CC BY
136
СОВРЕМЕННАЯ НАУКА. 2017. Т. 8. № 1 -3
92 - OPEN ACCESS - в открытом доступе на сайте sovnauka.com
Методические материалы
УДК 81-119
Научная специальность 10.02.20 — Сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание; 13.00.08 — Теория и методика профессионального образования
ГЕОЛИНГВИСТИКА, СОЦИОЛИНГВИСТИКА, ЯЗЫКОВАЯ ПОЛИТИКА: ПРОГРАММЫ ЛЕКЦИОННЫХ КУРСОВ ПРОФЕССОРА С.Н. КУЗНЕЦОВА
(МГУ им. М.В. ЛОМОНОСОВА)
С.Н. Кузнецов*
Аннотация. Публикация включает лекционные программы трех дисциплин, читаемых автором на филологическом факультете МГУ, — геолингвистики, социолингвистики, языковой политики. Ранее программы профессора С.Н. Кузнецова по общему языкознанию и интерлингвистике были опубликованы в журнале Современная наука. 2014. № 1. С. 45-64. Все названные программы объединены общей теоретической базой.
Ключевые слова: теория языкознания, история языкознания, геолингвистика, социолингвистика, языковая политика.
GEOLINGUISTICS, SOCIOLINGUISTICS, LANGUAGE POLITICS: PROGRAMS OF THE THREE LECTURE COURSES AT LOMONOSOV MOSCOW STATE UNIVERSITY
S.N. Kuznetsov*
Abstract. The publication includes lecture programs of three disciplines, read by the author at the philological faculty of Moscow State University — geolinguistics, sociolinguistics, language policy. Previously, Prof. S.N. Kuznetsov's programs on general linguistics and interlinguistics were published (Modern Science, 2014;(1 ):45-64). All these programs are united by a common theoretical basis. Keywords: the theory and the history of linguistics; geolinguistics, sociolinguistics, language policy.
ГЕОЛИНГВИСТИКА 1. Геолингвистика — одна из новых отраслей языкознания, исследующая мировую лингвистическую ситуацию и постоянно обновляющаяся вслед за стремительными изменениями этой ситуации.
Геолингвистика как научная дисциплина институционализирована, т.е. разрабатывается учеными не только в индивидуальном порядке, но и посредством коллективной работы в специально созданных научных обществах. С 1965 г. действует «Американское общество геолингвистики» (The American Society of Geolinguistics), созданное по инициативе известного лингвиста и полиглота Марио Пеи (он интересовался также вопросами интерлингвистики). Существует и «Международное общество диалектологии и геолингвистики», издающее с 1993 г. ежегодник «Dialectologia et Geolinguistica (DiG)».
Однако в понимании задач и компетенции геолингвистики единства не наблюдается. Между собой конкурируют несколько воззрений. Одни исследователи стремятся минимализировать область геолингвистики,
* Кузнецов Сергей Николаевич,
профессор кафедры общего и сравнительно-исторического языкознания филологического факультета, доктор филологических наук
Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова, Контакты: МГУ, 1-й учебный корпус, Воробьевы горы, Москва, Россия, 119899 E-mail: univer1755@yandex.ru
другие, наоборот, придают ей значение своего рода планетарной модели, описывающей общемировую лингвистическую ситуацию. Настоящая программа развивает вторую из этих концепций.
Различие указанных пониманий в известной мере провоцируется внутренней формой термина «геолингвистика». Большая Советская Энциклопедия (3-е изд.) определяет содержание морфемы «гео-» следующим образом: «Гео... (от греч. ge — земля), часть сложных слов, указывающая на их отношение к наукам о Земле, земному шару в целом, земной коре (например, география, геология).» Действительно, в терминах «геомагнетизм», «геофизика» указанное значение морфемы «гео-» присутствует, поскольку речь идет о глобальных явлениях, характеризующих Землю в целом, как планету солнечной системы. Однако БСЭ ошибается, приписывая это же глобальное значение терминам «география» и «геология», поскольку данные науки, хотя иногда и трактуют общепланетарные явления, гораздо чаще прилагаются к описанию региональных или локальных объ-
* Sergey N. Kuznetsov,
Professor of the Department of General and comparative-
historical linguistics of philological faculty,
Doctor of Philology
Lomonosov Moscow State University
Contacts: 1st Building of Humanities, Vorobyovy Gory,
Moscow, Russia, 119899
E-mail: univer1755@yandex.ru
doi 10.24411/2079-4401 -2017-10017
modern science. 2017;8(1-3)
в открытом доступе на сайте sovnauka.com
м8й
93
ектов, таких как территории отдельных стран, регионов и местностей.
Термин «геолингвистика» может трактоваться аналогичным образом: если начальную часть «гео-» понимать как сокращение от «географический», то «геолингвистика» может быть приравнена к традиционным терминам «лингвистическая география» или «лингвогеогра-фия». Популярная интернет-энциклопедия «Кругосвет» считает эти термины абсолютными синонимами и помещает их в статью «Лингвистическая география».
