CC BY
34
А СТРАХАНСКИЙ ВЕСТНИК ЭКОЛОГИЧЕСКОГО ОБРАЗОВАНИЯ
№ 1 (39) 2017. с. 4-20.
Науки о Земле
ГЕОГРАФИЯ ОБЩАЯ, ЭКОЛОГИЧЕСКАЯ, ГУМАНИТАРНАЯ,
ИНФОРМАЦИОННАЯ...
ВЗЯТ СОЦИАЛЬНЫЙ «ЗАКАЗ» НА ПРИРОДУ! КОНСПЕКТ. Часть 2.
Владимир Николаевич Бочарников Тихоокеанский институт географии ДВО РАН vbocharnikov@mail.ru
ГИС, дикая природа, гуманитарная география, информационное общество, методология
В статье обсуждаются теоретические и методологические аспекты интеграции географии для выполнения общественного заказа, актуального в настоящее время. Поставлен научный вопрос - сколько территории и акватории планеты может использовать человек для своей жизнедеятельности без нарушения глобального экологического равновесия. Предлагается обратить внимание на методический аппарат гуманитарной географии и широкое использование технологий ГИС.
ALL GEOGRAPHIES AND ITS SOCIAL ORDER ON NATURE
Part 2
Vladimir Bocharnikov The Pacific Institute of Geography FEBRAS
vbocharnikov@mail.ru
GIS, wilderness, Human Geography, Knowledge Society, methodology
The article discusses theoretical and methodological aspects of the integration of geography according to social request especially actuated now. Posed scientific question - how many areas of the world can use people for their livelihoods without disrupting the global ecological balance. It is proposed to draw attention to the methodological means of Humanities geography and the widespread use of GIS technology for practical purposes.
Обширную тематику взаимодействия человека и природы успешно отображают как в отечественных, так и европейских географических учениях и теориях, особенно в ландшафтоведении, природопользовании, охране окружающей среды. Предметная направленность географических исследований сосредотачивается как на пространственной морфологии (страны, зоны, районы) и внешних факторах этой морфологии, так и на рассмотрении процессов этой морфологической неоднородности.
Новые тенденции в таких традиционных науках как география вызываются современными реалиями, которые основываются, главным образом, на предпринимательской составляющей. А.Ю. Ретеюм, рассматривая методические подходы осуществления районирования, отметил: «...способов единственно верного членения земной поверхности на типологические единицы нет. основная сложность заключается в том, что приходится оперировать не по свойствам обособленных тел, а со свойствами совокупностей объектов, строение и границы которых нужно еще установить» [45, С. 8].
Никакие слова, в том числе и научные термины, не являются изолированными друг от друга элементами речевых действий человека. Их содержательное значение не зависит абсолютным образом от произвола каждого, кто употребляет их в какой-то конкретной ситуации, но принадлежит к некоторой языковой системе, и ограничено семантическими значениями, определяющими разброс понятийных значений этих слов.
В географической науке в качестве центральной (базовой) классификационной территориальной единицы принят географический ландшафт — территория с однородным геологическим фундаментом, однотипным рельефом, общим (фоновым) климатом,
4
закономерным набором почв и биоценозов. Это особая область познания, и как наука презентируется как - междисциплинарное направление, изучающее различные способы представления и интерпретации земных пространств в человеческой деятельности, включая мысленную (ментальную) деятельность [42].
Гуманитарная география занимает «рубежное», «стыковое» положение, формирует контактную зону для полярно-разнесенных научных «половин» - естественнонаучных знаний и общественных наук. Хорошо доказано, что гуманитарная география развивается во взаимодействии с такими научными областями и направлениями, как когнитивная наука, культурная антропология, культурология, филология, политология и международные отношения, геополитика и политическая география, искусствоведение, история.
В западной традиции, указывает Ю.Н. Гладкий, the humanities, the human studies, the Arts противопоставлены the natural science «представляя пространство и результат его познания и рефлексии. Последний непрерывно «прирастает» в индивидуальном (в процессе жизни), так и в совокупно-социальном (общечеловеческом) смысле» [20, С. 25]. Но при этом не происходит «вынос» за пределы того, что наше человеческое понимание может оказываться недостаточным для того, чтобы сохранить критически важное экологическое равновесие.
Выросшая из лона антропогеографии с ее идеографичностью, антропоцентризмом, холизмом, вниманием к проблеме «человек и среда», с ее замечательными, богатейшими традициями историко-географического синтеза, Human Geography в середине ХХ в. вступила в этап быстрой теоретизации. Это новое направление, провозгласившее своей философской основой феноменологию, а методологической - герменевтику, фокусировало внимание на процессах восприятия и осмысления человеком (отдельными людьми и их группами) окружающего географического пространства.
Ю.Н. Гладкий утверждает, что в целом, «mainstream развития современной гуманитарной географии связывается нами с исследованием взаимодействия природы и общества как качественно особого процесса, возникающего на стыке социокультурных, экономических, природных, политических и иных явлений, в специфическом сегменте объективного мира - очеловеченной природе; с анализом эволюции этого процесса во времени и пространстве; с выяснением механизма возникновения и причины существования тех или иных корреляционных связей между данными явлениями в рамках «социально-экономических территориальных систем» или целостной системы «природа-общество» [42].
В современной англоязычной литературе под гуманитарной географией обычно понимают совокупность географических субдисциплин, исследующих различные аспекты человеческого общества и его связи с природной средой, а именно совокупность экономической, социальной, культурной, исторической, политической, региональной «географий» (geographies), географии населения, городов, транспорта и т.п.
Геопространство скорее будет „месторазвитием" различных видов общественной деятельности, равно как и природных процессов, придавая им специфические, геопространственные формы, но в то же время, оставаясь лишь одним из возможного множества представлений восприятия реального мира.
Особую специфику методическое может получать в контексте совершенствования эколого-культурной географии, в частности, через исследованием выраженности в ландшафте (культурном ландшафте) отдельных элементов материальной и духовной культуры, отображении их связи с географической средой, а также проявлении территориальных различий в экологической культуре населения и сравнительном изучении природно-культурных комплексов.
Нельзя опровергнуть многочисленные факты того, что моделирование как актуальный инструментарий успешно доказал свою эффективность, в тоже время именно масштабность решаемых ныне научных задач, позволяет географическое пространство
брать как общефилософскую концептуальную категорию для осмысления, и его же как объективную, всеобщую и познаваемую форму существования материальных географических образований и объектов в пределах геосферной оболочки.
Но мы здесь пока оставим пока всеохватность глобальных проблем, и обратимся к обсуждению темы challenge в отечественной географии, которую из большого смыслового выбора обозначим как «перспективу» или «возможность сделать шаг вперед» в «задаче, требующей большого напряжения сил», которую «локализуем» в контексте гуманитарной географии.
География человеческой деятельности является важнейшим фактором в современных условиях, который определяет характер и направление масштабных изменений во всех регионах планеты. В теоретическом отношении, можно ориентироваться на мнение В.Н. Стрелецкого, в его убеждении, что культура как географическая реальность может рассматриваться с двух разных точек зрения, но скорее, это может быть представлено как географическое пространство в культуре.
