CC BY
50Парвин ДАРАБАДИ
Доктор исторических наук, профессор кафедры международных отношений Бакинского государственного университета
(Баку, Азербайджан).
ГЕОИСТОРИЧЕСКИЕ ЗАКОНОМЕРНОСТИ И СПЕЦИФИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ ЭВОЛЮЦИИ ВОЕННО-ПОЛИТИЧЕСКИХ СИСТЕМ МУСУЛЬМАНСКОГО ВОСТОКА И ХРИСТИАНСКОГО ЗАПАДА
О, Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с мест они не сойдут, Пока не предстанет Небо с Землей на Страшный Господень суд. Но нет Востока, и Запада нет, что племя, родина, род, Если сильный с сильным лицом к лицу у края земли встает?
Джозеф Редьярд Киплинг (1865—1936) «Баллада о Востоке и Западе»
Резюме
В статье рассматриваются некоторые аспекты геоисторических закономерностей и специфических особенностей эволюции военно-полити-
ческих систем мусульманского Востока и христианского Запада. Прослеживаются исторические корни формирования этих систем в период Средневековья, Нового
и Новейшего времени. Анализируется опыт многовекового военно-политического противостояния Запад — Восток на
фоне динамики геополитических изменений соотношения сил на мировой арене за последние полторы тысячи лет.
В в е д е н и е
Драматические события первого десятилетия XXI века, связанные с крахом политики «мультикультурализма» в Европе и с последующим усилением антиисламских и антихристианских тенденций в обществах ряда ведущих стран Запада и Востока, в том числе и терактами со стороны как христианских, так и мусульманских экстремистских сил, вновь обострили конфликт между этими крупнейшими цивилизационно-религиоз-ными сообществами, их идеологиями и ценностями. В ряде событий в христианской Европе и на мусульманском Востоке отчетливо просматриваются контуры хантингто-новских межцивилизационных столкновений, потенциально куда более опасных для всего человечества, чем даже возможное военное столкновение ядерных держав. Наряду с этим в наступившем столетии появилось совершенно новое по своей социально-политической сущности явление глобального масштаба — геотерроризм, детище геополитики XXI века, в котором методы ведения борьбы как международных террористических структур, так и противостоящих им антитеррористических коалиций мало чем отличаются друг от друга. Достаточно понаблюдать за военно-политическими процессами первого десятилетия нынешнего века в Ираке, Афганистане, а в последний год — и на Арабском Востоке.
Все это заставляет обратиться к прошлому и взглянуть на предыдущие века противостояния Запад — Восток. Тем более что в наступившем столетии уже можно разглядеть зловещие признаки возобновления «крестовых походов» и «столкновений цивилизаций», из-за чего всемирный политический коллапс может наступить гораздо раньше, чем планетарная экологическая катастрофа.
Исторические корни формирования военно-политических систем мусульманского Востока и христианского Запада
На протяжении почти полутора тысяч лет, охватывающих Средневековье, Новое и Новейшее время, важной составной частью исторического развития мусульманского Востока и христианского Запада было формирование и совершенствование их военно-политических систем. Причем, если военная организация ведущих христианских стран средневековой Европы формировалась на основе античных греческой и римской военных систем, то военное дело в странах мусульманского Востока на протяжении всего Средневековья развивалось на фундаменте военного опыта предшествующих двух тысячелетий, в особенности ассирийско-мидийской, византийско-персидской и гунно-тюркской военных систем. При этом оно в той или иной степени синтезировало основные элементы трех наиболее крупных военных систем этой эпохи: арабской, персидской и монголо-тюркской1.
1 См.: Разин Е.А. История военного искусства. В 3-х томах. Т. 2. СПб: ООО «Издательство Полигон», 1999. С. 109—123, 203—211, 226—248.
В то же время на развитие военных систем наиболее крупных государств мусульманского Востока — Арабского халифата, а затем империи Тимура, Османской и Сефевидс-кой держав накладывали отпечаток их специфические местные общественно-политические, социально-экономические, национально-этнические и культурно-психологические особенности, в частности религиозный фактор.
