CC BY-NC
16Формы проявления сакрального мышления в культуре современных абхазов
Соколова Алла Николаевна
доктор искусствоведения профессор, Адыгейский государственный университет 385008, Россия, Республика Адыгея область, г. Майкоп, ул. Первомайская, 208, ауд. 14
И allasok@i.ua
Хотко Белла Станиславовна
научный сотрудник, Адыгейский республиканский институт гуманитарных исследований им. Т. Керашзва
385008, Россия, республика Адыгея, г. Майкоп, ул. 12 Марта, Корпус, 142
И bellaagrba@gmail.com
Статья из рубрики "Культура и культ"
Аннотация. Понятие «сакральное мышление»рассматривается в контексте терминологических проблем современной науки и как явление социокультурной практики современных абхазов. Предмет исследования - сакральное мышление в дискурсе отечественной и зарубежной науки. Авторы выдвигают гипотезу существования своеобразного "сакрального гена", как онтологического признака и знака сформированности ценностно-нормативных социальных ориентиров любого человеческого сообщества. Проведенный анализ позволил выделить две составляющие «сакрального мышления» абхазов: религиозную и социокультурную, ориентированные на сохранность этноса и его адаптацию к любым историческим метаморфозам. В исследовании были использованы методы сравнительного анализа понятий "сакральное" и "сакральное мышление", используемые в современной научной практике, а также метод обобщения эмпирических данных, актуализирующих сакральное мышление. Научная новизна исследования заключается в утверждении целесообразности использования понятия «сакральное мышление» в современном научном дискурсе в силу его соотносимости с научным предметом. Следовательно, понятие «сакральное мышление» выступает рабочим термином, объясняющим и уточняющим изучаемое явление (действие). В то же время настоящий материал можно воспринимать как призыв к активному сотрудничеству специалистов из разных «дисциплинарных полей» в поисках так называемого «сакрального гена», участвующего в формировании и конструировании любой культуры.
Ключевые слова: сакральное мышление, абхазы, мифология, религиозное мышление, этнос, традиционная культура, поведенческие стереотипы, коллективные моленья, абхазские жрецы, символы культуры
DOI: 10.25136/2409-8744.2017.6.21629
Дата направления в редакцию: 07-01-2017
Дата рецензирования: 07-01-2017
В статье использованы материалы, полученные в ходе выполнения проекта РГНФ 13-2612002 «Священные места абхазов и адыгов: традиции и современность». Руководитель проекта Б.С. Хотко.
«Сакральное мышление» - сравнительно новое и дискуссионное понятие, тем не менее, встречающееся в работах некоторых западных и российских ученых. Зачастую выражение «сакральное мышление» встречается как бы походя или употребляется в поле других научных проблем, таких, как миф и логос, сакральное и профанное, религия и традиция и др. Между тем, нам представляется, что анализ данного понятия является не только важной научной процедурой, незаслуженно обойденной вниманием теологов, философов, культурологов и психологов, но и не менее важной с точки зрения прикладной культурологии, объясняющей современные процессы и явления. В данном случае речь идет о культуре абхазов, у которых в последние два десятилетия возрождаются коллективные моления на общенациональных, фамильно-родовых и семейных святилищах (аныха).
Гипотеза нашего исследования связана, во-первых, с попыткой утвердить правомочность употребления данного понятия, отражающего существующее явление, реализованное в конкретных действиях отдельных людей и общества в целом, и, во-вторых, с представлением о конструктивной, интегрирующей и этносберегающей функции сакрального мышления в коллективном сознании абхазов. Обозначенная гипотеза проверялась в ходе комплексных экспедиций в абхазские селения в течение 2013-2014 гг., участия в ряде обрядовых действ, совершаемых во время коллективных общенациональных и фамильно-родовых молений, и неформализованных интервью с абхазскими жрецами (аныхапааю) и участниками обрядовых практик. Но прежде, чем говорить о важной функции сакрального мышления в коллективном сознании современных абхазов, следует определить содержание самого понятия «сакральное мышление».
Литература, относящаяся к содержательной стороне понятия, весьма ограничена. Более того, сакральное мышление рассматривается либо в импликации к тому или иному субъекту (сакральное мышление досократиков - А. Дугин Ш), но чаще всего, в связи с выявление истоков и сущности субстанции «сакральное». Обобщая доступный нам материал, можно сформулировать несколько важных для нашей темы положений.
