CC BY
139
УДК 343 ББК 67.4
© 2020 г. Жаде Зуриет Анзауровна,
заведующий кафедрой теории государства и права и политологии Адыгейского государственного университета доктор политических наук, профессор. E-mail: zhadezura@yandex.ru
Имгрунт Светлана Ивановна,
доцент кафедры теории государства и права и политологии Адыгейского государственного университета доктор философских наук, доцент. E-mail: sveddy@mail.ru
Солдатов Николай Федорович,
начальник кафедры тактико-специальной подготовки Волгодонского филиала Ростовского юридического института МВД России. E-mail: sldatvn3@mail.ru
СОВРЕМЕННАЯ ОРГАНИЗОВАННАЯ ПРЕСТУПНОСТЬ В УСЛОВИЯХ ПАНДЕМИИ: ОСОБЕННОСТИ ФУНКЦИОНИРОВАНИЯ И ПЕРСПЕКТИВЫ ПРОТИВОДЕЙСТВИЯ*
Статья посвящена анализу состояния организованной преступности в период пандемии коронави-руса в России и зарубежных государствах. Авторы отмечают, что кризис, вызванный пандемией, имеет глубокие социальные последствия, к числу которых относятся рост криминальной активности, расширение масштабов деятельности организованных преступных сообществ.
Ключевые слова: организованная преступность, мафия, преступное сообщество, преступная организация, латентная преступность, национальная безопасность, коррупция, мошенничество, кибер-преступность, пандемия.
Zhade Zuriet Anzaurovna - Head of the Department of Theory, History of State, Law and Political Science,
the Adygei State University, Doctor of Philosophy, Professor.
Imgrunt Svetlana Ivanovna - Associate Professor, the Department of Theory, History of State, Law and Political
Science, the Adygei State University, Doctor of Philosophy, Associate Professor.
Soldatov Nikolaiy Fedorovich - Head of the Department of Tactical and Special Training, the Volgodonsk Branch
of the Rostov Law Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia.
MODERN ORGANIZED CRШЕ IN THE CONTEXT OF A PANDEMIC: FEATURES OF FUNCTIONING
AND PROSPECTS OF COUNTERACTION
The article analyzes the state of organized crime during the coronavirus pandemic in Russia and foreign countries. The authors note that the crisis caused by the pandemic has deep social consequences, including the growth of criminal activity and the expansion of the activities of organized criminal communities.
Keywords: organized crime, mafia, criminal community, criminal organization, latent crime, national security, corruption, fraud, cybercrime, pandemic.
Современный этап развития мирового сообщества отмечен широким распространением организованной преступности (далее -ОП), которая постепенно обрела транснациональные возможности и стремительно развила (используя новейшие информационные технологии) свой деструктивный потенциал, создающий угрозы как коллективной, так и национальной безопасности отдельно взятых государств. Несмотря на то, что ОП постоян-
но видоизменяется и находится в определенной зависимости от параметров конкретной социальной среды, ей свойственны следующие константные черты: криминальные формирования сплочены и обладают своей иерархической вертикалью управления; преступные действия совершаются в длительном временном периоде; существуют особые жестко регламентированные «нормы поведения и дисциплинарных правил»; имеются раз-
* Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ и ЭИСИ в рамках научного проекта № 20-011-31523.
ведывательные и другие специальные подразделения, значительные материальные и иные ресурсы [1, с. 119]. Опасность организованной преступности для общества (зачастую латентная) заключается в ее «способности оказывать деструктивное воздействие на легитимные общественные отношения», используя при этом деструктивные возможности практик коррупционного характера, а что наиболее разрушительно - диффундированию во властные вертикали представителей организованного криминала в антигосударственных интересах, не исключая вероятную возможность «умелого подогревания критического настроя населения» и влияния «иностранных спецслужб посредством агентуры» на принятие политических решений [2, с. 199].
