CC BY
10«Какой простор», И. Репин
А.Ф. Киселев,
Российская академия образования
Г.П. Федотов о задачах изучения российской истории
Мы живем в эпоху грандиозной исторической метаморфозы, охватившей человечество. И Россия - конечно, не как географическое понятие, а как общество является одной из узловых точек происходящих изменений.
Среди драматических обстоятельств переломного времени, которое мы переживаем, многие отмечают утрату чувства исторической перспективы [1], представляющей собой совершенно необходимое условие нормального человеческого бытия. «Нормального» - это значит естественного, органического уклада жизни, когда общество в целом и составляющие его люди (пусть не все, но большинство) обладают незамутненной способностью различать
добро и зло и в меру своих возможностей стремятся утверждать добрые начала мироустройства.
Парадокс состоит в том, что бесперспективность, зыбкость и неопределенность будущего тесно связаны с утратой исторических корней, ибо наше настоящее является ничем иным, нежели сгустком прошлого, нашим актуальным историческим наследием. По образному выражению Мартина Хайдеггера, «мы входим в историю пятясь». И если мы утрачиваем способность черпать силы из прошлого, то нам некуда идти вперед, точнее, мы теряем направление движения. Именно поэтому в России наше разобщенное общество да и просто все мыслящие люди так нуждаются в истории
как понимания собственного прошлого, так и мироощущения. Чтобы встать с колен, мы должны обрести свою историю, вернуть ее и постичь, если угодно, присвоить...
Иммануэль Валлерстайн вовсе не играл словами, когда заявил о конце привычного мира [2]. А что дальше? Какое светило покажется из-за горизонта?
Но мы - я верю и надеюсь -властны повлиять на судьбы нашего Отечества, если сумеем выбраться из тех мелкотравчатых разночтений и разногласий, а подчас и злостных искажений нашего прошлого.
Конечно, история - не панацея. Она, по расхожему выражению, ничему не учит. Но у нее есть особая способность - наделять
ТРИБУНА
происходящие события смыслом. Как это происходит? А главное -как на это повлиять? Рецепта не знаю. Но думаю - не лишне поискать его в трудах великих Учителей российского общества, творцов наших лучших интеллектуальных традиций. К их числу, безусловно, принадлежит Георгий Петрович Федотов, к наследию которого и мы обратимся.
Замечательны слова Г.П. Федотова: «У всякого народа есть Родина, но только у нас - Россия». Действительно, только у нас Россия - Родина. Она уникальна и неповторима. Георгий Петрович стремился выявить особенности ее исторического пути, выписать облик России, угадать ее предназначение в мировой истории. В работе «Новый идол» он пишет о том, что мы стоим «перед загадкой России, властно требующей своего разрешения» и на русскую интеллигенцию ложится «судебный долг» изучения и «осмысления судьбы России» [4, с. 59-60].
Георгий Петрович отдал свою часть долга и оставил работы по широкому кругу проблем развития России на различных этапах ее исторического бытия. Вместе с тем его исследования отличает внутреннее единство, так как творческие поиски ученого в конечном итоге подчинены главной цели - разобраться в самобытности и своеобразии отечественной истории, выявить присущие ей «родовые черты», попытаться проникнуть в суть глубинных истоков и причин противоречивого развития России. Его книги и статьи о своеобразном характере раннего русского христианства и православия, об особенностях национального характера русского народа, о специфике отношений власти, общества, церкви, о взаимоотношениях России с Западом и Востоком, о многих других важнейших научных темах поражают своим размахом, развернутостью в мир, оригинальностью
взглядов, характеристик, выводов и обобщений.
История для Федотова всегда «современна», она живет «здесь и теперь», «трудится», требует разгадки. Георгий Петрович предлагает разглядеть сквозь пелену веков глубинные силы, которые водили и вводили Россию в определенное или предопределенное русло исторического действа. Он убежден: ничто в истории не проходит бесследно, и даже мощные революционные взрывы, казалось, навсегда положившие предел «старому миру», не могут до неузнаваемости изменить «сложившийся генетический код». У прошлого есть плотная ткань, а потому - власть над настоящим и будущим, игнорировать которую никому не дано.
