CC BY
43
ского характера, что дает огромное преимущество в привлечении внимания потребителей, уставших от назойливой рекламы.
Таким образом, манипулятивное воздействие в современном рекламном тексте, с одной стороны, включает в себя набор наиболее действенных средств создания имиджа предмета рекламы, а с другой, - оптимизирующую координацию действия разных средств. Здесь возможно использование множества приемов, но все они преследуют одну из двух целей - конечную (покупка товара/услуги) или предварительную (преодоление сопротивления воздействию). Реализации конечной цели - изменения отношения к товару/услуге и стимулирования продаж - служит создание сильного рекламного образа. Цели преодоления
сопротивления воздействию - использование возможностей коммуникативной мимикрии.
Библиографический список
1. Борисова Е.Г. Алгоритмы воздействия. -М.: Международный институт рекламы, ЛО «Московия», 2005. - 140 с.
2. Кашкин В.Б. Коммуникативная мимикрия и социальная власть // Режим доступа: http:// kachkin.narod.ru/articles2003/CommMimicry.htm
3. Шуванов В.И. Психология рекламы. Изд. 2-е. - Ростов-на-Дону: Изд-во «Феникс», 2005. - 315 с. - (Высшее образование).
4. Beauchamp Tom L. Manipulative Advertising // Business & Professional Ethics Journal. - 1984. -Vol. 3. - Nos. 3 & 4, Spring/Summer. - Pp. 1-22.
Л.С. Кустова
ФУНКЦИОНИРОВАНИЕ ПРАГМАТИЧЕСКОГО КОМПОНЕНТА ФРАЗЕОЛОГИЧЕСКОГО ЗНАЧЕНИЯ В ДИАЛОГИЧЕСКОЙ РЕЧИ ДРАМАТИЧЕСКОГО ПРОИЗВЕДЕНИЯ (на материале пьес А.Н. Островского)
В диалогическом контексте драматического произведения фразеологические единицы (ФЕ) посредством реализации своих коммуникативно-прагматических свойств с различных сторон и с различной степенью образности характеризуют участников диалогического общения. Так, контекстуальный анализ ФЕ в пьесах А.Н. Островского позволяет наблюдать особенности функционирования в рамках диалогических единств прагматического компонента фразеологического значения, который способствует созданию разносторонней характеристики конкретного персонажа, манифестируемой в различных коммуникативных ситуациях.
Фразеологические обороты, употребляемые в обращениях персонажей друг к другу, являются ярким средством выражения соотношения их социальных статусов: а) нисходящего соотношения: чертова перечница, старая дура, старая карга, старый дурак, старый черт, сукин сын, курицын сын, проволочная шея, купоросная душа, дура-голова; б) восходящего: ваше высокоблагородие, ваше степенство, свет наш, благодетель вы мой; в) равенства социальных статусов персонажей-коммуникантов: друг мой,
братец ты мой. При этом ФЕ, имеющие значение нисходящего соотношения статусов, как правило, выражают отрицательную экспрессивную оценку с оттенком пренебрежения, презрения к адресату речи, как, например, в следующем диалогическом контексте: П о д х а л ю з и н : Цыц, дьяволенок! (Замахивается.) Тишка: Накось, попробуй! Нешто не скажу, ей-богу, скажу! П о д -халюзин: Да что ты скажешь-то, чертова перечница! Тишка: Что скажу? А то, что лаешься! Подхалюзин: Важное кушанье! Ишь ты, барин какой! Подитко-сь! [3, «Свои люди - сочтемся», д. 2, я. 2]. Сочетание вокативно-бранной ФЕ чертова перечница с просторечными оборотами Важное кушанье! Ишь ты, барин какой!, актуализирующими оттенки иронии, удивления, недоумения, в целом передает пренебрежительно-насмешливое отношение приказчика Подха-люзина к Тишке, мальчику прислуживающему в доме купца Большова. Ощущая себя хозяином в доме Большова в присутствии простолюдина, Подхалюзин пытается помыкать Тишкой, подавить его силой, и, удивляясь дерзости его ответных реплик, обращается к нему с оскорбительной фразой, передающей пренебрежение, стрем-
© Л.С. Кустова, 2008
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ № 2, 2008
117
ление унизить Тишку, подчеркнуть его бесправное положение прислуги, с которой принято не церемонится. Обороты Важное кушанье! Ишь ты, барин какой! помимо удивления и иронии приобретают в данном контексте отрицательную экспрессивную оценку, выражая негативные эмоции - раздражение, недовольство. Эти добавочные семантические оттенки усиливают общее значение уничижительности, пренебрежения, переходящего в презрение.
