CC BY
20
ДК 81.811.112
СПЕЦИФИКА ТРАНСЛЯЦИИ МАРКЕРОВ ЭГ
В данной статье анализируются основные способы трансляции лексических маркеров эмоционально-эстетической информации в рамках сохранения перлокутивного эффекта психологизированного текста. В рамках анализа предельно психологизированный мемуарно-автобиографиче-ский текст рассматривается как литературное воспоминание о событиях прошлого, созданное участником описываемых событий. В настоящее время такие произведения анализируются и в истории, и в филологии, и в психологии, и социологии в качестве важного источника сведений. Комплексный анализ расширяет информационные возможности мемуарно-автобиографических текстов, что приводит к выработке более эффективных стратегий эмотивизации целевого текста. В соответствии с целью и задачами предпринятого исследования выявлена специфика трансляции различных лексико-стилистических средств эмоционального воздействия на материале автобиографии Ф. Фенелон. Стилистически нейтральная лексика позволяет особо выделить средства эмоционального воздействия в качестве способа создания стилистической окраски. Эмоционально окрашенные слова и выражения позволяют автору оригинала и перевода описать непереносимые условия жизни за-
И. Н. Махова, О. А. Чуднова ЖАЛЬНО-ЭСТЕТИЧЕСКОЙ ИНФОРМАЦИИ
ключенных в концлагере. Они помогают отвлечься от сложившейся ситуации, переводя сенсуально-соматические гетерообразы в рефлексивные автообразы, призванные настроить реципиента на восприятие текста в рамках имманентно приданной «схемы действования». При сохранении стилистического своеобразия в переводе для максимально полной передачи всех чувств и эмоций автора, наиболее эффективным является использование словарных эквивалентов, а в случае отсутствия таковых, более эффективен прием стилистической нейтрализации, для соблюдения принципа гендерной спецификации. Полученные результаты исследования способствуют расширению представления о способах эмотивизации и психологизации мемуарно-автобиографического текста и продолжению изучения и выработке базовых принципов трансляции психо-эмотивного пространства с учетом не только лингвокультурной специфики, но и адресантно-адресатной фокусности.
Ключевые слова: мемуарно-автобиографический текст, эмоционально-эстетическая информация, аксиологические обертоны смысла, психо-эмотивное пространство, трансляция, переводческие трансформации, сенсуально-соматические образы.
Irina Makhova, Olga Chudnova
SPECIFICS OF TRANSLATING EMOTIONAL AND AESTHETIC INFORMATION MARKERS
This article analyzes the major ways for translating emotional and aesthetic information lexical markers in the framework of maintaining the perlocutive effect of a psychologized text. Within the analysis, the extremely psychologized memoir-autobiographical text is viewed as a literary memory of events from the past created by a participant of the events that are described. Currently, such works are analyzed in history, in philology, as well as in psychology, and sociology as an important source of information. A comprehensive analysis expands the informational capacity of memoir-autobiographical texts, which leads to the development of more effective strategies for the emotivization of the target text. Following the aim and objectives of the undertaken research, the specifics of the translation of various lexical-stylistic means of emotional influence (based on F. Fenelon's autobiography) was revealed. Stylistically neutral vocabulary allows highlighting emotional means as a way to create a stylistic coloring. Emotionally colored words and expressions allow the author of the source and translation to describe the intolerable living conditions that prisoners had to
suffer in a concentration camp, at the same time helping get distracted from from the current situation and translating sensory-somatic heteroimages into reflexive auto-images meant to set the recipient to perceiving the text within the framework of the immanently given "action scheme". While maintaining the stylistic specifics in the translation for the most complete transfer of all of the author's feelings and emotions, the most effective is the use of vocabulary equivalents, and in case they are lacking, more effective is the use of stylistic neutralization to follow the principle of gender specification. The study outcomes help broaden the understanding of the ways for emotivization and psychologization of the memoir-autobiographical text, and continue studying and developing basic principles for translation of psycho-emotive space in view of not only linguocultural specifics, yet also the speaker-recipient focus.
Key words: memoir-autobiographical text, emotional and aesthetic information, axiological overtones of the meaning, psycho-emotive space, translation, translation transformations, sensory-somatic images.
