CC BY
87
ГОСУДАРСТВЕННО-ПРАВОВОЕ
строительство в России и за рубежом
Пожарский Дмитрий Владимирович,
доктор юридических наук, доцент, начальник кафедры государственно-правовых дисциплин, Академия управления МВД России, Российская Федерация, 125171, Москва, ул. Зои и Александра Космодемьянских, д. 8 E-mail: dimapozharskiy@yandex.ru
Радько Тимофей Николаевич,
доктор юридических наук, профессор, заслуженный юрист Российской Федерации, профессор кафедры теории государства и права, Московский государственный юридический университет имени О. Е. Кутафина (МГЮА), Российская Федерация, 125993, г. Москва, ул. Садовая-Кудринская, д. 9
Научная специальность: 12.00.01 — теория и история права и государства;
история учений о праве и государстве (5.1.1. Теоретико-исторические правовые науки)
УДК 342
DOI 10.24412/2072-9391-2022-262-17-24
Дата поступления: 11 апреля 2022 г.
Дата принятия статьи в печать: 15 июня 2022 г.
Dmitriy Vladimirovich Pozharskiy,
Doctor of Law, Associate Professor,
Head of the Department of State Law Disciplines,
Management Academy of the Ministry
of the Interior of Russia,
Russian Federation, 125171, Moscow,
Zoi i Alexandra Kosmodemyanskikh St., 8
E-mail: dimapozharskiy@yandex.ru
Timofey Nikolaevich Rad'ko,
Doctor of Law, Professor, Honored Lawyer of the Russian Federation, Professor at the Department of Theory of State and Law,
Kutafin Moscow State Law University (MSAL), Russian Federation, 125993, Moscow Kudrinskaya St., 9
Scientific specialty:
12.00.01 — Theory and History of Law and State; History of Doctrines about Law and State (5.1.1. Theoretical and Historical Legal Sciences)
Функции государства: пределы цифровых технологий
Functions of the State: Limits of Digital Technologies
Аннотация
Постановка проблемы: одной из тенденций современного общества на современном этапе выступает стремительное развитие цифровых технологий. Они становятся частью всех сфер общества, каждого социального института, включая государство и право. Цифровые технологии становятся неотъемлемой частью публичного управления и правового регулирования, выступающих содержанием функций государства. Развитие и внедрение цифровых технологий в содержание функций
Abstrakt
Problem statement: one of the trends of modern society at the present stage is the rapid development of the digital technologies. They become part of all spheres of society, every social institution, including the state and law. Digital technologies are becoming an integral part of public administration and legal regulation, which are the content of functions of the state. Development and introduction of the digital technologies into the content of the functions of the state is inevitable and an objectively occurring process with obvious and hidden
18
государства - неизбежный и объективно происходящий процесс с очевидными и скрытыми преимуществами и рисками, выявление которых является условием выбора оптимальных технологий государственного воздействия и механизмов правового регулирования «цифровых» отношений.
Цель исследования заключается в соотнесении функций государства с информационными технологиями, в обосновании меры и пределов (насколько это возможно в научной статье) их использования в реализации функций государства, а также в обосновании цифровизации в качестве объекта государственного воздействия и правового регулирования. В процессе достижения этой цели мы отличали цифровые технологии, используемые в качестве средства реализации функций государства, от цифровых технологий, являющихся объектом государственного воздействия.
Методы: методами реализации поставленных задач стали материалистическая диалектика, выводы, основанные на законах логики. В работе используются социологические методы, в частности результаты исследования, проведенного сотрудниками НИУ «Высшая школа экономики», а также социологические материалы, опубликованные в журнале «Социологические исследования». Некоторые рассуждения о перспективах развития функций государства в условиях цифровизации связаны с метафизикой.
Авторы акцентируют внимание на том, что некоторые термины («цифровизация», «цифровые технологии», «информационные технологии», «искусственный интеллект») используются в общем смысловом контексте и рассматриваются в качестве содержательно однородных явлений.
