CC BY
22
ГЕНЕЗИС ДРЕВНИХ ЯПОНСКИХ ПЛАЧЕЙ БАНКА
Тумакова Т.В.
Московская международная академия, Москва, Россия
Аннотация. В статье автор прослеживает процесс возникновения жанра песен-плачей банка от более древних плачей-со:ка, а также подробно рассматривает факторы, которые могли послужить толчком для создания этих новых для того времени плачей.
Ключевые слова: японская поэзия, плачи, банка, со:ка
THE GENESIS OF THE ANCIENT JAPANESE BANKA LAMENTS
Tumakova T.V.
Moscow International Academy Moscow, Russia
Abstract. The author traces process of genesis of lament songs banka from the more ancient lament songs souka and considers in detail the factors that could trigger the creation of these new ones for that time lamentations. Keywords: Japanese poetry, lament songs, sou^, banka
С<
огласно одному из самых ранних упоминании о жизни японцев периода Яёй (III в. до н. э. - III в. н. э.), зафиксированному в китайских исторических хрониках, японская традиция плача по умершему зародилась еще в дописьменный период. В древней Японии после погребения умершего наступал период траура. Когда главный скорбящий проливал слезы, остальные пели траурные песни, исполняли ритуальные танцы и ели ритуальные яства [Кюнер, 247]. Несмотря на наличие плакательного ритуала еще в древнем погребальном обряде японцев, формирование плачей как поэтического жанра в Японии произошло значительно позже, в VIII в., вместе с появлением первой японской поэтической антологии «Манъёсю» («Собрание мириад листьев»).
Плачи, вошедшие в антологию, получили название банка («погребальная песня», Ш^). Всего в «Манъёсю» представлено более 260 песен-банка, размещенных в разных разделах. Все эти плачи в своей совокупности относятся к временному отрезку начала VII в. - первой половины VIII в. Большинство из песен-банка было сложено в форме танка («короткая песня» Одна-
ко ряд плачей был составлен в виде «длинных песен» тё:ка Тексты
песен-плачей «Манъёсю» представляют собой переходную форму от древних японских народных причитаний к лирической поэзии.
Изучение процесса формирования жанра плачей-банка является сложной задачей. Из-за длительного отсутствия письменности в Японии большинство более ранних народных плачей передавалось только в устной форме, поэтому информации о них сохранилось очень мало. Это породило несколько гипотез о происхождении песен-банка.
Так, японский исследователь Сасаки Юкицуна, опираясь на работы Сайго Нобуцуна и Ито Хаку, выдвинул предположение о том, что песни-плачи банка берут свое начало от японских архаичных похоронных песен со:ка (Ш Примером плачей-со:ка, дошедших до наших времен, служат записанные в древнеяпонском литературном памятнике Кодзики («Записки о деяниях древности», 712 г.) четыре песни на смерть принца Ямато Такэру (рубеж I и II вв. н. э.), которые пели супруги и дети легендарного героя на его похоронах. В результате анализа текстов этих четырех плачей, японский исследователь обнаружил, что все они являются отголоском еще более древних похоронных песен-со:ка, которые первоначально исполняли во время погребального обряда хофукурэй
Общий смысл обряда сводился к следующему: в представлении древних японцев загробный мир был страной, где умерший испытывал тяжелые мучения. Поэтому скорбящие, чтобы разделить муки с усопшим и утешить его, день и ночь напролет рыдали в голос и ползали по земле, раздирая и царапая свое тело, создавая тем самым своего рода «кровавое месиво» (тимамирэЖ^ Известно, что практика хофукурэй просуществовала почти до самого конца VII в. Даже после официального запрета на проведение обряда, вступившего в силу в 682 году, ритуальное действо хофукурэй еще некоторое время
частично продолжало существовать в японской культуре [Сасаки, 142-145].
Возвращаясь к анализу четырех плачей, важно отметить, что в Кодзики в конце похоронных песен следует запись: «Все эти песни пели на его (Ямато Такэру) похоронах. Поэтому и до сих пор это - песни, что поют на похоронах государей» [Кодзики, свиток 2, 76-77]. По словам Ю. Сасаки, это свидетельствует о том, что ритуал исполнения плачей-со:ка был характерен не только для архаичного погребального обряда, но и постепенно стал неотъемлемой частью более поздней формы японского погребального обряда, совершаемого для императорских особ и их приближенных. А тексты песен-со:ка послужили прочной основой для создания японского поэтического жанра плачей-банка [Сасаки, 144-145].
