CC BY
462О.В. Саржина ФУНКЦИИ ИНВЕКТИВНОЙ ЛЕКСИКИ В ВЫСКАЗЫВАНИИ (на примере инвективных имен лица)
Юрислингвистическая экспертиза текста прежде всего исходит из того, что «для оскорбления необходимы два признака: а) факт унижения чести и достоинства, б) неприличная форма такого унижения. Строго говоря, необходим еще один признак, а именно - умышленность оскорбления» [Понятие чести и достоинства... 1997, с. 148].
Установление факта унижения чести и достоинства -пожалуй, единственный параметр из приведенной выше триады, не требующий каких-либо усилий со стороны эксперта, так как именно он обусловливает саму необходимость юрислингвистической экспертизы.
Второй параметр - неприличная форма такого унижения -хотя и способен вызвать определенную дискуссию мнений, но лишь в определенных пределах, так как инвектива, т.е. словесное оскорбление, для достижения своей цели пользуется определенным языковым инвентарем, ядром которого является инвективная (отрицательная эмоционально-оценочная) лексика.
Наиболее спорным и трудно доказуемым является наличие в акте оскорбления третьего параметра, а именно - умышленности данного оскорбления. Такое шаткое положение данного параметра обусловлено прежде всего многофункциональностью языка и языковых единиц. Так, в речи инвективные единицы помимо оскорбительной (инвективной) используются также и в ряде других функций. В рамках данной статьи будут рассмотрены различные функции инвективной лексики на материале инвективных имен лица (ИИЛ). Представленная классификация может быть использована в рамках юрислингвистической экспертизы, она призвана снабдить эксперта инвентарем функционально-целевого использования инвективной лексики, облегчив тем самым его работу при классификации высказывания как инвективного или неинвективного.
Язык играет важную роль во всех сферах человеческой деятельности, отражая все многообразие взаимодействия человека с действительностью. «Язык способен выразить не только наши знания об окружающем нас мире. Но и наши
отношения к явлениям внешнего мира, к другим людям и к самим себе - к своим поступкам, настроениям и переживаниям. Он способен выражать наши эмоции и волевые побуждения. Язык, таким образом, закрепляет и выражает всю совокупность сложнейших отношений и явлений действительности» [Спиркин, 1957, с. 76].
Все это обусловливает многообразие функций языка. Проблема количества и классификации функций не имеет однозначного решения в лингвистике. Еще Э. Сепир отмечал, что «трудно с точностью установить функции языка, так как он настолько глубоко коренится во всем человеческом поведении, что остается очень немногое в функциональной стороне нашей сознательной деятельности, где язык не принимал бы участия» [Сепир, 1965, с. 246].
В задачи данной статьи не входит рассмотрение разных точек зрения на систему функций языка, однако необходимо охарактеризовать позицию автора по вопросу системного представления функций языка.
В основе вариативного представления функций языка разными учеными лежат две основные причины: 1) различия в подходе к определению термина «функция» и 2) позиция исследователя по вопросу монофункцианальности / полифункциональности языка.
Автор трактует термин 'функция' широко, как «обобщенное обозначение разных сторон (аспектов) языка и его элементов с точки зрения их назначения, применения, использования» [Ахманова, 1966, с. 507], основные функции выделяются «на основе обычной ситуации, когда некто говорит другому о чем-либо» (эта необходимость подчеркивалась К. Бюлером [1965, с. 30]). Таким образом, под 'функцией языковой единицы' понимается назначение данной единицы, реализуемое говорящим в процессе коммуникации.
Подчеркнем телеологический (целевой) аспект данного определения, его антропоцентризм.
В основе речи как одного из видов деятельности лежат определенные намерения говорящего, поскольку «деятельности без мотива не бывает; «немотивированная» деятельность - это деятельность не лишенная мотива, а деятельность с субъективно или объективно скрытым мотивом» [Леонтьев, 1975, с. 103]. В
«Тезисах Пражского лингвистического кружка» отмечается, что «являясь продуктом человеческой деятельности, язык вместе с последней обладает целевой направленностью. Анализ речевой деятельности как средства общения показывает, что самой обычной целью, которая обнаруживается с наибольшей четкостью, является выражение. Поэтому к лингвистическому анализу нужно подходить с функциональной точки зрения, согласно которой язык есть система средств выражения, служащая какой-то цели» [Тезисы Пражского лингвистического кружка, 1967, с. 17]. Телеологический аспект функционирования языка предполагает наличие субъекта (Б), использующего языковую единицу (в данном исследовании - слово - ') с определенной целью, что схематично можно представить следующим образом:
5" использует Ж для того, чтобы...
Таким образом, телеологический аспект функционирования языка и языковой единицы, а также выделение функций на основе «анализа социальной речевой ситуации» [Бюлер, 1965, с. 31], несомненно, ставит нас на позицию монофункционализма, в рамках которой следует признать, что «языку свойственна лишь одна функция - коммуникативная, включающая в себя в полном единстве все слагаемые информационного содержания, передаваемого средствами языка» [Колшанский, 1979, с. 58].
Аккумулятивная способность языковых единиц, выделяемая некоторыми авторами в качестве языковой функции, рассматривается нами как имманентное когнитивно-аккумулятивное свойство языка и языковых единиц (т.е. способности накапливать
и хранить концептуальную информацию), обусловливающее их функционирование.