Зародившийся в начале VII века на Аравийском полуострове ислам, который в эпоху Средневековья являлся, по выражению немецкого военного историка XIX века Ганса Дельбрюка, «военно-политической организацией народа»2, сформулированные в священном Коране основные принципы джихада и морально-этические нормы его ведения стали той идеологической базой, которая обеспечила грандиозные победы Омейядского и Аббасидского халифатов, а впоследствии органически вписалась в военные системы средневековых мусульманских государств Востока, прежде всего государств тюрков-сельджуков, империи Тимура, Османской и Сефевидской держав.
На протяжении Средних веков мусульманский Восток был единственным цивилизованным соседом христианской Европы. Все Средневековье прошло под знаком почти непрерывного военно-политического противостояния этих двух цивилизационно-рели-гиозных комплексов. К концу XI века, когда европейские крестоносцы достигли Ближнего Востока, ислам уже успел вобрать в себя элементы трех основных военно-политических систем Востока: арабской, персидской и тюркской, каждая из которых внесла свой вклад в усиление мощи исламского оружия.
Высокая эффективность восточной военной системы была продемонстрирована в XI—XIII веках, когда, несмотря на ряд первоначальных впечатляющих успехов крестоносцев, в целом крестовые походы закончились для Запада провалом. Не случайно именно к этому периоду относится создание в странах Европы своих военно-религиозных организаций — монашеско-рыцарских орденов, просуществовавших вплоть до XVI века. Именно через Восток на Запад пришли легкая кавалерия, огнестрельное оружие, а также ряд тактических усовершенствований.
Существенный вклад в улучшение военных систем ряда крупных государств этого региона внесло появление в начале XI века на Переднем и Среднем Востоке новой мощной военно-политической силы — тюрок-сельджуков, а затем, с начала XIII века, монго-ло-тюрок. На протяжении четырех столетий, с XIV до XVII века, эти системы находили концентрированное выражение в военной организации империи Тимура, Османской и Сефевидской держав. В них органически соединились основные элементы во многом родственных пустынной арабской и степной тюркской военных организаций. Арабо-тюркс-кая военная система вплоть до Нового времени доминировала на всем мусульманском Востоке.
Как и на Арабском Востоке, эти военные системы отличало слияние религиозных и военных факторов, которое позволяло им в XIV—XVI веках оказывать достаточно мощное военно-политическое давление на страны Запада. В частности, военная мощь Османской империи достигла в XVI веке такого уровня, что раздираемые междоусобицами ведущие страны Западной Европы устояли перед ней прежде всего благодаря острейшим противоречиям между ведущими силами средневекового Востока — Османской империей и Сефевидской державой.
В свою очередь, турецкая угроза в XV—XVI веках подталкивала христианские государства: Венецию, Португалию, Испанию, Англию, Папский Рим, германские государства и другие — к созданию антиосманской военно-политической коалиции с мусульманскими государствами Ак-Коюнлу, а затем и Сефевидов, стремившимися, в свою очередь, контролировать традиционные торговые магистрали, связывающие Китай и Индию с
2 Дельбрюк Г. История военного искусства в рамках политической истории. Т. III. М., 1938. С. 149—150.
рынками стран Запада, и прежде всего Великий Шелковый путь. Для этого им прежде всего необходимо было выйти к Черному и Средиземному морям. Запад также преследовал далеко идущие геополитические цели — создать благоприятные условия для предстоящей колониальной экспансии в Азии, столкнув друг с другом и тем самым ослабив две могущественные восточные монархии — Османскую империю и Сефевидскую державу. К тому же на юго-западной окраине Европы, на Пиренейском полуострове испанцам удалось к концу XV века постепенно уничтожить арабо-мавританские эмираты и создать сильное централизованное государство с мощным флотом.
Таким образом, складывались предпосылки для реализации ведущими европейскими державами геополитической стратегии «анаконды» — контроля и удушения при помощи формирующейся в этот период мощной «морской силы» береговых территорий афро-азиатских стран. В полной мере мере эта стратегия осуществится уже в XVIII—XIX веках, когда капиталистический Запад благодаря промышленной революции оставит далеко позади безнадежно отставший феодальный Восток.
