства, или, другими словами, изучением государства в его географическом единении и в его зависимости от естественного и культурного ландшафта» [Там же].
Суммируя многочисленные определения, американский геополитик C. Коэн (Cohen) приходит к заключению, что общим во многих из них является то, что «в основе географического мышления лежит пространственная дифференциация. Дифференциация политических явлений в зависимости от места и составляет суть политической географии» [7, 17]. С этим выводом вполне можно согласиться.
Теперь о предмете геополитики. Начнем с определений, прямо или косвенно отождествляющих геополитику с политической географией.
Приходится с сожалением констатировать, что «первопроходцем» в этом отношении является сам автор термина «геополитика» Р. Челлен, считавший, что эта отрасль знаний должна отражать «доктрину, рассматривающую государство как географический организм или пространственный феномен» [18, р. 24].
Подобный подход мы встречаем и в современных энциклопедических изданиях.
Так, в энциклопедии «Britannica», к примеру, мы читаем, что наиболее распространенной в определении геополитики является следующая точка зрения: «Геополитика служит определению национальной политики с учетом факторов воздействия на нее есте-
ственной среды» [11, с. 37]. Вместе с тем в энциклопедическом словаре по политологии геополитика трактуется как «одно из фундаментальных понятий теории международных отношений, характеризующих место и конкретно-исторические формы воздействия территориально-простран -ственных особенностей положения государств или блоков государств на... международные процессы» [13, с. 58]. Примерно так же определяет геополитику, пожалуй, один из самых видных современных российских ее исследователей А. Дугин. «Смысл этой дисциплины, - отмечает он, - сводится к утверждению: многие закономерности в развитии государств, народов, культур, цивилизаций и религий предопределяются в огромной степени географическими, пространственными факторами. Иными словами - «география как судьба» [5].
Начальным этапом сепарирования геополитики и политической географии следует считать фундаментальный труд Ф. Ратцеля «Политическая география» [21], положивший начало развитию не только современной политической географии, но и германской геополитики. Заметим, однако, что ни в этой, ни в других своих работах Ратцель не употреблял самого термина «геополитика», но, поскольку многие положения его учения вносят качественный перелом в развитие идей географического детерминизма, постольку именно он был объявлен «дедушкой» германской геополитики.
Методологическую основу указанной работы составляет положение о том, что определяющими неизменными данностями, вокруг которых вращаются интересы народов, выступают почва и территория. Движение
истории, полагает Ратцель, предопределено «единством народа с известным почвенным пространством». При этом государство, которое, по Ратцелю, «так же старо, как семья и общество», представляет собой, по сути, не что иное, как некий особый биологический организм, «укорененный в почве» и подверженный «тем же влияниям, каким подвержено все живое» [1]. Оно складывается из территориального рельефа и масштаба и из их осмысления народом. Иначе говоря, в государстве, с одной стороны, отражается объективная географическая данность, а, с другой - субъективное общенациональное осознание этой данности, выраженное в политике.
В отличие от предшествующих исследований, замыкавшихся в основном на изучении детерминистической роли географического фактора, географических параметров, учению Ратцеля присущ качественно новый подход к политико-географической теории, характеризуемый смещением акцента с области географии в область политики - в направлении проведения возможной и необходимой пространственно-географической политики государства, обеспечивающей потребности его естественного развития. Этот подход был подхвачен и развит дальше его учениками и последователями как в самой Германии, так и за ее пределами.
Политическую географию и геополитику разделяет уже упомянутый выше Мауль. «Область геополитики, подчеркивает он, - это пространственные нужды и требования государства, тогда как политическую географию интересуют главным образом лишь пространственные условия его бытия» [18, р. 24-25].
И еще одно схожее, но более развернутое суждение, проливающее свет на проблему. Его автор - американский исследователь Л. Кристоф (Кпз1;о£). «Геополитика, - считает он, - есть изучение политических явлений, во-первых, в их пространственном взаимоотношении и, во-вторых, в их отношении, зависимости и влиянии на Землю, а также на все те культурные факторы, которые составляют предмет человеческой географии... в ее широком понимании. Другими словами, геополитика есть то, что этимологически предлагает само это слово, то есть географическая политика; не география, а именно политика, географически интерпретированная и проанализированная в соответствии с ее географическим содержанием» [20]. Этот подход позволяет обнаружить относительно четкую грань между геополитикой и политической географией.
