CC BY
40
преступников некоторые из членов земских судов за деньги и подарки оказывали фальшивомонетчикам послабления и только поэтому в этих двух уездах так долго существовали фальшивомонетчики. Несмотря на дополнение, Департамент уделов строго запретил удельным Конторам производить следствие без Земской полиции[5].
По делу об уренских крестьянах был принят ряд управленческих решений в ведомстве. Во-первых, с 1830 года решения по жалобам от удельных крестьян объявлялись только через удельное начальство, т.к. «жалобы, объявленные через гражданского губернатора мимо удельного начальства, вводит крестьян в заблуждение». Для того чтобы крестьяне правильно понимали суть ответа на жалобу, вводилась специальная делопроизводственная форма [5]. Во-вторых, в 1831 году были учреждены особые отделения для управления большими приказами. В ведение отделений передавались хозяйственные и полицейские функции. Такие отделения учреждались в Вятке, объединяя 6 приказов, и в Костромской удельной конторе, в Уренском приказе. Из удельных сумм на штат для каждой было выделено по 5200 рублей в год [9].
Итак, с одной стороны, сила восстания - это результат несогласованности работы чиновников разных ведомств, их некомпетентность, нежелание (а скорее, боязнь) принимать своевременные решения. А это в свою очередь связано с неповоротливостью бюрократической системы царской империи, но в гораздо большей степени - правовой неразберихой и неопределенностью, отсутствием разграничения полномочий. С другой - можно увидеть, что крестьяне не являлись бесправной, только эксплуатируемой социальной массой. Несмотря на господствовавшее крепостное право, они чувствовали себя активными участниками общественной жизни, желавшими отстаивать, пусть и ограниченные, гражданские права. Для справедливости, мы отметим, что активная гражданская позиция чаще проявлялась в экстремальных ситуациях, при стечении многих обстоятельств.
Л и т е р а т у р а
1. Красникова Ю.Н. Удельные крестьяне северо-запада России в конце XVIII - первой четверти XIX века: из истории аграрных отношений. СПбГАУ, - СПб, 2014. - С. 12.
2. Полный свод законов Российской империи. Собрание 1. - 1796 - 1798. - Т. XXIV. - № 17906. - СПб., 1830. - С. 525-569.
3. Брокгауз Ф.А., Ефрон И.А. Энциклопедический словарь. — СПб.: Брокгауз-Ефрон, 1890.
4. Российский государственный исторический архив (далее РГИА). Ф. 515. Оп.12. Д.568.
5. РГИА. Ф. 515. Оп.1. Д.38.
6. Учреждение об императорской фамилии. - СПб., 1797. - С. 2.
7. Письмо от русских крестьян царю Николаю II. - Петроград, 1907. - С. 1.
8. РГИА. Ф. 1286. Оп.5.Д. 422.
9. РГИА. Ф. 515. Оп. 1. Д. 39. Л.29-30
УДК 34:324 Соискатель П.А. ГОСТЕНКОВ
ФРАНЦУЗСКАЯ ВНЕШНЕПОЛИТИЧЕСКАЯ ОРИЕНТАЦИЯ В КОНЦЕ XIX в. ПОЛЬ КАМБОН
Историческое образование. История. Зарубежная история. История Франции в конце XIX в. Дипломатическая деятельность П. Камбона
В истории французской Третьей республики было немало первоклассных дипломатов, к числу которых, несомненно, принадлежит Поль Камбон. Один современный историк даже назвал его «серым преподобием Кэ д'Орсе»[1 ]. В нашу задачу не входит исследование его роли, достаточно общеизвестной, в процессе создания Сердечного согласия с Великобританией, Мы хотим показать генезис его дипломатической концепции, рассмотреть некоторые аспекты его взаимодействия с руководством Кэ д'Орсе, особенно в период ближневосточного кризиса 1890-х гг.
Поль Камбон (1843-1924), как и его брат Жюль (родился двумя годами позже - в 1845 г.), были выходцами из буржуазной среды. При этом семья Камбонов была тесно связана и с католическими кругами, в частности с известным кардиналом Лавижери. Один из биографов братьев отмечает их политический реализм - «разумный республиканизм», которому они в определённой степени обязаны своим происхождением и воспитанием. Получив юридическое образование, Поль стал секретарём Жюля Ферри, когда последний был префектом департамента Сены (1870 г.).
