CC BY
783
Интеллигент, по мнению Шукшина, тот, кто восстановит слабого и беззащитного в правах человека, кто не захочет подпеть могучему басу сильного мира сего, кто хочет приложить свои силы и разум.
«Это и тихий домик Циолковского, где Труд не искал славы» («Монолог на лестнице»).
Интеллигент помогает обществу познавать само себя.
«Общество, познавая само себя - обретает силы, движется вперёд» (Там же).
От назидательности публицистические статьи Шукшина оберегают его искренность и ирония, он не стремится всех переубедить, он объясняет свои взгляды. «_от моей головы пошло сияние - такой бы я вдруг сделался умный...» (Там же).
Создание новых фразеологических единиц в публицистике отвечало требованиям В. Шукшина отстаивать свои эстетические и литературные позиции нешаблонными, неза-тёртыми языковыми средствами. В текстах эти новые единицы выполняют функцию авторской оценки явлений, персонажей. Шукшин был одним из тех писателей, кто повлиял на развитие публицистики, на изменение, обогащение её словаря, разрушая стандарты.
Примечания
1 Рыбальченко Т.Л. Вступление // Творчество В.М. Шукшина в современном мире. Барнаул: Изд-во Ал-тайск. гос. ун-та, 1999. С. 4.
2 См.: Чепасова А.М. Семантические и грамматические свойства фразеологизмов. Челябинск: Изд-во Челяб. гос. пед. ин-та, 1983.
3 Аннинский Л. А. Вопросы самому себе / Сост. Л.Н. Федосеева-Шукшина; Предисл. Л. А. Аннинского. М.: Мол. гвардия, 1981. С. 20.
О. В. Демидов
ИНВЕКТИВНАЯ ЛЕКСИКА В СМИ (на примере политического журналистского дискурса)
В настоящее время как в отечественной, так и в зарубежной лингвистике одним из приоритетных и активно разрабатываемых направлений является изучение прагматического аспекта языка, когда в центр исследования ставится отношение между языковым знаком и носителями языка. Языковой знак используется людьми как способ воздействия. В первую очередь это касается лексики.
Ярким проявлением языковой прагматики можно считать инвективную стратегию, которая часто используется в современных журналистских текстах. «...В основе инвективно-го общения лежит стремление понизить социальный статус адресата или уровень его самооценки, нанести моральный урон. Во вторую очередь, через оскорбление и обиду может преследоваться практическая цель - добиться изменения поведения адресата»1.
Инвективную лексику относят к «лексике, характеризующей отношение говорящего к предмету речи» , то есть его оценку этого предмета. Н.Д. Арутюнова считает оценку «наиболее ярким представителем прагматического значения»3. Чтобы выразить свое отрицательное отношение к предмету речи, в политических журналистских текстах часто прибегают к инвективе. Так, Л.П. Крысин указывает на огрубление речи как одну из тенден-
4
ций современной русской речи .
Всё это позволяет считать инвективную проблематику одной из важных и интересных на современном этапе развития русистики, тем более, что до сих пор не создана теория,
описывающая инвективность как особый объект исследования (особенно применительно к средствам массовой информации), а также не разработано само понятие «инвектива» и другие, связанные с ней понятия (оскорбление, обида, унижение и др.). Так, в словаре даётся следующее определение. «инвектива - резкое, оскорбительное выступление против кого-либо, чего-либо, оскорбительная речь, выпад (лат. туесйуа - «бранная речь»)5. Будучи ярким проявлением прагматики, инвектива реализуется прежде всего на лексическом уровне, что в словарях выражено в системе стилистических помет, указывающих на выразительные оттенки слов. В толковом словаре Д.Н. Ушакова, в частности, употребляются следующие инвективные пометы, выражающие отрицательную оценку объекта, о котором идет речь. бранное слово, неодобрительное, презрительное, пренебрежительное, укоризненное. Бранные, неодобрительные, презрительные, пренебрежительные и укоризненные слова различаются не только по степени отрицательной оценки, но и по степени эмоциональности, и самыми эмоциональными, безусловно, являются бранные слова, которые иногда могут служить для выброса эмоций, не имея целью обидеть или оскорбить кого-либо. Видимо, именно это «эмоциональное» употребление бранного слова обусловливает более низкую оценку его отрицательности по сравнению с презрительным в сознании носителей языка. Высокую же отрицательную оценочность, вероятно, можно объяснить особенностями русского сознания (прежде всего это касается такой выделенной А. Вежбицкой черты русского сознания, как эмоциональность6).