Выводы:
1) цифровые технологии в соотношении с функциями государства имеют две формы проявления: средство и объект функционирования государства, в том числе государственно-правового воздействия. Ценность цифровых технологий в большей мере проявляется в социально-экономическом (интернет-вещи, онлайн-покупки и услуги, дистанционное трудоустройство, ЭЭ-принтеры и т. п.), идеологическом (ресурс легитимации публичной власти), оборонительном (вооружение) и правоохранительном (технологии и средства обнаружения правонарушений) содержании функций государства;
2) интерпретация термина «предел» (стремление переменной величины к постоянному значению) в совокупности с феноменом социального привыкания позволяет утверждать, что цифровые технологии имеют тенденцию становиться константой в содержании функций государства;
advantages and risks, identification of which is a condition for choosing the optimal technologies of state influence and mechanisms of legal regulation of "digital" relations.
The purpose of the study is to correlate the functions of the state with information technologies, in substantiating the measures and limits (as far as possible in a scientific article) of their use in the implementation of state functions, as well as in substantiating digitalization as an object of state influence and legal regulation. In the process of achieving this goal, we distinguished digital technologies used as means of implementing state functions from digital technologies that are the object of state influence.
Methods: materialistic dialectics, conclusions based on the laws of logic became the methods of implementing the tasks set. The work uses sociological methods, in particular the results of a study conducted by the staff of the Higher School of Economics, as well as the sociological materials published in the journal "Sociological Research". Some arguments about the prospects for development of the state functions in the context of digitalization are connected with metaphysics.
The authors emphasize that some terms ("digi-talization", "digital technologies", "information technologies", "artificial intelligence") are used in a general semantic context and are considered as meaningfully homogeneous phenomena.
Conclusions:
1) the digital technologies in relation to the functions of the state have two forms of manifestation: a means and an object of the functioning of the state, including state legal influence. The value of the digital technologies is more evident in the socio economic (Internet things, online purchases and services, remote employment, 3D-printers, etc.), ideological (a resource for legitimizing public power), defensive (weapons) and law enforcement (technologies and means of detecting offenses) content of the functions of the state;
2) interpretation of the term "limit" (the tendency of a variable to a constant value) in conjunction with the phenomenon of social habituation allows us to assert that digital technologies tend to become a constant in the content of the functions of the state;
3) information saturation, a violation of the balance of the measure and limits of the use of digital technologies in the content of the functions of the state creates the illusion of virtualization and accessibility of public power, exacerbating the problem of political alienation of the individual. Nevertheless, the information space acts as a resource for legitimizing public power. From this point of view, the state needs continuous reproduction of legitimacy, including by increasing the state and legal impact on the information space;
3) информационное перенасыщение, нарушение баланса меры и пределов использования цифровых технологий в содержании функций государства порождает иллюзию виртуализации и доступности публичной власти, усугубляя проблему политической отчужденности личности. Тем не менее информационное пространство выступает ресурсом легитимации публичной власти. С этой точки зрения государство нуждается в непрерывном воспроизводстве легитимности, в том числе путем увеличения государственного и правового воздействия на информационное пространство;
4) в качестве первичной меры и предела использования цифровых технологий выступает достоинство человека, основанное на общении с себе подобными и гарантированное правом выбора между традиционными и инновационными формами социальных отношений. Роль естественного (человеческого) интеллекта и традиционных форм социальных отношений сохранится, но, возможно, станет доступной немногим. Такая перспектива в совокупности с иными рисками цифровизации порождает феномен «децифровизации», в центре которой вновь оказывается человек.
4) primary measure and limit of the use of digital technologies is human dignity, based on communication with one's own kind and guaranteed by the right to choose between traditional and innovative forms of social relations. The role of natural (human) intelligence and traditional forms of social relations will remain, but perhaps it will become accessible to a few. This prospect, combined with other risks of digitalization, generates the phenomenon of "un-digitalization", in the center of which a person again finds himself.
Ключевые слова: цифровые технологии; функции государства; публичное управление; искусственный интеллект; мера; пределы; ограничения; правовое регулирование.
