CC BY
39
Вестник Московского университета. Серия 9. Филология. 2019. № 1
К.А. Байда
ФУНКЦИОНИРОВАНИЕ ИНФИНИТИВОВ В РЕЧИ РУССКОГО РЕБЕНКА ДО ТРЕХ ЛЕТ
НИУВШЭ 190068, Санкт-Петербург, наб. Канала Грибоедова, д. 123
ИЛИ РАН 199053, Санкт-Петербург, Тучков пер., 9
Исследование посвящено одному из аспектов усвоения глагольной сферы русскими детьми: усвоению инфинитивов. Анализируются данные спонтанных детско-родительских диалогов. На основе количественных и качественных характеристик употребления форм инфинитива выделяются три стадии усвоения. Первая стадия характеризуется ограниченным набором глагольных лемм, отсутствием парадигматических оппозиций и семантической дифференциации функций инфинитива. Вторая стадия демонстрирует пик употребления инфинитивов, быстрый прирост глагольного лексикона и большую долю независимых (опциональных) инфинитивов в речевой продукции ребенка, принимающих на себя как модальные, так и темпоральные значения. На третьем этапе происходит усвоение модальных и темпоральных конструкций, свойственных русской языковой норме, и уменьшение числа опциональных инфинитивов вплоть до их полного исчезновения.
Также анализируется функциональное распределение опциональных инфинитивов и порядок усвоения конструкций с инфинитивом. На первом и втором этапах функционального развития инфинитива в детской речи можно наблюдать слияние значений, свойственных семантическим категориям модальности и темпоральности, в форме обобщенного футурально-модального значения, реализующегося в форме инфинитива и отчасти дифференцирующегося в частных значениях просьбы, желания, планирования. По мере развития, в речевом репертуаре ребенка появляются средства дифференциации зон модальности и темпоральности, в том числе представленные конструкциями с зависимым инфинитивом, что приводит к исчезновению опциональных инфинитивов сначала с темпоральным, а затем и с модальным значением. Состав функций инфинитива меняется от периода к периоду, позволяя проследить формирование средств выражения функционально-семантических полей темпоральности и модальности в детской речи.
Ключевые слова: детская речь; усвоение языка; русский язык; инфинитив; опциональные инфинитивы; глагол.
Байда Кира Александровна — младший научный сотрудник ИЛИ РАН, преподаватель НИУ ВШЭ (Санкт-Петербург) (e-mail: [email protected]).
1. Введение
Усвоению глагольной сферы как в кросс-языковой перспективе, так и в русском языке посвящена обширная литература ([Bittner, Dressler, Kilani-Schoch, 2003; Gagarina, Guelzow, 2006; Kiebzak-Mandera, 2000; Kiebzak-Mandera, Smoczynska, Protassova, 1997; Tomasello, 1992] и др.). В свете настоящего исследования особого внимания заслуживают работы, посвященные процессам усвоения русского глагольного вида ([Гагарина, 2008a; Пупынин, 1996, 1998; Stoll, 2001]), сферы повелительности ([Bar-Shalom, Snyder, 1999, 2001; Ivanova, Voeikova, 2014; Voeikova, Bayda, в печати; Stephany, Voeikova, 2012, 2015; Цейтлин, 2008]).
Важным периодом в усвоении глагольных категорий является возрастной отрезок, в течение которого дети используют в своей речи большое количество так называемых опциональных [Wexler, 1993] инфинитивов1. Опциональные инфинитивы — это формы инфинитива, которые функционально замещают другую глагольную форму. Они встречаются в речи детей-носителей многих языков,:
(1) jij de walvis maken (нидерландский, 2;4, из [Blom, 2003]) ты DEF кит делать-iNF
(2) faire bobo là (французский, 1;8, из [Kilani-Schoch, 2000]) делать-iNF больно там
(3) колесо чинить бабушка вот это (Ваня, 2;3)
Ранней работой, обобщающей наблюдения, сделанные на материале ряда европейских языков, является статья К. Векслера [Wexler, 1993], в которой период употребления опциональных инфинитивов выделяется как отдельная стадия речевого развития, чьи характеристики зависят от особенностей усваиваемых языков. В русском языке феномен опциональных инфинитивов впервые подробно описан в статьях [Bar-Shalom, Snyder, 1997; 1998], где показано, что траектория развития употребления независимых инфинитивов в детской русской речи сходна с европейскими языками, не допускающими (в отличие от русского) эллипсиса местоимения (non-pro-drop). В дальнейшем опциональные инфинитивы в речи русских детей анализировались в [Гагарина, 2008b; Gagarina, 2002, 2003, 2007; Kallestinova, 2007; Stepanov, 2001].
Опциональные инфинитивы функционально неоднородны и могут быть разделены на две группы: употребления, отсылающие к реальным событиям в настоящем или прошлом, и футурально-модальные (ирреальные) употребления, реализующие частные значения просьбы, предложения, планирования и т.д. Подавляющее большинство детских независимых инфинитивов (далее — НИ)
1 Другое название таких инфинитивов — корневые (root) [Rizzi, 1994].
входит во вторую группу. Это явление, получившее название «модального сдвига» (Modal Shift или Modal reference effect), подробно обсуждается в [Hoekstra, Hyams, 1998], обзор см. [Stepanov, 2001].
Модальные значения, ассоциированные с аграмматичным употреблением независимых инфинитивов детьми, являются преимущественно деонтическими и волитивными. Эпистемические значения развиваются в речевой продукции детей позднее (см. работы [Kazakovskaya, в печати; Stephany, 1986]). [Hoekstra, Hyams, 1998] связывают деонтические модальные значения с типом предикатов «событие», в то время как эпистемическая модальность скорее оперирует «состояниями».
Теоретической основой анализа глагольной сферы в процессе онтогенеза, принятой в этой работе, являются труды Петербургской школы функциональной грамматики [Бондарко, 1982, 1983, 2011; Теория функциональной грамматики, 1990]. Центральный для нее принцип исследования «от семантики к средствам ее выражения» [Бондарко, 2011: 26] является оправданным при работе с данными детской речи. Семантическая категория повеления, центральная для императивной категориальной ситуации (далее — КС) и одна из базовых для функционально-семантического поля (далее — ФСП) модальности, появляется в речи детей на самом раннем этапе речевого развития, возможно, вследствие ее способности выражать не опосредованное другими глагольными категориями отношение говорящего к реальности [Бондарко, 2011: 65]. Обобщенная семантика повеления поддается однозначной трактовке родителями и исследователями благодаря жестам, интонации и особенностям внеязыковой среды на том этапе, когда конвенциональные средства выражения еще не усвоены ребенком и типовые содержательные структуры, репрезентирующие в речи ребенка ФСП модальности, темпоральности, аспектуальности только начинают формироваться. Исследуя развивающуюся речь ребенка, мы получаем возможность проследить постепенное «насыщение» различных ФСП свойственными им средствами выражения и постепенную дифференциацию КС внутри каждого поля.