В любом языке существует огромное количество слов и словосочетаний, которые помимо их номинативного значения имеют и элемент экспрессии, чувства, эмоции. Подобные лексические единицы выражают отношение к ним говорящего к называемому им предмету, особого рода оценочность, на лексическое значение наслаивается эмоционально-экспрессивная, оценочная окраска. В последнее время усилился интерес к рассмотрению средств эмоционального воздействия с точки зрения поэтики, эстетики, коммуникативистики [6], лингвокультуроло-гии, психолингвистики, интерпретологии [5] а также текстологической смыслодеривации [4]. Анализ выше названных средств является одной из важных как в теоретическом, так и в практическом отношении проблем, специфика их перевода продолжает оставаться предметом многочисленных исследований
[3]. В сопоставительном плане данный вопрос представляет наибольшие сложности и вместе с тем является относительно мало разработанным.
Целью предпринятого исследования является анализ специфики механизмов трансляции маркеров эмоционально-эстетического воздействия в рамках сохранения перлокутивного эффекта на материале автобиографических текстов предельной психологизации Ф. Фенелон «Das Mädchenorchester in Auschwitz» (1981) [10].
Мемуарно-автобиографические тексты - это не только бесстрастная фиксация событий прошлого, это и исповедь, и оправдание, и обвинение, и раздумья личности. Поэтому мемуары, как никакой другой документ, субъективны. Это не недостаток, а свойство мемуаров, ибо они несут на себе отпечаток
личности автора. Все достоинства и недостатки мемуариста невольно переходят и на воспоминания. В противном случае мемуары безлики. Иногда в исторической литературе, в учебниках субъективность мемуаров если не оценивается открыто как недостаток, то, во всяком случае, подразумевается. «Однако иными, повторяю, мемуары быть и не могут. Их субъективность есть объективно присущее им свойство» [2, с. 36].
В предельно психологизированном тексте, который был избран нами в качестве наиболее репрезентативного в аспекте представленности маркеров эмоционально-эстетической информации, сохранение и передача данного типа аксиологических обертонов смыслового пространства текста связаны с определенной спецификой. Эстетическая функция мемуарного теста основана на эмоциональной реакции. Специфика эмоций заключается в отражении значений предметов или явлений. Эмоция, другими словами, это оценка. Сохранить экспрессивную прагматику при переводе означает достичь одинаковой реакции реципиента оригинала и перевода. Существует так называемая экспрессивно прагматическая модель перевода, следуя которой, переводчик добивается адекватного перевода. Данная модель представляется важной, поскольку экспрессивность является наряду с психикой и мышлением одним из важнейших чувственных атрибутов человека.
В мемуарно-автобиографическом тексте Ф. Фе-нелон присутствует эмоционально-эстетическая информация, к средствам выражения которой относятся обсценная лексика, восклицательные предложения, риторические вопросы, отражающие разные нюансы настроений, отрицательных эмоций человека.
1. Обсценная лексика, в том числе и относящаяся к социальным вариантам языка, просторечие, ругательства, табуированная лексика, жаргонизмы, профессионализмы, лексика высокого стиля, например: Jemand schreit: «Der soll still sein, der Dreckskerl!» [10, S. 20]. - Кто-то кричит: «Пусть он замолчит, сволочь!». В данном предложении присутствует инвективная лексика, выступающая в качестве спонтанной реакции человека в поезде на крик ребенка. Перевод на русский язык выполнен при помощи словарных эквивалентов, что обеспечивает передачу когнитивного компонента, однако, в результате нейтрализации снижается эмотивность высказывания. При этом следует указать на оправданность снижения степени психологизации данного отрывка, ведь при сохранении максимального количества исходных аксиологем, существует риск привнесения в целевой текст неприсущих немецкоязычной лингвокультуре компонентов, которые присутствуют в русской лингвокультуре в арготизмах «козёл», «падла».
Кроме того, необходимым является следование принципу сохранения гендерной специфики экспликации эмоционально-психологического пространства, т.е. учёт, так называемого, фокуса адресанта, -автором оригинального произведения является женщина, что обусловливает нивелировку маскулинно-маркированных выражений.
