CC BY
13
УДК 82-1/-9
Chukueva Z.N., Doctor of Sciences (Philology), Professor, Chechen State Pedagogical University (Grozny, Russia), E-mail: z9298917446@yandex.ru
THE FUNCTIONAL ROLE OF THE DOCUMENTARY PRINCIPLE IN THE MODERN NON-FICTION AND FICTION PROSE. The article reveals a problem of the relationship between fiction and non-fiction material in modern novel prose. The fact that the document does not begin to perform auxiliary functions, but becomes a means of creating imagery, embodies various authorial goals and strategies, and initiates serious genre transformations of epic prose is of particular relevance to the research. The article reveals the main reasons for the strengthening of the documentary principle in literature, due to modern trends towards stylistic and genre uncertainty, poly-citationality, intertextuality, meta-poetry and other innovative textual strategies. It has been revealed that these processes also have manifested themselves in the North Caucasian prose, which is originally typologically associated with all-Russian literature. The novelty of the research is seen in the consideration of the stylistic direction of event-chronicle prose, the definition and description of which is now introduced into scientific circulation. The author has come to the conclusion that the modern North Caucasian prose is based on the principles and methods of objective historicism and documentalism in the disclosure of historical topics. This seems to be extremely important for the North Caucasian literature, which has received an opportunity for a realistic, documented reproduction of the tragic pages of the national history only since the 1990s, and requires a separate study.
Key words: North Caucasian prose, Chechen literature, documentary fiction, event chronicle prose, documentalism, historicism
З.Н. Чукуееа, д-р филол. наук, проф., Чеченский государственный педагогический университет, г. Грозный, E-mail: z9298917446@yandex.ru
ФУНКЦИОНАЛЬНАЯ РОЛЬ ДОКУМЕНТАЛЬНОГО НАЧАЛА В СОВРЕМЕННОЙ ДОКУМЕНТАЛЬНО-ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ПРОЗЕ
В статье раскрывается проблема соотношения художественного и документального материала в современной романной прозе. Особенную актуальность исследованию придает факт, что документ начинает выполнять не вспомогательные функции, а становится средством создания образности, воплощает различные авторские цели и стратегии и инициирует серьезные жанровые трансформации эпической прозы. В данной статье предпринята попытка раскрыть основные причины усиления в литературе документального начала, обусловленные, на взгляд автора, современными тенденциями к стилевой и жанровой неопределенности, полицитатности, интертекстуальности, метапоэтичности и другими инновационными текстовыми стратегиями. Выявлено, что названные процессы проявились и в северокавказской прозе, изначально типологически связанной с общероссийской литературой. Новизна работы просматривается в рассмотрении стилевого направления событийно-хроникальной прозы, определение и описание которой введено нами в научный оборот. Автор приходит к заключению, что современная северокавказская проза в раскрытии исторической тематики опирается на принципы и методы объективного историзма и документализма. Это представляется крайне важным для северокавказских литератур, получивших возможность для реалистического, документально обоснованного воспроизведения трагических страниц национальной истории лишь с 90-х годов, и требует отдельного исследования.
Ключевые слова: северокавказская проза, чеченская литература, документально-художественная проза, событийно-хроникальная проза, до-кументализм, историзм
Северокавказские литературы относятся к категории новописьменных, что обусловлено поздним, по сравнению с развитыми литературами, появлением письменности - лишь в 20-е годы XX века. По вполне очевидным причинам в их развитии значительную роль сыграла общесоюзная литература, типологические связи с которой в той или иной степени проявляются на протяжении всего развития национальной художественной словесности. Формирование национальных литератур северокавказских регионов в силу отсутствия литературного опыта началось с очерковой прозы, которая ближе публицистике с ее опорой на документальные факты. Национальные писатели активно включились в процесс отражения изменяющегося мира, описывая происходящие события с максимальной достоверностью, но в то же время появились попытки передачи революционного пафоса посредством художественной образности, во многом заимствованной из фольклора.
Актуальность исследования северокавказской документально-художественной прозы на историческую тематику обусловлена невысокой степенью те-оретизации современных литературных процессов. В частности, в северокавказском литературоведении, в том числе чеченском, научные работы, посвященные исследованиям структурно-стилевых особенностей документально-художественной прозы, практически отсутствуют Исходя из этого факта, мы ставим целью всестороннее типологическое описание выявленного нами в корпусе северокавказских литератур стилевого направления документально-художественной прозы, определенного нами как событийно-хроникальная проза, и задачи рассмотрения ее видовых особенностей на базе сравнительно-типологического анализа и компаративистской методологии.
