CC BY
25
Л.А. Месеняшина
ФОРМЫ РЕЧЕВОГО ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ: ПОПЫТКА ДЕРИВАЦИОННОГО ПОДХОДА
Первой предпосылкой настоящей работы является тезис В.Н. Волошинова о том, каким должен быть методологический порядок изучения языка: "1) формы и типы речевого взаимодействия в связи с конкретными условиями его; 2) формы отдельных высказываний, отдельных речевых выступлений в тесной связи со взаимодействием, элементами которого они являются, т.е. определяемые речевым взаимодействием жанры речевых выступлений в жизни и в идеологическом творчестве; 3) исходя отсюда, пересмотр форм языка в их обычной лингвистической трактовке [1].
Второй предпосылкой является тезис М.М. Бахтина о том, что вторичные речевые жанры порождаются из первичных [2], иными словами между вторичными и первичными речевыми жанрами существуют деривационные отношения.
М.М. Бахтин предложил два критерия разграничения первичных и вторичных жанров: 1) непроизводность первичных жанров и производносгь вторичных и 2) непосредственная соотнесенность с реальной действительностью и реальными чужими высказываниями первичных речевых жанров в противоположность опосредованной соотнесенности с действительностью и реальными чужими высказываниями, свойственной вторичным жанрам [3]. Нетрудно заметить, что критерии эти принадлежат разным сферам: первый отделяет первичные жанры от вторичных в сфере локуции, второй же - в сфере иллокуции [4]. Иными словами первый критерий принадлежит "формам отдельных высказываний", второй же - "формам и типам речевого взаимодействия". Учитывая наличие "тесной связи" между "формами отдельных высказываний", т.е. жанрами, и типами речевого взаимодействия, элементами которого они являются, предполагается, что прагматическое усложнение форм и типов речевого взаимодействия находит свое отражение в усложнении речевых жанров, и напротив, обнаружение в некотором высказывании признаков усложненности жанра свидетельствует об усложненности "форм и типов речевого взаимодействия" В справедливости этого предположения убеждает нас то обстоятельство, что иллокутивные характеристики являются неотъемлемыми компонентами модуса высказывания [5], а тождество локуции речевого акта и высказывания в понимании М.М. Бахтина доказано в [6].
М.М. Бахтин, однако, нигде не указал прямо, какой набор признаков может считаться достаточным для адекватной характеристики жанра. Перечислены лишь три фактора, "обеспечивающие возмож-
ность ответа": 1) "предметно-смысловая исчерпанность" высказывания; 2) "речевой замысел или речевая воля говорящего"; 3) наличие "типических композиционно-жанровых форм завершения" высказывания [7]; не указано также, по каким параметрам возможно осуществление усложнения жанра, хотя подчеркнута исключительная роль в этом отношении "чужого слова" и "чужой экспрессии"[8], а также значение категории адресованности, ориентации на ответность [9].
Если принять, однако, бахтинское положение о непроизводно-сти первичных жанров, то отсюда следует, что высказывания первичных жанров должны характеризоваться непроизводностью каждого из жанрообразующих признаков. В качестве набора последних избирается предложенный Т.В. Шмелевой [10]:один рецепиенг (усложнение речевого акта по этому параметру описано в [11], а также в [12] и [13]), один простой автор, т.е. такой, в котором субъект речи=субъект созна-ния=субъект восприятия=субъект дейксиса [14], одна неосложненная цель, один непроизводный дизсгум. Предполагается, что осложнение по любому из этих параметров будет порождать высказывания сложных (вторичных) жанров [15] (за исключений ситуаций "опрощения", пути возникновения которого описаны Б.В. Падучевой [14].
Итак, осуществляется попытка деривационного подхода к классификации форм и типов речевого взаимодействия(далее назовем их типами речи, хотя это наименование крайне неточно) с целью выявления путей усложнения соответствующих речевых жанров. Поскольку единой классификации форм и типов общения пока создать не удается, сравним [16 - 23] и др., позволим себе выделить некоторые "формы и типы речевого взаимодействия" безотносительно к их системе. В настоящий момент нас интересует лишь одно: каким образом осуществляется усложнение тех или иных форм речевого взаимодействия, приводящее к усложнению свойственных им жанров. Анализируется 4 типа речи, выделенных a priori: 1) разговорная; 2) игровая; 3) письменная; 4) риторическая - между которыми предполагается наличие деривационных отношений.