2. Восклицательные предложения, в которых содержится констатация факта, передаваемая через эмоции огорчения, раздражения или злости, например: Gott, wie das stinkt! [10, S. 8]. - Боже, как здесь
воняет! или Stirb nicht! [10, S. 7]. - Не умирай! При переводе восклицательных предложений передача высказывания осуществляется с помощью подбора эквивалентов, в рамках наиболее полного сохранения и адекватной передачи эмотивно-аксиологиче-ских обертонов.
3. Риторические вопросы. Автор использует риторические вопросы для того, чтобы подчеркнуть значимость утверждения, обратить внимание читателя [1, с. 271] и побудить его к восприятию информации. Приведем следующий пример: Was für ein Höllenzug in meinem Kopf... Ist es Tag, ist es Nacht? [10, S. 8]. - Что за адский поезд в моей голове... День сейчас или ночь? Риторический оборот указывает на условность вопросительной интонации, благодаря чему высказывание приобретает особый оттенок выразительности. При переводе применяется трансформация лексическое развертывание к слову Höllenzug - адский поезд. Von wem sprechen sie? Wer ist tot? [10, S. 9]. - О ком они говорят? Кто умер? В данном примере ярко описано эмоционально-психологическое состояние автора: Ф. Фенелон больна, она находится между жизнью и смертью, соматические и сенсуальные образы автоматически транслируются в область ментального содержания [7, с. 29]. Рефлексивное пространство также оказывается «заражённым», метущимся в неопределенности онтологии и не различающим фантомы и симулякры бредового сознания и явления объективной реальности. В ее мыслях много вопросов, некоторые из которых так и останутся без ответа, повышая тем самым психо-эмотивную нагрузку повествования. Свое состояние она описала, используя риторические обороты, чтобы акцентировать внимание читателя на важных деталях, на тех областях рефлексивного пространства, которые призваны оказывать психостимулирующий эффект на реципиента и диктующий его восприятию дальнейшего текстового пространства определенную «схему действования» [5].
В мемуарно-автобиографическом тексте Ф. Фенелон встречаются также и междометия? и релятивные конструкции, позволяющие наиболее адекватно передать внутреннее состояние автора. Междометия представляют собой спонтанные членораздельные звукосочетания, выражают чувства и эмоции. Рассмотрим примеры междометий: Oh, du bringst mich zum Heulen.ich muß dich küssen [10, S. 14]. - О, ты заставляешь меня плакать.я должна тебя поцеловать. Gott, ist mir heiß [10, S. 9]. - Боже, как же жарко. Mein Gott, mein Gott! [10, S. 9]. - Боже мой, боже мой! Трансляция междометий и релятивов в предельно психологизированных текстах зачастую не представляет собой особых сложностей, обычно в каждом языке есть словарный эквивалент, в случае отсутствия такового применяется банальная транскрипция, транслитерация.
Исследованный нами корпус примеров эмоционально-аксиологической информации, отражая конкретный фрагмент картины мира, представляет собой некое целостное образование, оказывающее сильное эмоциональное воздействие на реципиента. Именно передача этой информации вызывает определенные сложности при переводе, т.к. ее необходимо сохранить и передать как можно точнее.
Лексические средства как маркеры психо-эмо-ционального воздействия представлены в тексте
стилистически маркированной лексикой: книжной и возвышенной, просторечной и разговорной. В пределах книжной лексики встречаются эмоционально окрашенные слова. Одни из них дают положительную оценку тем или иным процессам, действиям, свойствам и явлениям, другие - отрицательную или неодобрительную. На основе анализа эмпирического материала выделяются следующие группы, учитывая семантику и степень эмоционально-аксиологической экспликаторности:
1. Книжная и возвышенная лексика:
а) положительно окрашенная: Über mir, auf meinem Gesicht, ein Hauch.ein undefinierbarer Geruch, ein köstlicher Duft [10, S. 8]. - Надо мной, над моим лицом, дыхание... неуловимый запах, приятный аромат. В словаре зафиксированы следующие значения слова köstlich - изысканный, приятный. В данном примере реализуется значение с пометой «emotional» (эмоциональная), исходя из контекста и учитывая пометы словаря [9]. В данном примере автор описала свои первые чувства при виде Ирмы Грезе, не смотря на их тяжелый переезд в Освенцим, и плохое самочувствие, она пыталась открыть глаза, чтобы увидеть, что на самом деле происходит, т.е. вывести свое восприятие из полностью рефлексивной сферы в бытийственную, «начать жить» в реальности. Стилистическое своеобразие в переводном тексте в данном случае наиболее полно сохраняется при актуализации ядерной области оценочных эпитетов.