Закономерности и специфические особенности формирования военно-политических систем на Западе и Востоке в Новое время
Отбившись к началу XVII века от натиска мусульманского Востока, христианский Запад постепенно перехватывает военно-стратегическую инициативу. Великие географические открытия в корне изменили геополитический облик мира. Широкое использование магистральных морских торговых путей, находившихся под контролем европейцев, на фоне упадка в целом караванной торговли нарушило складывавшиеся столетиями традиционные торгово-экономические связи стран Ближнего и Среднего Востока как с Европой, так и с Индией и Китаем. Это стало одной из основных причин экономического и связанного с ним военно-политического упадка всего мусульманского Востока на рубеже XVII—XVIII веков. К тому же страны мусульманского Востока оставались на уровне времен Синдбада-морехода и так и не приобрели «морскую мощь», включающую, согласно концепции американского адмирала А. Мэхэна, три основных компонента — военно-морской флот + торговый флот + военно-морские базы. Как заметил в свое время Бернар Кара де Во, «мусульмане... в целом не слывут большими любителями морского дела»3.
Обладающая к этому времени мощной морской силой сравнительно ограниченная в пространственном отношении талассократическая Западная Европа сумела выиграть геополитическую схватку с огромным теллурократическим Востоком, погрузившимся в силу ряда причин в длительный «летаргический сон», от которого очнулся лишь благодаря грозным раскатам XX века.
Наметившийся начиная с XVII века мощный экономический рывок Запада, ставший возможным благодаря появлению там централизованных крупных государств со сравнительно стабильными политическими режимами, не мог не сказаться и на развитии военных систем формировавшихся в этот период великих европейских держав: Англии, Франции, Испании, Австрии, а с начала XVIII века — Пруссии и России.
3 Kappa de Во Б. Арабские географы. Л., 1941. С. 23.
Уже в эпоху Позднего Средневековья в Европе сформировалось ясное понимание того, что господство на морях становится предпосылкой континентальной гегемонии. Практика морских войн и крупных военно-морских экспедиций институционализировалась и получила целенаправленное развитие, стала важным элементом динамической политики максимального расширения сфер влияния. Именно в XVII—XVIII веках появляются «морские державы» с мощными военными флотами. Формирование централизованной военной организации, регулярных армий и флотов, обладание высокотехнологичным по тем временам огнестрельным оружием, совершенствование стратегии, тактики и оперативного искусства в ходе ведения многочисленных войн в Европе не могли не сказаться на качественном росте военного потенциала ведущих европейских держав. Это давало Западу стратегическое преимущество в ходе колониальных войн на Востоке. Причем Восток проиграл Западу прежде всего в борьбе за господство на морских просторах. В то же время именно наличие крупного флота в Средиземноморье во многом позволило Османской империи продержаться до начала XX века.
В целом же наметившееся в этот период экономическое отставание восточных государств отразилось и на развитии их военных систем, что и позволило западноевропейским странам приступить к планомерной колониальной экспансии на восточном и южном направлениях.
Касаясь вопросов эволюции и совершенствования военной системы стран мусульманского Востока в Новое время, следует заметить, что хотя в начале XIX века в ряде стран Востока, в частности в Турции и Персии, были предприняты первые попытки привести свои вооруженные силы в соответствие с передовой европейской военной системой, однако это не дало ожидаемого эффекта, что наглядно продемонстрировали целый ряд русско-турецких и русско-иранских войн XVIII—XIX веков. Обладая мощным Черноморским и Каспийским военным флотом и передовой для того времени военной организацией в виде регулярной армии, Россия смогла утвердиться на Черном и Каспийском морях и значительно расширить сухопутные границы, включив в свою империю Крым и Кавказ, а во второй половине XIX века и Туркестан.
В этот период способы ведения войны мусульманских стран Востока уже не соответствовали требованиям времени, так как были напрямую связаны с архаичным феодальным строем. К тому же страны Востока значительно отставали в экономическом и научно-техническом отношении от ушедших далеко вперед ведущих держав Запада, даже от полуфеодальной России. Как отмечал император Наполеон в письме персидскому шаху Фатали в 1806 году, хотя «люди Востока мужественны и даровиты», однако «незнание некоторых искусств (имелись в виду военные искусства. — П.Д.) и небрежное отношение к дисциплине, которые увеличивают силу армий, являются для них большим недостатком в войне против Севера и Запада»4.
