CC BY
52
20. СУДЕБНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ, ПРОКУРОРСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ; ПРАВОЗАЩИТНАЯ И ПРАВООХРАНИТЕЛЬНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ
20.1. ГЕНЕЗИС СУДЕБНОЙ ВЛАСТИ И ЕЕ МЕСТО В РОССИЙСКОЙ ПОЛИТИЧЕСКОЙ СИСТЕМЕ
Гришнова Елена Евгеньевна, доктор политических наук, профессор кафедры информационной аналитики и политических технологий Место учебы: МГТУ им. Н.Э. Баумана
grishnovaiip@yandex.ru Аннотация: В статье рассматриваются теоретические проблемы анализа генезиса судебной власти и определяется ее место в российской политической системе. Особый акцент делается на политологическом аспекте анализа. Обращается внимание на целесообразность комплексного исследования судебной власти. Подчеркивается смысловое отличие применения термина «власть» к действию судов и по отношению к законодательной или исполнительной властям. Фиксируется необходимость увязки власти судов с возможностями правовой системы общества. На основе проведенного исследования как учеными-юристами, так учеными-политологами даются предложения по достижению эффективности судебной власти в российской политической системе. Ключевые слова: генезис судебной власти; политическая власть; политическая система; правовое государство; судебная власть.
GENESIS OF THE JUDICIARY AND ITS PLACE IN THE RUSSIAN POLITICAL SYSTEM
Grishnova Elena E., Doctor of Political Sciences, Department of Information Technology and Political analysts Work place: Bauman MSTU
grishnovaiip@yandex.ru
Annotation: The article deals with the theoretical analysis of the problem of the genesis of the judiciary and is determined by its place in the Russian political system. Particular emphasis is placed on the aspect of political science analysis. Attention is drawn to the desirability of a comprehensive study of the judiciary. It emphasizes the semantic difference between the use of the term "power" to the action of the courts and with respect to the legislative or executive authorities. It fixes the need to link the power of courts to the possibilities of legal system. On the basis of research as scientists and lawyers as well as political scientists are proposals to achieve the efficiency of the judiciary in the Russian political system.
Keywords: the genesis of the judiciary; political power; politic system; constitutional state; judicial branch.
Проблематика судебной власти в последнее время обычно связана с некоторыми терминологическими и сущностными неразберихами1. Дело в том, что отечественные ученые в последние годы регулярно пишут о судебной ветви власти (как разновидности власти государственной), подразумевая при этом, преимущественно, судебную систему или систему судов. То есть, между судебной системой и судебной властью фактически ставится знак равенства и понятия рассматриваются как тождественные. Например, М.А. Краснов и Е.А. Мишина понимают под судом и судебной системой институт, предназначенный для обеспечения правды в обществе и служения Закону2. При этом они настаивают на том, что суды не должны служить тем или иным конкретным лицам, органам или политическим силам, а судьи не должны служить обществу.
Пытаясь осмыслить это положение, изложенное в упомянутой книге достаточно известных в нашей стране ученых-юристов, автор не может согласиться с тем, что такое понимание судов и судебной системы проясняет что-либо для исследователей, либо журналистов, чиновников и т.д. Особенно это трудно понять политологу, который в процессе своих изысканий вынужден постоянно сверять содержание всех терминов с таким важнейшим категориальным понятием, как «власть». Например, с позиции политолога под термином «власть» принято понимать как возможность и способность наиболее активного меньшинства в обществе (например, элиты) заставить выполнять собственную волю (а также собственные решения и желания) все общество, либо какие-то его отдельные крупные части (т.е. социальные группы). Но в таком случае как эту политологическую трактовку власти можно совместить с теоретической позицией юристов о сути судов и судебной системы как судебной власти?
Впрочем, есть и иные точки зрения. Так, например, В.И. Радченко полагает, что основные проблемы судебной власти вызваны тем, что в государственной политике в сфере судопроизводства никогда не были
1 Судебная власть / Под ред. И.Л. Петрухина. М.: ООО «ТК Велби», 2003. 720 с.; Калинина Н.С. Правовые и организационные основы реализации судебной власти в Российской Федерации: автореф. дис. канд. юрид. наук. М. 2014.
2 Краснов М.А., Мишина Е.А. Открытые глаза российской Фемиды / Под
обш, ред. Т.Г. Морщаковой. М.: Фонд «Либеральная миссия», 2007. С. 23-24.
определены конкретные социальные цели3. Впрочем, эта формулировка на самом деле ничего не проясняет для политолога, а лишь позволяет еще раз убедиться в том, что в политологическом исследовании очень сложно использовать научные дефиниции и конструкты юридического профиля.