При анализе употребления инфинитивов необходимо учитывать структуру функционально-семантических полей модальности и темпоральности. ФСП темпоральности связано с описанием актуальности, фактичности и реальности (как оппозиции ирреальности) [Теория функциональной грамматики, 1990: 72—73]. Центральным для него является КС актуального настоящего, за которым следует актуальное, отнесенное к прошлому. В детской языковой системе эти значения, хотя и бывают выражены НИ, рано начинают оформляться финитными формами [Гагарина, 2008a]. Сфера будущего времени
не является актуальной и всегда имплицирует относящееся к зоне ирреального значение потенциальности, элементы намерения. Это сближает сферу выражения будущего времени с ФСП модальности. Модальные конструкции, в свою очередь, могут быть отнесены к дальней периферии ФСП темпоральности [Теория функциональной грамматики, 1990: 50—52], поскольку все они подразумевают футу-ральную или презентно-футуральную временную отнесенность.
Взаимное сближение сферы выражения будущего времени и ФСП модальности позволяют говорить о футурально-модальном семантическом континууме, который реализуется в детской речи на ранних этапах усвоения глагольных категорий. Особую роль в его реализации играет форма инфинитива, с одной стороны — базовая, частотная, немаркированная, рано усваиваемая форма [Aikhenvald, 2010; Voeikova, Bayda, in press], с другой стороны — форма, окрашенная футурально-модальной семантикой как диахронически [Haspelmath, 1989], так и синхронно в составе модальных конструкций [Теория функциональной грамматики, 1990: 53] и конструкций будущего времени.
Задачей этой работы является выявление закономерностей в употреблении опционального НИ русским ребенком. Необходимо проследить развитие функций этой формы в детской речи, ее постепенное встраивание в нормативные модальные и темпоральные конструкции русского языка, а также рассмотреть роль НИ в формировании глагольных функционально-семантических полей модальности и темпоральности в речевой системе русскоязычного ребенка.
2. Материал и методы исследования
Материалом исследования послужили записи диалогов детей со своими близкими, собранные в ИЛИ РАН и РГПУ им. Герцена (корпусы «Ваня», «Лиза», «Тома», «Кирилл» и «Филипп»). Записи были сделаны в естественных условиях в процессе игры или привычных домашних занятий и представляют собой спонтанные диалоги, расшифрованные и закодированные по стандарту CHAT [MacWhinney, 2000] и снабженные морфологической кодировкой, выполненной с помощью программы MORCOMM [Gagarina, Voeikova, Gruzinсev, 2003]. Для анализа были выбраны записи, соответствующие возрастным периодам от начала наблюдений (от 1;5 до 2;0 у разных детей) до 2 лет 8 месяцев включительно2. В возрасте после 2;8 функциональное распределение инфинитивов приближается к наблюдаемому в речи взрослых, и пик употреблений императивов — позади.
2 В корпусе «Кирилл» использована запись 2;9 из-за пропуска предшествующей записи.
Методом сплошной выборки найдено 1457 контекстов, где ребенок использует форму, которая может быть идентифицирована как инфинитив. Общее число глагольных словоупотреблений в пяти проанализированных корпусах составляет 9179 единицы. Для количественных сопоставлений привлекались также данные речи взрослых, включающие 37312 глагольных словоупотреблений, из которых 5534 — формы инфинитива.
Полученная на материале детской речи выборка была размечена в соответствии с функцией, в которой употреблен инфинитив. Функция устанавливалась на основе контекста — не менее трех реплик в диалоге до и после оцениваемого контекста. Также каждый контекст оценивался по признаку соответствия нормативной грамматике русского языка.
3. Результаты
3.1. Количественные характеристики употребления инфинитивов детьми
Прежде чем перейти к анализу детской речи, рассмотрим, как употребляется инфинитив в обращенной к ребенку речи взрослых, которая часто оказывает большое влияние на речевые особенности детей. Проанализировав количество словоупотреблений в форме инфинитива, можно установить среднее значение доли инфинитивов, употребляющихся взрослыми участниками коммуникации, и очертить индивидуальные профили употребления инфинитивов детьми.
Рис. 1. Количественное распределение доли инфинитивов относительно всех глагольных словоупотреблений в речи взрослых
На рис. 1 изображены кривые изменения доли императивов во взрослой речи, обращенной к ребенку. Доля инфинитивов подвержена незначительным колебаниям и составляет от одной до двух с половиной десятых от количества всех глагольных словоупотреблений.
Рис. 2. Распределение размера доли инфинитивов в речи взрослых относительно медианы
На рис. 2 можно увидеть распределение доли инфинитивов в обращенной к ребенку речи совокупно за весь период наблюдений в каждом корпусе по отдельности. Объем, попадающий в «боксы», составляет 50% наблюдений. В корпусе «Филипп» взрослый употребляет наименьшее количество инфинитивов, в то время как взрослый в корпусе «Кирилл» чаще всего прибегает к формам инфинитива, употребляя конструкции с модальными словами.
Сравнить кумулятивную долю употребления инфинитивов взрослыми с такой же мерой детской речи трудно, поскольку детская речь отличается значительно большей вариативностью (рис. 2): доля инфинитивов меняется от месяца к месяцу в зависимости от того, какой период развития проходит ребенок, однако можно заметить, что корпус «Кирилл» выделяется высокой долей употребления инфинитивов как к детской, так и во взрослой речи (ср. рис. 2 и 3).
Рисунок 3 иллюстрирует индивидуальные профили употребления инфинитивов детьми в течение периода наблюдений. Можно увидеть, что количество словоупотреблений инфинитивных форм
переживает несколько взлетов и падений в ходе речевого развития. Каждый из периодов роста доли инфинитивов в речи ребенка соответствует одному из периодов развития речи, соотносимых с периодизацией, принятой в теории «Пре- и протоморфологии» [Dressler, Karpf, 1995]).