Однако, что такое «лингвистическая география»? Существующие словари лингвистических терминов определяют ее как «раздел диалектологии, изучающий территориальное распределение диалектных явлений». Это определение коррелирует и с процитированным выше названием «Международного общества диалектологии и геолингвистики» и его ежегодника. Но при таком понимании статус геолингвистики представляется довольно низким — геолингвистика не может претендовать на роль самостоятельного структурного компонента лингвистики, она является лишь подразделением диалектологии, играющей в лингвистике хотя и важную, но далеко не заглавную роль.
Между тем есть все основания рассматривать геолингвистику не в локальном, а глобальном контексте. Упомянутая статья в энциклопедии «Кругосвет», приравнивая друг к другу лингвистическую географию и геолингвистику, преследует цель не сузить объем геолингвистики, а, наоборот, расширить объем лингвистической географии. Последняя при этом определяется чрезвычайно широко: «раздел лингвистики, изучающий вопросы территориального размещения языков и языковых явлений (на земном шаре, на континентах, в рамках более мелких географических ареалов)».
Представляется, что правильнее было бы терминологически разграничить анализ малых лингвистических ареалов (с преимущественным вниманием к локальным и диалектным явлениям) и анализ мировой лингвистической ситуации (предполагающий рассмотрение языков, доминирующих в планетарном масштабе или в рамках крупных государств и межгосударственных объединений). При подобном широком толковании геолингвистика будет созвучна родственной, но вовсе не языковедческой науке, а именно геополитике.
2. Геополитика определяется как учение о географическом распределении и географической обусловленности политических явлений. Основоположником учения считается шведский теоретик государства Рудольф Челлен (Я. К)еИёп, 1864-1922), а непосредственным толчком к созданию геополитики послужила Первая мировая война. В своих работах, опубликован-
ных в 1914-1917 гг. на шведском и немецком языках, Челлен рассматривает государство как надличностное органическое существо, для которого характерны: государственная власть (кратополитика), общественное устройство с группами противоборствующих интересов (социополитика), народ как человеческая масса (де-мополитика), народ как совокупность экономически различающихся групп (экополититика), географический организм (геополитика). Геополитика, таким образом, включена в комплекс различных «политик», образующих государство. Исторически геополитике как научной (и идеологической) дисциплине предшествует политическая география (точно так же, как геолингвистике предшествует лингвистическая география в ее прежнем более узком понимании).
В период между двумя мировыми войнами геополитика развивалась преимущественно в Германии, где ее теоретики заявили себя идеологами расширения Германии до «естественных границ» и завоевания ею «жизненного пространства» (ЪеЬешгаиш), необходимость чего якобы неизбежно вытекает из высокой плотности населения Германии. Тем самым геополитика явилась теоретическим и идеологическим обоснованием завоевательных планов Германии, чем в последующем серьезно скомпрометировала себя. Однако, если отвлечься от идеологического компонента тогдашней геополитики, нельзя отрицать научной значимости предпринятых геополитикой поисков в области установления «геополитических законов»: геополитики пришли к важным и почти неоспоримым выводам о значимости в историческом процессе крупных рек, вокруг которых складываются государства (Янцзы и Хуанхэ в Китае, Волхов и Днепр в России, Висла в Польше, Дунай в Австрийской империи), а также о направлении экспансии континентальных держав к морям и океанам, обуславливающей борьбу вокруг морских путей и проливов (Гибралтар, Ла-Манш, Босфор и Дарданеллы), стремление к овладению морскими, а затем и океанскими бассейнами (Римская империи утверждается в бассейне Средиземного моря, а Британская империя — в бассейне Индийского океана).
Здесь геополитика непосредственно смыкается с геолингвистикой. Выясняется особая роль земной гидросферы (реки, моря и океаны) в структурировании политических и цивилизационных ареалов, и эта роль не случайна: водные пути гораздо более «проходимы», чем пути, идущие по суше. Но если так, то гидросфера определяет и природные коммуникативные пространства, в которых циркулирует информация, осуществляются культурные и языковые контакты (как, впрочем, и конфликты), распространяются инновации, в том числе языковые.
3. Гидросферная гипотеза, развивавшаяся немецкими теоретиками геополитики, была на самом деле выдвинута не ими. Приоритет здесь, а следовательно, и приоритет в постановке геополитических (и, шире, г е о -цивилизационных) проблем принадлежит русскому географу и публицисту Льву Ильичу Мечникову (1838-1888)1. За четверть столетия до Челлена Л.И. Мечников создал теорию, согласно которой географическая детерминанта определяет возникновение и развитие человеческих цивилизаций (а не одних только государств, как у Челлена и его немецких последователей). Посвященный этой теории труд Л.И. Мечникова был посмертно издан в Париже на французском языке («La civilisation et les grands fleuves historiques», 1889), русский перевод «Цивилизация и великие исторические реки» появился в 1898 г.
