CC BY
12
УДК 81.276.3-055.2
DOI 10.36622/AQMPJ.2022.86.85.017
Брянский государственный технический университет
доцент кафедры «Иностранные языки» кандидат филологических наук Козлова Л.Н. Россия, г. Брянск
Bryansk State Technical University Associate Professor of the Department of Foreign Languages
PhD in Philology Kozlova L.N. Russia, Bryansk
тел. 89803066985
Tel. 89803066985
Л.Н. Козлова
ГЕНДЕРНАЯ ЛЕКСИКА КАК СРЕДСТВО ХАРАКТЕРИСТИКИ ЖЕНСКИХ ПЕРСОНАЖЕЙ (НА ПРИМЕРЕ РОМАНА Л. УЛИЦКОЙ «ЛЕСТНИЦА ЯКОВА» И ЕГО ПЕРЕВОДНОЙ НЕМЕЦКОЯЗЫЧНОЙ ВЕРСИИ)
В статье рассматриваются особенности употребления гендерно маркированной лексики в романе Л. Улицкой «Лестница Якова» при описании женских персонажей. Целью данной работы является определение возможности передачи характерологической специфики гендерной лексики в переводном тексте. Полученный методом сплошной выборки практический материал классифицируется, выделяется пять основных тематических групп, в которых характеризуются такие аспекты жизненного пространства женщины, как внешность, с преимущественным акцентированием полноты и некрасивости, профессия и род деятельности, материнство, а также даётся позитивная или негативная характеристика поведения и образа жизни. Лексический массив каждой тематической группы подвергается тщательному сопоставительному лингвистическому анализу с привлечением различных лексикографических источников. Особое внимание уделяется эксплицитному выражению принятых в обществе гендерных стереотипов и специфике их передачи в переводной версии романа. Описываются основные способы перевода гендерной лексики на немецкий язык, среди которых наиболее частотным является использование адекватной замены. Также весьма употребительны лексическое развёртывание, перераспределение значения с применением частеречной трансформации и использование абсолютных межъязыковых соответствий. Опущение и описательный перевод встречаются в исследуемых текстах редко. В заключении выделяются типичные черты гендерно маркированных лексических единиц при характеристике женских персонажей: образность, наличие оценочного и разговорного характера. Подчёркивается словообразовательная обусловленность разговорности ряда лексем, а также их окказиональное употребление, определяющее специфику индивидуально-авторского стиля Л. Улицкой. Делается вывод об общей нейтрализации разговорности гендерной лексики в переводном немецкоязычном тексте при сохранении её характерологических свойств.
Ключевые слова: гендерная лексика, гендерные стереотипы, женские персонажи, художественный текст, Л. Улицкая, переводные соответствия.
GENDER VOCABULARY AS A MEANS OF FEMALE CHARACTERS' DESCRIPTION (ON L. ULITSKAYA'S NOVEL «JACOB'S LADDER» AND ITS TRANSLATED GERMAN VERSION)
The article discusses the features of gender marked vocabulary used by the description of female characters in L. Ulitskaya's novel «Jacob's Ladder». The purpose of this work is to determine if it is possible to transmit characterological specificity of gender vocabulary in the translated text. The practical material obtained by the continuous sampling method is classified, five main thematic groups are identified, in which such aspects of a woman's living space are characterized as appearance, emphasizing corpulence and ugliness, profession and occupation, motherhood, and also a positive or negative characteristic of behavior and lifestyle is given. The vocabulary of each thematic group is subjected to a thorough comparative linguistic analysis involving various lexicographic sources. Special attention is paid to the explicit expression of gender stereotypes accepted in society and to the specifics of their transmission in the translated version of the novel. The main ways of gender vocabulary translation into German are described, among which the most frequent is the use of an adequate replacement. Lexical deployment, redistribution of meaning with partial transformation and the use of absolute interlanguage correspondences are also very common. Omission and descriptive translation are rare in the texts under study. Finally, the typical features of gender marked lexical units used by the description of female characters are highlighted, they are: figurativeness, the presence of an evaluative and colloquial
© Козлова Л.Н., 2022
L.N. Kozlova
touch. The author emphasizes the word formation colloquialism of some lexemes, as well as their occasional use, which determines the specifics of L. Ulitskaya's individual style. The conclusion is made about the general neutralization of colloquial gender vocabulary in the translated German text while its characterological properties remain.
Keywords: gender vocabulary, gender stereotypes, female characters, literary text, L. Ulitskaya, translational correspondences.
