CC BY
22
DOI: 10.31696/2072-5795-2022-2-63-73
JI.B. Божинская (Арандаренко), C.JI. Борошко
ГЕНЕРАЛ-МАЙОР ГЕОРГИЙ АРАНДАРЕНКО: ВОЕННЫЙ И ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ДЕЯТЕЛЬ, ОДИН ИЗ ПЕРВЫХ ИССЛЕДОВАТЕЛЕЙ БУХАРСКОГО ХАНСТВА И АФГАНСКОГО ТУРКЕСТАНА* Часть 2**
Г.А. Арандаренко практиковал длительное проживание в среде туземного населения44. Будучи главой законодательной и исполнительной власти, он изучал законы шариата и местные обычаи. Его судебные решения были основаны на соединении законов Российской империи и местных законов. Это обеспечивало его личный авторитет среди населения и политическую стабильность на управляемой им территории. Археолог и востоковед В.Л. Вяткин отмечал, что именно таким учёным-востоковедам, как Арандаренко, Петровский, Андреев, Половцов, Громб-чевский и Снесарев, а совсем не сановным служакам, народы Туркестана обязаны были тем, что всегда, за очень редкими исключениями, улаживали мирным путём непростые отношения друг с другом.
В 1886 году Г.А. Арандаренко оказал помощь французской экспедиции путешественника Г. Бонвало. Его советы по выбору маршрута экспедиции, выделение двух проводников-джигитов, помощь в покупке лошадей, рекомендации по способу преодоления заснеженных высокогорных перевалов позволили участникам экспедиции преодолеть самые труднопроходимые отрезки горных перевалов Памира45.
Выражаем благодарность востоковеду Михаилу Казбековичу Басханову, доктору исторических наук, профессору, действительному члену Королевского общества по изучению Востока (The Royal Society for Asian Affairs) (г. Глазго, Соединённое королевство) за замечания и помощь в написании этой работы.
Окончание. Часть 1 см.: «Восточный архив», 2022, № 1 (45). С. 17-27.
Аналогичную помощь получил и британский путешественник Г. Лансделл, который замечал в этой связи: «Я решил воспользоваться случаем и заехать к уездному начальнику, господину Арандаренко, который очень любезно предложил предоставить в моё распоряжение двух джигитов, сопровождавших нас до Оксуса. Господин Арандаренко дал ценные советы по поводу нашей работы и по некоторым вопросам восточного этикета, которые необходимо соблюдать в Бухаре»46.
Пристальное внимание к географическим исследованиям Г.А. Арандаренко уделялось в Европе. Ведущие географы в бюллетенях и монографиях, посвященных Средней Азии, так характеризовали Георгия Алексеевича: «Исследователь горцев Каратегина и Дарваза г-н Арандаренко - учёный столь же скромный, сколь и добросовестный»47, «Господин Арандаренко был первым исследователем главных притоков реки Пяндж - труднопроходимых горных рек Дарваза»48, «Господин Арандаренко впервые представил географическое и экономическое обоснование ирригации в Средней Азии»49, «Капитан Арандаренко уже несколько лет является главой района в Туркестане и имеет возможность путешествовать по стране в любом направлении»50, «Полковник Арандаренко хорошо знает таджикский язык и может получать редкие образцы во время своего пребывания в Дарвазе»51, «Начальник Самаркандского уезда майор Арандаренко - один из лучших знатоков Туркестана»52.
Г.А. Арандаренко поддерживал российские археологические экспедиции, в том числе экспедицию востоковеда Н.И. Весе-
ловского, проводившего раскопки древнего городища Афрасиаба. Вести такую деятельность без поддержки Арандаренко, начальника Самаркандского уезда, Веселовский не мог, что отражено в документах его личного фонда53. Помимо археологических раскопок, Веселовский занимался изучением северовосточной подгруппы восточной группы иранских языков, с одним из которых (языком жителей долины реки Ягноб) познакомил его Г.А. Арандаренко54. Известно, что Арандаренко подарил Веселовскому отдельные предметы древностей из личной коллекции, познакомил его с самаркандским купцом и коллекционером восточных древностей Мирзо Бухари. Н.И. Веселовский купил у последнего 1202 предмета - монеты, перстни-печатки, женские украшения и керамические изделия. Веселовский также организовал путешествие Мирзо Бухари в Петербург для переговоров о приобретении части его коллекции столичными музеями. Итогом этих переговоров была передача в Петербург из Самарканда в октябре 1888 года более 6300 предметов древности, большая часть которых в настоящий момент демонстрируется в Отделе Востока Эрмитажа55.
Для помощи Н.И. Веселовскому в его археологических поездках по Сырдарьинской области, Фергане и Бухарскому ханству полковник Арандаренко пригласил Акрам-Пав-лана Аскарова, уроженца Ташкента и коллекционера восточных древностей.
Учёный-историограф Б.В. Лунин упоминает, что в письме к исследователю Туркестана Н.П. Остроумову Н.И. Веселовский сообщал, что в Самарканде у Г.А. Арандаренко видел уникальную рукопись «Бабур-Намэ». По словам академика К.Г. Залемана, таким списком, возможно, владел брат Бухарского эмира, но достоверно в Туркестане известно о «всего одной рукописи записок Бабура, принадлежащей Г.А. Арандарен-ко»56.