В свою очередь М.А. Краснов и Е.А. Мишина выводят сущность судебной власти из ее предназначения и при этом выделяют несколько сущностных моментов, характерных для судебной системы. Во-первых, они полагают, что суды являются властью потому, что не вмешиваются и не должны вмешиваться в общественные процессы по своей инициативе. Более того, судебная власть действует только тогда, когда ее, как иногда выражаются, специально «попросят об этом». Полагаем, что это весьма существенная мысль, которая характеризует в определенной мере стилистику основных действий судебной власти (самим не вмешиваться в общественно-политическую жизнь), но все же еще не полностью проясняет ее суть.
Во-вторых, поскольку суды служат исключительно праву, то термин «власть» применительно к действиям судов имеет несколько иной смысл, нежели, например, по отношению к законодательной или исполнительной властям. Ведь суды не властвуют в общепринятом значении этого слова, поскольку они не управляют, но все иные ветви власти обязаны безоговорочно подчиняться им, в том числе и исполнять их «повеления» - приговоры и решения4. Полагаем, что этот тезис особенно важен для политолога, поскольку позволяет понять, что власть судов основывается на существующей в любом социуме правовой системе. Может быть, несколько упрощая, но целесообразно признать, что власть судов проистекает из возможностей правовой системы общества (которую, собственно и создают государственная власть и общество). При этом государственная власть формирует формальные институты, а общество - чаще всего институты неформальные (традиции, обычаи, привычки и т.п.).
В-третьих, судебная власть (как власть самостоятельная и независимая от политической власти) сформировалась лишь с возникновением конституционного строя. Однако они же при этом отмечают, что с момента своего возникновения судебная функция власти была всегда очень важна для общества. Общественное признание публично-властного авторитета правителя (то есть, легитимация власти) обеспечивалось не только его поведением во время военных походов, но и тем, насколько справедливо он судил (естественно, по нормам конкретно-исторического понимания справедливости). Поэтому достаточно часто «состязательный процесс, в ко-
3 Радченко В.И. Судебная реформа в Российской Федерации: Сб. статей. М.: ЗАО Юстицинформ, 2005. С. 5.
4 Краснов М.А., Мишина Е.А. Открытые глаза российской Фемиды / Под обш, ред. Т.Г. Морщаковой. М.: Фонд «Либеральная миссия», 2007. С. 26-27.
тором тяжущиеся стороны доказывали свою правоту,
5
проходил «пред людьми» .
Однако все же следует признать, что сама по себе публичность судебной функции и (или) ее осуществление наряду с другими функциями либо судьями, зависимыми от правителей, не может обеспечить систематическую защиту права и граждан от унижений и произвола со стороны властей. То есть, фактически вряд ли уместно ставить знак равенства между эффективностью действий судебной системы и сущностью самой судебной власти.
В-четвертых, гарантированное правосудие становится возможным только в условиях, когда судебная система превращена в самостоятельную власть. Они же при этом отмечают, что ни одна из ветвей власти не способна оказать такое мощное воздействие на формирование правовых, гуманитарных ценностей, особенно в переходном обществе, как власть судебная6. Автор полагает, что такое возможно, но все же это положение нуждается в дополнительной аргументации.
В-пятых, суды могут стать властью только в условиях постоянной политической борьбы, а не административно-управленческой деятельности. Для подтверждения этого тезиса мы сошлемся на зарубежный опыт становления независимой судебной власти. Например, вся история становления судебной власти в США довольно ярко демонстрирует, как американский суд сумел стать властью только в условиях ожесточенной политической борьбы колоний с метрополией. Причем, в американской истории отмечаются несколько периодов, когда суды вообще могли поте-
7
рять свою независимость .
Общественное мнение в нашей стране (по данным разных социологических опросов - примерно до 80%) склонно считать, что пока суд у нас еще не стал институтом, способным в полном объеме защитить право (в том числе и права личности). А вот сами руководители судебной власти, напротив, уже несколько лет уверенно утверждают, что в России уже появилась полноценная и самостоятельная судебная власть.
Строго говоря, у судебной ветви власти не может быть руководителей, поскольку в системе правосудия возможен лишь принцип процессуальной иерархии, но не административного подчинения. И это еще одна важная особенность судебной системы как власти - в ней весьма слабо проявляет себя административный ресурс (по сравнению, например, с властью исполнительной). Если же апеллировать к основополагающим отечественным документам, то в ст. 10 Кон-
5 Карацуба И.В., Курукин И.В., Соколов Н.П. Выбирая свою историю. «Развилки» на пути России: от Рюриковичей до олигархов. М., 2005. С. 29.
6 Краснов М.А., Мишина Е.А. Открытые глаза российской Фемиды / Под общ. ред. Т.Г. Морщаковой. М.: Фонд «Либеральная миссия», 2007. С. 32.