Keywords: digital technologies; state functions; public administration; artificial intelligence; measure; limits; restrictions; legal regulation.
В любую историческую эпоху государство функционирует в довольно сложных и постоянно изменяющихся условиях. Отвечая на самые разнообразные внешние и внутренние вызовы, порождаемые социальными противоречиями и технологическими процессами, а также природными (стихийными) явлениями, государство, по идее, должно столь же непрерывно изнашиваться. Однако оно совершенствуется и усиливается... Обстоятельный анализ всех вызовов без исключения сопряжен с риском что-нибудь упустить. Следует учесть, что жизненный цикл некоторых вызовов настолько краток, что наука не всегда успевает познать их природу, обосновать причинно-следственные связи с государством. Иногда они вовсе не оказываются таковыми, проходят незаметно, практически не затрагивая государственно-правовую реальность, уступая место иным более серьезным проблемам. К примеру, в период пандемии и действия ограничений казалось, что люди никогда не вернутся к привычным формам общения, поскольку они утратили социальное доверие. В итоге мы наблюдаем, что уровень доверия в 2020 г. не снизился по сравнению с 2018 г. [3, с. 65].
Тем не менее каждый вызов выступает импульсом для государства, движущей силой изменений в содержании его функций, стимулом для научного осмысления. Обеспечивая непрерывное развитие общества, стимулируя раскрытие творческого потенциала человеческого труда, государство выполняет созидательную функцию. Сохраняя (охраняя) достигнутые обществом результаты (уровень социального развития), обеспечивая правовой порядок, защищая общество от нападений извне, государство осуществляет охранительную функцию. Образуя диалектическую пару, созидательная и охранительная функции обеспечивают целостность общества и непрерывность его развития. В этом проявляется ценность и социальная роль, которую государство как часть выполняет по отношению к целому — обществу. Содержание каждой из указанных функций обусловлено историческим типом, формами государства, а также особенностями развития на каждом историческом этапе.
Одной из особенностей содержания функций государства, тенденций их развития на современном этапе выступает развитие и внедре-
20
ние в социальные отношения информационных (цифровых) технологий. Филологи и философы утверждают, что феномены человеческого жизненного мира существуют только потому и постольку, поскольку о них идет речь [16, с. 6]. О цифровых технологиях действительно размышляют и пишут, причем весьма активно. Они заполняют все сферы социума, включая политическую и правовую, причем ставят под контроль не только поведение, но и сознание [15, с. 135].
Развитие и внедрение цифровых технологий — вполне закономерное явление. Технология как творческий процесс стремится к превращению неорганических элементов природы в органические, неживого в живое, ненастоящего в настоящее. То, что природа недодала человеку при его рождении, он неустанно стремится дополучить посредством применения технологий [8, с. 5—10]. В государственно-правовой реальности цифровые технологии также обладают определенными преимуществами, которые мы сознательно не перечисляем. В этом нет смысла, поскольку юридическая наука в последнее время весьма преуспела в обосновании перспектив цифровизации. Повторимся, что наша задача заключается в обосновании меры и пределов (в том числе политико-правовых) ее использования в публичном управлении и правовом регулировании. При этом следует отличать цифровые технологии, используемые в качестве средства реализации функций государства, от цифровых технологий, выступающих объектом государственного воздействия, в том числе правового регулирования.
Мы соглашаемся с мнением И. А. Исаева, отмечающего, что цифра не есть просто число. Она, скорее, символ и магическая техника познания и управления. Сосчитать — это значит продемонстрировать власть над элементами цифровой реальности. Кто подсчитывает, тот управляет процессами [8, с. 5—10]. Это отчасти объясняет то, что современный человек опасается не столько последствий роботизации, сколько взаимоотношений между властью и обществом в новых условиях. Властелинами мира станут владельцы роботов, для которых все остальные превращаются в лишнюю массу, потребляющую ограниченные природные ресурсы. На смену современной формации придет новый «роботовладельческий» строй, с неизбежной классовой борьбой между лишними людьми и роботовладельцами [1, с. 166].