Г.А. Арандаренко настаивал на использовании каменного угля, более эффективного по сравнению с древесным57. Он запрещал сплошную рубку деревьев, проводил работы по ирригации и лесоразведению, создавая степные питомники, в которых выращивал
строевой лес. По его инициативе было начато исследование лесной растительности Зе-равшана, положено начало можжевеловому лесоустройству в Северном Таджикистане, организованы лесные хозяйства58.
В трудах Г.А. Арандаренко обстоятельно изложена история политической, социально-экономической и культурной жизни независимых и полузависимых владений Восточной Бухары. Он описывает быт ремесленников, земледельцев и скотоводов Кулябского бекства и бекства Бальджуан, элементы их материальной и духовной культуры. Г.А. Арандаренко уделял внимание вопросам, которые составляли важнейшие элементы жизненного уклада и традиций местного населения. Побывав в Сурханском оазисе, он опубликовал сообщение, посвященное коневодству и его экономическому значению для жителей оазиса59.
Российская империя объединяла народы Средней Азии в единую сельскохозяйственную область. Важными являлись пути, связывавшие Закаспийскую область, оазисы Мургаба и верхнего Зеравшана с Ферганской долиной, а древний Хорезм с Мургабским, Зеравшанским и Сурханским оазисами. Первые администраторы из числа военных, такие, как Арандаренко, были первопроходцами и проводниками этой политики60. Экспедиции Г.А. Арандаренко пролегали по различным районам Туркестанского края.
В этот период Георгий Арандаренко публикует во французском «Бюллетене истори-ко-описательной географии» (Bulletin de géographie historique et descriptive) результаты своих многолетних исследований Дарваза и Каратегина61. Результаты его исследований цитировались и обсуждались европейскими географами и многие годы спустя62. Журнал «Обозрение мусульманского мира» (Révue du monde Musulman), освещавший проблемы исламского мира, публиковал сравнительные обзорные данные по экономическому состоянию Бухары на основе сведений признанных в Европе востоковедов - Г.А. Арен-даренко, А.Ф. Губаревич-Радобыльского и Д.Н. Логофета63.
После введённого в действие с 1 января 1887 года «Положения об управлении Турке-
станского края» система самоуправления местных народов оказалась гораздо более демократичной, чем это желали русские чиновники, принимавшие участие в создании Русского Туркестана. Они считали, что Положение насаждает в Средней Азии демократичные правила, тогда как местная жизнь требует более сильной авторитарной власти64. Подполковник Арандаренко не мог примириться с новыми правилами и в декабре 1889 года вышел в отставку «с зачислением в запас армейской пехоты». Академик Н.И. Веселовский высказал своё мнение об этой отставке в столичной прессе: «Г.А. Арандаренко занимал в Туркестанском крае весьма ответственную должность по военно-народному управлению: сперва помощника, а потом начальника нагорных тю-меней и Самаркандского уезда, должность первостепенной важности для русского влияния на туземцев и для водворения у них русской гражданственности. В плодотворной административной деятельности господина Арандаренко мог убедиться всякий, кому привелось посетить Самарканд в его управление... Книга господина Арандаренко раскрывает нам внутренний смысл его деятельности, показывает, сколько труда и энергии положено этим человеком для изучения своего уезда и его населения. И нельзя не пожалеть, что господин Арандаренко вслед за другими лучшими людьми покидает край. Это удаление мы готовы объяснять тем, что с водворявшимися в крае новыми порядками, крайне сложными и для туземцев несвоевременными, тяжело теперь оставаться в управлении и служить делу, которому не сочувствуешь»65.
После отставки Арендаренко был зачислен в запас по Петербургскому уезду, но его пребывание вне службы продолжалось лишь полгода.
К 1885 году границы как таковой между Российской империей и Афганистаном в районе реки Кушка ещё не существовало, она только обозначилась, ещё шли работы смешанной англо-русской комиссии по делимитации афганской границы. Генерал A.B. Комаров, начальник Закаспийской области, считал город Мерв «гнездом разбоя и разру-
шения, тормозившим развитие всей Средней Азии»66.
В 1890 году начальником и командующим войсками Закаспийской области был назначен генерал-лейтенант А.Н. Куропат-кин. Хорошо зная Арандаренко по прежней службе в Туркестане, он пригласил его на службу и поручил управление Мервским уездом. В июне 1890 года подполковник Арандаренко вернулся из запаса и был назначен первым уездным начальником Мервского уезда.
В 1892 году за отличие по службе Георгий Арандаренко получил чин полковника. В Мервском уезде он выступал инициатором ряда нововведений, направленных на улучшение жизни местного населения. За время его управления уезд превратился в благоустроенный край с развитым земледелием, торговлей и промышленностью. Он непосредственно участвовал в обустройстве русских селений на р. Кушка вблизи афганской границы. К 1898 году к Кушке была проведена железная дорога, и самая южная точка Российской империи стала важным пунктом обороны Русского Туркестана.