7 Гришнова Е.Е. Американский опыт становления сильной и эффективной судебной власти // Этносоциум и межнациональная культура, 2014, № 1, С. 82-92.
ституции РФ, провозглашающей разделение властей как одну из основ конституционного строя, конкретно записано, что «органы законодательной, исполнительной и судебной власти самостоятельны»8.
Однако полагаем, что только одних заявлений представителей судебной власти и конституционной констатации явно недостаточно для того, чтобы исследователь мог судебную ветвь власти (как и все другие) в нашей стране аргументировано считать подлинно самостоятельной. Тем более что многие ученые трактуют конституционное понятие самостоятельности по-разному. Так, например, одни понимают под ней независимость соответствующих государственных органов (в границах собственных полномочий) друг от друга9. Другие же делают акцент на том, что органы, относящиеся к разным ветвям власти, самостоятельны в отношении закрепленных за ними Конституцией РФ базовых функций10. Третьи видят эту самостоятельность преимущественно в недопустимости вторжения органов государственной власти в компетенцию друг друга11. Четвертые же вообще понимают самостоятельность судебной власти в основном как ее ограничение конституционно установленным источником - волей народа, выраженной в конституционных нормах и нормах закона, а также общепризнанными нормами и принципами международного права, международными договорами РФ12.
Чтобы определить авторскую позицию полагаем целесообразным вначале обратиться к историческому опыту формирования судебной власти в России, к анализу основных условий, традиций и неиспользованных возможностей становления самостоятельной и независимой от других властей судебной структуры. Свои размышления соотнесем с неоспоримой универсальной целью судебной власти в современном мире, которая состоит в обеспечении охраны прав и свобод человека, в том числе и даже, прежде всего, от антиправовых действий и нелегитимных решений властных структур. Поскольку, если такие действия и решения нельзя оспорить с помощью независимой судебной инстанции, то открываются широкие возможности для произвола. Признание же самостоятельной и независимой судебной власти - это акт самоограничения государства, исходящего из приоритета такой основополагающей ценности, как права и свободы человека.
8 Конституция Российской Федерации. Комментарий / Под общ ред. Б.Н. Топорнина, Ю.М. Батурина, Р.Г. Орехова. М, 1994. С. 13.
9 Конституция Российской Федерации. Комментарий / Под общ. ред. Б.Н. Топорнина, Ю.М. Батурина, Р.Г. Орехова. М, 1994. С. 97.
10 Комментарий к Конституции Российской Федерации. М., 1994. С. 35.
11 Научно-практический комментарий к Конституции Российской Федерации / Под ред. В.В. Лазарева. М., 2004. С. 72.
12 Самостоятельность и независимость судебной власти Российской Фе-
дерации / Под ред. В.В. Ершова. М., 2006. С. 42.
Известно, что изначально в нашей стране суд практически никогда не выделялся в виде самостоятельной власти, тем не менее, само творение суда у многих древних правителей было одной из важных властных функций. Например, исследователь В.Н. Бабенко отмечает, что в Киевской Руси судебные функции отдельных должностных лиц фактически не были отделены от административных13. Таким был правовой обычай, а первые законодательные акты, принятые возникшим впоследствии государством, были ничем иным, как сводом обычаев, заимствованным из родового строя.
После возникновения государства у восточных славян обычаи стали приобретать правовой характер и постепенно трансформироваться в судебные полномочия соответствующих органов власти и управления Древнерусского государства. Хотя следует заметить, что в сохранившихся источниках права нет достаточно полных сведений о структуре и функциях отдельных судебно-административных органов, тем не менее, можно выделить следующие основные виды судебных учреждений: суд князя, суд веча, вотчинный суд и церковный суд. При этом обратим внимание на изначальную расчлененность исполнительной и военной (а также судебной) власти, с одной стороны, и представительной - с другой. В целом же за право судить шла постоянная и длительная борьба между различными властями. К примеру, князь в Киевской Руси обладал высшей административной и судебной властью, которые фактически не были разделены. Независимое положение княжеской власти от вечевого собрания было обусловлено высоким общественным статусом князя, опиравшегося на свой двор и дружину, на бояр и церковь, на полусвободные и зависимые категории населения своих сел и деревень, на которые не распространялось влияние вечевой и общинной организации общества. Тем не менее, известен пример, когда киевский князь Изяслав Ярославич (1067 г.), не исполнивший требования народа (выраженного на вече) идти против половцев, был смещен, как не исполнивший главного своего призвания. Из этого следует, писал исследователь М.Ф. Владимир-ский-Буданов, что «полнота власти в то время сохранялась лишь до тех пор, пока князь находился в согласии с народом»14. При этом не лишним будет также уточнить, что не со всем народом, конечно, а скорее, лишь с организованной в форму вече народной (представительной) властью.