В семантическую структуру ИИЛ входят диктумный и модусный компоненты. Объем диктумной информации, зафиксированной ИИЛ, варьируется от единицы к единице. Выделяется два основных типа: 1) ИИЛ с минимальным объемом диктумной информации компонента «человек» (сволочь, черт и т.п.) и 2) ИИЛ с расширенным диктумом (обжора, писака и т.п.). Модусная информация включает в себя а) оценочную, б) эмоциональную и в) стилистическую информацию.
Выбор языковых единиц для реализации определенного акта коммуникации обусловлен накопленной ими информацией, так
как процесс коммуникации представляет собой актуализацию этой информации в речи. В разных речевых актах актуализируются разные виды информации.
Представленная ниже классификация является попыткой системного описания основных функций инвективной лексики.
Функции инвективной лексики
КОММУНИКАТИВНАЯ ФУНКЦИЯ (как средство общения):
1. Экспликативная: а) дескриптивная; б) аксиологическая; в) катарсическая; г) стилеразличительная.
2. Номинативная.
3. Волюнтативная (функция воздействия^: а) инвективная; б) дидактическая.
4. Обобществляющая (объединяющая): а) социализирующая; б) фатическая.
5. Поэтическая
Рассмотрим подробнее коммуникативную функцию и ее разновидности на материале ИИЛ.
В основе представляемой классификации лежит интенция говорящего, что позволяет выделить разные виды коммуникативной функции в зависимости от цели высказывания
1. Экспликативная функция (функция передачи информации)
В процессе коммуникации слово способно передавать накопленную им информацию.
Экспликативная функция представляет собой сложную структуру, находящуюся в коррелятивной зависимости от структуры когнитивно-кумулятивного свойства слова, где каждая подфункция обусловлена видом информации, зафиксированной в слове.
А. Дескриптивная функция инвективных имен лица выражается в способности описывать объект действительности (приспособленец, паникер, трепач, лодырь и т.п.). В ее основе лежит денотативная информация, накопленная словом.
Например, слово лодырь содержит следующую денотативную информацию - человек, который ничего не делает (МАС: бездельник, лентяй). Приведенный ниже контекст
наглядно показывает актуализацию данной информации в речи, где говорящий доказывает, что при равных исходных возможностях бедным стал тот, кто ничего не делал. Это и позволяет ему употребить слово лодырь.
- А ты че гордисся, что в бедности жила? Ведь вам в двадцать втором годе землю-то одинаково дали. А к двадцать девятому - они уж опять бедняки! Лодыри! Ведь вы уж бедняки-то советские сделались, к коллективизации-то нам землю-то поровну всем давали, на едока (Шукшин В. Письмо).
Б. Аксиологическая функция (оценка) основана на оценочной информации, зафиксированной словом, и представляет собой выражение оценки объекта высказывания. Инвективная лексика, и ИИЛ в частности, представляют отрицательную полярность оценки.
Специфика оценочной функции ИИЛ и ее взаимосвязь с другими функциями выражается в варьировании оценки по параметру рациональности-эмоциональности (Арутюнова, Вольф, Кошель, Хидекель и др.), что обусловлено особенностями их семантической структуры. В зависимости от оснований оценки выделяются три типа оценочных компонентов: 1) интеллектуально-логический, 2) эмоциональный и 3) эмоционально-интеллектуальный. Среди ИИЛ выделяются последние два типа оценки, которая прямо зависит от структуры диктумной информации. К первому типу, основанному на эмоциях, - эмоциональной оценке - относятся ИИЛ с минимальным диктумом «человек» типа парх, урод (бран.), бестия и т.п. Основания оценки при этом не актуализируются, оценка является холистической, т.е. выражает общее отрицательное отношение субъекта к объекту. Ко второму типу, основанному на единстве рациональной и эмоциональной оценки, - эмоционально-интеллектуальной оценке - относятся ИИЛ с расширенным диктумом, типа бездарь, бестолочь, кобыла и т.п. При этом актуализируются основания оценки, т.е. аксиологическая функция основывается на дескриптивной, данная оценка является частной, она выражает отрицательное отношение субъекта к определенному параметру объекта.
Общей чертой ИИЛ независимо от вида оценки является наличие в их семантической структуре эмоционального компонента, что обусловливает взаимосвязь аксиологической и
катарсической функций в высказывании. Н.А. Лукьянова подчеркивает, что «оценочность как семантический признак в системе экспрессивов связана с семой «эмоциональность» и отдельно от нее не реализуется» [Лукьянова, 1983, с. 17].
Варьирование оценки по параметру рациональности-эмоциональности объясняет парадокс варьирования, непоследовательности механизма оценки и выведения холистической (общей) оценки объекта.
В основе интеллектуально-логической оценки лежит определенный параметр объекта, оцениваемый субъектом логически. Данный компонент эксплицируется в речи при помощи денотативной информации, зафиксированной употребляемым в данной ситуации оценочным словом. Н.Д. Арутюнова отмечает, что «общая оценка составляет своего рода баланс положительных и отрицательных факторов» [Арутюнова, 1988, с. 72]. Однако это относится лишь к интеллектуально -логической холистической оценке.