20 24 28 32
Возраст в месяцах
Рис. 3. Количественное распределение доли инфинитивов относительно всех глагольных словоупотреблений в речи детей (аппроксимация LOESS, серые зоны соответствуют доверительным интервалам)
Регистрация речевой продукции детей началась на разных этапах их речевого развития, из-за этого начальный этап использования инфинитивных форм оказался зарегистрирован только у трех детей — Филиппа, Кирилла и Вани. Этот этап выражается в преобладании форм инфинитива над всеми другими глагольными формами. Эти ранние формы представляют собой «застывшие» элементы, не имеющие еще противопоставлений в рамках глагольной парадигмы, что позволяет соотнести этот этап с периодом «преморфологии».
Значение таких форм, как правило, можно охарактеризовать как приближенное к футурально-ирреальной семантике, к модальному значению просьбы. Подобные употребления форм инфинитива по способу своего функционирования в речи ребенка приближаются к лепетным словам. Часто особую роль в этот период играет глагол дать, способный становится своего рода универсальным маркером побуждения в речи ребенка, присоединяя не только объект
(4), но и каузируемое действие (5) (см. [Бровко, 2007; Воейкова, Иванова, 2017]).
(4) Собака дать! (Филипп просит игрушечную собаку, 1;6)
(5) Дать читать! (Кирилл просит почитать ему вслух, 1;7) Отделить эту раннюю стадию развития от последующих можно на
основе наблюдаемого после нее резкого падения доли инфинитивов. Так, в речи Вани после пика употребления инфинитивов в возрасте 1;5 (17 месяцев) такие формы не встречаются до 2;1 (25 месяцев), в то время как количество личных форм глагола растет. В речи Филиппа доля инфинитивов снижается с 82% от всех глагольных форм в 1;6 (18 месяцев) до 12% в 1;10 (22 месяца), в речи Кирилла от 38% (19 месяцев) до 18% (24 месяца).
После завершения первого этапа наступает вторая стадия, характеризующаяся появлением нового пика в употреблении инфинитивов. Второй этап соотносим с периодом «протоморфологии» и его типичной чертой является употребление большого числа «независимых» (опциональных) инфинитивов, появляющихся в речи детей на месте финитного глагола и берущих на себя как функции различных видовременных форм, так и функцию побуждения. В большинстве случаев независимые инфинитивы связаны с футурально-модальной семантикой и могут интерпретироваться как озвученное планирование собственных действий (6) или требование (7).
(6) Рисовать тут шарики. (Лиза, 2;1)
(7) Витамин дать витамин. (Кирилл, 2;3)
В отличие от начальной фазы, характеризующейся ограниченным количеством глагольных лемм и отсутствием парадигматических противопоставлений, на втором этапе глагольный лексикон быстро прирастает, а «независимые» инфинитивы функционируют наряду с нормативными формами, взаимозаменяемы и могут встречаться в пределах одного высказывания.
(8) ДР3: Сиди! (Ваня, 2;4) ВР: Куда иди?
ДР: Туда, сесть.
(9) ВР: Про козу читать?Давай мы почитаем.
ДР: Читай, ме (про козу —?) читать! (Тома, 1; 11)
В (8) и (9) ребенок используется форму инфинитива после формы повелительного наклонения. Такие случаи показывают их семантическую эквивалентность в речи ребенка.
Эта стадия наблюдается на материале четырех из пяти корпусов: у Лизы вершина кривой, очерчивающей период активного употребления инфинитивов, приходится на 1;9 (21 месяц, доля инфинитивов 0,33), у Томы — 1;11 (23 месяца, доля инфинитивов 0,35), у
3 Здесь и далее в примерах ДР — детская речь, ВР — речь взрослого.
Кирилла — 2;6 (26 месяцев, доля инфинитивов 0,43), у Вани — 2;3 (27 месяцев, доля инфинитивов 0,23).
Профиль Филиппа сглажен и на нем трудно усмотреть второй пик. В возрасте 2;2 доля инфинитивов в его речи достигает 0,16 (значения предшествующего и последующего месяцев 0,6 и 0,7), однако не достигает показателей, близких к наблюдаемым у других детей. Особенностью речи Филиппа является раннее усвоение модальных конструкций с инфинитивом, что дает основания предполагать, что в его случае второй пик оказывается частью нисходящей кривой первого пика употребления «лепетных» инфинитивов.
По завершении второй стадии усвоения инфинитивов количественные значения, характеризующие долю инфинитивов в речи ребенка, снижаются. При этом число неграмматичных употреблений независимого инфинитива падает, с течением месяцев достигая нуля.
Третий этап усвоения инфинитивов, период относительно развитой морфологии, наблюдается после завершения пика, появившегося на втором этапе, и характеризуется низким числом неграмматичных независимых инфинитивов и встраиванием инфинитива в модальные и темпоральные конструкции, соответствующие языковой норме. В доступных данных наступление третьего этапа в корпусах «Ваня» и «Тома» можно отметить после 2;9. Количество неграмматичных употреблений инфинитива снижается до нуля, а число инфинитивов, задействованных в модальных конструкциях, формах будущего времени и употребляемых в качестве целевых — растет. В речи Лизы в рассматриваемый возрастной период третий этап не выделяется, поскольку сохраняется относительно высокое число неграмматичных инфинитивов. В речи Филиппа и Кирилла третий этап наступает раньше в силу особенности их речи — раннего усвоения модальных конструкций.
Таким образом, на основе количественного анализа случаев употребления инфинитива в речи детей можно выделить три этапа усвоения инфинитива во всем многообразии его функций. Полученная периодизация соотносима с периодами усвоения инфинитивов, описанными в [КаПеБИпоуа, 2007] с позиций генеративной грамматики.
Речь каждого из детей развивается в индивидуальном темпе. Тем не менее, несмотря на смещение траекторий развития относительно биологического возраста, кривая развития сходна для каждого из детей. Границы выделенных этапов могут служить точками отсчета при сопоставлении уровня языкового развития детей, что продемонстрировано на анализируемых данных: отсутствие или смещение пика второго периода говорит о опережающем или замедленном темпе усвоения глагольной сферы.
3.2. Функции независимого инфинитива в детской речи
Подавляющее большинство (97,4%) независимых инфинитивов в речи детей интерпретируются как обладающие ирреальным футурально-модальным значением, смещенным в зону деонтической модальности, что подтверждает наличие «модального сдвига» в употреблении НИ. Распределение типов предикатов в нашем материале (преимущество «событий» над «состояниями») также подтверждает гипотезу о связи типа модальности с типом предиката «событие»4.
