CC BY
302Вестник Челябинского государственного университета.
Образование и здравоохранение. 2021. № 2—3 (14—15). С. 9—21.
УДК 159.9: 34 DOI: 10.24411/2409-4102-2021-102-302
ББК 88.4
Гаджет-аддикции, их виды и психологические характеристики
В. Л. Бозаджиев
Челябинский государственный университет, Челябинск, Россия
Являясь одним из важнейших атрибутов жизни современного человека, гаджеты, вместе с тем создают определенные социально-психологические и эмоционально-психологические проблемы в процессе взаимодействия личности с обществом, в межличностных отношениях. В статье с психологической точки зрения рассматривается понятие «гаджет-аддикция», представлена психологическая характеристика СMС-аддикции, сетевых аддикций, информационной аддикции, селфи-аддикции.
Ключевые слова: гаджет; гаджет-аддикция; смс-аддикции, сетевые аддикции, информационные ад-дикции, селфи-аддикции.
Анализ фундаментальных и прикладных исследований показывает, что подавляющее большинство ученых, вовлеченных в данную проблематику, исследовали химические аддикции. Значительно меньше внимания уделяется (хотя в последние годы число работ все увеличивается) нехимическим аддикциям, особенно электронным [10]. В то же время из последних наиболее изученными оказываются интернет-аддикции, игровые компьютерные аддикции и телевизионные аддикции. Что же касается гаджет-аддикций, то эта проблема в публикациях представлена довольно ограниченно.
Это обстоятельство и привлекло наше внимание. Термином «гаджет», как правило, обозначается техническое приспособление (в том числе с цифровыми технологиями), портативное устройство, или приложение, обладающее повышенной функциональностью, но ограниченными возможностями. В настоящее время к гаджетам относят любые цифровые аппараты, размеры которых позволяют подсоединить их к персональному компьютеру, смартфону или надеть на руку и пр.
Несомненно, гаджеты сегодня — это атрибут, без которого обойтись в современной динамичной жизни становится все труднее. Гаджеты реализуют стремление человека к коммуникации, с их помощью мы постоянно находимся «на связи» с другими, можем одновременно взаимодействовать с предметами различной природы. Гаджет представляет динамическую систему с элементами самоорганизации, находящуюся в постоянном развитии за счет автоматического обновления программного обеспечения.
По данным исследования, проведенного британской компанией Penn Schoen Berland, 69 % опрошенных заявили, что гаджеты и им подобные технологии помогают наладить личные
отношения, 57 % надеются на то, что гаджеты помогут развитию сфер образования и здравоохранения (49%). Молодые люди в возрасте от 18 до 24 лет надеются, что будущие технологии сделают их жизнь лучше, проще и интереснее. 86 % респондентов считают, что инновации в области технологий уже делают их жизнь гораздо проще. Особенно полезными гаджеты оказываются в экстремальных, чрезвычайных ситуациях, когда необходимо срочно вызвать скорую медицинскую помощь, сотрудников полиции или службы спасения. Трудно переоценить полезность гаджетов в жизни людей с ограниченными возможностями здоровья. Гаджеты помогают переносить одиночество, в том числе при нахождении на лечении в учреждениях здравоохранения.
Тем не менее ситуация такова, что постоянное, привычное, чрезмерно увлеченное пользование гаджетами зачастую приводит к формированию у пользователей гаджет-аддикции, и, как следствие, аддиктивного поведения. Неумеренное, бесконтрольное, избыточное пользование портативными электронными устройствами в детском возрасте приводит к негативным последствиям в психическом и физическом здоровье развивающейся личности.
В последние годы, пусть не так часто, или не так часто, как хотелось бы, но появляется все больше исследований, посвященных отношению пользователей к своим гаджетам, как правило, мобильным телефонам, смартфонам, состоянию пользователей в случае потери возможности воспользоваться своим гаджетом, а также проблемам, возникающим в ситуациях чрезмерной увлеченности гаджетами. Речь идет об исследованиях, проводимых за рубежом. В России, к сожалению, серьезных исследований подобного рода крайне мало.
В этой связи уместно отметить эксперимент, проведенный в Италии — 300 человек на 15 дней оставили без мобильной связи. Спокойно пережили эту потерю 30 % испытуемых, 70 % ощущали нехватку телефона, 25 % из них чувствовали себя просто отвратительно, 48 % испытуемых признались, что без мобильного телефона у них пропал интерес к сексу. Психологи, проводившие эксперимент, отметили, что сознание таких людей находится в постоянной готовности отреагировать на новую информацию — SMS или e-mail. В результате у человека снижается концентрация внимания, и он не может посвятить себя выполнению текущих задач. Эта зависимость получила название «инфомания».
В ходе исследований обнаружено, что чрезмерная увлеченность мобильным телефоном, смартфоном наносит не только психологический ущерб, но представляет собой и экономическую проблему. Обнаружено, что отвлечение от работы из-за проверки электронной почты и обмена электронными сообщениями обходится американцам в 588 млрд долларов в год. Время, затраченное человеком в подобных ситуациях, составляет в среднем 28 % от рабочего дня квалифицированного сотрудника [8]. По другим данным 72 % не отходят от гаджета дальше чем на полтора метра, 19 % признались, что не могут отвлечься от телефона в церкви; 12 % берут гаджет с собой в уборную и ванну; 55 % не отвлекаются от смартфонов во время вождения; 33 % продолжают «сидеть» онлайн во время свиданий; 9 % не отрываются от гаджета даже во время занятия сексом [см. 19].
Зависимость от гаджетов тесно связана с понятием номофобии — страх остаться без мобильного устройства или забыть его. К признакам номофобии относятся: гаджет всегда, при любых условиях находится при пользователе, в том числе во время приема пищи, в постели, в туалетной комнате, на деловой встрече и пр.; приоритетное внимание к уровню заряда аккумулятора, наличию средств на счете, наличию сети wi-fi; при недоступности гаджета возникает сильный стресс, сопровождающийся раздражительностью, чувством потерянности, безысходности, повышением пульса, учащением сердцебиения и пр.; утрачивается интерес ко всему, что не имеет отношения к гаджету — «живому» общению с людьми, к сферам жизни, не требующим, или препятствующим постоянному «общению» с гаджетом; игнорирование опасности при пользовании гаджетом во время вождения автомобиля, при переходе проезжей части улицы и т. п. и другие.
Одним из проявлений гаджет-аддикций является фаббинг — привычка постоянно отвлекаться
на свой гаджет во время общения с собеседником. Фабберы используют телефон, как правило, не для звонков. Они «зависают» в чатах, читают различные цитаты, шутки, обновляют статусы, скачивают музыку и смотрят фильмы. Фаббер боится отключить телефон, думая, что пропустит что-то важное. В итоге человек становится замкнутым, раздражительным, его можно легко сравнить с игроманом, который не может прожить без своего гаджета ни минуты. Вскоре у него начинаются серьезные проблемы со здоровьем. У фаббера, как правило, нет настоящих друзей, поскольку общению с друзьями он предпочитает «поза-висать» в своем телефоне. Фаббинг — одна из причин разногласий, конфликтов, возникающих в межличностных и, в частности, супружеских отношениях. В исследованиях прослеживаются два подхода к пониманию причин и содержания этого феномена. Первое — фаббинг — результат совокупности видов аддиктивного поведения. В основе фаббинга лежат такие явления, как зависимость от телефона, частота включенности в чаты посредством смс, использование интернета, зависимость от социальных медиа (включая социальные сети), интернет-зависимость, игровая зависимость, половая принадлежность и наличие смартфона [23]. Согласно второму подходу, фаб-бинг не следует однозначно рассматривать как результат зависимого поведения. Скорее всего — это следствие изменения норм социального поведения и общения. Причина — зависимость от смартфона, возникающая вследствие интернет-ад-дикции, страха пропустить события в социальных сетях и проблем с самоконтролем.