Применительно к функциям государства технологии становятся средством их реализации и наиболее тесно «прижимаются» к методам и ресурсам публичной власти и управления. Потенциал информационных технологий раскрывается в государственной идеологии, ко-
торая, вопреки конституционному запрету (ст. 13 Конституции Российской Федерации), является неотъемлемым компонентом функций государства. «Цифра» становится универсальным средством легитимации публичной власти, средством формирования ее социальной оценки.
Демографические показатели, уровень доходов населения, темпы инфляции, объемы добычи природных ресурсов, сумма внешнего долга, уровень правопорядка, законности и иные статистические сведения выступают средством аксиологизации публичной власти и апологии управления — интереса, к реализации которого государство стремится всегда и неизбежно, причем с особой старательностью. В этом нет ничего удивительного, такова его природа. Легитимность — это не врожденное, а приобретаемое свойство государства, а легитимация — непрерывный процесс компенсирования дефицита легитимности публичной власти [5, с. 15]. Следовательно, государство особенно заинтересовано в технологиях, надежно и относительно экономно обеспечивающих устойчивость и непрерывное воспроизводство публичной власти.
Однако несовпадение публичной власти, общества и личности, порождающее феномен политического отчуждения, в полной мере неустранимо в принципе [12, с. 12]. Несмотря на доступность (комфортность, удобство) ряда государственных услуг, оказываемых «в цифре», проблема отчужденности не решается, а усугубляется. Цифровизация функций государства порождает иллюзию виртуализации и доступности публичной власти. Функционирование государства при этом тяготеет к превращению в социально бесконтактный процесс. Сращивание с цифровой реальностью порождает феномен виртуального субъекта политических и правовых отношений, то есть индивида, полностью погруженного в интернет. Чиновник он или нет — не принципиально. Значимо то, что это не «копия», а реальная (в том числе политическая и правовая) личность, поглощенная виртуальной средой настолько, что сфера ее самореализации по сути ограничена цифровыми алгоритмами [10, с. 55].
Природа и сущность государства неизменны. Следовательно, относительно неизменны и функции государства, поскольку в них наиболее рельефно проявляются сущность, ценность и социальное назначение государства. Функции государства — это то, чем государство занимается имманентно, всегда и не заниматься не может. К примеру, сердце живых организмов обеспечивает циркуляцию крови и, как бы не хотелось, оно будет выполнять только эту функцию...
С этой точки зрения речь может идти об изменчивости содержания и структуры функций государства, о ранжировании в системе в зависимости от важности решаемых задач. Объекты деятельности государства, приоритеты и задачи, комбинации методов и средств, ресурсы, нормативно-правовые основы функций государства изменяются на различных этапах исторического развития. Каждая эпоха порождает вызовы (испытания) государству, системе его функций, которая изменяется под таким воздействием. Социальные потрясения (войны, катастрофы, революции, эпидемии и др.), также как и великие открытия влияют на функциональные свойства государства, но не меняют его сущность.
В этой связи предположение Мартина ван Кревельда о том, что «.беспрецедентное развитие электронных информационных услуг, по-видимому, ознаменовало еще один шаг на пути отступления государства» [9, с. 480], является дискуссионным. Государство априори стремится к увеличению собственной «массы» за счет сокращения свободы личности, «смещающейся» в информационное пространство. Аналогии с правом в данном случае очевидны. Как известно, оно неразрывно связано с государством и в условиях цифровизации тяготеет к увеличению своей нормативности. Недоступность виртуальной среды для государства и правового регулирования несколько преувеличена. В условиях развития информационного общества усиление государственного присутствия в виртуальном пространстве позволяет обеспечивать режим законности. Вместе с тем этот процесс неизбежно влечет снижение уровня доверия к публичной власти со стороны пользователей сети Интернет, воспринимающих данную тенденцию в качестве посягательства на права и свободы [13, с. 11]. Используя технологии, публичная власть сама становится технологией.
