CC BY
160
УДК 16(075,8)
ФРИДРИХ НИЦШЕ (ИЛИ К ВОПРОСУ О СТИЛЕ ФИЛОСОФСТВОВАНИЯ)
1 9
© Г.И. Корнилова1, И.В. Ланцова2
Иркутский государственный технический университет, 664074, Россия, г. Иркутск, ул. Лермонтова, 83.
В статье раскрывается специфика и особенности философского стиля. Авторы полагают, что своеобразие философского стиля зависит от типа мышления, то есть от средств обоснования и убеждения (от средств и приемов аргументации), от манеры (стиля) письма и способов воздействия на читателя. Аргументация как интеллектуальное средство требует убедительности, письмо - выразительности, и в совокупности они определяют коммуникативную стратегию. Материалом для анализа служат некоторые аспекты творчества выдающегося немецкого мыслителя Ф. Ницше. Библиогр. 12 назв.
Ключевые слова: стиль мышления; стиль философствования; аргументация; манера письма; тропы; метафора; коммуникативные стратегии.
FRIEDRICH NIETZSCHE (OR ON STYLE OF PHILOSOPHIZING) G.I. Kornilova, I.V. Lantsova
Irkutsk State Technical University, 83 Lermontov St., Irkutsk, Russia, 664074.
The article reveals the specific character and features of philosophical style. The authors believe that the originality of the philosophical style depends on the type of thinking, in other words on the means of reasoning and persuasion (on the means and methods of argumentation), on the manner (style) of writing and ways to influence upon the reader. Reasoning as an intellectual tool requires convincingness, while writing requires expressiveness and together they define a communicative strategy. Some aspects of the outstanding German philosopher Friedrich Nietzsche's works serve as m a-terial for analysis. 12 sources.
Key words: style of thinking; style of philosophizing; reasoning (argumentation); manner of writing; tropes; metaphor; communicative strategies.
Из всего написанного люблю я только то, что написано кровью.
Ф. Ницше
В последние годы мы наблюдаем пробуждение интереса к специфике философского знания. Эта специфика определяется не только проблемным полем, но и своеобразием тех приёмов, способов, средств, которые необходимы философии для построения своих конструкций.
Несмотря на то, что понятие стиль обычно используется в эстетике и истории искусства, оно применимо и к другим сферам духовной деятельности человека, в частности к философии и науке. И в этом плане можно говорить о стиле научного мышления, о стиле философствования. «Каждая историческая эпоха смотрит на мир своими глазами, пользуется своей специфической системой мыслительных координат. В истории теоретического мышления отчётливо выделяются четыре основных периода развития, соответствующие главным этапам развития общества: античный, средневековый, «классический» (стиль мышления Нового времени) и современный» [1, с. 313]. Дру-
гими словами, каждой эпохе присущ свой тип и стиль мышления. Стиль мышления - это «сложная, иерархически упорядоченная система неявных доминант, образцов, принципов, форм и категорий теоретического освоения мира... Стиль мышления слагается под воздействием культуры как целого и является фактором, опосредующим влияние на теоретическую деятельность» [1, с. 314-315].
Стиль мышления, характерный для той или иной культуры, определяет и стиль философствования. В свою очередь, стиль философствования - образование сложное и неоднозначное. Философия амбивалентна по своей природе. С одной стороны, это форма теоретического освоения мира, что сближает её с наукой. Теоретическая форма обусловливает строгость и непротиворечивость философских построений. С другой стороны, философия является глубоко личностным образованием, что предполагает наличие в ней внерациональных компонентов постижения бытия. И это сближает её с искусством. Философия одновременно представляет собой мысль и слово, мысль и образ. Это противоречивое единство во многом опре-
1Корнилова Галина Ивановна, кандидат философских наук, доцент кафедры истории и философии, тел.: (3952) 411841. Kornilova Galina, Candidate of Philosophy, Associate Professor of the Department of History and Philosophy, tel.: (3952) 411841.
