Формирование уголовно-судебных доказательств на основе информации, полученной в ходе оперативно-розыскной деятельности Текст научной статьи по специальности «Право»

юридические науки

137

ТАБУНКИНА Татьяна Алексеевна - старший преподаватель кафедры административного права и процесса. Нижегородская академия МВД России. Россия. Нижний Новгород. E-mail: [email protected].

TABUNKINA, Tatyana Alexeyevna - Senior Lecturer of the Department of Administrative Law and Process. Nizhny Novgorod Academy of the Ministry of Internal Affairs of Russia. Russia. Nizhny Novgorod. E-mail: [email protected].

УДК 343.13

ФОРМИРОВАНИЕ УГОЛОВНО-СУДЕБНЫХ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ НА ОСНОВЕ ИНФОРМАЦИИ, ПОЛУЧЕННОЙ В ХОДЕ ОПЕРАТИВНО-РОЗЫСКНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

В.В. Уткин

В статье раскрывается новое для отечественной уголовно-процессуальной науки понятие «уголовно-судебное доказательство». Дается авторское определение основных признаков уголовно-судебного доказательства. Через это понятие автор пытается обосновать решающую роль судьи в формировании уголовно-процессуального доказательства как средства установления основания для применения уголовного закона. Данные, полученные в результате оперативно-розыскной деятельности, должны проходить окончательную легализацию в суде. Более того, подобные «фактические данные» могут, на взгляд автора, быть переданы непосредственно в суд. Таким образом, информация, полученная оперативно-розыскным путем, может превратиться в уголовно-судебное доказательство, минуя следственную инстанцию. Разделяя позицию нижегородской школы процессуалистов относительно реформы правового формата досудебного доказывания, автор утверждает, что не следственное, а уголовно-судебное доказательство - это единственно возможное средство установления судебной истины.

Ключевые слова: доказательства; доказывание; уголовно-судебное доказательство; уголовный процесс; оперативно-разыскная деятельность.

V.V. Utkin. FORMATION OF CRIMINAL JUDGMENTS ON THE BASIS OF INFORMATION RECEIVED IN THE OPERATIVE-OPTIONAL ACTIVITY

The article reveals the concept of "criminal-judicial evidence" new for the domestic criminal procedure. The article gives the author's definition of the main features of the criminal-judicial evidence. Through this concept, the author tries to justify the decisive role of the judge in the formation of criminal procedural evidence, as a means of establishing the basis for the application of the criminal law. The data obtained as a result of the operational-search activity must undergo final legalization in court. Moreover, such «factual data» can, in the author's opinion, be transferred directly to the court. And thus, the information received by the operative-investigative way can turn into criminal-judicial evidence, bypassing the investigative instance. Sharing the position of the Nizhny Novgorod school of the proceduralists regarding the reform of the legal format of pre-trial evidence, the author claims that non-investigative, but criminal-judicial evidence is unity as a possible means of establishing judicial truth.

Keywords: evidence; proof; criminal-judicial evidence; criminal process; operational-investigative activity.

Отечественная доктрина уголовно-процессуального доказывания давно включает в себя учение о формировании уголовно-процессуальных доказательств на основе результатов оперативно-розыскной деятельности. Ключевой категорией в этом учении является понятие «легализация», содержащее набор представлений о том, каким образом орган предварительного расследования превращает информацию, полученную

в ходе оперативно-розыскной деятельности, в «уголовно-процессуальные доказательства».

Если в целом характеризовать это учение, то можно отнести ее к следственной идеологии. Это так, потому что главным субъектом деятельности по превращению исходной информации в допустимые доказательства является следователь. Средствами, которыми он превращает данные ОРД в доказательства,

выступают следственные действия, а конечный результат - доказательства (доказывающие факты), к которым приводят следственные действия по проверке «сведений», представленных органом, уполномоченным на ведение ОРД, -это протоколы следственных действий. Именно эти «протоколы», согласно ч. 2 ст. 74 УПК РФ, являются источниками доказательств, т.е. допустимых для установления существенных обстоятельств по делу «сведений».