В отечественной социально-экономической географии хорошо разработана и воплощается в исследованиях система понятий, объективно отражающая экономические и социальные сочетания организации и функционирования общества, в пределах определенной территории1. По сути, мы, рассматривая каждый их компонентов (или слоев геомодели), каждый раз характеризуем абсолютно новый объект, формирующийся из различных составляющих, применительно к новой «вводной».
В отличии от наших реалий, Ю.Н. Гладким цитируется выдержка из словарной статьи The Penguin Dictionary of Geography. 3rd ed./ Clark, A. Penguin Books: London, 2003 (P. 195): «Гуманитарная география занимается изучением тех свойств и явлений в пространстве, которые доступны человеческим существам, а также которые непосредственно связаны или обусловлены людьми, их деятельностью и организацией, в прошлом и настоящем.
В центре исследования гуманитарной географии - взаимодействие физической (природной) среды с социальной (общественной) средой, в пространственном и временном измерении, организация общества и социальных процессов и пр. на локальном и глобальном уровне» [20, С. 27].
Интересны, приведенные им многочисленные цитаты и определения, касающиеся сути гуманитарной географии, воспроизведу два, которые подтверждают успешно, на мой взгляд, логику «сочлененности», но не «расчлененности» рассматриваемых здесь географических дисциплин.
Следует учитывать, что в отечественных представлениях географии и экологии происходит «задержка» в принятии многих феноменов характерных для эпохи постмодернизма, в которой мы сейчас живем, а именно язык в фокусе постмодернизма оказывается основным средством моделирования индивидуальной реальности. С позиции структурного реализма единственной реальностью являются теоретические структуры и математические уравнения теорий.
Звучит шокирующе, но к структурному реализму стоит отнестись серьезно: на сегодняшний день только эта концепция считается способной преодолеть аргумент пессимистической индукции и спасти идею кумуляции, роста научного знания. Приведем аргумент, так еще, в 2011 г. в г. Нанси (Франция) состоялся 14-й Международный конгресс по логике, методологии и философии науки.
1 Бакланов П.Я. Территориальные структуры хозяйства в региональном управлении. М.: Наука, 2007. 239 с.; Бакланов П.Я. Структуризация географического пространства - основа теоретической географии // Теория социально-экономической географии: современное состояние и перспективы развития Под ред. А.Г. Дружинина, В.Е. Шувалова. Мат. Межд. научной конф. (Ростов-на-Дону, 4-8 мая 2010 г.). Ростов-на-Дону: Изд-во ЮФУ, 2010. С. 12.; Бакланов П.Я. Территориальная организация хозяйства и региональное развитие // Вестник Ассоциации российских географов-обществоведов «Социально-экономическая география», № 1, 2012. С. 32-49.
Как показали проходившие в рамках Конгресса дискуссии, существует еще одна сравнительно новая тенденция в философии науки, которая состоит во все возрастающем проникновении в методологию конкретных наук - физики, биологии, когнитивных наук -теории информации. В физическом познании "вторжение" теории информации проявляется в растущем влиянии на физику и порождаемую ею технологию сравнительно новой дисциплины - квантовой теории информации.
В докладе "Об информационных схемах в биологии" Паоло Латтанцио и Рафаэле Масцелла (Paolo Lattanzio, Raffaele Maszella), Италия было высказано предположение, что теория информации может стать новым основанием научного объяснения сущности жизни.
Бурный прогресс науки и техники ставит перед учеными по-новому многие старые философские проблемы и выдвигает на первый план целый ряд новых методологических, социальных, когнитивных и т.п. проблем, осмысление которых требует высокого философского уровня. Отечественная социально-экономическая география характеризуется активным поиском путей развития теории, формированием новых подходов к традиционным объектам исследований и поиском новых форм взаимодействия с государством2.
Вероятно в нашей стране, чтобы выжить социально-культурная география должна изучать «процессы и результаты дифференциации геокультурных общностей, т.е. территориальных общностей людей с устойчивыми стереотипами мышления и поведения, оригинальными системами ценностей и предпочтений, но не ориентироваться лишь на формалистику количественных методов и моделирования [41].
Технонаука теперь пытается дать новые ответы даже на традиционные философские вопросы. Этот термин наиболее часто используется для обозначения таких современных дисциплин, как информационные и коммуникационные технологии, нанотехнологии, искусственный интеллект или также биотехнологии. Технонаука - это не техническая наука, а новая форма организации науки, интегрирующая в себе многие аспекты как естествознания и техники, так и гуманитарного познания.
Это понятие уже сейчас широко используется в различных биологических дисциплинах, начиная от молекулярной генетики (понятие наследственной информации, закодированной в ДНК), до нейробиологии (роль нейродинамических кодов в процессе переработки информации в мозге) и поведенческой экологии (сигналы, посылаемые живыми существами, как носители информации об окружении).
Некоторые участники Конгресса говорили даже о "вторжении" (invasion) теории информации в современное естествознание и технологию (Роберт Спеккенс (Robert Spekkens), Канада). В процессе обсуждения доклада высказывалось даже предложение о необходимости создания общей эпистемологической рамы для интерпретации всех природных явлений как системы информационных процессов.
Но любое системное представление не могло быть успешно законченным, если «отчетливо» не проявлено наличие отдельных взаимосвязей между частью составляющих или блоками составляющих не давало нам оснований идентифицировать многие характеризуемые объекты с системой. Важно отметить, что одним из важных дискуссионных тем было по ключевым традиционным эпистемологическим проблемам современного естествознания - проблемы реализма и критериев реальности ненаблюдаемых объектов; проблемы преемственности в научном познании; возможности и условия кумуляции знания.
2 Теория социально-экономической географии: современное состояние и перспективы развития. Под ред. А.Г. Дружинина, В.Е. Шувалова. Мат. Межд. научной конф. (Ростов-на-Дону, 4-8 мая 2010 г.). Ростов-на-Дону: Изд-во ЮФУ, 2010, 166 с.; Социально-экономическая география в XXI веке: вызовы и возможные ответы. / под ред. А.Г. Дружинина. Материалы международной научной конференции (Москва, 14 сентября 2013 г.). Москва-Ростов н/Д, 2013. 288 с.
В одном из проектов была реализована оригинальная возможность геомоделирования, позволившего обеспечить совмещение очень разноформатных природных и культурных оценочных характеристик с балльными оценками степени привлекательности и выявленной ментальной значимости этнокультурных ландшафтов.
Нет просто восприятия - мы воспринимает то, что уже было, когда то названо. «Язык «неотделим» от всей нашей жизни, а значит, и от самих тех целей и в западной современной философии уже совершен «поворот к языку», и в центре внимания философов, лингвистов и экологов помещены проблемы языка, языкового сознания, языковой личности и языковой деятельности людей (дискурсивных проблем).
В эколого-культурном картографировании среды нередко возникает сложная проблема формализации и интерпретации данных полученных в разных методологических форматах, и даже парадигмах.