Отечественный культуролог Е.С. Бакшеев, описывая происхождение плачей-банка в своей диссертационной работе «Двустадийная погребальная обрядность Японии и Окинавы как культурная модель», также указывает на связь этих песен с более ранними погребальными песнями призыва души. Опираясь на труды японских исследователей, автор пишет следующее: «как ритуальные тексты, банка оформились в контексте обрядов могари внутри и снаружи "погребального дворца". По мнению японских исследователей, банка возникли и развились из "песен призывания и упокоения души" (сёконка\ тинконка), которые первоначально исполнялись в простонародном обряде "призыва души" (тамаёбахи), когда человек тяжело заболел или находился при смерти» [Бакшеев,153].
Во время совершения простонародного обряда тамаёбахи (Ш^^^, син. тамаёбай Ш^^^^или сё:кон ШШ) скорбящие, стоя у изголовья гроба, или забравшись на крышу дома и глядя на небо, или глядя в колодец (то есть находясь в местах, которые, как считалось, граничили с иным миром), выкрикивали имя покойного, чтобы призвать его душу и тем самым оживить его. С этой же целью могли звать умершего, размахивая его вещами.
Важно отметить, что одновременно с этим также существовал «обряд усмирение души» тамафури (ШШ9, син. тамасидзумэЩХоЙ, тинкон Ш Ш), который по своей сути мало чем отличался от обряда тамаёбахи, однако совершался не с целью возврата души в тело, а для усмирения и удержания души-тама в теле живущего человека, чтобы он не болел и прожил долгую жизнь, поэтому имя, которое выкрикивали во время этого обряда, было именем здравствующего. Показательным примером обряда такого рода может послужить придворно-аристократический обряд тинконсай (ШШ^), проводимый во здравие императорских особ накануне ежегодной «Церемонии вкушения нового урожая императором» синдзё:сай или ни:намэсай (^Ш^). Песни, исполняемые во время этого обряда, также имели название тинконка (Ш ШШ). Поэтому термин тинконка следует понимать как общее название «песен призыва и усмирения души», исполняемых по разным поводам [Мицухаси].
В японском словаре синонимов <^еЫюШ1пЙ¥Л» к терминам со:ка, банка и тинконка дается одно и то же определение: «это песни, сложенные в память 152 Вестник ММА №2-2019
об умершем, или песни, которые исполняют на смерть кого-либо» ^еЫю]. Таким образом, можно сделать предположение о том, что погребальные «песни призыва и усмирения души» являлись одной из разновидностей плачей-со:ка, исполняемых во время одного из более поздних погребальных обрядов, обряда «призыва души». Видимо, впоследствии практика призыва души распространилась и на правящие круги и стала проводиться при временном захоронении могари в рамках «царско-аристократического погребального обряда», сформировавшегося в VI в. Позднее на основе плачей «песен призывания и упокоения души» возник новый вид плачей, плачи-банка.
В отличие от песен-со:ка, представлявших собой универсальные произведения, то есть одна и та же песня могла исполняться на похоронах разных людей, более поздние погребальные плачи, песни-банка, сочинялись отдельно для каждого случая и были адресованы конкретному человеку [Сасаки, 142]. В научных кругах до сих пор вызывает споры вопрос, как именно и почему произошел переход от одного вида плачей к другому.
Некоторые работы японских исследователей, в частности исследования Ямамото Кэнкити, дают возможность полагать, что новые для того времени плачи-банка стали создаваться под влиянием китайской поэтической традиции, а также в результате возникновения такого явления, как дайсаку когда
песни слагались кем-либо по просьбе человека, который исполнял их уже от своего имени.
Так, например, в древнем письменном памятнике «Нихонсёки» (или «Нихонги» - «Анналы Японии», 720 г.) помещены 2 песни, сложенные на смерть жены принца Нака-но опоэ (также Нака-но Оэ - будущего императора Тэндзи) принцессы Сога-но Миятукопимэ (также Сога-но Мияцукохимэ), отец которой был оклеветан, обвинен в мятеже, и по приказу принца был обезглавлен. Принцесса Миятукопимэ не смогла перенести утраты отца и вскоре умерла от душевных переживаний. Узнав о невиновности тестя и потеряв жену, наследный принц, находясь в глубокой печали, распорядился, чтобы человек по имени Нонака-но Капара-но ПубитоМиту (также Нонака-но Кавара-но Фухитомаро) сложил от его имени песни по поводу утраты принцессы. Наследному принцу понравились получившиеся плачи. Он протянул Капара-но ПубитоМиту свое кото и попросил его самого спеть эти две печальные песни [Нихонсёки, Т. 2, свиток XXV, 164-166]. Таким образом, оба плача на смерть принцессы были сложены и исполнены от лица принца другим человеком.