Г.П. Федотов предупреждал, что нельзя рядиться в мантию судьи истории. «В исторических событиях чрезвычайно редко причинная связь получает нравственное значение, - пишет он в работе "Святой Филипп митрополит Московский". - Было бы близоруко смотреть на историю как на судебный и притом непогрешимый процесс. Но иногда моральная оценка событий совпадает - или приближается - к прагматической. Тогда погружение в историю дает нравственное очищение, подобно действию трагедии» [7, с. 320].
Г.П. Федотов за тщательное научное изучение России - ее неповторимого облика, своеобразия ее самовыражения в мировой и европейской истории. Он категорически против отношения к российской истории как зеркальному, часто «неудачному слепку» чужой жизни. «Худо мерить Европу на русский аршин, - пишет он в статье "Россия, Европа и мы". -Еще хуже мерить Россию на аршин Европы. Думается, что из смешения этих мерок оценки возникают все наши внутренние недоразумения». Именно этим, на его взгляд, обусловливаются мно-
АЛЕКСАНДР ФЕДОТОВИЧ КИСЕЛЕВ
доктор исторических наук, профессор, академик Российской академии образования, член Союза писателей России. Свою педагогическую деятельность начал в Московском педагогическом государственном университете. С должности проректора этого вуза был приглашен заместителем министра образования и науки Российской Федерации. Видный ученый-историк, писатель, организатор образования и учебного книгоиздания. Много сделал для преодоления кризиса среднего образования, подъема и обновления российской школы. Сфера научных интересов: педагогика, история, философия. Автор более 200 научных трудов
гие противоречия российской общественно-политической мысли: «принципиальные» расхождения между славянофилами и западниками, либералами и социалистами, народниками и евразийцами и др. Каждая из сторон идеологического диспута a priori заготавливала свой трафарет, по которому «писала» историю России и оценивала ее современность, без учета того, что не вписывалось в его рамки, подгоняя российскую жизнь либо под европейский стандарт или, напротив, отвергая все, чем жил Запад.
Для Г.П. Федотова революция - своеобразный водораздел между дореволюционными и постреволюционными оценками прошлого России. В работе «Революция идет» он ставит задачу воссоздать картину истории России - «совершенно независимую от дореволюционных направлений русской мысли» [4, с. 127], ибо зарево революционного пожара представляет недавнее и далекое прошлое в новом свете. Неслучайно пересмотр традиционных публицистических направлений Федотов называет «актом покаяния». В этом заключает-
Г.П. Федотов
ся один из побудительных мотивов изучить Россию в «ее исторической жизни»: «суровую работу» следует совершить прежде всего в себе, отбросив все ложные «символы веры», т.е. приступить к «возрождению России с себя самих. Размышляя о болезнях императорской России, приведших к трагедии, он бичует не Отечество, но стремится «разгадать лицо России», помочь ее гражданам обрести «искру того огня, которым горит сам: «просветленную во Христе Любовь к России» [3, с. 125].
Многие, оказавшись в эмиграции, весьма нелестно отзывались об отвергшей их Родине. Другие, в частности и Федотов, именно на чужбине открыли для себя грандиозность и великолепие отечественной культуры, глубоко осознав, что «позади нас не история города Глупова, а трагическая история великой страны - ущербленная, изувеченная, но все же великая история». Так напишет он в статье «Лицо России». Своеобразное «чувство истории» будило гражданские мотивы: «Поведать всем забывшим о ее славе. Влить бодрость в малодушных,
память в непомнящих, свет в темных» [4, т. 1, с. 46].