Сама же геомодель включала в себя вполне конкретные объекты, но их интерпретация могла вестись и с помощью весьма абстрактных (не знакомых с традиционными лесными знаниями) понятий. Формализуются лишь показатели, отражающие представления о географическом пространстве в разных культурных контекстах; транслирующие образы различных местностей и территорий; выражающие отношение местных сообществ к той природной и социальной среде, в которых живут люди — носители той или иной культуры [44].
Таким образом, основные идеи социально-конструктивистского взгляда на мир состоит в том, что реальность есть социальная конструкция, создающая через язык, организующаяся и поддерживающаяся через повествование. Любой язык является основой для формирования у его носителя определенного образа мира, обусловленного семантическим опытом понятий, характерных именно для этого языка.
Так Д.Н. Замятин считает гуманитарную географию междисциплинарным научным направлением, включает в ее ядро - культурное ландшафтоведение, образную (имажинальную) географию, когнитивную географию, мифогеографию, сакральную географию, что дает основание к интенсивному взаимодействию с когнитивной наукой, культурной антропологией, филологией, политологией, геополитикой, политической географией, искусствоведением, историей.
Он конкретизирует и локализует дисциплину признанием того, что гуманитарная география «связана и пересекается в своих интересах с многими дисциплинами и объектами исследований». Именно в этом случае, «очеловеченная» природа может рассматриваться, с одной стороны, как продолжение развития природы в обществе или, с другой стороны, как технологическая основа общественной жизни.
Тогда в отличие от культурной географии комбинированная и обновленная методология гуманитарной географии должна учитывать: 1) различные аспекты изучения политической, социальной и экономической географии, связанные с интерпретациями земных пространств; 2) быть междисциплинарной научной областью, и не только принадлежащей к «клону» географических наук; 3) предмет исследовательской активности мигрирует в сторону процессов формирования и развития ментальных конструктов, описывающих, характеризующих и структурирующих первичные комплексы пространственных восприятий и представлений.
Принимая вышеприведенную его классификацию отмечаем, что Д.Н. Замятин корректно доказывает, что гуманитарная география связана и пересекается в своих интересах с вышеперечисленными дисциплинами и объектами исследований, но позиционирует ее как - междисциплинарное направление, изучающее различные способы представления и интерпретации земных пространств в человеческой деятельности, включая мысленную (ментальную) деятельность.
Показательным примером может быть, постановка проблемы идентификации местных сообществ. И если развивать положение автора, что переход от одной парадигмы к другой не обязательно предполагает абсолютный разрыв между старым и новым
знанием, а скорее показывает на «пробел в языковой матрице парадигмы», то мы имеем возможность существенным образом изменить представления в очень актуальной области взаимоотношений человека и природы.
Исторический анализ развития географических идей позволяет провести обоснование и теоретической модели с помощью определенных гипотетических допущений и идеализаций. Задача человека раскрыть ее возможности как объективные значения и воплотить в них личностный смысл. Тогда социально-экономическая география, она же общественная, гуманитарная, и также еще идентифицируется как география человека (Human Geography), свой вклад в науку вносит она структурированием, расчетами и моделированием, объяснением и прогнозами, основываясь на выделении и изучении территориальных социально-экономических систем.
В этих смежных дисциплинах, как носители идентичности, рассматриваются различные группы людей (этнические, конфессиональные, расовые, гендерные, возрастные, сословные, профессиональные, корпоративные и т. д.), не представляющие собой территориальных общностей как таковых.
Очевидно, что приставка «гео-» маркирует и всегда обеспеченность особость объектного понимания; так в общенаучном смысле обозначают географический подход «раскрывающий связь в пространстве сосуществующих вещей, явлений» (Б.М. Кедров). Объектный подход позволяет обрести возможность рассматривать компоненты независимо и оценивать их по вкладу в конечный результат. И хотя для геомодели должно быть характерно наличие обратных связей, сам объект ее состоит из компонентов, принадлежащих к различным областям знаний.
Между отдельными компонентами системных связей может не оказаться. Тогда такая геомодель, по своей сути, представляет собой сложную иерархически организованную систему, открытого типа, включающую замкнутые подсистемы. В России, В.Н. Стрелецкий обозначает, что современная российская «нефизическая» география («общественная география», «география общества», «география человека», «география человека и общества», «география человеческой деятельности», «социально-экономическая и гуманитарная география» - об оптимальном названии можно спорить) уже существенно выходит за рамки исследовательского поля прежней, «усеченной» социально- экономической географии.
Он подтверждает на собственном огромном обзорном материале, что в западной Human Geography сосуществует несколько конкурирующих мировоззренческих парадигм, а ее различные идейные и концептуальные направления имеют, по сути, разный теоретико-методологический фундамент и, соответственно, очень разнообразный методический аппарат. выраженными в специфике социальной и политической культуры, и нашедшими отражение в геопространственной (региональной, локальной и т.п.) идентичности».
Осмысление субъектности региона (индивидуального своеобразия пространственно-временной модели, специфики бытийных механизмов, структуры социума и т.д.) основывается на изучении базовых элементов его культурного фонда и, следовательно, на изучение регионального менталитета». Но наиболее важный вывод, при всех профессиональных разногласиях, следует из факта, что все по-разному называемые эти географии (а именно так, во множественном числе, принято ныне обозначать нашу науку за рубежом), должны быть ориентированы на принесение пользы для человека современного общества, также как и это и происходило, полвека и век назад (антропогеография, экономическая география.).
По Ю.Н. Гладкому, скорее всего такое, географическое знание отличается ярко выраженной многофункциональностью, будучи одновременно наукой и ненаукой. Весьма поддерживаем данный тезис и конкретизируем его тем, что хозяйственно-культурная география призвана заниматься изучением пространственного разнообразия
хозяйственно-культурных комплексов, т.е. традиций природопользования, существующих в различных гео- и этнокультурных общностях, и их связи с географической средой, а также поиском территориальных различий в экономической культуре населения.
Очевидно здесь, лейтмотивом можно обозначить суждение, что все же еще в социально-экономической (общественной, гуманитарной) географии наблюдается «...отсутствие собственных методологических принципов, способных в рамках современной парадигмы «методологического плюрализма» обеспечить создание «сквозной», единой теоретической концепции науки и, на этой основе, решить проблему самоидентификации [38]. Данный подход не нов в отечественной географии, как и в философии, широко применялся в диалектике анализ природы и общества с позиций единства субстрата, связей, отношений.
Важнейшей точкой роста для нее представляется охват территориальных связей и сопряжений с природно-ресурсной средой (структурами) на принципах устойчивого развития в интегральных единицах - геосистемах. Таковые образы ныне кардинально поменяли свой смысл, следовательно, меняется и теоретико-методологическая их наполненность, в которых особое значение приобретают такие концепции - как геоэкономика, геополитика и геоэкология.
Должен быть включен и временной аспект, и главное система восприятия. Восприятие региона как самобытного социокультурного пространства базируется на идее осмысления исторически сложившегося образа территории. Феномен идентичности -один из ключевых исследовательских сюжетов многих наук, и, прежде всего, этнологии, социологии, политологии.
