CC BY
40
2. Высоцкий, В. Б. Формирование культурологических компетенций журналиста [Текст] / В. Б. Высоцкий // Перспективы исторической и региональной культурологии в современной России. Сборник научных статей. - СПб., 2019. - С. 231-237.
3. Каган, М. С. Человеческая деятельность: опыт системного анализа [Текст] / М. С. Каган // Избранные труды в VII томах. Том II. Теоретические проблемы философии. -СПб., 2006. - С. 660.
4. Клодел, М., Ратти, К. Город завтрашнего дня: сенсоры, хакеры и будущее городской жизни [Текст] / М. Клодел, К. Ратти. - М., 2017. - С. 248.
5. Князева, Е. Н. Балансирование на краю хаоса как способ творческого обновления [Текст] / Е. Н. Князева // Синергетическая парадигма. 3-й сборник статей. - М., 2003. -С. 584.
6. Кэмерон, Д. Мобильная журналистика: зарисовка современного исследования и практики [Текст] / Д. Кэмерон // Конец журнализма ; под ред. Алека Чарльза. - Харьков, 2016. - С. 306.
7. Маклюэн, М. Понимание медиа. Внешние расширения человека [Текст] / М. Маклюэн. - М., 2018. - С. 464.
8. Мамардашвили, М. Если осмелиться быть... [Текст] / М. Мамардашвили // Сознание и цивилизация. - СПб., 2019. - С. 348.
9. Штомпель, Л. А. Публичные пространства города в условиях их делокализации [Текст] / Л. А. Штомпель // Перспективы исторической и региональной культурологии в современной России : сборник научных статей. - СПб., 2019. - С. 169-175.
10. Серия ЮНЕСКО по образованию журналистов [Электронный ресурс] // ЮНЕСКО. - URL: http://unesdoc.unesco.org/images/0022/002211/221199r.pdf (дата обращения: 10.11.2018).
Высоцкий Вадим Борисович - кандидат культурологии, доцент, доцент кафедры журналистики и медиатехнологий СМИ Санкт-Петербургского государственного университета промышленных технологий и дизайна, заведующий кафедрой культурологии, педагогики и искусств Русской христианской гуманитарной академии, v.b.vysotsky@mail.ru.
DOI: 10.24411/2070-0717-2020-10103 О. А. Ганжара
Северо-Кавказский федеральный университет
Ставрополь (Россия)
ФОТОГРАФИЧЕСКОЕ ИЗОБРАЖЕНИЕ КАК ФОРМА ПРИНЯТИЯ СОЦИАЛЬНОЙ РЕАЛЬНОСТИ
Изображение человеческого тела, человека в социальной роли в фотографическом изображении - это художественно оформленный объект, метафора, формирование и оформление которой - результат специальной социальной деятельности. Содержательный компонент нормативной логической организации визуального текстового пространства в портретной фотографии формирует новое означаемое, понимание которого происходит только вследствие социальной деструкции текста, снятия плана этически допустимого в конкретной эпистемологической среде повествования.
Ключевые слова: визуальный объект, фотографическое изображение, социальная идентификация.
Комбинаторные возможности типологии описания, в том числе визуального повествования, подразумевают панорамное представление визуального пространства, представление визуальной реальности как заведомо типизированной, неконкретной. В этом смысле изображение обнаженного тела воспринимается созерцателем не напрямую, опосредованно, с учетом восприятия данного типа пространства с точки зрения эстетической типизации, социально обусловленной адаптации, социально обобщенной и социально дозволенной позиции. Нарративный план повествования в таком типе изображения связан с непосредственным участием общественного созерцателя, социально разрешенного, символически незапрещенного нарративного пространства. Фотографическое изображение является способом концептуализации социальной реальности и местом социальной адаптации планируемого социального пути. С. Ю. Штейн говорил о природе фотографии, отмечая ее социально формирующий потенциал: «Фотография, несмотря на специфику конкретной деятельности, в которой она так же, как и динамичный кадр, может быть использована и как средство, и как исходный материал, уже сама по себе является продуктивным контейнером - тем, чем является продукт деятельности не зависимо от конкретики его возможных вариантов, или иначе - основным условием выражения результатов конкретной деятельности, обуславливающим специфику трансформации и организации исходного материала и определяющим рамки вариативности конечной формосодержательной целостности...» [6. С. 254]. Фотография как способ социальной репрезентации реальности и социального опыта человека описана В. Л. Круткиным: «Фотографию следует рассматривать как опыт двойной репрезентации - фотографирующего и фотографирующихся. Став массовой культурой, новое медиальное средство дает дополнительные возможности для достраивания образной части нового образа жизни.» [2. С. 123].