Глагольно-субстантивные ФЕ, передающие пренебрежительно-ироничную эмотивную оценку, используются Подхалюзиным в разговоре с персонажами из низшего сословия как средство их характеристики, выражая отношение к ним приказчика: 1) Подхалюзин: Что ж, вам не по сту же давать. Рисположенский: А уж отдали бы зараз, так я бы к вам и не ходил. Подхалюзин: То-то вы ни уха, ни рыла не смыслите, а еще хапанцы берете [там же, д. 4, я. 5]; 2) Ус -тинья Наумовна: Да, соболий! Что ты сме-ешься-то, что горло-то пялишь! Подхалюзин: Еще рылом не вышли-с в собольих-то салопах ходить! [там же, д. 4, я. 2]. Употребленные в диалогическом контексте грубо-просторечные фразеологические обороты с яркой образной основой - ни уха, ни рыла не смыслите, рылом не вышли-с, уподобляют персонажа-адресата, простого человека, животному, тем самым унижая в нем личность, оскорбляя его человеческие чувства. Пренебрежение, презрение к стряпчему Рисположенскому ярко манифестируется Подха-люзиным в речи посредством ФЕ ни уха, ни рыла не смыслите - ‘совершенно ничего не знаете, не понимаете, не смыслите’, подчеркивающей его представление об отсутствие у человека из народа какого-либо образования, знаний, о его неразвитости. Употребляя в разговоре со свахой оборот рылом не вышли-с, характеризующий неприглядную внешность собеседника и свидетельствующий о бестактности коммуниканта, обращающегося к женщине, Подхалюзин указывает Устинье Наумовне на ее неблагородное происхождение, в силу чего она, по его мнению, не заслуживает ни учтивого обращения, ни того, чтобы с ней считались в условиях сделки. Говоря ей «рылом не вышли-с в собольих-то салопах ходить!» Под-халюзин тем самым подчеркивает, что она недостойна носить атрибуты знати.
Социально-ролевое соотношение персонажей индицирует употребление ими вводно-речевых
фразеологических оборотов и ФЕ-этикетно-рече-вых формул. Так, в речи того же Подхалюзина обороты, типа извольте рассудить, по моему глупому рассуждению, как вам будет угодно-с, с нашим удовольствием, много довольны, адресованные к Большову индицируют восходящее положение статусов и, вступая в контраст с вышерассмотренными употреблениями ФЕ по эмоционально-экспрессивной оценке, способствуют раскрытию скользкой, угодливой натуры приказчика Подхалюзина с присущими ему ханжеством и лицемерием: Б о л ь ш о в : Так ты, стало быть, ее не любишь? Подхалюзин: Как же не лю-бить-с, помилуйте, кажется, больше всего на свете. Да нет-с, Самсон Силыч, как же это можно-с. Б о л ь ш о в : Ты бы так и говорил, что люблю, мол, больше всего на свете. Подхалюзин: Да как же не любить-с! Сами извольте рассудить: день думаю, ночь думаю... то бишь, известное дело, Алимпияда Самсоновна барышня, каких в свете нет... Да нет, этого нельзя-с. Гдеже нам-с!.. [там же, д. 2, я. 10]. Фразеологические обороты, употребленные в данном диалогическом контексте образуют несколько семантических групп, среди которых выделяются: группа ФЕ, выражающих коммуникативные реакции: несогласия, уверенного отрицания, осуждения ((да) как же не, как же это можно-с); группа вводных ФЕ, имеющих иллокутивную силу утверждения, констатации, демонстрации и употребляемых с целью пояснения, убеждения, увещевания собеседника (сами извольте рассудить, то бишь, известное дело); а также группа ФЕ, характеризующих человека по определенным качествам и передающих интенсивные чувства (любить больше всего на свете, каких в свете нет, где же нам-с). Последняя группа ФЕ отражает тенденцию говорящего (Подхалюзина) гиперболизировать свою речь, насыщая высказывания, характеризующие человека более высокого социального уровня (в данном случае дочь купца Большова) фразеологическими оборотами, передающими высокую оценку свойств личности и выполняющими различные синтаксические функции (обстоятельства, определения, предиката). В рассматриваемом диалогическом контексте ФЕ «любить больше всего на свете» использована Подхалюзиным в отношении Липочки с целью убедить Большова в искренности и силе своих чувств к его дочери, которые, согласно экспрессивно-семантическому наполнению употребленных им оборотов,
118