По Л.И. Мечникову, история человеческих цивилизаций распадается на три исторические эпохи, а именно речную, морскую и океаническую. Для каждой эпохи характерны собственные закономерности развития, свои типы государства, общества и культуры. Первая эпоха (речная) начинается с момента зарождения четырех великих культур древности: египетской на берегах Нила, ме-сопотамской в междуречье Тигра и Евфрата, индийской в бассейне Инда и Ганга и китайской в бассейне Хуанхэ и Янцзы. Вторая эпоха (морская) обнимает период существования средиземноморских государств (Древняя Греция, Древний Рим, Финикия, позднее Венеция и Византия). Третья эпоха (океаническая) наступает с открытием Америки (1492), она характеризуется постепенным упадком средиземноморских стран и быстрым ростом европейских стран (Португалии, Испании, Франции, Англии), имеющих выход к Атлантическому океану, а через него и к другим океанам. Л.И. Мельников предвидит наступление и новой, едва только зарождавшейся в его время «всемирной эпохи», в которой нельзя не узнать проницательно угаданную им нынешнюю эпоху глобализма.
Если принять постулат Л.И. Мельникова о том, что географическая среда формирует границы цивилизаций, то следует прийти к выводу, что для эпохи глобализма характерна резкая смена доминирующих сред, внутри которых осуществляется коммуникация. Гидросфера в качестве наиболее благоприятствующей среды для средств сообщений уступила первенство средам, в которых развивается наземный (железнодорожный и автомобильный) и воздушный (авиационный) транспорт. Человечество вышло за пределы земного шара в Космос, так что «всемирная эпоха», наступившая вслед за «океанической», должна называться «космической». Средства связи создали внегеографическое коммуникативное пространство (Интернет), в котором внутренние
границы совпадают уже не с географическими ареалами, а ареалами языковыми и культурно-языковыми (циви-лизационными). Словом, эпохе глобализма приходится иметь дело не с географией в традиционном понимании этого слова, а с новой цивилизационной географией, эмансипирующейся от фактора территории (географической протяженности), но связанной с коммуникативными (в том числе языковыми) факторами.
В схему Л.И. Мельникова приходится внести еще одно исправление. Правильно указывая на исключительную значимость гидросферных факторов, Л.И. Мельников упускает из виду цивилизации, возникавшие путем сухопутного расширения территории, не благодаря, а часто вопреки гидросферным условиям. Такова уже в древности была эллинистическая цивилизация, возникшая в результате завоеваний Александра Македонского. Такова же была азиатская империя монголов, которая создавалась не в бассейне морей и океанов (как римская и британская империи), а в пространстве между океаническими бассейнами, т.е. не как морская или океаническая, а трансконтинентальная цивилизация. К числу трансконтинентальных относится и Российская держава с присущими ей признаками особого рода евразийской цивилизации.
3. Евр о лингвистика активно развивается в последние десятилетия, образуя собой раздел геолингвистики, обращенный к языкам Европы. Различие между гео- и евролингвистикой коррелятивно охвату исследуемой лингвистической территории. Упомянутое «Международное общество диалектологии и геолингвистики» ставит своей задачей поддерживать международные картографические проекты, такие как «Атлас языков Европы» (Atlas Linguarum Europae), «Общеславянский лингвистический атлас», «Лингвистический атлас Соединенных Штатов и Канады» и др. Очевидно, что эти проекты, каждый из которых является региональным, в целом слагаются в общую геолингвистическую панораму современного мира, что и представляет собой объект геолингвистики в широком понимании. Однако при этом не всегда ясно, что именно понимается под территориальными обозначениями. В частности, что такое Европа? Географическое понятие («от Атлантики до Урала»), геополитическое понятие (приравниваемое на практике к Евросоюзу) или же геоцивилизационное понятие (противопоставляемое, например, понятию Евразии, т.е. евроазиатской трансконтинентальной общности)? Все эти проблемы весьма актуальны как для теоретической разработки евролингвистики, так и для ее практических приложений.
1 Старший брат известного биолога Ильи Ильича Мечникова (1845-1916).
4. Интерлингвистика сходна с геолингвистикой тем, что на протяжении своего существования она также неоднократно меняла область своих интересов. Предтечей интерлингвистики явилась теория создания искусственного языка (теория лингвопроектирования), инициатором которой выступил Р. Декарт (1629), однако, на протяжении 250 лет эта теория была лишена возможности опытным путем проверить предлагаемые концепции, так как искусственный язык оставался чисто теоретическим продуктом и не использовался на практике. Волапюк (созд. в 1879) и эсперанто (1887) реализовались в широком коммуникативном применении и создали предпосылки для появления (в параллель к теории лингвопроектирования) теории функционирования искусственных языков. С появлением этой теории интерлингвистика и конституировалась как наука, причем внутри нее создались частные направления интерлингвистики (эсперантология и др.). Введение искусственных языков в практику реального человеческого общения поставило такие языки в одну плоскость с международными естественными языками (английский, французский и др.). Потребовалось теоретически осветить феномен мировых языков, что предопределило новое осмысление интерлингвистики как науки о международных языках вообще (естественных и искусственных) с преимущественным интересом к глобальному уровню международного общения. На этой стадии интерлингвистика сделала решительный шаг по пути сближения с геолингвистикой в ее глобальном преломлении.