Как считал Ямамото Кэнкити, основная задача авторов песен-дайсаку заключалась в отражении не своих чувств и эмоций, а переживаний тех людей, от лица которых должны были исполняться эти песни. При сложении таких плачей начали прибегать к описанию природы, животных и птиц, которые служили художественными приемами передачи необходимого настроения и создания необходимых образов, такими, как метафора, сравнение, эпитеты и др. Благодаря чему японские плачи постепенно стали приобретать лирико-описательный характер. Таким образом, практика дайсаку заставляла авторов
взглянуть на старые тексты песен по-новому, что, в свою очередь, согласно предположениям японского ученого, в немалой степени способствовало началу нового этапа развития японских погребальных песен [Сасаки, 147-148].
Одновременно с этим ряд авторов, среди которых можно отметить Танигава Кэнъити и Фурухаси Нобуёси, придерживались другой версии перехода от со:ка к банка. По их мнению, древние японцы стали слагать новые плачи, главным образом, для того, чтобы успокоить души умерших, которые погибли не своей смертью, а вследствие казни, самоубийства, болезни, а также внезапной или скоропостижной смерти, смерти на чужбине или в пути. Такой вывод был сделан японскими исследователями на основании анализа ранних плачей-банка, результаты которого показали, что большинство из погребальных песен оплакивали тех, у кого была неестественная смерть [Сасаки, 155-156].
Необходимость в новых, более сильных способах воздействия на души таких людей, в данном случае через плачи-банка, вероятно, возникла вследствие переосмысления в начале VII в. древних представлений японцев о душе человека и ее посмертном существовании, суть которых заключалась в следующем.
Согласно воззрениям японцев тех времен, человек состоял из тела и души тама. Считалось, что даже после смерти человека и разрушения его телесной оболочки, тама продолжала существовать. Пока душа находилась в теле, она поддерживала жизненные силы человека, однако ослабление связи души и тела могло вызвать тяжелую болезнь, а отделение души от плоти приводило к смерти. Поэтому древние японцы верили, что «поймав» душу-тама и «вернув» ее в тело человека, можно вылечить больного или вдохнуть жизнь в того, кто стоит перед лицом смерти. А для того, чтобы призвать и усмирить душу покойного, а также избавится от чувства горя и печали, произносили погребальные плачи [Сакамото, 176].
Кроме того, так как тама имела прочную связь с телом человека, после его смерти в процессе ее отделения от тела душа некоторое время претерпевала негативные эмоции, которые могли навредить живым или даже стать причиной стихийных бедствий, особенно это касалось душ людей, умерших неестественной смертью. Во избежание этого японцы пытались с помощью плачей воздействовать на тама и успокоить ее [Бакшеев Е.].
Также, говоря о причинах переосмысления японцами в начале VII в. представлений о душе, следует обратиться к истории этого периода. Начиная с конца VI в. вплоть до начала VIII в. в Японии происходил процесс формирования раннефеодального государства, который сопровождался проведением крупномасштабных реформ. В 604 г. указом принца-регента Сётоку-тайси (572-622) вышел первый законодательный документ, так называемый «Закон из 17-ти статей», который также известен как «Конституция Сётоку». Данный документ заложил основу для создания на территории древней Японии централизованного государственного аппарата и укрепил верховную власть в стране [Конрад, 70]. Несмотря на то, что принцу Сётоку не удалось полностью осуществить задуманное и в полной мере воплотить заключенную в декларации идею 154 Вестник ММА №2-2019
в жизнь, роль правителей в лице царевичей древнеяпонского государства Ямато, а позже - императоров Японии, усилилась. По словам Д.Г. Главевой распад родоплеменных отношений, формирование классового общества, процессы классово-сословной дифференциации (нарастание имущественного и социального неравенства) способствовали осознанию индивидом своих собственных потребностей, которые далеко не всегда совпадали с интересами коллектива (рода, общины). Отсюда обостряющееся внимание к индивидуальным переживаниям, устремлениям, способам их удовлетворения [Главева, 41].
По-видимому, все эти процессы также способствовали и переосмыслению ранних представлений о посмертном существовании души. Если каждый человек, а вместе с ним и его душа, теперь воспринимался как представитель отдельного класса или сословия и требовал соответствующего к нему отношения, то и обряд упокоения души человека уже не мог быть единым для всех. Как видно из развитого «царско-аристократического погребального обряда», особенное значение условия социально-имущественного значения приобрели в случае смерти императора, когда необходимо было усмирить не душу простого человека, а душу владыки, гнев которой мог быть сильнее и могущественнее, тем более, если его уход из жизни был результатом насильственных действий или каких-либо других причин неестественного характера. Отсюда возникло одно из предположений о том, что старые японских погребальные песни универсального характера уже не могли справиться с этой задачей, и поэтому им на смену пришли новые песни-плачи индивидуального назначения, получившие впоследствии название банка.