Характер, содержание и результат происходящих при этом пространственных метаморфоз обусловливаются конкретно-историческими предпосылками, условиями и ограничениями. Любопытным вариантом применения концепта гештальта является предположение С. Гусева о том, что парадигмальные переходы можно рассматривать «... не в качестве смены языковой системы, а как активизацию разных участков некоей одной системы. реализацию разных возможностей присущих одному и тому же набору вариантов» [44].
Мы проверили это утверждение, показав хорошо известную «основную полосу расселения» как центр социально-экономического пространства. Были также добавлены авторитетные оценки региональной идентичности, взятые из схем районирования в культурной географии, и разместил на фоне состояния ландшафтных макрорегионов (по А.Г. Исаченко) и фоном «пошла» дикая природа. Применительно к коренным малочисленным народам Севера (КМНС) было установлено, что этнокультурная среда представляет собой результаты, средство и процесс коллективного существования людей [46].
Можно сказать, что физико-географическое пространство по мере и в силу его освоения упорядочивается и становится определенным образом организованным социоэкономическим пространством. В отечественной практике социально-экономическая география традиционно занимается изучением закономерностей пространственной организации географических явлений и естественно-социальных феноменов различной природы и разного генезиса.
В основе их формирования и развития лежит формирование и развитие различных звеньев территориальных структур хозяйства. Колоссальные издержки России на освоение Сибири подсчитать в полном объеме вряд ли кому удастся, не пропускают возможности указать на ошибки и злоупотребления и из за рубежа: так «российские неприятели» Ф. Хилл (F. Hill) и К. Годи (C. Gaddy) указывают, что «главная политическая ошибка России состояла в нерациональном использовании капитала и людей», в то время как военные и политические соображения преобладали над экономической целесообразностью.
Они во многом обусловлены геоэкономическим фактором, который стал движущей силой в новой архитектуре мирового глобализированного пространства. Позиции России на современной геополитической карте мира, суть которой составляют драйверы, действия и последствия все большей глобализации и интеграции мирхозяйственной системы, объективно не выглядят крайне позитивными.
Россия в существенной степени, «проигрывает» в международной природоохранной политике, за счет того, что не показывается тот реальный вклад, который обеспечивает страна в контексте поддержания биосферных функций, экосистемных услуг и биоразнообразия, не учитывается природный капитал и рассматривается значимость «ландшафтного» вклада. Полагаем, что посредством применения методов этнокультурной географии возможно «воспринимать» процессы и результаты пространственной дифференциации и организации этнокультурных общностей (в частности, компонентов этнической культуры: традиций и норм поведения, образа жизни и бытового уклада, этнических стереотипов и ментальности в целом).
Наиболее перспективными аспектами в исследовании пространства в реализации связки «геоконцепт - методология - технология» для того, чтобы объяснить простую модель исключительного показа и объяснения посредством геоинформационной модели с возможностями детализации и организации огромного фактического материала, что обеспечивает как количественный (метрический), так и качественный (метаболический) формат парадигмы восприятия окружающего мира.
Особую роль играет также то, что термин «гуманитарная география» по своему понятийному охвату способен успешно объединять обществоведческую методологическую ветвь географической науки, но при этом никак не преодолеваются серьезные разногласия ведущих специалистов в теоретическом и методологическом развитии этой весьма специфичной науки [47-49]. Попробуем понять почему это происходит?
Принцип идентификации, на котором покоится метафора, позволяет вскрыть, обнаружить у прототипа неизвестные свойства, тем самым способствуя порождению новых познавательных ассоциаций. Но исторический период и культурная среда оказывали существенное воздействие на содержательность терминов, предопределяя многозначие форм и существенные различия в употреблении языковых форм, употребляемых в обыденном, научном, философском, художественном и религиозном понимании.
«Природа» - это надсистемное образование со сложностью организации, превышающей на много порядков возможности человека понять ее суть. Природа никогда не была для человека, она всегда сама по себе, и для себя, как можно только судить с человеческих позиции. Следовательно, географическое пространство может постоянно перекодироваться сознанием в виде тех или иных географических образов.
Другой полярностью были урбанизированные территории, где под воздействием человека природные составляющие оказываются минимальной. Противопоставление урбанизированных пространств (городских агломераций) и естественных природных ареалов - дикой природы не придумано человеком, оно следствие, констатация фактически сложившейся ситуации на планете, несмотря о многочисленные попытки «управления» природой в определенную эпоху и определенному социуму кажущемуся нужным ему направлении.
Академик В.Н. Сочава утверждал, что в природе существует «множество рубежей», но научное понимание также базируется на привязке объектов мира человеческого бытия к общественному целому, на фоне которого развертывается действительность индивида. Последовательно и успешно доказывалось существование географической оболочки, географической среды, геосистем, в изменении которых все большою роль играло человеческое общество (А.А. Григорьев, В.Б. Сочава и др.).
С этих позиций, Ю.Г. Саушкин писал «.у исследуемых географией пространственных систем (комплексов) есть определенные масштабы. Они относятся и ко времени, и к пространству» [36]. Отечественное учение о географическом районировании широко известно, имеет хрестоматийный характер, в обязательном порядке излагается во всех учебниках географии, при выделении обязательности таких тезисов как необходимость установления территориальных различий («от места к месту»); подразделение на однородное и неоднородные пространственные единицы (зоны, ареалы, районы, ТПК и т.п.).
По классификации Ф.Н. Милькова, современные ландшафты разделяются на девственные ландшафты, восстановленные ландшафты, измененные ландшафты, находящиеся под воздействием человека. В свою очередь измененные ландшафты подразделяют на культурные и акультурные, в зависимости от того, какое влияние человек оказал на них: позитивное или негативное. Здесь вполне очевидно раскрывается причина эволюционности объяснительной функции географии, ныне становящейся успешной лишь в своей приближенности к позициям технонауки.
В отношении области взаимоотношения человека и природы, семантическая неопределенность, научная разносторонность, различность дисциплинарных характеристик и философская всеобщность языковых форм, еще более комплексируется при употреблении в распространенных коммуникативных, но ненаучных формах общения, что предопределило также существенную неточность описаний феноменов, связанных с данными понятиями. Считаю, что следует отделить обитаемую человеком территорию от необитаемой - дикой природы.
И наиболее актуальный шаг сейчас, в контексте данного сообщения - это ответить на вопрос - как можно сопоставить фактическую степень урбанизации, сохранности экологической среды и вероятность достижения глобального экологического равновесия. Важно понять, - что и сколько мы теряем в общем контексте, поскольку именно появление человека, и его восприятие, еще в большей степени, привело к пониманию существования «поляризации биосферы» (Б.Б. Родоман).
Здесь мало помогают уже имеющиеся формальные процедуры. Так, например, идентификация и официальное подтверждение статуса «дикой природы» весьма распространено на североамериканском континенте, и достаточно широкое применение данному термину найдено IUCN-МСОП. Российская Федерация, не имеет в своем природоохранном законодательстве данной категории, хотя можно привести весьма исчерпывающий перечень категорий особо охраняемых природных территорий (ООПТ), которые включают практически все виды российских ООПТ, но отдельной категории «дикая природа» мы в стране не имеем.