Эволюция северокавказской эпики просматривается в движении от малых и средних жанровых форм к роману и в освоении разнообразных методов и приемов художественного творчества. Наблюдения над формой и содержанием современной национальной литературы на историческую тематику, которая представляет наиболее значительный текстовый корпус, позволило актуализировать проблему обновления методологического аппарата авторов. Снятие цензуры и идеологического давления, приводившее к фальсификации и интерпретации значимых исторических событий, позволило северокавказским писателям обратиться к художественному воспроизведению исторического прошлого с позиций объективного историзма и документализма, обеспечивших достоверность и аналитически-критический взгляд на давнюю и недалекую историю этносов.
Новизна нашего исследования заключается в выявлении нового стилевого направления - событийно-хроникальной прозы и установлении роли документального начала в современной исторической прозе, которое меняет свои функции. Выявлено, что документализм в качестве методологического принципа литературного творчества начинает доминировать при воссоздании судьбоносных или кризисных общественно-исторических событий, к которым, несомненно, относится тематика исторической прозы. Строгая хронология и документальное
подтверждение создают впечатление достоверности повествования, что особенно важно для национального сознания. Северокавказские авторы по большей степени ставят в центр повествования событие, раскрываемое в строгой хронологии его свершения. Исходя из обозначенных базовых принципов, мы ввели в научный оборот определение событийно-хроникальная проза.
Новизна подхода в рассмотрении северокавказской событийно-хроникальной прозы обусловлена подтвержденной в ходе анализа гипотезой, что документальный материал, по сути являющийся интертекстуальным фрагментом, обретает в подобных текстах признаки художественности, в частности эмоциональную силу воздействия. Отметим, что исторический факт и документ присутствовали в литературе с момента ее формирования в форме включения в тексты архивных данных, фрагментов научных изысканий, человеческого документа - воспоминаний очевидцев и других фактографических данных. Причины активизации данного вида литературы, по мнению Е. Местергази, заключаются «... не в неких, что называется «технических», возможностях факта (документа) в организации художественного целого, а в его способности реализовывать ту важнейшую и труднейшую задачу, которая носит всеобщий (всемирный) характер и выдвигается на первый план в литературе XX века. Суть этой задачи, наверное, сам того не ведая, еще в 1915 году прекрасно сформулировал М.М. Пришвин: "Дело человека высказать то, что молчаливо переживается миром. От этого высказывания, впрочем, изменяется и самый мир"» [1].
В исследуемом пространстве проблему соотношения документального и художественного начала поставил П.В. Палиевский, который обратил внимание на изменение статуса документа в литературе XX века в плане обретения им структурной и художественной самостоятельности и значимости. По его мнению, до второй половины XX века «... документ был в подчинении и говорил то, что им хотели сказать» [2, с. 309]. Приведенный тезис актуализирует проблему функциональности документального начала, обозначая, что ранее оно не обладало самодостаточностью, а служило узкой задаче достоверного воспроизведения социально-исторического контекста. Проведенный нами сравнительный анализ первых национальных текстов, отличавшихся публицистичностью стиля, и современных романов на историческую тематику подтвердил, что центральной смысловой точкой опоры текста до конца XX века был художественный образ, а документ выполнял вспомогательные функции, и эта тенденция проявлялась в первую очередь в исторической прозе. Следовательно, до второй половины XX века можно говорить о доминировании в ней художественного начала.
После 90-х годов XX века в северокавказских литературах историческая тематика получила новое осмысление. В частности, в чеченской литературе события Кавказской войны, депортации, первой и второй чеченских войн получили художественное осмысление на основе предельной достоверности. Здесь, на наш взгляд, необходимо рассмотреть вопрос об авторской позиции, имеющей особое значение в исторической прозе, в которой писатель берет на себя от-
ветственность за оценку и интерпретацию важнейших для этноса событий. Мы полагаем, что документальные материалы, отобранные писателем и введенные в художественный текст в определенном контексте, отображают авторскую позицию, подтверждая фактами его точку зрения и усиливая эмоциональное воздействие своей неопровержимостью. Таким образом, документ приобретает особую функциональную роль и самостоятельное значение.