Триада «функции государства — публичное управление — публичная власть» в условиях цифрового отрыва от социальности становится недоступной для понимания и практики. Функции государства и публичное управление основываются на воле и сознании людей, реальных отношениях между ними, причем не обязательно вертикальных и горизонтальных, прямых и обратных. Цифровые технологии становятся средством обратного воздействия на содержание функций государства. Информационное содержание социальных сетей — это не только объект государственного воздействия, это сигнальная система, форма выражения политических и правовых инициатив институтов гражданского общества.
Разумеется, каждое явление имеет свою оборотную сторону, многое зависит от того, куда именно устремлен взгляд. Социально опас-
ные свойства информационно-цифровых технологий проявляются в сфере действия права и функций государства, они кроются в их тотальности, сверхпроводимости и латентности. Их использование способно к противоположным эффектам.
Малоизученным феноменом является эффект «усталости сострадать», под которым понимают реакцию аудитории на насыщение медиапространства негативной информацией. Как правило, это выражается в формировании утомления и безразличия, сопровождающихся целенаправленным отказом от новостей, отчуждением и нежеланием инициировать коллективные действия по изменению ситуации [2, с. 47].
Другой пример. Системы, позволяющие прогнозировать совершение преступлений в различных районах города на основе прошлых криминологических данных, способствуют тому, что районы, маркированные как места с повышенной преступностью, покидают законопослушные жители, что автоматически способствует росту преступности. Аналогичный эффект возникает при направлении в такие районы дополнительных полицейских сил и средств. Это ожидаемо обеспечивает рост количества регистрируемых правонарушений. Программы, предлагающие ограничения в отношении лиц, статистически склонных к правонарушениям, способствуют их маргинализации и подталкивают к совершению новых правонарушений. Известная программа социальных рейтингов, развиваемая в Китайской Народной Республике, аналогичным образом закрепляет ранее сформировавшиеся модели поведения, в том числе правовые девиации [7, с. 81].
Использование устройств видеофиксации правонарушений в правоприменительной практике не позволяет учитывать обстоятельства, исключающие юридическую ответственность. Роботизация или алгоритмизация противоречит одному из методов правоприменительной деятельности, а именно — установлению общей нормы и ее сопоставлению с конкретными обстоятельствами.
Еще в 80-х гг. прошлого столетия югославский юрист Радомир Лукич отмечал: «Конечно, кибернетический метод — это отнюдь не волшебный метод, абсолютно точно отбирающий нужную норму. Машина ничего не делает сама — она выдает только то, что вложил в нее человек. Машина не может заменить человека в тонкой работе толкования норм, она способна заменить его лишь в деле классификации и поиска соответствующей нормы.» [11, с. 296].
Это принципиальное ограничение определяет пределы использования таких технологий в деятельности правоприменительных инсти-
22
тутов. Игнорирование этого требования приводит к авторитарности правоприменительной деятельности, лишает ее творческого начала, нивелирует один из ее главных признаков — персонификацию и индивидуализацию. И это только юридически вредные последствия внедрения цифровых технологий в сферу права. Вполне возможно, что скоро мы увидим двойную специализацию в юридической сфере: с одной стороны, это аналитика и программирование, с другой — риторические навыки и стремление к справедливости [7, с. 10, 95].
Следует также обозначить проблемы, имеющие более глубокое, философско-правовое содержание. К числу таковых следует отнести деградацию человеческого интеллекта; развращение человечества праздным и бессмысленным существованием, доказывающим то, что философия безделья усваивается гораздо легче, чем философия труда.