5. Выше речь шла о геолингвистике, как описательной теоретической доктрине, рассматривающей язык в соотношении с географическими и цивилизационными ареалами. Однако ей ни в коем случае не следует чуждаться практических проблем, имеющих отношение к языков ой политике. Геолингвистическая ситуация современного мира включает чрезвычайно опасный и чреватый пагубными последствиями компонент: многие малые и миноритарные языки (в том числе языки коренных народов) стоят на грани исчезновения и только соединенными усилиями ученых и политиков можно замедлить, а кое-где обратить вспять этот процесс.
Языковедам и политикам предстоит сделать немало для того, чтобы сохранить языковое многообразие в мире, сохранить ту языковую среду (глоттосферу), которая составляет неотъемлемый и едва ли не определяющий компонент н оосферы — «оболочки разума», постулированной (в качестве признака планетарной цивилизации) П. Тейяр де Шарденом и В.И. Вернадским.
Ниже публикуются сокращенные программы курсов социолингвистики и языковой политики, читаемые автором в рамках геолингвистического цикла.
СОЦИОЛИНГВИСТИКА
Социолингвистика: название и определение; конкурирующие обозначения (социальная лингвистика). Проблематика социолингвистики, ее структура. Связи с другими дисциплинами — лингвистическими (этнолингвистика, теория языковых контактов и контактных языков, интерлингвистика, теория языковой политики и др.) и внелингвистическими (социология, политология, культурология, этнография и др.). История и методология социолингвистики.
Сферы1 функционирования языша. Язык и общество. Язык и государство. Язык и цивилизация (локальная или планетарная). Язык и культура. Язык и наука. Язык и образование. Особенности функционирования языка в эпоху НТР. Язык и СМИ.
Язык как отражение общественной идеологии и общественной структуры. Язык в контексте общественного развития и социальных переворотов («язык и революция»).
Воздействие человека (человеческого общества) на язык. Языковое нормирование, языковое планирование, языковое регулирование, языковое конструирование. Пределы сознательного воздействия на язык.
Воздействие языка на человека (человеческое общество).
Культурно-функциональная и социолингвистическая классификации языков.
Жизнедеятельность языша в обществе. Рождение языка: 1) в результате дивергенции, порождающей различие языков и диалектов внутри языка; 2) в результате конвергенции, сближающей диалекты в общенародные языки и соединяющей народные языки в языковые союзы; 3) в результате искусственного создания (над-диалектные формы литературных языков; плановые языки). Жизнеспособность (витальность) языка. Периоды подъема и упадка в истории языка. Деградация и смерть языка. Процессы, способствующие или препятствующие вымиранию языков. Частичная сохранность коммуникативных функций у мертвых языков (употребление в качестве языка культа, литературы, науки, дипломатии — обычно в рамках определенного сословия или касты). Возрождение мертвого языка (на примере иврита).
Социально-исторические и культурно-исторические типы языка. Социальная дифференциация языка. Социально-исторические типы языка: язык племени; язык народности; язык нации. Культурно-исторические типы языка: языки письменные (старописьменные, младописьменные, новописьменные) и бесписьменные; литературные языки и другие наддиалектные формы языка. Дифференциация языка по сферам и типам общения.
Языж и языжи. Язык и идиом. Определение идиома (языковая система, допускающая коммуникативную реализацию безотносительно к наличию или отсутствию других языковых систем). Виды идиомов: языки, диалекты (наречия), говоры, разновидности литературных языков и пр. Трудности исчисления языков и идиомов.
Коммуникативное пространство. Виды коммуникативных пространств. Государство как коммуникативное пространство. Глобализация коммуникации в XX в.; Интернет и другие средства глобального общения. Языковая ситуация (соотношение и взаимодействие идиомов в едином коммуникативном пространстве). Одно-язычие и разноязычие. Языковые ситуации экзоглосс-ные (включающие различные языки) и эндоглоссные (включающие подсисистемы одного языка), сбалансированные (функциональная равнозначность компонентов) и несбалансированные (функциональная дифференциация компонентов).
Многоязыгаие (би- и полилингвизм), полиглотия и диглоссия. Многоязычие: 1) индивидуальное (владение несколькими языками = полиглотия); 2) социальное — использование в обществе нескольких языков в случае (а) сосуществования нескольких языковых коллективов (раздельное многоязычие) или (б) широко распространенной в обществе полиглотии (совмещенное многоязычие). Соотношение ареалов, занимаемых разноязычными коллективами (соседство и наложение).
Диглоссия — сосуществование и функциональное размежевание идиомов у членов данного языкового коллектива. «Переключение кодов» в условиях диглоссии. Виды диглоссии: 1) использование разных языков (например, русского и французского в дворянском обществе XVШ-XIX вв.); 2) использование разных подсистем одного и того же языка (например, разных форм литературных языков; литературного языка и диалекта и др.).
Стратификация языков в условиях языкового контакта. Мажоритарные и миноритарные языки. Законодательные установления в языковой области и юридический статус языка. Официальный язык государства; государственный язык. Языки межнационального общения. Языковые контакты и конфликты.
Взаимодействие языков на международной арене. Языки международных организаций. Официальные языки международных организаций, рабочие и процедурные языки. Языки межгосударственных сношений. Международные и дипломатические языки. Международные языки регионального и глобального распространения. Мировые языки. Клуб мировых языков.