Во-первых, сакральное как таковое рассматривается амбивалентно. В нем одновременно существует святое и скверное, божественно-трепетное и ужасающе-зловещее, благое и
опасное, возвышенное и земное [2, 3 4 5].
Во-вторых, сакральное не тождественно религиозному. Оно шире и объемнее
религиозного, да к тому же «древнее» его В силу этого возможно «небожественное
сакральное» В то же время иногда нам приходится использовать термин «сакральное» в значении «религиозное» в силу определенной ограниченности существующих определений и наличии разных смыслов у одних и тех же терминов.
В-третьих, сакральное имеет отношение к мышлению и может быть связано с разными его типами - мифологическим, религиозным, политическим, идеологическим и др.
По А. Дугину «Сакральное мышление есть мышление, структурированное
интеллектуальной интуицией» -Ш. Автор смещает акцент с определения и разъяснения самого понятия на характеристику его структуры. Он вводит понятие «интеллектуальная интуиция», которое, по его мнению, структурирует сакральное мышление. А. Дугин рассуждает о «сверхрассудочности» интеллектуальной интуиции, которая «схватывает явление в целом и мгновенно, и лишь затем транслирует результат такого познания аналитическому аппарату рассудка. Это прямое знание, которое достигается через специфическую операцию - радикальную интериоризацию бытия и бытийного внимания. Этот опыт можно уподобить «озарению», «созерцанию», «просвещению» Однако исторический опыт показывает, что сакральное мышление может и не быть связанным с интеллектуальной интуицией, и даже не определяться интуицией, но всегда связан с традицией, причем, чем более традиционно общество, чем более в нем сохранены действенные характеристики, являющиеся материальным воплощением сакрального. Чем более традиционно общество, тем более сохранно сакральное в коллективной практике и одновременно в коллективном сознании. Данное наблюдение имеет отношение к современной культуре и вытекает из анализа процессов, происходящих в современной культуре абхазов. Тем не менее, оно находит подтверждение и в культуре современных адыгов, осетин, дагестанцев. Частично это касается определенного «страха» (суеверного, мистического, сакрального) при невыполнении тех или иных традиционных предписаний. К примеру, у некоторых адыгов существуют запреты на выращивание определенных овощных культур (например, перца) или запрет давать во временное пользование лопату, сдавать деньги на похороны и т.п.
Показателен случай, произошедший в одной смешанной семье, в которой осетин-отец в день фамильной молитвы находился в командировке, а его русская жена сыгнорировала мероприятие, не приготовила никаких специальных кушаний, не стала проводить молебен в отсутствие мужа. После его возвращения она посчитала, что молебен просрочен, и его не надо проводить. Женщина успокаивала себя тем, что она русская, и исполнение осетинских обрядов для нее необязательно. Однако через несколько дней после этого ей снится сон, в котором нартский герой, восседая на коне, несет за шкирку ее маленьких детей и громко вопрошает, почему в доме не проведен родовой обряд. Испуганная женщина уже на следующий день созвала своих осетинских родственников, устроила им жертвенное угощение, чтобы успокоить себя и «не гневить богов» [информатор Албегова Л.К.]. Культура «жертвоприношений» в виде организации обильного застолья для родственников, друзей или сослуживцев по случаю выздоровления больного или счастливого выхода из сложной жизненной ситуации сохранилась у западных адыгов до наших дней. Такими ситуациями могут быть автомобильная авария без последствий для здоровья, риск утонуть или упасть с горы и т.п.