Также, например, известно, что княжеский суд первоначально функционировал только в крупных городах, а затем постепенно стал распространяться и на
13 Бабенко В.Н. Судебная система России: история и современность: история и современность. М.: ИНИОН РАН, 2007. С. 19.
14 Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор истории русского права. М., 2005. С. 63.
другие населенные пункты. При этом правосудие осуществлял или сам князь лично или по его поручению соответствующие должностные лица. Заметим, что в Древней Руси, «даже в позднейший период, суд над высшими членами общества принадлежал, - писал Н. Хлебников, - великому князю, а потом царю; было бы совершенно невероятно, чтобы в еще более ранний период суд этот принадлежал кому-либо дру-
15
гому, кроме князя» .
Вместе с тем, сохранилось мало каких-либо сведений о суде веча, административная и судебная роль которого еще на этапе существования племен была достаточно высокой. В российской истории вече были подсудны, как правило, дела особой государственной важности (прежде всего, о нарушении прав отдельных территорий, преступлениях против государства и др.). Как указывал по этому поводу М.Ф. Владимир-ский-Буданов: «Вечу принадлежит суд политический (над князьями и посадниками): в 1097 г. в Киеве суд над Галицкими князьями по доносу князя Волынского предоставлен боярам и вечу»16. То есть, князю и посаднику вообще запрещалось участвовать в рассмотрении судебных дел на вечевых собраниях, поскольку вече рассматривало также чрезвычайные дела, связанные, прежде всего, с преступлениями, совершенными князьями и посадниками.
Однако после институционального образования государства роль князя стала значительно возрастать. Но все же вначале суд князя не был отделен от административных органов и поэтому не мог на первом этапе своего развития самостоятельно и в полном объеме обеспечить всю организацию судебного процесса. Конечно, нет особой необходимости идеализировать историю. Несмотря на то, что правители могли бы быть более справедливыми и объективными в связи с тем, что судебная функция находилась в их руках, однако это вовсе не гарантировало реальной правовой защиты подданных, не гарантировало обеспечения правосудия всегда и для всех. Объясняется это следующими обстоятельствами.
Во-первых, со временем высшие правители все чаще делегировали «повседневное правосудие» своим помощникам, наместникам и пр., что естественным образом снижало уровень открытости, объективности и справедливости в судебном процессе. Конечно, со временем появлялись и собственно судьи. Но это уже были должностные лица, назначаемые правителями и зависимые от них, поэтому даже специализированная судебная функция не привела к институционали-зации правосудия. Дошедшие до современников исторические свидетельства, а также специализирован-
15 Хлебников Н. Общество и государство в домонгольский период Русской истории. СПб., 1872. С. 305.
16 Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор истории русского права. М., 2005. С.
82.
ная литература дают множество примеров неправосудных решений таких судей, которые оставаясь практически бесконтрольными, и будучи реально встроены во «властную вертикаль», были подвержены влиянию разнообразных факторов, начиная от материальных и заканчивая политическими.
Во-вторых, о каком правосудии в таких институциональных условиях могла идти речь, если правителю или непосредственно назначенному им (и, естественно, зависимому от него) судье предстояло разбирать дело, например, «о подготовке к мятежу», «о заговоре с целью свержения», «об оскорблении величества» и других «государственных» преступлениях или даже не преступлениях, а, например, о захвате земли? Впрочем, решения и действия самих властителей при подобном устройстве и положении суда вообще не подлежали какой-либо социально-правовой оценке.
В-третьих, в судебном процессе, осуществляемом правителями и их «назначенцами», мотивы целесообразности (особенно, политической), как правило, оказывались значительно весомее мотивов правовых.
Таким образом, гарантированное правосудие могло стать возможным только в условиях, когда судебная система превращена в самостоятельную и независимую власть. Формально это было сделано в период правления императора Александра II, то есть, вне системы разделения властей. И хотя система судов и была названа особой властью, таковой она в полном смысле слова при абсолютизме не была и не могла быть. Почему?
Во-первых, относительная самостоятельность судебной власти при сохранении абсолютизма не позволяла оспаривать решения и действия самого государства, олицетворяемого абсолютным монархом, в судебном порядке. А, во-вторых, отсутствие системы разделения властей фактически «вешает» над судебной властью своеобразный «дамоклов меч», поскольку взгляды монарха в любой момент могли кар-
17
динально измениться .