В данной статье нам хотелось бы сделать акцент на судебном аспекте технологии уголовно-процессуального доказывания. Мы исходим из того, что конечным «потребителем» информационного продукта, создаваемого в уголовном судопроизводстве, является судья. Разумеется, выдающуюся роль следователя в формировании «процедурного знания», каковым является доказательство, никто ставить под сомнение не собирается. Однако следователь не конечная, а промежуточная инстанция в процессе формирования доказательства, которое становится средством установления, основанием для применения уголовного закона или основанием для неприменения.

Нельзя оспаривать очевидного, а именно того, что судья завершает процесс доказывания, а потому именно его деятельность имеет решающий характер при формировании уголовно-процессуального доказательства. Для обозначения этого судебного феномена уголовно-процессуального (судебного) доказывания известный украинский исследователь В.П. Гмырко использует термин «уголовно-судебное доказательство» [3]. В отечественной уголовно-процессуальной литературе со сходными идеями о решающем значении судебного фактора в формировании уголовно-процессуального доказывания выступают А.С. Александров [4], С.В. Власова [2] и некоторые другие представители нижегородской школы процессуалистов.

Объясним, в чем, по нашему мнению, состоит значение этого перехода на судебный подход к пониманию сущности и содержания доказывания и доказательств. Самое главное заключается в том, что центр представлений о субъекте, средствах доказывания, форме доказывания и пр. переносится с досудебного производства в судопроизводство, т.е. в судебные стадии, в которых дело ведется судом.

Как пишет В.П. Гмырко, «состав уголовно-судебного доказательства» включает три взаимосвязанных блока: нормативно-процедурный (юридический), информационно-обеспечивающий и факто-устанавливающий. Каждый из этих структурных элементов по

критерию отражения в них определенных элементов деятельности сторон и суда по «формированию доказательств» связан, соответственно, с ее фактовой, информационной и нормативно-процедурной сторонами [3]. Только в судебном контексте возможно обеспечить триединство этой сущностной «явленности» уголовно-судебного доказательства и только таковое может быть законным и справедливым средством установления истины и факта по уголовному делу.

Надо заметить, что выявленная В.П. Гмыр-ко структура уголовно-судебного доказательства не претендует на исчерпывающую полноту. На наш взгляд, она позволяет увидеть строение уголовно-процессуального доказательства только в его заключительном - судебном - фазисе развития. Остается за скобками досудебная история его формирования. Между тем надо понимать, что в суде отнюдь не всегда доказательства получаются из их первоисточников, скажем из показаний лиц, обладающих сведениями о фактических обстоятельствах дела. Более того, даже в процессах тех государств, которые принято относить к состязательному типу, и где непосредственность, устность, равноправие сторон в судебном расследовании выражены наиболее последовательно, значительная часть информации суд и стороны получают из фактических материалов (уголовного дела), которые полиция (орган предварительного расследования) составляет в ходе досудебного уголовного розыска и раскрытия преступления. В этих материалах отражены те сведения, которые сотрудники публичных органов уголовного преследования получили из первоначальных источников доказательств - следов преступления. Протоколы следственных действий (оперативно-розыскных мероприятий), иные документы, составляемые органом предварительного расследования, являются производными источниками доказательств, и именно они служат основанием для формирования уголовно-судебных доказательств.

Таким образом, по нашему мнению, в определении уголовно-судебного доказательства можно выделить два состояния: во-первых, статическое и, во-вторых, динамическое. Структуру уголовно-судебного доказательства в статическом состоянии хорошо передал В.П. Гмырко. Что касается состояния уголовно-судебного доказательства в динамике, то, с нашей точки зрения, оно включает в себя два элемента: во-первых, это «фактические материалы», полученные органом предварительного расследования в ходе досудебного произ-

Юридические науки

139

водства и представленные обвинителем суду в качестве обвинительных доказательств, а во-вторых, исследование их сторонами путем проведения следственных действий в судебном следствии и интерпретации смысла содержащейся в них информации.

Главное, что надо понять - это условность, а потому и преодолимость существующего разделения ОРД и уголовно-процессуального доказывания. Это разделение искусственное и, на наш взгляд, вредное, поскольку создает иллюзию о всевластии следователя, его способности сформировать средство доказывания - доказательство - для судьи.

