CC BY
22DOI 10.47576/2712-7516_2022_3_2_172 УДК 343
ФУНКЦИОНИРОВАНИЕ СОВРЕМЕННОЙ ОРГАНИЗОВАННОЙ ПРЕСТУПНОСТИ В УСЛОВИЯХ ПАНДЕМИИ
Коркмазов Алим Викторович,
кандидат педагогических наук, преподаватель кафедры организации правоохранительной деятельности, Северо-Кавказский институт повышения квалификации (филиал), Краснодарский университет МВД России, г. Нальчик, Россия, e-mail: [email protected]
Бозиева Юлия Геннадьевна,
кандидат юридических наук, доцент кафедры товароведения, туризма и права, Кабардино-Балкарский государственный аграрный университет, г. Нальчик, Россия, e-mail: [email protected]
В статье рассмотрены особенности функционирования организованной преступности в период пандемии. В указанных условиях факторами, влияющими на уровень преступности, являются дистанционная торговля и другие виды онлайн-взаимодействия, которые выступают главными детерминантами роста кибепреступности организованного характера, объектами посягательства которых стали обычные интернет-пользователи.
Ключевые слова: организованная преступность; кибепреступления; правоохранительные органы; монополизация; высокая латентность преступлений; коррупция.
UDC 343
THE FUNCTIONING OF MODERN ORGANIZED CRIME
IN A PANDEMIC
Korkmazov Alim Viktorovich,
Candidate of Pedagogical Sciences, Lecturer, Department of Law Enforcement Organization, North Caucasian Institute for Advanced Studies (branch), Krasnodar University of the Ministry of Internal Affairs of Russia, Nalchik, Russia, e-mail: [email protected]
Bozieva Yulia Gennadievna,
PhD in Law, Associate Professor of the Department of Commodity Science, Tourism and Law, Kabardino-Balkarian State Agrarian University, Nalchik, Russia, e-mail: [email protected]
The article discusses the features of the functioning of organized crime during a pandemic. Under these conditions, the factors affecting the level of crime are distance selling and other types of online interaction, which are the main determinants of the growth of organized cybercrime, the targets of which are ordinary Internet users.
Keywords: organized crime; cybercrime; law enforcement agencies; monopolization; high latency of crimes; corruption.
Деструктивный потенциал современной организованной преступности характеризуется широким распространением, поскольку она приобрела транснациональный харак-
тер и создала угрозы для национальной безопасности отдельно взятых государств.
Определение понятия организованной преступности с установлением ее свойств и
признаков является вопросом актуальным, особенно в период кризисов и пандемии. При этом следует отметить, что проблема определения связана не с термином «преступность», а находится в плоскости дефиниции «организованная», поскольку принимать во внимание только деяния в данном случае не совсем верно. Таким образом, организованную преступность следует квалифицировать как совокупность лиц и деяний, включенных в криминальную группировку.
Организованная преступность постоянно видоизменяется, коррелируя с параметрами конкретной социальной среды, и обладает рядом характерных особенностей:
- криминальные формирования сплочены и обладают определенной внутренней иерархией управления;
- преступления совершаются в длительном временном периоде;
- внутри структуры действуют определенные «регламенты поведения» и дисциплина;
- располагают широкой ветвью разведывательных и иных специальных подразделений, а также значительными материальными, финансовыми и человеческими ресурсами [2; 3; 7].
Высокая латентность преступлений, совершаемых организованными группировками, представляет особую опасность, в особенности для легитимных общественных отношений. Особой популярностью в преступной среде пользуется принцип «чем ближе к закону, тем безопаснее», что приводит к сращиванию криминала и законного бизнеса. Используются в данном случае коррупционные механизмы, а что наиболее разрушительно - продвижение в государственные структуры своих представителей в целях оказания влияния на принятие политических решений.
Таким образом, организованная преступность в современной России в комплексе с коррупцией, незаконным оборотом наркотиков, оружия и т. д., согласно Стратегии национальной безопасности Российской Федерации, является основной угрозой государственной и общественной безопасности.
Отягчающим обстоятельством выступает то, что в условиях глобального кризиса наблюдается тенденция к росту преступности, поскольку со стороны государства и право-
охранительных структур утрачивается возможность осуществления эффективного контроля над деятельностью различных нелегальных группировок.
Сегодня мы являемся свидетелями глобального кризиса, спровоцированного последствиями пандемии COVID-19, который обусловил масштабные социальные последствия, к которым следует отнести значительный рост криминальной активности, проявляющейся в эскалации деятельности преступных формирований. Складывающаяся подобным образом ситуация требует ее преодоления, поскольку с каждым днем мы узнаем о возникновении и реализации новых преступных схем [1; 3].