2Ланцова Ирина Викторовна, кандидат исторических наук, доцент кафедры истории и философии, тел.: 89500500775, (3952) 410986, e-mail: [email protected]
Lantsova Irina, Candidate of History, Associate Professor of the Department of History and Philosophy, tel.: 89500500775, (3952) 410986, e-mail: [email protected]
деляет своеобразие философских конструкций и философских произведений (текстов), накладывает отпечаток на стиль философствования.
Стиль философствования имплицитно включает те или иные «способы аргументации, которые наиболее часто или даже постоянно используются в конкретную эпоху» [1, с. 318]. Разнообразные способы и средства аргументации позволяют учёному или теоретику обосновать, защитить свою позицию и убедить своих сторонников или оппонентов в значимости и достоверности тех или иных положений. Убедительность и обоснованность зависят от того, насколько аргументирующий владеет разнообразными средствами и приёмами аргументации. Тем самым стиль философствования предполагает определённые стандарты рассуждения, приёмы и методы, которые используются для обоснования той или иной позиции. Аргументация, в отличие от доказательства, диалогична, поскольку направлена на других (аудиторию, публику, читателей и т.п.), вследствие чего в ней всегда присутствует коммуникативная составляющая. Однако философское произведение - это не только совокупность мыслей, которые могут быть осмыслены, поняты и интерпретированы. Философское произведение предстаёт перед читателями как текст, в котором вербальная составляющая является необходимым компонентом, организует и структурирует философскую мысль, облекает её в знаковую и словесную оболочку. В разные эпохи преобладали свои способы выражения и построения философских учений. Философ может использовать достаточно богатый арсенал средств выражения, что находит отражение в жанровом разнообразии философских текстов. Следовательно, стиль философствования включает и определённую манеру или стратегию письма, что предполагает самую тесную связь с языком. С одной стороны, философия разрабатывает свой язык, с другой - язык как воплощённая мысль оказывает на неё обратное воздействие. Долгое время было принято считать, что текст сам по себе не важен, главное - это содержание, то есть те мысли и выводы, которые содержатся в тексте. Чтение философских текстов, как отмечает В. А. Подорога, «переводится в план размышления, который не зависит от языковой формы, в какой текст являет себя читающему» [2, с. 16]. Однако читающий в самом акте чтения взаимодействует с создателем текста, контактирует с ним, и не только со-мыслит, но и воспринимает текст. Вот почему философский стиль должен включать и коммуникативные стратегии, которые выбирает и определяет для себя мыслитель. Коммуникативная направленность философствования исходит из «выбора основной стилистической формы, которая должна слить в едином движении письма самые разнообразные перцептивные и интеллектуальные силы, чтобы образовать текст произведения, открыть пространство для чтения, ибо как что пишется, так оно и читается... В пространстве чтения нет философского произведения, там разрастается один только текст» [2, с. 15].
Человек аргументирует, пишет, выражает свои мысли всем своим существом. Это означает, что не
только рациональные, но и иррациональные, психологические, экзистенциальные стороны его «я» присутствуют и определяют тот или иной стиль философствования. Невозможно оторвать мысли от субъективной составляющей, хотя в философских текстах они объективируются, но в творчестве мыслителя представлены воедино. Кроме того, следует учитывать и то, «как слово наше отзовётся», какое действие оно окажет на читателя и как им будет воспринято. Следовательно, выбор того или иного стиля философствования во многом зависит от культурной и национальной традиции, личностных характеристик, духовного опыта того или иного мыслителя, от выбранной им стратегии письма и даже от ландшафта, как убеждает нас В. А. Подорога в своей книге «Метафизика ландшафта». Личность мыслителя, его ценностные и целевые ориентации, интенции, мотивы, психологические установки, эмоциональные состояния, так или иначе, накладывают отпечаток на стиль философствования, придают ему неповторимые индивидуальные черты. Анализируя стиль философствования, исследователь рассматривает творчество как бы с внешней формальной стороны, в единстве рациональных и языковых средств коммуникации, что, впрочем, не отрицает её связи с содержательной, теоретической стороной учения. Другими словами, исследователя интересует, как философ обосновывает свою позицию, как выражает свои мысли и как убедительно эти мысли им представлены, как его неповторимый духовный опыт отражается в теоретических конструкциях.