Если политическая география изучает географическую среду (пространство) в качестве фактора, оказывающего влияние и воздействующего на содержание политики в интересах развития государства, то геополитика призвана анализировать содержание политики в качестве фактора, оказывающего влияние и воздействующего на географическую среду (пространство) в интересах развития государства.
Некоторые выводы:
1. Очевидно, что, обладая своим специфическим предметом изучения, геополитика вполне может претендовать на относительную самостоятельность.
Это подтверждается и чисто логически, ибо было бы непоследовательно не признать самостоятельности за геополитикой, признав таковую за политической географией. В противном случае мы просто не смогли бы сколько-
нибудь внятно ответить на вопрос: почему все-таки из диалектики политики и географии право на опредмечение признается лишь за ее географическим началом и не признается за политическим?
Современная практика также свидетельствует, что геополитика вовсе не исчезла со смертью К. Хаусхофера, а существует реально, причем в наиболее развитом варианте именно в той стране, которая объявила Хаусхофера преступником и на ценности которой мы сегодня ориентируемся - в США. Более того, геополитика является предметом, включенным в учебные планы всех университетов с направлениями подготовки «Политика», «Политология», «Политическая аналитика» и т.д.
2. Очевидно и другое. Обладая своим понятийным аппаратом, при условии использования научных методов познания, геополитика вполне может считаться наукой - ни «лженаукой», ни «псевдонаукой», ни некоей «концепцией, оправдывающей различные формы экспансии путем манипулирования ссылками на данные экономической и политической географии» [12, с. 11] и служащей для обоснования агрессивной политики государств и народов, а именно наукой. Поэтому ответ на вопрос о ее научности будет схож с ответом на вопрос о научности любой общественной науки.
3. Какими бы толстыми ни были книги по геополитике, она остается субнаукой. При этом материнской наукой для нее является, безусловно, политология, точно так же как для политической географии - география, ибо, несмотря на все своеобразие своего предмета, геополитика - это, хотя и очень важная, но, тем не менее, частная наука о политике.
4. Романтизм подходов и метафоричность терминов делает геополитику своего рода «поэтизированной макрополитикой».
Продолжая разговор о сущности геополитики, отметим, что для современной науки, как и 50 лет назад, актуально обсуждение ключевых для геополитики дихотомий «римленд»
- «хартленд» и ««талассократия»1
- «теллурократия»,2 «цивилизация купцов (торговцев)» - «цивилизация воинов» [6]. Уже изначально данный географический дуализм предполагает альтернативность бытия и единство и борьбы двух составляющих его феноменов: тверди, земли, сухопутной стихии и воды, моря, стихии, не имеющей формы, текучей и изменчивой.
Теллурократия, воплощенная во многом именно в российской государственности, характеризуется такими качествами, как стабильность, незыблемость, предпочтение порядка свободе, предсказуемость, консерватизм, оседлось, постоянство этики, морали и религии, стремление к иерархичест-кому устройству общества, коллективизм, общинность, авторитаризм. Таллассократия представляет собой противоположный, «текучий» тип цивилизации, характерными чертами которой являются кочевничество (особенно мореплавание), торговля; дина-
1 Талассократия (гр. Ша1а88а море + кга1о8 власть) - власть моря, морское могущество.
2 Теллурократия (лат. 1е11иг1э земля + гр. кга1о8 власть) - власть земли (суши), сухопутное могущество.
мичность, склонность к техническому развитию; размытость и относительность (подвижность) этических и юридических норм; дух индивидуального предпринимательства.
