CC BY
43
А.Р. Нематов
Нематов Акмал Рауфджонович — кандидат юридических наук, заведующий отделом теоретических проблем современного государства и права Института философии, политологии и права Академии наук Республики Таджикистан
Формирование юридической конструкции «государственный язык» и специфика ее применения в процессе правотворчества Таджикистана
Юридическая конструкция является одной из мало разработанных проблем не только правовой доктрины в рамках общей теории права и ее отраслей, она почти не разработана и как инструментарий правотворческой практики. Многофункциональность юридических конструкций в правовой жизни говорит об их уникальности и универсальности. Нет сомнения и в том, что юридические конструкции облегчают работу правотворческих органов в плане технической стороны разработки нормативных актов. Готовые модели общественных отношений порою составляют отдельные структурные элементы нормативных правовых актов.
Наряду с традиционными юридическими конструкциями, традиционными общественными институтами, которые перешли в законодательство постсоветских республик из советской системы, в современной государственно-правовой действительности начали создаваться и формироваться новые конструкции. Юридические конструкции, закрепленные в законодательстве, являются отражением существующих в обществе правоотношений и действительности правовой жизни государства. В свою очередь, формирование новых юридических конструкций также отражает государственно-правовую действительность и общественно-политическую жизнь государства. Последнее и позволяет различным государствам по-разному трактовать одну и ту же конструкцию и применять ее в его официальной жизни. В данном случае ярким примером служит неоднозначный подход в странах постсоветского пространства к такой юридической конструкции, как «государственный язык». Возможно, рассмотрение государственного языка в качестве юридической конструкции может быть подвергнуто критике с позиций отождествления юридической конструкции с правовым понятием. Мы считаем, что государственный язык — не просто правовая категория, применяемая в законодательстве, но такая категория, которая порождает сложные отношения по поводу применения языка в государственноправовой, социально-политической и культурно-духовной жизни общества. Рассмотрим эту проблему подробнее.
Конституционное закрепление независимости республик постсоветского пространства весьма актуализировало вопрос о правовой природе и статусе государственного языка. Доминирование во всех сферах общественной жизни идеи национального самосознания, возрождение традиционных ценностей, развитие своей государственности, права, законодательства на основе собственных традиций, обычаев, национальной идентичности, истории и культуры, в том числе развитие национального языка, и их конституционное закрепление, конечно, повлияли на развитие общественной жизни, государственной деятельности и правовой системы.
Проблема государственного языка и связанные с ней общественные отношения заявили о себе на постсоветском пространстве в 80-90-е годы прошлого столетия. В этот период республики, еще находясь в составе СССР, приняли свои законы о языках, затем после распада Союза, объявив о своей независимости, одновременно закрепили их в своих конституциях в качестве государственного языка. В этих республиках в официальных сферах приоритет был отдан национальному языку, и одновременно вводилось новое понятие — язык межнационального общения, правовой статус которого в каждой республике стал трактоваться по-разному и в конечном итоге породил проблему взаимодействия государственного и межнационального языков. Научное разрешение этого вопроса имеет как теоретическое, так и вполне практическое значение. Это тем более важно, когда вопросы языка во многих случаях стали применяться в качестве политического оружия в международных отношениях.
Иной подход наблюдается сейчас и к проблемам урегулирования сферы применения государственного языка в республиках постсоветского пространства. Примечательно, что до распада Союза ССР на государственно-правовом уровне такая категория, как «государственный язык», не применялась, вопросы государственного языка не были предметом жарких дискуссий. На уровне конституционного законодательства этот вопрос практически не был решен, и можно даже предположить, что понятие «государственный язык» в этот период не сформировалось как конструкция. Регулировались лишь отдельные положения по вопросам языка и применение их в тех или иных сферах государствен-
но-правовой жизни. Например, статья 36 Конституции СССР закрепляла права граждан пользоваться родным языком и языком других народов СССР, или статья 116 закрепляла публикацию законов СССР, постановлений и иных актов Верховного Совета СССР на языках союзных республик1, то есть на 15 языках. Более демократичной нормы по вопросу использования языка в официальной сфере государственно-правовой жизни не сыскать.