При этом важно подчеркнуть, что в то время судья не только считался государственным чиновником, но и фактически был таковым. Такая ситуация исключала возможность как независимого правосудия, так и активной роли судебной власти в формировании соответствующего правового пространства в России. Подобное, кстати, возможно и при формально установленном разделении властей, если оно не поддерживается системой сдержек и противовесов. Отсутствие же такой системы ведет к потере самостоятельности органов, относящихся ко всем ветвям госвласти, в том числе и к законодательной. В такой ситуации законы становятся не результатом политических компромис-
17 Уортман Р.С. Властители и судии: Развитие правового сознания в императорской России / Пер. с англ. М.Д. Долбилова и Ф.Л. Севастьянова. М., 2004. С. 14.
сов, а юридическим инструментом одного центра власти в стране.
Однако заметим, что судебная контрреформа в нашей стране началась еще при жизни Александра II. Вот что пишут о том периоде историки: «Прежде всего, была сокращена сфера применения новых судебных институтов. Законом 1871 г. дознание по политическим делам было изъято у судебных следователей и передано жандармерии. В 1872 г. дела по политическим преступлениям были изъяты из ведения «общих судебных установлений», для их рассмотрения было образовано Особое присутствие Правительствующего Сената, а дела «о сопротивлении властям» в 1878 г. были переданы в ведение военных судов18 (фактически создавались чрезвычайные суды).
Одновременно с тем, что независимый суд уже не устраивал значительную часть политической элиты, участились попытки восстановления «традиционных русских ценностей». Так, в 1885 году Победоносцев в докладной записке мотивировал необходимость пересмотра судебных уставов тем, что «в Российском государстве не может быть отдельных властей, независимых от центральной власти»19. Полагаем, что тем самым было признано, что независимый суд действительно был способен «досаждать» правителям и при трех последних императорах судебная власть в России сохранялась скорее формально (не в том виде, в каком задумывалась реформами 1860-х гг.).
А вот уже при Советской власти даже небольшие проявления самостоятельности судебной власти были ликвидированы практически полностью. Так, М.В. Баглай и В.А. Туманов замечают, что «...в условиях тоталитарной государственности суды настолько зависимы перед лицом авторитарной власти, что не могут быть названы судебной властью»20. Впрочем, при советском строе никто и не пытался называть и тем более признавать судебную систему властью, равно как не назывались ветвями власти и системы законодательных и исполнительных органов. Причина этого, на наш взгляд, была достаточно проста: отрицание принципа разделения властей было официальной политической доктриной большевизма.
В соответствии с принципами власти «нового типа» (построенной исключительно на классовой основе) В.И. Ленин в свое время определил место суда: «Взяв всю власть в свои руки, пролетариат вместо прежней расплывчатой формулы: «Выборность судей народом» выдвигает классовый лозунг: «Выборность судей из трудящихся только трудящимися» и проводит
18 Карацуба И.В., Курукин И.В., Соколов Н.П. Выбирая свою историю. Развилки на пути России: от Рюриковичей до олигархов. М., 2005. С. 385.
19 Карацуба И.В., Курукин И.В., Соколов Н.П. Выбирая свою историю. Развилки на пути России: от Рюриковичей до олигархов. М., 2005. С. 400.
20 Баглай М.В., Туманов В.А. Малая энциклопедия конституционного права. М., 1998. С. 447; Баглай М.В. Конституционное право Российской Федерации: учебник. 10-е изд., изм. и доп. М.: Норма: ИНФРА-М, 2013. 784 с.
его во всей организации труда»21. Однако при этом важно подчеркнуть, что В.И. Ленин сначала теоретически, а затем и практически ликвидировав самостоятельность суда, уничтожил и единственный правовой ограничитель власти. А ведь еще, будучи социал-демократом (например, в 1895 г.), он предлагал в качестве одного из программных требований РСДРП добиться «предоставления каждому гражданину права преследовать всякого чиновника перед судом, без жалобы по начальству»22. Но в 1921 году, уже как глава советского государства, он потребовал «злоупотребления травить через ЦКК, через партийную прессу, через «Правду»23.
Это было, на наш взгляд, вполне естественным в условиях той, по сути неправовой, конструкции власти, которую создавали и в итоге создали большевики в нашей стране. Ибо в ней роль руководителя и роль «арбитра» отводились «авангарду трудящегося народа» - единственной политической партии - партии большевиков. В связи с этим В.И. Ленин не случайно писал: «...вся юридическая и фактическая конституция Советской республики строится на том, что партия все исправляет, назначает и строит по одному принципу, чтобы связанные с пролетариатом коммунистические элементы могли пропитать этот пролетариат своим духом, подчинить его себе»24.