Известно, что философия в своём развитии прошла два явно выраженных этапа - классический и неклассический. Классическая философия выработала определённые принципы и способы аргументации, письма и коммуникативные стратегии, другими словами, создала свой стиль философствования. Все философские построения должны быть непротиворечивыми, логически упорядоченными, используемые понятия - согласованными и недвусмысленными, а аргументы - последовательными. Классика ориентировалась на доказательное знание - фактическую достоверность и логическую принудительность суждений. Внерациональные способы постижения мира (интуиция, озарение, откровение) редко применялись в философской классике, а если и применялись, то как вспомогательные инструменты (мы сознательно не рассматриваем творчество философов-мистиков классического периода, поскольку они были, скорее, исключением). Язык был и служил нейтральным средством выражения тех или иных позиций. Язык классической философии уходит корнями в античность. Античность постепенно избавилась от метафоричности обыденного языка и наполнила лексические средства этого языка философским содержанием, пытаясь придать ему по возможности строгость и определённость. Трактатная форма письма в полной мере отвечала всем этим требованиям.
Совсем иную картину мы видим в неклассической и особенно иррационалистической философии как её разновидности. Неклассическая философия, преодо-
левая ограниченность классики, выходит за пределы собственно философского знания, подменяет теоретическую рефлексию мифопоэтическим и литературным творчеством. Внерациональные средства постижения человека и мира порой становятся главными. Язык из нейтрального средства описания тех или иных процессов превращается в самодовлеющий фактор, в основной способ выражения и построения философских конструкций, определяет их стиль и характер. Философское письмо всё теснее сближается с литературной формой, а жанровое разнообразие становится всё богаче. Это свидетельствует о том, что философия дрейфует в сторону искусства, а подчас и прямо на него ориентируется. Использование художественных приёмов и средств получает широкое распространение, особенно в философии жизни, экзистенциализме и постмодернизме. А. Шопенгауэр был одним из первых, кто ратовал за соединение философии с искусством и призывал мыслителей опираться на художественную интуицию, относиться к философии как к искусству. Он писал: «Философом может быть лишь тот, кто может помимо всякой рефлексии созерцать мир и постигать идеи как художник-пластик или поэт, но в то же время настолько владеть понятиями, что может отображать и повторять мир» [3, с. 16].
Немецкий мыслитель Фридрих Ницше считается основоположником иррационалистического типа философии. Ницше стоит у истоков неклассической философии, своим творчеством определяя и предопределяя все её тенденции и новации. Он относится не только к числу оригинальных мыслителей, но и славится своим неповторимым стилем, только ему присущей манерой письма. Им созданы произведения, которые в равной мере принадлежат и философии, и литературе. Однако здесь сразу же возникает проблема идентификации его творчества. Как отмечает К.А. Свасьян, «правы те профессиональные философы, которые пожимают плечами, или разводят руками, или делают ещё что-то в этом роде при словосочетании «философия Ницше». Он совсем не философ в приемлемом для них смысле слова. Кто же он? Говорят: он - философ-поэт, или философствующий эссеист, или лирик познания, или ещё что-то! Возразить против этого было бы нечего» [4, с. 13].
Это недоумение вполне объяснимо. Дело в том, что Ницше не теоретик в строгом смысле этого слова. Он не стремится к созданию теории как совокупности взаимосвязанных и взаимообусловленных обоснованных положений. Его философия - это сумма определённых идей, которые порою не связаны друг с другом и не вытекают друг из друга, а носят произвольный характер и порождены гением мыслителя, его настроением, вдохновением, мучительными поисками ответов на жгучие проблемы человеческого бытия. Ницше не аналитик и не систематик. Философ-аналитик доказывает и обосновывает свои утверждения, выражает идеи в форме чётко сформулированных предложений. Систематик стремится к целостности, завершённости философских построений. «В отличие от систематиков Ницше не создал нечто логически цельное в области мысли: систематические планы его трудов представ-
ляют либо порядок изложения, который мог вновь и вновь изменяться, либо первоначальные проекты, создаваемые исходя из определённых целей» [5, с. 63-64].