Поскольку инвектива - это оскорбительная речь, имеющая определённые целевые установки (стратегии), то можно выделить два компонента инвективной стратегии, некую первооснову. 1) отрицательную оценочность и 2), отмеченное В.И. Жельвисом, - «стрем-
7
ление понизить социальный статус адресата» .
Еще одним компонентом инвективной стратегии, который можно выделить на основании словарных толкований, является обязательное наличие объекта оскорбления, поскольку инвектива - резкое выступление против кого-либо, чего-либо, некий раздражитель.
Таким образом, можно предложить следующее толкование понятия «оскорбительная речь» - это речь, содержащая отрицательную оценку объекта, на который она направлена, и воспринимаемая этим объектом как несправедливая, незаслуженная, т.е. не соответствующая действительности. Целью этой речи является понижение статуса объекта речи и/или уровня его самооценки.
В политическом журналистском дискурсе часто превалирует агрессивная лексика, направленная на конкретную политическую фигуру, не представленную в данной ситуации общения, тот есть критика политического оппонента «за глаза», в общении с третьим лицом или массовой аудиторией. в публичных выступлениях, политических дискуссиях и интервью, плакатах и лозунгах (например, словесные перепалки в адрес оппонентов в конфликте депутата М. Юревича и журналиста Г. Галкина с областной администрацией -А.Н. Косиловым и В. Бочкарёвым). Поскольку одним из компонентов значения термина «агрессия» является «языковое насилие» как одна из форм демонстрации господства, социального доминирования, то оппоненты нередко прибегают к вербальной агрессии тогда, когда не хватает аргументов, когда в споре преобладает голос эмоций. Можно выделить несколько интенций, характерных для конфликтных ситуаций политического дискурса. а) обнаружение противостояния; б) обнаружение своей способности оценить и предвидеть; в) разоблачение противника; г) обвинение его. Если под интенциями понимать свойство речи, которое можно рассматривать как «направленность на», то следует выделить два подхода. абсолютистский и прагматический; следовательно, насилие, по сути дела, прямо отождествляется с одним из способов, обеспечивающих господство, власть человека над другим, то есть узурпация свободной воли, принуждение, которое осуществляется вопреки воле того, против кого оно направлено.
В таком контексте уместно рассматривать инвективу (в широком смысле) как речевую функцию нанесения оскорбления, как любое резкое выступление, выпад против оппонента. Такой функцией обладают, прежде всего, инвективы в узком смысле как синонимы сквернословия, вербальное нарушение этического табу, осуществленное некодифициро-ванными, преимущественно абсцессными средствами. К данному разряду можно отнести инсинуацию - злостный вымысел, имеющий целью опорочить кого-либо, клевета; диффамацию - публичное распространение мнимых или действительных сведений, дискредитирующих кого-либо, подрывающих доверие, умаляющих авторитет8 (например, в областной прессе - «Юревич “откосил” от армии», а со стороны оппонентов областной власти «ответный ход» - «дело о «мерседесах» или обсуждение здоровья губернатора). С помощью инсинуаций человек старается подорвать доверие к своему противнику, а следовательно, и к его доводам. К сожалению, эта уловка очень распространена и применяется даже весьма почтенными деятелями9. В СМИ широко используется такой приём борьбы, как «забрасывание грязью» - употребление вульгарной терминологии, грубых эпитетов и оскорбительных ярлыков. Для большей убедительности используется дополнительная визуализация информации (карикатура)10. Другой распространённый приём, нацеленный на публичное марание оппонента, - принцип «запятнания»п. Для того, чтобы он стал результативным, достаточно «соединить» человека с любым совершенно надуманным обстоятельством, но обязательно с таким, которое в массовом сознании традиционно квалифицируется как осуждаемое, негативное, наказуемое. Дальше включается механизм общественной самозащиты, протекание процесса переходит в режим автоподдержания. Ещё одна подобная уловка - принцип «пакости». Идея приёма очень проста. замарать, и пусть потом они отмоются! Главное. найти грязь «поприлипательнее»11. Хотя Лиллиан Браун утверждает, что даже в такой ситуации следует сохранять спокойствие, призывать на помощь чувство юмора и постараться скрыть от публики свой гнев, а затем опубликовать и ответное заявление, проливающее свет на проблему, но не содержащее критических замечаний в адрес
противника12.