б) отрицательно окрашенная: Das Schreien, das Jammern, das Stöhnen der Mädchen zerreißt ihn in spitze Scherben, in Spiegelsplitterchen, die mich zerfleischen, die sich in meinen Schädel bohren [10, S. 7]. -Крики, вопли, стоны девушек разрывают его на острые обломки, на осколки зеркала, которые терзают меня, которые врезаются в мой череп. В словаре зафиксированы следующие значения слова der Jammern - вопль: (gehoben) jemandes Mitleid erregen; jemandem im Innersten leidtun [9]. В данном примере реализуется значение с пометой «gehoben» (возвышенная), используя подобные лексические единицы, автор конкретного речевого акта показывает громкий, пронзительный крик, выражающий страх, гнев, боль с помощью контекста. При этом на второй план отходят ядерные компоненты значения «печаль», что позволяет акцентировать внимание реципиента на физических страданиях, что одновременно подкрепляется и сенсуализмами ментального пространства - die mich zerfleischen, die sich in meinen Schädel bohren.
Сходные экспликаторные характеристики актуализируются при применении сенсуализмов, имеющих в качестве центрального компонента медицинскую семантику: Ist das mein Urin, der mich mal wärmt, mal schüttelt vor Kälte, oder ist es das Fieber? [10, S. 7]. - Это что моя моча, которая то согревает меня, то заставляет трястись от холода, или это лихорадка? В словаре зафиксировано следующее значение слова das Fieber - лихорадка: (gehoben) (возвышенная) [9], используя данную лексическую единицу, автор передает свое состояние в лагере, сопровождаемое ознобом и высокой температурой. Слово «лихорадка» является специальным маркером, отождествляющим эмотивно-психологическое состояние с физическим, что акцентуируется также и использо-
ванием соматизма Urin, контрастирующего с возвышенным эмоциональным фоном. При этом следует указать на общность стратегий эмфатизации и психологизации в сравниваемых текстах оригинала и перевода, что подтверждает и разделенность ядерной сферы всего психо-эмоционального пространства европейской цивилизации, - единство эпистем.
Ich singe.und vor mir, um mich herum, aus allen Teilen des Lagers kommen, an Barackenwände gestützt, sterbende Schatten, Skelette [10, S. 15]. - Я пою.и передо мной, и вокруг меня со всех частей лагеря собираются, опираясь на стены барака, умирающие тени, скелеты. В словаре зафиксировано следующее значение: der Schatten - тень: bildungssprachlich (книжная) [9], используя подобные лексические единицы, автор показывает ужас происходящего, описывая то, что от людей не осталось совершенно ничего, а одни лишь тени, скелеты, вводя в рефлексивное пространство (sterbende Schatten) вполне конкретный соматизм Skelette. Хотя, с точки зрения перевода, слово Schatten не является эмоционально окрашенным, но благодаря его возвышенности и метафоризации в конкретном предложении, лексема является эмотивно-маркиро-ванной. В русском варианте лексема тени является стилистически нейтральной, что указывает на действенность даже в процессе трансляции метафорического выражения приема стилистической нейтрализации.
Für uns gilt das auf Gedeih und Verderb! [10, S. 31]. - Для нас это означает процветание и погибель! В словаре зафиксированы следующие значения слов Verderb - погибель, Gedeih - процветание. Согласно словарю данные лексемы относится к «gehoben» (возвышенной) лексике [9]. Данный пример ясно передает все реалии происходящего, осознаваемого на контрасте архетипических членов оппозиций «жизнь - смерть», «добро - зло». Что сохраняется в целевом тексте.