Примем в качестве исходного допущения, что позицию ядерного, наиболее простого члена в этом ряду занимает речь разговорная (РР), которая, как известно, характеризуется такими признаками, как спонтанность, неофициальность, непосредственность (Русская разговорная речь, 1981). В плане задач настоящего раздела наиболее существенным из перечисленных признаков является спонтанность, ибо такие формы речевого взаимодействия, как игровой и риторический типы речи также характеризуются непосредственностью, а решение вопроса об официальности/ неофициальности игровой речи не так очевидно, как это может показаться на первый взгляд. Поэтому в пре-
делах настоящего фрагмента работы понятия РР и спонтанная речь будут употребляться как синонимы.
Совершенно очевидно, что принадлежность высказывания к РР отнюдь не гарантирует его первичности, особенно если учесть, что между КЛЯ и РР существуют отношения языкового контакта, что ведет к появлению взаимных заимствований [24]. Однако более простого типа речевого взаимодействия в сегодняшней культуре не существует, поэтому если допустить возможность существования первичных жанров в современных высокоразвитых языках, а неустранимость их моясет считаться доказанной [25], то сферой функционирования первичных жанров окажется в первую очередь РР.
Начальным пунктом анализа избирается высказывание РР, характеризующееся перечисленными выше признаками первичности жанра, поскольку условия осуществления РР препятствуют 1) сознательному планированию перлокутивного эффекта своего высказывания; 2) моделированию образа адресата; 3) адекватной оценке создаваемого в собственной речи образа автора высказывания; 4) адекватной оценке дикгальной части своего высказывания; 5) обдумыванию формальной организации своего высказывания. В качестве материала анализа избираются высказывания учащихся начальных классов. Такой выбор обусловливается тем, что игровую речь в чистом виде у индивидов более старшего возраста выделить значительно сложнее. Вместе с тем место игровой речи в системе усложнения форм речевого взаимодействия слишком велико, чтобы ею можно было пренебречь.
Итак, если спонтанную речь младших школьников принять за непройзводный тип речи, то первым шагом к его усложнению следует признать игровую речь, т.к. высказывание той же самой локутивной структуры в условиях игры соотносится не с реальной, а с мнимой действительностью [26]. Причем мнимость этой действительности участниками игрового коммуникативного акта прекрасно осознается [27, 28]. Таким образом усложнение типа речи по такому параметру, как соотнесенность с действительностью, ведет к отказу от спонтанности в выстраивании в первую очередь образа автора ("Я теперь уже не Васька, я теперь..."). Разумеется, такое усложнение можно назвать пробным, ведь в игровой речи высказывание можно "переиграть" в случае коммуникативной неудачи: "Нет, я лучше скажу: "Приходите завтра, сегодня магазин уже закрыт". Таким образом, выказывания в игровой речи при любых обстоятельствах будут сложнее, по крайней мере на один шаг аналогичных в локутивном отношении спонтанных высказываний.
Письменная речь, ввиду принципиального отсутствия ограничений на время обдумывания высказывания, наряду с возможностью "переиграть" его, характеризуется еще некоторыми шагами, усложняю-
щими тип речи. Даже если из множества жанров письменной речи выбрать один из наиболее простых - записку частного характера, состоящую из одной фразы [29], то все же нельзя не заметить, что, хотя по вербальным средствам высказывание такого жанра и может почти полностью совпадать с высказываниями РР, однако один из важнейших признаков РР (непосредственность общения) при этом не выполняется.