В современном политическом журналистском дискурсе мало примеров такого честного ведения борьбы. Имеет место обратная ситуация. Людям зачастую свойственно дихотомическое восприятие мира. Это разделение его на взаимоисключающие альтернативы. хороший - плохой, свой - чужой, друг - враг, «кто не с нами, тот против нас» и др. Свой -естественно, хороший, он друг, чужой - плохой, он - враг. Образ врага - одно из фундаментальных понятий общественного сознания. Конструирование и внедрение иллюзорно-
13
го «врага», по мнению О.О. Савельевой, - основа манипулирования . Оценки нередко заменяют в прессе логическую аргументацию, точнее, будучи рассчитанными на эмоциональное восприятие читателями, сами приобретают характер аргументов (или псевдоаргументов). Известной уловкой, позволяющей побеждать противника в споре, является «двойная мораль» (С.И. Поварнин называет это «двойной бухгалтерией»9), когда одни и те же поступки «своих» и «чужих» меряются разными мерками. Этот принцип узаконен в прессе. Все, что делает «свой», хорошо и благородно или, по крайней мере, достойно оправдания, а поступки «чужого» фальшивы и неблаговидны. Насильственное сознание, воспринимая мир в таких терминах - «мы» - «они» (как, например, муссированное в США и других странах представление о террористах после событий 11 сентября 2001 года) -фиксирует и закрепляет это разделение в языке, тем самым усугубляет отчуждение. В связи с этим в политике существует такой приём влияния на людей, как «правило мифа о вре-дительстве»п, проявляющееся в том, что большинство людей верят в склонности врага к сознательному вредительству. Это универсальный атрибут отвлекающих и перенацеливающих воздействий, так как лжи легко верят, поскольку создаваемая ею картина мира
чрезвычайно проста, понятна и удобна для ориентации, и достаточно сделать человека «врагом» в глазах общественности, чтобы «поставить крест» на его политической карьере.
Для этого и используются разные виды инвектив. Фантом врага создаётся и с помощью оценочных ярлыков, которые прочно приклеиваются к политическим деятелям, формируя вполне однозначный образ. Например, яркие характеристики партий и группировок («дерь-мократы», «коммуняки») или прозвища, придуманные политиками друг другу, становятся известными из газет: «Папаша Зю» (он же крокодил Гена), «Сын Юриста» (он же «Жи-рик»), «Рыжик», «Степашка», «Примус», «Кепка» и другие. В своей книге «Последний вагон на Север» (часть 2) В.В. Жириновский намеренно называет своих противников так: «персонажи с воровскими кличками “Шахрай”, “Чубайс”, “Бурбулис”...», показывая тем самым, что они не нуждаются в прозвищах, т.к. имеют «говорящие фамилии», Немцова и Явлинского он называет «сиамскими близнецами»14 Устойчивые, известные всем ассоциации, связанные с приведёнными словами, формируют едко ироническое отношение к обозначаемым ими лицам. По сути, это и есть инвективы в адрес своих идейных противников, призванные принизить их, создать им нелицеприятные маски.
Если учитывать факторы структурирования языка, то можно увидеть, что использование инвектив характерно для мужской речи, которой свойственна насыщенность терминологией, большая степень «профессионализма», лексической экспрессии и стилистическая сниженность15. Использование слов с эмоционально-оценочной окраской не соответствует стилистической тональности контекста и этическим нормам. В ходе дискуссии (особенно в период предвыборных кампаний) нередко прибегают к целому арсеналу сниженных, грубых, бранных оценочных средств, называя друг друга хитрыми тварями, лохудрами, сукиными сынами, склочниками, коррупционерами, паразитами и т.д. Сохраняется тяга и к ярлы-ковым оценкам иронического характера «мэр [Тарасов] - ликвидатор общественных туалетов», «негодяи-забавники политической элиты», «Егор [Гайдар] - буржуин», «патологически честный мэр». Особенно характерны оценки, основанные на социально-исторических, литературных и фольклорных аллюзиях: «горе-хозяину сколько ни плати — всё как в бездонную бочку» (Глагол. 2000. 20 дек.); «Гладко было на бумаге, да нарвались на овраги» (Возрождение Урала. 2000. № 32]; «Трудом праведным не построишь палат каменных» (Там же); «Он [Путин] и рад бы в рай, да грехи не пускают» (АиФ).