Фаббинг не только вносит перемены в повседневную жизнь человека, но выступает и как стрессогенный фактор в близких отношениях. Увеличение времени на использование гаджетов делаетпартнерские и личные отношения более размытыми, снижается интимность и близость в отношениях. Появилось даже понятие — партнерский фаббинг (Pphubbing), когда романтический партнер использует или отвлекается на мобильный телефон, находясь рядом, в компании своего партнера. Такой фаббинг влияет не только на удовлетворенность отношениями, но и на удовлетворенность жизнью в целом, способствуя усилению депрессии [24].
По мнению большинства представителей современного поколения, гаджеты и иные современные технологии делают людей менее человечными, и общество слишком сильно полагается на них [7]. Гаджеты и прочие электронные помощники хотя и делают жизнь удобнее, но нас — глупее [1].
Весьма характерно, что многие пользователи сами прекрасно понимают вред гаджет-аддикций,
осознают пагубное влияние гаджетов на развитие психики ребенка, на процесс его социализации, на решение повседневных задач жизнедеятельности человека. Вот что пишет один из пользователей [1]:
«Абсурдная ситуация: гаджеты, созданные помогать людям, порабощают волю и приносят больше вреда, чем пользы. Это фактически оружие массового поражения для всей планеты. Нам промывают мозги и делают покорными рабами, которым неинтересно жить в нормальной среде, ограничивают наше развитие, формируют из прекрасного общества и радужных, открытых людей одиноких и несчастных. Перевоплощают в моральных инвалидов... Ужасно, что все начинается с самого детства и продолжается во взрослой жизни».
Уточним, гаджеты вполне можно отнести к категории оружия массового психологического поражения.
Число пользователей гаджетами растет, количество гаджетов у населения увеличивается, однако культура пользования этими устройствами оказывается, как правило, на низком уровне. Об этом свидетельствует и поведение многих пользователей в театрах и концертных залах, в кинотеатрах, в музеях, в учреждениях здравоохранения и образования, в ресторанах и кафе, на рабочем месте, на совещании, во время управления автомобилем, в молитвенных зданиях религиозных обществ и т. д. Особенно поражают реакции некоторых обывателей на случайные ситуации, в которые попадают люди, остро нуждающиеся в экстренной медицинской или иной помощи. Вместо того чтобы вызвать скорую медицинскую помощь или службу спасения, очевидцы хватаются за смартфон и снимают (на их изысканном языке «фоткают») возникшую у них перед глазами картину.
Гаджет-аддикция сегодня — это проблема, прежде всего, психологическая, и решать ее необходимо своевременно, профессионально не доводя гаджет-аддикта до патологической зависимости и далее до медикаментозного вмешательства.
Попытки определить возможности и способы борьбы с гаджет-аддикциями, конечно существуют. Например: ограничение времени взаимодействия с гаджетом (до одного часа в день); ограничение в покупке нового гаджета или аксессуара к старому раз в три месяца, а то и реже; при возникновении желания обратиться к гаджету сходить погулять, в тренажерный зал, в кино, театр и т. п.; чаще приглашать в гости друзей, знакомых; убеждать себя отложить на несколько дней приобретение нового гаджета. И так далее.
Гаджет-аддикция в ее психологическом понимании представляет собой пристрастие, порочную склонность к бесконтрольному, неуправляемому пользованию гаджетами, пагубную привычку, эмоциональную привязанность, состояние, присущее любому человеку. С этой точки зрения гаджет-аддикция — это нормальное состояние и одновременно промежуточный шаг к формированию симптомов зависимости от гаджетов как заболевания.
Жизнедеятельность современного человека обнаруживает весьма широкое разнообразие проявлений зависимости от гаджетов. Наиболее распространенными являются такие формы гаджет-аддикций как СМС-аддикции, сетевые аддикции, информационные аддикции, селфи-аддикции. Кратко остановимся на их основных характеристиках.
СMС-зависимость характеризуется потребностью в общении посредством мобильных сообщений, число которых в течение суток может составлять несколько десятков. Общение с помощью CMC предпочитается и заменяет реальное общение, в том числе и в рамках любовных отношений. Для скорости написания сообщения нередко используется понятный пользователям жаргон, в основном состоящий из аббревиатур и сокращений слов и выражений. В отсутствие сообщений аддикт испытывает тревогу, раздражительность, у него снижается настроение. Имеются описания симптома так называемого «CMC-пальца», когда у аддикта в результате длительного использования клавиатуры мобильного телефона отмечаются боли в суставе, воспаление и гипертрофия мышц пальца, нажимающего на кнопки (в настоящее время, как известно, кнопочные телефоны это крайне редкое явление).
Многие специалисты сходятся во мнении, что CMC-аддикция опаснее компьютерной зависимости. Ведь мобильный телефон всегда с нами. Некоторые пытаются ссориться и мириться СМС-ками, потом удивляются и заявляют, что их не так поняли, забывая о том, что партнер при таком способе общения не слышит голоса, не улавливает интонаций, настроения собеседника.
В Германии насчитывается 380 тысяч человек СМС-зависимых. Немецкий психотерапевт А. Харте приводит прямо-таки анекдотический случай. До обращения к нему муж с женой посылали друг другу СМС-послания, сидя рядом на кухне! К сожалению, таких случаев становится все больше и больше [8].
Исследовав патологических пользователей мобильными телефонами в Австралии, А. Бьянчи и Дж. Филлипс [20] обнаружили, что это преимуще-
ственно молодые люди, экстраверты с заниженной самооценкой.
Исследования психологов Лондонского университета показали, что в Великобритании ежедневно отправляется более 50 миллионов сообщений. 62 % пользователей мобильной связью не могут отделаться от привычки постоянно проверять сообщения. Половина из них отвечает на входящие СМС сразу, а каждый пятый готов прервать совещание или важную встречу, чтобы написать ответное послание. Установлено, что чрезмерное увлечение СМС сказывается на интеллектуальном уровне человека: постоянный обмен сообщениями временно снижает коэффициент интеллекта на 10 %. У офисных работников, вынужденных по долгу службы писать СМС и электронные письма, отмечается снижение внимания и эффективности умственной деятельности. Но лидируют в этой «эпидемии» подростки: 75 % берут телефон повсюду с собой, 40 % «не могут без него жить», 35 % считают, что «сотовый помогает уйти от проблем», 17 % постоянно должны ощущать наличие телефона (держат в руке или нащупывают в кармане), 13 % раздражаются, если кто-то берет их телефон, 8 % не расстаются с мобильником даже ночью (кладут под подушку или на прикроватную тумбочку), хотя внезапные ночные звонки выводят их из себя [8].
И все же нельзя не отметить, что по нашим наблюдениям популярность СMС-общения все больше растет среди людей зрелого возраста и пожилого.