Об авторитете полковника Арандаренко в Туркестане красноречиво свидетельствует дневник Бухарского эмира, составленный им во время поездки в Петербург в 1892 году. В продолжение всего пути эмиром приводятся описания маршрута следования, но нигде он не опускается до пофамильного упоминания встречавших его чиновников, тем самым подчёркивая глубокую пропасть, отделявшую личность эмира от обычных людей. Исключение им сделано при упоминании Мервского уезда: «8-го числа в половине девятого ночи прибыли на станцию Мерв, которая была иллюминована и горела как солнце. Здесь на вокзале приветствовали нас с пожеланиями доброго пути один генерал и начальник Мервского округа, полковник Арандаренко... Полковник Арандаренко, служивший ранее долгое время на должности Самаркандского уездного начальника и часто посещавший Бухару, считается старинным другом нашего дома, и потому свидание с ним нам было очень приятно и доставило нам большое удовольствие»67.
Традиции восточного этикета в полной мере соблюдались эмиром. При торжественном выезде эмира рядом с его экипажем бежали высшие сановники и даже наследник престола. Во время приёма эмиром беков они ползком приближались к эмиру, сидевшему на высокой тахте. Эмир клал беку на голову руку, которую тот целовал, прикладывая её к своему лбу и водя ею по лицу68. Поведение эмира при встрече с полковником Арандаренко было демонстративным проявлением отношения к нему правящей бухарской династии.
После назначения в Мервский уезд полковник Арандаренко часть книг из своей личной библиотеки подарил в библиотеки Туркестана, часть продал учёным-востоковедам. Одним из них был востоковед A.A. Семёнов, который в 1894 году приобрёл у Г.А. Арандаренко несколько древних рукописей, в том числе 200-листовый трактат «Зидж-и гургани Улугбек» (Астрономические таблицы Улугбека, 1443 г.). Эта рукопись была приобретена Арендаренко в 1873 году, в бытность его начальником уезда в Самарканде. Через некоторое время Семёнов решил продать рукопись. Британский музей предложил за неё 1000 руб. Семёнов отказался её продавать, назначив большую цену. Рукопись приобрёл старший чиновник особых поручений при Туркестанском генерал-губернаторе М.И. Шанявский и представил её в 1900 году на Всемирной выставке в Париже69. Как верно заметила профессор JI.H. Додхудоева, в истории этой рукописи переплелись судьбы различных выдающихся российских чиновников, знавших толк в библиографических редкостях70.
В 1900 году на международной выставке в Париже экспонировалась коллекция среднеазиатских ковров, представленная по поручению начальника Закаспийской области71. Прямого указания фамилии владельца коллекции в каталоге русской части выставки не оказалось, но есть основания предполагать, что это была коллекция Г.А. Арандаренко. Коллекционированием ковров как произведений художественной культуры народов Средней Азии занимались и другие военные администраторы. Так, губернатор
Закаспийской области генерал-лейтенант A.A. Боголюбов, известный коллекционер среднеазиатских ковров, издал роскошный каталог своей коллекции72.
Генерал от инфантерии С.М. Духовский 23 августа 1899 года послал шифрованную телеграмму военному министру генералу А.Н. Куропаткину: «Прошу назначить Мерв-ского уездного начальника полковника Арандаренко исправляющим должность вновь учреждённого при мне генерала для поручений... Генерал Духовской»73. 10 сентября 1899 года за военного министра начальник Главного штаба генерал-лейтенант Сахаров испрашивал высочайшее соизволение74. На данном документе собственной его величества рукой написано: «Согласен».
Прослужив начальником Мервского уезда 9 лет, в 1899 году полковник Арандаренко был переведён в Ташкент, на должность генерала для особых поручений при командующем войсками Туркестанского военного округа. 6 декабря 1900 года он был произведён в чин генерал-майора. Спустя полгода, 4 июня 1901 года был назначен военным губернатором и командующим войсками Ферганской области.
Последний период службы Арандаренко пришёлся на непростое время. В рапорте генерал-губернатору H.A. Иванову от 18 ноября 1902 года он сообщал о том, что на российско-китайской границе, неподалёку от Ташкургана, обнаружилась болезнь, от которой «через два-три часа наступает смерть»75. Врачи признали в ней «бубонную или лёгочную чуму». 18 января 1903 года в Горном Бадахшане вспыхнула эпидемия кори76. 1 сентября 1903 года начальник Памирского отряда докладывал о том, что близ Памира появилась холера77. В результате предупредительных мер была учреждена карантинная охрана на Алае. Благодаря усилиям военных медиков и администрации края удалось избежать проникновения инфекционных заболеваний со стороны Средней Азии вглубь территории Российской империи78.
Г.А. Арандаренко руководил ликвидацией последствий Андижанского землетрясения, произошедшего в декабре 1902 года. Из общей суммы пожертвований в 10 169 рублей
им лично было внесено 3 750 рублей79. Большое внимание он уделил последующему гражданскому строительству Андижана80.
В поле зрения Г.А. Арандаренко находилась сфера культуры, центром которой был Новый Маргелан (современный г. Фергана). Он стремился прежде всего повысить уровень образования туземного населения, утверждая, что туркестанскому туземцу нужны не английский плуг, не русская изба, а сила мысли, сила духа, с которыми он и сам познает Америку. Ядром регулярной городской застройки Нового Маргелана был дворец военного губернатора (ныне Областной драматический театр). Для поднятия уровня образования и науки во вверенной им области он основал «Ежегодник Ферганской области» (1902 г.).