В речи журналистов могут быть использованы и оценки, как правило, имеющие едкий ироничный характер за счёт использования сниженных, стилистически окрашенных единиц: «крутой миасский горсовет», «будет корячиться» и т.д. Грубейшим нарушением этических норм являются также прямые оскорбления, обращённые к конкретным лицам: «Доренко-мужлан», «Бурбулис, Шахрай, Козырев - идиоты», «Юшенков - полусумасшедший», «Явлинский - львовский чудила, лохудра»14.
Таким образом, важнейшей функцией инвективной лексики является её использование в качестве орудия политической борьбы. Из этой общей функции вытекают такие частные разновидности, как обвинение, дискредитация, унижение, деморализация оппонента. Исходя из этого можно определить, что инвектива бывает двух видов: 1) непроизвольная, неконтролируемая эмоциональная реакция; 2) сознательное намерение унизить противника с целью продемонстрировать своё доминирующее положение. Существуют следующие виды инвектив: бранные инвективы, инвективные ярлыки, вердикты, средства диффамации, ироничные инвективы, устойчивые выражения, метафоричные инвективы.
В современной публицистике (особенно политической) отчётливо проявляется тенденция к оскорбительным выражениям в отношении оппонентов, что, по сути, является нарушением этических норм, правил приличия. Само понятие «оппонент», обязательное в рамках цивилизованной дискуссии, часто приравнивается к аналогу «враг», поэтому словесные баталии нередко приобретают яростный, агрессивный характер. Поэтому часто чёткие аргументы,
спокойное обсуждение заменяются перебранкой с активным использованием инвектив, взаимными упрёками, оскорблениями, резкими безапелляционными оценками. Представляется, что конкретные факты, чёткая доказательность порочности деятельности, поведения оппонентов в сочетании со сдержанностью в эмоциях и оценках могут принести гораздо больше пользы для дела и избавить современное журналистское пространство от нечестных и агрессивных приёмов ведения дискуссии.
Примечания
1 Жельвис В.И. Эмотивный аспект речи. (Психолингвистическая интеграция речевого воздействия). Ярославль, 1990. С. 23.
2 Крысин Л.П. Эвфемизмы в современной русской речи // Русский язык конца XX столетия (1985 - 1995). М., 1996. С. 124, 142 - 185.
3 Арутюнова Н.Д. Типы языковых значений. Оценка. Событие. Факт. М., 1988. С. 5.
4 См.. Крысин Л.П. Указ. соч. С. 384.
5 Словарь иностранных слов / Под ред. Н.С. Арапова, Р.С. Кимягарова и др. М., 1999. С. 93.
6 См.. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. М., 1996. С. 33-34.
7 Жельвис В.И. Указ. соч. С. 23.
8 См.. Словарь иностранных слов... С. 75.
9 См.. Поварнин С.И. Спор. О теории и практике спора. СПб., 1996.
10 См.. Марков С. РЯ в России больше чем РЯ. М., 2001.
11 См.. Таранов П.С. Универсальная энциклопедия аргументов. 1000 способов убеждения. М., 2001.
12 См.. Браун Л. Имидж - путь к успеху. СПб., 2000.
13 См.. Савельева О.О. Влияние на аудиторию, манипулирование аудиторией // Обществознание в школе. 2000. № 3.
14 См.. Жириновский В.В. Последний вагон на север. Ч. 2. Уходите! М., 1997.
15 Таранов П.С. Указ. соч. С. 7.
ПОЛИТИКА И КОММУНИКАТИВНЫЕ СТРАТЕГИИ
Е.А. Сарасов
ИНФОРМАЦИОННЫЕ ИННОВАЦИИ КАК ФАКТОР КОММУНИКАЦИИ (ДИАЛОГА) СРЕДСТВ МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ И АУДИТОРИИ
В эпоху рыночных отношений властные структуры и политические кандидаты постоянно находятся в поиске новых способов достижения диалога с электоратом. Существует множество исследований, рассматривающих конкретные методики достижения политического успеха1. Однако практически упускается из виду такой немаловажный фактор, как установление диалоговых отношений между СМИ (как посредниками политического действия, направленного на завоевание власти, а также субъектами власти), в том числе печатных, и населением. Без этого условия популяризация деятельности отдельного политика или властной структуры просто невозможна.
Очевидно, что в период свободного рынка функциональные характеристики коммуникативных стратегий (методов работы журналистов) прессы необходимо определять сквозь призму диалоговых отношений с аудиторией. Именно с этой целью мы обозначим