2. Разговорная речь - это одна из полноправных литературных разновидностей языка, а не какое-то языковое образование, стоящее, как представляется на первый взгляд, на обочине литературного языка или вообще за его пределами [8, с. 112]. Рассмотрим примеры разговорной лексики в мемуарно-автобиографическом тексте Ф. Фенелон, которая превалирует в данном произведении:
а) отношение к заключенным: Ich werde verenden [10, S. 7] - Я сдохну. В словаре зафиксированы следующие значения: verenden - сдохнуть, подохнуть. В данном примере реализуется значение с пометой «Jägersprache» (охотничий жаргон) [9], используя данную лексическую единицу, автор сравнивает смерть людей со смертью животных, говоря об обесценивании человеческой жизни, что позволяет нам отнести ее и к отрицательно-эмоциональной лексике. Стилистическое своеобразие в процессе трансляции не поддается передаче по причине отсутствия демаркационной линии между смертью животного и человека в русском языке, однако, использование сниженного регистра (лексема сдохнуть) позволяет сохранить общее впечатление нивелирования ценности человеческой жизни в лагере.
Man erzählt sich Geschichten, Witze, lamentiert, winselt und weiß alles aus sicherer Quelle [10, S. 20]. -Рассказывают истории, анекдоты, жалуются,
причитают и знают все из надежного источника. В словаре зафиксировано следующее значение глагола lamentieren - жаловаться, причитать. В данном примере реализуется первое значение с пометой «umgangssprachlich» (разговорная) и «abwertend» (уничижительная) [9]. Автор показывает, что каждый выражает свое недовольство, и это естественно, ведь они находятся в ужасных условиях. Данный пример, мы отнесли к эмотивам-номинати-вам, согласно классификации М. Я. Блох и Н. А. Резниковой, т. к. Слово «жалуются» вызывает негативные эмоции. В русском варианте лексема «жаловаться» является стилистически нейтральной, что указывает на прием стилистической нейтрализации. Однако, углубляясь в периферийные компоненты оригинальной лексемы, можно с уверенностью утверждать, что все высказывание построено на контрасте, ведь компонент «выражение недовольства» в слове lamentieren имеет имманентно приданный обертон «вслух», «громко», что не соответствует реалиям жизни в лагере. Таким образом «громкое выражение недовольства», «сплетни», «анекдоты» приближают страшные реалии жизни в «аду» к нормальной, повседневной жизни простых людей. Данный пассаж призван не только понизить степень психо-эмоци-ональной напряженности повествования, но и осуществить слом уже воспринятой читателем «схемы дей-ствования» по интерпретации текста.
Акцентуация животных соматизмов происходит и в следующем примере: Die Mädchen um uns herum brüllen: «Quälen, foltern, mit Stumpf und Stiel in den Boden stampfen muß man sie alle!» [10, S. 12]. -Девушки вокруг нас ревут: «Мучить, пытать, уничтожить, втоптать в землю надо их всех!». В словаре зафиксировано следующее значение: brüllen -кричать, громко реветь. В данном примере реализуется первое значение с пометой «abwertend» (уничижительно) [9], используя подобные лексические единицы, автор описывает всю гамму отрицательных чувств, на которые способен человек - ярость, гнев, ненависть и злость девушек, находящихся в лагере. Впечатление еще больше усиливается за счет перечисления таких глаголов действия, как quälen, foltern, stampfen. В русском варианте лексема реветь обладает ядерными компонентами «голос животного, преимущественно хищника», однако, не передает отдельные аспекты, эксплицируемые в оригинальном тексте, а именно компонент «мычание», являющийся ядерным. В данном случае при трансляции теряется один из наиболее существенных элементов лагерной жизни - «стадность», «забитость», «обреченность на заклание», которые присущи «скоту» на фермах - ведь концентрационные лагеря являются своего рода «фермами смерти».
Eine Frau mischt sich ein: «Habt ihr sie massakriert?» [10, S. 12]. - «Вы расправились с ними?» -вмешалась одна женщина. Massakrieren - жестоко расправляться, устроить резню. В данном примере реализуется значение с пометой «umgangssprachlich» (разговорная лексика), значение данной лексической единицы словарь описывает как «убивать в жестокой манере» [9]. В данном примере для трансляции отдельных обертонов «насилие», «самоуправство», «преступление» применяется нейтрализация ядерных компонентов «жестокость», «извращённость» в угоду актуализации вышеназванных
элементов, эксплицирующих не легитимность. Акцентуацию наиболее важной эмотивной информации поддерживает экспрессивный синтаксис в рамках факультативного изменения порядка слов в целевом тексте.