Как видим, вопрос о пределах развития и использования цифровых технологий не выглядит надуманным и не является сугубо политическим или юридическим. Пределы какой-либо деятельности или процесса являются частью категории «мера», которая означает единство качественной и количественной определенности предмета или явления. Количественные характеристики изменчивы настолько, насколько это позволяют пределы, преодоление которых приводит к трансформации количественных изменений в качественные [14, с. 322]. Вместе с тем предел означает, что переменная величина, находящаяся в процессе изменения, непрерывно стремится к постоянному значению. Математическая формула при определенных оговорках вполне переводима на язык государства и права. Цифровые технологии в содержании функций государства в настоящее время стремятся стать постоянной величиной, неотъемлемым компонентом механизма их реализации. Надо сказать, что в настоящее время этот условно математический процесс близок к завершению. Как уже отмечалось, информационные технологии применительно к функциям государства становятся фактом, в связи с чем есть основания предположить, что «научный бум» вокруг цифровизации преодолел максимальную отметку. Любопытно, что именно древние греки, указавшие на философскую магию числа и утверждавшие, что все в мире существует через число, из всех добродетелей более всего ценили меру, тесно связывая ее с идей порядка [8, с. 5, 9].
Пределы использования цифровых технологий разнообразны и поддаются классификации. При этом необходимо сделать оговорку — все они тесно переплетены друг с другом.
Прежде всего следует указать на социально-психологические пределы, кроющиеся в психике
человека, в его субъективном восприятии воображаемых и реальных последствий цифровиза-ции. Они доминируют над иными факторами. Это могут быть опасения потерять работу, ухудшить материальное положение, придать огласке данные о частной жизни и т. п. В начале XVII в., испугавшись конкуренции, лодочники сломали пароход, изобретенный французом Д. Папе-ном. Те же мотивы управляли луддитами, громившими ткацкие станки в начале XIX в. С тех пор мало что изменилось. Люди по-прежнему по разным причинам внутренне опасаются тех-нологизации.
Данный факт подтверждают социологические исследования1. На вопрос: «Пользуясь интернетом, Вы опасаетесь или не опасаетесь того, что ваши личные данные могут быть доступны другим лицам?» 64 % опрошенных ответили: «Да, опасаюсь», 35 % респондентов ответили: «Нет, не опасаюсь» и затруднились ответить — 1 %. Респондентам объясняли, что цифровизация в некоторых странах привела к появлению социальных рейтингов, которые присваивались каждому гражданину или организации. Обладатели низких рейтингов могут получить запрет на работу в госучреждениях, отказ в соцобеспечении и т. д., а обладатели высоких рейтингов имеют льготные ставки по кредитам, им легче найти работу и т. д. На вопрос: «Как Вы думаете, введение таких рейтингов в России улучшило или ухудшило бы качество вашей жизни?» 42 % ответили: «Ухудшило», 27 % ответили: «Улучшило» и 31 % затруднились ответить. И наконец, на вопрос: «Как Вы считаете, кто в будущем должен принимать итоговое решение по вопросам граждан — человек или системы искусственного интеллекта? К примеру, специалист или системы, работающие на порталах государственных услуг и налоговых порталах, системы автоматического выставления оценок в цифровом профиле ученика и им подобные?» 85 % опрошенных ответили: «Человек».
Общественное мнение не всегда указывает на истину в последней инстанции. Однако в контексте темы статьи — это весьма важный и чувствительный критерий, которым нельзя пренебрегать. В этой связи мы полагаем, что в качестве первичного социально-психологического предела выступает достоинство человека, включающее его право на общение с себе подобными, а также право выбора между инновационными и традиционными формами общения. Именно в таком контексте должны развиваться так называемые цифровые права — права нового поколения.
Правовое регулирование на современном этапе соответствует этому тезису. Например,
1 иИЬ: https://www.hse.ru/news/expertise/503334964.html (дата обращения: 01.04.2022).
Стратегия развития информационного общества в Российской Федерации на 2017—2030 гг.2 в качестве принципа закрепляет сохранение традиционных и привычных для граждан (отличных от цифровых) форм получения товаров и услуг, а также приоритет традиционных российских духовно-нравственных ценностей и соблюдение основанных на этих ценностях норм поведения при использовании информационных и коммуникационных технологий.