Г.П. Федотов говорит о двух альтернативных «философиях истории». Популярная трактует историю как поступательное движение вперед; все «злое и темное» в ней «принимается как жертва или цена» за прогресс. При таком подходе недалеко до известного принципа «цель оправдывает средства». Безликий и бездушный «прогресс» расплющивает судьбы тех, кто по каким-либо причинам оказывается на его пути. Г.П. Федотову близок взгляд на историю как борьбу двух начал - Добра и Зла. В подобной перспективе ничто не предопределено «силой естественных законов или давлением Божественной воли». В истории царит свобода, и определяющим для нее является воля «вдохновленного Богом или соблазненного Люцифером человека» [4, т. 2, с. 22], - настаивает он в работе «Правда побежденных». Мыслитель подчеркивает ответственность человека за свои действия, вытекающую из свободы выбора служить силам Добра или Зла. Отсюда значение, придаваемое миру идей как движущей силе исторического процесса, определяющей деятельность людей, их политику, экономику, образование и культуру. Георгий Петрович уверен: «не может в мире пройти бесследно ни слабое усилие к добру, ни малейшее движение зла» и всегда можно «различить двоякую детерминированность: к вечности и смерти» [4, т. 2, с. 59-60]. Революция - это движение к смерти, успехи революции сиюминутны, поверхностны. Вернуть общество к жизни могут чрезвычайные усилия многих поколений, но раны, нанесенные революционным срывом, еще долго будут кровоточить и пугать фатальностью исхода.
Г.П. Федотов разделяет со многими русскими мыслителями христианский взгляд на историю.
«Все мы дети одной родины, боль о которой объединяет нас... Больше того, для нас здесь, в изгнании, почти неразличимо сливается Россия и Русская Церковь, - пишет он в статье "Изучение России". -Мы не знаем христианства бесплотного, отрешенного от исторической жизни народов... Отсюда ясно, что мы подходим к задаче "изучения России" религиозно и церковно. Это дает нам возможность в отношении России освободиться от всяких партийных и кружковых традиций, объединить людей всех направлений - монархистов и республиканцев, левых и правых в общем усилии и любви. Наше усилие направлено к разгадке лица России, затуманенного революционной бурей» [3, т. 2, с. 113]. При этом трагичность нашего прошлого, ломаность и прерывистость его линий затрудняют исследования. «Трудна, бесконечно трудна эта работа восстановления истинного лица России, - пишет Георгий Петрович. - Сколько обманов и самообманов на этом пути. Одни видят Россию в монастыре, другие - в орде Чингисхана, третьи - в Петербурге последних Романовых. Нужно бояться дешевых лозунгов и узких точек зрения. Россия и то, и это, и многое другое» [8, т. 2, с. 121].
I
Г П. ФЕДОТОВ
СУДЬБА ЙГРЬХМ Р0СС1Н
Для Г.П. Федотова духовная жизнь общества - «основная тема русской истории». В его исторической публицистике вопросы развития культуры стоят на первом месте и определяют характер оценок того или иного периода отечественной истории. Он видит в культуре духовные скрепы, стягивающие воедино глубину веков, настоящее и будущее. Именно культура обеспечивает органическую цельность сообщества современников, связу-ет его силой родных святынь. Духовная сфера - область, в которой сосредоточен потенциал созидания, мощных стимулов развития экономики, политики, права, социальных отношений, самого человека.
В культуре воплощается высота духа творчества, отваги и благородства. В культуре и загадка народной души, смысла жизни народа, тайна его предназначения в истории. Г. П. Федотов уверен, что о странах и народах можно судить не по силе их имперских возможностей и притязаний, а по высоте духа, самобытности цветения культуры.