Среди этих инфинитивов можно выделить частные значения просьбы (10), призыва к совместному действию (11), планирование собственных действий (12), оптативное значения в высказываниях, утверждающих ирреальную игровую ситуацию (13). Просьба является самым частотным значением, однако на раннем этапе усвоения модальной сферы дифференциация отдельных категориальных ситуаций в поле модальности затруднена.
Ребенок предлагает новое для всех участников ситуации действие:
(10) ДР: Гулять. (Лиза, 1;9) ВР: Гулять уже ты хочешь?
(11) Ребенок предлагает бабушке сыграть последний раз перед сном:
Раз один играть. (Ваня, 2;5)
(12) Ребенок описывает действия непосредственно перед тем, как совершить их:
Положить в коробку. (предвосхищая собственные
действия, Филипп, 1; 11)
(13) Ребенок предлагает новую роль или действие игрушке: Доктор лечить, доктор. Дядя рулить. (Ваня, 2;3)
При сочетании инфинитива с отрицанием в ранней детской речи возможен «телеграфный стиль» при построении отрицания, пример (14).
(14) Открыть вот здесь э-а (не-а). (Ваня, 2;2)
Такие инфинитивы с отрицанием, помещаемым в конец высказывания, выражают отказ, запрет и невозможность выполнения действия неким субъектом. В обследованном корпусе такие отрицания встречаются в речи Томы (до 2;3) и Вани (до 2;4) одновременно с конвенциональным отрицанием в конструкциях с модальными словами или формах будущего времени. В речи Лизы и Филиппа в тот же период (у Филиппа — до 1;11) в качестве маркера отрицания в постпозиции используется слово никак.
(15) Открыть калитку никак. (Лиза, 2; 1)
4 Для русского языка распределение типов предикатов у независимых опциональных инфинитивов описано на материале корпуса «Варя» (CHILDES) (98% — «события») в [Van Gelderen, Van der Meulenn, 1998], цит. по [Hoekstra, Hyams, 1998].
Если отрицание строится в соответствии с нормативной конструкцией, возникает высказывание с независимым инфинитивом, выражающее неспособность или невозможность выполнить действие.
(16) Кран не починить. (Ваня, 2;3)
Такие контексты встречаются в речи Вани рано и являются тем случаем, когда ребенок «попадает» в заданный языком относительно низкочастотный шаблон использования независимого инфинитива.
Независимые инфинитивы, употребляющиеся для обозначения действий в прошлом и настоящем (непосредственно наблюдаемых событий), в речи детей немногочисленны.
(17) А я воду включить и все помыть водой. (о событии в прошлом, Тома, 2;8)
(18) ВР: Лиза, а что фломастерами ты делала? ДР: Рисовать. (Лиза, 1; 10)
(19) Мама собирать. (о наблюдаемом действии,
Лиза, 2;6)
Предположение о том, что НИ, описывающие наблюдаемые и прошедшие события, выражены, соответственно, глаголами несовершенного и совершенного вида [Brun, Avrutin, Babyonyshev, 1999], опровергаются результатами анализа речи каждого из детей (СВ систематически употребляется при выражении значений настоящего времени, НСВ — прошедшего), однако при кумулятивном анализе данных можно усмотреть тенденцию к более частому использованию НСВ при описании наблюдаемых действий.
Таблица 1. Соотношение словоупотреблений СВ и НСВ в НИ, употребляющихся в функциях настоящего и прошедшего времени
НИ — настоящее (СВ/НСВ, в словоупотреблениях) НИ — прошедшее (СВ/НСВ, в словоупотреблениях)
11 (0.35)/20(0.65) 10(0.53)/9(0.47)
Такая тенденция может, однако, объясняться склонностью взрослых интерпретировать СВ как имплицирующий значение прошедшего, поскольку значение НИ в настоящей работе оценивается на основе смежных реплик в диалоге, в том числе интерпретирующих реплик взрослого.
К НИ, выражающим план настоящего, можно отнести, с одной стороны, ранние НИ, употребляемые на этапе голофраз для обозначения наблюдаемой ситуации в ее целостности или же участвующего в наблюдаемой ситуации предмета по выполняемому им действию или его предназначению, как в примере (20). (20) Ребенок, глядя на лестницу игрушечной пожарной машинки: ДР: Подниматься. (Лиза, 1; 11)
ВР: Это лесенка у машинки?
С другой стороны, к этой категории относится комментирование чужих и собственных действий. Проговаривание собственных действий характерно для всех детей в выборке и в ряде случаев трудно отделимо от случаев выражения желания или планирования (ср. пример (10)).
Отдельно можно выделить повтор глагола, появившегося в предшествующей реплике взрослого, используемый ребенком в качестве согласия (21). Особенно часто такой тип употреблений встречается в речи Лизы, не являясь высокочастотным в корпусе детской речи в целом.
(21) ВР: Ты подождешь, я тебе шапку принесу. (Лиза, 1;9) ДР: Подождать.
Особая функция употребления независимого инфинитива в речи детей, являющаяся одновременно ранней, относительно частотной и совпадающей с языковой нормой, это ответ на вопрос, содержащий или подразумевающий модальный элемент или обращенный в будущее и, тем самым, подразумевающий возможность ответить с помощью инфинитивной части модальной конструкции или перифрастической формы будущего времени НСВ.
(22) ВР: Что ты с ним будешь делать? ДР: Играть. (Лиза, 1;10)
Такие вопросы могут «подталкивать» ребенка к независимому употреблению инфинитивов и в то же время служить «мостиком» на пути к усвоению нормативных модальных конструкций и форм будущего времени.
3.3. Зависимый инфинитив в детской речи
Функции инфинитива, совпадающие с нормативными, развиваются в детской речи параллельно с уменьшением числа НИ. Единственными нормативными употреблениями независимого инфинитива в детской речи являются упомянутый выше независимый инфинитив с отрицанием и ответ на вопрос, включающий модальный элемент или обращенный в будущее. Среди зависимых форм инфинитива самым частотным в детской речи является употребление инфинитива в составе форм будущего времени НСВ.
(23) Я буду ему зашивать штаны. (Тома, 2;7)
В речи Томы, Филиппа и Лизы они появляются в возрасте около двух лет, в речи Вани и Кирилла — около двух с половиной. Дети используют такие формы преимущественно для планирования собственных действий и реже — для описания действий других участников ситуации.