Как объективно отмечено некоторыми исследователями, ОП способна к проникновению и разрушительному воздействию не только в сферу экономики, но и в политические процессы, постепенно стремясь к контролю (манипуляции) над ними. В современной России, как и во многих странах мира, наблюдается значительное распространение ОП, которая «в комплексе с коррупцией и с учетом их разрушительного потенциала создает реальную угрозу для национальной безопасности» [3]. Так, Стратегия национальной безопасности Российской Федерации относит организованную преступность, связанную с незаконным оборотом наркотических средств, оружия и т. д., к числу «основных угроз государственной и общественной безопасности» [4]. Как социально-негативное явление, преступность, в том числе и организованная, не может не испытывать на себе влияния различных факторов, могущих способствовать росту или снижению активности деятельности криминальных объединений. В условиях кризисов глобального характера, как правило, наблюдается увеличение показателей преступной деятельности, что выступает закономерным следствием роста нестабильности и неопределенности, возникновения различных рисков в комплексе с утратой возможности осуществления эффективного контроля над деятельностью различных нелегальных группировок со стороны национальных и международных правоохранительных структур [5, с. 101].
К числу событий, способствующих дестабилизации международной обстановки и росту напряженности в обществе, относятся пан-
демии. Необходимо отметить, что, несмотря на существование распространенных представлений, в соответствии с которыми рост преступности выступает в качестве неизбежного и закономерного следствия пандемии, существуют и противоположные точки зрения. Так, в ряде исследований последствий средневековых пандемий (например, чумы в XIV в.) утверждается, что во время наиболее масштабных эпидемий происходило не увеличение, а, напротив, сокращение масштабов преступности. Современные пандемии характеризуются существенными отличиями от аналогичных событий прошлого: данные отличия касаются не только масштабов распространения заболеваний и показателей смертности населения, но и социальных последствий, приобретающих в современном мире глобальный характер. С точки зрения известного российского исследователя проблем преступности В.С. Овчинского, кризис, вызванный пандемией коронавируса в 2020 г., имеет глубокие социальные последствия, к числу которых относятся рост криминальной активности и расширение масштабов деятельности организованных преступных формирований [6].
Ряд экспертов, представляющих международные организации, осуществляющие противодействие организованной преступности, дает в настоящее время свои авторитетные оценки сложившейся ситуации, выступает с предложениями, направленными на преодоление сформировавшейся криминогенной ситуации. Так, специалисты, представляющие Европол, отмечают беспрецедентный характер рассматриваемого кризиса: с точки зрения главы данной организации К. де Болл, пандемия оказывает серьезное воздействие на внутреннюю безопасность государств, входящих в Европейский Союз. Организованные криминальные группы, как показывают материалы, представленные Европолом, используют сформировавшуюся кризисную ситуацию для разработки и практической реализации новых преступных схем. Хорошо известно, что организованная преступность характеризуется способностью адаптироваться к постоянно меняющейся внешней конъюнктуре, обстоятельствам кризисного характера, что является актуальным в период пандемии. Аналитиками Европола был отнесен к числу факторов, влияющих на уровень преступности в государствах Евросоюза,
высокий спрос на определенные специфические товары медицинского и фармацевтического характера при одновременном резком росте масштабов дистанционной торговли и других онлайн взаимодействий. Отсюда проистекает значительное увеличение киберпре-ступности организованного характера, а также различных видов мошеннических действий (телефонное мошенничество, мошенничество с поставками и т. д.) [7].
Анализ материалов, представленных Ев-рополом и касающихся влияния пандемии на организованную преступность в государствах Европейского Союза, показывает, что на состояние преступности здесь оказывают воздействие несколько групп факторов. К их числу относится увеличение масштабов онлайн-деятельности, которая привела к значительному разрастанию так называемых кибератак, использованию разнообразных мошеннических схем и других нелегальных действий, направленных в первую очередь на обычных интернет-пользователей. Во время пандемии значительно возросли объемы электронной торговли, безналичных способов оплаты товаров и услуг, что используется организованными преступными группами для совершения различных преступлений: мошенничеств, распространения контрафактной продукции, отмывания денег и т. д. В качестве другого фактора, повлиявшего на состояние организованной преступности, выступил экономический спад, который, в случае с Европейским Союзом, способствовал усугублению существовавшего и до пандемии экономического расслоения и неравенства между отдельными государствами, входящими в ЕС. Имеющийся экономический спад способствует, с точки зрения экспертов Европола, более лояльному отношению граждан к организованным преступным структурам и их деятельности (интересно, что некоторые итальянские мафиозные группировки даже стали осуществлять в период кризиса функцию социальной защиты неимущих граждан, осуществляя раздачу продуктов и других благ, что способствовало росту доверия к данным структурам), а рост безработицы может иметь следствием численный рост лиц, входящих в состав криминальных формирований [7].