Но учтем, что в научном поиске географии (по: Ю.Н. Гладкому) - «неточечное» изучение производится в двояком смысле: хорологически (внешне-поверхностно) и сущностно (субстанционально, процессуально), что способно к имитации при использовании технологий ГИС, позволяющих развивать возможности геопространственного моделирования.
Как отмечал А.Н. Леонтьев, только конкретные значения преломляют мир в сознании человека. Однако значения для человека существуют двойственно. Они выступают, с одной стороны, в своем независимом существовании, в качестве объектов его сознания. А с другой стороны, в качестве способов и механизмов осознавания, функционируя в процессах, презентующих объективную действительность.
И если традиционный сюжет региональных культурно-географических исследований - изучение зависимости типов селитьбы и формы жилищ от конфигурации и внутренней пространственной структуры сельских поселений, исторически сложившихся особенностей уличной сети и т. д. Для дикой же природы мы пытаемся приспособить процедуры опознания и создания образа, на основе уже, что мы знаем. Но в этом то и состоит парадокс, как мы можем верно создать образ того, что мы не знаем?
Наверное, нужно найти заново уже найденное, «процедить» прошлое и понять, как можно изучать неизучаемое, поскольку как только мы найдем сходство, то мы сводим свое познание к знакомым образам.
Нужна последовательная и глубокая гуманизация географической науки: она полностью соответствует переходу наиболее развитых обществ мира с индустриального на постиндустриальный этап развития. Л.Л. Розанов обосновывая структуру общей географии, ввел в качестве методической основы - деятельностный подход и его арену -«географическое технопространство».
Автор полагает, что «объективно реальное географическое технопространство трехмерно и характеризует протяженность и структурность материальной действительности, сосуществование и взаимодействие элементов разных систем». По его мнению, территориальная дифференциация (регионализация и районирование) допускает полицентризм выделения пространственных единиц, а именно, территориально-природных комплексов (ландшафтов, природных зон, областей, гео- и экосистем).
Надо сказать, что данная классификация является весьма продуктивной, но нереальной в исполнении, если мы работаем в пределах таких крупных территорий как наша страна.
Вертикальная структура и биоценотический состав большинства ландшафтных комплексов в настоящее время не соответствует природным физико-географическим условиям и параметрам, генетически определяющим их экологическую нишу и норму естественной экологической регуляции. Наблюдается повсеместное отклонение состояния современных ландшафтных геосистем от естественной нормы.
Интеграция проявляется в наличии связей и сопряжений между отдельными компонентами одного слоя и между компонентами разных слоев, и эти слои могут относиться к совсем разным наукам. Л.Л. Розанов же, предметом исследований общей географии предлагает «считать развитие, структуру, свойства и функционирование географического технопространства в целом и его материальных составляющих (подпространств), обусловленных взаимодействием природных и техногенных факторов в пространстве-времени» [50, С. 33].
Безусловно, выделение ландшафтов, как и других иерархично-выстроенных пространственных единиц, - это творческая процедура, требующая при этом организации и обработки огромных массивов разнородной информации. Ее и поныне можно рассматривать как науку, ставшую одной из основ в практической жизни людей, ведь ее знание законов территориальной организации природы и общества стало фактическим «орудием» повседневной деятельности десятков миллионов людей на планете.
Давно известно, что, создавая модель объектов территории и взаимосвязей между объектами как единую целостность, стало возможным получать разностороннюю информацию о территории. Еще на первом советском совещании по ландшафтоведению А.Г. Исаченко утверждал, что «ландшафтные исследования, являясь существенным звеном комплексного географического изучения территории, могут иметь и самостоятельное значение, т.е. проводиться вне связи с решением частных практических проблем»3.
В качестве инструментария могут быть применяться общетеоретические подходы и инструментарий районирования, функционирующий с преимуществами применения технологий ГИС. Это - иной формат, еще более «центрированный» на потребности человека.
Из картографии пришло понимание, что обращение к масштабу является самостоятельным средством изучения территории, именно на этой основе построено «полимаштабное кредо» А.И. Трейвиша. Данные операции бывают важны в дифференциации и отображении природной и культурной компонент. И хотя нельзя
3 Совещание по вопросам ландшафтоведения (краткий отчет) // Изв. ВГО, Т. 87. Вып. 5. 1955. С. 427.
13
выделить зоны, к примеру, зоны полного природного отчуждения - сохранившихся участков дикой природы, по факту они существуют и могут быть идентифицированы.
Зарубежные представления культурной географии уже конца прошлого века отчасти вписываются эту гипотезу, поскольку посредством моделирования, систематизации и количественных интерпретаций диффузионных процессов культурного, социального и экономического пространств, формируемых в обязательности взаимодействия человека и природы, отображаемых в бесконечных форматах антропогенного воздействия и формирования природно-антропогенных, урбанизированных и культурных ландшафтов было сделано многое.
Добавим сюда и воздействие непрерывно идущего процесса дифференциации географического знания, так Тархов С.А. пишет: «В последние десятилетия внутри социально-экономической географии сформировались новые направления исследований -поведенческая география, гуманитарная география, гуманистическая география, география благополучия и неравенства, география развития, феминистическая география, география образа жизни, теоретическая география (раздел географии, изучающий общие пространственные закономерности распределения географических объектов (как природных, так и общественный) и эволюции геосистем)» [51].
Наш опыт использования технологий ГИС показывает возможность устранения противоречий отбора значимых геобъектов с помощью встроенной «полимасштабности» выбором локаций и их инструментальной обработкой, с возможностью поэлементного отображения и редукции путем оверлейных операций [52-53].
С общегеографических позиций геоинформационное моделирование позволяет упорядочить все известные земные тела и явления относительно целостного пространства-времени, поскольку территория представляет собой сложное образование. Сама геоинформационная система «сущностно» территориальна и конкретна, в это же время, и в любой работе обязательно должна быть определена область земного пространства, на которую создаётся ГИС.
Естественно формируется географическая триада: природа - экономика - население, что легло в основу географического проекта территориальной организации общества и формирования своего понятийного аппарата - размещение, территориальные структуры (геосистемы и геокомплексы), и понимаемая как пространственная морфология и основа для управления.
Н.К. Мукитанов определял, что теория общественной географии должна исследовать «социальную функцию географической среды, приобретаемую ею в результате ее включения в практическую деятельность общества». ГИС позволяет организовать, демонстрировать и анализировать технологически ту модель, которую Б.Б. Родоман раскрывает как «многомерное, постоянно меняющиеся конкретно-историческое единство подпространств», представляющих собой закономерно взаиморасположенные и связанные между собой элементы материального субстрата».
Нами проверено, что с профессиональных позиций, только крупные комплексы такие как ArcGIS позволяет создавать геоинформационные наборы данных любого состава, пространственного покрытия, любой сложности и объема. Структура, взаимосвязи, направленность воздействий исчисляемые посредством разнообразных данных составляют специальный предмет для научного конструирования и моделирования.