В последние годы в России в средствах массовой информации, включая интернет, все чаще обсуждаются телефонная и СMС-аддикции. Как правило, это популярные, псевдонаучные статьи, обмен мнениями и т. п., но не более. Результатов каких-либо серьезных исследований этой проблемы мы пока еще не встретили.
Создается впечатление, что, как и в случае с интернет-аддикциями, при СMС-зависимости мы сталкиваемся с характерным для всех электронных аддикций феноменом: мобильный телефон, смартфон является не объектом, а средством реализации других форм аддиктивного поведения. Посредством передачи сообщений могут реализовываться любовная аддикция и аддикция отношений.
Из года в год заметно растет количество людей, взаимодействующих, общающихся в социальных сетях. Судя по публикациям последних лет, зависимость от социальных сетей чаще всего определяется как заболевание, вызванное чрезмерным использованием социальных медиа. И хотя оно официально еще не кодифицировано в рамках психопатологии, оно все более распространяется,
и в общественном сознании все больше расценивается как потенциально проблемное психопатологическое состояние и может стать «эпидемией XXI века». Сегодня диагнозы зависимости от социальных сетей не признаются диагностическим и статистическим руководством по психическим расстройствам. Тем не менее, эксперты в области синдрома дефицита внимания и гиперактивности (СДВГ) единодушны во мнении, что непреднамеренным последствием социальных медиа для некоторых людей стали проблемы развития нервной системы в детском и подростковом возрасте. Это особенно заметно у детей, которые генетически подвержены риску СДВГ [21; 22; 25].
Некоторые ученые-медики показали, что девочки и женщины чаще, чем мальчики и мужчины, страдают от чрезмерного использования социальных сетей, и проходят лечение от СДВГ [26].
Современная жизнь такова, что лишь немногие люди не имеют профиля в одной или нескольких социальных сетях. Это могут быть твиттер, фейс-бук, одноклассники, вконтакте, инстаграм. Существуют и более узкие социальные сети — для медиков, программистов, вебмастеров, юристов, психологов, работников образования и пр.
Образуются особые социальные группы коллективного субъекта — сетевые сообщества. Ю. В. Ковалева отмечает, что современное социальное развитие характеризуется появлением так называемого цифрового общества с сетевым характером взаимосвязей (экономических, политических, межличностных). Социальная сеть в таком обществе — способ существования индивидов и групп в форме взаимодействия в целях обмена информацией, а социальные сети — это «децентрализованная (самостоятельная, иерархическая), самовоспроизводящаяся агрегация индивидов/групп индивидов с общими идеями, ценностями, пристрастиями, взаимодействующих в едином коммуникационном коде. Такой код — это способы создания и основы понимания высказывания (кодирования/декодирования информации), а также система символов (например, единый сленг или знаки с присущими им смыслами и др.), позволяющая осуществить коммуникацию [3].
У приверженцев социальным сетям есть свои доводы в пользу их полезности для нашей жизни:
• социальные сети помогают обмениваться информацией, опытом, общаться с друзьями, единомышленниками, участвовать в обсуждении, читать новости, смотреть и выкладывать фотографии;
• они позволяют оперативно узнавать о новых вакансиях, устроиться при необходимости на работу;
• благодаря социальным сетям можно найти новых друзей и даже партнера по браку;
• соцсети нередко становятся источником заработка;
• соцсети оказываются полезными сотрудникам правоохранительных органов в поисках правонарушителей;
• некоторые социальные сети (например, COLOURlovers, Threadless) представляют художникам меню, необходимые для получения доступа к миллионам цветовых палитр, созданных пользователями сети, вызывают вдохновение при создании профессиональных проектов.
Этот список можно продолжать долго. Однако не следует забывать и о том, что соцсети значительно упрощают и даже примитивизируют общение своей определенной безликостью, анонимностью, что нередко развязывает руки субъектам, склонным к брани, хамству, безнаказанным оскорблениям собеседников.
Важно заметить, что граница между серьезной аддикцией и увлечением соцсетями весьма размыта, что вообще характерно для нехимических аддикций, и поэтому определить эту границу совсем непросто. Ученые Чикагского университета, например, провели исследование, во время которого на протяжении нескольких недель наблюдали за 100 испытуемыми и их потребностями. В результате был сделан вывод, что с соцсетями дела обстоят хуже, чем с сигаретами и алкоголем — зависимость они вызывают более сильную. Некоторые еще выделяют зависимость от киберотношений: она есть у вас, если друзья в «Фейсбуке» и «ВКон-такте» для вас важнее и ближе реальных людей.
Диагностировать совершенно однозначно социальную аддикцию, еще раз заметим, довольно сложно. Тем не менее, можно назвать некоторые признаки зависимости от социальных сетей:
• навязчивое непреодолимое желание зайти на свою страничку в соцсети, просмотреть последние новости, фотографии, чужие профили, истории, проявить какую-либо иную активность;
• жалобы членов семьи, друзей, коллег на то, что человек слишком много времени проводит в социальных сетях;
• значительные финансовые траты, ненужные покупки через Интернет;
• раздражение, паника, возникающие из-за невозможности зайти в свой профиль из-за отключения интернета, отсутствия Wi-Fi, возникновение ощущения одиночества, брошенности, отрезанности от мира и даже состояние депрессии;
• постоянное желание быть «на связи» («онлайн»), неотступное ощущение, что пока меня нет в сети, там без меня произойдет что-то необычайно интересное;
• по мере развития аддикции возникновение и обострение проблем с учебой, в семье, на работе;
• во время «сидения» в соцсетях, человек может ограничить себя в еде, в сне или даже отказаться от них на какое-то время, или постоянно смотреть в гаджет во время еды — дома, в кафе, ресторане или другом месте;
• многократное просматривание в течение дня страниц своих друзей;
• засыпание с гаджетом (с соцсетями) в руках и стремление схватиться за гаджет сразу после утреннего пробуждения.
И это конечно не всё. Здесь важно не только описание признаков аддикций от социальных сетей, но выяснение причин их возникновения.
Во-первых, это эмоциональная привлекательность, активизирующая центры удовольствия в нашем мозге. Стимуляторами оказываются положительные оценки («лайки») и приятные комментарии к нашим фотографиям, похвалы, иные одобрения в наш адрес и т. п. Естественно, это побуждает человека вновь и вновь возвращаться в сеть, чтобы пережить очередную приятную эмоцию.
Вторая причина характеризуется особенностями восприятия информации, размещенной в социальных сетях. Пользователь получает ее быстро и понемногу. Причем информация эта крайне разнообразна и разнородна. Например, заходя на сайт «ВКонтакте», можно сразу включить музыку, параллельно просматривая краткие новости, небольшие заметки и статьи, комментарии, и при этом еще успевать отвечать на сообщения друзей. Мозг быстро адаптируется к такому темпу и ритму. Здесь особенно важно обратить внимание на разнородность получаемой информации, что отличает ее от информации в поисковых системах. Чтобы найти что-то в поисковой системе, например «Гугл» или «Яндекс» нужно, как минимум, точно знать, что искать. Более того, нужно еще и достаточно четко сформулировать свой запрос. А это требует некоторого времени и усилий. Что же касается поиска чего-то интересного, увлекательного в социальной сети, то здесь таких усилий не требуется — нужно всего лишь открыть ленту новостей. Таким образом, социальные сети привлекают людей в основном своей доступностью, простотой и разнообразием.