Как мы указывали выше, хорошо организованная преступность отличается повышенной способностью адаптироваться к любым изменениям в общественной жизни. Так, в период пандемии факторами, влияющими на уровень преступности, являются дистанционная торговля и другие виды онлайн-взаимодействия, которые выступают главными детерминантами роста кибер-преступности организованного характера, объектами посягательства которых стали обычные интернет-пользователи. Рост электронной коммерции и безналичных расчетов послужили отягчающими обстоятельствами для совершения различных преступлений, в том числе мошенничеств, распространение контрафактной продукции, отмывания денег. Совершение преступлений в сети Интернет или с использованием средств мобильной связи направлены большей частью на кражу или мошенничество, на втором месте стоит незаконный сбыт или пересылка наркотических веществ.
Вместе с тем граждане начинают более лояльно относиться к организованным преступным структурам и их деятельности, а рост безработицы обусловливает рост числа лиц, входящих в криминальную субкультуру.
Из сказанного можно заключить, что пандемия изменила структуру преступной деятельности. Так, ограничительные меры, введенные в целях противодействия пандемии, уменьшили уличные преступления и носящие насильственный характер, в том числе убийства, повысив уровень киберпреступлений.
Заслуживают внимания правоохранителей последствия кризиса, которые привели
к потере управляемости над социальными процессами, приведшими к росту активности организованных криминальных формирований. К примеру, определенные возможности появились у преступных организаций сферы здравоохранения, которые воспользовавшись ситуацией и участили торговлю контрафактными медицинскими препаратами, контрабанду и воровство медицинских изделий с целью их незаконного сбыта. Вместе с тем организованная преступность выступает связующим звеном в поставках медицинских услуг. Особое негодование вызывает тот факт, что криминалитет добился увеличения производства и незаконного распространения наркотических и психотропных средств [4; 6; 7].
В целом можно констатировать, что в период пандемии произошел существенный рост преступлений, совершенных организованными формированиями. Одновременно возросло и число членов преступных организаций.
Здесь необходимо принять во внимание, что для нашей страны традиционной проблемой является высокая латентность и слабая система статистического учета преступности, где наблюдается регистрация лишь 2-3 % преступлений, совершаемых криминальными группировками, от общего числа выявленных преступлений, что не соответствует реальности. Так, о латентно-сти свидетельствует доля выявляемых преступлений, которая не превышает 20 %. Это говорит о том, что порядка 80 % преступных деяний, совершенных организованными преступными структурами, остаются за пределами официальной статистики МВД России и Генеральной прокуратуры.
Отдельно стоит упомянуть в числе факторов, препятствующих эффективному выявлению преступлений, совершенных организованными криминальными формированиями, трудности, связанные с тщательностью их планирования, совершением лицами, обладающими специальными криминальными навыками, активным противодействием их раскрытию и расследованию со стороны представителей организованных преступных структур, а также неэффективная уголовно-процессуальная деятельность. Проблемой является и доказывание признака организованности [5; 6].
Также следует затронуть причину искусственной латентности организованной преступности, состоящую в желании правоохранителей улучшить статистические показатели по эффективному противодействию данному явлению, а также загруженность лиц, осуществляющих расследование подобных дел, и безнадежность расследования данных преступлений.
Проведенный анализ позволяет констатировать, что организованная преступность продолжает оставаться одной из приоритетных угроз национальной безопасности. Статистика свидетельствует о том, что в нашей стране организованный характер носят около 40 % преступлений в сфере незаконного оборота оружия, около 55 % - экстремистской и террористической направленности, 30% - против здоровья населения и общественной нравственности, порядка 45 % - экономические и коррупционные правонарушения. При этом организованные преступные группы совершают более 80 % киберпреступлений: здесь функционируют «черные рынки» вредоносных программ, компьютерных вирусов, похищенных персональных и финансовых данных [6; 7].
Обращают на себя внимание преступления, не представленные в статистике, - фишинг, вишинг, скимминг, шимминг и множество других способов осуществления киберпреступлений. Данные деяния квалифицируются чаще всего как кражи и мошенничества. Незаконные действия, связанные со взломом элементов информационной инфраструктуры, преобладают в структуре ки-берпреступлений. Жертвы подобных деяний обращаются в правоохранительные органы с большим запозданием, поскольку следы данных преступлений проявляются не сразу, или не обращаются совсем. На это влияет множество факторов, в числе которых недостаточно регламентированная правовая база и соответствующее квалифицированное правоприменение [3; 7].