Выведение же эмоциональной холистической оценки не имеет ничего общего с анализом положительных и отрицательных факторов. Она представляет собой эмоциональную реакцию, которая не включает в себя логической интерпретации параметров объекта, поэтому это скорее оценка «вопреки», а не «благодаря». ИИЛ - эмоционально-оценочные, т.е. в основе негативной оценки данной группы лексики лежат отрицательные эмоции, вызванные объектом номинации. Поэтому несмотря на наличие у объекта оценки характеристик, оцениваемых положительно с точки зрения разума, и даже их явное преобладание, общеоценочные ИИЛ актуализируют общую отрицательную эмоциональную оценку объекта и представляют собой своего рода ярлык «плохой».
В. Катарсическая функция (выброса эмоций).
В качестве одного из факторов, обусловливающих инвективизацию речи в настоящее время, Ю.А. Панов [2000] выделяет тот факт, что в разговорном дискурсе употребление инвектив диктуется необходимостью для субъекта речи эмоциональной разрядки. Катарсическая функция инвектив является неотъемлемой функцией данной группы лексики, тесно взаимосвязанной с функцией оценки. «Оценочность актуализирует субъективную оценку говорящим предмета речи. На уровне речевой ситуации, т.е. реальной действительности, субъективная оценка выражается в слове через эмоцию говорящего лица, как бы
«впитывая» эту эмоцию. Эмоция является аппаратом оценки, способом ее реализации. Не случайно параметры эмоций и оценок пересекаются: «приятное» «хорошо» / «неприятное» «плохо» [Лукьянова, 1983, с. 17].
Таким образом, человек использует инвективы не только для выражения своего отрицательного отношения к объекту или ситуации, но и для того, чтобы избавиться, «очиститься» от отрицательных эмоций, вызванных ими. «Всякая инвектива по самой своей природе представляет собой агрессивное действие [...]. Различные агрессивные действия имеют задачу исключительной социальной важности - катарсис, психологическая разрядка, а значит, содействуют психическому здоровью организма» [Жельвис, 1990, с. 16].
В основе катарсической функции лежит эмоциональная информация, зафиксированная словом. Экспликация этой информации в речи позволяет выразить эмоциональное состояние субъекта. ИИЛ выражают отрицательные эмоции человека: злость, обиду, ненависть и т.д. Приведем несколько примеров.
■к-к-к
Зла большого у старика не было. Обидно было: пригрел человека, а он взял и унес ружье. Ну не подлец
после этого! (Шукшин В. Охота жить).
***
В одном месте парень остановился закурить: сбочь лыжни ямка - палки втыкал. На снегу крошки листовухи и обгоревшая спичка.
- И кисет прихватил! - Никитич зло плюнул. - Вот поганец так поганец! - Прибавил шагу (Шукшин В. Охота жить).
***
«Не читал. - Профессор внимательно и сердито посмотрел в глаза студенту. - Да, не читал. Одно предисловие дурацкое прочитал. Черти полосатые! Вот вам - ягодки заочного обучения!» (Шукшин В. Экзамен).
Наиболее ярко катарсическая функция выполняется бранными словами (гад, дурак, недоносок и т.д.) в безобъектных высказываниях. Ряд бранных слов, среди которых - черт, дьявол,
хрен, паразит и другие способен полностью утрачивать денотативный компонент и приближаться к междометиям. Образовавшийся вакуум заполняется эмоционально-оценочным компонентом. Характерной особенностью катарсического употребления бранных слов является амбивалентность, т.е. способность выражать два противоположных явления -
отрицательные и положительные эмоции. Например:
***
Одному хорошо думается. Темно. Только из щелей камелька светится; свет этот играет на полу, на стенах, на потолке. И вспоминается бог знает что! Вспомнится вдруг, как первый раз провожал девку. Шел рядом и молчал, как дурак... И сам не заметишь, что сидишь и ухмыляешься.
Черт ее знает - хорошо! (Шукшин В. Охота жить).
***
Наум ехал впереди и все возмущался:
- Черте-чего!.. Из лесу в лес за дровами (Шукшин В. Волки).
В приведенных контекстах катарсическая функция выступает в качестве главной функции высказывания, что обусловлено отсутствием (физическим) объекта при внешней и внутренней речи. При употреблении ИИЛ в присутствии объекта-адресата данная функция является сопутствующей
воздействующей функции. Приведем примеры.
***
Зоя уже постелила и лежала, отвернувшись к стене. Петька, одетый еще, хотел сперва поцеловать ее. Зоя накрылась одеялом с головой. Петька опешил:
- Ты чего?
- Ничего. Не лезь. Их же там много на пляже валялось, чего ты ко мне лезешь?
- Да ты сто, Зой?!
- Ни «сто»! Не лезь и все. Мало тебе их там было? Петька даже осердился, хоть редко сердился.
- Дура ты, дура!.. Кому я там нужен! Там без меня хватает - специально этим делом занимаются. Их со мной, сто ли сравнис?..
Г. Стилеразличительная функция инвективного слова - это создание экспрессии разговорности. В основе данной функции лежит функционально-стилистическая информация (разговорная окраска), зафиксированная ИИЛ. Как уже отмечалось выше, ИИЛ являются стилистически маркированными, т.е. включающими информацию о характерном стиле речи, в котором данное слово употребляется без нарушения стилистической тональности. Стилистически маркированные языковые единицы как актуализированные факты, сохраняют свои имманентные свойства и даже способны иррадировать их на окружающий контекст.
