CC BY
74
УДК 904 ББК 63.1
ГЕНДЕРНЫЙ ДИСКУРС В ТРУДАХ ГЕНРИ БОЛИНГБРОКА
Н Л.Е. Маргарян
Аннотация. В статье сделана попытка гендерного анализа ведущего мыслителя Английского Просвещения - Генри Болингброка. Рассматривается его представление о легитимности женской власти, отражающее изменение гендерных кодов эпохи.
Ключевые слова: Г. Болингброк, гендерный дискурс, эпоха Просвещения, легитимность женской власти.
Summary. The article deals with the attempts to do the gender analysis of Henry Bolingbroke, the leading thinker of English Enlightenment. It also considers the idea of legitimacy of the female power, reflecting changes of gender codes of an era.
Keywords: H. Bolingbroke, gender discourse, Age of Enlightenment, legitimacy of the female power.
286
к
ак известно, гендерному анализу можно подвергнуть любой текст, даже если автор не подозревает о гендерной тематике или не считает ее в своем творчестве приоритетной. Работы британских просветителей — яркий тому пример, ген-дерная тематика в том или ином виде присутствует практически во всех их текстах. Гендерный дискурс исторических работ мыслителей эпохи Просвещения важен для понимания рассматриваемой эпохи. Без понимания места женщины в конструктах идеологов Британского Просвещения невозможно составить мнение о характере Просвещения в целом. Философские идеи, политические взгляды и исторические концепции
выдающихся мыслителей Просвещения различны, но во взглядах на гендерные проблемы своего времени у них есть много общего. Цель настоящей статьи выявить гендерные представления Генри Болингброка (1678—1751), его понимание легитимности женской власти, роли женщины в обществе и в истории.
Труды Г. Болингброка представляют безусловный интерес с точки зрения анализа гендерной ситуации эпохи Просвещения, особенно когда это касается дискурса легитимности власти, ведь анализ дискурса остается одним из наиболее эффективных инструментов понимания мировоззрения, идеологии и попросту мироощущения людей исследуемой эпохи,
Преподаватель XX
1 / 2014
социальных, политических и тендерных отношений.
В современной историографии немало исследований, посвященных трудам британских просветителей, однако в большинстве исследований гендерная тематика либо отсутствует, либо находится на периферии научных интересов исследователей. То же можно сказать и о современной российской историографии, исключение составляют лишь две статьи И.Е. Руд-ковской [1; 2], в которых автор на основе «Истории Шотландии» У. Ро-бертсона рассматривает вопрос об отношении к власти женщин в Британии в эпоху Просвещения. Кроме того, в обобщающих работах Л.П. Репиной дается обзорный анализ ген-дерной истории предпросветитель-ской и просветительской эпох [3].
В зарубежной, в том числе в современной британской и американской историографии эта тема тоже недостаточно исследована. Из немногочисленных работ, посвященных аспектам гендерной истории эпохи Просвещения, можно выделить монографию британского историка Карен О'Брайн «Женщины и Просвещение в Британии XVIII столетия» [4], в которой выделяются этапы трансформации взглядов англоязычных писателей на современное общество в связи с растущим интересом к женщинам, как к особым и влиятельным членам британского социума. К. О'Брайн рассматривает, в частности, идеи британских просветителей о влиянии «леди» на становление цивилизованного общества. Большой интерес в этом плане представляют и работы С. Томпсона, в которых также затрагивается эта тема и особое
внимание уделяется анализу понятий «леди» и «рыцарство», «галантности» как маркерам цивилизованного европейца [5].
В эпоху Просвещения роль женщины в обществе возросла и это, в первую очередь, было обусловлено ростом уровня ее образованности. Многие начинали говорить о том, что образованность женщины является своего рода критерием степени развития общества: чтобы быть уважаемой и востребованной, светская дама эпохи Просвещения должна была владеть, как минимум, несколькими языками, музицировать, уметь не только слушать, но и самой вести и направлять беседу, обольщать и пр. Тем не менее в рассматриваемую эпоху венцом жизненного пути женщины по-прежнему считалось материнство. Статус Матери в обществе эпохи Просвещения был высок как никогда, а утонченная образованность и благовоспитанность женщины, должны были послужить, прежде всего, духовному воспитанию ребенка [6], формированию личности, вписывающейся в контекст Нового времени. Эту идею развивали почти все ведущие мыслители того времени.