Правоохранители отмечают, что организованная преступность стремится к монопольной позиции с целью получения контроля за определенными товарами и услугами. При этом монополизации подвержены те сферы бизнеса, которые подвержены криминализации. А учитывая тот факт, что бизнес сегодня трансформировался в сеть, его криминализация намного упростилась.
В результате проведенного исследования мы пришли к выводу, что преступления, совершаемые организованными преступными группировками, перешли в разряд кибер-преступлений, что обусловило их долговременный рост. Отсюда следуют изменения в самом облике организованной преступности, включающие новые направления деятельности криминальных структур, связанных со
сферой 1Т-технологий, и рост масштабов организованной преступности, которые не учитываются официальной статистикой [3].
Таким образом, детерминируется необходимость усиления противодействия организованным преступным формированиям, координированной борьбы правоохранительных структур с различными направлениями организованной преступности.
Список литературы_
1. Бондарь, М.М. COVID-19 как детерминанта развития организованной преступности / М. М. Бондарь, С. С. Жукова // Общество: политика, экономика, право. - 2020. - № 12(89). - С. 119-123.
2. Дьяченко, Н. Н. Состояние и тенденции современной организованной преступности / Н. Н. Дьяченко, С. П. Вайле // Деятельность правоохранительных органов в современных условиях : сборник материалов XXV международной научно-практической конференции. - 2020. - С. 75-82.
3. Жаде, З. А. Современная организованная преступность в условиях пандемии: особенности функционирования и перспективы противодействия / З. А. Жаде, С. И. Имгрунт, Н. Ф. Солдатов // Юристъ-Правоведъ. -2020. - № 4(95). - С. 128-133.
4. Ковалев, О. Г Киберпреступность - угроза национальной безопасности современной России / О. Г Ковалев // Военно-юридический журнал. - 2021. - № 3. - С. 11-15.
5. Писаренко, А. П. Общесоциальные детерминанты преступности в условиях пандемии COVID-19 / А. П. Писаренко // Модернизация российского общества и образования: новые экономические ориентиры, стратегии управления, вопросы правоприменения и подготовки кадров : материалы XXII национальной научной конференции (с международным участием). - Таганрог, - 2021. - С. 573-576.
6. Письменная, К. С. Организованная преступность: понятие, признаки, развитие / К. С. Письменная // Юридический факт. - 2019. - № 75. - С. 75-77.
7. Шмарион, П. В. Преступность в условиях пандемии COVID-19 / П. В. Шмарион // Общественная безопасность, законность и правопорядок в III тысячелетии. - 2020. - № 6-1. - С. 140-144.
References_
1. Bondar' M.M., ZHukova S.S. COVID-19 kak determinanta razvitiya organizovannoj prestupnosti. Obshchestvo: politika, ekonomika, pravo. 2020. № 12(89). S. 119-123.
2. D'yachenko N.N., Vajle S.P. Sostoyanie i tendencii sovremennoj organizovannoj prestupnosti. Deyatel'nost' pravoohranitel'nyh organov v sovremennyh usloviyah. Sbornik materialov XXV mezhdunarodnoj nauchno-prakticheskoj konferencii. 2020. S. 75-82.
3. ZHade Z.A., Imgrunt S.I., Soldatov N.F. Sovremennaya organizovannaya prestupnost' v usloviyah pandemii: osobennosti funkcionirovaniya i perspektivy protivodejstviya. YUrist"-Pravoved". 2020. № 4(95). S. 128-133.
4. Kovalev O.G. Kiberprestupnost' - ugroza nacional'noj bezopasnosti sovremennoj Rossii. Voenno-yuridicheskij zhurnal. 2021. № 3. S. 11-15.
5. Pisarenko A.P. Obshchesocial'nye determinanty prestupnosti v usloviyah pandemii COVID-19. Modernizaciya rossijskogo obshchestva i obrazovaniya: novye ekonomicheskie orientiry, strategii upravleniya, voprosypravoprimeneniya i podgotovki kadrov. Materialy XXII nacional'noj nauchnoj konferencii (c mezhdunarodnym uchastiem). Taganrog, 2021. S. 573-576.
6. Pis'mennaya K.S. Organizovannaya prestupnost': ponyatie, priznaki, razvitie. YUridicheskij fakt. 2019. № 75. S. 75-77.
7. Shmarion P.V. Prestupnost' v usloviyah pandemii COVID-19. Obshchestvennaya bezopasnost', zakonnost' i pravoporyadok v III tysyacheletii. 2020. № 6-1. S. 140-144.