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ № 2, 2008
безграничны, ни с чем не сопоставимы. Оборот барышня, каких в свете нет наделен в пьесе особым контекстуальным смыслом. Интенсификации высокой степени его положительной оценоч-ности способствуют повторные употребления Подхалюзиным данной ФЕ, выражающей его отношение к Олимпиаде Самсоновне. По мнению приказчика Подхалюзина, эта девушка исключительна, необычна в силу того, что обладает качествами, которые недоступны ему самому - образованием (см. повторы в контексте пьесы словосочетания девушка образованная), состоянием и высоким социальным статусом (она дочь купца, преуспевающего торговца). Оборот барышня, каких в свете нет, кроме того, служит средством передачи силы испытываемого чувства. Выражая таким образом свое восхищение и убедительно передавая чувство влюбленного, Подхалюзин в то же время уничижительно высказывается о себе, используя оборот где же нам-с,
и, таким образом, дает Большову понять, что он полностью осознает дистанцию между Липочкой и собой, стремится показать себя скромным, беззаветно преданным хозяину человеком.
ФЕ, используемые Подхалюзиным в различных ситуациях, служат раскрытию лести и лукав-
ства, проявляемых им в стремлении к собственной выгоде, богатству и власти. Рассмотренная нами фразеология в речи этого героя создает его яркий речевой портрет, передает характерную для него речевую стратегию.
Так, анализ фразеологических оборотов в речи героев пьес А.Н. Островского с учетом реализации прагматического компонента значения, реализуемого в диалогическом контексте способствует раскрытию целостных образов персонажей драматического произведения.
Библиографический список
1. ПоленоваА.В. Коммуникативно-прагматические свойства ФЕ в диалогической речи (на материале русской драматургии XIX века): Ав-тореф. дис. ... канд. филол. наук / Волгоградский гос. пед. ун-т. - Волгоград, 1999. - 24 с.
2. Войнова Л.А., ЖуковВ.П., Молотков А.И., Федоров А.И. Фразеологический словарь русского языка / Под ред. А.И. Молоткова. - М.: Советская энциклопедия, 1967.
3. Островский А.Н. Полное собрание сочинений в 12-ти томах. - М.: Искусство, 1973-1980.
4. Толковый словарь русского языка С.И. Ожегова и Н.Ю. Шведовой. - М., 2005.
Ю.А. Куцевич
К ВОПРОСУ О КЛАССИФИКАЦИИ «ФАКТОРНЫХ» ГЛАГОЛОВ СОВРЕМЕННОГО АНГЛИЙСКОГО ЯЗЫКА
Под термином «факторность» в настоящей статье понимается, с одной сторо-. ны, свойство глагола выражать не целостное действие, а лишь его некоторый семантический аспект, выступающий в качестве необходимого условия, или фактора, дальнейшего развертывания действия от первоначальных факторов его возникновения до его конкретной реализации. При этом целостное действие в совокупности всех его семантических компонентов выражается факторной конструкцией «факторный глагол + семантический комплемент», где функция комплемента - восполнение недостающих аспектов значения факторного глагола, необходимых для выражения значения действия, характеризующегося единством этапов его протекания и факторов их развертывания во времени.
С другой стороны, понятие факторности выражает тот или иной вид интенциональности дей-
ствия. Данная характеристика факторного глагола выступает в качестве основы волевого действия, понимаемого как «сознательное, целенаправленное действие, посредством которого человек планово осуществляет стоящую перед ним цель, подчиняя свои импульсы сознательному контролю и изменяя окружающую действительность в соответствии со своим замыслом» [4, с. 520].
Последовательность этапов развития действия от зарождения предпосылок к его реализации до его завершения (успешного - при достижении цели; неуспешного - при отрицательной результативности; простого прекращения действия - при отсутствии семы «результативность» в семантике глагола; отложенного во времени результативного завершения) условно будем называть «актогенетическим процессом» или «актогенезом» [6, с. 56]. Данный процесс рассматривается как сложная разноуровневая иерархически организованная
© Ю.А. Куцевич, 2008
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ № 2, 2008
119