Вопросы, связанные с тендерными проявлениями на лексическом уровне языка, находятся сегодня в центре ряда разноплановых лингвистических исследований. В них изучаются особенности формирования гендерно-симметричной лексики [1], рассматривается роль гендерно маркированной лексики в создании текстов рекламы [2], проводится сопоставительный анализ гендерной лексики разных языков. Так, например, описываются лексемы, обозначающие термины родства в русском и китайском языках со стороны формы, семантики и дистрибуции [3], исследуются особенности гендерно-корректного употребления имён существительных, описывающих лиц, в современном немецком языке [4], изучается гендерная дифференциация субстандартной лексики в русско- и англоговорящем социумах [5].
Наряду с этим можно выделить лексикографическое направление гендерной лингвистики. В.А. Ефремов анализирует особенности отражения гендерных стереотипов в русской лексикографии, что «даёт возможность получить информацию о том, какие социальные и психологические нормы и предписания для мужчин и женщин фиксируются в справочном материале...» [6; с. 102]. Создаются словари, включающие в себя маркированную лексику, например, «Толковый словарь названий женщин» Н.П. Колесникова [7], «Словарь гендерно маркированной лексики говоров Среднего Приобья» [8]. Значительный научный интерес представляет также исследование аксиологической характеристики гендерно-маркированной лексики, проведённое на материале «Русского ассоциативного словаря» [9].
А. В. Кирилина отмечает, что «процессы, происходящие в гендерно маркированной лексике, отражают плюралистическую модель гендера в современной России, а также противоположные тенденции в конструировании гендера - глобальную и отечественную» [10; с. 25]: «1) глобальная тенденция к семиотической минимизации/устранению гендерных различий; 2) отечественная тенденция к усилению гендерной дифференциации и гендерной асимметрии» [10; с. 13]. В связи с чем проблема рассмотрения гендерно маркированной лексики в сравнительно-сопоставительном аспекте на примере оригинальной русскоязычной и переводной немецкоязычной художественной прозы представляется весьма актуальной. Основной целью нашей работы было определить, каким образом гендерная отмеченность проявляется на лексическом уровне русского языка при описании женских персонажей и насколько полно она может быть передана при переводе на немецкий язык. Выбор практического материала - романа Л. Улицкой «Лестница Якова» [11], вышедшего в свет в 2015 году, определяет новизну и оригинальность данной статьи. Перевод романа на немецкий язык был выполнен Ганной-Марией Браунгардт и опубликован двумя годами позже [12].
Полученная методом сплошной выборки гендерная лексика, общим количеством около ста единиц, была разделена на пять основных тематических групп. В ходе лингвистического разбора к работе привлекались такие лексикографические источники, как «Толковый словарь русского языка» С.И. Ожегова, Н.Ю. Шведовой [13] и «Большой толковый словарь современного русского языка» Д.Н. Ушакова [14] (далее -ТСРЯ и БТСРЯ соответственно), а также электронный многоязычный словарь ABBYY Lingvo x6 [15].
Рассмотрим подробнее выявленные тематические группы.
1. Внешность. Данная тематическая группа является самой обширной, нами было выявлено 23 случая использования гендерной лексики при описании внешности героинь исследуемого романа, причём здесь можно выделить два направления: особо подчёркивается либо красота, либо излишняя полнота женщины. Приведём примеры:
Два смутнъа от пыли портрета юной красотки висели над пианино [11; с. 24].
Zwei staubgetrübte Fotos einer schönen jungen Frau hingen über dem Klavier [12; с. 17].
В переводном варианте основные компоненты значения русской лексемы красотка («разг.» «красивая, миловидная девушка, молодая женщина» [14; с. 381], «прост.» «миловидная молодая женщина» [13; с. 304].) передаются немецким субстантивным словосочетанием eine schöne junge Frau (красивая молодая женщина), не содержащим, однако, каких-либо разговорных или просторечных коннотаций.
А красива она бъгла - все на неё заглядывались. Может деда её красота раздражала, не знаю [11; с.
192].
Aber sie war schön, alle blickten sich nach ihr um. Vielleicht ärgerte ihre Schönheit deinen Großvater, ich weiß es nicht [12; с. 151].
В данном примере примечателен перевод глагола заглядываться, выражающего типичную черту тендерного поведения мужчин относительно красивых женщин и зафиксированного в ТСРЯ с пометой «разг.» [13; с. 201]. Его немецкий эквивалент umblicken - «оглянуться, бросить взгляд на кого-либо» [15] не передаёт данной характеристики в полной мере. Здесь также обнаруживается отражение гендерного стереотипа, заключающегося в том, что красота и внешняя привлекательность женщины не приносят ей большого счастья, поскольку при описании этой же героини, Зинаиды Филипповны, находим:
У Зинаиды была несчастливая жизнь... <...> Брак был тяжёлый, супруг тайно, по-домашнему напивался, время от времени её поколачивал... [11; с. 191].