Гендерные историки поставили вопрос о дифференциации понятий «легитимная политическая власть» и «фактическое обладание властью». В связи с этим Л. П. Репина замечает: «Во многих научно-исторических публикациях последнего двадцатилетия вводится различение между обладанием, с одной стороны, легитимной политической властью, формально признанным авторитетом, дающим санкционированное обществом право принимать обязательные для других решения, и с другой — воз-
287
ВЕК
288
можность оказывать на людей, их действия и происходящие события неформальное влияние, то есть, так или иначе, воздействовать на них или — еще жестче — манипулировать ими — для достижения своих целей. В соответствии с этим расширяется и понимание политической истории (а точнее: социально-политической истории), в предмет которой включается не только официальная политика, но и все, что, так или иначе, касается властных отношений в обществе. Политический аспект стал усматриваться в отношениях не только между королем и подданным, монархом и парламентом, но также и между хозяином и слугой, землевладельцем и держателем, отцом и сыном, мужем и женой» [3, с. 86]. Сегодня концепция власти, расширенная и обогащенная, занимает заметное место в гендерной истории.
Общественная идеология считала неприемлемой женскую власть по отношению как к мужчинам, так и к обществу в целом. У женщин не было ответственности перед законом, но соответственно, не было и прав. За их проступки на политической арене взыскание или даже наказание возлагалось на мужа или отца. Предполагалось, что по тому же принципу должны были строиться взаимоотношения и в королевской семье. В тех случаях, когда женщины из королевских семей имели определенное влияние на государственную политику, это тщательно скрывалось, дабы избежать осуждения общества.
Однако гендерные отношения не были однозначны, а в такую противоречивую эпоху, как Просвещение, тем более. Пол не всегда имел большее значение, чем статус или служебное
положение. Изменение гендерных кодов — процесс постепенный, начавшийся много раньше рассматриваемой эпохи. Начиная с XVI века женщины монархи на английском престоле стали обычным явлениям. Подобное происходило и в других европейских странах того времени. Здесь и там на политическом небосклоне стали зажигаться звезды женщин-правительниц и женщин-опекунш, которые управляли страной от имени своих недалеких и слабовольных сыновей или мужей. Достаточно вспомнить Изабеллу Кастильскую в Испании, Марию и Елизавету Тюдор в Англии, Марию Стюарт в Шотландии, Екатерину Медичи и Анну Австрийскую во Франции и т.д. Подобная либерализация нравов стала следствием смены цивилизационных парадигм и династических пертурбаций, происходивших в эту переломную эпоху в Западной Европе. Женская власть перестала рассматриваться как нечто противоестественное, более того — произошла переоценка умственных возможностей представительниц «слабого пола».
Глубоко отрицательному отношению пуритан и английских кальвинистов противостояла позиция придворных авторов — они предлагали королеву рассматривать в двух ипостасях; отдельно как персону, и как воплощение власти (концепция раздвоения личности). Так, в эпоху Марии Кровавой Кристофер Гудман, Джон Нокс и другие писали, что правление Марии Тюдор — есть зло для страны, и что правление женщины противоречит Священному Писанию. Памфлет Джона Нокса «Первый трубный глас против правления женщин», вышедший в свет в 1558 г., на-
Преподаватель ^
1 / 2014
чинался со следующих слов: «Допустить женщину к управлению или к власти над каким-либо народом или городом противно природе, оскорбительно для Бога, это деяние, наиболее противоречащее его воле и установленному им порядку» [7, с. 57; цит. по: 3, с. 95]. Он одобрял и считал законными восстания против королевы, но, по иронии судьбы, в год публикации этого и нескольких других памфлетов на престол взошла Елизавета — защитница реформационной церкви и всего того, за что так рьяно ратовал Нокс. Это сделало обвинения Нокса необоснованными, а позиции противников женщин-правителей зыбкими. Вскоре стало очевидным насколько второстепенную роль для ярых противников женщин-правителей имел пол монарха. В письме королеве Елизавете от 20 июля 1559 г. тот же Джон Нокс пишет: «Господь вознес Вас на вершину власти, чтобы Вы правили его людьми для славы церкви Господа. Поэтому в своем правлении Вы должны уповать только на вечное провиденье Божие, а не на законы, которые из года в год могут меняться. Только в этом случае Ваше правление будет долгим и счастливым, а я, с моей стороны, буду благословлять и укреплять Вашу власть языком и пером» [8, с. 57; цит. по: 3, с. 94]. Более того, еще недавно уничижительно и с презрением писавший о том, что невозможно доверить женщине управление государством, ибо она не в состоянии управ-