Творчество Ф. Ницше - это не только событие, но и скандал в философии. Немецкий мыслитель и литератор как никто другой подвергает резкой критике традиционную философию и христианскую культуру. Новаторство проходит красной нитью через все произведения Ницше. Он в корне изменяет представление о философии, её предназначении, её вопросах и проблемах. Философствование по Ницше - не просто мыслительная деятельность, это образ жизни, экзистенциальное испытание личности. В основу творчества должен быть положен собственный личностный жизненный опыт. Ф. Ницше отмечал: «Постепенно для меня прояснилось, чем таким была до сих пор любая великая философия - исповедью своего сочинителя, чем-то вроде тетскеБ против воли и без обозначения жанра» [6, т. 2, с. 244]. Экзистенциальный опыт не укладывается в рамки рационалистических построений. Его трудно выразить и передать даже в вербальных конструкциях. Вот почему необходимо выработать новые приёмы и средства, которые позволили бы выразить эту внутреннюю работу, это внутреннее состояние. Средствами классики это невозможно. Нужны новая интеллектуальная стратегия и совсем иной стиль философствования. Всё это и было создано германским мыслителем.
Уже в «Рождении трагедии» он совсем по-новому взглянул на греков, на греческую культуру, выявив в ней «дионисийское начало». И если для «Рождения трагедии» характерна некая наукообразность, стремление быть последовательным и логичным, то впоследствии Ницше отказывается от этой наукообразности, резко меняет интеллектуальную стратегию, вырабатывает свой собственный стиль, который несёт на себе отпечаток его личности, его видения мира и философских проблем. Его мысль становится нарочито алогичной, парадоксальной, неоднозначной, «реактивной» и «взрывоопасной». Ницше насыщает свои произведения тропами (то есть такими фигурами речи, которые имеют как прямое, так и переносное значение). В его сочинениях присутствуют такие разновидности троп, как метафоры, метонимии (переименования, замена одних слов другими), оксюмороны (соединение противоположных по значению слов, к примеру, «Свобода есть тюрьма» - стихотворение «Из дневника»), а также неологизмы (термин «сверхчеловек»). Эти литературные и риторические приёмы не совсем приемлемы с логической и с теоретической точки зрения, поскольку ведут к двусмысленности, недосказанности, но в то же время способствуют дерзновенному полёту мысли, её проникновению в те сферы жизни и человеческого бытия, которые трудно постижимы и выразимы.
Ницше не аргументирует и не обосновывает свою позицию, то есть не приводит и не выкладывает последовательно аргументы или контраргументы, не движется от истинных посылок к определённым выводам. В своих суждениях немецкий автор истинность
посылок заменяет интеллектуальной честностью и хорошим вкусом. Ницше замечает: «.надо быть честным в интеллектуальных вещах до жестокости, чтобы вынести мою серьезность, мою страсть» [6, т. 2, с. 632]. Это свидетельствует о том, что Ницше не опирается на рациональную и систематическую аргументацию и, следовательно, с логической точки зрения у него отсутствует общая форма мышления. С одной стороны, он придерживается рассудочной логики, а с другой - пренебрегает ею, что ведёт к множеству противоречивых высказываний. Ницше мыслит антитезами, которые недопустимы в логике. Так, в одном сочинении он пишет: «Я не создаю новых идолов...Мое ремесло - низвергать идолов - так я называю идеалы» [6, т. 2, с. 694]. В другом произведении он утверждает: «Спустя много лет. я продолжаю и для публики делать то, что я делаю и всегда делал для себя: рисовать на стене образы новых идеалов» [5, с. 197]. В то же время антитезы позволяют ему до предела обострить проблему, нетривиально её поставить. И более того, Ницше постоянно спорит с самим собой, постоянно себя же и опровергает. С этой целью он использует приём двойной оценки: то, что на одном полюсе задаётся как антитеза или дилемма, на другом оказывается ветвящимся деревом возможностей и даже лабиринтом, в котором прежде разделённые понятия пересекаются и переплетаются. Например, господин и раб на уровне антитезы заданы как парные противоположности, но в другом контексте мы видим господина с рабским сознанием. Вот почему в критической литературе, посвящённой Ницше, его довольно часто упрекают в содержательных и логических ошибках, в нарушении логических правил.