Затем П. Камбон в течение 1872-1882 гг. занимал административные должности: был префектом в департаментах Приморские Альпы, Об, Ду, Нор. Примечательно, что в последнем он отказался, проявив известную самостоятельность и будучи религиозным человеком, в полном объёме выполнять антиклерикальные законы Ж. Ферри [2]. Едва ли можно сомневаться в том, что в значительной мере своим выдвижением Поль Камбон обязан тому, что примыкал к буржуазным республиканцам - окружению А.Тьера, Гамбетта, Ж. Ферри, Ваддингтона [3]. Ещё в годы своей додипломатической карьеры он завязывает контакты с Т. Делькассе , их отношения перерастают если не в дружеские, то в приятельские (уже будучи министром иностранных дел, Делькассе позволяет Камбону писать ему конфиденциально). Друзьями братьев Камбон стали видные французские дипломаты конца XIX - начала XX в. К. Баррер и Ж. Жюссеран. Давняя дружба связывала его с Морисом Бомпаром (с будущим послом в Петербурге он любил прогуливаться по Лиллю, когда был префектом Нора, а Морис - его сотрудником), французским дипломатом и общественным деятелем П. д'Этурнелем Констаном. У Поля Камбона складываются хорошие отношения с будущим премьер-министром Ж. Казимиром Перье. Не следует, очевидно, чрезмерно преувеличивать влияние личных связей на проведение французской внешней политики данного периода, но разве можно пренебречь тем обстоятельством, что почти все крупнейшие дипломаты т.н. «делькассевского» периода (18981905 гг.) были на дружеской ноге.
С 1882 по 1886 гг. П. Камбон был генеральным резидентом в Тунисе, вторым по счёту после установления французского протектората. Занимая эту должность, он не только сделал немало для французской колонизации этой страны и стал знатоком средиземноморских проблем и некоторых аспектов восточного вопроса, но и приобрёл тот бесценный опыт, который, несомненно, помог ему в дальнейшем в Константинополе.
В 1886 г. Поль Камбон становится французским послом в Мадриде и остаётся на этом посту до 1891 г. Вероятно, главной его дипломатической задачей было противодействие возможному вступлению Испании в Тройственный союз. Надо отдать ему должное - проблема была успешно решена, и не в последнюю очередь благодаря его усилиям. Однако, для нас более важным является то, что, будучи послом в Испании, он начинает отчётливо формулировать свою внешнеполитическую концепцию. В письме д'Этурнель Констану 19 июня 1891 г. он излагает своё дипломатическое кредо: «1) русский альянс - мечта; 2) если это не мечта, то это опасность; 3) английский союз - это истина; 4) он несовместим с первым; 5) первый скрепляет Тройственный союз и Четверной [вероятно, речь идёт о включении в Тройственный союз Великобритании-П.Г]; 6) второй разрушает его и обращает против Германии; 7) но английский союз предполагает признание английского протектората над Египтом; 8) и что тогда?; 9) когда вино откупорено, его нужно пить; 10) есть люди и даже народы, которые предпочитают мучиться от жажды [4]. В частной переписке он жалуется М. Бомпару на то, что французский министр иностранных дел попал в зависимость от российского посла в Париже. Подобные жалобы на якобы второстепенное положение Франции по отношению к России, особенно в восточном вопросе, станут постоянными, когда Камбон станет послом в Константинополе.
Таким образом, уже в начале 1890-х П. Камбон был сторонником сближения с Великобританией и Италией и не испытывал восторга от союза с Россией.