Сегодня ценность и популярность исторической прозы в читательской среде стала определяться не столько художественными достоинствами произведения, сколько мерой правдивости отображения реальных событий, в том числе недалекого прошлого (чеченских войн), документы которых, а также воспоминания участников и очевидцев стали активно включаться в романное пространство. Как мы отмечали ранее в нашем диссертационном исследовании, посвященном изучению северокавказской событийно-хроникальной прозы, «в данном случае для читателя, для его национального сознания очень важно увидеть правдивую картину судьбоносных трагических моментов истории своего народа. В этом плане факт/документ имеет важнейшее значение и даже может стать опорным структурно-семантическим центром текста» [3, с. 48].
Актуальность исследования современной документально-художественной прозы вызвала достаточно продуктивные дискуссии в научных кругах, в ходе которых был поставлен ряд проблем, не решенных и на данном этапе. Анализ результатов круглого стола «Литература и документ: теоретическое осмысление темы», проведенного по инициативе П.В. Палиевского в ИМЛИ им. М. Горького, показал, что в первую очередь требуют научного осмысления вопросы, связанные с теоретизацией основных типологических признаков документальной прозы, и что движение общего литературного потока подводит к необходимости ревизий многих устоявшихся в литературоведении понятий и теорий.
П.В. Палиевский в качестве опорной точки дискуссии привел тезис Е. Ме-стергази о том, что «"документальное начало" - стихия, прокладывающая себе дорогу в разных жанрах и видах разной силы и достоинства» [1]. Е. Местергази, в свою очередь, отметила, что «... в ХХ в. ... родилась новая литература, устойчивого, всеми признанного имени для которой в науке нет до сих пор: едва ли не каждый называет ее по-своему и в частном порядке пытается определить ее место в традиционном ряду. Отошли в прошлое такие распространенные в литературной критике и журналистике рубежа Х1Х-ХХ вв. определения, как «литература сплетен и скандалов», «литература сточных труб», «правдивая летопись», «хроника событий», «фотография с натуры», «разговор с собой» и т. п. Однако за целое столетие отечественное литературоведение не слишком далеко продвинулось в выработке категориального аппарата» [1].
Исследование северокавказской документально-художественной прозы показало интенсивное включение документального начала, получившего новые функциональные возможности, в художественный текст. Этот процесс развивался параллельно с подобными явлениями в общероссийской прозе. Но здесь отметим важный момент: сегодня мы уже не говорим о подражательстве или ученичестве новописьменных литератур, которые к данному моменту достаточно успешно освоили сложные жанровые формы и разнообразные методы художественного творчества, речь идет о взаимодействии и типологических связях. Вписываясь в общий литературный мейнстрим, северокавказские авторы тем не менее в первую очередь опираются на этнические литературные традиции, воссоздавая уникальную картину мира.
В литературоведении устоялось традиционное мнение, что художественный образ оказывает большее эмоциональное воздействие на читателя, чем документ. В данном случае необходимо ориентироваться на тему произведения. Мы считаем, что обращение к исторической тематике, особенно недалекого прошлого, требует от автора предельной искренности и правдивости, невозможной без документального подтверждения, которое может оказаться более эффективным в своем воздействии, чем художественный образ. Традиции объективного документализма, заложенные в «лейтенантской» прозе (Ю. Бондарев), «окопной правде» (В. Некрасов), «фактографичной литературе» (А. Адамович, Д. Гранин), получили дальнейшее развитие в отечественной литературе второй половины 80-х -90-х годов XX века при художественном осмыслении военной тематики с позиций освобожденного авторского сознания. В этот период информационного бума и открытия доступа к закрытым документам изменился читательский запрос именно к литературе на историческую тематику - повысились требования к достоверности. Особенно ярко эта тенденция проявилась в северокавказских литературах, этносы которых пережили трагические события в совсем недалеком прошлом.
И российские, и национальные писатели довольно быстро ощутили этот запрос и сделали документальное не вспомогательной, а концептуальной частью
Библиографический список
своих произведений. Достаточно показательны в этом плане тексты, написанные в форме репортажной прозы, например, «Горящие сады», «Чеченский блюз» А. Проханова, «Клон» Л. Могилева и другие.