Формирование конструкции «государственный язык» в постсоветских странах приходится на конец прошлого столетия, когда этот термин начали активно использовать в законодательстве, постепенно начали формироваться и отдельные структурные элементы этой конструкции. Например, до принятия Конституции РФ 1993 года часть 1 статьи 3 Закона РФ от 25 октября 1991 года № 1807-1 «О языках народов Российской Федерации» закрепила русский язык в качестве государственного. Вместе с тем, часть 2 статьи 3 этого же Закона давала права республикам, в соответствии с Конституцией РФ, устанавливать свои государственные языки, а в части 4 говорилось о том, что в местности компактного проживания населения, не имеющего своих национально-государственных и национально-территориальных образований или живущего за их пределами, наряду с русским языком и государственными языками республик, в официальных сферах общения мог использоваться язык населения данной местности2.
Анализ научной литературы свидетельствует о том, что более приемлемым в российском научном сообществе определением понятия «юридическая конструкция» считается определение, предложенное, А.Ф. Черданцевым, по крайней мере, на него ссылаются почти все российские авторы и ученые-юристы3. По А.Ф. Черданцеву, юридическая конструкция — это модель урегулированных правом общественных отношений или отдельных элементов, служащая методом познания права и общественных отношений, урегулированных им4. В правовой доктрине имеется множество классификаций юридических конструкций: универсальные, межотраслевые, отраслевые; статические и динамические; нормативные и теоретические; истинные и ложные и т. д. В нашем случае нет надобности подробно рассматривать эти классификации, но важно отметить, что конструкцию государственного языка, скорее всего, необходимо отнести к нормативным и к отрасли конституционного права. Полагаем, что названная конструкция была смоделирована и развивалась в рамках нормативного закрепления языка в качестве государственного в источниках отрасли конституционного права, прежде всего, на уровне конституций и конституционного законодательства государств.
Конструкция государственного языка создается непосредственно из совокупности общественных отношений, возникающих в государстве по поводу применения языка в качестве официального в различных сферах общественной жизни. Для пояснения сказанного обратимся к понятию «государственный язык» государства и его соотношению с официальным языком и попытаемся определить, какие структурные элементы составляют содержание настоящей конструкции.
Понятие «государственный язык» на законодательном уровне закреплено в статье 1 Закона Украины от 3 июля 2012 года № 5029^1 «О принципах государственной языковой политики». Согласно этому Закону, государственный язык — закрепленный законодательством язык, употребление которого обязательно в органах государственного управления и делопроизводства, учреждениях и организациях, на предприятиях, в государственных заведениях образования, науки, культуры, в сферах связи и информатики и тому подобное5. В юридическом энциклопедическом словаре отмечается, что официальный язык государства используется в законодательстве и официальном делопроизводстве, судопроизводстве, обучении и т. д. В большинстве государств понятия «официальный язык» и «государственный язык» считаются синонимами. Так, в Канаде, в соответствии с Законом об официальных языках, английский и французский языки являются официальными языками Канады, и закон устанавливает их равный статус, права и привилегии при использовании в системе федеральных государственных институтов6. Исходя из этого, можно предположить, что в Канаде, скорее, применяют термин официальный язык, нежели государственный, и эти понятия совпадают по значению. Думаем, что такая ситуация обусловлена отсутствием национального языка в этих странах, а языки малочисленных, коренных народов, населяющих эту страну, были забыты, ушли в
1 См.: Конституция (Основной Закон) Союза Советских Социалистических Республик. — М., 1985. — С. 13, 31.
2 См.: Закон РФ «О языках народов Российской Федерации» от 25 октября 1991 года // СПС «КонсультантПлюс».
3 См.: Баранов В.М. Юридические конструкции: сценарий компьютерного урока / В.М. Баранов, Ю.Л. Мареев // Проблемы юридической техники: Сборник статей / Под ред. В.М. Баранова. — Н. Новгород, 2000. — С. 730; Каша-нина Т.Н. Юридическая техника. — М., 2008. — С. 178; Давыдова М.Л. Юридическая техника: проблемы теории и методологии. — Волгоград, 2009. — С. 149; Доценко Т.А. Сущность юридических конструкций // Проблемы юридической техники: Сборник статей / Под ред. В.М. Баранова. — Н. Новгород, 2000. — С. 317; и др.
4 См.: ЧерданцевА.Ф. Логико-языковые феномены в праве, юридической науке и практике. — Екатеринбург, 1993; и др.
5 См.: Закон Украины «О принципах государственной языковой политики» от 3 июля 2012 года № 5029-У! // Голос Украины. — 2012. — 10 августа. — С. 10—17.
6 См.: Законотворчество в Канаде / Отв. ред. С.В. Кабышев. — М., 2006. — С. 45.