Т.Г. Винокур отмечает, что «сниженно-прсторечная языковая стихия чаще всего соотносится с пейоративным стилистическим значением входящей в нее лексики. А оценочная семантика слова [...] тяготеет к регулярной актуализации в эмоциональных высказываниях, заражая «рассудку вопреки» эмоцией самое оценку» [Винокур, 1980, с. 60]. Следовтельно, стилеразличительная функция тесно связана с аксиологической и катарсической, в том смысле, что отрицательная эмоциональная оценочность инвективной лексики оказывает влияние и на стиль речи, являясь, таким образом, средством стилеразличительной функции.
В инвективном высказывании стилеразличительная функция не является самостоятельной, однако она играет важную роль, так как может лежать в основе других функций (воздействия, установления контакта, поэтической).
2. Номинативная функция
Л.А. Киселева выделяет две функции, которые одновременно выполняются эмоционально-оценочными словами в языковой коммуникации, - номинативную и оценочную [Киселева, 1969,
с. 265]. Н.А. Лукьянова в свою очередь отмечает, что для данной группы лексики характерна тенденция к ослаблению диктумного содержания. Степень ослабления у разных единиц различна и влияет на их номинативность, т.е. возможность именовать денотат (в речи - референт) [Лукьянова, 1983, с. 19]. Рассмотрим ИИЛ в данном аспекте, т.е. охарактеризуем зависимость номинативной функции данных единиц от их дескриптивности.
Как уже отмечалось, выделяется два основных типа диктумного содержания ИИЛ: 1) ИИЛ с минимальным объемом диктумной информации и 2) ИИЛ с расширенным диктумом.
ИИЛ с минимальным объемом диктумной информации (с диктумным компонентом «человек» - около 60 бранных слов, типа поганыш, мразь, барахло, чмо и т.п.). Данная группа лексики обладает размытой номинативной функцией, так как диктумный компонент «человек» может стираться, т.е. в качестве референта номинации могут выступать человек, животное и неодушевленный предмет. Данный компонент, однако, не является константным. Его стирание является отличительной чертой бранной лексики, что влияет на ее номинативную функцию. Так, бранные слова (черт, падла, скотина, сволочь и т.д.) приближаются к междометиям, теряя свою номинативную функцию. Е.Ф. Петрищева считает отсутствие номинативной функции одним из критериев отличия бранной лексики от эмоционально окрашенной лексики небранного характера [Петрищева, 1984, с. 175].
Неустойчивость номинативной функции ряда бранных слов обусловливает варьирование референта (человек - животное -неодушевленный предмет - ситуация). Проиллюстрируем это на примере слов паразит и паразитка.
1. Референт - человек:
- Что у тебя в портфеле, паразит? - пронзительно прокричал похожий на кота. - Телеграммы? А тебя предупредили по телефону, чтобы ты их никуда не носил? Предупреждали, я тебя спрашиваю?
- Предупрежди... дали. дили. - задыхаясь, ответил администратор (Булгаков М. Мастер и Маргарита)
2. Референт - животное:
Кот укусил хозяйку за ногу.
- Ах ты, паразит! Ты еще кусаться будешь! (из разговорной речи).
3. Референт - неодушевленный предмет:
Левая нога [протез] не шагала. Тогда Колька далеко шагнул правой и что было силы рванулся всем телом вперед, подтягивая левую. Упал. Долго лежал, вцепившись руками в землю. Левая нога не шагала. Нисколько. Даже на полшажка.
- Ну ничего. Паразитка. С непривычки...(Шукшин В. Нечаянный выстрел).
4. Референт - ситуация:
В квартире то отключается, то включается на несколько минут свет. Девушка пытается начать заниматься. Как только она открывает тетрадь, в квартире отключают свет. Это повторяется несколько раз. Когда выключается свет, раздаются слова: «Вот падла! Паразитка такая!» (из разговорной речи).
ИИЛ с расширенным диктумом. Данная группа слов реализует номинативную функцию в полном объеме. В ее основе лежит дескриптивная информация, зафиксированная словом, т.е. объект называется по признаку, отраженному в диктуме слова.
- Не суми зря-то. Зря сумис-то.
- Сумис, сумис... Сюсюкалка чертова! (Шукшин В. Петька Краснов рассказывает).
Таким образом, номинативность ИИЛ находится в прямо пропорциональной зависимости от объема их дескриптивного содержания.
Номинативная функция может выступать в качестве основной функции высказывания, при этом аксиологическая, катарсическая и волюнтативная функции стираются. Например:
Жена хлопала дверью, уходила прочь - жаловаться на своего «лесного скота» (В. Шукшин. Миль пардон, Мадам!).
Однако чаще она является периферийной функцией в высказываниях, усиливающей другие доминантные функции (см. примеры, приведенные выше для иллюстрации других функций).
3. Волюнтативная (функция воздействия): а) инвективная; б) дидактическая
Язык способен выступать в качестве орудия воздействия на объект, выполняя тем самым волюнтативную функцию. Данная функция языка наглядно проиллюстрирована А.Г. Спиркиным, который сравнивает язык с орудиями труда. «Между орудиями труда и языком действительно существуют некоторые функциональное и генетическое сходство и связь. Если при помощи орудий труда, которые человек помещает между собой и объектом воздействия, он осуществляет изменения в предмете труда в нужном ему направлении, то при помощи языка, который опосредует отношение человека к природе отношением человека
к человеку, один субъект воздействует на другого субъекта также в желаемом направлении» [Спиркин, 1957, с. 69].