На втором месте по частоте употреблений находятся модализован-ные высказывания с глаголом хотеть и модальные конструкции.
(24) Можно разбирать оленя. (Ваня, 2;6)
Наиболее употребимой является конструкция с надо, в то время как значение долженствование оказывается выражено в речи только одного ребенка.
(25) Надо еще кису найти. (Филипп, 2;6)
(26) Я должен тебе помогать. (Кирилл, 2;9)
Другими частотными типами встраивания инфинитива в высказывание с модальным значением являются формы совместного действия (гортатива) (27).
(27) Идем, давай играть (в) теремок. (Ваня, 2;6)
(28) Пей и пойдем тогда купаться (Филипп, 2;2)
(29) Дать тебе картинки?(Лиза, 2;6)
Также большую долю употреблений составляют целевые инфинитивы (28). Позднее других в речи детей появляются модальные эллиптические вопросы с формой инфинитива (29). У всех детей, кроме рано освоившего конструкции с инфинитивом Филиппа, они появляются после 2;6.
3.4. Периодизация функций инфинитива в детской речи
Доступный для анализа объем данных позволяет упорядочить основные функции инфинитива в детской речи относительно возрастных периодов, в которые эти функции оказываются наиболее употребимы.
Рис. 4. Функции инфинитива в детской речи, упорядоченные относительно медианного возраста появления в совокупности проанализированных данных (П = 1457)
Рисунок 4 показывает основные функции инфинитива в детской речи, упорядоченные относительно возрастных периодов, в которые они употребляются, на основе анализа 1457 контекстов. Ширина «бокса» указывает на количество контекстов в группе. Периодизация на доступном материале условна и не позволяет судить о порядке следования конкретных функций, но дает возможность соотнести их со вторым и третьим возрастными периодами. К периоду «про-томорфологии» относится ранняя и самая многочисленная в речи детей группа футурально-ирреалисных употреблений независимых (опциональных) инфинитивов (НИ: Ирреалис). К ней примыкают группы темпоральных употреблений независимого инфинитива, принимающие на себя значения настоящего и прошедшего времени. Затем группа НИ, являющихся ответом на вопрос, подобные (30). (30) ВР: Что Томочка будет совочком делать?(Тома, 1;11) ДР: Копать.
Позднее появляются независимые инфинитивы с отрицанием. После этого, с наступлением этапа развитой морфологии, в речи детей все активнее употребляются разные типы зависимых инфинитивов: в составе форм будущего времени, форм совместного действия, инфинитивных дополнений, модальных конструкций.
4. Заключение
Анализ данных спонтанной речи пяти детей показал, что употребление инфинитивов развивается нелинейно и демонстрирует три периода роста, соответствующие трем периодам речевого развития, соотносимым с преморфологией, протоморфологией и развитой морфологией. Первый, «преморфологический», период наблюдается у троих детей (Ваня, Филипп, Кирилл) и характеризуется наличием сверхупотребимой и не имеющей парадигматических оппозиций формы инфинитива, обладающей футурально-модальным значением. Второй период, соотносимый с периодом «протоморфологии», характеризуется употреблением большого количества независимых (опциональных) инфинитивов и завершается в среднем через четыре месяца после появления пиковых значений употребления НИ снижением доли инфинитивов до нового минимума. После этого наступает фаза, соотносимая с периодом развитой морфологии, в которую доля инфинитивов относительно всех глагольных форм вновь возрастает, однако уже за счет встраивания зависимого инфинитива в различные конструкции, нормативные для русского языка.
Состав функций инфинитива меняется от периода к периоду, позволяя проследить формирование средств выражения ФСП тем-поральности и модальности в детской речи. На первом и втором
этапах функционального развития инфинитива в детской речи можно наблюдать слияние значений, свойственных семантическим категориям модальности и темпоральности, в виде обобщенного футурально-модального значения, реализующегося в форме инфинитива и отчасти дифференцирующегося в частных значениях просьбы, желания, планирования. По мере развития, в речевом репертуаре ребенка появляются средства дифференциации зон модальности и темпоральности, что приводит к исчезновению независимых инфинитивов сначала с темпоральным, а затем и с модальным значением.
Список литературы
1. Бондарко А.В. Аспектуальные ситуации и вопрос о «категориальных ситуациях» в грамматике // Учен. зап. Тартуского гос. ун-та. Вып. 625. Семантика аспектуальности в русском языке. Вопросы русской аспектологии. Тарту, 1982. С. 3—20.
2. Бондарко А.В. Принципы функциональной грамматики и вопросы аспектологии. Л., 1983.
3. Бондарко А.В. Категоризация в системе грамматики. М., 2011.
4. Бровко Е.Л. Высказывания с семантикой передачи материального объекта на ранних этапах детской речи // Семантические категории в детской речи / Отв. ред. С.Н. Цейтлин. СПб, 2007. С. 220—243.
5. Воейкова М.Д., Иванова К.А. Функция императивных форм дай / давай и их грамматикализованных вариантов в высказываниях детей и взрослых // Проблемы функциональной грамматики. Предикативные категории в высказывании и целостном тексте / Отв. ред. А.В. Бондарко, В.В. Казаковская. М., 2017. С. 308-331.
6. Гагарина Н.В. Становление грамматических категорий русского глагола в детской речи. СПб, 2008a.
7. Гагарина Н.В. Категория инфинитива в детской речи (на материале русского языка) // Известия Российского государственного педагогического университета имени А.И. Герцена. 2008b. № 10(59). С. 94-98.
8. Пупынин Ю.А. Усвоение русских глагольных форм ребенком // Вопросы языкознания. 1996. № 3. С. 84-94.
9. Пупынин Ю.А. Элементы видо-временной системы в детской речи // Вопросы языкознания. 1998. № 2. С. 102-117.
10. Теория функциональной грамматики: Темпоральность. Модальность / Под ред. А.В. Бондарко. Л., 1990.
11. Цейтлин С.Н. Выражение побуждения в детской речи // Проблемы функциональной грамматики: Категоризация семантики. СПб, 2008. C. 309-330.
12. Aikhenvald A. Imperatives and commands (Oxford Studies in Typology and Linguistic Theory). Oxford, 2010.
13. Bar-Shalom E., Snyder W. The Optional Infinitive stage in Russian and its implications for the Pro-Drop debate // S. Franks & M. Lindseth (Eds), Formal approaches to Slavic linguistics 5: The Indiana meeting. Ann Arbor, 1997. P. 8-47.