Ныне география на базе современных научных технологий все в большей степени развивает свою информационную функцию, основываясь на соответствующей парадигме (А.Д. Арманд, Н.В. Багров). А.Д. Арманд первым о том, что «грядет» эпоха информационной географии, предвидел, что «география будущего все больше станет вынуждена заниматься не столько реальным пространством, сколько различными виртуальными пространствами».
Сей особый геоверсум - и оно как главное «исследовательское поле» географии, при этом его эмерджентными свойствами являются природные условия, обеспечившие возникновение и существование жизни, в том числе и мыслящей. Феномен массового использование средств и приложений ГИС в данной сетевой среде основывается на развитии многих компонент развивающейся инфраструктуры географического знания: базы пространственных данных, карты, модели, интегрированных в средства пользования на множестве мобильных и веб-решений.
Поскольку специфика геопространства определяется иерархичностью, позволяющей осуществить различные классификации и одновременного показа закономерностей прерывистости и континуальности, где каждый объект воздействует на свое окружение, и испытывает на себе фиксируемое в материальном выражении отображение присутствия и взаимодействия [54].
А.К. Черкашин пишет о том, что «геоиформационная география становится не просто синтезом методов географии и геоиформатики, но подразумевает существование объективных основ этого синтеза, когда структура и функции ГИС отображают структуру и функцию географических комплексов, а сами геокомплексы можно трактовать как геоиформационные системы» [55, С. 27].
Новые информационные технологии привели к появлению термина «неогеография» — обработке, созданию, обмену и использованию географической информации самими пользователями в режиме реального времени [56-61]. Технология ArcSDE позволяет одновременно редактировать различные участки пространственного набора данных. Это значительно ускоряет процесс производства, дает возможность контролировать и исправлять ошибки, синхронизировать и распределять работу специалистов.
Следует обратить внимание на то «революционное обстоятельство», что стало уже для нас обыденным, это - доступность, легкость и быстрота получения любых сведений в Интернет. Процедура автоматизированной ГИС-обработки тематической и общегеографической информации осуществляется с помощью специальных программируемых инструментов выполнения пространственного анализа.
Это можно наблюдать в многочисленных социальных Интернет-проектах, использующих в качестве основы картографические веб-сервисы Google Maps, Яндекс.Карты и т.п., а также на картографических ресурсах типа Wikimapia.org или Openstreetmap.org, наполняемых геоинформационным содержанием самими пользователями.
Данные краудсорсинга, которые часто рассматривают как предоставляемую добровольцами географическую информацию или созданные частными пользователями сведения, могут поступать из неофициальных (непроверенных, незарегистрированных) источников, например, от обычных граждан.
Появляются новые картографические сервисы, GPS навигация получила массовое распространение и стала доступна каждому. Космические снимки высокого разрешения позволяют заглянуть практически в любой уголок Земли, не отходя от компьютера.
Совместное использование предоставляет людям доступ к обширным массивам информации, которую ранее было сложно или невозможно получить, оно способствует формированию нового пространственного мышления и принятию более обоснованных, взвешенных решений.
Это может подразумевать и проверку данных с целью подтверждения их достоверности; также это может означать их вовлеченность в процесс сбора, накопления и структурирования данных. И любая здесь информация об объектах территории, содержащая пространственное описание, достаточное для привязки объекта к земной системе координат является геоинформацией или геознанием, как принято ныне называть в среде ГИС-специалистов.
В ГИС картографические данные организуются в виде вложенных и иерархически соподчиненных группировок географических объектов различной тематики, что позволяет
«совмещать» отдельные тематические карты «послойно», используя для расчетов многочисленные атрибутивные данные как из цифровой базы данных, так и добавляя и «перенося» геообъекты из карт, существующих в традиционном «бумажном» виде.
Таковые организованы в основные планетарные сферы - природную и общественную, а также их интегральные, общественно-природные производные. Более не существует технологически - противостояния человека и природы, но отсутствует реальный контакт, даже запахи возможно «снимать в поле» дистанционно. Впрочем, пока же мы должны сказать, что ни одна организация не может в одиночестве создать глобальный информационный георесурс (GeoWeb) или завладеть всей глобальной инфраструктурой пространственных данных.
ГИС - это больше, чем метод, технология или инструмент, это представление геопространства, позволяющее учитывать фактически любые потребности как неискушенного пользователя, специалиста в области информационных технологий, так и встретить любые запросы тематических специалистов.
С практических позиций такой подход успешно доказывается зарубежными разработками массового совмещения «геознания» и успешного применения геоинформационных технологий [61-62]. Условно таким может быть некое гипотетически-обобщенное представление о социальном запросе для географического профессионального сообщества в России к «своей науке».
Применение технологий ГИС позволяет раскрыть «истинную географичность» (Ю.Н. Гладкий), «...определяемую реальной связью, сильно опосредованной ресурсными, антропологическими и другими детерминантами объектов экономической, социальной, политической, культурной географии, противопоставленных в бинарной предельно контрастной оппозиции природного и антропогенного.
В ГИС стандартные алгоритмы организации, обработки, фильтрации информации позволяют успешно обрабатывать запросы географов, они очень популярны и обязательны в исследованиях, что убедительно демонстрируют зарубежные исследователи (Human Geography, GIS Sciences). Задача практикующих специалистов ГИС заключается в том, чтобы убедиться в применимости этих данных в рабочем ГИС-процессе или обратить их в полезную географическую информацию.
Более того, именно та обширность и разносторонность организуемой информации в современных условиях определяет, что социальным заказом становиться требование эффективных информационных решений. Геоинформационный подход для отображения экономических и социальных территориальных закономерностей широко используется лишь в прикладных региональных и муниципальных системах управления, в сфере образования, атласном картографировании, отдельных тематических и региональных проектах.
Однако, следует учесть, что многие десятилетия принималось, что географический образ страны или региона - это достаточно устойчивые, стратифицированные и динамичные представления, которые соотносятся с определенными политико-, историко-или культурно-географическими территориями. В идеологии ГИС включен «технологический ключ» к детализации и к обеспечению глубокого понимания территориальных взаимосвязей, позволяющих в исследовании обращаться к индивидуальным особенностям конкретных территорий, как с позиции общечеловеческого ценностного подхода, так и с намерением провести структуризацию, систематизацию и иерархизацию центров инновационных культур и историко-культурных центров (очагов) и сохранившихся в относительно мало нарушенном состоянии природных территорий - дикой природы.
Пространственный анализ и геомоделирование на основе технологий ГИС позволяет всесторонне изучать вопросы инновационной и «креативной» экономики центральных районов и периферии в фактических условиях текущей поляризации регионального развития России. Конечно, такие задачи «по силам» лишь при условии понимания
концепция «лаборатории» (Б.С. Юдин) в совокупности с парадигмой технонауки, способна обеспечить необходимые условия для реализации выше обозначенного глобального общечеловеческого вызова.