В процессе теоретизации новых явлений в северокавказских литературах, в частности усиления документального начала в художественных текстах, мы обратились также к феномену non-fiction - литературы без вымысла, которую Е. Местергази определяет как литературу, обобщающую «человеческий документ», «документальную литературу», «эго-документ» [4, с. 231], а П. Басинский называет «одним из самых парадоксальных жанров в литературе» [5]. В документально-художественной прозе, к виду которой относится non-fiction, именно документ становится композиционно-содержательным центром, вокруг которого структурируется художественное пространство.
В целом на основании сравнительно-типологического анализа в северокавказских литературах второй половины XX века отчетливо выявляются традиции «лейтенантской прозы». В современных текстах обнаружены традиции репор-тажной прозы конца века и non-fiction (литературы без вымысла). Очевидно, что «факт и документ приобретают в северокавказской прозе с 80-х годов XX века особый статус, выводя ее на уровень глубокого и многогранного исследования социально значимых конфликтов и противоречий современной действительности и далекого прошлого» [3, с. 112], и рационально-эмоциональное воздействие на читателя в современной событийно-хроникальной прозе достигается посредством гармоничного синтеза документального и художественного материала.
Теоретическая значимость нашего исследования состоит в попытке выделения типологических черт документально-художественной прозы, на основе которых можно проводить ее комплексный филологический анализ, что обусловливает и практическую ценность. В качестве основных типоформирующих признаков документально-художественной прозы, в том числе северокавказской хроникально-событийной, можно выделить ряд концептуальных позиций.
Документально-художественная проза имеет двуплановую структуру, логично диктующую двуплановость нарратива. «Первый план составляет фактологическая база, в частности непреложное соответствие факту, документу; ко второму плану мы относим художественную образность и художественно-изобразительные приемы, выработанные творческим потенциалом авторского сознания» [1, с. 208]. Соответственно, документ становится центральным компонентом сюжета, его смысловым ядром, обеспечивая тексту необходимую долю достоверности.
Исходя из того, что документально-художественная проза в тематическом плане основывается на исторических событиях (разной хронологической отдаленности), ключевым признаком в методологическом плане мы считаем историзм.
Обязательным компонентом данного жанрового вида является биогра-физм/автобиографизм, во многом расширяющий возможности проявления личности автора или транслирования личностного опыта известных личностей. Этот тезис логически подводит к важности авторской позиции и оценки. Например, в романе современного чеченского писателя Канты Ибрагимова «Детский мир», посвященном событиям первой чеченской войны, пролог и эпилог написаны от лица самого автора. Писатель выбирает подобное структурное решение текста для того, чтобы в самом начале обозначить проблему произведения и высказать собственную точку зрения на трагические для его этноса события, а затем - в финале - подвести итоги. Для событийно-хроникальной прозы типично, что автор нередко открыто «входит» в текст посредством авторских отступлений в форме размышлений или воспоминаний (в том случае, если сам является непосредственным участником или свидетелем описываемых им событий). Здесь можно говорить о феномене фактора субъективности документально-художественной прозы, которая при всей ее документальной обусловленности отражает видение и позицию писателя.
В стилистическом плане в документально-художественной прозе проявляется сочетание документального и художественного дискурса в разных соотношениях и приоритетах в зависимости от авторского видения. Также следует отметить присутствие жаргонной, сниженной и диалектной лексики, что делает произведения максимально правдоподобными. Например, в текстах чеченских писателей в речи героев наблюдается искажение русских слов, что характерно для малообразованных простых людей другой национальности.
Тема нашей работы имеет несомненные перспективы для дальнейших исследований. В частности, необходим системный анализ видов современной северокавказской событийно-хроникальной прозы. Значительный интерес представляет классификация видов и функций документального интертекста. Также очевидна актуальность сравнительно-типологических исследований северокавказской и отечественной документально-художественной литературы.
1. Круглый стол: литература и документ: теоретическое осмысление проблемы. Available at: https://imli.ru/seminary-i-konferentsii-2008/1827-kruglyj-stol-literatura-i-doku ment?ysclid=leyq8krabh714000261
2. Палиевский П.В. Роль документа в организации художественного целого. Проблемы художественной формы социалистического реализма. Москва: Советская Россия, 1971; Т. I.
3. Чукуева З.Н. Жанрово-стилевые особенности северокавказской событийно-хроникальной прозы XX века в контексте типологических связей с отечественной литературой: монография. Грозный, 2020.