В отчётах академика В.В. Бартольда о его командировке в 1902 году в Туркестан он сообщает, что его целью был поиск древних рукописей Средней Азии. Из шести древних персидских рукописей, имевшихся в публичной библиотеке Ашхабада, пять были подарены генерал-майором Арандаренко81. Среди них были рукописи Фирдауси, персидская рукопись о завоевательных походах Александра Македонского и др. Во время поездки в Туркестан Бартольд встречал рукописи, ранее найденные Арандаренко, в различных публичных и частных собраниях. Так, в Ташкентском музее он нашёл рукописи Ам-ни-Ахмеда Рази, прежде находившиеся в личной библиотеке Арандаренко.
Одной из граней личности Г.А. Арандаренко была его благотворительная деятельность. В 1902 году он выделил капитал на учреждение «Стипендии Арандаренко» ученикам земской школы села Малая Кошелев-ка82, которые хотели бы продолжить обучение в сельскохозяйственных и технических учебных заведениях Черниговской губернии. Устав предусматривал пособия ученикам земской школы, помощь школе на приобретение книг и раздачу денег ученикам83.
Большую роль в судьбе Г.А. Арандаренко играла его дружба с генерал-адьютантом А.Н. Куропаткиным. Их знакомство состоялось в 1-м военном Павловском училище. В 1866 году они начали службу в 1-м Турке-
станском стрелковом батальоне. По оценкам некоторых исследователей, своим продвижением по службе в конце 1890-х годов Арандаренко был обязан генералу Куропаткину, назначенному военным министром Российской империи 1 июля 1898 года и состоявшему в этой должности до 7 февраля 1904 года. На этот период выпал пик карьеры Арандаренко, её закат произошёл одновременно с уходом Куропаткина с поста военного министра. Достаточно продолжительный период, с 1882 по 1907 год, во взаимоотношениях Г.А. Арандаренко и А.Н. Куропаткина покрывает их обширная переписка, сохранившаяся в фондах РГВИА84.
В 1904 году в Санкт-Петербурге был выпущен альбом «Современная Россия в портретах и биографиях»85, посвящённый жизнеописанию отечественных деятелей во всех областях государственной и общественной жизни. Он являлся до некоторой степени отражением русской действительности в переживаемую историческую эпоху, которой эти деятели придавали своеобразный характер и известное направление. Удостоен этой чести был и Георгий Алексеевич Арандаренко.
На посту военного губернатора Ферганской области генерал-майору Арандаренко пришлось столкнуться с рядом крупных политических вопросов: революционное брожение в Фергане, подготовка к вторжению в Кашгарию, дискуссии относительно оккупации Сарыкола. Он предлагал своё решение непростых вопросов колонизации Русского Туркестана. Несмотря на то, что Средняя Азия официально считалась закрытой для переселения, поток самовольных переселенцев к концу 1890-х годов достиг нескольких десятков тысяч человек86. Волна русской колонизации обострила земельные вопросы и привела к обострению межнациональных отношений.
К началу XX века интересы государства требовали развития в Средней Азии культуры хлопка до таких пределов, чтобы Российские бумагопрядильни были обеспечены хлопком внутреннего производства. Царская администрация приняла решение начать официальный процесс колонизации этого края. В 1904 году на отчёте генерал-майора
Арандаренко о состоянии Ферганской области за 1903 год против того места, где говорилось о крайне важном значении в интересах колонизации оросительных работ в долине реки Кугарты и в Наманганском и Андижанском уездах, Николай II сделал пометку: «Несмотря на войну, обратить на это внима-
87
ние» .
Доклад губернатора Арандаренко послужил инициативой разработки в 1904 году программы правительственных мероприятий. Вице-директор департамента земледелия К.Н. Масальский сформулировал порученные к незамедлительному исполнению задачи, фактически повторявшие тезисы, выдвинутые в первоначальном отчёте генерал-майором Арандаренко: «Предпринять поощрительные и некоторые другие меры для развития в некоторых районах широкого орошения новых земель и организовать переселение из внутренних губерний на вновь орошённые земли Туркестана, причём должны быть согласованы интересы хлопководства с интересами политическими, требующими образования на окраинах районов с русским населением»88.
Арандаренко как администратор придерживался несколько авторитарных методов управления, тех, что в своей природе ещё восходили к начальному, «кауфмановскому» периоду русской административной политики в крае и основывались на административном диктате и безусловной силе приказа, мало сообразуясь с изменением местных условий и степенью развития гражданского общества в Туркестане. Такой подход и взгляд на административное управление вызывали недовольство как в среде либеральной части туркестанского чиновничества, так и у местного населения края. Это послужило поводом для кампании критики, которую развернул В.П. Наливкин, ближайший помощник Арандаренко.
Докладные Наливкина с жалобами на самоуправство военного губернатора поступили в Главный штаб и на имя Туркестанского генерал-губернатора H.A. Иванова, а затем и сменившего его H.H. Тевяшова. Знаток местных языков и традиций, этнограф Наливкин был либералом и оппонентом авторитарного
стиля Арандаренко. Корни конфликта генерал-губернатора Арандаренко с В.П. Налив-киным лежали в конфликте между военным и гражданским руководством Туркестана.