Sinaida hatte ein unglückliches Leben gehabt... <...> Die Ehe war schwierig, der Mann betrank sich zu Hause still und heimlich und schlug seine Frau zuweilen [12; с. 151].
Следует отметить, что полнота и некрасивость женщины описывается на страницах исследуемого романа гораздо более выразительно, и, в целом, подобный тип внешности среди женских персонажей встречается чаще.
... к монументальной, с крошечными глазками и накладной косой украинской соседке... [11; с. 48].
... für die monumentale ukrainische Nachbarin mit den winzigen Augen und dem geflochtenen Zopfkranz... [12; с. 38].
В данном примере употребление деминутива для характеристики черты лица в сочетании с «монументальностью» фигуры создаёт особый иронический эффект, в немецкоязычной версии этого не наблюдается, существительное Augen уменьшительно-ласкательного суффикса не имеет.
Во главе стола сидел Тенгиз, а рядом с ним большая грузная женщина с отвисшей нижней губой, похожая на цыганку [11; с. 246].
Am Kopfende saß Tengis, neben ihm eine große, korpulente Frau mit Hängelippe - sie sah aus wie eine Zigeunerin [12; с. 200].
В данном случае в переводной версии полнота женщины передаётся более мягко и деликатно за счёт использования синонима korpulent - «полный, корпулентный» [15] в качестве адекватной замены грузный, хотя эквивалент данной лексемы в немецком языке также существует («schwer, schwerfällig» [15]).
Использование абсолютных межъязыковых синонимов как средств перевода среди выявленных нами примеров описания внешности встречается редко. Например:
Эта полноватая девушка с длинными волосами ... [11; с. 592].
Das dickliche Mädchen mit den langen Haaren ... [12; с. 468].
В данном случае прилагательное полноватая обладает словообразовательно мотивированной разговорностью, определяемой суффиксом -оват-, такой же принцип выражения значения применяется и в переводном эквиваленте dicklich.
Важно заметить, что упоминание в исследуемом романе двух героинь, американки Марты и жены Генриха Ирины, постоянно сопровождается описанием их полноты, что делает её их основным характеризующим признаком. Причём Марта, дружелюбная и добросердечная женщина, выступает как исключительно положительный персонаж, и здесь находит отражение стереотип о связи полноты и доброты человека. Рассмотрим примеры её описания:
Огромная, бесформенная, в тренировочном костюме и кроссовках, с деревенским розовым лицом и улыбкой до ушей... [11; с. 3 87].
Diese riesige, massige Frau in Trainingsanzug und Turnschuhen, mit dem rosigen Gesicht und dem Lächeln übers ganze Gesicht [12; с. 306].
Значение лексем огромная, бесформенная довольно точно передаётся с помощью перевода со смещением: riesig - «колоссальный, гигантский, исполинский» [15], massig - «огромный, громоздкий массивный» [15], при этом прилагательное деревенский в немецкоязычной версии опускается.
Толстуха эта вызывала полнейшую симпатию... [11; с. 350].
Nora mochte diese dicke Riesin auf Anhieb. [12; с. 273].
Лексеме толстуха (имеет помету «разг.» в ТСРЯ) в немецкоязычной версии соответствует словосочетание dicke Riesin (толстая великанша), образованное путём лексического развёртывания на основе метафорического переноса.
Использование метафорического сравнения присутствует и в ряде других примеров:
Бесформенно-соломенная, как стог, добрая, как сенбернар, с голосом, как у заводной игрушки [11; с.
521].
Unförmig wie ein Heuschober, gutmütig wie ein Bernhardiner und mit einer Stimme wie ein Aufziehspielzeug [12; с. 420].
Значение лексемы соломенная перераспределяется при переводе на существительное Heuschober (ю.-нем., австр. «стог сена» [15]). В остальном же можно отметить использование абсолютных межъязыковых соответствий в качестве переводных эквивалентов. Также и в следующем случае:
Громоздкая шкафообразнаяМарта... [11; с. 657].
Die plumpe, schrankförmige Martha... [12; с. 534].