Работа в среде ГИС, позволяет широко пользоваться как цифровыми сведениями, так и пользоваться в процессе пространственного анализа оцифрованными версиями традиционных общегеографических и тематических карт. Полученные нами результаты геоинформационных расчетов «накладывались» как отдельные картографические слои (проекты) в «контекст» наиболее часто используемых систем географического районирования нашей страны.
Впрочем, мы считаем, что данный эффект, проявляющийся при использовании ГИС, т.е. акцентированный, обобщающий показ различных типов транспортных путей на карте, позволяет получить хорошую степень наглядности, и как следствие, будут более понятными фактические масштабы транспортной и хозяйственной освоенности территории.
Наши практические работы показали, что в геоинформационном подходе если основу составляет системный принцип, то в ряде случаев он эффективно не работает, и более приемлемо будет использование объектной категории.
Мы полагаем, что вероятно лучшим выходом, должна была стать смена представления о том, что и как можно сделать при проведении геоинформационного моделирования, не меняя полностью идеологию системного подхода, хотя существенным образом, ее изменяя через внедрение гуманитарной составляющей. И тогда, в моделировании необходимо четко сформулировать каким образом, - культура может отображаться в географическом пространстве.
Современная наука основывается на том, что в природе существует системность, которую можно выразить чрез выявление определённых закономерностей, но в условиях нестабильности в открытых самоорганизующихся системах. Иосиф Пригожин обратил внимание на то, что именно в естествознании поставили проблему нестабильности, и это обычное обстоятельство в науке привело к масштабным последствиям.
В его рассмотрении, как принцип организующий и упорядочивающий науку, приводится обязательность внешнего и внутреннего понимания представления Лейбница об универсуме. Этого, определяющего смысл всеобщего и того, что любые человеческие и социальные взаимодействия, и особенно язык и литература связаны с многообразным выражением «неопределенности будущего» [63].
Первостепенным условием становиться то, что само восприятие природы становится дуалистическим, допущение неравновесности, который приводит и к порядку, и к беспорядку, а еще открывает возможности для возникновения уникальных событий. В таких условиях, в любой момент времени может возникнуть новый тип решения, не сводимый к предыдущему, и в точках смены типов решений - в точках бифуркации -может происходить смена пространственно-временной организации объекта.
Непредсказуемость и, в конечном счете, время как сущностная переменная стали играть теперь немаловажную роль в преодолении той разобщенности, которая всегда существовала между социальными исследованиями и науками о природе».
Важна диссапативность данного процесса, и это - два аспекта единого целого, дающие различное видение мира, что делает очевидным, таким образом суждение, что порядок и беспорядок оказываются не просто связанными друг с другом - один включает в себя другой. Данная позиция восприятия неравновесности универсума представляется наиболее очевидным фундаментальным основанием социуму в предоставлении заказа географией сегодня.
Конкретный вопрос звучит так: «сколько территории (и акватории) нужно человеку для его жизнедеятельности»? И сама его постановка вполне укладывается в маркетинговые стратегии общества «нулевых издержек. Этим мы завершаем свое конспективное изложений актуальных позиций перемен, происходящих в отечественной
географии. Полагаем, что здесь изложенный материал послужит основой для дискуссий и подробного рассмотрения поднятых автором тем. Данный процесс считаем предварительной «позиционной статьей» для необходимой организации профессионального сетевого сообщества отечественных географов-обществоведов. Остается актуальным вопрос выбора информационной платформы и инструментария для коллективной совместной работы, что надеемся мы сможем обсудить в специальных публикациях.
Литература
1. Ишмуратов Б.М. Макроэкономическая социология и география // География и природные ресурсы, № 4. 2006. С. 5 - 12.
2. Буденкова В.Е. О некоторых особенностях современной методологии // Изв. Томского политехнического университета. № 6. Т. 306. 2003. С. 130-135.
3. Теория социально-экономической географии: спектр современных взглядов / Ред. и сост. А.Г. Дружинин и В.Е. Шувалов. - Ростов-на-Дону: Изд-во ЮФУ, 2010. 166 с.
4. Юдин Б.Г. Наука и жизнь в контексте современных технологий // Человек, № 6, 2005. С. 5-26.
5. Цымбурский В.Л. Геополитика как мировидение и род занятий // Полис. - 1999. - № 5. - С. 6-24.
6. Ойзерман Т.И. Кантовская концепция пространства и времени // Кантовский сборник. 2009. № 1. http://cYberleninka.rU/article/n/kantovskaYa-kontseptsiYa-prostranstva-i-vremeni (дата обращения 28.07. 2016).
7. Шабельников В.К. Функциональная психология. М.: Академический Проект, 2004. 592 с.
8. Бакланов П.Я. Подходы и основные принципы структуризации географического пространства // Вестник МГУ, Сер. 5. География. 2013. № 4. С. 7-18.
9. Голубчик М.М., Евдокимов С.П. География. Учебник для экологов и природопользователей. М.: Аспент-Пресс, 2003. 304 с.
10. Стрелецкий В.Н. Географическое пространство и культура: мирвоззренческие установки и исследовательские парадигмы в культурной географии // Изв. РАН, сер. геогр. № 4. 2002. С. 18-29.
11. Бочарников В.Н. О географическом подходе и междисциплинарном синтезе в решении региональных задач // Астраханский вестник экологического образования. № 2. 2015. С. 54-64.
12. Гранин Ю.Д. Национальная идентичность вглобаризирующемся мире // Вестник РАН. 2015. Т. 85. № 9. С. 805-811.
13. Гладкий, Ю. Н., Петров А. Н. Гуманитарная география: понятийный статус и самоидентификация // Известия РАН. Серия географическая. 2008. № 3. С. 15-25.
14. Багров Н.В., Руденко Л.Г., Черванев И.Г. «Новая» география в украинских реалиях: миссия и тренды развития // Изв. РАН. Сер. геогр. № 4. 2012. С.7-20.
15. Курлов А.Б., Петров В.К. Методология информационной аналитики. М.: Проспект, 2014. 384 с.
16. Артюхов В.В. Общая теория систем: Самоорганизация, устойчивость, разнообразие, кризисы. Изд. 3. 2012. 224 с.
17. Багров Н.В. География в информационном мире. К.: Лыбидь, 2005. 184 с.
18. Кобылянский В.А. Место «очеловеченной природы» в структуре взаимодействия природы и общества // Философ. науки, 1982. № 3. С. 134-137.
19. Тугаринов В.П. Природа, цивилизация, человек. Л.: Изд-во Ленингр. Ун-та, 1978. 128 с.
20. Гладкий Ю.Н. Гуманитарная география: научная экспликация. СПб.: Филологический факультет СПБГУ, 2010. 664 с.
21. Исаченко А.Г. Методология ландшафтоведения и ландшафтно-географический метод // Изв. РГО. 2016. Т. 148. Вып. 1. С. 15-29.
22. Дьяконов К.Н. Пути развития учения о природно-территориальных системах // Вопросы географии. Вып. 100. Перспективы географии. М.: Мысль, 1976, С. 62—84.
23. Калинина Г.Н. Концепт «границы науки» в современной философии науки // Наука. Искусство. Культура . 2014. №3. URL: http://cyberleninka.rU/article/n/kontsept-granitsy-nauki-v-sovremennoY-filosofii-nauki (дата обращения: 04.05.2015).