Третья возможная причина — переживание дефицита внимания людьми с заниженной
самооценкой, неуверенными в себе, возможно страдающими комплексом неполноценности из-за своей внешности. В социальных сетях об этом, как правило, мало кто знает и поэтому есть возможность представить себя в более выгодном, более привлекательном свете.
Не менее важно обратиться к возможным последствиям аддикций от социальных сетей. Разумеется, речь идет о негативных последствиях. По мнению У. Сторр распространение социальных сетей, формирование сетевой аддикции является причиной роста количества тревожных и депрессивных случаев в молодежной среде. Появление соцсетей и возникновение сетевой аддикции усилили перфекционизм и нарциссизм. Сетевые аддикты — это люди, испытывающие дефицит внимания, нуждающиеся в одобрении подписчиков, что выражается в нервозном подсчете лайков и просмотров. Мы подсаживаемся на реакцию в соцсетях, и когда она пропадает, испытываем негативные эмоции [14].
Чрезмерное, бесконтрольное, «сидение» или присутствие в социальных сетях, или «злоупотребление» социальными сетями могут привести к синдрому постоянной усталости, «измотанности», а также стрессовому состоянию. В литературе описаны случаи пребывания в Сети по 18 и более часов в сутки, по 100 и более часов в неделю. Однако, по мнению авторов, степень аддикции определяется не количеством проведенного в интернете времени, а суммой потерь в существенных сторонах бытия: смерть из-за хронического недосыпания, убийства, самоубийство; осуждение родителей за неадекватный уход за детьми; побеги подростков из дома; бракоразводные процессы; эмоциональные расстройства, депрессии и стрессы, вызванные потерей доступа к Интернету и содержанием полученных сообщений; увеличение вероятности оказаться жертвой манипулятора и мошенника, использующих Интернет в преступных целях; систематическое расходование рабочего времени на непроизводительную активность в Интернете, необходимость привлекать специалистов для диагностики «избыточного применения Интернета» и консультирования «групп риска» [см. 6].
Хотя возможности нашего мозга практически безграничны, он все равно нуждается в некотором отдыхе. Хотя бы для того, чтобы осмыслить, систематизировать полученную информацию. Информационный поток, непрерывно поступающий в мозг человека, приводит к его перегрузке, что, в свою очередь, вызывает чувство постоянной усталости и даже изнеможению.
Одним из самых пагубных последствий зависимости от социальных сетей становится утрата
коммуникативных компетенций — знания и понимания того, что, когда, кому и как следует говорить; как учитывать ситуацию общения; владение навыками активного, пассивного и эмпатийного слушания; умение создавать, выдерживать и при необходимости корректно заполнять паузы; владение навыками распознавания, понимания и трактовки эмоциональных реакций собеседника и др.
Более широко в качестве негативного последствия сетевой аддикции следует рассматривать снижение интеллекта — общего, социального, эмоционального. Здесь и снижение действенности перцептивных процессов, мнемических функций, функций мышления, механизмов воображения, утрата способности к концентрации внимания. Здесь и утрата способности и готовности понимать, адекватно оценивать мысли, поступки другого человека и свои собственные, способности действовать сообразно ситуации. Добавим сюда утрату способности распознавать эмоции и чувства других людей и свои собственные, способности регулировать эмоциональные состояния других людей и свои в целях решения тех или иных задач. Утрачиваются (если они были) навыки устной разговорной и письменной речи. Вместо адекватной вербальной реакции употребляются не соответствующие культуре речи слова, а аббревиатуры, сокращения, а также всевозможные (типа смайликов) символы. Минимизируется словарный запас, возникают и усугубляются трудности в подборе нужных слов.
Нельзя не отметить высокую вероятность того, что многие аддикты от социальных сетей нередко страдают еще и никотиновой и алкогольной зависимостью. Учтем и тот фактор, что социальные сети являются сейчас не только средством массовой коммуникации, но и своеобразной торговой площадкой для алко- и наркодилеров.
Продолжительное пребывание в социальных сетях со временем вызывает информационную зависимость.
XXI век — век информационного общества с ускоряющимся наращиванием объема циркулирующей информации. Сегодня количество носителей информации удваивается уже каждые два года [5]. Этот рост называют информационным взрывом.
Каждый из нас так или иначе вовлечен в информационную среду. И естественно, что получение информации — это нормальное явление и не является социально осуждаемым. В то же время и это, казалось бы, совершенно безобидное занятие вызывает иногда зависимость от информации, или информационную аддикцию.
Под информационной аддикцией мы понимаем форму навязчивого зависимого поведения, на-
правленного на постоянное получение как можно большего, все возрастающего количества информации из самых различных источников, поведения, выражающегося в постоянном стремлении уйти от реальности путем изменения психического состояния с помощью фиксации внимания на различных, прежде всего электронных источниках информации. Информационная аддикция может возникнуть вследствие влияния двух взаимодействующих факторов [2]. С одной стороны, поток информации, с которым мы ежедневно сталкиваемся, очень велик. Усвоить всю эту информацию практически невозможно, не говоря уже о том, чтобы ее как-то проанализировать и систематизировать. С другой стороны, вместо того, чтобы оградить себя от излишней, избыточной информации, человек привыкает жить в этом информационном пространстве, вследствие чего и возникает навязчивая потребность в постоянном получении информации, или информационная зависимость.
Аддикт, страдающий зависимостью от информации, нуждается в постоянном поступлении все новых данных. Информация становится для него своеобразным наркотиком. Утро начинается с чтения новостей или фрэндленты в блоге. Где бы человек ни находился, — дома, на улице, в магазине, в студенческой аудитории, в кафе, в транспорте, — чем бы он ни занимался, он читает или слушает аудиокниги, читает новости, смотрит фильмы и т. д. Вроде бы ничего страшного в этом нет, человек просто старается как можно эффективнее использовать свое время, обогащается знаниями. Однако проблема в том, что со временем получаемая таким образом информация перестает усваиваться. Между тем, после приема очередной единицы информации необходимо время для ее осмысления, анализа и формулировки выводов.
Но, привыкнув воспринимать информацию в режиме нон-стоп, человек перестает ее каким-либо образом обрабатывать. Информация не запечатлевается в памяти, не возникает желание ее осмыслить. В итоге — не происходит накопление новых знаний, приобретение опыта, в чем собственно и должен заключаться смысл приобретения новой информации. Человек ограничивается лишь потреблением информации, не утруждая себя ее анализом, творческой переработкой, чем собственно и характеризуется информационная аддикция. Главным становится потребление всегда и везде все новой и новой, все в большем количестве разнообразной информации. Получая определенное количество информации, аддикт чувствует себя комфортно и безопасно. При отсутствии же источников информации возникает
напряжение, появляется чувство эмоционально-психологического дискомфорта [2].
По мнению ряда авторов (Н. А. Гаркуша, В. Н. Кутрунов, Л. В. Сизова, В. А. Шапцев и др.) информационная аддикция тесно связана с таким явлением как информационный серфинг, заключающийся в невозможности человека сконцентрироваться продолжительное время на одном источнике информации. Ему быстро становится скучно, возникает ощущение, что где-то есть более интересная информация, но он нигде ее не находит. К разновидностям информационного серфинга можно отнести поиск определенной волны на радио, переключение каналов телевидения в надежде найти то, что необходимо. Человеку кажется, что на другой волне или на другом канале информации больше, и именно там он найдет необходимые сведения. В итоге этого не происходит. Это чем-то напоминает заппинг. И еще одна разновидность — перескок с одного сайта на другой, бесконечные переходы по ссылкам. Например, многочисленные переходы со статьи на статью в Википедии без переработки информации.