Волюнтативная функция является основной функцией ИИЛ. Данная функция связана с категорией оценки, пользуясь оценкой как средством достижения цели, так как «оценочное высказывание стремится повлиять на адресата, а через него и на ход практической жизни» [Арутюнова, 1988, с. 60]. Можно выделить две разновидности этой функции: инвективную и дидактическую.
А. Инвективная функция
Помимо информативного обмена между субъектами человек использует язык как мощное средство воздействия на другой субъект. Одним из видов воздействия является инвектива. В инвективной функции, т.е. функции отрицательного воздействия, могут использоваться единицы разных уровней языка -интонация, местоимения, единственное / множественное число (например, знаете / знаешь), имена собственные и т.п.
Так, использование множественного числа по отношению к единичному субъекту, а также ироничная интонация является инвективным в следующем контексте, взятом из рассказа В. Шукшина «Обида».
- Что вы, они вечерами никуда не ходят! - заговорили в очереди.
- Они газеты читают.
Приведем еще один пример из этого рассказа, в котором варьирование местоимений «ты - вы» позволяет воздействовать на другой субъект, путем снижения его статуса и информируя его об отношении говорящего.
И тут вышел этот в плаще.
- Слушайте, - двинулся к нему Сашка, - хочу поговорить с вами...
Плащ остановился, недобро уставился на Сашку.
- О чем нам говорить?
- Почему вы выскочили заступаться за продавцов? Я правда не был вчера в магазине...
- Иди, проспись сперва! Понял? Он будет еще останавливать... «Поговорить». Я те поговорю! Поговоришь у меня в другом месте!
- Ты что, взбесился!
- Это ты у меня взбесишься! Счас ты у меня взбесишься, счас...
Употребление фамилии вместо имени и отчества в русском языке является фамильярным и также используется как инвективная тактика. Приведем пример из «Собачьего сердца» М. Булгакова.
... к Шарикову явился молодой человек, оказавшийся женщиной, и вручил ему документы, которые Шариков немедленно заложил в карман пиджака и немедленно же после этого позвал доктора Борменталя:
- Борменталь!
- Нет, уж вы меня по имени и отчеству, пожалуйста, называйте! - отозвался Борменталь, меняясь в лице. [...]
- Ну, и меня называйте по имени и отчеству, -совершенно основательно ответил Шариков.
- Нет! - загремел в дверях Филипп Филиппович, - по такому имени и отчеству в моей квартире я вас не разрешу называть. Если вам угодно, чтобы вас перестали именовать фамильярно «Шариков», - я и доктор Борменталь будем называть вас «господин Шариков».
Ядром инвективных языковых средств является инвективная лексика. ИИЛ, в свою очередь, являются наиболее инвективными лексическими единицами, так как, выполняя номинативную функцию, они прямо обвиняют объект воздействия в том или ином отклонении от нормы, «навешивая» на объект воздействия обидный «ярлык». Отрицательное воздействие в данном случае осуществляется не только и не столько за счет факта обвинения, сколько за счет формы, т.е. негативного эмоционально-оценочного слова, выбранного говорящим из всего арсенала языковых средств.
Функция отрицательного воздействия выступает в качестве специфической функции инвективной лексики и ИИЛ в частности, поскольку «в основе инвективного общения лежит стремление понизить социальный статус адресата или уровень его самооценки, нанести моральный урон. Во вторую очередь, через оскорбление и обиду может преследоваться практическая цель - добиться изменения поведения адресата» [Жельвис, 1990, с. 23].
Оскорбительность инвективы прямо пропорциональна эмоционально-оценочной информации, зафиксированной словом.
Б. Дидактическая функция характерна ИИЛ как классу оценочной лексики, так как «оценочное высказывание уже само по себе выражает коммуникативную цель рекомендации, побуждения к действию, предостережения, похвалы или осуждения. Оно воспитывает нормы поведения». «В сущности, цель употребления оценочных слов состоит в обучении стандартам, общим принципам выбора» [Арутюнова, 1988, с. 6; 53]. ИИЛ через категорию оценки устанавливают нормы (моральные, поведенческие, внешнего вида и т.д.), демонстрируя то отклонение от нормы, которое порицается в данном обществе. Например:
Ну и чо ты поднаделся, как вахлак! (из разговорной речи).
4. Обобществляющая (объединяющая) функция: а) фатическая; б) социализирующая
Язык играет важную объединяющую роль в обществе. По выражению Э. Сепира, он «[язык] является огромной обобществляющей силой, может быть, наибольшей из всех существующих» [Сепир, 1965, с. 246]. Выступая в обобществляющей функции, язык может выступать в качестве средства объединения, с одной стороны, определенной устоявшейся группы людей социализирующая функция, а с другой - средства установления связи между членами временной группы, когда «важно не столько то, что при этом говорится, сколько то, что вообще ведется разговор» [Сепир, 1965, с. 247] -фатическая функция.
А. Фатическая функция
Инвективное общение нередко связано с общением фатическим. В.И. Жельвис отмечает, что «сплошь и рядом инвектива есть просто способ осуществления фатического общения» [Жельвис, 1997, с. 137]. Фатическая функция является особой функцией языка и ИИЛ в том числе, так как она обусловлена специфической мотивацией. Остановимся подробнее на ее отличии от других функций.