«Мы не свидетели, а жертвы истории» [4, т. 2, с. 3]. Эта его фраза говорит о многом. Прежде всего о том, что в силу своего положения, трагичности судьбы эмигранты, в том числе и сам Георгий Петрович, не могут бесстрастно относиться к свершившимся и происходящим событиям. Слишком свежа боль и остро чувство утраты Отечества, отвергшего далеко не худших своих сынов. У эмигрантов нет нравственных сил отрешенно, со стороны воспринимать случившееся с ними и со страной, служить исключительно объективности в оценках прошлого и настоящего. «Нас ослепляет кровавый туман в собственных глазах». Федотов убежден, что необходимо преодолеть обиды и вглядываться в прошлое и настоящее России взором, не замутненным партий-
ными пристрастиями, а тем более сиюминутной коньюктурой.
Трагедию революции Г.П. Федотов не связывает исключительно с волей политических партий, а тем более партийных лидеров. Он пытается выявить глубинные процессы, фатально влиявшие на ход событий. При этом мыслитель подчеркивает: чтобы говорить правду, требуется главное условие - свобода «от духа злобы, даже по отношению к своим политическим противникам». Таково кредо Г.П. Федотова.
Разумеется, многое в творческом наследии Г.П. Федотова не бесспорно, даже не с точки зрения качества научной аргументации, сколько по причине чувствительности, художественности и впечатлительности автора. Перед нами не «бесстрастный» исследователь, а человек живой, чуткой, нежной и трепетной натуры. Он больше «чувствует» и «угадывает» историю, чем «объективно» препарирует ее. Он скорее художник, чем ученый. Однако, будучи человеком обширных и глубоких знаний, одаренным литератором, он о многом догадывался: историю Федотов относил к тайне, которую следует именно «разгадать», что ему во многом и удалось.
Историю Г.П. Федотов рассматривал как естественную связь поколений, отводя ведущую роль в этом процессе применительно к России православию. Георгий Петрович подчеркивал, что православие живет святоотеческим преданием, а католичество стоит на авторитете церковной иерархии. Верность святоотеческим преданиям давала возможность каждому глубоко верующему человеку вписываться в историческую традицию, в связь поколений, жить историей, обогащающей как его религиозные чувства, так и современное для него мироощущение, где всегда находилось место прошлому
[4, т. 1, с. 127]. Возникает естественный историзм чувств, взглядов, мироощущения и собственного предназначения в бренной и скоротечной жизни. Именно ориентация на Священное Предание во многом способствует формированию у православных людей чувств «соборности», т.е. принадлежности каждого верующего к сообществу христиан прошлого и настоящего. Уроки святых определяют оценку сегодняшнего дня. Прошлое и настоящее настолько близки, соединены, сродствен-ны, что «история становится невозможной». Она насквозь пропитала современность. Г.П. Федотов утверждает, подобное отношение к истории характерно для «благочестивой массы православного народа» [8, т. 2, с. 121]. Вместе с тем «историческая наука не чужеродная тема в православной культуре, но один из лучших цветов, распустившихся на ее древе» [5, с. 147]. Георгий Петрович считает, что филологическая и историческая науки могут помочь преданию освободиться от наросшего «исторического шлака» и предстать в первозданном виде. Для решения этой задачи главным методом становится историческая критика. По Федотову, Священное Предание может быть предметом не только веры, но и знания. Новаторство Георгия Петровича как богослова культуры заключалась именно в том, что он попытался соединить веру со знанием, глубокие религиозные чувства со страстью исследователя, стремящегося проникнуть в суть событий и явлений прошлого.
Георгий Петрович убежден, что исследователь должен быть свободен в выводах и идти к ним через скрупулезное изучение разнообразных источников. Моральный постулат ученого таков: «Он не должен знать, где истина, до самого конца своего исследования» [4, т. 2, с. 3]. Предвзятость гу-
бительна для исторической науки. Нужны поиски правды, в том числе и горькой, для национального сознания своего народа.