Ещё одним примером стилистической нейтрализации в рамках соблюдения принципа гендерной спецификации служит «Wollen Sie mit mir bumsen? Sie kriegen Kaffee» [10, S. 26]. - «Хотите переспать со мной? Получите за это кофе». В словаре зафиксировано следующее значение: bumsen - переспать. В данном примере реализуется значение с пометой «vulgär» (вульгарная) [9]. Используя вульгарную лексику, автор подчеркивает не просто низость культуры нацистов, но и актуализирует табуированные оттенки совершения полового акта, что нейтрализуется в тексте перевода. Сохранение не типичных для автора-женщины лексем в целевом тексте нарушает общую «схему действования» по его интерпретации, а потому является нежелательным.
Весьма интересным в аспекте потерь амфибо-лических компонентов при трансляции может служить следующий пример: Nach der Dusche schmeißt man uns alte Männerschuhe hin, ein Kopftuch für den nackten Schädel, so was wie eine Garnitur Unterwäsche, ein Kleid [10, S. 30]. - После душа нам швыряют старую мужскую обувь, косынку на лысую голову, что-то вроде нижнего белья и платье. В словаре зафиксировано следующее значение: hinschmeißen - швырять, кидать. В данном примере реализуется значение с пометой «umgangssprachlich» (разговорная лексика) [9]. В данном примере показано отношение нацистов к заключенным, его можно характеризовать только с отрицательно-эмоциональной стороны. Однако в переводном тексте потерян ядерный компонент одного из первичных значений глагола schmeißen - испражняться, который в оригинале и дает общее понимание ситуации, - как происходит процесс «вручения» одежды заключенным.
б) описание внешности: Dieser Trampel scheint sich Sängerinnen anders vorzustellen [10, S. 17]. - Эта неуклюжая женщина, кажется, по-другому представляет себе певиц. В словаре зафиксировано следующее значение слова: der Trampel - увалень, неуклюжий человек. В данном примере реализуется значение с пометой «umgangssprachlich» (разговорный) и «abwertend» (уничижительно) [9], используя данную лексику, автор описывает неповоротливого немецкого офицера, который ничего не понимает в музыке. Словосочетание «неуклюжий человек» относится к отрицательно-эмоциональной лексике. При трансляции используется прием лексического развертывания, поскольку соответствие русское неуклюжая женщина немецкой лексеме Trampel лишь частично покрывает ядерную сферу языка оригинала. Следует упомянуть о потерянных в результате трансляции коннотациях, ведь компонент «колода», наличествующий в оригинальной лексеме и акцентуирующий гетеростереотипный образ фригидной женщины, при введении его в рефлексивный автообраз Ф. Фенелон, не является релевантным в данной ситуации, а значит, может быть элиминирован.
Примером положительной акцентуации в процессе использования негативно-аксиологически-маркированных лексем может служить следующее высказываниеб Ich singe «God save the King», und die
Tränen schießen diesen Militärs aus den Augen, fließen über diese verschwitzten Gesichter, hinterlassen helle Spuren auf den vom Krieg verklebten Wangen [10, S. 13]. - Я пою «Боже, храни короля» и из глаз военнослужащих текут слезы, текут по вспотевшим лицам, оставляя светлые следы на их щеках. В словаре зафиксировано следующее значение слова verschwitzt - вспотевший, потный: (umgangssprachlich). В данном примере реализуется значение с пометой «umgangssprachlich» (разговорная лексика) [9]. Автор описывает неожиданность и трогательность момента, а также потные лица слушателей, которые не смотря на весь ужас от того места, где они находятся, одновременно переживают и восхищаются. В данном предложении есть также иноязычное вкрапление «God save the King», которое, представляя реалию английской лингвокультуры, транслируется с помощью словарного эквивалента «Боже, храни короля». Подобная реминисценция к гимну Великобритании воспринимается в качестве
актуализирующего релятивного компонента, призванного вызвать у читателя смену «схем действова-ния» в процессе интерпретации повествования. Следует также подчеркнуть отсутствие в русском варианте в лексеме вспотеть, которая является стилистически нейтральной, отдельных обертонов смысла - периферийного компонента «забывать», содержащегося в оригинальной лексеме и репрезентирующего постепенное отмирание социокультурной памяти узников концлагерей, которая и возрождается с первыми звуками песни.
