CC BY
50
Иностранные языки
Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского, 2014, № 2 (2), с. 362-365
УДК 821.161.1 + 811.133.1
ФУНКЦИЯ ПЕРЕВОДЧЕСКОГО МЕТАТЕКСТА (НА МАТЕРИАЛЕ ПРЕДИСЛОВИЯ Э. ШАРРЬЕРА К ФРАНЦУЗСКОМУ ПЕРЕВОДУ «ЗАПИСОК ОХОТНИКА»)
© 2014 г. Н.А. Воскресенская
Нижегородский государственный университет им. Н.И. Лобачевского
Поступила в редакцию 27.04.2014
Предисловие переводчика рассматривается как категория метатекстуальности. Функциональный анализ предисловия Э. Шаррьера к переводу «Записок охотника» на французский язык позволяет проследить особенности восприятия, осмысления и последующей переработки оригинального текста, определить прагматическую установку переводчика.
Ключевые слова: Тургенев, «Записки охотника», французский перевод, предисловие, метатекст.
Понятие «метатекст» является предметом исследования различных наук и в каждой из трактовок получает свои нюансы толкования, что отражает сложный характер явления. Однако в общем виде метатекст можно представить как текст, анализирующий законы построения, структуру и свойства другого текста. Причем все типологии метатекста (композиционные, функциональные, формальные и др.) строятся с учетом его специфики - привлечения внимания читателя к непонятным или наиболее существенным фрагментам предметного текста. Таким образом, метатекстуальность, обладая универсальным характером, присутствует в любом тексте, проявляясь тем не менее по-разному.
Так, с точки зрения общефилософского подхода можно говорить о двух аспектах понимания метатекста: в русле учения Ю.М. Лотмана, рассматривающего метатекст как некий код [1], либо в рамках теории «чужого слова» М.М. Бахтина - как свойство диалогичной структуры текста [2]. В лингвистике метатекст часто воспринимается не как текст, но как мета-текстовые элементы высказываний, выполняющие коммуникативную функцию [3]. Ряд исследователей относится к метатексту как к автономной текстовой единице [4; 5].
Неоднозначный подход к метатексту сложился и в теории перевода. В частности, А. Попович считает, что перевод уже сам по себе является одним из метатекстов [6].
Важно разграничивать авторский и переводческий метатекст. Авторский метатекст - вводные слова, конструкции и т.д., с помощью которых происходит диалог автор-читатель. Переводческий метатекст, возникающий в процессе создания переводного текста, предполагает
комментирование реалий, присутствующих в исходном тексте и требующих разъяснения читателю переводного текста, интерпретацию скрытых в нем имплицитных смыслов. Таким образом, создание переводческого метатекста обусловлено неизбежными нарушениями смысла оригинального текста.
Одним из видов переводческого метатекста является предисловие, которое представляет собой «вводную статью критического, текстологического, исторического и т. п. содержания, предпосылаемую книге, чтобы сообщить читателю те или иные сведения, необходимые для более адекватного понимания текста» [7]. Переводческое предисловие является предтекстом, который призван подготовить читателя к интерпретации авторского текста. Предисловие помогает лучше понять интенции, которыми руководствовался писатель, причинно-следственные связи, биографические предпосылки к созданию того или иного произведения.
К тому же предисловие является одним из способов модификации перевода, «заставляет» его поддерживать идеи или предубеждения, уже существующие в той культуре, на язык которой переводятся иностранный произведения [8, с. 20].
Таким образом, переводческое предисловие облегчает вхождение произведения в другую культуру и восприятие его читателем. У переводчика появляется возможность пояснить выбор стратегии, отдельные решения, прокомментировать свои размышления и выразить эмоции. Исследователю в области переводоведения предисловие позволяет выявить стратегию переводчика, понять трудности, возникшие в процессе работы, проанализировать переводческие решения.
В рамках данной статьи мы остановимся на предисловии к первому переводу «Записок охотника», выполненному Эрнестом Шаррье-ром: «Mémoires d'un seigneur russe ou tableau de la situation actuelle dеs nobles et dеs paysans dans les provinces russes» [9]. Данный перевод представляет большой интерес для исследования. Во-первых, это первый перевод такого значительного для русской действительности произведения, выполненный в 1854 году, через два года после выхода в России произведения отдельной книгой. Во-вторых, в подходе Шаррье-ра к работе над «Записками охотника» бросается в глаза слишком вольное обращение с оригинальным текстом. Такой подход не мог не обернуться тем, что вся работа Шаррьера - это в первую очередь авторская интерпретация «Записок» и только в последнюю - перевод конкретного произведения. Сам Тургенев так писал С.Т. Аксакову: «Получил я наконец французский перевод моих "Записок" - и лучше бы, если б не получил их! Этот г-н Шарриер чёрт знает что из меня сделал - прибавлял по целым страницам, выдумывал, выкидывал - до невероятности...» [10, с. 223].