14. Bar-Shalom E., Snyder W. Root infinitives in child Russian: A comparison with Italian and Polish // R. Shillcock, A. Sorace & C. Heycock (Eds), Language acquisition: Knowledge representation and processing. Proceedings of GALA '97 (pp. 22-27). Edinburgh, 1998. P. 22-27.
15. Bar-Shalom E., Snyder W. On the Relationship between Root Infnitives and Imperatives in Early Child Russian // Proceedings of the Twenty third Boston University Conference on Language Development, edited by A. Greenhill, H. Li le eld, and C. Tano. Somerville, MA, 1999. P. 56-67.
16. Bar-Shalom E., Snyder W. Descriptive Imperatives in Early Child Russian and Early Correct Use of Verbal Morphology // Proceedings of the 25th Boston University Conference on Language Development, edited by A.H.-J. Do, L. Dominguez, and A. Johansen. Somerville, MA: Casca-dilla Press. 2001. Pp. 94-101.
17. BittnerD., Dressler W.U., Kilani-Schoch M. (eds.). Development of Verb Infection in First Language Acquisition: A CrossLinguistic Perspective. (Studies on Language Acquisition 21) Berlin; N.Y.: Mouton de Gruyter, 2003.
18. Blom E. From root infinitives to finite sentences: The acquisition of verbal inflections and auxiliaries. Doctoral dissertation, University of Utrecht, The Netherlands, 2003.
19. Brun D., Avrutin S., Babyonyshev M. Aspect and its temporal interpretation during the optional infinitive stage in Russia // Greenhill A., Little-field H., Tano C. (Eds), Proceedings of BUCLD 23(1). Sommerville, MA, 1999. P. 120-131.
20. Dressler W.U., Karpf A. The theoretical relevance of pre- and protomor-phology in language acquisition // Yearbook of Morphology 1994. 1995. P. 99-124.
21. Gagarina N. Thoughts on optional infinitives (in Russian) // Hole D., Law P., Zhang N. (Eds.) Linguistics by heart. Webfest for Horst-Dieter Gasde. Berlin, 2002. P. 1-23.
22. Gagarina N. The early verb development and demarcation of stages in three Russian-speaking children D. Bittner, W.U. Dressler, and M. Ki-lani-Schoch (eds.). Development of Verb Inflection in First Language Acquisition. A Cross-Linguistic Perspective. Berlin, 2003. P. 131-169.
23. Gagarina N., Voeikova M.D., Gruzincev S. New version of morphological coding for speech production of Russian children (in the framework of CHILDES) // Peter Kosta, Joanna Blaszczak, Jens Frasek & Ljudmila Geist (eds.). Investigations into formal Slavic linguistics. Frankfurt a. M., 2003. P. 243-258.
24. Gagarina N., Guelzow I. (eds.) The acquisition of verbs and their grammar: The effect of particular languages. (Studies in Theoretical Psycho-linguistics) Springer, 2006.
25. Gagarina N. What happens when adults often use infinitives? // Guel-zow I. and N. Gagarina (eds.) Frequency effects in language acquisition. Berlin, 2007. P. 205-236.
26. van Gelderen V., van der Meulen I. Root infinitives in Russian: Evidence from acquisition. Term paper, Leiden University. 1998.
27. Haspelmath M. From purposive to infinitive — a universal path of gram-maticization // Folia Linguistica Historica 10. 1989. 1-2. P. 287-310.
28. Hoekstra T, Hyams N. Aspects of root infinitives // Lingua. 106. 1998. P. 81-112.
29. Ivanova K., Voeikova M.D. Императивы несовершенного вида на ранних этапах усвоения детьми русского языка. Scando-Slavica 60(2). 2014. P. 212-230.
30. Kallestinova E. Three stages of root infinitive production in early child Russian. First Language 27(2). 2007. P. 99-131.
31. Kazakovskaya V.V. Epistemic modality in Russian child language // Steph-any U., Aksu-Koc A., Voeikova M.D. (eds.) Development of Modality in First Language Acquisition: a Cross-Linguistic Perspective. Berlin; N.Y., Forthcoming.
32. Kiebzak-Mandera D. Formation of the verb system in Russian children // Psychology of Language and Communication. 2000. 4. P. 27-46.
33. Kiebzak-Mandera D., Smoczynska M., Protassova E. Acquisition of Russian verb morphology: the early stages // W.U. Dressler (ed.), Studies in pre- and protomorphology. Wien, 1997. P. 101-114.
34. Kilani-Schoch M. Early verb development in two French-speaking children // First verbs: on the way to mini-paradigms, eds. Bittner D., Dressler W. U., Kilani-Schoch M., ZAS Papers in Linguistics, vol. 18. 2000. P. 79-98.
35. MacWhinney B. The CHILDES Project: Tools for analyzing talk. Mah-wah, NJ, 2000.
36. Rizzi L. Some notes on linguistic theory and language development: The case of root infinitives // Language Acquisition 3. 1994. P. 371-393.
37. Stepanov A. Intentional root infinitives in early child Russian // Journal of Slavic Linguistics. 2001. 9(2). P. 253-285.
38. Stephany U. Modality // P. Fletcher and D. Garman (eds.). Language acquisition. Cambridge, 1986. P. 375-400.
39. Stephany U., Voeikova M.D. Requests, a Fundamental Communicative Motive: their Meanings and Forms in Early Greek and Russian Child Language // Abstracts of the 15th International Morphology Meeting. Vienna University of Economics and Business, February 9-12 (Thursday-Sunday). Vienna, 2012. P. 110.
40. Stephany U., Voeikova M.D. Requests, their meanings and aspectual forms in early Greek and Russian child language // Journal of Greek Linguistics. 15(1). 2015. P. 66-90.
41. Stoll S. Acquisition of Russian Aspect. Ph.D Dissertation. University of California, Berkeley. 2001.
42. Tomasello M. First Verbs: A Case Study of Early Grammatical Development. Cambridge; N.Y., 1992.
43. Voeikova M.D., Bayda K.A. Directives in Russian adult-child communication // Stephany U., Aksu-Koc A., Voeikova M.D. (eds.) Development of Modality in First Language Acquisition: a Cross-Linguistic Perspective. Berlin; N.Y. Forthcoming.