Вместе с тем избранная им интеллектуальная стратегия вполне оправданна и допустима с точки зрения тех целей и задач, которые он перед собой ставил. Как известно, главную свою задачу немецкий мыслитель видел в разрушении старых ценностей, в «переоценке всех ценностей» и в этом разрушительном пафосе не стеснялся в средствах и выражениях. Широко используя оценочные суждения, всё подвергая переоценке, Ницше прибегал к так называемым некорректным приёмам аргументации. Так, критикуя учение И. Канта о морали, Ницше явно использует софистику, переворачивая его высказывание «Нельзя лгать ни при каких обстоятельствах». «Ты не должен лгать», по-немецки: «Берегитесь, господин философ, говорить правду» [6, т. 2, с. 759]. Кроме того, он довольно часто использует аргументацию к личности, например характеризуя И. Канта как «великого китайца из Кенигсберга» [6, т. 1, с. 654].
Философ из Базеля не только бунтарь и антагонист, но и интеллектуальный провокатор. Все произведения Ницше носят полемический характер. Ницше в своей полемике весьма убедителен и красноречив. Для него полемика - это не просто спор, в котором рождается истина, но и не дискуссия, в ходе которой каждый выражает и защищает своё мнение, полемика - это война, что и соответствует первоначальному значению этого слова (с греческого полемос - война). Ницше действительно объявляет войну всему тради-
ционному. А в войне главный аргумент - сила. Вот почему полемику он считал свободной игрой сил - это и есть форма интеллектуального атлетизма, в которой побеждает тот, кто лучше владеет искусством спора. И в полемике все средства хороши, начиная с риторических фигур и заканчивая некорректными высказываниями. Однако всё это не умаляет интеллектуальной мощи философских построений германского мыслителя, а в какой-то степени её усиливает, поскольку создаёт пространство для собственной мысли и значительно раздвигает горизонты философствования.
На первый взгляд у немецкого автора отсутствует и какая-либо общепринятая методология. Как считает К. Ясперс, «мышление Ницше входит в контекст философии не благодаря какому-либо осознанному методу, но фактически только благодаря неслыханному инстинкту правдивости» [5, с. 198]. Действительно, Ф. Ницше не использует в своём творчестве общепринятые методы и приёмы. Он изобретает свои собственные или переносит в философию приёмы из филологии, искусства, литературы. Так, для «переоценки всех ценностей» вместо системы опровержений Ницше изобретает «молот». «Молот» в его трактовке и приём, который позволяет целенаправленно и решительно бить в одну болевую точку культуры, и метафора разрушения. Философствуя «молотом», Ницше не аккуратно сносит постройки, а разбивает и ниспровергает всё здание классической мысли вплоть до фундамента, оставляя от него руины и обломки. На расчищенном от руин месте его последователи должны заложить фундамент новых ценностей, «новой земли» и «нового неба». Ницше полагал, что у философа есть право и все основания на «переоценку ценностей», разрушительный пафос. В своём произведении «По ту сторону добра и зла» он писал: «Подлинные же философы суть повелители и законодатели; они говорят: «так должно быть!», они то и определяют «куда?» и «зачем?» человека., они простирают творческую руку в будущее. И всё, что есть и было, становится для них средством, орудием, молотом» [6, т. 2, с. 335-336].