лять даже сама собой, своими страстями и эмоциями, Нокс выдвигает новый концепт, по которому дух женщины, особенно когда это касается королевы, необходимо рассматривать независимо от ее немощного тела. По сути, Нокс развивает типично просветительскую идею о том, что человек, будь то мужчина или женщина, не обладает положительными или отрицательными врожденными качествами, в том числе мужскими или женскими, большинство этих качеств можно привить в молодые годы воспитанием и положительными примерами [там же, с. 97]. Таким образом, королева, получившая соответствующее воспитание и образование, вполне может управлять государством, иногда не хуже мужчины. Не случайно в годы правления Елизаветы в Англии широкое распространение получают идеи античного врача Клавдия Галена о том, что «женское» изначально было разновидностью «мужского». Разделение женского и мужского начал обыкновенно происходит в процессе воспитания ребенка, когда родители культивируют в детях качества, «присущие» их полу и внимательно следят за тем, чтобы в них не пробудились особенности противоположного по-ла1. Отсюда очевидный вывод: если можно воспитанием подавлять какие-то черты характера, таким же образом их можно прививать. Сама Елизавета писала о себе: «Я знаю, что имею тело хрупкой и слабой жен-
289
1 Мысль о том, что каждый человек с момента формирования плода, имеет два начала — женское и мужское, в эпоху Просвещения обосновывали некоторые врачи. Согласно их теории мужчина имеет горячее (мужское) и холодное (женское) семя. В результате их борьбы определяется род ребенка. Согласно теории Галена, поддерживаемой многими учеными, ребенок рождается в результате слияния женского и мужского семени. Чем теплее семя, тем больше вероятность рождения мальчика. Подробно об этом см.: [9, с. 115].
290
щины, но ум и мужество короля» [10, р. 542]. Подобные высказывания воодушевляли современников и легитимировали власть королевы.
Гендерная концепция Генри Бо-лингброка несколько отличается от подхода предшественников, ибо в его работах монарх «не имел пола», хоть автор и не заострял на этом внимания и не рассуждал на эти темы.
В многогранном идейном наследии Г. Болингброка наиболее видное место принадлежит его историческим трудам. Его «Письма об изучении и пользе истории» (1735) являются выдающимся памятником исторической мысли Просвещения первой половины XVIII в. Их уникальность в том, что в них воплощена не теория исторического процесса как таковая, а теория истории как область знания, сфера духовной деятельности человека.
В изучении истории Г. Болинг-брок видел прикладной смысл и считал, что надо изучать только те периоды и события истории, которые имели и имеют прямое или косвенное воздействие на политическую жизнь современников. Только та история важна, которая учит нас жить и может научить своим примером. В «Письмах об изучении и пользе истории» Болингброк счел уместным обратиться только к тем событиям и лицам мировой истории, которые имели переломное значение в жизни человечества или народа. Он отмечал, что для современников, желающих принести «пользу своему времени», особо важное значение имеет изучение истории с конца XV столетия, так как начиная именно с этого периода происходили события, которые самым непосредственным
образом повлияли на политическую жизнь Англии в XVIII веке, то есть в период, когда на политической арене часто появлялись женщины-правители [11, с. 72]. Однако история Г. Болингброка исключительно мужская. Женщины в «Письмах» не занимали значительного места, автор не давал никакой оценки их политической деятельности, ни положительной, ни отрицательной. В «Письмах» Болингброк упоминает имена лишь пяти женщин (Изабеллы, Елизаветы, Марии Стюарт, Марии Терезы и Сафо) — так сказать, по ходу, не заостряя внимания ни на одной из них.
Даже Елизавета Тюдор упомянута одним предложением, в котором говорится о том, что она вместе с Эдуардом VI закончила реформацию церкви: «Эта [протестантская церковная] политика появилась на свет с того момента, как Лютер создал свою церковь в Германии, а другую основал в Швейцарии Цвингли, чье дело продолжил Кальвин, отнявший, подобно Америго Веспуччи, который шел вслед за Христофором Колумбом, у первооткрывателя его заслуги, вплоть до того времени, когда в нашей стране реформация была завершена Эдуардом VI и Елизаветой» [там же, с. 75].