При описании внешности ещё одного женского персонажа, чья полнота постоянно подчёркивается, жены Генриха Ирины, также используются метафоры, в первую очередь зооморфные, обладающие, однако, преимущественно негативно-оценочными коннотациями. Что подтверждает существующую тенденцию «использовать гендерно-маркированную лексику в метафорических или иронических конструкциях и часто с отрицательной коннотацией. В то время как гендерно-нейтральная лексика также является нейтральной и по своему коннотативному значению» [16; с. 258]. Например:
Если кому и скажу, то не этой корове... [11; с. 378].
Данное предложение в переводной версии романа опускается.
... распущенная медведица, с расплывчатым носом и мягким подбруйником вместо подбородка [11; с. 126].
... sie aber war eine aufgedunsene Bärin mitformloser Nase und wabbeligem Doppelkinn [12; с. 100].
Метафора в приведённом примере переводится абсолютным межъязыковым синонимом немецкого языка. При этом особое внимание привлекает окказиональное существительное подбруйник, не фиксируемое используемыми нами словарями и обладающее негативной оценочной и яркой сниженной стилистической отмеченностью. При его переводе применяется стилистически нейтральное соответствие Doppelkinn («двойной подбородок» [15]).
Индивидуально-авторский стиль Л. Улицкой проявляется также и в следующем примере:
КНоре приехалаГенрихова жена, толстая Ириша, в толстых сапогах, с толстыми слезами... [11; с.
378].
Genrichs Frau, die dicke Irina, erschien bei Nora, in dicken Stiefeln, mit dicken Tränen... [12; с. 298].
Повторы прилагательного толстый и его окказиональное сочетание с лексемой слёзы создают очень яркий образ, точно передаваемый в переводной версии. Однако пренебрежительное отношение к персонажу, усиливаемое в оригинале за счёт уменьшительно-ласкательной формы имени Ириша, в немецкоязычном варианте утрачивается.
2. Профессии, род деятельности. Данную тематическую группу составляет весьма обширный пласт гендерной лексики (16 случаев употребления), обладающей ярко выраженной разговорностью, причём словообразовательно обусловленной. В выявленных нами примерах разговорный характер лексических единиц создаётся за счёт использования суффиксов -ичк(а), -к(а), -их(а), -ш(а). Сюда же можно отнести и лексемы, обозначающие женский вариант той или иной профессии, не связанной преимущественно с женским трудом, и не имеющие в русском языке литературных эквивалентов. В немецком языке для образования женского рода обозначений всех профессий и различных видов деятельности применяется суффикс -in, нейтральный по своей стилистической окраске. Вследствие чего происходит нейтрализация разговорности в переводной версии исследуемого романа. Отметим также, что большая часть данной лексики в используемых нами словарях русского языка не фиксируется. Например:
Математичка, время от времени будившая Юрика на уроках математики... [11; с. 436].
Die Mathelehrerin, die Jurik in ihren Stunden hin und wieder wecken musste... [12; с. 348].
Такие медсестрички! [11; с. 380].
Süße Krankenschwestern! [12; с. 300].
В данном примере суффикс -ичк, присоединённый к нейтральной по своей стилистической окраске лексеме медсестра, не только способствует созданию эффекта непринуждённого разговора, но и выражает особое отношение говорящего, игривость и фамильярность. В переводе эти коннотации лексема Krankenschwestern не передаёт, они отчасти компенсируются заменой указательного местоимения такие на прилагательное süß.
... от кого какая актриска сделала аборт... [11; с. 14].
... und welche Schauspielerin wessen Kind abgetrieben hatte... [12; с. 8].
Присоединение суффикса -ка к нейтральному кодифицированному варианту актриса также придаёт дополнительные уничижительные и фамильярные оценочные коннотации, которые в переводной версии отсутствуют.
... ещё одной фребеличкой на белом свете больше... [11; с. 326].
... eine Fröbelianerin mehr auf der Welt... [12; с. 253].
Данная лексическая единица была зарегистрирована в первом издании словаря Д.Н. Ушакова с пометой «дореволюц.» и обозначала воспитательниц детей по методу немецкого педагога Фребеля [17], в БТСРЯ и ТСРЯ не фиксируется.
Бабушка <... > называла себя «беспартийной большевичкой» [11; с. 22].
Großmutter <... > nannte sich «eineparteilose Bolschewikin» [12; с. 15].
Лексема большевичка фиксируется в ТСРЯ с пометой «разг.». Её немецкоязычный эквивалент образован путём транслитерации с добавлением суффикса -in.
Сегодняшняя врачиха сказала, что операция не нужна. <... > надо ещё с какой-то профессоршей посоветоваться... [11; с. 374].