Понятие «сакральное мышление» иногда подменяется или заменяется другими понятиями, которые в той или иной степени связаны с ним. Прежде всего это касается понятий «первобытное мышление», «мифологическое мышление» и «религиозное мышление». Иногда они используются как синонимы, иногда ученые разводят эти понятия и указывают на существенные различия, связанные с их предметом, иногда в контексте изучения обозначенных понятий «сакральное мышление» не употребляется вовсе. К примеру, характеризуя первобытное мышление, К. Леви-Брюль в качестве его свойства называет мистическую сопричастность, когда одно может представляться одновременно чем-то другим. «Например, душа - бесплотная субстанция, но в то же время может принимать вид бабочки, или любого другого животного. Одно не исключает
другого» [8]. Мифологическое мышление «не видит» противоречий, не пытается их
объяснить, усомниться в чем-то. Сакральное и сакральное мышление - это также одно из проявлений мифологического мышления, в котором сохраняется свойство целостного непротиворечивого восприятия всего и во всем. Однако французский ученый не использует словосочетание «сакральное мышление», вполне удовлетворяясь привычным для себя «мифологическим» определением. В изучаемом нами научном поле, напротив, более адекватным представляется определение «сакральное мышление», так как рациональное, проявляемое абхазскими жрецами и представителями традиционного общества, достаточно «гармонично» сочетается с сакральным и практически не соприкасается с мифологическим. К примеру, абхазские жрец после одного случая, когда на место моления, расположенного высоко в горах, не смогла добраться беременная женщина, своим решением перенес место моления на уровень ниже. В обществе нашлись сомневающиеся, оценившие такое решение как нарушение традиции. Ответ жреца как нельзя лучше отражает суть сакрального мышления. Он сказал, что абхазы молятся не конкретному месту, а верховному божеству. Это божество есть везде,
поэтому само место не суть важно. Оно ни в коей мере не нарушит смысл обряда Случаи переноса места моления зафиксированы нами и у современных шапсугов, проживающих в ауле Большой Кичмай Лазаревского района Краснодарского края. Прежнее место возле могучего дерева, стоящего у реки, стали использовать под стоянку туристических автобусов. Совмещать одно место для таких различных действий аульчане посчитали недопустимым и перенесли молельное место повыше в горы и подальше от любопытных туристов. Коммерческая (рациональная) выгода от присутствия туристов в
ауле доминировала над сохранением сакрального пространства ¿А0!. Таким образом, молятся не месту, а молятся божеству и одновременно молитвой и коллективным собранием освящают новое место моления. Об этом писал еще М. Элиаде, «если священному камню поклоняются, то это потому, что он священный, а не потому, что он камень; именно священность, проявившаяся через образ бытия камня, открывает его
истинную сущность» Г11, с- 751. в Шапсугии люди очищают пространство среди деревьев и объявляют его священным местом, где будут совершаться жертвоприношения и коллективные моленья, не просто по коллективному или какому-либо личному «хотению». Генетическая память о сакральных пространствах в потаенных местах, доступных только для «своих» и связанных с иерофанией позволяют общине искать и находить такие места (уединенные и одновременно доступные, обязательно эстетически привлекательные, отмеченные какими-либо «священными» знаками в виде родника, могучего дерева или дерева, пробитого молнией и т.п.) и затем уже актуализировать действия, направленные на сакрализацию уже божественно «сакрализованного» или сакрализованного общинным сознанием выбранного пространства. Таким образом, сакральные представления, мифологическая и историческая память инспирируют иеротопическую деятельность, окрашивают и проявляются сквозь рациональное и другие виды мышления.
Нельзя не согласиться с М. Элиаде в том, что «даже самое что ни на есть мирское существование сохраняет в себе следы религиозных оценок Мира». ———61. В отечественных исследованиях также подчеркивается, что значимость проблемы «сакральное» «не исчерпывается сферой религиозного опыта, но охватывает
политическую жизнь, искусство, экономику и повседневность» —с:—31 Многие современные ученые подчеркивают неизбывность сакрального сознания, его онтологическую сущность. Е. Горбунова полагает, что «сакрализация может разворачиваться в двух принципиальных формах - как «сакральное-религиозное» (традиционная форма), онтологическое основание которого «укоренено» в трансцендентном, сверхъестественном, божественном; а также как «сакральное-
светское» (нетрадиционная форма), в онтологическом основании которого человеческое, повседневное, доводящееся до абсолюта, и, следовательно, сакрализации подлежит всё - от высшего метафизического принципа до предмета быта [13, с. 31].
А. Сафонова выражает практически эту же мысль: «Сакральное, по сути, является психоэмоциональным выражением социальной нормы и обладает одновременно как сверхперсональным, так и экзистенциальным статусом». Автор признает, что «объекты сакрализации меняются в зависимости от исторических условий, то есть являются относительными» [14, с~ 82].