Интеркультурное взаимодействие языков. Проблема перевода и переводимости. Интерференция язы-
ков. Лингвокультурные ареалы («языковые союзы» и «союзы культур»).
Языковая ситуация в Российской империи, СССР, Российской Федерации и СНГ.
ЯЗЫКОВАЯ ПОЛИТИКА
Язык и политика — два аспекта их соотношения:
1) язык как орудие политики; 2) язык как объект политики.
В первом случае речь идет о ведении политики средствами языка: язык выступает здесь как инструмент воздействия на общество для достижения определенных политических целей, в этом смысле говорят о «языковом манипулировании». В последнее время в этих рамках активно развивается также проблематика «нейролингви-стического программирования» (Neuro-Linguistic Programming — NLP), которое определяется как воздействие вербальной и невербальной коммуникации на человеческий мозг для обретения контроля над деятельностью людей. Этим целям противоположна защита (и самозащита) от языкового манипулирования.
Во втором случае подразумеватся политика, которая проводится в отношении самого языка, т.е. собственно «языковая политика» (в настоящем курсе рассматривается именно этот аспект). Западные исследователи нередко применяют синонимичный термин «языковое планирование». История термина выявляет его связь с терминами «плановый язык» (Э. Вюстер) и «сконструированный язык» (О. Есперсен). Отсюда производные термины плановая и конструктивная лингвистика, обозначающие научные области, к которым относится (или с которыми может быть связана) теория языковой политики. Критика этого подхода и уточнение терминов. Противопоставление «анализирующей» и «синтезирующей» лингвистики (В. Оствальд) как база для адекватного определения места языковой политики в языкознании. Языковая политика в системе междисциплинарных связей (лингвистика и политология).
Объекты язьжовой политики и язьжового планирования: 1) конкретный язык (например, русский); 2) группа языков (выделяемая по разным признакам, например, по их происхождению — славянские языки, по взаимодействию в составе многонационального государства—языки народов Российской Федерации, по взаимодействию на международной арене—мировые языки и пр.); 3) языковая ситуация (тип контактирования и взаимодействия языков); 4) коммуникативная ситуация (допустимость или недопустимость использования тех или иных языковых пластов — диалектизмов, жаргонизмов, табуирован-ной лексики и пр. — в речевом общении; формирование речевого поведения и через него языковой личности).
Цели языковой политики и языкового планирования. Основные цели языковой политики в применении к конкретному языку: 1) сохранение существующего языка; 2) изменение существующего языка. Другие возможные цели языковой политики: 1) возобновление функций («оживление») мертвого литературного языка (современная история иврита); 2) создание нового литературного языка (история новонорвежского, индонезийского и др. языков). Языковое планирование (но не обязательно языковая политика) может преследовать также цели: 1) создания региональных надъязыковых систем (общеславянский язык Крижанича, современные попытки создания общескандинавской языковой нормы или общескандинавского языка); 2) создания общемировых надъязыковых систем (международные искусственные языки типа эсперанто).
Статус и корпус языка как объекты языжовой политики. Под статусом языка понимается: 1) роль языка в данном государстве в сравнении с другими языками, функционирующими в этом же государстве; 2) роль языка за пределами государства, т.е. на международной арене, в сравнении с другими языками, также действующими на международной арене.
Языковая политика, направленная на сохранение или изменение статуса языка, всегда предполагает одновременное воздействие и на другие языки, действующие в том же государстве или на международной арене, так как изменение статуса одного языка влечет за собой одновременное изменение статуса и прочих языков. Поэтому статусная языковая политика всегда является комплексной: она предполагает воздействие как на конкретные языки, так и на группы языков, как на языковую ситуацию в целом, так и на коммуникативное поведение членов языкового сообщества.
Под корпусом языка понимается его внутреннее устройство (фонетика, орфография, грамматика, лексика, терминология), а также соотношение форм существования языка (письменная и бесписьменная формы, литературный язык и диалекты). Языковая политика, направленная на сохранение или изменение корпуса языка (корпусная языковая политика), не предполагает воздействия на другие языки; она нацелена лишь на один язык. Такая языковая политика может иметь следующие задачи: 1) поддержание норм данного языка (культура речи) и его защита от структурного проникновения («языковой интервенции») другого языка, воздействия диалектов или жаргонов; 2) структурное обогащение данного языка (например, создание письменности и наддиалектной литературной нормы для ранее бесписьменных языков, создание и развитие терминологии и т.п.).
Субъекта языжовой политики. В обычных условиях субъект языковой политики идентичен с субъектом государственной политики: в качестве субъекта политики в обоих случаях выступает государственная власть в специфических для данной страны формах (монархия или республика, демократия или автократия и пр.). К исключительному ведению государства относится язьжовое законодательство. Язьжовая политика составляет важнейший компонент национальной политики в многонациональных государствах и благодаря этому становится системообразующим фактором, определяющим конституирование государства, а, следовательно, и государственной власти. Отсюда обратное воздействие языковой политики на государство.