Прошедшая в начале 1900-х гг. реформа военного управления в Туркестане ограничивала роль военного губернатора, сводя её к выполнению обязанностей гражданского администратора. Как и в случае своей отставки в 1890 году, Арандаренко не был согласен с демократизацией Туркестанского края. В этом, собственно, и были причины конфликта с Наливкиным, а говоря шире, - с либеральным туркестанским чиновничеством.
Начальник канцелярии Туркестанского генерал-губернатора Г.П. Фёдоров в своих воспоминаниях отмечал: «Г.А. Арандаренко по природе очень неглупый человек, энергичный, опытный, прекрасно знакомый со Средней Азией, великолепно знал местный язык, законы и обычаи. Обладая литературными талантами, он издал десятки статей и книг, с его мнением считались и его опасались всё население и все подчинённые ему руководители Туркестана. Обладая редкими качествами и талантами, он не признавал ничьего мнения, он считал свой авторитет непогрешимым... Он желал видеть в своём помощнике слепого исполнителя своих распоряжений. Будучи сам безупречно честным человеком, он считал, что всякий чиновник прежде всего взяточник, и сообразно этому вёл всю свою внутреннюю политику. Он был нетерпим в своих отношениях к подчинённым, и вся область, за исключением двух-трёх любимчиков, его ненавидела»89. Фёдоров также замечал: «Генерал Иванов послал меня в Новый Маргилан лично удостовериться, нельзя ли найти какую-нибудь почву для примирения. В течение трёх дней я зорко следил за отношениями между врагами и пришёл к убеждению, что никакие компромиссы невозможны. Арендаренко старался поставить на своём, а Наливкин в своих отношениях к губернатору был очень несдержан и иногда даже груб, чего нельзя было допустить в отношениях подчинённого к начальнику вообще, а в военном ведомстве тем более»90.
Генерал H.H. Тевяшов, назначенный 22 июня 1904 года Туркестанским генерал-губернатором, «не желая на первых же порах входить в личное разбирательство этих дрязг, но не признавая возможным терпеть такой ненормальный порядок, просил военного министра командировать кого-нибудь из Главного штаба для расследования всех столкновений между Арандаренко и Налив-киным»91. Дело передали на рассмотрение Азиатского отдела Главного штаба. Командирован был начальник Азиатского отдела главного штаба генерал Ф.Н. Васильев, бывший раньше помощником военного губернатора Ферганской области. По результатам расследования военный министр В.В. Сахаров подал представление об увольнении со службы генерал-майора Г.А. Арандаренко, высочайшим приказом утверждённое государем императором. Генерал-майор Арандаренко, кавалер ордена Св. Станислава 1-й и 2-й ст., кавалер ордена Св. Анны 2-й и 3-й ст., кавалер ордена Св. Владимира 3-й ст. и 4-й ст. с мечами и бантом, кавалер бухарского ордена Золотой звезды 1-й ст., 40 лет прослуживший в Туркестанском генерал-губернаторстве, в 58 лет был уволен со службы «с мундиром и пенсией», без повышения в чине. Уволен от должности был и Наливкин. Подробности конфликта генерал-майора Арендаренко и В.П. Наливкина представлены в документах, отложившихся в РГВИА92'93.
После отставки Г.А. Арандаренко, не имевший семьи и детей, отправился в Тифлис, где проживала семья его племянницы, и пробыл там несколько месяцев. События, предшествовавшие армяно-азербайджанскому межнациональному конфликту 1905 года, прокатившемуся от Баку до Тифлиса, общая дестабилизация политического строя убедили его покинуть Российскую империю. В середине 1905 года отставной генерал-майор Арандаренко написал письмо начальнику Ошского уезда, полковнику В.Н. Зайцеву о том, что он благополучно прибыл в Берлин и обустроил там свою жизнь в отставке.
Последней публикацией генерал-майора Арандаренко была статья в журнале «Русская старина» в 1905 году, посвящённая памяти генерала Д.И. Романовского. Причиной
появления этой работы стала публикация воспоминаний генерала от инфантерии Н.Г. Залесова, в которых генерал Романовский был представлен негативно94. Арандаренко ответил на «Записки» Залесова своими воспоминаниями, в которых дал превосходную характеристику своему первому боевому командиру. Он отметил вклад Романовского в завоевание Туркестана, указав, что генерал Романовский покинул Среднюю Азию с повышением, будучи в 1866 году представленным к ордену Св. Георгия 3 класса с формулировкой: «В воздаяние отличной распорядительности, оказанной в деле 8 мая при урочище Ирджар при поражении главной армии Бухарского Эмира»95.
В 1906 году Собственная Его Императорского Величества канцелярия приняла прошение на Высочайшее имя от отставного генерал-майора Арандаренко о восстановлении служебного положения. Ожидая решения, будучи состоятельным человеком, имея счета в банках России и Европы, он много путешествует, подолгу живёт в Риме и Флоренции, задумывает фундаментальный труд о связи Европы и Азии. По этому поводу он пишет в Самарканд археологу и востоковеду В.Л. Вяткину: «Я намерен, вернувшись в Россию, изложить в книге некоторые свои соображения и взгляды на соотношение Европа - Азия. Уже в Италии мне бросились в глаза явно восточные черты жизни местного населения и характера всей страны. Ещё более поразительна аналогия в Греции. Здесь-то уже подлинный Восток. С его египетскими, финикийскими, турецкими и прочими чертами. Они сквозят не только во внешнем облике греков, но и в их характере, в колорите всей страны, в эмоциональной и интеллектуальной сферах. Нет отдельной культуры Запада и отдельной культуры Востока, есть одна общечеловеческая культура, и на стыке Европы и Азии стоит Россия с её великой объединяющей миссией. Роль русских во взаимопроникновении культур будет по достоинству оценена в будущем, и наша задача помочь в верной оценке этой роли».