И.Н. Борисова разграничивает фатический и нефатический мотивы коммуникации. Нефатический мотив «связан с ориентацией коммуникации на решение некоммуникативной задачи и определяется типом стратегической коммуникативной цели, мотивированной практической или интеллектуальной задачей, решаемой путем коммуникативного взаимодействия субъектов» [Борисова, 2001, с. 72]. Фатический
мотив определяется «типом стратегической коммуникативной цели, характеризующей общение ради поддержания контакта, общение ради удовольствия от общения, взаимодействие ориентированной на общение, общение, цель которого в нем самом» [Борисова, 2001, с. 71].
Фатическая функция определяется фатическим мотивом, в то время как другие функции - нефатическим мотивом, разновидности которого определяют специфику каждой конкретной функции.
Особенность фатической функции по сравнению с другими функциями выражается в ее самонаправленности, т.е. речевое действие является одновременно целью и средством ее достижения. В то время как выступая в так называемых нефатических функциях (экспликативной, номинативной, волюнтативной, социализирующей, поэтической), речевое действие является средством достижения практической цели (выражение информации, наименование объекта
действительности, воздействие, социализация, эстетической оформление речи или характеристика героя соответственно).
ИИЛ могут использоваться в высказываниях, в которых фатическая функция выступает в качестве основной. Т.Г. Винокур отмечает, что «для фатической речи характерно опосредованное выражение генеральной социопсихологической интенции (т.е. вступление в контакт) через частную интенцию, выражаемую содержанием продуцируемого высказывания. Однако содержательная ценность последнего как факультативная может быть при этом сведена к минимуму благодаря его нерелевантности» [Винокур, 1993, с. 137]. Подобным же образом в фатических высказываниях с ИИЛ в основе фатической функции лежит экспликативная функция, в рамках которой на первый план выходят катарсическая и аксиологическая функции. При этом эксплицируется прежде всего субъективная эмоциональная и оценочная информации, так как «именно фатическая речь выражает человека как языковую личность хотя и в неафициальном, но творческом ракурсе, имеющем аксиологическую ценность» [Винокур, 1993, с. 11]. Субъект не столько делится информацией, сколько выражает свое отношение к какому-либо факту, чтобы убедиться, что собеседник точно так же воспринимает этот факт, поддерживая таким образом межличностные отношения, что отвечает «общей ситуативно-целевой задачи фатического речевого поведения - говорить,
чтобы высказаться и встретить понимание» [Винокур, 1993, с. 139]. Покажем это на примере.
[Две женщины обсуждают по телефону нападение на молодого человека]
- Они же сейчас лазят вооруженные до зубов. Гады и все! Подонки!
- Дак два ребра еще сломали, сволочи!
- Ну ни чо себе! Гады!
Б. Социализирующую функция.
Социализирующая функция слова, т.е. функция самоидентификации и языкового обособления человека или определенной социальной группы, отмечалась еще В.В. Виноградовым: «Отражая личность [.] субъекта речи, характеризуя его оценку действительности, оно [слово] квалифицирует его как представителя той или иной общественной группы» [Виноградов, 1986, с. 25].
Данная функция инвективы выступает в качестве одного из языковых факторов такого социально-психологического феномена, как социализация, включающего в себя эмоциональное и рациональное освоение социальной действительности личности, включенной в ту или иную социальную группу.
Социализирующая функция инвективы формируется на основе сложного взаимодействия всех функций и по-разному проявляется в речи.
Одним из примеров проявления данной функции является намеренный переход с более высокого стиля на низкий, признаком чего, в частности, выступает употребление инвектив. Обратный переход с низкого на более высокий стиль, признаком чего выступает намеренное неупотребление сниженной лексики, также обусловлен социализирующей функцией. Такой переход с одного стиля на другой является частью инвективной стратегии и призван воздействовать на объект, нанести ему обиду, обособляясь от объекта и противопоставляя себя ему. В этом случае социализирующая функция неразрывно связана с волюнтативно-инвективной и проявляется лишь опосредовано, т.е. как способ воздействия, основанный на стилеразличительной функции. Стилеразличительная функция, в свою очередь, обусловлена сочетанием дескриптивной, аксиологической и катарсической
функций в разных пропорциях, которые зависят от номинативно-коннотативных свойств определенного инвективного слова.
Другая разновидность проявления социализирующей функции отмечается В.И. Жельвисом: «инвективный язык [...] способен выполнять объединяющую функцию, характеризуя своих и отделяя их от чужих» [Жельвис, 1990, с. 22]. Проиллюстрируем это следующим примером.
Группа молодых людей разговаривает, сидя на скамейке. В своей речи они не употребляют инвективную лексику. Через некоторое время к скамейке подходят двое пьяных парней и пытаются выяснить «кто это сидит на их скамейке». Между этими двоими и одним из сидящих на скамейке завязывается разговор с множеством инвектив оскорбительных с точки зрения присутствующих. Однако подошедшие со словами «пошли, это свои» уходят, и конфликт, казавшийся неизбежным, даже не начался.
В приведенном примере социализирующая функция выступает в качестве основной, т.е. инвектива используется с целью языкового обособления социальной группы. Данное проявление социальной функции позволяет сравнить инвективу с жаргоном.