Развитие человеческой цивилизации можно представить как колебания центров равновесия от теллурократии к талассократии, расцвет которой начался эпохой великих географических открытий и увенчался созданием величайшей англосаксонской империи с сотнями колоний и опорных точек по всему миру. В холодной войне 19461991 гг. геополитический дуализм достиг максимальных пропорций. Борьба за овладение стратегическим пространством приобрела наиболее активные и открытые формы. На идеологическим уровне идеология коммунизма - утопического социализма вступила в столкновение с либерал-коммунизмом. Оценка результатов этой борьбы, проигранной теллурократией, не входит в число задач, разрешаемых в рамках настоящей статьи. В заключение лишь отметим, что цель нашей статьи состояла не в апологетике геополитической моды, приобретающей в России после 2014 г. подчас истерические формы, или геополитических антрепренеров и пропагандистов, разжигающих эту истерию, а в попытке обнаружения точек соприкосновения объяснительных возможностей классических геополитических концепций и современных нам политических концепций, причем в рамках как реальной, так и теоретической политики.
ЛИТЕРАТУРА И ЭЛЕКТРОННЫЕ РЕСУРСЫ
1. Алехин Э. В. Геополитика. Пенза: Изд-во ПГУ, 2005. 107 с.
2. Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм ХУ-ХУШ вв. Т. 1. Структуры повседневности: возможное и невозможное. М.: Прогресс, 1986. 623 с.
^ш
3. Внешнеэкономическая стратегия Российской Федерации до 2020 года. Сайт Минэкономразвития РФ. URL: http://economy.gov.ru/minec/activity/sections/foreigneconomicactivity/ vec2020 (дата обращения: 24.11.2018).
4. Внешняя политика и безопасность современной России. 1991-2002: хрестоматия: в 4 т. Т. IV: Документы/ сост. Т.А. Шаклеина;ред. кол.: А.В. Торкунов и др. М.: Моск. гос. ин-т меж-дунар. отношений (ун-т) МИД России, Российская ассоциация международных исследований, ИНО-Центр (Информация. Наука. Образование.), 2002. 538 с.
5. Дугин А. Почему никак не закончится «холодная война»//Красная звезда. 1997.25 апреля.
6. Дугин А.Г. Геополитика как эффективный метод современной российской политической теории и практики // Научная мысль Кавказа. 2008. № 3 (55). С. 5-13.
7. Капков С.С. Полицентризм как основное направление современной американской геополитической мысли // Политическая экспертиза: ПОЛИТЭКС. 2009. Т. 5, № 2. С. 254-268.
8. Ленин В.И. Полн. собр. соч. 5-е изд. Т. 30.
9. Мунтян М.А. Геополитика и геополитическое мышление. История и современность: курс лекций. М.: Финансовый контроль, 2002. 178 с.
10. Несбитт Дж. Мегатенденции: десять новых направлений, преобразующих наши жизни /пер с англ. В.В. Воронина. М.: Эксмо, 2006.350 с.
11. Поздняков Э.А. Геополитика. М.: Прогресс. Культура, 1995.95 с.
12. Политология. Понятия, персоналии, изречения: краткий справочник / сост. Михайлова Е.М. Чебоксары: ЧКИ (филиал) ОУ ВПО «МУПК», 2003. 51 с.
13. Политология: Энциклопедический словарь / общ. ред. и сост. Ю.И. Аверьянов. М.: Изд-во Моск. коммерч. ун-та, 1993. 431 с.
14. Тойнби А.Дж. Цивилизация перед судом истории. Мир и Запад. М.: ACT: Астрель; Владимир: ВКТ, 2011.318 с.
15. Тоффлер Э. Третья волна. М.: АСТ, 1999. 784 с.
16. Шпенглер О. Закат Европы. Очерки морфологии мировой истории/пер. с нем. М.: Мысль, 1993. 620 с.
17. Cohen Saul B. Geography and politics in a divided world. London, 1964. P. 6.
18. Dorpalen Andreas. The world of general Haushofer: Geopolitics in action. New York, 1942.
19. Hartshane Richard. Political geogaphy in the modern world // The Journal of conflict resolution. 1960. March. Vol. IV, № 1.
20. Kristof Ladis K.D. The origins and evolution of geopolitics // The Journal of conflict resolution. 1960. March. Vol. IV, № 1. P. 36-37.
21. RatzelFriedrich. Politische Geographie. Mnch.; Lpz., 1897.
22. Spykman Nicholas J. America's strategy in world politics: The United States and the balance of power. New York Brace and Company, 1942. 524 p.
23. Whittlesey Derwent. The earth and the State. New York, 1944.