В свою очередь, Ф. Энгельс в конце XIX века подчеркивал, что принятие новых способов ведения войны, выраженных в военных доктринах, уставах и наставлениях европейских стран, само по себе не способно изменить облик армий восточных стран, если в наличии нет необходимых условий, но это еще не говорит о том, что восточные народы нельзя научить европейской тактике. Для введения европейской военной системы прежде всего необходимо создать офицерский и унтер-офицерский корпус, обученный по новейшей европейской системе, свободный от старых национальных предрассудков и пережитков и способный вдохнуть жизнь в новые формирования. Опыт формирования национальных вооруженных сил в странах Востока во второй половине XX века наглядно подтвердил верность этих суждений.
4 Цит. по: Ибрагимбейли Х.М. Россия и Азербайджан в первой трети XIX века (Из военно-политической истории). М.: Наука, 1969. С. 85.
Касаясь такого важного аспекта, в том числе и в военном деле, как национальный менталитет, Ф. Энгельс еще в 1857 году писал, в частности, об афганцах: «Географическое положение Афганистана и характерные черты народа придают этой стране такое политическое значение в делах Центральной Азии, которое едва ли можно переоценить. Афганцы — храбрый, энергичный и свободолюбивый народ. Война для них является развлечением и отдыхом от однообразных занятий хозяйственными делами. Афганцы разделяются на кланы, причем различные вожди осуществляют нечто вроде федерального господства над ними. Только неукротимая ненависть к государственной власти и любовь к личной независимости мешают им стать могущественной нацией; но именно эта стихийность и непостоянство поведения превращают их в опасных соседей, поддающихся влиянию минутных настроений и легко увлекаемых политическими интриганами, которые искусно возбуждают их страсти»5. Эти мысли нашли наглядное подтверждение в военно-политических событиях в Афганистане в XX веке и не потеряли актуальности в начале XXI века.
XX век — новый этап в эволюции военно-политических систем Запада и Востока
Тотальное военно-техническое превосходство Запада, достигнутое благодаря промышленной революции и совершенствованию политических систем, наглядно проявилось в XX веке. В то же время специфические исторические военные традиции Востока нашли свое отражение в ходе многочисленных войн и военных конфликтов на протяжении прошлого столетия, когда основу тактики вооруженной борьбы составляли постоянные нападения на тылы и фланги противника, ночные налеты и засады, удары по коммуникациям и опорным базам, умелое использование условий горной и пустынной местности и т.д. Именно они составляли основу теории иррегулярной (малой, партизанской) войны, выработанной в период Первой мировой войны и успешно осуществленной на практике английским полковником Т.Э. Лоуренсом в ходе боевых операций арабов против турецкой армии в пустынных просторах Аравии. Не случайно именно этому специалисту «малых войн» принадлежит мысль о том, что «вести войну с восстанием столь же хлопотно и утомительно, как есть суп ножом»6.
Этот опыт был значительно обогащен в ходе последующих крупных и малых войн в ряде мусульманских стран Азии и Африки; в частности, в Алжире в 1950-х годах против французской колониальной армии, в Афганистане против советских войск в 1980-х годах и в Сомали против американских войск в начале 1990-х. Он доказал свою эффективность. В чем-то похожая ситуация наблюдается и в ходе антитеррористической операции НАТО в Афганистане против талибов.
В целом же опыт боевых действий вооруженных сил стран мусульманского Востока против иноземных вторжений за последние десятилетия показывает, что успешно сопротивляться агрессору в современных условиях возможно лишь в том случае, если вооруженные формирования добиваются высокой степени владения современным оружием; умело используют разнообразные средства для организации всех видов огневой поддержки наступления; создают устойчивую противотанковую и противовоздушную оборону; готовы как к пассивной, так и к активной обороне, к быстрой смене одних форм боя
5 Энгельс Ф. Афганистан. В кн.: Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Т. 14. 2-е изд. М.: ГИПЛ, 1959. С. 78.
6 Цит. по: Лиддель-Гарт Б. Полковник Лоуренс. М., 1939. С. 99.