Die Ärztin heute hat gesagt, eine Operation sei nicht nötig. <... > sie müsse sich noch mit einer Professorin beraten... [12; с. 294].
Лексема врачиха фиксируется в ТСРЯ с пометой «прост.», переводное соответствие die Ärztin является нейтральным по стилистической окраске.
3. Материнство (8 примеров). С учётом задач данной работы представляется важным отметить ген-дерную лексику данной тематической группы, выступающую непосредственно в характерологической функции. Например:
Он никогда не мешал мне, даже и расширил как-то мне жизнь. Материнством. Я не самая лучшая, конечно, мать... [11; с. 390].
Er hat mich nie gestört, nein, er hat mein Leben bereichert [12; с. 308].
В переводной версии романа подчёркивается то значение, которое сыграло материнство в жизни главной героини романа Норы, однако продолжение фразы, содержащее критическую самооценку, переводчица опускает.
Она вся материнская, он добряк совершенно исключительный [11; с. 478].
Sie ist ganz mütterlich, und er ist unglaublich herzlich [12; с. 385].
В данном примере обращает на себя внимание окказиональное употребление прилагательного материнская, которое в лексикографических источниках трактуется как «свойственный матери, такой как у матери» [14; с. 432], [13; с. 345]. Использование его в качестве характеристики женщины нетипично и для немецкого языка, однако в переводной версии сохраняется, создавая особый стилистический эффект.
Она <...> воспитывала неразумных мамочек... [11; с. 15].
Sie <...> erzog die unverständigen jungen Mütter... [12; с. 9].
В используемых словарях слово мамочка зафиксирована как ласкательное обращение [13; с. 341], с пометой «разг.» в БТСРЯ, также и при обращении к мужчине [14; с. 426]. Однако в данном примере мамочками называют неопытных молодых мам, эта семантика передаётся в переводе за счёт словосочетания jungen Mütter, но пренебрежительное и несколько фамильярное отношение, свойственное русской лексеме, не сохраняется. Иначе обстоит дело в следующем примере:
Из всех «мамочек» больше всего она любила таких, как Нора - одиноких, первородящих, без материнской подпоры [11; с. 15].
Von allen «Mamas» mochte sie solche wie Nora am liebsten - Erstgebärende, ohne Ehemann, ohne mütterlichen Beistand [12; с. 9].
Здесь употребление немецкого слова «Mamas», имеющего помету «ласк.» [15], и обладающего более разговорным, неформальным характером по сравнению с Mutter, в значительной степени передаёт все коннотации русской лексемы мамочка. Этот же переводческий эквивалент используется и в следующем примере:
Мамаши зачастую недалеко от детей ушли в части развитии [11; с. 409].
Die Mamas sind oft in ihrer Entwicklung nicht viel weiter als ihre Kinder. [12; с. 324].
В используемых словарях мамаша фиксируется с пометой «прост.» как употребляемое при обращении к пожилой женщине [14; с. 426], [13; с. 341]. В приведённом примере данная лексема имеет ту же семантику, что и мамочка в описываемых выше случаях. И выбор варианта перевода представляется весьма логичным и обоснованным.
4. Негативная характеристика. Гендерная лексика, выражающая негативную характеристику женских персонажей довольно разнообразно и широко представлена в исследуемом романе (нами было выявлено 20 случаев употребления). Приведём примеры.
Репутация Норы как распутницы и хулиганки была подтверждена [11; с. 100].
Jedenfalls sahen sie Noras Ruf als sittenlose Unruhestifterin bestätigt [12; с. 76].
В переводной версии семантика тендерной лексемы распутница (о женщине, предающейся разврату и ведущей распутную жизнь [14; с. 878], [13; с. 662]) оказывается размытой и выражается вследствие часте-речной трансформации прилагательным sittenlos - «безнравственный» [15]. Лексема хулиганка переводится весьма точно, причём немецкое соответствие Unruhestifter оказывается стилистически более выразительным, в отличие от русского эквивалента, оно имеет словарную помету «неодобрит.» [15].
Я недоучка, Тенгиз [11; с. 309].
Ich habe nur eine Halbbildung, Tengis [12; с. 239].
Лексема недоучка обладает пометой «разг.» и применяется относительно и мужчин, и женщин, недоучившихся и малосведущих [13; с. 405], получивших неполное или случайное образование [14; с. 522]. Данное значение передаётся в переводной версии описательным способом: eine Halbbildung haben (иметь недостаточное образование), при этом разговорность, присущая оригиналу, утрачивается.