А.Н. Баранов рассматривает жаргон с двух точек зрения -изнутри и извне [Баранов, 1994, с. 304-317]. Инвективная лексика также может быть рассмотрена с этих точек зрения, каждая из них влияет на ее волюнтативно-инвективную функцию и объясняет причины, по которым употребление ивективы является либо оскорбительным, либо не оскорбительным.
Взгляд изнутри - это восприятие инвективной лексики как лексики, не содержащей отрицательной эмоционально-оценочной информации, вследствие чего утрачиваются аксиологическая и катарсическая функции, а в результате и инвективная функция. В качестве основной функции в данном случае выступает социализирующая.
Все это приводит к тому, что инвективная лексика не воспринимается участниками коммуникативного акта как оскорбительная, а используется, так же, как и жаргон, «не столько для передачи информации, сколько для совместного переживания, фатического общения, подчеркивания принадлежности к данной социальной группе через указание на
специфический способ интерпретации окружающего мира» [Баранов, 1994, с. 308].
Инвективная лексика тем не менее сохраняет инвективную функцию в речи участников коммуникативного акта, рассматривающих инвективу «изнутри», однако эта функция деформирована. Она выражается в неупотреблении инвектив. Как отмечает
В.И. Жельвис, «табу-семы в составе просто добавляемых «для связи слов» инвектив могут приобретать в речи настолько естественный вид, что эмоционально нагруженным оказывается как раз неиспользование соответствующих слов» [Жельвис, 1990, с. 24].
В приведенном выше примере представителями данной точки зрения выступают подошедшие пьяные парни. Употребление инвектив помогло избежать конфликта, так как их неупотребление является оскорбительным.
Взгляд извне - это восприятие инвективной лексики как лексики, содержащей отрицательную эмоционально-оценочную информацию и являющейся оскорбительной для участников коммуникации. Инвективная лексика, рассматриваемая с данной точки зрения, способна выступать в волюнтативно-инвективной функции, которая была рассмотрена выше.
При употреблении инвективной лексики в социализирующей функции говорящими используется прием интимизации общения, т.е. перевод высказывания из одной сферы общения в более сниженную. В приведенном выше примере - из неофициальной сферы в еще более неофициальную, т.е. в фамильярно-интимную. Данный прием, как отмечает Т.Г. Винокур, «очень во многом обязан стремлению к охране речевой обособленности, щегольству, подчеркивающему недоступные посторонним отношения с предметом высказывания» [Винокур, 1980, с. 78]. Совпадение стилистического задания и стилистического эффекта, основой которого выступает восприятие (как говорящим, так и слушающим) инвективной лексики, изнутри нейтрализует ее волюнтативно-инвективную функцию.
В случае недостижения стилистического эффекта актуализируется волюнтативно-инвективная функция
инвективной лексики. Недостижение стилистического эффекта обусловлено несовпадением точек зрения на инвективу говорящего (изнутри) и слушающего (извне).
5. Эстетическая функция
Эстетическая функция («поэтическая» в терминологии Пражского лингвистического кружка и Р. Якобсона) отражает внимание говорящего к внешней стороне речи. «Из синонимических (в широком смысле) средств говорящий отбирает те, которые дают возможность - в той мере, в какой ему это доступно, - придать своей речи «красочность», изобразительность, сделать собеседника соучастником события» [Шмелев, 1977, с. 37].
Т.Г. Винокур подчеркивает, что «не существует таких сфер общения или типов речи, которые бы были принципиально к ней (эстетической функции) безразличны», кроме того, «внимание к форме высказывания, стремление эксплицировать свое отношение к выразительным средствам языка, отводить ему важную роль в «поведенческом» аспекте социального бытия и пр. занимает гораздо большее место в процессе языковой коммуникации, чем это можно предположить при поверхностном взгляде на предмет» [Винокур, 1980, с. 84]. Однако вслед за Пражским лингвистическим кружком автор (так же, как и Д.Н. Шмелев [Шмелев, 1977]) рассматривает эстетическую функцию как отдельную функцию языка, накладывающуюся на коммуникативную. В нашем исследовании данная функция выступает в качестве неотъемлемой части коммуникативной функции.
Причина данного отличия лежит в разном понимании коммуникативной функции языка как средства человеческого общения. В отличие от указанных авторов коммуникация (общение) в данном исследовании понимается не только на интеллектуально-логическом уровне (ср. определение «Функция коммуникативная 1» в словаре лингвистических терминов1), а в более широком смысле - как процесс, включающий оценочно-эмоциональный, волеизъявительный, эстетический и другие планы, что
1 Функция коммуникативная - 1) основная функция языка как важнейшего средства человеческого общения, заключающаяся в передаче некоторого «интеллектуального» или «логического» содержания [Ахманова, 1966].
расширяет рамки коммуникативной функции (ср. «Функция коммуникативная 2»2).
В повседневной речи эстетическая функция ИИЛ не является маркированной (т.е. основной, выраженной) и сведена к минимуму. Данная функция приобретает маркированность в художественном тексте, когда ИИЛ используются автором с целью создания образа героя.
Так, в рассказах В. Шукшина в речи героев - сельских жителей - часто используемые ИИЛ служат для отражения социального происхождения героев. С одной стороны, это проявляется в использовании ИИЛ наряду с разговорной лексикой в инвективных контекстах. Например.