Уже из этого одного факта становится вполне ясно, что в СССР, конечно, были правовые нормы, традиции, законы и т.д., но в целом правовая система носила все же ярко выраженный характер авторитарного политического режима правления. Такой вывод сделан нами потому, что формированием правового пространства фактически занимались идеологические органы партии. Так, например, в Декрете Совета народных комиссаров «О суде» от 5 декабря 1917 г., более известном под названием «Декрет о суде № 1» (позднее были приняты еще два декрета о судебной системе), прежде всего, упразднялись все «доныне существующие общие судебные установления, как то: окружные суды, судебные палаты и правительствующий сенат со всеми департаментами, военные и морские суды всех наименований, а также коммерческие суды». Одновременно с этим упразднялись также «институты судебных следователей, прокурорского надзора, а равно и институты присяжной и частной
25
адвокатуры .
21 Ленин В.И. Проект программы РКП (б) // Полн. собр. соч. М.: Политиздат, 1972. Т. 38. С. 115.
22 Ленин В.И. Проект и объяснение программы с.-д. партии // Полн. собр. соч. М.: Политиздат, 1970. Т. 2. С. 86.
23 Ленин В.И. Письмо Г. Мясникову // Полн. собр. соч. М.: Политиздат, 1972. Т. 44. С. 82.
24 Ленин В.И. Речь на Всероссийском совещании политпросветов // Полн. собр. соч. М.: Политиздат, 1972. Т. 41. С. 403.
25 Цит. по: Кудрявцев В.Н., Трусов А.И. Политическая юстиция в СССР. СПб.:
Изд-во «Юридический центр Пресс», 2002. С. 237.
Кроме этого, вводилась практика чрезвычайных судов и чрезвычайного предварительного следствия, которая фактически существовала вплоть до 1950-х гг. ХХ века. Дело, однако, заключалось не только в легализации «чрезвычайного правосудия», но и в том, что чрезвычайные суды вполне открыто предназначались для осуществления репрессий в отношении политических (реальных или мнимых) оппонентов власти. Утверждалось, что «суды» и «особые следственные комиссии» учреждаются «для борьбы против контрреволюционных сил в виде принятия мер ограждения от них революции и ее завоеваний, а равно для решения дел о борьбе с мародерством и хищничеством, саботажем и прочими злоупотреблениями торговцев, промышленников, чиновников и пр. лиц». В дальнейшем такая охранительно-репрессивная направленность всей советской «юстиции» доктринально оправдывалась и официально закреплялась на протяжении почти всего советского периода. Так, в Указе Президента СССР «О восстановлении прав всех жертв политических репрессий 20-50-х годов» справедливо отмечалось, что «...массовые репрессии осуществлялись большей частью путем внесудебных расправ через так называемые особые совещания, коллегии,
«тройки» и «двойки». Но и в судах попирались эле-
26
ментарные нормы судопроизводства» .
Важно заметить, что в СССР суд был встроен (системно и функционально) в существовавшую общегосудар-
27
ственную машину . Так, в состав пленарного заседания Верховного суда СССР (11 членов) помимо судей, назначаемых Президиумом ЦИК СССР, входил и представитель ОГПУ (Объединенного государственного политического управления). В целом же ОГПУ было учреждено при Совнаркоме «в целях объединения революционных усилий союзных республик по борьбе с политической и экономической контрреволюцией, шпионажем и бандитизмом». Однако можно ли назвать полнокровным судом коллегию, в которой вместе с судьями дела рассматривает и представитель мощнейшей тайной полиции (впоследствии НКВД -КГБ), смысл которой как раз и состоял в подавлении любой формы инакомыслия? Причем представитель этого органа в случае необходимости мог обвинить любого судью вплоть до Верховного суда в «политической или экономической контрреволюции».
Конечно, со временем советская власть, не изменяя своей сущности, формально изменила описание своих институтов. К примеру, это произошло в Конституции СССР 1936 года. В ней уже нельзя найти положений о включении в состав судов представителей репрессивных органов - это было и не нужно, поскольку
26 Реабилитация: Политические процессы 30-50-х годов / Под общ. ред. А.Н. Яковлева. М.: Политиздат, 1991. С. 332.
27 Кудрявцев В.Н., Трусов А.И. Политическая юстиция в СССР. СПб.: Изд-во «Юридический центр Пресс», 2002. С. 239-240.
вся государственная система превратилась в репрессивную. И хотя Конституция и упоминала о независимости судей и их подчинении только закону, однако в целом она сама лишала это положение всякого смысла (против этого была направлена и политическая воля руководства государства, а также широко внедренный в социальную действительность и нормативно закрепленный в ней партийный и правоохранительный контроль). И это осуществлялось не только в силу монопольного правления одной идеологической силы, но и юридически.