Для написания этой работы он в 1907 году приезжает в Швейцарию и поселяется на берегу Женевского озера в отеле Д'Англетер
(Hotel d'Angleterre, quai du Mont-Blanc 17, Женева, Швейцария). Ещё с 1872 года этот роскошный отель, из окон которого открывался панорамный вид на Женевское озеро и гору Монблан, стал любимым местом выдающихся гостей Женевы.
В одном из последних писем, которые генерал-майор Арандаренко прислал в Самарканд B.JI. Вяткину, было распоряжение относительно его личной библиотеки: «Многоуважаемый Василий Лаврентьевич! Имею к Вам просьбу. Не сочтите за труд взять из моего самаркандского дома библиотеку. Книг там немного, но они хорошо пополнят неширокий фонд вашей городской Публичной библиотеки. Во всяком случае, я уверен, что вы распорядитесь книгами наилучшим образом. Видимо, я в Туркестан больше не вернусь, и, стало быть, книги эти нечего держать под спудом. Мой земной поклон вашей супруге. Засим с совершеннейшим к Вам почтением, Арандаренко».
В августе 1906 года Г.А. Арандаренко составил духовное завещание96, оставив личный капитал на различные благотворительные цели и родственникам. Он завещал Петровскому Полтавскому кадетскому корпусу (ППКК) 100 тыс. руб. на создание стипендии «Имени генерал-майора Г.А. Арандаренко». Это была символическая благодарность военному учебному заведению за всех мужчин рода Арандаренко, которые учились в нём с 40-х годов XIX века. Он поручил душеприказчику, директору ППКК, продать движимое и недвижимое имущество, вырученный капитал присоединить к наличному капиталу и из него выдать различные суммы, в том числе на учреждение именной стипендии в Мужской гимназии г. Нежин. Он завещал деньги Земской управе Нежинского уезда на учреждение койки в Земской больнице для бесплатного лечения больных простолюдинов села Малая Кошелевка. Предусматривалась раздача денег десяти беднейшим семействам села Малая Кошелевка; причту церкви и на нужды церкви села Малая Кошелевка; выделение денег на постройку двух православных храмов в Германии, в городах Берлин и Наугейм; четырём семьям джигитов, которые служили при нём в Самарканде. Не
были им забыты многочисленные братья, сёстры, племянники и племянницы, внучатые племянники и племянницы, крестники и крестницы, причём суммы завещались от нескольких тысяч до 35 тыс. руб. каждому.
При средней зарплате учителя 30 руб. в месяц, а чиновника 40-60 руб. в месяц, общая сумма завещания была огромной - порядка 300 тыс. руб. Оставшиеся после раздачи деньги завещались для учреждения стипендиальных программ различным учебным заведениям Черниговской и Полтавской губерний, в том числе Полтавскому институту благородных девиц, в котором воспитывались девицы рода Арандаренко. Отдельным распоряжением он завещал, чтобы его похороны не были торжественными, могильный памятник был скромный, установлен за его счёт, а общая сумма затрат на похороны и памятник не превышала одной тысячи рублей.
В начале 1908 года в связи с ухудшением здоровья Г.А. Арандаренко в сопровождении врача выехал из Женевы в Варшаву. В начале апреля 1908 года он был госпитализирован в Варшавскую больницу Красного Креста (Варшавский комитет Красного Креста для оказания помощи отставным воинским чинам и их семействам), где скончался 19 апреля 1908 года от порока сердца. Похоронен в Варшаве. Таким образом, Польша навсегда призвала к себе своего сына, потомка польского рыцаря, героя Грюнвальдской битвы, шляхтича Jarand ъ ОгаЫ \ Вп^гелуа И. Рогшап.
После смерти Г.А. Арандаренко его завещание в полной мере выполнено не было. Директор ППКК генерал-майор Попов отказался быть душеприказчиком Г.А. Арандаренко, дабы не утруждать себя заботами, но позаботился истребовать 100 тыс. руб. в стипендиальный фонд училища.
За неимением душеприказчика, по инициативе его брата Алексея в июне 1909 года в ведении Петербургской Дворянской опеки с целью сосредоточения капиталов покойного и распределения их среди наследников было учреждено опекунство над имуществом отставного генерал-майора Арандаренко. Опекунами были назначены присяжные поверенные М.Н. Назарьев и Н.Н. Вельд-
брехт. Работа по обнаружению и объединению банковских вкладов Г.А. Арандаренко комитетом Дворянской опеки длилась несколько лет. Частичные переводы средств начались в 1911 году.