24. Исаченко А.Г. Природопользование, ландшафтоведение и ландшафтное планирование // Изв. РГО. Т. 140., Вып. 2. 2008. С. 1-15.
25. Пивоваров Ю.Л. мировая урбанизация и Россия на пороге XXI века 1996. С. 12-22.
26. Иванов А.Л. Почвенный покров России в условиях глобальных вызовов // Вестник РАН. 2015. Т. 85. № 11. С. 984-992.
27. Aртоболевский С.С., Бабурин В.Л., Бакланов П.Я., Касимов Н.С., Колосов ВА., Котляков В.М., Люри Д.И., Тишков A.A. Стратегии пространственного развития Российской Федерации: географические ресурсы и ограничения // Изв. РAН. Сер. геогр. .№ 3,2009. С. 8-17.
28. Дружинин AX., Угодницкий ГА. Проблемы и перспективы применения инструментария математического моделирования в социально-экономической географии // Южно-Российский форум, 2011. № 2. С. 102-112.
29. Зырянов A.K Формула места // Региональные исследования, № 2, 2013. С. 20-25.
30. Aнучин ВА. Теоретические проблемы географии. М.: Географгиз, 19б0. 2б4 с.
31. Кобылянский ВА. Философия экологии: общая теория экологии, геэкология, биоэкология. Учебное пособие. М.: ФAИР-ПРЕСС, 2003. 192 с.
32. Джонстон Р.Дж. География и географы.: очерк разв. Aнгло-амер. Соц. Геогр. После 1945 г. Пер. с англ. Под ред. Э.Б. Aлаева. М. : Прогресс, 1987. 3б8 с.
33. Голубчик М.М., Евдокимов С.П., Максимов Г.Н. История географии. Уч. пособие. Смоленск: Изд-во СГУ, 1998. С. б5.
34. Aнучин Д.Н. Географические работы. М.: Географгиз, 1954. 472 с.
35. Баранский Н.Н. Избранные труды. Научные принципы географии. Ред. ВА. Aнучин и др. М.: Мысль, 1980. 239 с.
36. Саушкин Ю.Г., Преображенский В.С. Роль географии в познании современного мира // Вопросы географии. Сборник сотый. 197б. С. 1б-28.
37. Тронина ЛА. Экологическая ориентация сознания как фактор современного мировоззрения . Aвтореф. дис. на соискание ученой степени д-ра философ. наук, М.: 2003. 45 с.
38. Бочарников В.Н. Географическое познание и индивидуализм, восприятие и исследовательский образ - важные вопросы социально-экономической географии // Географический вестник, № 2, 2013. С. 1424.
39. Вернадский В.И. Мысли и замечания о Гете как натуралисте // Избранные труды по истории науки. М.: Наука, 1981. С. 242-289.
40. Мамчур E.A., Горохов В.Г. Философия науки и техники на XIV Международном конгрессе по логике, методологии и философии науки // Вопросы философии. 2012. № б. С. 173-179.
41. Гладкий Ю.Н., Петров A.fr Гуманитарная география: понятийный статус и самоидентификация // Изв. РAН, Сер. геогр., 2008. № 3. С. 15-25.
42. Гладкий Ю.Н. Культурная география: трудности институционализации // Известия РГО, Т. 112, Вып. б., 2010. С. 1-13.
43. Elwood S., Leszczynski A. New spatial media, new knowledge politics // Progress in Human Geography. 2012. Vol. 36 (6). P. 758-779.
44. Гусев С.С. Семантическая основа связи научных и «ненаучных» форм познания // Человек, № 3, 2012. С. 13.
45. Ретеюм AÄ. Физико-географическое районирование и выделение геосистем // Вопросы географии. Сб. 98. «Количественные методы изучения природы». М.: Мысль, 1975. С. 5-27.
46. Бочарников В.Н. Дикая природа и антропогенный ландшафт: интегрированный опыт геоинформационного картографирования территории России // Географический вестник. № 2. 201б. С. 1б1 -173.
47. Стрелецкий В.Н. Географическое пространство и культура: мировоззренческие установки и исследовательские парадигмы в культурной географии // Изв. РAН. Сер. геогр. 2002. № 4. — С. 18-28.
48. Коробов В.Б., Тутыгин AX., Русинов О.В. Объект исследования как категория // Вестник Поморского университета. Сер. Гуманитарные и социальные науки. 2010. № 5. С. 48-54.
49. Бочарников В.Н. Методологическая интеграция социально-экономической географии, геоэкологии и природопользования в решении проблем сохранения биоразнообразия Российского Дальнего Востока // Aстраханский вестник экологического образования, 2013. Т 4. С. 17-36.
50. Розанов Л.Л. Общая география. Учебное пособие для вузов. М.: Дрофа, 2010. 238 с.
51. Тархов СА. Социально-экономическая география: ее сущность, предмет изучения и методы // Региональные исследования, № 3, 2013. С. 4-9.
52. Бочарников В.Н., Блиновская Я,Ю. Геоинформационные системы в природопользовании // Владивосток, изд-во МГУ им. Г.И. Невельского, 2009. 181 с.
53. Бочарников В.Н. Геоинформационный подход и междисциплинарные возможности интеграции географии // Всероссийская научная конференция «Человек в экономических и социальных отношениях», Москва, 4-5 октября 2012 г. М.: Изд-во: «Институт психологии РAН», 2012. C/ 70-77.
54. Aрманд АД. География информационного века // Изв. РAН. Сер. геогр. 2002. № 1. С. 10-14.
55. Черкашин A.K География и геоинформатика // География и природные ресурсы № 4. 200б. С.
19-29.
56. Дмитриева В.Т., Еременко Е.Н., Клименко С.В., Кружалин В.И. Неогеография: особенности нового подхода // География и экология в школе XXI века. 2009. № 3. С. 9-16.
57. Leszczynski A. On the Neo in Neogeography // Transactions in GIS. 2013. Vol. 17 (6). P. 847-860.
58. Blaschke T., Donert K., Gossette F., Kienberger S., Marani M., Qureshi S., Tiede D. Virtual globes: Serving science and society // Information. 2012. Vol 3 (3). P. 372-390.
59. Hu Z., Tang G., Lu G. A new geographical language: A perspective of GIS // Journal of Geographical Sciences, 2014. Vol. 24 (3). P. 560-576.
60. Warf B., Sui D. From GIS to neogeography: Ontological implications and theories of truth // Modern Cartography Series. 2014. Vol. 5. P. 43-57.
61. Белозерский Г.Н., Дмитриев В.В. Тенденции развития географии в XXI в. Единая планетарная система // Изв. РАН. Сер. геогр. № 4. 2007. С. 8-15.
62. Lin H., Huang F., Lu G. Development of virtual geographic environments and the new imitative in experimental geography // Acta Geographica Sinica, 2009. Vol. 64 (1). P. 7-20.
63. Пригожин И. Философия нестабильности / Вопросы философии, № 6, 1991. С. 46-52.