Анализируя содержание Конституции СССР (1977 г.), можно сделать вывод том, что в отношении судебной системы, принципов ее построения и функционирования почти ничего по существу не изменилось: осталась та же «выборность» (официально только было добавлено право отзыва судей, что, видимо, казалось в тот период усилением «демократических начал») и тот же надзор Верховного суда за судебной деятельностью. Вместе с тем исчезло упоминание о «специальных судах». Поэтому сегодня становится понятнее, почему текст Концепции судебной реформы (1991 г.) начинался со следующих слов: «Сейчас уже ясно ... какое безжалостное и чуждое интересам людей правосудие получили мы в наследство от тоталитарного режима ... суд не пользовался властью, а власть бесконтрольно пользовалась судом. Антидемократический режим ... представал перед подданными то в маске народного представительства, то под видом правосудия. Суды, как и вся система юстиции, составляли важный элемент командно-административной системы руководства страной. Они выступали преимущественно как
репрессивный орган, подчас освящая ритуалом судо-
28
говорения предрешенную расправу» .
К сожалению, это хотя и несколько публицистичное, но достаточно точное по своей сути концептуальное и важное в методологическом аспекте начало не нашло в Концепции своего адекватного и логического продолжения. В ее последующем тексте вообще отсутствуют какие-либо теоретические положения о судебной власти как самостоятельной ветви в системе разделения властей. А среди необходимых условий, способствующих успешности осуществления судебной реформы значилось лишь то, что «.судебная власть утвердится в государственном механизме как влиятельная сила, независимая от законодательной и
" 29 . .
исполнительной властей» . Но положения, посвященные именно самостоятельности судебной ветви власти, а, главное, политическим условиям, необходимым для ее создания, практически потерялись среди множества других и, может быть, в силу этого
28 Концепция судебной реформы в Российской Федерации / Сост. С.А. Па-шин. М., 1992. С. 8.
29 Концепция судебной реформы в Российской Федерации / Сост. С.А. Па-шин. М., 1992. С. 35.
воспринимаются (в том числе и в настоящее время) как некие второстепенные.
Причина такого подхода была обусловлена, на наш взгляд, не только сложностью исторического периода осуществления крупных социально-экономических и политических изменений. Ведь стоит заметить, что когда разрабатывалась и даже когда официально одобрялась Концепция судебной реформы (октябрь 1991 г.), Россия еще находилась в составе СССР, то есть, не была юридически самостоятельной. Также в тот период довольно сильна была инерция «перестройки», на исходе которой хотя и значительно либерализованные, но вполне еще сохранившиеся советские ценности и представления соединились в умах людей с ценностями и представлениями совершенно уже иного - демократического - типа государственности.
Полагаем, что вряд ли политическая элита рассматривала судебную реформу в качестве приоритетной на этапе «модернизации верховной власти» (термин профессора О. Крыштановской). Большая часть чиновничества и партийных функционеров тогда была занята не проблемами реформ, а проблемой своего собственного выживания30. Российский политолог Л.Ф. Шевцова справедливо, с нашей точки зрения, считает, что «...поведение Ельцина позволяло сделать вывод: политическая реформа, создание новых институтов и подкрепление их легитимности новыми выборами отнюдь не являлись его приоритетами»31.
Подчеркнем также, что Концепция - это документ, посвященный именно судебной, а не политической реформе в целом. Вот почему разработчики ограничились лишь тезисом, который в настоящее время, спустя полтора десятилетия, уже далеко не все могут правильно понять. А гласил он вот о чем: «По-видимому, никто, кроме парламента и правительства России, не заинтересован в преобразовании системы юстиции на территории РСФСР и не будет способен провести его»32. Апелляция в тот период времени к двум ветвям власти означала, что именно они могут стать основным гарантом разработки и эффективной реализации судебной реформы. С чем вполне можно согласиться, поскольку сама себя судебная власть реформировать не может в принципе (впрочем, как и любая другая власть).
Как справедливо заметил по этому поводу отечественный эксперт A.M. Салмин, «.после августа 1991 г., уже в правовых рамках и территориальных границах России, старый общественный организм не столько преображался, сколько продолжал разлагаться, только значительно быстрее, чем прежде. Из бес-
30 Крыштановская О. Анатомия российской элиты. М.: Захаров, 2004. С. 182-192.
31 Шевцова Л.Ф. Режим Бориса Ельцина. М.: РОССПЭН, 1999. С. 43.
32 Цит. по: Концепция судебной реформы в Российской Федерации / Сост.
С.А. Пашин. М., 1992. С. 34.
сильных противников или невольных проводников этого разложения органы власти всех уровней превращались в его активных, хотя и не всегда восторженных, участников»33. Понятно, что сохранить в тот период распадавшуюся советскую социально-политическую и правовую системы было уже некому. И, тем не менее, многие из составлявших эти системы людей свою основную задачу видели, как минимум, в сохранении собственной статусности, а, как максимум, - в завоевании даже более высоких властных позиций в формирующейся новой государственной и хозяйственной системе.