Широко использует Ницше и генеалогию как метод, характерный для филологии. Её последовательное использование позволяет ему не только дойти до истоков таких феноменов, как мораль, метафизика и т.п., вернуть им первоначальный смысл, но и показать цепь превращений или переодеваний, которые стоят за этими понятиями и которые исказили их до неузнаваемости.
Философствовать - это значит мыслить в понятиях, создавать те или иные теории. Ницше выступает против диктата понятий, он принципиальный противник теоретизирования. Понятия и теории, присущие классической философии, изначально неприемлемы для Ницше по двум причинам. Во-первых, как известно, в своих построениях он исходил из интуиции жизни. Вместо понятия бытие он вводит в философию довольно неопределённое и расплывчатое понятие жизнь. Жизнь - это весь многообразный мир, который находится в состоянии непрестанного становления. Жизнь - это «гераклитовский» поток, вечно подвиж-
ный и изменяющийся. Жизнь как вечное становление и вечное возвращение непостижима в рациональных понятиях и конструкциях, а «открывается» только через интуицию, творческое вдохновение, озарение, то есть внерациональным способом, и может быть выражена и представлена метафорическим языком, в мифопоэтических образах. Жизнь - это и есть метафора бытия, всего сущего. Во-вторых, как убеждён Ф. Ницше, мышление начинается не с понятий, а с образов и метафор. Понятия, по его мнению, «ведут нас к искажённому абстрактному употреблению языка» [7]. Чтобы преодолеть эту абстрактность, следует вернуть язык к изначальным истокам, погрузить философию в свободную стихию языка. А это значит, что именно метафоры, а не понятия являются материалом мысли, а философствование представляет собой «плетение нитей», метафорическое использование языка. Сами слова есть не что иное, как метафоры. Если классическая философия, начиная с Аристотеля, создавала свой язык, очищая его от мифологических и метафорических напластований, то Ницше как бы возвращает язык на прежний уровень, уровень досократического периода развития философии, когда «философия была особым типом литературного творчества, словесного выражения мысли» [8].
Вместе с тем Ницше, отвергая чисто теоретические построения, изобретает и вводит в философию так называемые концептуальные персонажи. «Концептуальный персонаж - это концептосозидающее «я» философа. Дионис, Ариадна, Тесей, и главный -Заратустра - только некоторые, но очень важные для Ницше «концептуальные персонажи». Это - не мифические персонификации, не исторические личности и не литературные герои. Это специфические герои философского мышления, которые философ формирует и ставит между своим «я» и своими текстами. Иными словами, мыслеобразы, конструируемые философом» [9]. Концептуальный персонаж опосредует акт мысли, наполняет его образным содержанием.
Новый стиль, новый язык, собственное понимание философии в полной мере нашли отражение в самом загадочном и сложном произведении Ф. Ницше - «Так говорил Заратустра», где поэтический талант Ницше представлен даже в большей степени, чем в стихах. Оно полно музыки и удивительной поэтичности. «В «Заратустре» Ницше окончательно избавляется от понятийных конструкций и находит такие интеллектуальные средства, которые позволяют его мысли парить, освобождаясь от грубой ткани языка и слов. Ницше новым способом рационализирует предложения. Он добивается этого уже одной прихотливостью пунктуации. Строит конструкции предложений до тех пор, пока они не достигнут той степени режущей ясности, что смогут сломить сопротивление логики. Яркость, блеск, прозрачность, лёгкость - вот то, к чему он стремится» [12, с. 66].