прошлое и не могут претендовать на статус национального языка. Лишь в отдельных странах различают статус официального языка и государственных языков — в этом случае закрепление вторых в конституции носит символический характер1.
Иной подход к государственному и официальному языку предлагает таджикский ученый С. На-зарзода. По его мнению, термины «государственный язык» и «официальный язык» следует различать. Ученый считает, что «государственный язык» является более широким понятием, чем «официальный язык», который включает в себя наряду с официальными отраслями также отрасли культуры, социальную сферу. «Официальный язык — это язык государственного управления, законодательства и судебных органов — говорит С. Назарзода»2. В Киргизии также разделяют государственные и официальные языки на конституционном уровне. Так, часть 1 статьи 10 Конституции Киргизии гласит, что государственным языком Кыргызской Республики является кыргызский язык, а в части 2 этой же статьи констатируется, что в Кыргызской Республике в качестве официального употребляется русский язык3.
В свою очередь, российский ученый М.В. Баглай отмечает, что признание языка государственным означает, что он изучается в образовательных учреждениях, на нем издаются официальные документы, ведется работа в законодательных и исполнительных органах государственной власти, судах4. Отсюда следует, что государственный и официальный языки, являясь равнозначными понятиями, по крайней мере в сфере государственной деятельности, могут применятся во всех сферах общественной и государственной жизни. И главное условие — они должны быть нормативно закреплены на уровне конституционного законодательства. Именно на этих языках в государстве осуществляется правотворческая, правоприменительная и праворазъяснительная деятельность.
Отсюда, по нашему мнению, следует, что отношения, возникающие с применением того или иного языка в процессе правотворчества (разработка и опубликование нормативных правовых актов), в государственном управлении, в судебных органах, в образовательных и культурных учреждениях, при составлении официальных документов придают ему статус государственного. Можно говорить и о том, что в качестве такого языка, который будет признан государственным, часто выступает язык коренного народа этого государства (национальный язык). В исключительных случаях это может быть язык (и/или языки), на котором говорит большинство населения этой страны (например, та же Канада). Составную часть конструкции государственного языка может составлять язык межнационального общения или языки малых народов этого государства, так как их статус об их свободном развитии, изучении и т. п. закреплен почти во всех конституциях стран СНГ. Например, часть 3 статьи 7 Конституции Казахстана закрепляет следующее: государство заботится о создании условий для изучения и развития языков народа Казахстана. В некоторых случаях языки малых народов даже могут применяться в официальных сферах. По этому пути пошла, например, Украина после принятия Закона от 3 июля 2012 года № 5029-V! «О принципах государственной языковой политики». В свою очередь, особый конституционный статус языка межнационального общения, возможность его применения в официальных сферах (Казахстан, Киргизия), например, в процессе правотворчества или судопроизводства, делает ее составным элементом этой конструкции.
В Таджикистане вопросы государственного языка и языка межнационального общения нашли свое закрепление и разрешение на конституционном уровне. Так, в статье 2 Конституции Республики Таджикистан закреплено, что государственным языком Таджикистана является таджикский язык. Конституция и действующее законодательство гарантируют и признают равноправие в республике всех языков, всех народов и наций, четко гарантируя их сохранение и развитие. Согласно Конституции страны все нации и народности, проживающие на территории республики, вправе свободно пользоваться своим родным языком, а языком межнационального общения является русский язык.
Между тем в статье 2 Конституции Республики наряду с государственным языком (таджикским) языком межнационального общения был закреплен русский язык, что трактуется по-разному. Так, одна группа ученых считает, что само закрепление русского языка в качестве языка межнационального общения на конституционном уровне уже дает ему статус государственного языка. Другие же ученые полагают, и это на практике очевидно, что закрепление в Конституции русского языка в качестве языка межнационального общения пока еще не дает ему статуса государственного. В связи с этим, мнение общественности по вопросу статуса русского языка в Таджикистане разделилось. Мы полагаем, что язык межнационального общения входит как самостоятельное, составное звено в общую конструкцию государственного языка, и спор о государственности и негосударственности языка межнационального общения отпадает сам собой.
1 См.: Юридический энциклопедический словарь / Под общ. ред. В.Е. Крутских. — М., 2003. — С. 277.
2 Назарзода С. Национальный язык и правовые нормы законодательства // Джумхурият. — 2010. — 30 января. — С. 5.