Сегодня очевидно, что «понятие сакрального принадлежит к числу "диагональных" понятий, пересекающих разные дисциплинарные поля и участвующих в их
структурировании» [7, с' 1,]. По мнению Патрика Труссона изначальный смысл понятия «сакральное» соответствует космосу, фундаментальной структуре вещей, существующей реальности. «В индоевропейском мышлении сакральное составляет основополагающую
реальность существования» Ц^. В контексте размышлений автора сакральное являются важной частью индоевропейского мышления, «ибо «составляет основополагающую реальность существования». П. Труссон повторяет мысль М. Элиаде о том, что сакральное составляет суть реальной жизни человека, что оно прочно находится в его сознании, даже если он сам так не считает. Сакральное мышление - это в значительной мере и форма существования человека, постоянно ищущего порядок, опору, стержень жизни. Любой человек остается крипторелигиозным (греч. kryptos тайный, скрытный + лат. religlo набожность, святыня, предмет культа), т.е. скрытосакральным, обусловленным глубоко спрятанной верой. Это вера в неисчерпаемую энергию, космические силы, божественное провидение, в судьбу, жизненную матрицу и т.п. Следовательно, сакральность и сакральное мышление составляют онтологическую черту отдельного человека и всего человечества. Для ее раскрытия или внешнего проявления всегда нужна среда, которая по принуждению или без его внешнего проявления будет воздействовать на человеческую крипторелигиозность. Как жизнь теплится в любом зерне, но при этом для ее проявления нужны тепло и вода, так и сакральность в человеке экзистенциональна, а ее формы и актуализация проявляются в конкретных условиях. Эти проявления могут осуществляться либо открыто, по внутреннему убеждению, либо по внешнему принуждению, либо скрыто и не всегда осознаваемо для отдельного человека. Сообразно этому меняются культы, сакральные объекты и способы обращения с ними. В идеологическом государстве способы проявления «божественного» сакрального носили скрытый характер. Не секрет, что в СССР, невзирая на идеологические запреты, продолжали крестить детей, справлять Пасху, поститься, совершать хаджи, делать намазы, обрезания, и это делали не только сельские жители, но и интеллигенция, представители власти. «Небожественное» сакральное, напротив, поддерживалось и культивировалось всеми средствами и механизмами тоталитарных режимов. Отсюда мавзолеи, стелы, памятники, бюсты, мемориальные доски, требования массового посещения демонстраций, митингов и проч. Средства оставались те же (наличие культа, массовое поклонение ему), но менялось содержание культового объекта, «снижался» его статус. Из божественного, тайного, непознанного, возвышенного, всеобъемлющего и всевидящего он превращался в приземленное, реальное, понятное, но в то же время пытающегося стать возвышенным, всеобъемлющим, всевидящим, всекарающим и непогрешимым. Именно поэтому новые культы одновременно становились объектами частушек, анекдотов. Наиболее смелые люди открыто пытались низвести новорожденные культы и открыть глаза обществу на их
происхождение.
«Представления о сакральном включают важнейшие характеристики сущего: онтологически оно отлично от обыденного бытия и относится к высшему уровню реальности; гносеологически - заключает истинное знание, в сути свое непостижимое; феноменологически сакральное - дивное, поразительное; аксиологически - абсолютное, императивное, глубоко чтимое. Представления о сакральном с наибольшей полнотой
выражены в религиозном мировоззрении...» И51.
Согласно идеям А. Ивановой, сакральное проявляет себя через характерные «языки презентации»: «а) природный локус; б) культовый объект; в) топоним; г) фольклор; д) ритуальные практики. По совокупности они образуют систему, отличающуюся семантическим и функциональным единством, благодаря чему в случае утраты одних элементов другие могут в течение какого-то времени удерживать эту целостность и
инициировать их восстановление» Г16, с- 131. В подтверждении этому приведем несколько примеров, полученных нами в ходе экспедиций в села Абхазии в 2013-2014 годах и дополнительно проверенных через материалы других исследователей абхазской культуры. Абхазы считают, что места коллективных молений являются между собой «родственниками» и между ними происходит определенное общение через передачу энергии, которую люди видят в образах световых стрел или всполохов, или огненных шаров. Святилища Дыдрыпш и Лдза-ныха представляются как мужчина и женщина или как «муж» и «жена» Г17, с- 212; 181.
В паре с понятием «мышление», «сакральное» может быть имплицировано только к человеку и его способности и возможностям создавать священное, почитаемое, тайное, создавать и поклоняться продукту своей деятельности, т.е. к иеротопической деятельности человека и общества. Отсюда возникают три важных положения:
1. «Сакральное мышление» с позиции психологии может рассматриваться как «наследственный» фактор, который позволяет перевести дискуссию на уровень обсуждения наличия у человека «сакрального гена». «Сакральный ген» присутствует у человека разумного как его онтологический признак и знак сформированности ценностно-нормативных социальных ориентиров любого человеческого сообщества. В этом случае у всего сообщества и человека любой расовой принадлежности, существующего в любой исторической формации формируется «неизбывное желание» и способность создания сакрального.