другими, в частности умеют вести боевые действия в особых условиях — ночью, на марше, при отражении морских и воздушных десантов, а также в условиях густонаселенных мегаполисов.
Богатейший опыт ведения национально-освободительных войн в Азии и Африке в 1950—1980-х годах прошлого столетия показал высокую эффективность трехкомпонент-ной структуры военного строительства в этих странах: регулярные войска; местные (региональные) формирования; партизанские отряды и отряды самообороны. Такая структура давала возможность максимально вовлечь местное население в боевые действия против агрессоров7.
Рациональный синтез выдержавших испытание временем западной и восточной военных систем в ряде крупных мусульманских стран Ближнего и Среднего Востока, обладающих значительным людскими и природными ресурсам, обширными территориями и относительно развитой индустриально-технологической базой, дал возможность достаточно эффективно развить их военный потенциал: строить свои национальные вооруженные силы и военную промышленность, во многом отвечающие современным требованиям и наиболее подходящие к местной обстановке. В то же время в современных условиях информационно-технологической революции даже обладание ядерным оружием еще не гарантирует защиту суверенитета страны.
Как показывает мировой опыт, победа достигается боевой деятельностью, то есть организованной вооруженной физической и идеологической борьбой, которая имеет достаточно стабильную политическую и материально-техническую основу, прямо зависящую от экономических ресурсов и общественно-политического устройства государства. Причем сильная и стабильная экономика является основой военного могущества любого государства.
Победу в войне гарантируют как объективные, так и субъективные факторы: более глубокий и устойчивый тыл, более мощная экономическая база, политическое единство народа и на этой основе — большая выносливость, выдержка, упорство в борьбе, прочные морально-идеологические основы вооруженных сил и крепкая воля народа к победе. К этому следует добавить: лучшее вооружение, инициативный, обученный и обогащенный боевым опытом командный и личный состав вооруженных сил, а также жертвенность воинов, готовых отдать жизни за Родину и нацию. Как отмечал еще в начале XIX века выдающийся немецкий военный теоретик Карл фон Клаузевиц, «великие цели составляют душу войны», «на войне терпит неудачу все то, что делается не с достаточно отчетливым сознанием и с неполным напряжением и твердостью воли»8.
З а к л ю ч е н и е
В настоящее время, как, впрочем, и в предыдущие эпохи, лишь фатальный раскол мусульманского Востока в отличие от христианского Запада, консолидировавшегося после Второй мировой войны в мощные военно-политические союзы, прежде всего НАТО, дает Западу возможность оказывать в критических ситуациях достаточно эффективный военный нажим на ряд восточных стран. Причем современные высокие, наукоемкие военные технологии позволяют ведущим странам Запада вести бесконтактные войны с минимальными потерями в людской силе и технике9. Локальные войны и вооруженные
7 См.: Вооруженная борьба народов Африки за свободу и независимость. М.: Наука, 1974. С. 374— 375; Вооруженная борьба народов Азии за свободу и независимость. М.: Наука, 1984. С. 311.
8 Клаузевиц К. О войне. М.: Эксмо, Мидгард, 2007.
9 См.: Слипченко В.И. Войны шестого поколения. Оружие и военное искусство будущего. М.: Вече, 2002. С. 34—38.
конфликты начала XXI века, направленные на свержение неугодных режимов (Ирак, Афганистан, Ливия), внешне носят характер полицейских операций под маркой многонациональных сил.
В свою очередь, мусульманский Восток, отторгая навязываемые ему западные христианские ценности, пытается сохранить свою цивилизационно-ценностную сущность, нередко прибегая к так называемым асимметричным войнам, в которых авангардную роль играют силы международного терроризма с их бредовыми идеями о всемирном Xа-лифате.
В то же время создание системы коллективной безопасности стран мусульманского Востока в виде военно-политических блоков или союзов, подобных НАТО и ЕС, помогло бы более успешно противостоять очередным «крестовым походам», то бишь «миротворческим операциям», «принуждениям к миру» и тому подобным военным вторжениям, нередко сопровождающимся «дружественным огнем», и обеспечить их национальную безопасность и подлинную независимость. Однако в силу ряда как объективных экономических, так и субъективных политических причин это выглядит в ближайшей перспективе маловероятным, а то и утопическим.