Вместе с тем, достаточно «прохладное» отношение к судебной реформе характеризовалось тогда, с нашей точки зрения, двумя основными моментами. С одной стороны, фактически отсутствовала политическая опека за развитием законодательства о судах и судьях - судоустройственного, процессуального, а также о статусе судей. Поскольку общество было и до сих пор остается озабочено проблемами, далекими от переустройства судебной системы, постольку и политические партии не считали для себя выигрышным выдвигать на первый план лозунг укрепления судебной власти. К сожалению, это одна из довольно ярких иллюстраций характерна и для современной российской публичной жизни: политики, как правило, не столько просвещают, не столько ведут за собой большие социальные группы, сколько стремятся подстроиться под существующие мифологемы народа в целом, или отдельных социальных групп.
С другой стороны, судебная система РФ была фактически обречена на довольно скудное финансовое состояние, поскольку из государственного бюджета выделялись лишь незначительные средства, позволявшие практически только существовать самим судьям, но явно недостаточные для отправления правосудия в полном объеме (в некоторых судах не хватало денег даже на отправку повесток для вызова свидетелей). В результате этого судебная система фактически выживала. В итоге всего этого в 1990-х годах она была, с одной стороны, сама организована наподобие административной иерархии, а с другой - встроена в общую систему государственной власти.
В настоящее время конституционно-правовые основы организации и функционирования в нашей стране судебной власти зафиксированы в Конституции РФ (глава 7, статьи со 118 по 128), что хотя бы теоретически, но уже соответствует принципу разделения властей (причем всем трем ветвям власти посвящены отдельные главы). В соответствии с указанным принципом органы судебной власти отнесены к органам государственной власти. Но при этом в главе 7 факти-
33 Салмин A.M. Метаморфоза российской демократии: от спонтанности к импровизации? // Политая. 2003. №. 3. С. 6.
чески ничего не говорится о системе органов судебной власти, а в основном речь идет лишь о судебной системе, которая устанавливается Конституцией РФ и федеральным конституционным законом.
Однако, принципиальным, на наш взгляд, является именно то, что суды образуют единую судебную систему (при этом с ее плюсами и минусами). Одним из основных позитивных моментов судебной системы является то, что в соответствии с Конституцией РФ судебную власть уполномочены осуществлять только суды, входящие в судебную систему России. При этом создание каких-либо чрезвычайных судов вообще не допускается (ст. 118 Конституции РФ). Конституция устанавливает и суд присяжных: «В случаях, предусмотренных федеральным законом, судопроизводство осуществляется с участием присяжных заседателей» (ч. 4 ст. 123). Также предусмотрены: Конституционный Суд РФ, Верховный Суд РФ, Высший Арбитражный Суд РФ (до реформы), другие федеральные суды.
Правовой статус Верховного Суда Российской Федерации, существовавший с момента принятия Конституции Российской Федерации от 12 декабря 1993 года, когда Суд был высшей инстанцией в системе федеральных судов общей юрисдикции, был изменен Президентом Российской Федерации, утвердившим 5 февраля 2014 года Закон о поправках к Конституции. Согласно этому Закону произошло объединение Верховного и Высшего Арбитражного Судов Российской Федерации в новый орган, являющийся их правопреемником - Верховный Суд Российской Федерации, который с момента начала своей работы не стал принадлежать к системе федеральных судов общей юрисдикции. При этом судебная власть продолжает осуществляться посредством конституционного, гражданского, административного и уголовного судопроизводства (ч. 2 ст. 118). Цель предпринятых изменений, полагает С. Запольский, состоит в том, что «возникновение нового судебного органа позволит с наибольшей эффективностью обеспечить единообразие судебной практики и вызовет ряд других позитивных результатов»34. Станет ли в итоге судебная власть более независимой и эффективной покажет время. Однако, с нашей точки зрения, аналитикам не следует забывать тех моментов, на которые было обращено внимание в данной статье.
Список литературы:
1. Баглай М.В. Конституционное право Российской Федерации: учебник. 10-е изд., изм. и доп. М.: Норма: ИНФРА-М, 2013. 784 с.
2. Гришнова Е.Е. Американский опыт становления сильной и эффективной судебной власти // Этносоциум и межнациональная культура, 2014, № 1, С. 82-92.
34 http://www.garant.ru/ia/opinion/zapolskij/1/, http://www.eg-online.ru/article/238215/ (дата обращения: 29.01.2016 г.).
3. Калинина Н.С. Правовые и организационные основы реализации судебной власти в Российской Федерации: автореф. дис. канд. юрид. наук. М. 2014.
4. Судебная власть / Под ред. И.Л. Петрухина. М.: ООО «ТК Велби», 2003. 720 с.