Весьма часто при негативной характеристике женских персонажей применяется бранная лексика. Например:
Я чёрствая сволочь... [11; с. 25].
Ich bin ein hartherziges Monster [12; с. 18].
Семантика лексемы сволочь, регистрируемой в словарях с пометами «прост. бран.» и значением «негодяй, мерзавец» [13; с. 705], «дрянной, подлый человек, негодяй» [14; с. 940], в данном примере раскрывается более полно за счёт зависимого прилагательного: героиня даёт себе такую негативную характеристику именно вследствие своей жестокости и бессердечности. В переводном варианте данная особенность передачи семантики сохраняется за счёт использования адекватной замены межъязыковых синонимов Monster -«монстр, чудовище» [15], hartherzig - «бессердечный, чёрствый» [15].
Чего тебе, Нюра? - прелестная эта идиотка всю жизнь её так звала [11; с. 27].
«Was ist los, Njura?» So nannte diese reizende Idiotin sie schon immer [12; с. 19].
Нет, всё же Ася настоящая идиотка! [11; с. 611].
Nein, Assja ist doch eine richtige Idiotin... [12; с. 486].
Используемая в обоих указанных случаях лексема идиотка имеет помету «разг. бран.» во всех используемых лексикографических источниках [13; с. 236], [14; с. 289], её переводной синоним Idiotin - «разг. неодобрит.» [15]. Определения прелестная и настоящая, равно как и их немецкоязычные аналоги reizende и richtige, являющиеся адекватной заменой, вносят некоторую иронию, определённую долю сарказма в характеристику женских персонажей, смягчая общую негативную оценку.
Также среди выявленных примеров негативной характеристики женских персонажей встречается метафорическая гендерная лексика:
Пусть проглотят эти старые кошёлки... [11; с. 99].
Da werden die alten Schlampen schlucken... [12; с. 75].
В приводимом метафорическом значении лексема кошёлки используемыми нами словарями не отмечается. Немецкий аналог Schlampen зафиксирован с пометой «разг. неодобрит.» со значением «неряха; женщина лёгкого поведения» [15]. Таким образом, при переводе происходит снятие образности, однако общая стилистическая выразительность остаётся.
И в первом и втором случае мужья отбили комнаты для своих индюшек с детёнышами [11; с. 471].
Beide Male haben Ehemänner mir das Zimmer weggeschnappt, für ihre Puten und ihre Kinder [12; с. 379].
В данном примере можно отметить сохранение метафоричности при негативной характеристике женских персонажей в переводной версии.
5. Позитивная характеристика (14 случаев употребления). В исследуемом нами романе в качестве основной позитивной характеристики женских персонажей, выражаемой гендерной лексикой, можно выделить ум, высокий уровень интеллектуального развития. Рассмотрим примеры.
Но ты же всё понимаешь, умница моя! [11; с. 127].
Das verstehst du doch, mein kluges Mädchen! [12; с. 101].
Имя существительное умница используется здесь как ласковое обращение к взрослой женщине, и в этом значении оно фиксируется в БТСРЯ с пометой «разг.» [14; с. 1102]. В немецкоязычной версии наблюдается лексическое развёртывание, переводным соответствием является нейтральное по своей стилистической окраске словосочетание kluges Mädchen (умная девочка). Следует отметить, что подобный вариант перевода является типичным и встречается в ряде примеров:
Ярад за твою умную работу (ты у меня всегда умница!) [11; с. 415].
Ich freue mich über deine kluge Arbeit (Du bist immer ein kluges Mädchen!) [12; с. 329].
Иногда умственные и интеллектуальные способности женских персонажей исследуемого произведения описываются метафорически, например:
Туся была кладезь - всё знала, всех помнила [11; с. 204].
Tussja war für Nora eine wahre Fundgrube - sie wusste alles, erinnerte sich an alle [12; с. 161].
В используемых в работе словарях зафиксировано устойчивое словосочетание кладезь премудрости, причём с пометой «шутл.» [14; с. 348], [13; с. 275]. В тексте романа указанное словосочетание приводится сокращённо, причём без каких-либо шутливых или ироничных коннотаций. При переводе наблюдается лексическое развёртывание, переводной эквивалент eine wahre Fundgrube («истинная сокровищница, применительно к культурным и духовным ценностям» [15]), также обладает высоким уровнем образности.
Образное сравнение употребляется и при общей позитивной характеристике женских персонажей.
Марта - чудо из чудес! [11; с. 396].
Marta - Wunder über Wunder! [12; с. 313].