Как отмечает Ж. Делёз, «Ницше включает в философию два средства выражения - афоризм и стихотворения, формы сами по себе подразумевающие новую концепцию философии, новый образ и мыслителя, и мысли» [10, с. 22]. Ницше не изобретает афори-
стическое письмо, но, включив его в философию, оттачивает и совершенствует технику этого письма, изобретая свою форму афоризма. Эта форма делает его слово экспрессивным, насыщенным, ёмким, объёмным, едким и предельно заострённым. Причём экспрессивность доходит до крайней формы. Что стоят его строки: «Душа моя сгнила, и вместо тела кости.» [11, с. 528]. Или: «Лучше враг из цельного куска, чем друг, приклеенный слегка» [6, т. 1, с. 501]. С лингвистической точки зрения, его слова многозначны, изменчивы и подвижны, меняют свою конфигурацию в зависимости от контекста. Вместе с тем мы видим, что у германского мыслителя интеллектуальная форма приходит в противоречие с художественными способами выражения. С одной стороны, устами Заратуст-ры он должен поучать, проповедовать, то есть так или иначе облекать свою мысль в интеллектуальную форму, аргументировать свою позицию. А с другой стороны, его Заратустра мастерит лиру, поёт дифирамбы и танцует. Не случайно Заратустра - канатоходец. В этом отношении Ницше обречён балансировать между мыслью с её доказательством и доводом и словесною оболочкой, о которую эта мысль может разбиться. Насколько Ницше ни был бы изобретателен, есть пределы высказанности, потаённости. Мысль, дойдя до этих пределов, останавливается, а дальше только музыка и танец, то есть невербальные средства выражения, которые, может быть, более могущественны и действенны, чем слово.
Как видим, Ницше в противоречивом единстве философии как мысли и слова отдаёт предпочтение слову. Язык в его сочинениях властвует над мышлением. Он полагал, что «лучше писать - значит вместе с тем лучше думать, постоянно изобретать и действительно мочь передавать другим достойное сообщение» [11, с. 25]. Ницше гордился своим стилем, считал себя мастером пера. Слово для Ницше значит то же, что мазок для художника, это своего рода огненная печь творчества. В этом контексте философствование для него - это не игра ума и даже не игра словами, а способ самовыражения, самореализации, самоосуществления, поиск самого себя. Философское творчество, не скованное и не регламентированное никакими требованиями и нормами, позволяет реализовать волю к самоосуществлению, выстроить себя и свой жизненный путь
Ф. Ницше, создав оригинальный стиль, свободно паря и возвышаясь над всеми рационалистическими требованиями, возвращает философии статус «весёлой науки». Философия, опирающаяся на строго доказательную базу, выдвигающая рациональные аргументы, рискует превратиться в унылое, скучное занятие. Но введение и преобладание в философствовании нерациональных, нетеоретических форм, с одной стороны, делает проблематичным понимание его творчества как философского, а с другой - даёт простор для бесчисленных интерпретаций и толкований. В философии художественная форма важна не менее чем рациональная форма познания. Язык структурирует мысль, а мысль предельно выражена в свободной стихии языка. Это раздвигает границы философ-
ствования, способствует самовыражению. Однако всё же есть и должны быть определённая смысловая понятийная система, логичность, обоснованность и систематичность. В случае систематической формы мыслитель воздействует на разум, а в случае художественной - на восприятие. В то же время импрессив-ная и экспрессивная манера письма обладает большей степенью эффективности. Казалось бы, Ницше не призывает к каким-либо действиям, но это не так. При внимательном чтении все его афоризмы - это скрытые, завуалированные, а порой и откровенные императивы: «Ты идешь к женщинам? Не забудь плётку» [6, т. 2, с. 48]. Эффективно используя многообразные языковые формы и выразительные средства, предельно оттачивая и заостряя их, немецкий мыслитель как бы «ввинчивает» свои утверждения в головы людей. Его тексты эмоционально заряжают читателя определёнными смыслами, но, будучи двойственными, таинственными, как бы «внушают» нечто, представляя собой своеобразную форму суггестии. В них читатель ищет некий сокровенный смысл, который сокрыт под многочисленными сложными языковыми формами. Такая коммуникативная стратегия может быть эффективнее теоретического классического дискурса, позволяет добиться невероятной убедительности, выразительности и правдивости. А это значит, что
использование художественных приёмов, введение в ткань философских текстов литературных форм значительно расширяют пространство философской мысли, делая её не только доступной, но и яркой, красочной. Вместе с тем произведения немецкого автора, несмотря на изящный стиль, афористическое письмо, характерный набор выразительных средств, остаются трудными для восприятия, требуют внимательного прочтения и глубокого осмысления. Говоря о своём философском творчестве и его влиянии на сознание современников, Ницше отнюдь не обольщался, что его работы обретут широкую аудиторию, станут неким духовным ориентиром. В своей книге «Esse Homo» он писал: «если я и вижу своих читателей, то лишь как единицы, разбросанные через целые столетия» [6, т. 2, с. 707]. Можно как угодно воспринимать этот постулат - с иронией, скептически, соглашаться или нет, одно бесспорно: как философ и мыслитель Ницше далеко опередил своё время. Его мысли, суждения, стиль философствования продолжают волновать умы, вовлекать в свою орбиту новых и новых последователей и исследователей. Ф. Ницше оказал огромное влияние на философию, литературу, искусство и культуру ХХ века в целом, о чём свидетельствует непрекращающийся поток публикаций и неподдельный интерес к его творчеству.