Интересные данные, касающиеся влияния современной пандемии на организованную международную преступность, содержатся в докладе «Преступность и вирус. Воздействие
пандемии COVID-19 на организованную преступность», подготовленном «Глобальной инициативой по борьбе с транснациональной организованной преступностью» («Global Initiative Against Transnational Organized crime»). В тексте доклада, в частности, констатируется, что кризис, вызванный пандемией, оказал влияние на объемы, структуру и особенности функционирования криминальных рынков и вовлеченных в их деятельность преступных организаций. При этом воздействие пандемии на организованную преступность выглядит неоднозначным: с одной стороны, произошло сокращение некоторых преступных деяний, совершенных криминальными формированиями (например, уличная преступность), а с другой - появились возможности для совершения новых преступлений (киберпреступность), что в перспективе может привести к кардинальному изменению структуры преступной деятельности. Введенные в целях противодействия пандемии ограничительные мероприятия способствовали сокращению преступности насильственного характера (так, в государствах Латинской Америки, характеризующихся традиционно высоким уровнем преступности, особенно, уличной, в период пандемии, напротив, уменьшилось количество убийств и других насильственных преступлений) [8].
Неизбежным следствием кризиса, вызванного пандемией, является потеря управляемости над социальными процессами со стороны национальных государств, что может привести к росту активности организованных криминальных формирований. Определенные возможности, в частности, появились у тех преступных организаций, которые были каким-то образом внедрены в национальные системы здравоохранения: у них появились возможности для совершения таких преступлений как торговля контрафактными медицинскими препаратами, контрабанда и воровство медицинских изделий (так, в марте 2020 г. в рамках координируемой Интерполом операции «Пангея» власти 90 стран приняли коллективные меры против незаконной продажи лекарств и медицинских товаров в Интернете, в результате чего во всем мире был арестован 121 человек, конфисковано потенциально опасных фармацевтических препаратов на сумму более 14 млн долларов США) [8]. Необходимо отметить, что в некоторых странах организованная преступность уже давно
проникла в цепи поставок медицинских услуг и системы здравоохранения (к примеру, в Италии проникновение сетей организованной преступности в систему здравоохранения, как государственного, так и частного, осуществлялось в течение многих лет). Некоторым криминальным группировкам удалось добиться увеличения масштабов незаконного производства и распространения наркотических средств. Как уже отмечалось выше, условия пандемии способствовали росту кибе-преступности, включающей мошенничество в сети, продажу контрафактных товаров, порнографической продукции и т. д.
Что касается ситуации с организованной преступностью в современной России, то здесь, с одной стороны, прослеживаются общемировые тенденции, связанные с трансформацией организованной преступной деятельности и основными направлениями криминальной активности (например, рост ки-берпреступности), а с другой - имеются специфические российские особенности развития преступности, в том числе, преступности организованной, проявляющиеся в ситуации кризиса, вызванного пандемией коронавируса. В специальных криминологических исследованиях отмечается, что в России в течение последнего десятилетия происходит улучшение так называемой «общей криминальной и криминогенной обстановки», что проявляется в уменьшении количества регистрируемых преступлений. При этом не столь однозначно выглядит ситуация с организованной преступностью и ее динамикой: если в период с 2009 по 2011 гг. активность организованных преступных формирований снизилась в 1,8 раза, то впоследствии данное уменьшение было крайне незначительным, а с 2016 г., напротив, произошло существенное увеличение числа преступлений, совершенных представителями организованных групп или преступных сообществ. Одновременно с этим происходило увеличение количество членов преступных организаций (так, в период с 2012 г. по 2018 г. их число выросло более чем в два раза) [9, с. 88].