Тип текста визуального в большей степени, чем любого другого текста, в принципе своем синергетичен, т. е. понимание его зависит от процесса «созревания» текста, живого процесса понимания смысла. Визуальный знак в большей степени подвержен принципу самоорганизации, т. к. он многослоен, и понимание структуры и монтажных возможностей визуального текста нелинейно. Нелинейность процесса понимания текста подразумевает тот факт, что исходное состояние визуального текста не позволяет предполагать результатов воздействия объекта на воспринимающего, его развития, трансформации его понимания. Таким образом, творческое освоение объекта исходит из горизонта его предсказуемости. В случае с объектом визуальным горизонт предсказуемости тесно связан с социально адаптированным и эстетически сформированным опытом. Данный набор контекстов формирует восприятие, выступает в роли дополнительного нарративного конструкта.
Фотография в пространстве современной культуры выполняет функцию социальной организации пространства, социальной адаптации, социальной идентификации содержательно определенной картины мира. Фотографическое изображение -это также форма документирования социальной реальности, способ презентации эпистемологического пространства, способ его фиксации. С другой стороны, портретная фотография - форма социально-эстетического планирования горизонтов социального самоопределения, идентификации. Е. Карбасова о процессе идентификации с фотографическим изображением говорила следующее: «Самоидентификация по фотообразу представляется сложным процессом самопознания, представляющим человеку возможность приобрести уникальный опыт стабилизации своего телесного образа. Человек привыкает к фотообразу, начиная верить в то, что фотография в большей степени отражает действительность, чем присутствовавшее до этого в его сознании представление о себе <...> человек не только идентифицирует себя с фотообразом, но начинает вести себя как образ, вбирая и экстраполируя те позы и положения, которые
кажутся ему наиболее привлекательными. Таким образом, фотография представляется средством не индивидуализации, а унификации...» [5. С. 12].
Фотография выступает в роли фиксатора социального хронотопа, биографического времени-пространства, фиксирует параметры социально признанного изображения, облика человека, презентует социальную карту мира установленной и устанавливаемой как стандартизированный образец.
В пространстве современной фотографической культуры велик пласт изображения телесности, тела, поданного как эстетически осмысляемое пространство, встраивающее эти портреты в исторически и культурно значимое символическое поле показа человеческого тела как символически значимого, идеального, являющегося способом социального осмысления своего тела и места в пространстве социальной реальности.