4. Местергази Е.Г Литература нон-фикшн/nonfiction. Экспериментальная энциклопедия. Москва: Совпадение, 2007.
5. Басинский П. Сочинять без вымысла. Available at: https://rg.ru/2015/07/13/basinskii.html
References
1. Kruglyj stol: literatura i dokument: teoreticheskoe osmyslenie problemy. Available at: https://imli.ru/seminary-i-konferentsii-2008/1827-kruglyj-stol-literatura-i-dokument?ysclid=ley q8krabh714000261
2. Palievskij P.V. Rol' dokumenta v organizacii hudozhestvennogo celogo. Problemy hudozhestvennoj formy socialisticheskogo realizma. Moskva: Sovetskaya Rossiya, 1971; T. I.
3. Chukueva Z.N. Zhanrovo-stilevyeosobennostiseverokavkazskojsobytijno-hronikal'nojprozyXXveka vkontekstetipologicheskihsvyazejsotechestvennojliteraturoj: monografiya. Groznyj, 2020.
4. Mestergazi E.G. Literatura non-fikshn/nonfiction. 'Eksperimental'naya 'enciklopediya. Moskva: Sovpadenie, 2007.
5. Basinskij P. Sochinyat'bez vymysla. Available at: https://rg.ru/2015/07/13/basinskii.html
Статья поступила в редакцию 17.03.23
УДК 821.111
Pisarev L.V., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Head of Department of Romano-Germanic Philology, Orthodox St. Tikhon's University f
or the Humanities (Moscow, Russia), E-mail: lev-king@mail.ru
THE IDEA OF OPTIMISM IN THE NOVELS OF G.K. CHESTERTON. The article examines the plot-compositional and ideological-philosophical level of the main novels of G.K. Chesterton "Napoleon from Notting Hill", "The Man who was Thursday", "The Ball and the Cross", "The Flying Tavern", "The Return of Don Quixote" in order to determine the properties of the construction of artistic space common to these works. As a result of the research, the property of composition construction common to G.K. Chesterton's novels is determined: each work invariably has a positive ending. This feature is closely related to the ideological and philosophical attitude of the author to oppose the ideas of decadents that prevailed in society, art and literature of his time, genetically related to the religious and philosophical teaching of the Gnostics, opposing the Christian creed. The idea of optimism in Chesterton's novels is thus opposed to the ideas of skepticism, pessimism and nihilism of decadents, while his novels carry a powerful religious and philosophical message.
Key words: G.K. Chesterton, novel, finale, idea, optimism, pessimism, gnosticism, decadents
Л.В. Писарев, канд. филол. наук, доц., зав. каф. романо-германской филологии Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета
(ПСТГУ), г. Москва, E-mail: lev-king@mail.ru
ИДЕЯ ОПТИМИЗМА В РОМАНАХ Г.К. ЧЕСТЕРТОНА
В статье рассматривается сюжетно-композиционный и идейно-философский уровень основных романов ПК. Честертона «Наполеон из Ноттинг-Хилла», «Человек, который был Четвергом», «Шар и Крест», «Перелетный кабак», «Возвращение Дон Кихота» с целью определения общих для этих произведений свойств построения художественного пространства.
В результате проведенной работы было определено общее для романов ПК. Честертона свойство построения композиции: каждое произведение неизменно имеет позитивный финал. Эта особенность тесно связана с идейно-философской установкой автора на противостояние господствовавшим в обществе, искусстве и литературе его времени идеям декадентов, генетически связанным с религиозно-философским учением гностиков, противостоящим христианскому вероучению.
Идея оптимизма в романах Честертона противопоставляется идеям скепсиса, пессимизма и нигилизма декадентов, его романы несут при этом в себе мощный религиозно-философский посыл.
Ключевые слова: Г.К. Честертон, роман, финал, идея, оптимизм, пессимизм, гностицизм, декаденты
Актуальность данной статьи заключается в том, что романное творчество ПК. Честертона затрагивает широкий круг социальных и философских проблем, возникающих и перед современным обществом, его произведения не теряют актуальность и в наше время, во многом описывая явления, влияющие ныне на жизнь европейской цивилизации.
Цель статьи - рассмотреть общие тенденции романного творчества П.К. Честертона с точки зрения противопоставления христианской философии идеологии декадентов рубежа XIX-XX веков в его произведениях.