Здесь необходимо учитывать то обстоятельство, что традиционной проблемой России является высокая латентность в комплексе с несовершенной системой статистического учета преступности: по этой причине зарегистрированная часть преступлений, относящихся к организованной преступности,
здесь ежегодно измеряется величиной приблизительно в 2 % от всех выявляемых преступлений, что явно не соответствует реальной ситуации с организованной преступностью в нашей стране. Следует отметить, что высокий уровень латентности выступает в качестве значимой характеристики организованной преступности, является по сути одним из важных факторов ее существования. Так, абсолютное большинство экспертов придерживаются точки зрения, согласно которой доля выявляемых преступлений от количества действительно совершенных организованными преступными структурами не превышает 20 %. Таким образом, получается, что не менее 80 % преступных деяний, которые совершаются организованными криминальными формированиями, остаются скрытыми от правоохранительных органов и не попадают в официальную статистику МВД России и Генеральной прокуратуры. Выявление причин высокой латентности организованной преступности не входило в число задач настоящего исследования: в специальных трудах, как правило, указывается на то обстоятельство, что «большая доля латентности организованной преступности обусловлена трудностью доказывания признака организованности» [10, с. 98].
С точки зрения А.А. Христюк, к числу факторов, препятствующих эффективному выявлению преступлений, совершенных организованными преступными структурами, относятся трудности раскрытия подобных преступлений, которые характеризуются тщательным планированием и совершаются лицами, имеющими специальные криминальные навыки, активное противодействие раскрытию и расследованию указанных преступлений со стороны самих представителей организованных криминальных формирований, невысокая эффективность уголовно-процессуальной деятельности и т. д. По мнению А.А. Христюк, существуют и причины искусственной латент-ности организованной преступности, включающие стремление сотрудников правоохранительных органов к улучшению статистических показателей, свидетельствующих об эффективном противодействии организованной преступности, загруженность лиц, осуществляющих расследование уголовных дел, а также «бесперспективность» в расследовании данных преступлений. Так, можно констатировать, что организованная преступность
продолжает оставаться одной из приоритетных угроз и препятствий эффективному развитию Российской Федерации, если учитывать рост абсолютных показателей организованной преступности. Данные криминологических исследований свидетельствуют о том, что в России организованный характер носят 39 % преступлений в сфере незаконного оборота оружия, 34 % - террористического характера, 32 % - против здоровья населения и общественной нравственности, 28 % - связанных с нарушением авторских прав, 25 % - экстремистской направленности, 23 % преступлений, связанных с посягательством на объекты животного мира, 23 % экономических и 21 % коррупционных преступлений [10, с. 99].
Специальные исследования также показывают, что организованными преступными группами совершается более 80 % киберпре-ступлений: здесь имеются сформировавшиеся «черные рынки» вредоносных программ, компьютерных вирусов, похищенных персональных и финансовых данных. Как уже неоднократно отмечалось выше, кризис, вызванный пандемией коронавируса в 2020 г., имел следствием резкий рост киберпреступ-ности в различных странах мира, и Россия здесь не является исключением. Так, в соответствии с данными, представленными Главным управлением правовой статистики Генеральной прокуратуры РФ и посвященными состоянию преступности в стране за первое полугодие 2020 г., одной из значимых тенденций здесь выступило существенное увеличение числа преступлений, совершенных с использованием информационно-телекоммуникационных технологий или в сфере компьютерной информации: за январь - май 2020 года
Литература
1. Тишкин Д.Н. Методологические проблемы исследования организованной преступности как угрозы национальной безопасности // Экономические и гуманитарные исследования регионов. 2016. № 2.
2. Тишкин Д.Н. Политические аспекты борьбы с проникновением организованного криминалитета во властные структуры различных уровней как необходимый элемент парирования угроз «гибридной войны» // Государственное и муниципальное управление. Ученые записки. 2019. № 2.