44. Wexler K. Optional infinitives, head movement and the economy of derivations. In D. Lightfoot & N. Hornstein (Eds), Verb movement. Cambridge: Cambridge University Press. 1994. Pp. 305-350.
Kira Bayda
THE FUNCTIONING OF INFINITIVES IN THE SPEECH
OF RUSSIAN CHILDREN UNDER THREE YEARS
National Research Institute Higher School of Economics,
190068, Saint Petersburg, Griboedov Canal Embankment, 123
Institute for Linguistic Studies, Russian Academy of Sciences,
199053, Saint Petersburg, Tuchkov Pereulok, 9
The paper focuses on the use of infinitives in the course of the acquisition of Russian by young monolingual children. The longitudinal data of four children of up to 2 year 8 months old are analyzed. Not only root/optional infinitives are analyzed, but also the set-up of a fully developed system of matrix predicates governing infinitives is described. The process of acquisition of the infinitive can be divided at least into three stages. The first stage is characterized by an excessive use of a limited number of infinitive verb types in one-word utterances associated with irrealis meaning. During the second stage the number of infinitive types and tokens increases and its functions become more distinguishable: most of them are still related to irrealis meaning, but such functions as requesting, commenting on one's own activities, denoting past and future events can be found. During the third stage the establishment of modal constructions and periphrastic future tense structures leads to a decrease in the number of root/optional infinitives in child speech. The generalized data of four children's speech show that the development oftense structures, first of all of imperfective future forms, precedes the acquisition of modal structures, such as affirmative constructions with modal predicates, preventive and prohibitive structures with negation, with elliptical modal questions being the latest acquired.
Key words: child language; language acquisition; optional infinitives; root infinitives; Russian; verb.
About the author: Kira Bayda — Junior Research Associate, Institute for Linguistic Studies, Russian Academy of Sciences Lecturer, National Research University "Higher School of Economics" St. Petersburg (e-mail: kira.ivanova@ gmail.com).
References
1. Bondarko A.V. Aspektual'nye situacii i vopros o «kategorial'nyx situaci-yax» v grammatike [Aspectual situations and the problem of «categorial situations» in grammar]. Uchen. zap. Tartuskgo gos. un-ta [Working papers of the State university of Tartu]. Vyp. 625. Semantika aspektual'nosti v russkom yazyke. Voprosy russkoj aspektologii [Semantics of aspect in the Russian language. Problems of Russian aspectology]. Tartu, 1982, pp. 3-20. (In Russ.)
2. Bondarko A.V. Principy funkcional'noj grammatiki i voprosy aspektologii [Principles of functional grammar and problems of aspectology]. Leningrad, Nauka Publ, 1983. (In Russ.)
3. Bondarko A.V. Kategorizaciya v sisteme grammatiki [Categorization in the grammatical system]. Moscow, YASK Publ, 2011. (In Russ.)
4. Brovko E.L. Vyskazyvaniya s semantikoj peredachi material'nogo ob"ekta
na rannix e'tapax detskoj rechi. [Utterances with the semantics of transfer of a material object during the early period of child language development] Semanticheskie kategorii v detskoj rechi. Ed. S.N. Cejtlin. Saint-Petersburg, Nestor-Istoria Publ, 2007, pp. 220-243. (In Russ.)
5. Voejkova M.D., Ivanova K.A. Funkciya imperativnyx form daj / davaj i ix
grammatikalizovannyx variantov v vyskazyvaniyax detej i vzroslyx [The function of imperatives daj davaj 'to give' and their grammaticalized variants in child and adult utterances]. Problemy funkcional'noj grammatiki. Predikativnye kategorii v vyskazyvanii i celostnom tekste. Ed. A.V. Bondarko, V.V. Kazakovskaya. Moscow, YASK Publ, 201, pp. 308-331. (In Russ.)
6. Gagarina N.V. Stanovlenie grammaticheskix kategorij russkogo glagola v detskoj rechi [Construction of grammatical categories of the Russian verb in child speech]. Saint-Petersburg, Nauka Publ, 2008a. (In Russ.)
7. Gagarina N.V. Kategoriya infinitiva v detskoj rechi (na materiale russkogo
yazyka) [The category of the infinitive in child language]. Izvestiya Rossi-jskogo gosudarstvennogo pedagogicheskogo universiteta imeni A.I. Gercena [Izvestia: Herzen University Journal of Humanities & Science], 2008b, 10(59), pp. 94-98. (In Russ.)
8. Pupynin Yu.A. Usvoenie russkix glagol'nyx form rebenkom [Acquisition of russian verbal forms by a child]. Voprosy yazykoznaniya [Topics in the study of language], 1996, 3, pp. 84-94. (In Russ.)
9. Pupynin Yu.A. E'lementy vido-vremennoj sistemy v detskoj rechi [Acquisition of the system of Russian verb forms by a child (the early stages)]. Voprosy yazykoznaniya [Topics in the study of language], 1998, 2, pp. 102-117. (In Russ.)
10. Teoriya funkcional'noj grammatiki: Temporal'nost'. Modal'nost'. [Theory of functional grammar. Temporality. Modality] Ed. A.V. Bondarko. Leningrad, Nauka Publ., 1990. (In Russ.)
11. Cejtlin S.N. Vyrazhenie pobuzhdeniya v detskoj rechi [Expression of requests in child language]. Problemy funkcional'noj grammatiki: Kategori-
zaciya semantiki [Problems of functional grammar: categorization of semantics]. Saint-Petersburg, Nauka Publ., 2008, pp. 309-330. (In Russ.)
12. Aikhenvald A. Imperatives and commands (Oxford Studies in Typology and Linguistic Theory). Oxford, Oxford University Press, 2010.
13. Bar-Shalom E., Snyder W. The Optional Infinitive stage in Russian and its implications for the Pro-Drop debate. In S. Franks & M. Lindseth (Eds), Formal approaches to Slavic linguistics 5: The Indiana meeting. Ann Arbor: Michigan Slavic Publications. 1997, pp. 8-47.
14. Bar-Shalom E., Snyder W. Root infinitives in child Russian: A comparison with Italian and Polish. In R. Shillcock, A. Sorace & C. Heycock (Eds), Language acquisition: Knowledge representation and processing. Proceedings of GALA '97 (pp. 22-27). Edinburgh: University of Edinburgh.
1998, pp. 22-27.
15. Bar-Shalom E., Snyder W. On the Relationship between Root Infnitives and Imperatives in Early Child Russian. In Proceedings of the Twenty third Boston University Conference on Language Development, edited by A. Greenhill, H. Li le eld, and C. Tano. Somerville, MA: Cascadilla Press.