2. Вторая проблема - социальная. Она сопряжена с вопросами о том, как и кто формирует и развивает «сакральное мышление», какие этапы развития, трансформации оно проходит. Как и по каким причинам отдельные люди и народы меняют веру, религию, религиозные культы?
3. Третья проблема находится в области культурологии. Где границы сакрального мышления, как оно кодируется и декодируется? Через какие знаки и символы выражает себя? Речь идет о кинетических знаках (как молятся, крестятся, причащаются), символике (кресты, амулеты, символика цвета, символика формы), поведенческих стереотипах, семантических кодах, элементах художественной поэтики, «общей» для разных конфессий и т.д.
«Сакральное мышление» сохраняется целостно или отдельными элементами у людей современной цивилизации, где оно служит определенным защитным механизмом и одновременно формой связи с прошлым. Оно имеет свойство менять свою конфигурацию
в зависимости от конкретных социальных условий. Это ощущается тогда, когда, например, в стране происходит хаос, и у народа возникает острая потребность в сверхъестественных силах, наступает время экстрасенсов, обостряется интерес к эзотерическому и религиозному. Потребность в сакральном обнаруживается и в режимах, активно борющихся с религией и одновременно создающих новые объекты поклонения: например, памятники Ленину в СССР, Ким Чен Иру в Корее и т.п.
В Абхазии в период Отечественной войны 1992-93 годов с новой силой и энергией стали функционировать святилища (Аныха). Именно в моменты стрессовых и экстремальных ситуаций актуализируется сакральное мышление этноса. В сегодняшней Абхазии мы наблюдаем именно такой процесс. Необходимым для этноса становится обращение к национальным святыням, консолидация сил в преодолении любых проблем, обращение к высшим силам за помощью и духовной подпиткой. Общенациональные и родовые моленья после 90-х годов ХХ в. стали нормой для всего общества. Более того, так называемый Старый новый год для абхазов стал государственным праздником (красным днем календаря), посвященным проведению фамильно-родовых молений.
Один из недавних примеров проявления сакральных актов - это всеобщее моление в селе Ачандара Гудаутского района Абхазии, проводимое осенью 2013 года с целью обращения к всевышнему Богу Анцва о защите молодежи республики от участившейся гибели на дорогах страны.
В процессе изучения заявленной темы мы выделили следующие формы проявления «сакрального мышления» у абхазов:
1. Материальная форма - ритуальная еда во время моления (различные варианты элементов традиционной пищи на ритуальном столе или табуированное ее отсутствие -вино, вареное мясо, сырный пирог); способы ее преподношения - специальные настилы-подносы, покрытые листьями растений, способы разделения пищи между членами рода, фамилии или семьи. Сюда же относится запрет уносить ритуальную еду с места моленья, оставление ее на деревьях для тех, кто по каким-либо причинам опоздал на моленье и смог приехать на несколько дней позже.
2. Ритуально-поведенческая форма (моление, сопровождаемое ритуальным танцем и песнопением (на примере рода Джопуа); присутствие женщин во время процедуры мо ле ния или табу на их по я в л е ние в с а кра льном ме с те ).
3. Топосные и ландшафтные формы - к топосным относятся святилища, расположенные на территории усадьбы и двора (ажьира - кузня), к ландшафтным относятся святилища, расположенные на горе, поляне, лесу и т.д., такие как Лашкендар, Дыдрыпш-ныха и т.д.
Абхазы - этнос, обитающий на автохтонной территории, где историческая память транслируется контактным способом, священные места которых существовали при любых политических режимах и исторических границах. Сакральное сознание формируется и эволюционирует на протяжении всей жизни человека. Нередко к старости человек начинает проявлять внешние признаки этнической культуры, перерабатывая полученную в течение жизни информацию о почитаемых местах, обрядовом пространстве, например, о пространстве танцевального круга и т.д. Все, что тем или иным образом связано с мифологическим мышлением, может рассматриваться как определенное проявление сакрального мышления.
В целом мы выделяем две составляющие «сакрального мышления»: религиозную, связанную с исполнением тех или иных канонов, богослужебных предписаний и
социокультурную, связанную с жизнеобеспечением, сохранением исторической памяти. Первая имеет отношение к религии, определяется и «контролируется» конфессиональными нормами и правилами. Вторая «вырастает» из этнокультуры, определяется этнической принадлежностью и охраняется кровно-родственными и фамильно-родовыми связями. Немало народов на земле (абхазы и адыги в их числе) позиционируют себя отдельно от мировых конфессий, проявляя удивительную терпимость к элементам культа других религий.