Тем не менее перевод вызвал интерес французской публики к произведению, так как он выходит в тот период, когда отношения между странами были напряженными и во французской прессе появлялись все более тенденциозные статьи, содержащие резкую критику внутренней и внешней политики России [11; 12].
К тому же Эрнест Шаррьер, в течение десяти лет живший в России и имевший возможность изучить русский язык и быт, опубликовавший ряд статей о русской жизни, к моменту выхода в свет «Записок охотника» для французской публики имел авторитет знатока славянского мира.
В данном переводе практически отсутствует тот пласт содержания, который связан с выражением тоски Тургенева по России. Шаррьер сосредоточивает внимание читателя на изображении крепостной действительности.
Уже в заглавии произведения Шаррьера «Записки русского барина, или Картина современного состояния дворянства и крестьянства в русских провинциях» отражена социальная направленность данного перевода. Шаррьер обосновывает ее и в предисловии. Объясняя причины изменения заглавия, переводчик указывает, что «под таким заглавием книга принимает характер описания современного состояния в стране, где правящим классом является аристократия» [9, с. 1]. Таким образом, для него это «захватывающая картина нравов России»,
«серия глав», в которых «личные переживания автора невольно уступают место проблемам социальным» [9, с. 2]. Более того, Шаррьер не дает характеристику жанровой принадлежности, утверждает, что «такая вынужденно скромная и сдержанная форма скрывает под собой одно из самых смелых и появившихся весьма кстати произведений, которое оказывает сильное влияние на умы всей нации» [9, с. 3].
Переводчик убеждает французского читателя в том, что «автор скрывает свои атаки под пикантной иронией, чтобы показать эту ужасную систему крепостного права в форме гротеска» [9, с. 3]. Например, рассказы «Льгов» и «Контора» видятся ему «забавными картинами», пафос которых Шаррьер определяет как «комический»; комментируя рассказ «Два помещика», определяет сюжетную ситуацию наказания крепостного как «забавную» историю [9, с. 5].
И тем не менее вопрос о своеобразии русских национальных типов не мог не волновать Шаррьера. Расставляя «правильные», по его мнению, акценты, он добавляет в заглавие рассказов свои пояснения: «Малиновая вода, или русский вельможа», «Чертопханов и Недопюс-кин» он называет «Местные жители. Дворяне-степняки». Рисуя образ помещиков, он говорит о «неистовстве их прихотей и о чрезмерном расточительстве, животной глупости, вызванной их неограниченными желаниями, непросвещенности и грубости» [9, с. 7]. При этом Шаррьер полагает, что винить во всем следует скорее обычаи и нравы, пришедшие из «старинного русского общества», чем самих вельмож.
Обращаясь к рассказу «Гамлет Щигровского уезда», он довольно смело рассуждает о различиях в характере разных народов и «русском юморе», хотя саму ситуацию трагической исповеди безымянного героя трудно представить как юмористическую. Представляя читателю характеры героев рассказов «Бежин луг», «Певцы», «Касьян с Красивой мечи», Шаррьер не увидел всей духовной красоты национального характера, значительно сужая его масштаб. Так, интерпретируя рассказ «Бежин луг», он отметил его как вещь, в которой представлен лишь свод русских суеверий, не заметив, что этот сюжетный мотив раскрывает одну из особенностей национального мышления - ее фольклорную составляющую. Между тем акцент в повествовании Тургенев делает на изображении восприятия рассказчиков автором-повествователем. Заключительный вывод Шаррьера о том, что «славянская раса, чтобы она о себе ни говорила,
364
Н.А. Воскресенская
в сущности малозаметна и для поэзии не может предложить что-нибудь более или менее новое, не может выйти за рамки народных песен и сказаний, оставаясь по-детски простой и даже монотонной» [9, с. 11], абсолютно несостоятелен. Выдвинув это «обвинение», Шаррьер никак не мотивирует сказанное, обрывая комментарий, «дабы не предвосхищать восприятие читателя» [9, с. 11]. И в этом контексте совершенно справедливым представляется возмущение Тургенева, характеризующего работу Шаррьера: «Каков бессовестный француз!» [10, с. 223].
В своем предисловии, так же как и в переводе, Шаррьер сводит сложную картину русского мира, пропущенную сквозь призму авторского видения к изображению той картины, которую сам считает истинной, тем самым изгоняет из произведения поэзию русской действительности и «лишает его <.. .> достоинства оригинальности» [10, с. 221].
Список литературы
1. Попович А. Проблемы художественного перевода. М.: Высшая школа, 1980. 199 с.
2. Вежбицкая А. Метатекст в тексте // Новое в зарубежной лингвистике. Вып 8. М., 1978. С. 402421.
3. Лотман Ю.М. Роман в стихах Пушкина «Евгений Онегин». Спецкурс. Вводные лекции в изучении текста // Лотман Ю.М. Пушкин: Биография писателя. Статьи и заметки. 1960-1990 гг. «Евгений
Онегин». Комментарий. СПб.: Искусство-СПб., 1995. С. 395-411.