Отсюда следует, что простейшие из жанров письменной речи являются дериватами речи игровой, поскольку, чтобы убедиться в том, что высказывание понятно для адресата, автор обязан представить себя на месте последнего, т.е. "сыграть" его, иными словами -вообразить мнимую ситуацию и поступить в соответствии с ее условиями. Не следует при этом забывать, что "сыграть" роль адресата возможно в соответствии с разными правилами игры - ср., например, "игровые" системы "дель-арте", Станиславского, Брехта. От избранного типа "игры", т.е. способа моделирования образа адресата и пер-локутивного эффекта собственного высказывания, зависит характер высказывание, получаемого "на выходе"
Письменная же речь, в свою очередь, является базой для целого ряда неспонтанных форм устной речи, в частности речи риторической, являющейся, как известно, устной формой письменного стиля. Риторическая речь [22] по определению характеризуется вторичностью свойственных ей жанров. Более того, риторические жанры, подробно описанные в специальной литературе, начиная от Аристотеля, очевидно являются жанрами достаточно высоких степеней сложности, т.е. относятся к таким жанрам, чья степень удаленности от первичных жанров весьма значительна. Чтобы не сомневаться в этом, достаточно вспомнить основные категории риторики, на которые указывали еще Цицерон, Квинтилиан и др. (изобретение речи, расположение ее и т.д.).
Предполагается, что высказывание в риторическом типе речи по крайней мере на один шаг сложнее аналогичных в локутивном отношении письменных высказываний (вспомним неувядаямое Цице-роново: "Письмо - лучший и превосходнейший наставник красноречия"), т.е. чтобы речь произнести, ее сперва надо выстроить в письменном виде. При исполнении же риторической речи "играется" непосредственная соотнесенность с действительностью такого высказывания, которое на самом деле соотносится с действительностью опосредованно. Таким образом, усложнение высказывания осуществляется за счет еще одной игровой целеустановки, поскольку, письменная речь является дериватом игровой, т.к. для ее создания автор должен сыграть роль адресата. Отсюда следует, что риторическая речь, являет собой 4-ю степень опосредованности, содержательно состоящую в использовании, в целях создания высказываний данного типа
речи, некоторых формальных средств, обеспечивающих высказываниям 1-й степени опосредованности непосредственную соотнесенность с действительностью, что означает использование супрасег-менгных единиц языка, паралингвистических средств общения и пр. (всего того, что в спонтанной речи используется непроизвольно).
Несомненно, усложнение жанра не всегда выражается эксплицитно, однако из анализа перечисленных 4-х типов речевого взаимодействия становится ясно, что такие типы речи, как речь игровая, письменная и риторическая, не могут содержать высказываний первичных жанров, независимо от лексического наполнения этих высказываний. Очевидно также, что вторичные жанры в перечисленных типах речи различаются по степени сложности в зависимости от степени удаленности высказывания от действительности.
Предполагается также, что изучение последовательного усложнения жанров по тем или иным параметрам позволит в конечном счете построить модель системы жанров того или иного естественного языка.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Вояошинов В.Н. Марксизм и философия языка. М.:Лабиринт,1993. С. 105.
2. Бахтин М.М. Проблема речевых жанров // Бахтин ММ Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1986. С. 252.
3. Бахтин М.М. Проблема речевых жанров. С. 252.
4. Остин Дж.Л. Слово как действие // Новое в зарубежной лингвистике. М., 1986. Вып. 17. С.22-130.
5. Шмелева Т.В. Семантический синтаксис. Красноярск, 1988.
6. Месеняшина Л.А. Деловой стать // Русский язык доя делового общения. Челябинск, 1996. С. 9-72.
7. Бахтин ММ Проблема речевых жанров. С. 269.
8. БахтинММ Проблема речевых жанров. С. 283-286.
9. Бахтин ММ Проблема речевых жанров. С. 290-296.
10. Шмелева Т.В. Речевой жанр // Русистика. Вена, 1990, №2. С.20-32.
11. Кларк Г.Г., Карлсон Т.Б. Слушающие и речевой акт // НЗЛ. М., 1986.Вып.17. С.270-321.
12. Рахилина Е.В. Некоторые замечания о посессивности // Семиотика и информатика. М.Д983. Вып.22.
13. Крысин Л.П. Социолингвистические аспекты изучения современного русского языка. М.: Наука, 1989.
14. ПадучеваЕЛЗ. Семантические исследования. М.: Школа "Языки русской культуры", 1996.