Анализ стилистически маркированной лексики произведения «Das Mädchenorchester in Auschwitz» позволяет сделать следующий вывод: стилистически немаркированная лексика позволяет особо выделить стилистически маркированную лексику в качестве средства создания экспрессивности и интенциональ-ной имплементации конкретной «схемы действова-ния» автором для реализации адекватного интенции автора перлокутивного эффекта.
Способы трансляции стилистически маркированной эмотивно-экспрессивной лексики
5% 5%
Лексическое Экспликация развертывание
/о Стилистическая 55% Стилистические
нейтрализация эквиваленты
I Словарные эквиваленты ¡Стилистическая нейтрализация ¡Лексическое развертывание I Экспликация
Согласно представленной диаграмме, из общего количества проанализированных нами примеров (160 лексических единиц) 61 (55 %) могут быть переданы с достаточной степенью адекватности с помощью поиска словарного эквивалента, 53 примера (35 %) - с помощью стилистической нейтрализации, 16 лексических единиц (5%) при помощи лексического развертывания, 16 лексических единиц (5%) при помощи экспликации.
Исходя из вышеизложенного, можно сделать вывод о том, что как репрезентация психо-эмоцио-нального пространства в тексте оригинала, так и трансляция в целевом тексте актуальной эмоционально-экспрессивной информации в психологизи-
рованном тексте производится на сходных когнитивных основаниях. Аксиологически-маркированные лексемы зачастую подкрепляются контрастом с нейтральными, а также конструкциями экспрессивного синтаксиса, что позволяют наиболее эффективным образом осуществлять адресантно-адресатное иллокутивно-перлокутивное взаимодействие. Перманентная смена кодов и регистров в сенсуально-соматических гетерообразах и рефлексивных автообразах призвана настроить реципиента на восприятие текста в рамках имманентно приданной «схемы дей-ствования». Трансляционные принципы лингвокуль-турного маркирования и гендерной спецификации реализуются посредством приемов стилистической нейтрализации и лексического развертывания.
Литература
1. Алексеева И. С. Введение в переводоведение. М.: Академия, 2004. 352 с.
2. Богомолов Н. А. Дневники в русской культуре начала XX века // Тыняновский сборник: Четвертые тыняновские чтения. Рига: Зинатне, 1990. 375 с.
3. Бредихин С. Н. Игровой абсурд: трансляционная специфика сохранения перлокутивного эффекта // Вторые Щеулин-ские чтения: материалы Всероссийской научной конференции, посвященной 90-летию со дня рождения доктора филологических наук, профессора Василия Васильевича Щеулина (Липецк, 30 марта 2018 г.). Липецк: Липецкий государственный педагогический университет имени П. П. Семенова-Тян-Шанского, 2018. С.130 - 134.
4. Бредихин С. Н. Принципы и условия наличия и формирования смысла (смыслопорождающие механизмы) // Современные проблемы науки и образования. 2013. №1. URL: http://www.science-education.ru/ ru/article/view?id=8484 (Дата обращения: 25.02.2020).
5. Бредихин С. Н. Схемопостроение в рамках метаединиц герменевтического процесса понимания и интерпретации // Современные проблемы науки и образования. 2014. №4. URL: http://www.scienceeducation.ru/ru/article/view?id=13920 (Дата обращения: 25.02.2020)
6. Бредихин С. Н., Давыдова Л. П. Поэтический текст как коммуникативно-эстетическая категория // Гуманитарные и юридические исследования. 2016. №2. С.210-216.
7. Бредихин С. Н., Пелевина Ю. А. Реализация перлокутивного эффекта в различающихся лингвокультурах (на материале знаков фоно-графической деривации) // Профессиональная коммуникация: актуальные вопросы лингвистики и методики. №12. Пятигорск: ПГУ, 2019. С.28-36.
8. Земская Е. А., Китайгородская М. В., Ширяев Е. Н. Русская разговорная речь. Общие вопросы. Словообразование. М.: Наука, 1981. 240 с.