В. Н. Кутрунов с соавторами рассматривает информационный серфинг в контексте школьного образования. «Благодаря» информационному взрыву, о котором мы уже упоминали, школьники, вместо человеческого общества «оказались вставлены в информационную среду, которая не человек». «С поощрения родителей и общества, полагающих, что информационная среда является развивающей, дети стали находиться там основную часть времени. Как бы мы ни старались сделать ее дружелюбной, она агрессивна уже по той причине, что не является человеческим обществом, поэтому и воспитывает по-своему. В результате мы получили то, что человечество всегда получало в свои периоды резкого перехода из одного состояния в другое. Мы получили беспризорников XXI века. Никакого присмотра в виртуальном мире. Улицей и воспитателем для них стал Интернет» [5].
Информационный взрыв не щадит никого, в том числе и детей, поэтому они вынуждены защищаться самостоятельно. Способ защиты, изобретенный ими, и был назван информационным серфингом. Нечто подобное существовало всегда. Старшее поколение, по словам В. Н. Кутрунова и соавторов, знало и, если возникала необходимость, применяло мягкие способы защиты, типа «поставить книгу на полку» или «просмотреть по диагонали». Но именно тогда, когда требовалось. «Теперь в помощниках информационная среда, которая убеждает, что всегда можно найти любую информацию, да еще и в компактной
форме. Можно отказаться от чтения, есть комиксы, клипы; отказаться от запоминания, отказаться от возврата к просмотренному ранее. Дети отказываются от сложного или длинного материала: есть сокращенные и упрощенные версии как раз «по диагонали»; можно выбирать только то, что ведет к «адреналину». В результате получаем такие массовые следствия информационного серфинга, как клиповое мышление, цифровую амнезию, функциональную безграмотность, наркоподобную информационную зависимость... Эти следствия информационного серфинга из-за активного, ежедневного, многочасового стимулирования закрепляются как условные рефлексы не только в виртуальной среде, но и в повседневности. Теперь дети «скользят» по информации и беда не в том, что возник информационный серфинг, беда в том, что он стал практически единственным способом работы с информацией [5].
Благодаря развитию цифровых технологий, встроенных функций фотокамеры мобильных устройств все более популярным становится явление «селфи». В 2013 году, по версии Оксфордского словаря, слово «selfie» (от англ. self- сам, себя) было признано «словом года» По словам Дж. Пирсолл, директора Оксфордских словарей, selfie скорее всего впервые было использовано в 2002 г. на онлайновском форуме в Австралии, а символ #selfie впервые появился на фотосайте Flickr в 2004 г. («Российская газета» — федеральный выпуск № 261 (6237)).
Согласно Urbandictionary, селфи — это стиль фотографии, который включает в себя две составляющие: 1) фотография лица, которое делает снимок и 2) в процессе фотографирования снимающий держит камеру в руке. В других источниках селфи понимается как произведенные субъектом фотоснимок или видеосъемка самого себя — одного или совместно с определенным лицом (или животным) или группой лиц — с помощью фотокамеры, на расстоянии вытянутой руки (или через зеркало, или с помощью селфи-стика, селфи-монопода, телескопической палки с пультом для дистанционного селфи), как правило, в момент эмоционально значимого события или ситуации, и представленные на обозрение в условиях интернет-пространства с целью самопрезентации и самопознания, посредством получения социального мнения (оценки, отклика) о себе [см. 15].
В обиходе и в литературе давно уже появился термин «поколение селфи», для представителей которого, по мнению американского психолога Дж. Твендж, характерно фокусирование внимания на своем «Я», являющемся неотъемлемой частью мироощущения, и воспринимаемое ими как дан-
ность. Однако, это не эгоцентризм, а стиль жизни, предполагающий уверенность в собственной уникальности и признание только небольшой части общественных норм. Основной смысл, по мнению Дж. Твендж, заключается в том, что каждый имеет право быть и собой, и реализовывать свои, никем не навязанные мечты. Поколение селфи выросло на убеждении, что человек должен обладать высокой степенью самоуважения. Для него в приоритете личность, а не долг. Этим объясняется тенденция к снижению трудолюбия. Для миллениалов (или поколения Y) их труд имеет ценность, только если они чувствуют собственную значимость, осознают свой вклад в общественное дело [17].
Следует признать, что психологический эффект селфи пока еще как следует не изучен, научные работы по этой проблеме пока еще большая редкость. Нет смысла отрицать, что селфи — это феномен современной культуры, требующий пристального внимания психологов, социологов, культурологов, представителей других областей науки и практики.
Что положительного (или, по крайней мере, такого, что не мешает нормальному функционированию современного человека) привносит селфи в нашу жизнь? Чем мотивировано обращение пользователей гаджетами к самозапечатлению себя? Здесь можно назвать ряд моментов. В какой-то мере селфи помогает человеку самоутвердиться. Очевидно, что проблема самоутверждения, самоопределения касается многих людей, стремящихся к идентификации себя с теми или иными социальными группами. Не всем удается вполне определенно отнести себя к какой-либо из них. В этом смысле селфи может стать весьма эффективным средством формирования собственного уникального образа, особенно, когда речь идет о представителях тех или иных социальных меньшинств. Во-вторых, селфи предоставляет возможность по-иному, как бы со стороны взглянуть на себя. Постоянно взаимодействуя с другими людьми, мы иногда игнорируем такую очень важную форму коммуникации как общение с самим собой. В то же время часто возникает необходимость установить контакт со своим «Я», особенно когда ему приходится ущемлять себя, в чем-то ограничивать. Немаловажное свойство селфи кроется в том, что фотографируя себя, мы одновременно выступаем и объектом, и субъектом снимка.
В то же время, нельзя игнорировать то обстоятельство, что феномен селфи может стать предпосылкой к зависимости в пределах нормы, а далее — зависимостью как заболеванием. Если же говорить о селфи как аддикции в контексте нашего понимания, то селфи-аддикцией мы на-
зываем пристрастие, непреодолимое желание, пагубную привычку как можно чаще, по поводу и без повода запечатлевать себя посредством самофотографирования с помощью смартфона, иного гаджета, публиковать снимки в социальных сетях, отслеживать реакции, комментарии на размещенные фотографии. С одной стороны, селфи можно рассматривать как средство самопрезентации, как своеобразный автопортрет, с другой стороны — это способ самолюбования, как преднамеренного, осознанного, так и непреднамеренного, неосознаваемого, когда селфи делается просто потому, что так модно, или «так делают все».
Уместно, наверное, для сравнения отметить понимание селфи-аддикции с точки зрения Pub-licrelations. Специалисты этой сферы деятельности рассматривают селфи-аддикцию как одну из самых ярких составляющих «PR-аддикции» и как вид активности личности в информационном пространстве, который направлен на демонстрацию другим лицам любой информации, как связанной со своей персоной, так и не имеющей к ней непосредственного отношения, но транслируемой посредством любого ассоциированного с собой источника [16].