Другие субъекты языковой политики: общественные организации, движения и партии; языковые учреждения различного профиля (например, языковые академии), лингвистические направления и школы (ср. у Н.Я. Марра: «Языковая политика яфетической теории»); влиятельные деятели национальной культуры. Специфику языковой политики, осуществляемой на международной арене, определяют ее субъекты: объединения государств, межгосударственные и межнациональные организации и институты.
Результирующее определение языковой политики: система мер, осуществляемых государством, объединением государств, влиятельными общественными институтами и деятелями культуры для сохранения или изменения языка, группы языков, языковой или коммуникативной ситуации.
Прочие параметры языковой политики. Языковая политика варьируется в межгосударственных отношениях, по-разному формулируется в однонациональных и многонациональных государствах, а также может различаться в областях одного и того же государства при различии национального состава их населения и при несовпадении их конституционного статуса (автономии различных рангов). Следует поэтому выделять пространство языковой политики, т.е. ее привязку к определенной территории и к конкретному политико-административному устройству.
Действующие модели языковой политики различаются степенью идеологизированности, которая лежит в основе принципов языковой политики. Друг другу противостоят два основных принципа, составляющих идейную основу языковой политики: 1) примат человеческой личности и гражданских прав перед интересами государства и национально-языкового коллектива; 2) примат коллективных и государственных интересов перед интересами личности и гражданина.
Модели языковой политики не совпадают также по применяемым методам (государственное регулирование или общественное саморегулирование; системное определение языковой политики или ее проведение ad hoc; жесткое или мягкое постулирование языковой политики; учет или не учет мнения национально-языковых меньшинств и др.) и связанным с ними результатам: как правило, жесткий диктат сверху приводит к обострению национальных и языковых конфликтов, тогда как более гибкие методы позволяют сбалансировать национально-языковые интересы различных групп населения.
Из истории языковой политики. Определение государственного или официального статуса того или иного языка в различных странах (Англия, Франция, Германия, Австро-Венгрия, Россия и др.). Этноязыковые конфликты XIX-XX в. Метрополии и колониальные страны. Конфликты постколониальной эпохи. Конфликты постсоветской эпохи. Культурно-языковая диверсификация и этноязыковые конфликты в постиндустриальном обществе. Политико-экономический фон указанных процессов: интегративные и дезинтегративные тенденции.
Попытки сближения «родственных народов» методами языковой политики и лингвистического конструирования. Идея общеславянского единства и «общеславянского (всеславянского) языка». Поиски общескандинавского языкового единства (samnordisk — «общескандинавский» как линвопроект и как лингвополитический эксперимент). «Среднетюркский язык» (ortaturk) в контексте пантюркизма и панисламизма. Объединительное финно-угорское движение. Лингвоэтнические иллюзии и политическая реальность.
Модели языковых ситуаций и языковой политики в различных странах мира. Языковая ситуация и языковая политика в многоязычных странах: Испания (Галисия, Каталония, Страна Басков), Бельгия (фламандцы и валлоны), Швейцария, Югославия. Языковое конструирование и языковое планирование в Норвегии.
Российская империя: языковая ситуация, этноязыковые конфликты и национально-языковая политика. СССР: теория и практика языкового строительства. Структурный аспект языкового строительства: создание письменностей, литературных языков, научных терминологий. Функциональный аспект языкового строительства: определение внешнего статуса языков народов СССР (тенденции: борьба с панисламизмом и пантюркизмом; интернационализм и латинизация; зональная интеграция и русификация; дезинтеграция и реинтеграция); определение внутреннего статуса языков народов СССР (иерархизация отношений между языками; тоталитарные и либеральные тенденции в языковой политике). Российская Феде-р ация и СНГ после 1991 г.
Язык большинства и языки меньшинств (миноритарные языки). Проблема витальности языков малочисленных народов и их языков. Меры по сохранению малых языков. «Фольклоризация».
Актуальные проблемы российской языковой политики. Законодательные акты, регулирующие использование русского и других языков Российской Федерации в рамках единого политико-административного и информационного пространства. Языковая политика и юридическая лингвистика.
ПРИЛОЖЕНИЕ
Рекомендуемая литература
Аврорин В.А. Проблемы изучения функциональной стороны языка: К вопросу о предмете социолингвистики. Л., 1975.
Агеева Р.А. Страны и народы: Происхождение названий. М., 1990.
Алпатов В.М. 150 языков и политика: 1917-1997. Социолингвистические проблемы СССР и постсоветского пространства. М., 1997.
Баскаков А.Н. Социолингвистический анализ языковой ситуации в регионе Средней Азии и Казахстана. Нукус, 1992.
Баскаков А.Н., Насырова О.Д., Давлатназаров М. Языковая ситуация и функционирование языков в регионе Средней Азии и Казахстана. М., 1995.
Белл Р. Социолингвистика: Цели, методы и проблемы. Пер. с англ. М., 1980.
Белоусов В.Н., Григорян Э.А. Русский язык в межнациональном общении в Российской Федерации и странах СНГ. По данным социолингвистических опросов 1990-1995 гг. М., 1996.