1999, pp. 56-67.
16. Bar-Shalom E., Snyder W. Descriptive Imperatives in Early Child Russian and Early Correct Use of Verbal Morphology. In Proceedings of the 25th Boston University Conference on Language Development, edited by A.H.-J. Do, L. Dominguez, and A. Johansen. Somerville, MA: Cascadilla Press. 2001, pp. 94-101.
17. Bittner D., Dressler W.U., Kilani-Schoch M. (eds.). Development of Verb Infection in First Language Acquisition: A CrossLinguistic Perspective. (Studies on Language Acquisition 21). Berlin; N.Y.: Mouton de Gruyter, 2003.
18. Blom E. From root infinitives to finite sentences: The acquisition of verbal inflections and auxiliaries. Doctoral dissertation, University of Utrecht, The Netherlands. 2003.
19. Brun D., Avrutin S., Babyonyshev, M. Aspect and its temporal interpretation during the optional infinitive stage in Russian. In Greenhill A., Littlefield H., Tano C. (Eds), Proceedings of BUCLD 23(1). Sommerville, MA: Cascadilla Press, 1999, pp. 120-131.
20. Dressler W.U., Karpf A. The theoretical relevance of pre- and protomor-phology in language acquisition. In Yearbook of Morphology 1994. 1995, pp. 99-124.
21. Gagarina N. Thoughts on optional infinitives (in Russian). In Hole D., Law P., Zhang N. (Eds.), Linguistics by heart. Webfest for Horst-Dieter Gasde. Berlin: ZAS. 2002, pp. 1-23.
22. Gagarina N. The early verb development and demarcation of stages in three Russian-speaking children. In D. Bittner, W.U. Dressler, and M. Kilani-Schoch (eds.), Development of Verb Inflection in First Language Acquisition. A Cross-Linguistic Perspective, Berlin: de Gruyter. 2003, pp. 131-169.
23. Gagarina N., Voeikova M.D., Gruzincev S. New version of morphological coding for speech production of Russian children (in the framework of CHILDES). In Peter Kosta, Joanna Blaszczak, Jens Frasek & Ljudmila Geist (eds.), Investigations into formal Slavic linguistics. Frankfurt a.M.: Peter Lang. 2003, pp. 243-258.
24. Gagarina N., Guelzow I. (eds.). The acquisition of verbs and their grammar: The effect of particular languages. (Studies in Theoretical Psycholin-guistics). Springer. 2006.
25. Gagarina N. What happens when adults often use infinitives? In Guelzow, I. and N. Gagarina (eds.) Frequency effects in language acquisition. Berlin: de Gruyter. 2007, pp. 205-236.
26. van Gelderen V., van der Meulen I. Root infinitives in Russian: Evidence from acquisition. Term paper, Leiden University. 1998.
27. Haspelmath M. From purposive to infinitive — a universal path of gram-maticization. In Folia Linguistica Historica 10.1-2, 1989, pp. 287-310.
28. Hoekstra T., Hyams N. Aspects of root infinitives. Lingua, 106. 1998, pp. 81-112.
29. Ivanova K.A., Voeikova M.D. Imperativy nesovershennogo vida na ran-nikh etapakh usvoeniia det'mi russkogo iazyka [Imerfective imperatives in the acquisition of Russian by young children]. Scando-Slavica, 60, 2, 2014, pp. 212-230.
30. Kallestinova E. Three stages of root infinitive production in early child Russian. First Language 27(2). 2007, pp. 99-131.
31. Kazakovskaya V.V. Epistemic modality in Russian child language. In Stephany U., Aksu-Koc A., Voeikova M.D. (eds.). Development of Modality in First Language Acquisition: a Cross-Linguistic Perspective. Berlin; New York: Mouton de Gruyter. Forthcoming.
32. Kiebzak-Mandera D. Formation of the verb system in Russian children. Psychology of Language and Communication, 4. 2000, pp. 27-46.
33. Kiebzak-Mandera D., Smoczynska M., Protassova E. Acquisition of Russian verb morphology: the early stages. In W.U. Dressler (ed.), Studies in pre- andprotomorphology. Wien: Verlag der Österreichischen Akademie der Wissenschaften. 1997, pp. 101-114.
34. Kilani-Schoch M. Early verb development in two French-speaking children. In First verbs: on the way to mini-paradigms, eds. Bitt-ner D., Dressler W.U., Kilani-Schoch M., ZAS Papers in Linguistics, vol. 18. 2000, pp. 79-98.
35. MacWhinney B. The CHILDES Project: Toolsfor analyzing talk. Mahwah, NJ: Lawrence Erlbaum Associates. 2000.
36. Rizzi L. Some notes on linguistic theory and language development: The case of root infinitives. Language Acquisition 3. 1994, pp. 371-393.
37. Stepanov A. Intentional root infinitives in early child Russian. Journal of Slavic Linguistics, 9(2). 2001, pp. 253-285.
38. Stephany U. Modality. In: P. Fletcher and D. Garman (eds.), Language acquisition. Cambridge: Cambridge University Press. 1986, pp. 375-400.
39. Stephany U., Voeikova M.D. Requests, a Fundamental Communicative Motive: their Meanings and Forms in Early Greek and Russian Child Language. Abstracts of the 15th International Morphology Meeting. Vienna University of Economics and Business, February 9-12 (Thursday-Sunday), Vienna. 2012, p. 110.
40. Stephany U., Voeikova M.D. Requests, their meanings and aspectual forms in early Greek and Russian child language. Journal of Greek Linguistics 15(1). 2015, pp. 66-90.
41. Stoll S. Acquisition of Russian Aspect. Ph.D Dissertation. University of California, Berkeley. 2001.
42. Tomasello M. First Verbs: A Case Study of Early Grammatical Development. Cambridge; N.Y.: Cambridge University Press, 1992.
43. Voeikova M.D., Bayda K.A. Directives in Russian adult-child communication. In Stephany U., Aksu-Koc A., Voeikova M.D. (eds.) Development of Modality in First Language Acquisition: a Cross-Linguistic Perspective. Berlin; N.Y.: Mouton de Gruyter. Forthcoming.
44. Wexler K. Optional infinitives, head movement and the economy of derivations. In D. Lightfoot & N. Hornstein (Eds), Verb movement. Cambridge: Cambridge University Press. 1994, pp. 305-350.