Научная новизна исследования заключается в том, что оно дополняет частично рассматривавшуюся исследователями творчества ПК. Честертона проблему осмысления писателем духовного кризиса рубежа XIX-XX веков с точки зрения христианской религиозной философии.
Теоретическая значимость нашей работы заключается в выявлении устойчивой тенденции в творчестве ПК. Честертона к противостоянию гностической по своей природе идеологии пессимизма и нигилизма эпохи декаданса с помощью противопоставления ей идей жизнеутверждения и оптимизма, воплощенных в художественном мире его произведений на сюжетно-композиционном (неизменно позитивные финалы романов) и идейно-философском уровнях.
Практическая значимость нашей работы заключается в возможности применения исследовательского материала в процессе преподавания курса истории английской литературы ХХ века, спецкурса по творчеству ПК. Честертона, а также в процессе дальнейших исследований творчества писателя.
В данной статье мы затрагиваем некоторые общие тенденции в романном творчестве П.К. Честертона на сюжетно-композиционном и идейно-философском уровнях и исследуем их связь с религиозно-философской позицией писателя по отношению к господствовавшим среди творческой интеллигенции рубежа веков идеям и настроениям [1-11].
Проблема осмысления ПК. Честертоном духовного кризиса европейского общества на рубеже XIX-XX веков рассматривалась Е.В. Васильевой [3], его творческое противостояние разрушающей религиозно-философской концепции декадентов изучалось ранее нами в работах «Проблема идеи «восточного пессимизма» и кризис рубежа XIX-XX веков в романе П.К. Честертона «Человек, который был Четвергом»» [5], «Проблема дуализма отображения божественной природы в романе ПК. Честертона «Человек, который был Четвергом»» [8] и «Роман П.К. Честертона «Человек, который был Четвергом»: теодицея против антисистемы» [9].
Связь концепции декадентов с учением гностиков и ее генезис рассматривались в работах игумена Спиридона (Баландина) «Пностицизм. От Античности до наших дней» [4], Слободнюка С.Л. «Идущие путями зла (древний гностицизм и русская литература 1890-1930 гг.)» [4].
Рубеж XIX-XX веков был периодом в истории европейской цивилизации, когда во всех областях ее культурной жизни - искусстве, литературе и философии - происходили грандиозные изменения, подготовленные всем течением предыдущей духовной жизни европейского общества. В полной мере все происходившие процессы касались и всех сфер культурной жизни британского общества. От кризиса религиозности, наступившего в XIX веке во многих европейских странах, через агностицизм в духе Пексли британское общество пришло к духовному кризису рубежа веков, нашедшему, в частности, свое отражение в литературе эпохи. В литературе веяния этого времени отразились в художественном направлении декаданса, характерной особенностью которого являлось настроение пессимизма, на котором была основана эстетика декадентов.
Творчество ПК. Честертона, великого христианского писателя, сильно выделяется по своему духу и идейному содержанию на фоне многих произведений эпохи модерна, пропитанных духом декаданса и кризиса рубежа веков. Для произведений большинства писателей и поэтов его времени был свойственен дух нигилистического отрицания моральных и эстетических устоев предшествующей культуры, творчество их было проникнуто эстетикой красоты последнего момента, наслаждения жизнью у «бездны мрачной на краю».
ПК. Честертон с юности принадлежал к кругу творческой интеллигенции Лондона и хорошо знал, как дух современной ему литературы, так и настроения общества своей эпохи, прекрасно умел отразить их в своих романах, многие из которых и появились именно как реакция на этот разрушительный дух богемы и ее увлечение различными идеями, в основе которых лежало отрицание не только благости созданного Богом мира, но и пессимистическое отрицание самой жизни. Пройдя лично через период сложных духовных исканий, сам ПК. Честертон пришел к выводу, что «картина мира...не так уж черна.» [2, с. 98], и утвердился в искренней вере в благость Творца, став глубоко верующим человеком.
В своих произведениях ПК. Честертон внимательно исследовал первопричины такого духовного состояния современного ему мира английской творческой интеллигенции и искал возможные пути выхода этого мира из духовного кризиса. Можно сказать, что почти все крупные произведения писателя, являясь художественными произведениями, несут в себе мощный научно-исследовательский