При управлении Кэ д'Орсэ А. Рибо, Камбон становится участником интересной внутренней французской дипломатической игры. Рибо пытается в 1890 г. совершить многоходовую комбинацию: французского посла в Константинополе Г. Монтебелло предполагалось отправить в Петербург, где его заменял бы посол в Берлине Г. Эрбетт. П. Камбону же предстояло отправиться в германскую столицу. Трудно понять, чем руководствовался Рибо, но комбинация в полной мере не удалась. Камбон отказался от берлинского варианта, ссылаясь на слабое здоровье жены (она, действительно, серьёзно болела туберкулёзом и северный климат был ей противопоказан). Однако, как отмечает биограф братьев Камбонов, Поль опасался, что в Берлине - месте несомненно почётном для любого дипломата, но и крайне хлопотном, он не окажется на высоте возложенной на него миссии. В этом
весь Камбон - человек очень честолюбивый, но при этом не склонный к перемене мест, и иногда даже боящийся чрезмерной ответственности. Достаточно сказать, что он неоднократно отказывался от предложения стать главой министерства иностранных дел. С присущей ему «скромностью» он объяснял в 1911 г. министру иностранных дел Ж. де Сельву, что он сам себя считает равным министру.
История с обменом послами, в конечном итоге, завершилась назначением Г.Монтебелло в Петербург, а П. Камбона - в 1891 г. в Константинополь, причём последнего пришлось уговаривать. Это было вызвано целым рядом причин: как личными мотивами Камбона - боязнью за жену, опасением, что семейный бюджет не выдержит проживания в таком дорогом городе, как Константинополь; так и профессиональными - вполне обоснованной тревогой за то, что в турецкой столице ему не будут слишком рады после того, как он был резидентом в Тунисе. Но в большей степени, как нам представляется, он не хотел следовать , как он полагал, прорусской ориентации восточной политики Парижа.
К моменту назначения в Константинополь у Поля Камбона сложилось устойчивое представление о приоритетах восточной политики Парижа. Как он писал одному из своих корреспондентов: «Наша традиционная политика в Константинополе базируется на согласии с Англией и противодействии России» [5].
Тем не менее, уже в первые годы своего пребывания в столице Османской империи (там он находился до 1898 г.) ему пришлось тесно сотрудничать именно с российской стороной, в частности, по столь важному, прежде всего для Франции, египетскому вопросу. Однако, несмотря на все предпринятые совместные усилия России и Франции, добиться взаимоприемлемого с Лондоном компромисса не удалось. В своей частной переписке Камбон постоянно критикует Рибо , упрекает его в излишнем русофильстве, а причину многих французских внешнеполитических проблем усматривает в постоянной министерской чехарде и общей нестабильности политического режима Третьей республики.
Усилия П. Камбона не остаются незамеченными: новый министр иностранных дел Ж.- П. Девель как минимум дважды предлагает ему возглавить посольство в Лондоне, однако Камбон отказывается, ссылаясь на здоровье жены. К тому времени он уже привыкает к турецкой столице, постепенно находит общий язык с европейскими коллегами, особенно с русским послом А.И. Нелидовым.
П. Камбон - реалист. В силу этого он вынужден смириться с заключением русско-французского союза, утверждая Рибо в том, что «надо извлечь выгоду из новой ситуации» [6]. Камбону приходится заниматься и экономической дипломатией, добиваясь определённых успехов в борьбе с германскими экономическими притязаниями. При этом, он не всегда понимает представителей французского крупного капитала, которые руководствуются в своей деятельности не патриотическими мотивами, а соображениями выгоды[7]
В начале ближневосточного кризиса 1890-х гг. Поль Камбон полагал, что Франция должна играть роль «внимательного наблюдателя», он не хочет солидаризоваться с Россией, намерениям и действиям которой не доверяет. Однако, кризис только углубляется, и тон посла заметно меняется: он утверждает, что только «совместное и твёрдое» выступление держав может произвести должное впечатление на султана. Постепенно намечается конфликт Камбона с новым министром иностранных дел Франции Г. Аното. Он обусловлен как более осторожным курсом министра, его нежеланием активными методами обострить «восточный вопрос», так и обвинениями Аното, что Камбон и его соратники чуть ли не организовали заговор с целью его сместить[8].
Поль Камбон в 1894 г. писал о двусмысленной роли Англии по отношению к армянам: «провозгласить выступление, но не давать определенных гарантий армянам». По мнению посла, не лишённому веских оснований: «в действительности армянский вопрос- это лишь форма англорусского антагонизма, и Англия беспокоится лишь о том, чтобы закрыть России путь к Индии и Средиземному морю»[9].