В выверенной и корректной исторической критике Федотов видит первую интеллектуальную добродетель ученого. Однако предупреждает, что критика не должна выливаться в скептицизм, а тем более в собственные далекие от реальности «конструкции» истории. Одна из главных ошибок историков заключается в том, что в исторической науке подлинное исследование нередко подменятся догматизацией не традиций, а современных гипотез. В результате история «осовременивается» искусственными «конструкциями», построенными не на исторических фактах, а на предвзятом их толковании в согласии с современностью, а не историей как таковой.
В основе труда историка, как считал Федотов, лежит «восхождение» к источникам «более подлинным, более древним и объективным». Причем перед источником историк должен стоять «как наивное дитя», ибо «он не обладает в арсенале собственной науки знаниями законов ни материального, ни социального, ни духовного мира. В этом отличие истории от всякой другой специальной науки» [5, с. 148]. Вместе с тем, подчеркивает Георгий Петрович, источники оставляют историку достаточно места для гипотез и он поневоле «заполняет их заключениями из собственного житейского опыта» [5, с. 148]. Федотов считает, что последнее может быть оправдано в изучении политической и социальной истории, но не в анализе духовной жизни. Здесь личные суждения должны быть сведены к ми-
нимуму, говорить должны только факты. При этом историк не имеет права «устранять факт только потому, что факт выходит из границ его личного или среднего житейского опыта» [5, с. 143].
Георгий Петрович считал, что ученый не вправе развенчивать легенды. Легенда имеет право на жизнь, ибо она является «фактом духовной культуры и находит себе место в изображении этой культуры - со всею красочностью своего чудесного мира». Однако Федотов против романтизма, укрошающего «вымыслом убожество действительности». Задачу историка он видит в раскрытии полноты реальной жизни, где находят свое место «и наивная народная религиозность, и вера, очищенная в горниле разума...» [5, с. 143].
Федотов обратился к изучению жизни русских святых не только по причине необходимости разработки курсов агиологии в Богословском институте, но и влекомый глубоким интересом ученого проникнуть в тайны российского духа. Георгий Петрович был убежден, что в судьбах русских праведников и мучеников наиболее ярко воплотилась национальная форма общехристианского нравственного идеала, не оставшегося в прошлом, а живущего в настоящем как жи-вотворительный исток будущего. В труде «Святые Древней Руси» Федотов писал: «Изучение русской святости в ее истории и ее религиозной феноменологии является сейчас одной из насущных задач нашего христианского и национального возрождения. В русских святых мы чтим не только небесных покровителей святой и грешной России: в них мы ищем откровения нашего собственного
духовного пути. Верим, что каждый народ имеет свое собственное духовное призвание и, конечно, всего полнее оно осуществляется его религиозными Гениями» [6, с. 27]. Идеалы святых веками питали жизнь народа, «у их огня Русь зажигала свои лампадки» и в конечном итоге, полагал Федотов, вся культура народа определяется его религией, а в русской святости находится «ключ, объясняющий многое в явлениях и современной, секуляризированной русской культуре» [3, т. 1, с. 125, 7].
Георгий Петрович Федотов религиозно относился к Отечеству. Верил в святость и светлое предназначение своей родины в мировой истории. Внутренне он всегда оставался с Россией. Она жила в нем и звала к подвигу высокого творчества.
Литература
1. Бауман З. Индивидуализированное общество: пер. с англ. / под ред. В.Л. Иноземцева. М.: Логос, 2002.
2. Валерстайн И. Конец знакомого мира: Социология XXI века: пер. с англ. / под ред. В.Л. Иноземцева. М.: Логос, 2004.
3. Федотов Г.П. Изучение России // Собр. соч.: в 12 т. М., 1998.
4. Федотов Г.П. Судьба и грехи России. Т. 1, 2.
5. Федотов Г.П. Православие и историческая критика // Вопросы философии. 1990. № 8.
6. Федотов Г.П. Святые Древней Руси. М., 1990.
7. Федотов Г.П. Святой Филипп митрополит Московский // Святые древней Руси. М., 2003.
8. Федотов Г.П. Национальное и вселенское // Собр. соч: в 12 т.