В данном случае обращает на себя внимание использование абсолютного синонима в переводной немецкоязычной версии романа. Среди выявленных нами примеров общей позитивной характеристики женских персонажей высокой частотностью отличается применение лексемы баба в сочетании с зависимым определением.
Ни у одного из его бывших байкерских приятелей не было такой замечательной бабы: красивая, спокойная, образованная и деловая [11; с. 596].
Keiner seiner ehemaligen Biker-Freunde hatte ein solches Klasseweib: hübsch, ruhig, gebildet und tüchtig [12; с. 471].
Приводимое в данном примере значение лексемы баба, как о женщине вообще, иногда с пренебрежительным, фамильярными или шутливым оттенком, имеет помету «прост.» в ТСРЯ [13; с. 33], в БТСРЯ регистрируется без каких-либо стилистических помет [14; с. 23]. Оценочное прилагательное замечательная передаётся в немецкоязычном варианте компонентом Klasse- в составе сложного существительного. Отметим также что немецкое das Weib (баба) также фиксируется в словаре с пометами «разг.» «неодобрит.» [15], таким образом можно говорить о сохранении общей стилистической окраски при переводе.
Потрясающая баба... [11; с. 19].
Unglaublich, die Frau [12; с. 12].
В данном случае в качестве переводного эквивалента используется нейтральный по своей стилистической окраске немецкоязычный синоним die Frau, однако разговорный характер, содержащийся в русской лексеме баба, отчасти компенсируется синтаксически путём вынесения прилагательного unglaublich («невероятный, колоссальный» [15]) в препозицию.
Нора остановилась у своей подруги в Северном Манхэттене, славная тётка... [11; с. 696].
Nora wohnte bei ihrer Freundin in Nord-Manhattan, eine tolle Frau [12; с. 568].
В используемых в исследовании словарях лексема тётка фиксируется с пометой «прост.» применительно главным образом к пожилой женщине [14; с. 1046], [13; с. 798]. В приведённом выше примере речь идёт о женщине средних лет, то же можно сказать и о переводном соответствии die Frau, не передающем, однако, всех стилистических коннотаций в силу своего нейтрального характера. Среди выявленных нами примеров около 20 случаев употребления гендерной лексики не обладают общими квалификационными признаками, или же составляют совсем незначительные группы в 2-3 единицы, вследствие чего их подробное рассмотрение в данной работе представляется нецелесообразным.
Таким образом, можно сделать вывод, что в исследуемом нами художественном произведении ген-дерная лексика является одним из ключевых средств характеристики женских персонажей. При этом ген-дерно маркированные лексические единицы обладают рядом особенностей: высокой образностью и большей частью оценочными и разговорными коннотациями. Использование субстантивной лексики со словообразовательно обусловленным разговорным характером в некоторой степени нивелирует андроцентрич-ность русского языка, проявляемую в обозначениях профессий и рода деятельности женщин. Данная специфика, а также некоторые окказиональные употребления гендерно отмеченных единиц, во многом определяют типичные черты индивидуально-авторского стиля Л. Улицкой.
Для переводной немецкоязычной версии романа показательно сохранение характерологических особенностей гендерно-маркированной лексики, однако, её разговорная отмеченность большей частью не передаётся.
Библиографический список
1. Мифтахова О.В., Хромова А.С. Гендерно симметричная лексика в современном немецком языке // Актуальные вопросы современной филологии и журналистики. 2019. № 4 (35). С. 67-74.
2. Ярошук М.В. Тендерные особенности употребления эмоционально-оценочной лексики в рекламном тексте // Лин-гвокультурное образование в системе вузовской подготовки специалиста. 2019. Т. 1. № 4 (12). С. 125-130.
3. Цой Юян. Сопоставительный анализ маркированности гендерной лексики, обозначающей термины родства в русском и китайском языках // Университетский научный журнал. 2018. № 36. С. 254-259.
4. Тимченко Е.И. Проявление гендерного фактора в современном немецком языке // Вестник Башкирского университета. 2021. Т. 26. № 2. С. 479-484.
5. Лизенко И.И. Субстандартная лексика в русско- и англоговорящем социумах: гендерная дифференциация // Вестник Северо-Кавказского федерального университета. 2013. № 3(36). С. 181-185.
6. Ефремов В. А. Тендерные стереотипы и русская лексикография // Вестник Новосибирского гос. пед. ун-та. 2016. № 6. С. 100-111.
7. Колесников Н. П. Толковый словарь названий женщин: Более 7000 единиц. М.: АСТ: Астрель, 2002. 608 с.