[Жена набросилась на мужа со сковородником из-
за того, что он потерял деньги]
- Подушку-то, подушку-то мараешь! Самой стирать!..
- Выстираю! Выстираю, кривоносик! А два ребра мои будут! Мои! Мои!..
- По рукам, слушай!..
- От-теньки-коротеньки!.. Кривенькие носики!
- По рукам, зараза! Я ж завтра на бюлитень сяду! Тебе же хуже!..
- Садись![...]
- Ну, будет?
- Нет, дай я натешусь! Дай мне душеньку отвести, скважина ты кривоносая! Дятел... (В. Шукшин. Микроскоп).
С другой стороны, это использование ИИЛ в положительных эмоционально-оценочных контекстах. Например:
- Глашка! - кричал он девушке. - Когда замуж-то выйдешь, телка такая?! Хоть бы гульнуть на твоей свадьбе!
- Не берет никто, Коля! - отвечала словоохотливая Глашка. - Я уж давно собралась!
«Ишь ты... какая», - думал Колька, и у него ласково темнели задумчивые серые глаза (В. Шукшин. Нечаянный выстрел).
2 Функция коммуникативная - 2) функция сообщения, функция употребления в живом (естественном) языковом общении [Ахманова, 1966].
Как показывают приведенные примеры, эстетическая функция ИИЛ связана с кумулятивным свойством слова. Она основана на субъективной метаязыковой (оценочной, эмоциональной, функционально-стилистической) информации, накопленной словом, и проявляется в противоречии между объективной (общеязыковой - слово в системе языка) информацией и субъективной (частноязыковой - слово в индивидуальной языковой системе говорящего).
В заключение необходимо подчеркнуть, что «речь - не замкнутый акт деятельности, а совокупность отдельных речевых действий, имеющих собственную промежуточную цель, подчиненную цели акта деятельности, в который они входят, и побуждаемый общим для этого акта деятельности мотивом» [Леонтьев, 1997,
с. 63]. Следовательно, в реальном коммуникативном процессе могут сочетаться несколько языковых функций, одна или две из которых будут основными, определяющими. Представленная классификация функций инвективной лексики очерчивает круг возможных целевых установок субъекта в коммуникативном акте с использованием инвективной лексики. Задача
юрислингвистической экспертизы определить, какая же из перечисленных потенциальных целей является ведущей в конкретном речевом акте.
Литература
Арутюнова Н.Д. Типы языковых значений: Оценка. Событие. Факт. М., 1988.
Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. М., 1966.
Баранов А.Н. Язык как игра: Жаргон и превращенная реальность // Юганов И., Юганова Ф. Русский жаргон 60-80-х годов. Опыт словаря / под ред. А.Н. Баранова. М., 1994.
Борисова И.Н. Русский разговорный диалог: структура и динамика. Екатеринбург, 2001.
Бюлер К. Структурная модель языка // Звегинцев В.А. История языкознания Х1Х-ХХ веков в очерках и извлечениях. М., 1965. Ч. II.
Виноградов В.В. Русский язык (Грамматическое учение о слове). М., 1986.
Винокур Т.Г. Закономерности стилистического использования стилистических единиц. М., 1980.
Винокур Т.Г. Информативная и фатическая речь как обнаружение разных коммуникативных намерений говорящего и слушающего // Русский язык в его функционировании. Коммуникативно-прагматический аспект. М., 1993.
Жельвис В.И. Инвектива в парадигме средств фатического общения // Жанры речи. Саратов, 1997.
Жельвис В.И. Эмотивный аспект речи (Психолингвистическая интерпретация речевого воздействия). Ярославль, 1990.
Киселева Л.А. О некоторых типах лексического значения слов // Ученые записки Ленинградского пед. ин-та им. А.И. Герцена. Труды по русскому языку. Т. 324. Л., 1969.
Колшанский Г.В. Проблемы коммуникативной лингвистики // Вопросы языкознания. М., 1979.
Леонтьев А.Н. Деятельность. Сознание. Личность. М., 1975.
Леонтьев А.А. Основы психолингвистики. М., 1997.
Лукьянова Н.А. О семантике и типах экспрессивных лексических единиц. II. Семантические классы экспрессивов русского языка // Экспрессивность лексики и фразеологии : сб. науч. трудов. Новосибирск, 1983.
Панов Ю.А. Влияние социально-экономических процессов на экспансию сниженной лексики в современном русском языке // Языковая структура и социальная среда : межвуз. сб. научных трудов студентов. Воронеж, 2000. http://tpl1999.narod.ru/WebStud1/ SbormkStЫ.htm#_Toc483136408
Петрищева Е.Ф. Стилистически окрашенная лексика русского языка. М., 1984.
Понятие чести и достоинства, оскорбления и ненормативности в текстах права и средствах массовой информации. М., 1997.
Сепир Э. Язык // Звегинцев В.А. История языкознания XIX-XX веков в очерках и извлечениях. Ч. II. М., 1965.
Спиркин А.Г. Происхождение языка и его роль в формировании мышления // Мышление и язык. М., 1957.
Тезисы Пражского лингвистического кружка // Пражский лингвистический кружок. М., 1967.
Шмелев Д.Н. Русский язык в его функциональных разновидностях. М., 1977.