9. Duden. URL: http://www.duden.de/woerterbuch (Дата обращения: 25.02.2020).
10. Fenelon F. Das Mädchenorchester in Auschwitz. München: Verlagsgesellschaft mbH & Co. KG, 2016. 380 S.
References
1. Alekseeva I. S. Vvedenie v perevodovedenie (Introduction to translation study). Moscow: Akademiya publ., 2004. 352 p. (In Russian).
2. Bogomolov N. A. Dnevniki v russkoj kul'ture nachala XX veka (Memoirs in Russian culture of the beginning of XX century) // Tynyanovskij sbornik: Chetvertye tynyanovskie chteniya. Riga: Zinatne, 1990. 375 p. (In Russian).
3. Bredikhin S. N. Igrovoy absurd: translyatsionnaya spetsifika sokhraneniya perlokutivnogo effekta (Ludic absurd: translation specific of perlocutive effect retention) // Vtorye Shcheulinskie chteniya: materialy Vserossiyskoy nauchnoy konferentsii (Lipetsk, 30 marta 2018 g.). Lipetsk: Lipetsk state pedagogical university named after P.P. Semenov-Tyan-Shanskii, 2018. P.130-134. (In Russian).
4. Bredikhin S. N. Printsipy i usloviya nalichiya i formirovaniya smysla (smysloporozhdayushchie mekhanizmy) (Principles and conditions of sense existence and derivation (sense derivation mechanisms) // Sovremennye problemy nauki i obrazovaniya. 2013. No. 1. URL: http://www.science-education.ru/ru/article/view?id=8484 (Accessed: 21.02.2020) (In Russian).
5. Bredikhin S. N. Skhemopostroenie v ramkakh metaedinits germenevticheskogo protsessa ponimaniya i interpretatsii (Scheme derivation within metaunits of hermeneutic processes of understanding and interpretation) // Sovremennye problemy nauki i obrazovaniya 2014. No. 4. URL: http://www.science-education.ru/ru/article/ view?id=13920 (Accessed: 21.02.2020) (In Russian).
6. Bredikhin S. N., Davydova L. P. Poehticheskij tekst kak kommunikativno-ehsteticheskaya kategoriya (Poetic text as communicative-aesthetic category) // Gumanitarnye i yuridicheskie issledovaniya. 2016. No.2. P.210 - 216. (In Russian).
7. Bredikhin S. N., Pelevina Yu. I. Realizaciya perlokutivnogo effekta v razlichayushchihsya lingvokul'turah (na materiale znakov fono-graficheskoj derivacii) (Actualization of perlocution effect in differing linguocultures (on the material of phono-graphic derivation signs)) // Professional'naya kommunikaciya: aktual'nye voprosy lingvistiki i metodiki. No. 12. Pyatigorsk: PSU publ., 2019. P.28-36. (In Russian).
8. Zemskaya E. A., Kitajgorodskaya M. V., Shiryaev E. N. Russkaya razgovornaya rech'. Obshchie voprosy. Slovoobrazovanie (Russian vernacular speech. General questions. Word-building). Moscow: Nauka publ., 1981. 240 p. (In Russian).
9. Duden. URL: http://www.duden.de/woerterbuch (Accessed: 25.02.2020).
10. Fenelon F. Das Mädchenorchester in Auschwitz. München: Verlagsgesellschaft mbH & Co. KG, 2016. 380 s.
Сведения об авторах
Махова Ирина Николаевна - кандидат филологических наук, доцент кафедры иностранных языков Ставропольского государственного аграрного университета (Ставрополь) / zheltova.ira71@mail.ru
Чуднова Ольга Алексеевна - кандидат филологических наук, доцент кафедры иностранных языков Ставропольского государственного аграрного университета (Ставрополь) / chudnova08@mail.ru
Information about the authors
Makhova Irina - PhD in Philology, Associate Professor, Chair of Foreign Language, Stavropol State Agrarian University (Stavropol) / zheltova.ira71@mail.ru
Chudnova Olga - PhD in Philology, Associate Professor, Chair of Foreign Language, Stavropol State Agrarian University (Stavropol) / chudnova08@mail.ru