В принципе, вновь отметим, в самом самофотографировании ничего предосудительного нет. Другое дело, когда «делание селфи» выступает как самоцель под лозунгом «посмотрите, вот я какой (или какая)». Для нашего анализа нет смысла подробно останавливаться на каких-то нюансах, тонкостях селфи. Для нас важен факт пристрастия к гаджетам как техническому средству реализации потребности в самопрезентации, самолюбовании.
Следует заметить, что селфи-аддикция может сигнализировать о наличии психологических проблем у аддикта. Об этом говорят результаты исследования, проведенного в США, в университете штата Огайо. Восемьсот мужчин ответили на вопросы ученых, поведав о том, как часто они делают селфи и как много времени посвящают редактированию фотографий. Кроме этого участники эксперимента заполнили анкеты, позволяющие, по мнению исследователей, определить уровень их самообъективации и антисоциального поведения. Выяснилось, что чем большее количество селфи делает человек, тем более он склонен к самовлюбленности и даже к психопатическим расстройствам. В то же время усердное редактирование снимков, по мнению исследователей, говорит только о нарциссизме. В других исследованиях, судя по полученным результатам, отмечаются сходные позиции. Например, подчеркивается, что феномен селфи является отражением выраженности нарциссического радикала личности. Са-
мопрезентация и самоидентификация в условиях иллюзорной «реальности» интернет-пространства представляет возможность для воплощения нар-циссических тенденций личности. Презентация автопортретов посредством селфи-снимков в процессе коммуникации и «проживания» в условиях виртуального интернет-пространства в ущерб истинной реальности является благоприятной почвой для повышения субъективного уровня качества жизни у нарциссической личности, о чем свидетельствуют результаты исследования [14].
В своей клинико-психологической оценке феномена селфи М.Р. Сулайманова отмечает, что доминирующей мотивацией осуществления селфи у 47,8% респондентов является определенное ожидание от снимка, причем половина из них ориентированы на высокую оценку снимка. Среди респондентов, осуществляющих селфи, получают удовольствие от съемки в той или иной мере 76,5 %, среди «не увлекающихся» — 13,4 %, причем внутри данной группы 27,3% респондентов получают удовольствие от селфи. Не желают отказываться от селфи-съемок 94% всего исследуемого контингента. У половины респондентов, увлекающихся селфи, определяется повышенный уровень тревожности.
Нельзя исключать, еще раз отметим, что ад-дикция в отношении селфи может перерасти в зависимость как заболевание. На фоне массового вовлечения «селфизм» в ряде случаев может приобретать крайние, патологические формы, несущие социально-психологический ущерб (сел-фи-зависимость и ее негативные последствия, включая репутационные и иные риски) либо чреватые серьезными последствиями для здоровья или даже жизни «жертв» селфидемии» [11].
С точки зрения Всемирной организации здравоохранения, селфизм пока не признан отдельным заболеванием, однако, по мнению экспертов Американской психиатрической ассоциации, в некоторых случаях пристрастие к селфи действительно приобретает крайние формы и может быть охарактеризовано как психическое расстройство — патологический селфизм. Об этом можно говорить, если пристрастие к селфи сочетается с другими душевными заболеваниями, явно нарушает социально-психологическую адаптацию человека или наносит ущерб физическому здоровью — актуально или потенциально, в связи с травмоопасным поведением. В остальных случаях речь может идти об обычном, непатологическом стереотипе социомедийного поведения, навязанном сетевым подражанием или конформизмом.
Ряд авторов [12; 13; 18] называют симптомы, или признаки селфизма. В их числе — ежеднев-
ная публикация самостоятельно созданных портретов или фотографий частей тела, зависимость настроения и мыслей от комментариев, количества похвалы, хороших оценок. Селфи-зависимые люди тратят до 10—12 часов в сутки на создание, ретуширование и публикацию фотоизображений, их обсуждение в социальных сетях. Фотографирование становится формой навязчивого действия, невозможность его выполнения вызывает чувство беспокойства, напряженность, иногда — панику. Периоды популярных снимков и одобрения со стороны читателей соцсетей сопровождаются повышением настроения аддикта, эмоциональным возбуждением, гиперактивностью. Критика вызывает тревогу, уныние, может стать причиной депрессии.
Продолжительная селфи-зависимость усиливает нестабильность самооценки, склонность кнар-циссизму. Селфиманы нерационально расходуют время, часто не успевают заниматься реальными повседневными делами — учебой, работой, общением с членами семьи, друзьями. Постепенно это становится причиной замкнутости, десоциализа-ции. Создание фотографий в экстремальных ситуациях повышает риск травм и гибели. В погоне за шокирующим кадром люди забывают о реально существующих угрозах [13].
По мнению М. Е. Сандомирского, селфизм, «селфидемия» — это внутренне неоднородный синдром, имеющий различную природу, и свидетельствующий о таких расстройствах психики, как:
• обсессивно-компульсивная форма селфизма, при которой интернет-пользователь одержим непреодолимым стремлением постоянно делать селфи и ежедневно выкладывать в Сеть по нескольку десятков своих фотографий. В подобном сетевом поведении проявляются черты навязчивых мыслей и действий;
• селфизм — одна из форм интернет-зависимости, проявляющаяся в том, что пользователь попадает в болезненную зависимость от привычки «выкладывать» свои фотографии на публичное обозрение в Сети (при этом проявляются характерные черты патологических зависимостей: абстиненция, если на какое-то время он лишается возможности «заливать фотки» в Интернет, толерантность и социальный ущерб);
• болезненное недовольство собственной внешностью (дисморфофобия): такой интернет-пользователь делает огромное количество своих снимков и выставляет их в социальную сеть, чтобы получить лайки и тем самым успокоить внутреннее недовольство собой;
• нарциссическая форма селфизма, включающая как склонность к самолюбованию, так и повышенную потребность находиться в центре внимания: это нарциссизм, виртуальный по форме (в смысле интернетпредставленно-сти) и вполне реальный — по содержанию;
• экстремальный или экстремально-нарцисси-ческий селфизм — наиболее опасная форма описываемых расстройств, при которой пользователи стремятся «покорить» публику шокирующими, пугающими фотографиями, запечатлевая себя на фоне экзотических мест, в травмоопасных условиях. Ценой таких рискованных экстремальных селфи порой становится жизнь, попытка привлечь внимание к собственной персоне превращается в непредумышленное самоубийство — селфицид [11]. В целом, помимо селфизма, мы можем наблюдать проявление данного признака в том, что пользователи выкладывают в Сеть шокирующие видеоролики, в том числе, являющиеся свидетельством совершаемых ими преступлений.
Пользователь, выкладывающий о себе интимную информацию в попытках «соблазнить» кого-либо, может привлечь к себе внимание определенной категории интернет пользователей, что особенно опасно для подростков, которые могут стать объектами сексуального преследования в сети (груминг, секстинг). В других случаях демонстрация себя может носить антиэстетический, протестный характер: пользователь показывает в своем образе нечто отвратительное, стремится обезобразить себя и потом выставляет в таком виде на всеобщее обозрение. С подобным поведением связаны репутационные риски: выкладываемый пользователем «в шутку» сетевой контент в итоге может всерьез оказаться порочащим как для него самого, так и для близких родственников, унижающим его достоинство, несовместимым с социальным статусом или профессиональной принадлежностью.