Экономические пределы очевидны. Именно они позволяют создавать и внедрять информационные технологии. Экономика первая и главная сфера использования современных цифровых технологий, включая военно-промышленный комплекс. Тем не менее экономические возможности и ресурсы сами по себе есть предел их использования. Главным субъектом создания и внедрения цифровых технологий становится государство в лице институтов, отвечающих за экономическое развитие страны и обеспечение ее технологического суверенитета. Бюджет национальной программы «Цифровая экономика Российской Федерации» составляет 1 051 млрд рублей, срок реализации — 31 декабря 2024 г. В условиях ужесточения санкций в отношении Российской Федерации в числе наиболее приоритетных сфер поддержки государства стала сфера 1Т-технологий.
Решение вопроса об экономических пределах цифровых технологий находится также в плоскости реальной и виртуальной экономики. Современное материальное производство не может развиваться без информационных технологий, которые сами по себе представляют существенный сегмент экономики. Но цифра не способна заменить индустрию. Полагаем, что социальные науки отчасти «поспешили», переключившись на феномен постиндустриального общества, оставив практически без внимания закономерности развития индустриального устройства.
Известный адепт марксизма Терри Игло-тон утверждает, что слово «капитализм» стыдливо скрывается под различными псевдонимами вроде «современная эпоха», «индустриальное общество», «Запад» [6, с. 9]. Не является ли «цифровая» риторика таким же прикрытием продолжающихся процессов поляризации общества и неравномерного распределения общественного продукта?
Политические пределы заключаются в содержании публичных управленческих решений, связанных с целями и задачами, объемами и средствами, сроками, сферами и субъектами, а также иными характеристиками создания и внедрения цифровых технологий. Следует отметить, что в условиях глобальной конкурен-
2 СЗ РФ. 2017. № 20. Ст. 2901.
ции, в том числе в 1Т-сфере, Российское государство вряд ли должно рассчитывать на глобальное сотрудничество в области развития информационных технологий. Санкционная политика подтверждает этот тезис.
Юридические пределы являются продолжением или средством реализации политических пределов и представляют собой законодательно установленные ограничения. Юристы в силу специфики их социальной роли обязаны быть консервативными, однако, как ни парадоксально, одной из сфер, где наиболее ярко проявляются странные, а местами экстравагантные последствия гонки в сфере искусственного интеллекта, становится право, казалось бы, одна из наиболее консервативных сфер человеческой деятельности [4, с. 11, 353].
В данном случае право рассматривается нами в объективном смысле как система установленных государством норм. Создание цифровых технологий вряд ли нуждается в детальном регулировании юридическими средствами, по крайней мере, основанном на императивных началах. Технологическая сфера одна из тех, в которой императивное регулирование ограничено. Технологии развиваются не по законам права, и пренебрежение этим обстоятельством способно причинить вред научно-технологической сфере в целом. Тем не менее право устанавливает общие начала: нормы-цели, нормы-принципы, нормы-дефиниции и иные положения, на которых основывается правовое регулирование цифровых технологий.
Рассуждения о пределах цифровых технологий в содержании функций государства могут находится в разных научных плоскостях: истории, философии, социологии, психологии и др. В плоскости теории функций государства — это выбор оптимального сочетания и взаимодействия:
— охранительной и созидательной функции;
— методов публичного управления (убеждения и принуждения);
— типов правового регулирования и юридических средств (дозволения, обязывания, запреты и ограничения).
Обеспечение технологического, в том числе цифрового суверенитета в качестве приоритета становится компонентом созидательной функции государства, регулятивной функции права, государственного убеждения и дис-позитивного метода правового регулирования (дозволений и юридических стимулов). Нейтрализация рисков и негативных последствий цифровых технологий — задача охранительной функции государства, охранительных отраслей права, императивного метода и соответствующих юридических средств (обязываний, запретов и ограничений).
Список литературы:
References:
1. Авдошина Н. В., Бочаров В. Ю. Человек в информационном обществе // Социс. 2021. № 11.
2. Богомякова Е. С., Попова Е. Е. «Усталость сострадать» в практиках медиапотребления (на примере отношения к проблематиза-ции распространения COVID-19) // Социс. 2021.
3. Веселов Ю. В., Скворцов Н. Г. Доверие в эпоху цифровых трансформаций: опыт социологического исследования // Социс. 2021. № 6.