Автор не обращается к вопросу о женской власти и в своих публицистических произведениях. Достаточно упомянуть его памфлет «Идея о Короле-Патриоте» — произведение, которое было заявкой о том, каким должен быть идеальный монарх. Для Болингброка король является отцом семейства, а народ — патриархальной семьей: «Подлинным и правдивым образом свободного наро-
да, управляемого Королем-Патриотом, является образ патриархальной семьи, где глава семьи и все ее члены объединены одним общим интересом и воодушевлены единым духом» [12, с. 227]. «Не обручаться ни с единой партией в отдельности, но править в качестве отца всего своего народа — столь важная черта в характере Короля-Патриота, что тот, кто поступает иначе, утрачивает право на сей титул» [там же, с. 226]. Король призван быть поборником справедливости, защитником закона и чтить конституцию, как божественное право. Он должен был наставлять и при необходимости наказывать свой народ, как отец непокорных детей, возвращать их в лоно семьи. Все это делается ради самих же людей, ибо как отец, король не может причинить вреда своему народу [13, с. 315-316, 320].
В этом плане, заслуживает внимания хотя бы тот факт, что в названии памфлета упомянут лишь король. Может, не стоило бы заострять внимания на этом обстоятельстве, будь женщина-монарх на престоле Великобритании анахронизмом, а биография автора иной. Однако известно, что пик карьеры Болингбро-ка приходится на годы правления королевы Анны, с которой вдобавок он был достаточно близок. Именно при Анне начался головокружительный карьерный взлет Болингброка. В 20-летнем возрасте он, согласно семейной традиции, занял место в Палате Общин, и очень скоро молодой политик, благодаря безукоризненным манерам, прекрасным ораторским способностям и острому уму, стал весьма популярен и влиятелен, занял пост главного секретаря, а в
33 года возглавил кабинет министров, став, по сути, вторым человеком в стране. Иначе сложилась судьба Болингброка при преемнике Анны Георге I. После парламентских выборов 1714 г. и победы вигов, дабы избежать ареста и политических преследований, Болингброк был вынужден бежать из страны. Его вынужденная ссылка продлилась 10 лет. После ходатайств и хлопот друзей, множества писем с унизительными просьбами о прощении, в мае 1725 г. король даровал ему прощение и позволил вернуться на родину при условии, что он не будет появляться в парламенте и занимать какую-либо должность. Однако в 1735 г. он опять уехал во Францию, но в этот раз в добровольную эмиграцию [там же, с. 302, 304].
Несмотря на все субъективные обстоятельства, которые, казалось бы, должны были сформировать позитивное отношение Болингброка к женской власти, он ее просто не рассматривал. Вероятно, причиной этому послужило «политическое дарование» королевы Анны, которая была личностью ничем не примечательной, даже заурядной. Правда, современники свидетельствуют, что она была не глупа, но ленива и нерешительна и к тому же упряма: она долго колебалась, ввергая своих министров в отчаяние, однако, на что-то решившись, уже не отступала. Она легко подпадала под влияние своего окружения и, зная ее слабые стороны, ею можно было легко манипулировать. Самой большой ее страстью была еда. Страстью запретной и опасной, ввиду тучности королевы и ее подагры; страстью, которой она не умела сопротивляться. Съеденный за обе-
291
ВЕК
292
дом лишний бифштекс мог причинить ей нестерпимые муки и на несколько дней отлучить от государственных дел [14, с. 7].
Однако, несмотря на то, что в своих работах Болингброк проявлял явное пренебрежение к женской власти, не стоит его также записывать в ее противники.
Интересно, что описывая, каким должен быть идеальный монарх, и ставя в высшую заслугу Королю-Патриоту «обеспечение полного и всеобщего единения своих подданных», которого можно было бы добиться хотя бы «в достаточно широких границах», Болингброк видит единственный достойный и вдохновляющий пример такого Короля — в Королеве: «И если когда-либо подобные цели достигались в нашей стране, это было, конечно же, во времена Елизаветы» [12, с. 239].