8. Демешина Т.А, Толстова М.А. Концепция диалектного словаря гендерно маркированной лексики // Вестник Томского государственного педагогического университета. 2021. № 3(215). С. 17-24.
9. Герасименко И.Е. Аксиологическая характеристика гендерно маркированной лексики // Глобальный научный потенциал. 2020. № 12(117). С. 217-220.
10. Кирилина А.В. Обозначения гендерно значимой лексики в свете противопоставления глобального и отечественного (по материалам национального корпуса русского языка) // Вопросы психолингвистики. 2019. № 2(40). С. 12-29.
11. Улицкая Л.Е. Лестница Якова. М.: 2015. 731 с.
12. Ulitzkaja L. Jakobsleiter. München: Karl Hanser Verlag. 2017. 608 S.
13. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. М.: А ТЕМП, 2004. 944 с.
14. Ушаков Д.Н. Большой толковый словарь современного русского языка. М.: Альта-Принт, 2005. 1239 с.
15. ABBYY Lingvo x6 [Электронный ресурс]. URL: https://www.lingvolive.com/ (дата обращения 10.08.2021).
16. Морозова Е.Н., Тимошилова Т.М., Цыпченко Е.А. Тендерный дискурс и гендерно-маркированная лексика на материалах англоязычного фанфикшн // Теория языка и межкультурная коммуникация. 2021. № 1(40). С. 170-179.
17. Ушаков Д.Н. Толковый словарь. 1935-1940 [Электронный ресурс]. URL: https://dic.academic.ru/dic.nsf/ushakov (дата обращения 10.08.2021).
References
1. Miftakhova O. V., Khromova A. S. Gender-symmetric vocabulary in the modern German language // Actual issues of modern philology and journalism. 2019. No. 4 (35). pp. 67-74.
2. Yaroshuk M. V. Gender features of the use of emotional and evaluative vocabulary in the advertising text // Linguocultural education in the system of university training of a specialist. 2019. Vol. 1. No. 4 (12). pp. 125-130.
3. Choi Yuyan. Comparative analysis of the marking of gender vocabulary denoting the terms of kinship in the Russian and Chinese languages // University Scientific Journal. 2018. No. 36. pp. 254-259.
4. Timchenko E. I. The manifestation of the gender factor in the modern German language // Bulletin of the Bashkir University. 2021. Vol. 26. No. 2. pp. 479-484.
5. Lizenko I. I. Sub-standard vocabulary in Russian-and English-speaking societies: gender differentiation // Bulletin of the North Caucasus Federal University. 2013. No. 3(36). pp. 181-185.
6. Efremov V. A. Gender stereotypes and Russian lexicography // Bulletin of the Novosibirsk State Pedagogical University. 2016. No. 6. pp. 100-111.
7. Kolesnikov N. P. Explanatory dictionary of women's names: More than 7000 units. Moscow: AST: Astrel, 2002. 608 p.
8. Demeshina T. A., Tolstova M. A. The concept of a dialect dictionary of gender-marked vocabulary // Bulletin of the Tomsk State Pedagogical University. 2021. № 3(215). P. 17-24.
9. Gerasimenko I. E. Axiological characteristics of gender marked vocabulary // Global scientific potential. 2020. No. 12(117). P. 217-220.
10. Kirilin, A. V. Denote gender important vocabulary in the light of the opposition of global and domestic (the national corpus of the Russian language) // Questions of psycholinguistics. 2019. No. 2(40). pp. 12-29.
11. Ulitskaya L. E. Jacob's Ladder. Moscow. 2015. 731 p.
12. Ulitzkaja L. Jakobsleiter. München: Karl Hanser Verlag. 2017. 608 S.
13. Ozhegov S.I., Shvedova N.Yu. Explanatory dictionary of the Russian language. Moscow: A TEMP, 2004. 944 p.
14. Ushakov D. N. Big explanatory dictionary of the modern Russian language. Moscow: Alta-Print, 2005. 1239 p.
15. ABBYY Lingvo x6 [Internet source]. URL: https://www.lingvolive.com/ (Date of access:10.08.2021).
16. Morozova E. N., Timoshilova T. M., Tsypchenko E. A. Gender discourse and gender marked vocabulary based on the materials of English-language fanfiction // Language theory and intercultural communication. 2021. No. 1(40). pp. 170-179.
17. Ushakov D. N. Explanatory dictionary. 1935-1940 [Internet source]. URL: https://dic.academic.ru/dic.nsf7ushakov (Date of access: 10.08.2021).