Наконец, пользователь может привлечь злоумышленников банальной демонстрацией своего материального статуса: фотографиями на фоне дорогих автомобилей, с престижными моделями телефонов и т. п. Тем не менее, очевидная опасность подобной пиар-активности не может остановить пользователя от ее продолжения [11].
Чрезмерное, неконтролируемое увлечение гад-жетами с целью совершения селфи безусловно создает риски для здоровья и жизни самоснимающихся. В 2014 году в Роспотребнадзоре предупреждали о распространении педикулеза среди подростков чрезмерно увлекающихся селфи.
В 2015 году МВД России в специальной памятке указало на некоторые риски селфи. В ней любителям экстремальных фото напоминали, что нельзя делать подобные снимки с оружием в руках, на железнодорожном транспорте, крышах зданий, мостах, за рулем автомобиля [9]. По данным американских ученых, с 2011 по 2017 год в результате попыток сделать оригинальное селфи погибли более 250 человек. Несчастные случаи чаще всего происходят в Индии, России, США и Пакистане. 72,5 % погибших — мужского пола.
Не исключено, что количество случаев намного больше, поскольку в статистику попали только те, о ком сообщалось в СМИ. Чаще всего причиной смерти становятся аварии на транспорте, утопления и падения с высоты. Кроме того, случаются поражения электричеством, пожары и нападения животных.
Селфизм, таким образом, обусловливается кроме прочего гаджет-аддикцией, которая может выступить как результатом, так и предпосылкой селфидемии.
Список литературы
1. Зависимость от гаджетов и номофобия. — URL: https://lala.lanbook.com/zavisimost-ot-gadzhetov-i-nomofobiya-kak-vzyat-svoyu-zhizn-pod-kontrol (дата обращения: 29.05.2020).
2. Зависимость от информации. — URL: https://strana-sovetov.com/psychology/4991-information-addiction.html (дата обращения: 23.04.2020).
3. Ковалева, Ю. В. Психологические типы субъектности членов сетевого сообщества (на примере социальной сети «Твиттер» / Ю. В. Ковалева // Психологический журнал. — 2020. — Т. 41, № 1. — С. 45—55.
4. Компания Ford рассказала об отношении людей к гаджетам. — URL: https://www.drive2.ru/e/ BnDdQEAAAtw (дата обращения: 15.04.2020).
5. MindMapping и информационный серфинг. Развитие мышления посредством создания антагонистической пары / В. Н. Кутрунов, В. А. Шапцев, Н. А. Гаркуша, Л. В. Сизова // Современный учитель дисциплин естественнонаучного цикла : сб. материалов Междунар. науч.-практ. конф. — Ишим, 2019. — С. 14—21.
6. Мандель, Б. Р. Технологические аддикции переходят в наступление / Б. Р. Мандель // Мир психологии. — 2014. — № 4. — С. 193—205.
7. Мир: Отношение молодежи к гаджетам меняется. — URL: https://novostit.com/mir-otnoshenie-molodezhi-k-gadzhetam-menyaetsya.html (дата обращения: 27.03.2020).
8. «Мобильная» зависимость: телефон снижает интеллект и... либидо. — URL: https://aif.ru/health/ life/17891 (дата обращения: 10.05.2020).
9. Памятка МВД России по безопасным селфи. — URL: https://tass.ru/obschestvo/2098490.
10. Патракиева, А. А. Интернет-девиация как научная и социальная проблема / А. А. Патракиева // Вестник ЧелГУ. Сер.: Образование и здравоохранение. — 2015. — № 1 (3) — С. 97—102.
11. Сандомирский, М. Культ публичности: почему «эпидемия» селфи рискует превратиться в эпидемию селфицида. Взгляд психотерапевта / М. Сандомирский // Дети в информационном обществе. — 2015. — № 21. — С. 36—43.
12. Селфи-зависимость. — URL: https://www.krasotaimedicina.ru/diseases/psychiatric/selfie-addiction (дата обращения: 10.03.2020).
13. Сосин, И. К. Селфи как субкультура и новая форма зависимости: идентификация проблемы / И. К. Сосин, Е. Ю. Гончарова, Ю. Ф. Чуев // Восточноевропейский журнал внутренней и семейной медицины. — 2015. — № 2. — С. 4—12.
14. Сторр, У. Селфи. Почему мы зациклены на себе и как это на нас влияет / У. Сторр. — М. : Individuum, 2019. — 408 с.
15. Сулайманова, М.Р. Клинико-психологическая оценка феномена «селфи» / М. Р. Сулайманова // Вестник Кыргызско-Российского Славянского университета. — 2016. — № 7. — С. 106—110.
16. Суходолов, А. П. «PR-аддикция» как новый вид поведенческой аддикции / А. П. Суходолов, А. М. Бычкова // Вопросы теории и практики журналистики. — 2015. — Т. 4, № 4. — С. 321—334.
17. Твендж, Дж. М. Поколение селфи. Кто такие миллениалы и как найти с ними общий язык / Дж. М. Твендж. — М. : Эксмо, 2018. — 336 с.
18. Челышева, И. В. Селфи-зависимость или новое искусство / И. В. Челышева // CredeExperto: транспорт, общество, образование, язык — 2018. — № 1 (16). — С. 149—158.
19. Шишков, В. В. Компьютерная зависимость детей, подростков и взрослых / В. В. Шишков, П. А. Коку-ренкова// Прикладные информационные аспекты медицины. — 2018. — Т. 21, № 2. — С. 189—199.
20. Bianchi, A.Psychological Predictors of Problem Mobile Phone Use / A. Bianchi, J.G. Phillips // Cyberpsychology & Behavior. — 2005. — No. 8. — P. 39—51.
21. Frontiers | Social Network and Addiction // www.frontiersin.org (дата обращения: 12.12.2020).
22. Groundbreaking study examines effects of screen time on kids. — URL: www.cbsnews.com (дата обращения: 12.12.2020).
23. Determinants of phubbing, which is the sum of many virtual addictions: A structural equation model / E. Karadag, S.B. Tosuntas, E. Erzen et al. // Journal of Behavioral Addictions. 2015. Vol. 4 (2). P. 60—74.
24. Roberts, J.A. My life has become a major distraction from my cell phone: Partner phubbing and relationship satisfaction among romantic partners / J.A. Roberts, M.E. David // Computers in Human Behavior. — 2016. — Vol. 54. — P. 134—141.
25. Why is synaptic pruning important for the developing brain? // Scientific American Mind. — 2017. — Vol. 28, no. 3. — P. 75.
26. Young K.S. Addiction to the Internet: A case that breaks the stereotype // Psychological Reports. — 1996. — Vol 79 (3; Pt. 1). — Pp. 899—902.
Сведения об авторе
Бозаджиев Владимир Лукьянович — кандидат педагогических наук, доцент, доцент кафедры психологии факультета психологии и педагогики, Челябинский государственный университет, Челябинск, Россия. psy@csu. ru
Bulletin of Chelyabinsk State University.
Education and Healthcare. 2021. № 2—3 (14—15). Р. 9—21.
Gadget addictions, their types and psychological characteristics
V.L. Bozadzhiev
Chelyabinsk State University, Chelyabinsk, Russia
Being one of the most important attributes of a modern person's life, gadgets, at the same time, create certain socio-psychological and emotional-psychological problems in the process of interaction between a person and society, in interpersonal relationships. The article discusses the concept of "gadget addiction" from a psychological point of view, presents the psychological characteristics of SMC addiction, network addictions, information addiction, and selfie addiction.