3 http://worldconstitutions.ru/archives/128
4 См.: Баглай М.В. Конституционное право Российской Федерации. — М., 2004. — С. 335.
Проблематика же государственного языка и его соотношение с другими языками в процессе правотворчества встала с принятием Закона РТ «О государственном языке Республики Таджикистан» от 5 октября 2009 года, некоторые положения которого неоднозначно были восприняты общественностью. Согласно статье 6 вышеназванного Закона, нормативные правовые акты Республики Таджикистан разрабатываются и принимаются на государственном языке. В предусмотренных же законодательством случаях нормативные правовые акты переводятся на другие языки1. С целью приведения в соответствие с положением статьи 6 Закона РТ «О государственном языке Республики Таджикистан», в Закон РТ от 26 марта 2009 года «О нормативных правовых актах» были внесены следующие изменения и дополнения от 11 марта 2010 года № 597: разработка и официальное опубликование нормативных правовых актов должны осуществляться на государственном языке, в случае же необходимости они переводятся на другие языки Национальным центром законодательства при Президенте Республики Таджикистан. Однако принятие такого закона не решило вопросов перевода и опубликования нормативных правовых актов на других языках, даже на русском языке — как языке межнационального общения. В итоге в Закон РТ «О нормативных правовых актах» вновь были внесены изменения и дополнения (от 28 июня 2011 г. № 730), в соответствии с которыми их разработка и публикация осуществлялись как на государственном языке, так и на языке межнационального общения, то есть на русском. Не вдаваясь в глубокое исследование этого вопроса, отметим, что официальные тексты нормативных правовых актов должны издаваться на официальных языках государства, закрепленных в действующем законодательстве этого государства. В Таджикистане — это таджикский и русский языки. Здесь ключевую роль должно играть не то, что один язык является государственным, а другой — языком межнационального общения, а то, что они, в соответствии с Конституцией Республики, являются официальными языками государства. Соответственно, с целью придания им статуса «официального текста» нормативные правовые акты должны быть разработаны, утверждены и опубликованы именно на этих языках.
Примечательным в свете обсуждаемой нами темы является и тот факт, что «языковая» проблематика, особенно в сфере правотворчества, учеными-юристами изучается вне связи с лингвистами. Между тем отсутствие взаимодействия между ними, отсутствие единого подхода к решению языковой проблемы в юридическом аспекте весьма обостряют взаимоотношения между юристами и лингвистами из-за непонимания сути проблемы.
Язык закона является составной частью литературного языка с присущими только ему специфическими характеристиками, и, конечно, участие в исследовании как юристов, так и лингвистов необходимо, а самое главное — необходимо их согласованное взаимодействие. Здесь уместно процитировать А.С. Пиголкина, который говорит, что только тесное содружество ученых-юристов и лингвистов способно обеспечить успех в решении проблем языка права и юридической терминологии2.
М.Л. Давыдова справедливо отмечает, что следует учитывать следующее положение: юридическая конструкция — это не произвольная теоретическая схема, а модель, непосредственно связанная с природой и закономерностями функционирования конкретной отрасли права. Поднятые на общетеоретический уровень или перенесенные из одной отрасли в другую, конструкции не могут оставаться неизменными, они не просто расширяют круг охватываемых отношений, но изменяют свою структуру, наполняются новым содержанием3. Поэтому вышеназванные элементы не являются исчерпывающими в конструкции государственного языка. Следует сказать, что недоучет хотя бы одного из ее элементов делает конструкцию неполной или шаткой. Речь идет о таком самостоятельном элементе государственного языка, как правила орфографии языка.
Что касается вопроса правил орфографии как составного элемента конструкции государственного языка, здесь не должно быть никаких сомнений, так как каждый язык имеет свою графику и орфографию, без которых язык не приобрел бы своих словесно-терминологических свойств. На орфографию, как составной элемента конструкции государственного языка, указывает М.В. Баглай, когда пишет, что Федеральным законом от 11 декабря 2002 года установлено, что «в Российской Федерации алфавиты государственного языка Российской Федерации и государственных языков республик строятся на графической основе кириллицы. Иные графические основы алфавитов государственного языка Российской Федерации и государственных языков республик могут устанавливаться федеральными законами»4. Федеральный закон от 1 июня 2005 года № 53-ФЗ «О государственном языке Российской Федерации» также констатирует, что порядок утверждения норм современного русского литературного языка при его использовании в качестве государственного языка Российской Федерации, правила русской орфографии и пунктуации определяются Правительством Российской Федерации (ч. 3, ст. 1). Во исполнение этой нормы 23 ноября 2006 года было принято Постановление Прави-
1 См.: Ахбори Маджлиси Оли Республики Таджикистан. — 2009. — № 9—10. — Ст. 546.