Библиографический список
1. Ивин А. А. Теория аргументации: учеб. пособие. М.: Гар-дарики. 2000. 416 с.
2. Подорога В. А. Метафизика ландшафта. М.: Наука. 1993. 320 с.
3. Шопенгауэр А. Новые Paralipomena. Собр. соч. в 6 т. Т. 6. М.: Республика. 2001. 352 с.
4. Свасьян К. А. Фридрих Ницше: Мученик познания // Ф. Ницше. Соч. в 2 т. Т.1. М.: Мысль, 1990. С. 5-46.
5. Ясперс К. Ницше. Введение в понимание его философствования. СПб.: «Владимир Даль». 2004. 627 с.
6. Ницше Ф. Соч. в 2 т. Т. 1. М.: Мысль, 1990. 829 с.; Т. 2. М.: Мысль.1990. 829 с.
7. Сулез А. Витгенштейн и ницшевская критика языка: от ан-
тимодернизма к двум различным стратегиям в философии, или философия с текстуальностью и без // Ницше и современная западная мысль: материалы конф. Европейского унта в Санкт-Петербурге. СПб.: Летний сад. С. 346-369.
8. Миронов В.В. Философия и слово (или еще раз о специфике философии) // Вопросы философии. 2012. № 11. С. 14-27.
9. Визгин В.П. Ницше глазами Делёза // Вопросы философии. 1993. № 4. С. 47-48.
10. Делёз Ж. Ницше. СПб.: Axioma, 2001. 184 с.
11. Ницше Ф. Философская проза. Стихотворения. Сборник. Минск: ООО «Попурри», 2000. 544 с.
12. Юнгер Ф. Г. Ницше. М.: Праксис, 2001. 256 с.
УДК 93:323.26
К ВОПРОСУ О РАДИКАЛИЗАЦИИ СОЦИАЛЬНОГО ПРОТЕСТА РАБОТНИКОВ ОБРАЗОВАНИЯ ИРКУТСКОЙ ОБЛАСТИ В КОНЦЕ ХХ ВЕКА
© Е.С. Оболкин1
Иркутский государственный технический университет, 664074, Россия, г. Иркутск, ул. Лермонтова, 83.
Исследуются итоги социального протеста в сфере образования Иркутской области конца ХХ в. Проанализированы: деятельность отраслевого профсоюза народного образования региона в социальном протесте; процессы нарастания и угасания протеста педагогов области. Особое внимание уделено рассмотрению процесса снижения действий протестного характера в сфере образования региона. Библиогр. 14 назв.
Ключевые слова: социальный протест; народное образование; забастовки; профсоюзы.
1Оболкин Евгений Сергеевич, кандидат исторических наук, доцент кафедры дизайна, тел.: 89642100219, e-mail: [email protected]
Obolkin Evgeny, Candidate of History, Associate Professor of the Department of Design, tel.: 89642100219, e-mail: [email protected]