Keywords: gadget; gadget addiction; sms addictions, network addictions, informational addictions, selfie addictions.
References
1. Zavisimost'otgadzhetov i nomofobiya [Addiction to gadgets and nomophobia]. Available at: https://lala. lanbook.com/zavisimost-ot-gadzhetov-i-nomofobiya-kak-vzyat-svoyu-zhizn-pod-kontrol, accessed 29.05.2020. (In Russ.)
2. Zavisimost' ot informatsii [Dependence on information]. Available at: https://strana-sovetov.com/ psychology/4991-information-addiction.html, accessed 23.04.2020. (In Russ.)
3. Kovaleva Yu.V. Psikhologicheskie tipy sub»ektnosti chlenov setevogo soobshchestva (na primere sotsial'noi seti «Tvitter» [Psychological types of subjectivity of members of the network community (on the example of the social network "Twitter"]. Psikhologicheskii zhurnal [Psychological journal], 2020, vol. 41, no. 1, pp. 45—55. (In Russ.)
4. Kompaniya Ford rasskazala ob otnoshenii lyudei k gadzhetam [Ford spoke about people's attitude to gadgets]. Available at: https://www.drive2.ru/e/BnDdQEAAAtw (15.04.2020). (In Russ.)
5. Kutrunov V.N., Shaptsev V.A., Garkusha N.A., Sizova L.V. MindMapping i informatsionnyi serfing. Razvitie myshleniya posredstvom sozdaniya antagonisticheskoi pary [MindMapping and information surfing. Development of thinking through the creation of an antagonistic pair]. Sovremennyi uchitel' distsiplin estestvennonauchnogo tsikla [A modern teacher of the disciplines of the natural science cycle]. Ishim, 2019. P. 14—21. (In Russ.)
6. Mandel B.R. Tekhnologicheskie addiktsii perekhodyat v nastuplenie [Technological addictions go on the offensive]. Mirpsikhologii [World of psychology], 2014, no. 4, pp. 193—205. (In Russ.)
7. Mir: Otnoshenie molodezhi k gadzhetam menyaetsy [World: The attitude of young people towards gadgets is changing]. Available at: https://novostit.com/mir-otnoshenie-molodezhi-k-gadzhetam-menyaetsya. html, accessed 27.03.2020. (In Russ.)
8. «Mobil'naya» zavisimost': telefon snizhaet intellekt i... libido ["Mobile" addiction: the phone reduces intelligence and ... libido]. Available at: https://aif.ru/health/life/17891, accessed 05.10.2020. (In Russ.)
9. Pamyatka MVD Rossii po bezopasnym selfi [Memo of the Ministry of Internal Affairs of Russia on safe selfies]. Available at: https://tass.ru/obschestvo/2098490. (In Russ.)
10. Patrakieva A.A. Internet-deviatsiya kak nauchnaya i sotsial'naya problema [Internet deviation as a scientific and social problem]. Vestnik ChelGU. Obrazovanie i zdravookhranenie [Bulletin of Chelyabinsk State University. Education and Healthcare], 2015, no. 1 (3), pp. 97—102. (In Russ.)
11. Sandomirsky M. Kul't publichnosti: pochemu «epidemiya» selfi riskuet prevratit'sya v epidemiyu selfitsida. Vzglyad psikhoterapevta [The cult of publicity: why the selfie "epidemic" risks turning into a selfie epidemic. The view of the psychotherapist]. Deti v informatsionnom obshchestve [Children in the information society], 2015, no. 21, pp. 36—43. (In Russ.)
12. Selfi-zavisimost' [Selfie addiction]. Available at: https://www.krasotaimedicina.ru/diseases/psychiatric/ selfie-addiction, accessed 03.10.2020. (In Russ.)
13. Sosin I.K., Goncharova E.Yu., Chuev Yu.F. Selfi kak subkul'tura i novaya forma zavisimosti: identifikatsiya problemy [Selfie as a subculture and a new form of addiction: identification of the problem]. Vostochnoevropeiskii zhurnal vnutrennei i semeinoi meditsiny [East European Journal of Internal and Family Medicine], 201, no. 2, pp. 4—12. (In Russ.)
14. Storr W. Selfi. Pochemu my zatsikleny na sebe i kak eto na nas vliyaet [Selfie. Why we are fixated on ourselves and how it affects us]. Moscow, Individuum, 2019. 408 p. (In Russ.)
15. Sulaimanova M.R. Kliniko-psikhologicheskaya otsenka fenomena «selfi» [Clinical and psychological assessment of the phenomenon of "selfie"]. Vestnik Kyrgyzsko-Rossiiskogo Slavyanskogo universiteta [Bulletin of the Kyrgyz-Russian Slavic University], 2016, no. 7, pp. 106—110. (In Russ.)
16. Sukhodolov A.P., Bychkova A.M. «PR-addiktsiya» kak novyi vid povedencheskoi addiktsii ["PR-addiction" as a new type of behavioral addiction]. Voprosy teorii ipraktiki zhurnalistiki [Questions of theory and practice of journalism], 2015, vol. 4, no. 4, pp. 321—334. (In Russ.)
17. Twenge J.M. Pokolenie selfi. Kto takie millenialy i kak naiti s nimi obshchii yazyk [Selfie generation. Who are millennials and how to find a common language with them]. Moscow, Eksmo, 2018. 336 p. (In Russ.)
18. Chelysheva I.V. Selfi-zavisimost' ili novoe iskusstvo [Selfie-addiction or new art]. CredeExperto: transport, obshchestvo, obrazovanie, yazyk [CredeExperto: transport, society, education, language], 2018, no. 1 (16), pp. 149—158. (In Russ.)
19. Shishkov V.V., Kokurenkova P. A. Komp'yuternaya zavisimost' detei, podrostkov i vzroslykh [Computer dependence of children, adolescents and adults]. Prikladnye informatsionnye aspekty meditsiny [Applied information aspects of medicine], 2018, vol. 21, no. 2, pp. 189—199.(In Russ.)
20. Bianchi A., Phillips J.G. Psychological Predictors of Problem Mobile Phone Use. Cyberpsychology & Behavior, 2005, no. 8, pp. 39—51.
21. Frontiers. Social Network and Addiction. Available at: www.frontiersin.org, accessed 12.12.2020.
22. Groundbreaking study examines effects of screen time on kids. Available at: www.cbsnews.com, accessed 12.12.2020.
23. Karadag E., Tosuntas S.B., Erzen E. et al. Determinants of phubbing, which is the sum of many virtual addictions: A structural equation model. Journal of Behavioral Addictions, 2015, vol. 4 (2), pp. 60—74.
24. Roberts J.A., David M.E. My life has become a major distraction from my cell phone: Partner phubbing and relationship satisfaction among romantic partners. Computers in Human Behavior, 2016, vol. 54, pp. 134—141.
25. Why is synaptic pruning important for the developing brain? Scientific American Mind, 2017, vol. 28, no. 3, pp. 75.
26. Young K.S. Addiction to the Internet: A case that breaks the stereotype. Psychological Reports, 1996, vol 79 (3; Pt. 1), pp. 899—902.