В памфлетах «Идея о Короле-Патриоте» и «Рассуждениях о партиях», Болингброк писал, что король должен управлять страной без помощи партий, и власть должна быть абсолютной для всех сословий и партий. Король должен был уметь присмирить оппозицию, что, по его словам, прекрасно удалось Елизавете: «Она унаследовала страну, кишащую всякими фракциями. Но те и по своему влиянию, и по опасности, которую представляли, были иными, нежели фракции наших дней. Нынешние фракции рассыпались бы в прах под одним ее дуновением. Правда, она не могла их объединить: паписты оставались папистами, пуритане — пуританами; одни неистовствовали, другие были себе на уме. Но она объединила всю массу народа на почве своих и их собственных интересов. Она за-
жгла его единым национальным духом, и, вооруженная этим, поддерживала спокойствие в стране, приходя на помощь друзьям и сея ужас и страх в стане врагов. При ее дворе были заговоры и бурно интриговали ее министры. Говорят, что она не очень противилась их существованию. Однако она не давала распрям выйти за пределы двора. Интриги не расползались по всей стране, сея раздоры в народе. Ее любимец граф Эссекс поплатился за это головой» [там же]. Именно королева Елизавета выступает как «разумный и добрый государь», способный «объединить разделенную нацию» [там же].
Представления Болингброка походят на романтичную утопию. Вряд ли Болингброк, будучи политическим деятелем, верил в то, что король Великобритании может управлять страной без помощи партий, может устранить оппозицию и остаться защитником прав всех слоев народа. Его памфлет — это, скорее, ностальгия о тюдоровской или стюар-товской монархии, причем романтизированной и идеализированной. Сама Елизавета тоже предстает в его описании как некий архетип монарха. И все же Болингброк признает лучшим, самым одаренным правителем на английском престоле не короля, а королеву. Достоинство и пороки правителя определяются не полом, а его личными качествами.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
1. Рудковская, И.Е. Женщины в политике в исторических трудах позднего Просвещения [Текст] / И.Е. Рудковская // Гендерное образование в подготовке учителя : материалы IV Всероссийской конференции,
16-17 ноября 2010 г - Томск : Изд-во ТГПУ, 2011.
2. Рудковская, И.Е. Женщины в политике в трактовке В. Робертсона и Н.М. Карамзина [Текст] / И.Е. Рудковская // Диалог со временем. Альманах интеллектуальной истории. - 2010. - Вып. 31. - С. 229-250.
3. Репина, Л.П. Женщины и мужчины и истории: Новая картина европейского прошлого [Текст] / Л.П. Репина. - М. : РОССПЭН, 2002.
4. O'Brien, K. Women and Enlightenment in Eighteenth-Century Britain [Text] / K. O'Brien.
- Cambridge university press, 2010.
5. Thomphson, S. Edmund Burke's Reflections on the Revolution in France and the subject of Eurocentrism (Critical Essay) [Text] / S. Thomphson // Irish University Review : a journal of Irish Studies. - Vol. 33. - No. 2.
- 2003.
6. Буланакова, М.А. Представления о материнстве в Стюартовском обществе и повседневный опыт английских аристократок / М.А. Буланакова // Материалы 12-й международной конференции молодых ученых. - 2001 [Электронный ресурс]. -URL: http://www.sovmu.spbu.ru/main/conf/ man-nat-soc/2001/7-3 .htm (дата обращения: 12.01.2014).
7. Английская Реформация. Документы и материалы [Текст]. - М., 1990.
8. Англия в эпоху абсолютизма. Статьи и источники [Текст]. - М., 1984.
9. Муравьева, М.Г. Лорд или джентльмен: к эволюции английской маскулинности в раннее новое время [Текст] / М.Г. Муравьева // Женская и гендерная история, 2003. - М. : РОССПЭН, 2003.
10. Tergue, F. Elizabeth I: Queen of England [Text] / F. Tergue // Women Writers of the Renaissance and Reformation. - Athens, 1987.
11. Болингброк, Г. Письма об изучении и пользе истории [Текст] / Г. Болингброк. -М. : Наука, 1978.
12. Болингброк, Г. Идея о Короле-Патриоте [Текст] / Г. Болингборк // Болингброк Г. Письма об изучении и пользе истории. -М. : Наука, 1978.
13. Лабутина, Т.Л. Культура и власть в эпоху Просвещения [Текст] / Т.Л. Лабутина. -М.: ИВИ РАН, 2005.
14. Шайтанов, И. «Столетие безумно и умно». Англия в памфлете. Английская публицистическая проза начала XVIII века [Текст] / И. Шайтанов. - М. : Прогресс, 1987. ■
293