В декабре 1894 г. на совещаниях послов великих держав А.И. Нелидов и Камбон были как никогда ранее единодушны, что не мешало французскому послу весьма критически отзываться о восточной политике России. Кризис, однако, не завершался, и в течение 1895 г. Камбон всё менее был склонен соглашаться с осторожной политикой Парижа. Посол был недоволен тем, что, по его мнению, Париж следует в фарватере Петербурга: «Итак, мы вправе разделить с ней управление
делами Востока и следует приучать ее рассматривать нас как союзников, а не как подчиненных» », -писал он [10]. С матерью он более окровенен, утверждая, что «в Париже нет никакой идеи, никакого управления, как если бы доверили наш портфель министра иностранных дел Моренгейму»(послу России в Париже - П.Г.). Русофобские настроения П. Камбона достигли кульминации в 1896 г.: в письме матери он сетует на то, что «настоящий русский ещё более далёк от нас, чем турок или китаец. Мы судим о России по незначительному слою аристократов»[11]. Он очень недоволен торжественным приёмом царской семьи в 1896 г. во Франции, разочарован «европейским концертом» (назвав его «тупой медлительностью»), и как только был подписан прелиминарный греко-турецкий мир, уезжает во Францию.
В 1898 г. умирает жена П.Камбона и он соглашается, наконец, занять освободившийся пост посла в Лондоне, который и принёс ему славу первоклассного дипломата. Но это уже выходит за рамки нашей статьи.
Следует подчеркнуть, что далеко не только П. Камбон определял внешнюю политику Франции восточного направления в период ближневосточного кризиса, но его позицию и оценки не могли не учитывать сменявшие друг друга министры иностранных дел и политическое руководство страны.
Разумеется, не следует преувеличивать роль дипломатии в выработке и осуществлении внешней политики, однако и пренебрегать исследованием внутренних механизмов внешнеполитической машины, роли наиболее видных дипломатов было бы неправильно.
Л и т е р а т у р а
1. Hayne M.B. The French Foreign Office and the origins of the First World war 1898-1914. - Oxford.: Clarendon Press, 1993.- P.78.
2. Hayne. Op.cit. P.80.
3. Петров В.П., Владимиров Ю.В. Кэ д'Орсэ (Краткий очерк дипломатической службы Франции). -М.: Международные отношения, 1966. - С.87.
4. Cambon P. Correspondance 1870-1924. T. I (1870-1898). - Paris. B. Grasset, 1940. - P. 343.
5. Eubank K. Paul Cambon. Master diplomatist. Norman.: Univ. of Oklahoma Press, 1960. - P. 37.
6. Villate L. La République des diplomates._Paul et Jules Cambon 1843-1935. P.: Science infuse, 2002 - .P. 152.
7. Ibid. P. 156.
8. Ibud. P. 174.
9. Documents diplomatiques français (1871-1918). Série 1. Т. XI. Paris: 1947. № 50. - P. 74.
10. Ibid. T. XII. Paris.: № 218. P.321.
11. Villate L. Op.Cit.P.153.
УДК 636.4.087.8:615 Доктор экон. наук Н.Т. ИСРАФИЛОВ
(СПбГАУ, [email protected]) Канд. с.-х. наук Г.С. ТАЛАЛАЙ Соискатель Е.И. ИСРАФИЛОВА
МУНИЦИПАЛИЗАЦИЯ СОЦИАЛЬНОЙ СФЕРЫ
Муниципализация, социальная сфера, инновационные, социальные технологии
Осуществление муниципальной социальной политики тесно связано с развитием социального сектора муниципального хозяйства. Муниципальные органы создают и развивают инфраструктуру своего уровня, в соответствии с которой в их обязанность входит обеспечение развития и содержания материально-технической базы этих учреждений. Одновременно регулярное создание благоприятных условий для их деятельности, что в конечном итоге будет способствовать последовательному и неуклонному совершенствованию этой деятельности, более успешному и эффективному выполнению поставленных перед ними задач.