В современной российской фотографии велик интерес к эстетическому визуальному осмыслению обнаженного тела. К этой тематике прибегают многие фотохудожники. Интересен в этом смысле творческий проект 2000 года Андрея Щукина и Дениса Недельского TABOO[N] - игровая презентация тематики запретного в визуальной форме. Данный проект описан на официальном сайте http://photoart.by: «Черные прямоугольные щитки, загораживающие сакраментальные зоны наготы, в следующем кадре превращаются в узкие окошки, обрамляющие самое запретное, чтобы в следующей фотографии переместиться на лицо, как бы уравнивая его в неприкосновенности с теми частями тела, на которые наложено вето. Прямой отсылкой к супрематизму, высмеявшему всякое изображение телесного, выглядит кадр с черным квадратным щитом - и здесь, как ответная ирония в адрес беспредметного, воспринимается нарочито «недопрятанная» за квадратом фигура» [1]. Супрематизм как форма представления обнаженного тела не напрямую, а опосредованно - стилистически верный способ метафорического описания запретного. В стилистике данного проекта система презентации обнаженного тела соответствует ментальным принципам традиционной русской культуры: система социального запрета, являющегося основополагающей доминантной характеристикой русского эстетического мира, провоцирует использование закрытой, прикрытой, неявной визуальной эстетики в показе нагого в визуальном дискурсе. Интересны фотоработы Алексея Никулина, Елены Мартынюк, Михаила Тарасова, Ефима Шевченко, Олега Титяева [3; 4; 7; 9; 10]. Изображение обнаженного тела у этих фотохудожников представлено в рамках классической структуры кадра, смысловой типизации изображения - непрямого взгляда на объект, что позволяет оценивать изображение как эстетически значимое. Фотоработы Михаила Тарасова отличаются фактурностью кадра, архитектоникой пространства, в которое встроено тело. Вид изображения в его работах как бы структурно дублируется графическими объектами подобного телу плана, фактуры - что выводит изображения тела за пределы непосредственного восприятия. В качестве дубликата объекта изображения, графического посредника Ефим Шевченко использует образ зеркала. Олег Титяев создает фотоизображение, максимально лишая его качества собственно фотографии - т. е. претендующего на объективность способа запечатления реальности. У этого автора фотографии художественные: изображение приближено к картине, живописному полотну. Поэтому нагое в этом художественном пространстве - развивающаяся метафора. В. Подорога описывал характер изображения тела, представленного в работах фотохудожников, не как сугубо материальную оболочку, а как семиотический элемент, который содержит в себе несколько концептуальных уровней познания феномена человека, а именно: гедонистический, эротический, исторический, эстетический и т. д. Этот элемент становится семиотическим потому, что является особой точкой пересечения символических измерений, наслоений психических сил [8. С. 99-107]. В этих видах изображения по-своему используется «техника бриколажа (bricolage), суть которой заключается в придании вещам, инструментам и объектам
повседневного опыта дополнительного измерения...» [8. С. 99-107]. Человек у художника на снимках становится своего рода объектом, на который нацелено всё внимание зрителя. Качество объектности приобретается за счет обнажённого состояния тела, но, по В. Подороге, такое тело не может существовать само по себе, и для нас оно не может быть живым, потому что ограничено правилами существования: «Тело объективируется, становится объектом по мере того, как ограничивается автономия действий его жизненных сил.» [8. С. 21].
Следуя критериям, описывающим визуально некорректное, социально запрещенное изображение, можно предположить, что в фотографических произведениях, изображающих обнаженное тело, не объективирована сексуальная девиация. Данный тип повествования, как правило, встроен в стилевую, традиционную практику художественной презентации изображений данной тематики. Техника бриколажа создаёт дополнительные семиотические измерения самого человеческого тела, то есть проявление внутреннего. Использование фонового пространства и положение самого тела на фотографии есть проявление внешнего. Такой синкретизм либо вообще нивелирует сексуальность, либо оттеняет данную тему, в результате чего достигается эффект оценки изображения как художественного, а не как физиологического, и вызывает не психофизиологическое состояние возбуждения, а формирует художественное впечатление.
Изображение человеческого тела, человека в социальной роли в фотографическом изображении - это художественно оформленный объект, метафора, формирование и оформление которой - результат специальной социальной деятельности. Содержательный компонент нормативной логической организации визуального текстового пространства в портретной фотографии формирует новое означаемое, понимание которого происходит только вследствие социальной деструкции текста, снятия плана этически допустимого в конкретной эпистемологической среде повествования. Изображение тела в фотографии есть форма усвоения социального опыта, социального контроля, изображаемое -это то, что допустимо для социального восприятия. Фотография как семиотический объект выступает в этом смысле как способ формирования ожидаемого, желаемого, как технический инструмент оценки настоящего и программирования желаемого, как способ эстетической оценки понятия телесности.
Список литературы
1. Андрей Щукин (Andrew Schukin) [Электронный ресурс] // Официальный сайт. -URL: http://photoart.by/.
2. Визуальные аспекты культуры : сб. науч. ст. [Текст] / Под ред. В. Л. Круткина, Т. А. Власовой. - Ижевск : Удмуртский гос. ун-т, 2006. - 326 с.
3. Елена Мартынюк. Фотохудожник [Электронный ресурс] // Официальный сайт. -URL: http://elenamartynyuk.ru/.