Следует подчеркнуть, что эти формы проявления сакрального мышления одинаково важны, так как одна из них позволяет каждому отдельному человеку и всему этносу сохранять этническую идентичность, а другая дает возможность адаптироваться к любым историческим переменам.
Таким образом, вопрос о возможности и реальности существования понятия «сакральное мышление» в современном научном дискурсе в настоящей статье поставлен и раскрыт с той степенью глубины, какая допустима и возможна в рамках первого специального обсуждения заявленной темы. Нет сомнения, что понятие «сакральное мышление» соотносимо со своим предметом, следовательно, оно выступает рабочим термином, объясняющим и уточняющим изучаемое явление (действие). В то же время настоящий материал можно воспринимать как призыв к активному сотрудничеству специалистов из разных «дисциплинарных полей» в поисках того самого «сакрального гена», участвующего в формировании и конструировании той или иной культуры.
Библиография
1. Дугин А. Сакральное мышление в философии досократиков // Центр консервативных исследований. Электронный ресурс. Режим доступа: http://www.platonizm.ru/content/dugin-sakralnoe-myshlenie-v-filosofii-dosokratikov
2. Отто Р. Священное. Об иррациональном в идее божественного и его соотношении с рациональным. АНО «Издательство СПбГУ», 2008. С. 43.
3. Дюркгейм Э. Элементарные формы религиозной жизни. Тотемистическая система в Австралии.(Введение, Глава 1.) // Мистика. Религия. Наука. Классики мирового религиоведения. Антология. М., 1998. С. 174-230.
4. Куракин Д.Ю. Ускользающее сакральное: проблема амбивалентности сакрального и ее значение для «сильной программы» культурсоциологии // Социологическое обозрение. 2011. Т. 10. № 3. С. 41-70.
5. Луговской Г. О природе сакрального. К истокам духовного опыта. URL https ://books.google.ru/books?
id = 6d10CQAAQBAJ&printsec=frontcover&.hl = ru#v=onepage&q&f=false
6. Пивоваров Д.В. О языке религии. Произойдет ли в наступившем тысячелетии лингво-компьютерный синтез? URL https://www.portal-credo.ru/site/?act = lib&.id = 1790
7. Зенкин С.Н. Небожественное сакральное: Теория и художественная практика. М.: РГГУ, 2012. 537 с.
8. Леви-Брюль Л. Сверхъестественное в первобытном мышлении. М., Педагогика-пресс, 1994. С. 34.
9. Барцыц Р.М. Абхазский религиозный синкретизм в культовых комплексах и современной обрядовой практике. М.: Изд-во РГТЭУ, 2009. С. 78.
10. Соколова А.Н. Сакральные представления в культуре современных западных
адыгов // Археология и этнология Северного Кавказа. Нальчик, 2015. № 5. С. 8897.
11 Элиаде М. Священное и мирское. Пер. с франц. Н. Гарбовского. М.: Изд-во МГУ, 1994. 144 с.
12. Куракин Д.Ю. Сакральное как понятие и проблема в "сильной программе" культурсоциологии. Автореф. дисс. ... на соиск. канд. социол. наук. М., 2012. С. 23.
13. Горбунова Е.В. Актуализация феномена сакрального в ситуации кризиса современной культуры // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. Тамбов: Грамота, 2015. № 3(53): в 3-х ч. Ч. III. C. 31-35.
14. Сафонова А.С. Динамика сакральных образов в общественной жизни // Культура народов Причерноморья, 2008. № 134. С. 82.
15. Труссон Патрик. Сакральное и миф. Интернет ресурс, Nationalism.org / Пер. В. Ванюшкиной.
16. Иванова А. Сакральное место как исследовательская категория // Фольклорный текст в современном культурном контексте: традиция и ее переосмысление. Международная научная конференция. Орел, 18-19 марта 2016 г.: Тезисы докладов. Орел: Орловский государственный университет им. И.С. Тургенева, 2016. C. 12-13.
17. Кузнецов И., Кузнецова Р. Акадак: ежегодное моление лидзавцев // Археология и этнография понятийско-кавказского региона. Вып. 4. Краснодар, 2016. 335 с.
18. Кузнецов И., Кузнецова Р. Акадак и Лдзааных: к истории гибридных культов в Абхазии // Государство, религия, церковь в России и за рубежом. 2016. № 2. С. 3866.