Бодуэнде Куртенэ И.А. Возможно ли мирное сожительство разных народностей в России? // Отечество. Пути и достижения национальных литератур России. Национальный вопрос. Пг., 1916. С. 19-31.
Бодуэн де Куртенэ И.А. Кашубский «язык», кашубский народ и «кашубский вопрос» // Журнал министерства народного просвещения. Ч. 310. 1897. Апрель. С. 306-357.
Бодуэн де Куртенэ И.А. Национальный и территориальный признак в автономии. СПб., 1913.
Бодуэн де Куртенэ И.А. Проект основных положений для решения польского вопроса. СПб., 1906.
Вайнрайх У. Языковые контакты: Состояние и проблемы исследования. Киев, 1979. Вахтин Н.Б. К типологии языковых ситуаций на Крайнем Севере (Предварительные результаты исследования) // Вопросы языкознания. 1992. № 4.
Возникновение и функционирование контактных языков // Материалы рабочего совещания. М., 1987. Вопросы социальной лингвистики. Л., 1969.
Гак В.Г. К типологии форм языковой политики // ВЯ. 1989. № 5. С. 104-133. Ганди К.Л. Языковая политика в современной Индии. М., 1982.
Гаркавец А.Н. Принципы национальной политики и языкового строительства. Алма-Ата, 1990.
Государственные языки в Российской Федерации. М., 1995.
Губогло М.Н. Современные этноязыковые процессы в СССР. М., 1984.
Губогло М.Н. Языки этнической мобилизации. М., 1998.
Двуязычие: типология и функционирование. Казань, 1990.
Дешериев Ю.Д. Социальная лингвистика. К основам общей теории. М., 1977.
Джафаркулиев М.А. Язык судопроизводства в многонациональном государстве. М., 1992.
Дуличенко А.Д. Славянские литературные микроязыки. Таллин, 1981.
Дуличенко А.Д. Этносоциолингвистика «Перестройки» в СССР. Антология запечатленного времени. München: Otto Sagner, 1999.
Красная книга языков народов России. М., 1994.
Крысин Л.П. Социолингвистические аспекты изучения современного русского языка. М., 1989. Лафарг П. Язык и революция. Пер. с фр. М.-Л., 1930.
Ленин В.И. Критические заметки по национальному вопросу // ПСС. Т. 24. М., 1961. С. 113-150. Ленин В.И. Нужен ли обязательный государственный язык? // ПСС. Т. 24. М., 1961. С. 293-295. Ленин В.И. Законопроект о национальном равноправии // ПСС. Т. 25. М., 1961. С. 16-18. Ленин В.И. К вопросу о национальной политике // ПСС. Т. 25. — М., 1961, с. 64-67. Ленин В.И. Проект закона о равноправии наций и о защите прав национальных меньшинств // ПСС. Т. 25. М., 1961. С. 135-137.
Ленин В.И. О праве наций на самоопределение // ПСС. Т. 25. М., 1961. С. 255-320. Марр Н.Я. К реформе письма и грамматики // Русский язык в советской школе. 1930. № 4. переизд.: Марр Н.Я. Избранные работы. Т. 2. Л., 1936. С. 372-377.
Марр Н.Я. Бретонская нацменовская речь в увязке языков Афревразии. Л., 1930; переизд.: Марр Н.Я. Избранные работы. Т. 4. Л., 1937 (О языковой ситуации и языковой политике в Бретани см.: с. 204-213, 227-228).
Марр Н.Я. Языковая политика яфетической теории и удмуртский язык // Уч. записки НИИ народов Советского Востока при ЦИК СССР. Вып. 1. М., 1931; переизд.: Марр Н.Я. Избранные работы. Т. 1. Л., 1933. С. 273-289.
Мечковская Н.Б. Социальная лингвистика. 2 изд. М., 1996.
Мечковская Н.Б. Язык и религия: Лекции по филологии и истории религий. М., 1998. Михальченко В.Ю. Языковые проблемы Содружества Независимых Государств. М., 1994. Научно-техническая революция и функционирование языков мира. М., 1977. Никольский Л.Б. Синхронная социолингвистика. (Теория и проблемы). М., 1976. Никольский Л.Б. Язык в политике и идеологии стран Зарубежного Востока. М., 1986. Новое в лингвистике. Социолингвистика. Вып. 7. М., 1975. «Ортатюрк» — среднетюркский язык. Ташкент, 1992.
Панов М.В. Теория фонем Н.Ф.Яковлева и создание новых письменностей в СССР // Народы Азии и Африки. 1974. № 4.
Поливанов Е.Д. За марксистское языкознание. М., 1931.
Поливанов Е.Д. Основные формы графической революции в турецких письменностях СССР // Новый Восток. Кн. 23-24. М., 1928.
Поливанов Е.Д. Статьи по общему языкознанию. М., 1968. Принципы и методы социолингвистических исследований. М., 1989.
Проблемы языковой жизни Российской Федерации и зарубежных стран: Мат. к XIII Всемирному конгрессу социологов (Германия, Билефельд, 18-23 июля 1994 г.). М., 1994.
Проблемы языковой политики в странах Тропической Африки. М., 1977. Развитие национально-русского двуязычия. М., 1976. Россия и Восток: проблемы взаимодействия. Уфа, 1993. Селищев А.М. Язык революционной эпохи. М., 1927.