15. Mesenyashina LA Criteria of the Genre priority // Questions of applied linguistics, bitema-tional Conference. Zhitomir- Ukraine February 1-4,1994, Zhitomir, 1993, P, 31-32.
16. Якубинский Л.П. О диалогической речи // Язык и его функционирование. М.: Наука, 1986. С. 17-58.
17. Арупонова Н.Д. Диалогическая модальность и явление цитации // Человеческий фактор в языке. Коммуникация, модальность, дейксис. М,: Наука, 1992. С.52-108
18. Жинкин Н.И. Речь как проводник информации. М.: 1982.
19. Леонтьев АА. Речь и общение // Изучение яз. в шк. 1974, №6.
20. Тезисы Пражского лингвистического кружка II Пражский лингвистический кружок М.: Прогресс, 1.967, С. 17-41.
21. Sandig В. Zur Differenzierung gebrauchssprachliher Textsorten in Deutchen. In: Textsorten: Differenzierungskriterien aus ling. Sicht. Frankfurt. a/M., 1972, S.l 13-124,
22. Рождественский Ю.В. Введение в общую филологию, M.: Высшая школа, 1979.
23. Шмелев Д.Н. Функвдонально-стилистическая дифференциация языковых средств II Грамматические исследования. Функционально-сгилистаческий аспект. М.: Наука, 1989. С. 3-32.
24. Ширяев E.H. Основы системного описания бессоюзных сложных предложений // Вопр. языкознания. 1984, №1. С. 55-65.
25. Левицкий Ю.А. От высказывания - к предложению. От предложения - к высказыванию. Пермь, 1995.
26. Выготский Л.С. Игра и ее роль в психическом развитии ребенка // Вопр. психологии. 1966. №6. С. 62.
27. Чуковский К.И. От двух до пяти, Изд. испр. и доп. Минск: Народная асвета, 1983.
28. Берлянд И.Е. Игра как феномен сознания. Кемерово: Алеф, 1992.
29. Чайное письмо Д.Н. Шмелев (см. Шмелев Д.Н. Функционально-стилистическая дифференциация языковых средств // Грамматические исследования. Функционально-стилистический аспект. М.: Наука, 1989. С. 3-32) относит к письменной реализации РР. Ср. с противоположной точкой зрения: Глинкина ЛЛ. Языковая личность в зеркале частного письма // Язык, система, личность. Тезисы докладов и сообщений международного симпозиума 25-27 ноября 1996 г. Екатеринбург, 1996. С. 12-13.
С.Ю. Лаврова
СТАТУС СЛОВА "ПОЭТ" В ТЕКСТОВОМ ПРОСТРАНСТВЕ
М. ЦВЕТАЕВОЙ
Выбор данной темы обусловлен несколькими факторами: во-первых, поэт-профессия и призвание М.И. Цветаевой, главная номинация художника слова. Во-вторых, именно теме поэта посвящено значительное число произведений Цветаевой1, в которых она дала множество формульных определений этому "редкому гостю" на земле. В-третьих, считая, что о поэте справедливо и глубоко может сказать только поэт, Ц ветаева написала ряд лирических циклов, блестящих критических статей, очерков, эссе, где подвергла анализу и интерпретации творчество самых разных, но истинных поэтов Земли (назовем некоторые имена: P.M. Рильке, А.С. Пушкин, Б.Л. Пастернак, В.В. Маяковский и другие). "Кто был -должен быть всегда, а это - забота поэтов" - вот одна из знаменитых цветаевских формул, объясняющих ее пристрастие к теме поэта,
Таковы экстралингвистические факторы, определившие выбор темы статьи.
Основная цель ее заключается в следующем: показать, пользуясь методами синтагматического и парадигматического анализа, стержневую роль экзистенциального концепта "ПОЭТ" в макротексте М.И. Цветаевой.
Частные задачи таковы: 1. Провести линейный синтагматический анализ сочетаемости слова "поэт" с другими словами, выявив критерии характеристики данного слова как ядерного и связующего компонента текстовых парадигм. 2. Доказать с помощью парадигматического анализа инвариантность данного слова во внутритекстовых