В сентябре 1912 года опекуны истребовали в Санкт-Петербург личные вещи Г.А. Арандаренко. Они четыре года находились в доме его сестры, Евпраксии Алексеевны Арандаренко (Компанец) в селе Малая Кошелевка, вывезенные туда ею в опечатанном виде из Варшавы. Все личные вещи покойного (два пальто, восемь гражданских костюмов, ботинки, галоши, сорочки, постельное бельё, генеральский китель, генеральские погоны, серебряные подсвечники, фату, фуражку, шляпы, панамы, серебряные запонки, перчатки, кальсоны и прочее) опекуны продали всего за 50 рублей, которые поступили в кассу Опекунского Управления. Эти же опекуны получили из Малой Коше-левки опечатанный в Варшаве личный архив Г.А. Арандаренко - семь альбомов с зарисовками (видами) Русского Туркестана, две папки с фотографиями, упаковку писем, два портфеля с бумагами, одну папку с бумагами, один бювар с бумагами и одиннадцать записных книжек с черновиками и рукописями. В документах дворянской опеки значится, что все эти вещи «как не имеющие ценности» были ими уничтожены. При этом опекуны обнаружили среди писем банковский билет в 100 немецких марок, разменяли его на 40 российских рублей и передали в кассу.
В материалах Дворянской опеки, включающей более 400 листов документов, нет ни одного документа, в котором бы предлагалось вернуть родственникам личные вещи Г.А. Арандаренко или рукописи, фотографии и альбомы, составляющие его научное наследие. В деле нет ни одного упоминания о его книгах, которых не могло не быть среди личных вещей покойного, наличных деньгах, часах или личных драгоценностях. Один из пунктов завещания (№22) не был выполнен: Г.А. Арандаренко просил сохранить его золотые перстни, золотую печать-брелок и икону в серебряной ризе и завещал их брату. Варшавский судебный пристав, описывав-
ший в апреле 1908 года личные вещи покойного, ничего из перечисленного не обнаружил. Данных о недвижимом имуществе Арандаренко в документах Дворянской опеки не значится.
Среди самых дорогих вещей, принадлежащих Г.А. Арандаренко, были его туркестанские коллекции. За годы службы в Туркестане Г.А. Арандаренко собрал обширные коллекции восточных древностей, в том числе подарки местной знати, которые он получал в течение 40 лет службы. Судьба его коллекций неизвестна.
Значительную часть капитала Г.А. Арандаренко составляли российские процентные бумаги и государственная рента. Было установлено, что если все бумаги государственного займа обратить в наличные деньги, то их сумма будет значительно превышать весь объём завещанного капитала. В связи с этим наследники обратились в Дворянскую опеку с требованием продать все имеющиеся ценные бумаги и распределить все деньги между наследниками, пропорционально доли каждого по духовному завещанию. Дело было осложнено тем обстоятельством, что Георгий Алексеевич подписывался двояко -АрАндаренко и АрЕндаренко. Составляя духовное завещание, подписался Арандаренко, а капиталы в банках Российской империи и Европы хранились на имя Арендаренко. Направляемые в Европу копии документов часто содержали ошибочно написанную фамилию, например АрЕндОренко, или АрОнда-ренко, что вело к многолетней переписке и долгому доказыванию идентичности вкладчика и завещателя.
Беспрепятственно были выданы наличные деньги банками Варшавы, Москвы и Санкт-Петербурга, покрывшие (с большим остатком) завещанные суммы. Выдача ценных бумаг затягивалась. В Варшавском казначействе хранилась недополученная им за 2 года пенсия. Переписки с банками Европы длились долгие годы, дополнительно выявляя принадлежащие Г.А. Арандаренко значительные вклады в валюте и иностранные ценные бумаги. Европейские банки выдвигали дополнительные требования и затягивали выдачу капитала. Опекунское управление
констатировало, что «способов понуждения к выдаче капитала покойного генерала Аран-даренко не имеется».
Разразившаяся Первая мировая война сделала эти вопросы второстепенными. В связи с Февральской революцией 1917 года в Российской империи длившееся почти восемь лет «Дело об опеке над имуществом умершего отставного генерал-майора Г.А. Арандаренко» в марте 1917 года было официально прекращено.
Генерал-майор Арандаренко был многогранной, целостной и в значительной степени уникальной личностью, внёсшей значительный вклад в науку, в изучение Туркестана, Бухарского ханства и Афганистана. Он был опытным администратором, храбрым офицером, авторитетным учёным - человеком, который всего себя отдавал делу и этого же требовал от окружающих. Его жизнь может быть примером честного и достойного служения отечеству, его талант учёного и писателя - образцом для последующих поколений, а его военно-востоковедное наследие ещё предстоит более полно изучить и осмыслить.
Примечания
44 А-р-о Г. Между туземцами степного уезда // Туркестанские ведомости. 1880. № 42. С. 8-31.
45 Capus G. Le toit du monde (Pamir). Paris, 1890. P. 289.
46 Lansdell H. Through Central Asia. London, 1887. P. 246.
47 Ujfalvy K.J. Les aryens au Nord et au sud de L'Hindou-kouch. Paris, 1896. C. 168.
48 Bulletin de la Société de géographie d'Anvers. Anvers, 1877. P. 20.
49 Moser H. L'irrigation en Asie centrale: étude géographique et économique. Société d'éditions scientifiques. Paris, 1862. P. 42.
50 Bulletin de la Société de géographie. Paris, 1878. P. 487.
51 Bulletin de la Société de géographie. Paris 1878. P. 21.
52 Capus G. A travers le Royaume de Tamerlan (Asie centrale). Paris, 1892. P. 87.
53 Российский государственный архив литературы и искусства (РГАЛИ). Ф. 118. Он. 1. 1832-1917.