их количество возросло более чем на 85 % (до 180,5 тыс.). Если в прошлом году такими деяниями было каждое десятое регистрируемое преступление, то сегодня это уже каждое пятое. Больше половины из них (56,6 %) совершается с использованием сети Интернет (+ 74,1 %, 102,2 тыс.), свыше 40 % - при помощи средств мобильной связи (+ 99,7 %, 76,6 тыс.). Три четверти таких преступлений совершается путем кражи или мошенничества (+ 96,2 %, 143 тыс.), почти каждое десятое связано с незаконным производством, сбытом или пересылкой наркотиков (17,1 тыс., + 73,9 %) [11].
С учетом того факта, что абсолютное большинство киберпреступлений совершается организованными преступными группами, о чем мы уже писали выше, становится очевидно, что значительное увеличение количества такого рода преступлений, являющееся уже долговременной тенденцией, усугубленной кризисом, вызванным пандемией, предполагает одновременный рост масштабов организованной преступности, который не учитывается официальной статистикой. При этом происходят изменения самого облика организованной преступности, включающие увеличение удельного веса новых направлений деятельности соответствующих криминальных структур, связанных в первую очередь с информационно-телекоммуникационными технологиями, сферой компьютерной информации. Это предусматривает необходимость усиления противодействия организованным преступным формированиям, координацию усилий правоохранительных органов, направленных на борьбу с различными направлениями организованной преступности.
Bibliography
1. Tishkin D.N. Methodological problems of research on organized crime as a threat to national security // Economic and humanitarian research of regions. 2016. №2 2.
2. Tishkin D.N. Political aspects of the fight against the penetration of organized crime in the power structures of various levels as a necessary element of parrying threats of «hybrid war» // State and municipal management. Scientific notes. 2019. № 2.
3. Tishkin D.N. Organized crime in Russia in the context of national security /under the General editorship of d. s. n., prof. Samygin P.S., M., 2016.
3. Тишкин Д.Н. Организованная преступность в России в контексте национальной безопасности / Под общей редакцией д. с. н., проф. Самыгина П.С. М., 2016.
4. Указ Президента РФ от 31 декабря 2015 года №683 «О Стратегии национальной безопасности Российской Федерации» // Российская газета. 31 декабря 2015 г.
5. Тишкин Д.Н., Самыгин П.С. Международная организационная преступность как угроза национальной безопасности РФ // Философия права. 2017. № 2.
6. Овчинский В.С. Преступность СОУГО-19: как меняется криминал в период пандемии // Завтра. 31.03.2020.
7. Как преступники получают прибыль от пандемии СОУГО-19. Доклад Европола // URL: http://www.europol.europa.eu.
8. Преступность и вирус. Воздействие пандемии СОУГО-19 на организованную преступность // И^: http://www.globalinitiative.net.
9. Гринько С.Д. Состояние организованной преступности в России // Закон и право. 2019. № 11.
10. Христюк А.А. Причины латентной организованной преступности // Известия Иркутской государственной экономической академии. 2006. № 6.
11. Состояние преступности в России за январь-май 2020 г. Генеральная прокуратура РФ. Главное управление правовой статистики и информационных технологий. Статистический сборник // И^: http://www. genproc.gov.ru.
4. Decree of the President of the RF of December 31, 2015 №2 683 «On the national security Strategy of the Russian Federation» // Rossiyskaya Gazeta. December 31, 2015.
5. Tishkin D.N., Samygin P.S. International organizational crime as a threat to the national security of the Russian Federation // Philosophy of law. 2017. № 2.
6. Ovchinsky V.S. Crime COVID-19: how crime changes during the pandemic // Tomorrow. 31.03.2020.
7. How criminals profit from the COVID-19 pandemic. Europol report // URL: http://www. europol. europa. eu.
8. Crime and virus. Impact of the COVID-19 pandemic on organized crime // URL: http://www. globalinitiative.net.
9. Grinko S.D. The State of organized crime in Russia // Law and law. 2019. №» 11.
10. Hristyuk A.A. Causes of latent organized crime // Izvestiya Irkutsk state economic Academy. 2006. № 6.
11. State of crime in Russia for January-may 2020. Prosecutor General's office of the Russian Federation. Main Department of legal statistics and information technologies. Statistical collection // URL: http://www. genproc.gov.ru.