Социальная и функциональная дифференциация литературных языков. М., 1977. Социальная лингвистика в Российской Федерации (1992-1998): Мат. к XIV Всемирному конгрессу социологов (Монреаль, 26 июля — 1 августа 1998 г.). М., 1998.
Методические материалы
Социально-лингвистические исследования. М., 1976.
Сталин И.В. Организация Российской Федеративной Республики [1918]: Сочинения. Т. 4. М., 1953.
Сталин И.В. Политика Советской власти по национальному вопросу в России [1920]: Сочинения. Т. 4. М., 1953. С. 351-363.
Сталин И.В. Национальный вопрос и ленинизм [1929]: Сочинения. Т. 11. М., 1949. Степанов Г.В. Типология языковых состояний и ситуаций в странах романской речи. М., 1976. Теоретические проблемы социальной лингвистики. М., 1981. Типы наддиалектных форм языка. М., 1981.
Толстой Н.И. Язык и народная культура: Очерки по славянской мифологии и этнолингвистике. 2-е изд., испр. М.: Индрик, 1995.
Трубецкой Н.С. К украинской проблеме // История. Культура. Язык. М., 1995. С. 362-380 (там же полемика между Н.С. Трубецким и Д.И. Дорошенко, с. 380-405).
Успенский Б.А. Из истории русского литературного языка XVIII — начала XIX века: Языковая программа Карамзина и ее исторические корни. М., 1985.
Функционирование языков в многонациональном обществе. М., 1991.
Швейцер А.Д. Современная социолингвистика. Теория, проблемы, методы. М., 1977.
Швейцер А.Д., Никольский Л.Б. Введение в социолингвистику. М., 1978.
Этническое и языковое самосознание. М., 1995.
Этноконтактные зоны в европейской части СССР. М., 1989.
Язык в контексте общественного развития. М., 1994.
Язык и моделирование социального взаимодействия / Вступ. ст. В.М. Сергеева. Общ. ред. В.В. Петрова. Благовещенск, 1998.
Язык и моделирование социального взаимодействия. М., 1987. Языковая политика в афро-азиатских странах. М., 1977. Языковая ситуация в Российской Федерации. М., 1992. Языковые контакты // Новое в лингвистике. Вып. 6. М., 1972.
Языковые проблемы Российской Федерации и законы о языках: Мат. Всерос. науч. конф. (Москва, 1-3 ноября 1994 г.). М., 1994.
Якубинский Л.П. Ф. де Соссюр о невозможности языковой политики // Языковедение и материализм. Вып. 2. М., 1931; переизд.: Якубинский Л.П. Избр. работы. Язык и его функционирование. М., 1986. С. 71-82. Appel R., Muysken P. Language Contact and Bilingualism. London, 1978. Eastman C.M. Language Planning, an Introduction. San Francisco, 1983. Edwards J. Multilingualism. London-New York, 1994. Fasold R. The Sociolinguistics of Society. Vol. 1. London, 1984.
Halliday M.A.K. Language as a social semiotic. The social interpretation of language and meaning. Baltimore, 1978.
Haugen E. The Ecology of Language. Stanford, 1972.
Kirkwood M. (ed.). Language Planning in the Soviet Union. London, 1989.
La crise des langues. Paris, 1985.
La norme linguistique. Paris, 1983.
Language Conflict and Language Planning. Berlin-New York, 1993.
Language Planning at the International Level / Red. H. Tonkin, K. Johnson-Weiner. New York, 1985.
Language Planning Processes. The Hague-Paris-New York, 1977.
Laponce J.A. Languages and their Territories. Toronto-Buffalo-London, 1987.
Laurat L. Staline. La linguistique et l'impérialisme Russe. Paris, 1951.
Lewis G.E. Multilingualism in the Soviet Union. The Hague-Paris, 1972.
Politique et aménagement linguistiques. Paris, 1987.
Pool J. Soviet Language Planning: Goals, Results, Options // Soviet Nationality Policies and Practice. New York, 1978.
Progress in Language Planning. International Perspectives. Berlin-New York-Amsterdam, 1983. Sociolinguistic Perspectives on Soviet National Languages. Their Past, Present and Future / Ed. by I.T. Kre-indler. Berlin-New York-Amsterdam, 1985.
Springer G.P. Early Soviet Theories in Communication. Cambridge (Mass.), 1956.
Swadesh M. Sociological notes on Obsolete languages // International Journal of American Linguistics, 1948, vol. 14, p. 226-235.
Tauli V. Introduction to a theory of Language Planning. Uppsala, 1968. Tollefson J.W. Planning Language, Planning Inequality. New York, 1991.
Weinreich U. The Russification of Soviet Minority Languages // Problems of Communism, Vol. II, 1953, № 6.
С. 66-73.
© ©
© Кузнецов С.Н./Kuznetsov S.N., 2017. Это произведение распространяется по лицензии Creative Commons «Attribution» («Атрибуция») 4.0 Всемирная. [This work is licensed under the Creative Commons Attribution 4.0 International License].