54 Соколова B.C., Грюнберг A.JI. История изучения бесписьменных иранских языков // Очерки по истории изучения иранских языков. М., 1962. С. 129-130.
55 Хамидов Д. Плеяда первых Таджикских краеведов // Вестник ТГУПБП. 2010. № 4. С. 117-128.
56 Благова Г.Ф. К истории изучения «Бабур-наме» в России // Тюркологический сборник. М., 1966. С. 174.
57 Арифов X. О. Обеспечение эффективного и безопасного использования угольных ресурсов в энергетике Таджикистана // Экономика Таджикистана. 2017. №1. С. 29-37.
58 Арандаренко Г.А. Зеравшанские заметки. Лесной вопрос // Туркестанские ведомости. 1886. № 14. С. 3-44.
59 Арандаренко Г.А. Коневодство // Туркестанские ведомости. 1881. № 9. С. 12-18.
60 Бегалиева М. О. История торговых отношений Сурханского оазиса в периодической печати // Бюллетень науки и практики. 2020. №3. Т. 6. С. 561-566.
61 Bulletin de géographie historique et descriptive. Comité des travaux historiques et scientifiques (France). Section des sciences géographiques et de l'environnement. Paris, 1891. P. 53-82
62 Bulletin de géographie historique et descriptive. Comité des travaux historiques et scientifiques (France). Paris, 1905. P. 475.
63 Revue du monde Musulman / Publiée par La vision scientifique du Maroc. T. 4. Paris, 1911. P. 354.
64 Бартолъд В.В. История культурной жизни Туркестана. Л., 1927. С. 203-204.
65 Записки Восточного отдела Русского Археологического общества. T. IV. СПб., 1890. С. 408.
66 Военная энциклопедия / Под ред. К. Величко, В. Новицкого, А. Фон-Шварца и др. СПб., 1911-1914. T. XIII. С. 64.
67 Сеид Абдул-Ахат Бухадур-хан. Точный перевод дневника его светлости эмира Бухарского. Казань, 1894. С. 18.
68 Бартолъд В.В. Сочинения. Т. 2. Ч. 1. М., 1963. С. 98-99.
69 Додхудоева Л.Н. Письма Александра Семёнова к Михаилу Андрееву (1899 г., 1912 г.) // Вклад академика А.А. Семёнова в изучение истории и культуры таджикского народа. Душанбе, 2014. С. 185-186.
70 Додхудоева Л.Н. Научное наследие А.А. Семёнова и М.С. Андреева. Душанбе, 2013. С. 13-14.
71 Басханов М.К. Русские военные востоковеды до 1917 года. Биобиблиографический словарь. М., 2005. С. 18-20.
72 Ковровые изделия Средней Азии из собрания, составленного A.A. Боголюбовым. Петербург. Изд. Экспедиции заготовления государственных бумаг, 1908. Ч. I. Л. 1-24; Ч. II. XXIV. Л. 25-43.
73 РГВИА. Ф. 400. Он. 9. Д. 29668. Л. 1.
74 Там же. Л. 3.
75 РГВИА. Ф. 1396. Он. 2. Д. 1617. Л. 9.
76 Там же. Л. 34.
77 Там же. Л. 120.
78 Некрасов О.В. Русские пограничники на «Крыше мира». М., 2017. С. 248.
79 Терентьев М.А. История завоевания Средней Азии. Т. 1. СПб., 1906. С. 102.
80 Шамсутданов Р. Т. История Андижана в документах и материалах (1876-1917 гг). Т. 1. Андижан, 2009. С. 65.
81 Бартолъд В. В. Работы по источниковедению. М., 1973. С. 119.
82 Государственный архив Черниговской области. Ф. 342. Оп. 1. Д. 1705. Л. 5.
83 Потапенко М.В. Благотворительность семьи Арандаренко. Поляки в Нежине. Нежин, 2007. С. 33-35.
84 РГВИА. Ф. 165. Оп. 1. Д. 2295.
85 Современная Россия в портретах и биографиях. СПб., 1904. С. 111.
86 Азиатская Россия. Издание Переселенческого управления Главного управления землеустройства и земледелия. СПб., 1914. Т. I. С. 460.
87 Шарова П. Переселенческая политика царизма в Средней Азии в 1906-1919 годах // Исто-рик-марксист. 1940. № 6. С. 90-102.
88 Отчёт по ревизии Туркестанского края, произведённой сенатором К.К. Паленом. Переселенческое дело. СПб., 1910. С. 177.
89 Фёдоров Г.П. Моя служба в Туркестанском крае (1870—1906 гг.) // Исторический вестник. 1913. № 12. С. 882.
90 Там же. С. 883.
91 Там же. С. 884.
92 РГВИА. Ф. 400. Оп. 1. Д. 3271. Л. 178.
93 РГВИА. Ф. 400. Оп. 1. Д. 3272. Л. 253.
94 Залесов Н.Г. Записки // Русская Старина. 1903. №4. С. 10.
95 Арандаренко Г.А. Памяти Дмитрия Ильича Романовского // Русская старина, 1905. Т. 122. № 5. С. 464-468.
96 Центральный государственный исторический архив. Ф. 268. Оп. 1. Д. 588. Л. 488.