2 См.: ПиголкинA.C. Подготовка проектов нормативных актов (организация и методика). — М., 1968. — С. 148.
3 См.: Давыдова М.Л. Юридическая техника: проблемы теории и методологии. — Волгоград, 2009. — С. 170.
4 См.: Баглай М.В. Конституционное право Российской Федерации. — М., 2004. — С. 336.
тельства Российской Федерации № 714 «О порядке утверждения норм современного русского литературного языка при его использовании в качестве государственного языка Российской Федерации, правил русской орфографии и пунктуации».
В свою очередь, часть 6 статьи 3 Закона Республики Таджикистан от 5 октября 2009 года «О государственном языке» закрепляет при применении государственного языка обязательное соблюдение положений правил орфографии литературного языка. Это свидетельствует о том, что правила орфографии и иные ее составные части являются неотделимым элементом такой юридической конструкции, как «государственный язык».
В Таджикистане этот вопрос обсуждается не на уровне государства, а в основном на общественном и академическом уровнях. Позиция государства здесь в настоящее время однозначна. Постановление Правительства Республики Таджикистан от 4 октября 2011 года № 458 «Об утверждении Правил орфографии таджикского языка» на правовом уровне закрепило алфавит таджикского языка на кириллице. Выскажем некоторые свои соображения по этому вопросу в рамках правил и приемов законодательной техники.
Вопрос перехода на другой алфавит обсуждается в Таджикистане уже не первый год и, как уже отмечалось, только на академическом и общественном уровнях. Речь идет о переходе от кириллицы к арабско-персидскому алфавиту. Некоторые республики постсоветского пространства уже осуществили переход от кириллицы к латинскому алфавиту.
Учитывая то, что нормативные правовые акты являются ключевым средством регуляции общественных отношений, основным свойством которого является его доступность каждому члену общества, переход на другой алфавит считаем неприемлемым. Отсутствие элементарных знаний в этой области, доступность понимания грамматики нового алфавита ограничены узким кругом лиц, в основном специалистами в области востоковедения, филологии и т. п., и в итоге использование арабско-персидского алфавита резко снизит уровень эффективности правоприменительной деятельности. Техника правописания в арабском языке справа налево, сложная грамматика, словообразование и другие моменты весьма усложнят процесс правотворческой деятельности.
На базе же кириллицы выработаны дополнительные буквы, полностью передающие звуки таджикского языка. Главное здесь — правильное их применение и употребление в процессе правотворческой деятельности. Эти буквы схожи с некоторыми буквами кириллицы (Г- Г, У-У, К- К, Х-Ж, Ч-^). Следует быть достаточно внимательными при их применении и не использовать русский вариант буквы, потому что от этого смысл слов может исказиться. Изменение хотя бы одной буквы в слове меняет весь его смысл.
Переход к другому алфавиту резко отразится на структуризации нормативных правовых актов и поставит вопрос разработки опять же нормативных правовых актов только на таджикском языке. В соответствии со статьей 34 Закона РТ «О нормативных правовых актах», нормативные правовые акты могут состоять из подпунктов, которые являются составной частью пункта и обозначаются строчными буквами, после которых ставится знак закрывающейся скобки «)». С переходом на графику арабско- персидского алфавита расположение букв будет иным, не совпадающим с расположением букв кириллицы, а это препятствует структуризации расположения норм в нормативных правовых актах (в частности, в подпунктах, которые обозначаются буквами), что опять ставит вопрос разработки и опубликования закона только на одном языке.
Таким образом, юридическая конструкция «государственный язык» складывается из совокупности общественных отношений, складывающихся в процессе применения национального языка или языка, на котором говорит большинство населения государства, языка межнационального общения и/или языка малочисленных народов этого государства, а также правил орфографии этих языков в процессе правотворчества, правореализации, праворазъяснения, правоохраны, образования и культуры, судопроизводства и др.
Полностью охватить все элементы конструкции государственного языка в условиях быстро меняющегося мира, конечно, трудно. Поэтому автор предлагает только свое видение проблемы и не претендует на полный и окончательный охват рассматриваемой проблемы и всех структурных элементов такой сложной и противоречивой юридической конструкции, какой является «государственный язык».