4. Бахтин М.М. Из предыстории романного слова // Бахтин М.М. Литературно-критические статьи. М.: Худож. лит., 1986. 543 с.
5. Гурочкина А.Г. Метаязык, метакоммуника-ция, метатекст (к объему содержания понятий) // Исследование познавательных процессов в языке. Серия «Когнитивные исследования языка». 2009. Вып.5. С. 52-57.
6. Кашкин В.Б., Князева Д.С., Рубцов С.С. Ме-такоммуникация переводчика в примечаниях и комментариях // Язык, коммуникация и социальная среда. Воронеж: ВГУ, 2008. С. 110-119.
7. Литературная энциклопедия // Академик [Электронный ресурс] Режим доступа: http://dic.academic.ru/dic.nsf/enc_literature/3792/ (дата обращения 20.04.2014).
8. Burke P. Cultures of translation in early modern Europe // Cultural Translation in Early Modern Europe. Cambridge: Cambridge University Press, 2007. P. 7-38.
9. Charrière E. Mémoires d'un seigneur russe ou tableau de la situation actuelle dеs nobles et dеs paysans dans les provinces russes. Paris: Bibliothèque des Chemins de fer, 1854. 405 p.
10. Тургенев И.С. Полн. собр. соч. и писем: в 30 т. Письма в 18 т., Изд. 2-е, испр. и допол., М.: Наука, 1982. Т. 2 (Письма 1850-1854).
11. Rigault H. Variétés. Mémoires d'un Seigneur russe // Journal des Débats politiques et littéraires. Paris. 1 juin 1854.
12. Léouzon le Duc. La Russie et la civilisation européenne. Paris : Victor Lecou, 1854. 346 p.
FUNCTION OF THE TRANSLATOR'S METATEXT (ON THE MATERIAL OF THE PREFACE OF E. SHARRYER TO FRENCH TRANSLATION OF «A SPORTSMAN'S SKETCHES»)
N.A. Voskresenskaya
The preface of the translator is considered as category of metatextualism. The functional analysis of the preface of E. Sharryer to the translation of "A Sportsman Sketches" into French allows to track features of perception, judgment and the subsequent processing of the original text, to define pragmatical installation of the translator.
Keywords: Turgenev, "A Sportsman Sketches" French translation, preface, metatext.
References
1. Popovich A. Problemy xudozhestvennogo pe-revoda. M.: Vysshaya shkola, 1980. 199 s.
2. Vezhbickaya A. Metatekst v tekste // Novoe v zarubezhnoj lingvistike. Vyp 8. M., 1978. S. 402-421.
3. Lotman Yu.M. Roman v stixax Pushkina «Ev-genij Onegin». Speckurs. Vvodnye lekcii v izuchenii teksta // Lotman Yu.M. Pushkin: Biografiya pisatelya. Stat'i i zametki. 1960-1990 gg. «Evgenij Onegin». Kommentarij. SPb.: Iskusstvo-SPb., 1995. S. 395-411.
4. Baxtin M.M. Iz predystorii romannogo slova // Baxtin M.M. Literaturno-kriticheskie stat'i. M.: Xudozh. lit., 1986. 543 s.
5. Gurochkina A.G. Metayazyk, metakommunika-ciya, metatekst (k ob"emu soderzhaniya ponyatij) // Issledovanie
poznavatel'nyx processov v yazyke. Seiiya «Kognitivnye issledovaniya yazyka». 2009. Vyp.5. S. 52-57.
6. Kashkin V.B., Knyazeva D.S., Rubcov S.S. Me-takommunikaciya perevodchika v primechaniyax i kommentariyax // Yazyk, kommunikaciya i social'naya sreda. Voronezh: VGU, 2008. S. 110-119.
7. Literaturnaya e'nciklopediya // Akademik [E'lektronnyj resurs] Rezhim dostupa: http://dic.academic.ru/dic.nsf/enc_literature/3792/ (data obrashheniya 20.04.2014).
8. Burke P. Cultures of translation in early modern Europe // Cultural Translation in Early Modern Europe. Cambridge: Cambridge University Press, 2007. P. 7-38.
9. Charrière E. Mémoires d'un seigneur russe ou tableau de la situation actuelle des nobles et des paysans
dans les provinces russes. Paris: Bibliothèque des Chemins de fer, 1854. 405 p.
10. Turgenev I.S. Poln. sobr. soch. i pisem: v 30 t. Pis'ma v 18 t., Izd. 2-e, ispr. i dopol., M.: Nauka, 1982. T. 2 (Pis'ma 1850-1854).
11. Rigault H. Variétés. Mémoires d'un Seigneur russe // Journal des Débats politiques et littéraires. Paris. 1 juin 1854.
12. Léouzon le Duc. La Russie et la civilisation européenne. Paris : Victor Lecou, 1854. 346 p.