Кроме того, возникновение новых песен-банка могло явиться отражением изменения и трансформации религиозных воззрений. В связи с этим изменилась и магическая функция похоронных песен-со:ка. Теперь исполнение плачей принимает характер заупокойного.
Суммируя вышесказанное, можно сделать вывод, что жанр песен-банка -это не новое явление, спонтанно возникшее в японской культуре, а результат длительной эволюции более древних архаичных японских плачей-со:ка. Трансформация песен-со:ка происходила под воздействием сразу нескольких факторов, среди которых особенно стоит отметить влияния китайской поэзии и так называемой практики дайсаку, когда песня сочинялась от лица того или иного человека другим поэтом, а также переход в начале VII в. от первобытно-общинного строя к раннефеодальному обществу, сопровождавшийся большими реформами. В результате японцами были переосмыслены все сферы жизнедеятельности, в том числе и представления о душе и о ее посмертном существовании. Что, в свою очередь, послужило толчком для создания новых плачей, соответствующих новым мировоззрениям японцев тех времен. Так, главным отличием плачей-банка от более ранних погребальных песен являлось то, что все они имели индивидуальный характер и сочинялись на смерть конкретного человека.
Литература
1. Бакшеев - Бакшеев Е.С. Диссертация «Двустадийная погребальная обрядность Японии и Окинавы как культурная модель». М., 2005.
2. Бакшеев E. - БакшеевЕ.С. Обряд могари в истории японской культуры. [Электронный ресурс]. URL: http://ru-jp.org/yaponovedy_baksheev_01r.htm (дата обращения: 25.04. 2019).
3. Кюнер - «Вейчжи», гл. 30// Кюнер Н.В. Китайские известия о народах Южной Сибири, Центральной Азии и Дальнего Востока. М., 1961.
4. Главева - Главева Д.Г. Традиционная японская культура: Специфика мировосприятия. - М.: Восточная литература, 2003.
5. Кодзики - Кодзики - Записи о деяниях древности: Свитки 2-й и 3-й / Пер., иссл. и комм. Л.М. Ермаковой, А.Н. Мещерякова. СПб.: ШАР, 1994.
6. Конрад - Конрад Н.И. Избранные труды. История. М., 1974.
7. Нихонсёки - Нихон сёки - Анналы Японии: в 2 т. / Перевод со старояпонского и комментарии Л.М. Ермаковой и А.Н. Мещерякова. Свитки 1-30. СПб.:Гиперион, 1997.
8. Мицухаси, - Мицухаси Такэси. Синто: но дзё:сики га вакару кодзитэн (Малая энциклопедия, посвященная основным знаниям в области синтоизма). Токио, 2007.
9. Сакамото - Сакамото Масару. Дзусэцу тидзу то арасудзи дэ вакару! Манёсю («Манъёсю» в таблицах и картах). Токио, 2009.
10. Сасаки - Сасаки Юкицуна. Манъёсю но [варэ]. («Мы» во времена антологии «Манъёсю»). Токио, 2007.
11. Weblio - Weblio руйго дзитэн (Словарь синонимов «We-blio»). [Электронный ресурс]. URL: http://thesaurus.weblio.jp/con-tent/%E8%91%AC%E6%AD%8C(дата обращения: 25.04. 2019).
References
1. Baksheev E.S. The dissertation "Two-stage funeral rites of Japan and Okinawa as a cultural model." M., 2005.
2. Baksheev E.S. The moghari rite through the history of Japanese culture. [Electronic resource]. URL: http://ru-jp.org/yaponovedy_baksheev_01r.htm (accessed date: 04.25.2019).
3. Kühner N.V. Chinese news about peoples of Southern Siberia, Central Asia and the Far East, Moscow, 1961.
4. Glaveva D.G. Traditional Japanese culture: specifics of the worldview. - M.: 2003 .
5. Kojiki - Records of ancient matters: 2nd and 3rd Scrolls / Translation and comments by L.M. Ermakova, A.N. Meshcheryakov. St. Petersburg: 1994.
6. Konrad N.I. Selected works. History. M., 1974.
7. Nihon shoki - Annals of Japan: 2 vols. / Translation and comments by L.M. Ermakova and A.N. Meshcheryakov. Scrolls 1-30. St. Petersburg: 1997.
8. Mitsuhashi Takeshi. Shintou no joushiki ga wakaru kodziten. Tokyo, 2007.
9. Sakamoto Masaru. Zusetsu tizu to arasuji de wakaru! Tokyo, 2009.
10. Sasaki Yukitsuna. Man'youshuu no [vare]. Tokyo, 2007.
11. Weblio ruigo jiten [Electronic resource]. URL: http://thesaurus.weblio.jp/ content/%E8%91%AC%E6%AD%8C(accessed date: 04.25.2019).