4. Ефим Шевченко (EfimShev) [Электронный ресурс] // Официальный сайт. - URL: https://efimshev.ru/.
5. Карбасова, Е. Б. Фотография: концептуализация реальности : дис. ... канд. филол. наук [Текст] / Е. Б. Карбасова. - СПб., 2013. - 201 с.
6. Логика визуальных репрезентаций в искусстве: от иконописного пространства и архитектуры к экранному образу [Текст] / В. Д. Черный, А. В. Марков, В. А. Колотаев, И. А. Добрицына, С. Ю. Штейн. - М. : РГГУ, 2019. - 376 с.
7. Михаил Тарасов [Электронный ресурс] // ВКонтакте. - URL: https://vk.com/ tarasovm.
8. Подорога, В. А. Феноменология тела: Введ. в филос. антропологию : Материалы лекц. курсов 1992-1994 гг. [Текст] / В. Подорога. - М., 1995. - 339 с.
9. Центр фотографии им. братьев Люмьер [Электронный ресурс] // Официальный сайт. - URL: http://lumiere.ru
10. Что такое порнография? Объясняют юрист, историк искусства и социолог [Электронный ресурс] // Афиша Daily - интернет-издание - URL: https://daily.afisha.ru/ relationship/3265-chto-takoe-pomografiya-obyasnyayut-yurist-istorik-iskusstva-i-sociolog.
Ганжара Ольга Анатольевна - кандидат филологических наук, доцент кафедры журналистики Гуманитарного института Северо-Кавказского федерального университета, snark44@yandex.ru.
DOI: 10.24411/2070-0717-2020-10104 Д. Д. Динмухаметова
Челябинский государственный университет
Челябинск (Россия)
СРАВНИТЕЛЬНАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ТОК-ШОУ «АНДРЕЙ МАЛАХОВ. ПРЯМОЙ ЭФИР» И «СУДЬБА ЧЕЛОВЕКА С БОРИСОМ КОРЧЕВНИКОВЫМ»
Данная статья посвящена сравнительной характеристике двух ток-шоу: «Андрей. Малахов. Прямой эфир» и «Судьба человека с Борисом Корчевниковым», а также выявлению жанровых и форматных разнообразий. Работа заключается в детальном разборе и сравнительном анализе двух популярных программ жанра ток-шоу на российском телевиденье.
Ключевые слова: ток-шоу, сравнение, Андрей Малахов, Борис Корчевников.
Сегодня перед телезрителями открываются большие возможности в выборе телепередач. Среди них особой популярностью пользуются передачи в жанре ток-шоу. Современный телеэкран по большей части фокусирует свое внимание на публицистических ток-шоу. Публицистика как особое направление журналистики ставит перед своей аудиторией наиболее актуальные современные проблемы общества, призывая к их решению путем коллективного воздействия, апеллируя к общественному мнению.
Ток-шоу как жанр возник в США. Впервые на американские телеэкраны его привнес Джон Хилл в 60-е годы XX века. Само название «ток-шоу» является прямым заимствованием из английского языка, в котором talk show буквально означает «разговорное зрелище». Это телепередача, в ходе которой несколько участников, приглашённых в телестудию, ведут обсуждение одной или нескольких тем, предложенных постоянным ведущим.
В конце 80-х гг. благодаря Филу Донахью жанр ток-шоу был настолько популярен, что практически на всех телеканалах США - от крупных, общенационального значения, до мелких провинциальных - появились свои ток-шоу. В ситуации негласного соревнования ток-шоу все меньше и меньше уделяли внимание социальным и политическим вопросам и все больше приобретали скандальный характер. [1. С. 105].
Российские телезрители познакомились с ток-шоу Донахью в 1986 году. Его имя связано с телемостами, соединившими в прямом эфире людей из США и СССР. Эти передачи стали уникальными в тележурналистике. В рекламных материалах, распространявшихся в Москве, отмечалось, что Донахью вел свои передачи из тюрьмы штата Огайо и из луна-парка Уолт Диснея, с парохода «Миссисипи Квин» и из пятитысячной аудитории, обсуждающей проблему равенства прав мужчин и женщин. Гостями