4. Зорькин В. Д. Десять лекций о праве. Москва, 2021.
5. Иванченко Ю. А. Сущность, механизм и правовые формы легитимации государственной власти: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Москва, 2015.
6. Иглотон Т. Почему Маркс был прав. Москва, 2017.
7. Интерпретация и применение больших данных в юриспруденции и юридической практике / под ред. Ю. А. Тихомирова. Москва, 2021.
8. Исаев И. А. Технологии власти. Власть технологии. Москва, 2021.
9. Кревельд М. Расцвет и упадок государства. Москва, 2019.
10. Лешкевич Л. Г. Человек-виртуал и передача культурных ценностей поколению эпохи цифры // Вопросы философии. 2022. № 3.
11. Лукич Р. Методология права. Москва, 1981.
12. Низовцев В. В. Государственная власть и политическое отчуждение личности (политико-правовые аспекты): автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Москва, 1994.
13. Струков К. В. Контрольная функция государства в сфере виртуального пространства (на примере Российской Федерации): автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Москва, 2019.
14. Философский словарь / под ред. И. Т. Фролова. Москва, 2001.
15. Щедрина И. О. Трансформация самосознания в цифровом пространстве // Вопросы философии. 2022. № 3.
16. Ячин С. Е. Слово и феномен. Москва, 2006.
1. Avdoshina N. V., Bocharov V. Yu. Human in the information society // Socis. 2021. № 11.
2. Bogomyakova E. S, Popova E. E. The effect of "compassion fatigue" in practices of media consumption (the case of the attitude to the COVID-19 problematization) // Socis. 2021.
3. Veselov Yu. V., Skvorcov N. G. Trust in the age of digital transformations: a sociological study // Socis. 2021. № 6.
4. Zor'kin V. D. Desyat' lekcij o prave. Moskva, 2021.
5. Ivanchenko Yu. A. Sushchnost', mekhanizm i pravovye formy legitimacii gosudarstvennoj vlasti: avtoref. dis. ... kand. yurid. nauk. Moskva, 2015.
6. Igloton T. Pochemu Marks byl prav. Moskva, 2017.
7. Interpretaciya i primenenie bol'shih dannyh v yurisprudencii i yuridicheskoj praktike / pod red. Yu. A. Tihomirova. Moskva, 2021.
8. Isaev I. A. Tekhnologii vlasti. Vlast' tekhnologii. Moskva, 2021.
9. Krevel'd M. Rascvet i upadok gosudarstva. Moskva, 2019.
10. Leshkevich L. G. The virtual person and transmitting cultural values to the digital generation // Questions of philosophy. 2022. № 3.
11. Lukich R. Metodologiya prava. Moskva, 1981.
12. Nizovcev V. V. Gosudarstvennaya vlast' i poli-ticheskoe otchuzhdenie lichnosti (politiko-pravovye aspekty): avtoref. dis. ... kand. yurid. nauk. Moskva, 1994.
13. Strukov K. V. Kontrol'naya funkciya gosudarstva v sfere virtual'nogo prostranstva (na primere Rossijskoj Federacii): avtoref. dis. ... kand. yurid. nauk. Moskva, 2019.
14. Filosofskij slovar' / pod red. I. T. Frolova. Moskva, 2001.
15. Shchedrina I. O. Transformaciya samosoznaniya v cifrovom prostranstve // Voprosy filosofii. 2022. № 3.
16. Yachin S. Ye. Slovo i fenomen. Moskva, 2006.
24
Для цитирования:
Пожарский Дмитрий Владимирович, Радь-ко Тимофей Николаевич. Функции государства: пределы цифровых технологий // Труды Академии управления МВД России. 2022. № 2 (62). С. 17-24.
For citation:
Pozharskiy Dmitriy Vladimirovich, Rad'ko Timofey Nikolaevich. Functions of the State: Limits of Digital Technologies // Proceedings of Management Academy of the Ministry of the Interior of Russia. 2022. № 2 (62). P. 17-24.