Согласимся в целом с положением о том, что доказывание включает в себя такие элементы, как обнаружение, собирание, фиксация, проверка и оценка доказательств [5]. Очевидно, что в подобной схеме к ОРД можно отнести такие элементы доказывания, как обнаружение «доказательств» (их источников, носителей), и в некоторой мере - закрепление, проверку «сведений», имеющих значение для достижения целей ОРД и вместе с тем уголовного процесса. Если же брать доказывание в судебных стадиях, то очевидно, что акцент надо делать на таких элементах доказывания, как представление и исследование «доказательств», в содержание которых могут входить информационные элементы ОРД. Полный цикл формирования уголовно-процессуального доказательства (ст. 85 УПК РФ) [1] завершается не на досудебном производстве, а в ходе судебного разбирательства, при проведении сторонами и судом следственных действий.

Мы разделяем взгляды нижегородских процессуалистов, согласно которым любая информация, полученная субъектами доказывания в «одностороннем» (внесудебном) порядке может служить для суда только исходным, фактическим материалом, из которого может быть сформировано уголовно-судебное доказательство. Принципиального различия между сведениями, полученными следственным путем, или данными, полученными в ходе ОРД, равно как и адвокатом, выступающим в качестве защитника или представителя участника, имеющего признаваемый законом интерес в деле, не должно быть. Для судьи все эти сведения сомнительны, пока не найдут подтверждения их свойства доказательств (допустимость, достоверность и пр.) в судебном заседании с участием обеих сторон.

Мы считаем, что судебное доказывание должно быть не просто заключительным, но решающим фазисом формирования доказательства (уголовно-судебного) как средства

установления доказываемого факта, что входит в предмет доказывания. Ввиду состязательности, присущей судебным процедурам, для судебного доказывания характерна обоюдная критика любых аспектов представляемых сторонами доказательств, в том числе доказательств, полученных на основе результатов ОРД. До окончания исследования сторонами и судом сведений, представляемых каждой из сторон, и оценки их (в системе) судьей по внутреннему убеждению, уголовно-судебное доказательство не сформировано.

Исходя из всего вышесказанного, мы можем следующим образом определить понятие уголовно-судебного доказательства. Уголовно-судебное доказательство, сформированное на основании результатов ОРД, - это представленные стороной обвинения в виде конкретных носителей (в источниках) сведения, на основании исследования которых судья (присяжный заседатель) делает вывод о существовании или не существовании доказываемого в судебном следствии факта, важного для принятия решения по какому-либо вопросу уголовного дела.

Список литературы

1. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18.12.2001 г. № 174-ФЗ (ред. от 29.07.2018). Доступ из справ.-правовой системы «КонсультанПлюс».

2. Власова С.В. Апология новой теории уголовно-процессуальных доказательств // Юридическая наука и практика. Вестник Нижегородской академии MBД России. 2016. № 1 (33). С. 99-103.

3. Гмырко В.П. Уголовно-судебные доказательства: юридическое понятие или определение? // Право Украины. 2014. № 10. С. 26-35.

4. Доктринальная модель уголовно-процессуального доказательственного права Российской Федерации и Комментарии к ней / А.С. Александров [и др.]. M.: Юрлитинформ, 2015. 304 с.

5. Лазарева В.А. Доказывание в уголовном процессе: учебно-практ. пособие. M., 2009. 343 с.

References

1. Ugolovno-protsessual'ny'j kodeks Ros. Federatsii ot 18.12.2001 g. № 174-FZ (red. ot 29.07.2018). Dostup iz sprav.-pravovoj sistemy' «Konsul'tanPlyus».

2. Vlasova S.V. Apologiya novoj teorii ugolovno-protsessual'ny'kh dokazatel'stv // Yuridicheskaya nauka i praktika. Vestnik Nizhegorodskoj akademii MVD Rossii. 2016. № 1 (33). S. 99-103.

3. Gmy^rko VP. Ugolovno-sudebny'e doka-zatel'stva: yuridicheskoe ponyatie ili opredelenie? // Pravo Ukrainy'. 2014. № 10. S. 26-35.

4. Doktrinal'naya model' ugolovno-proces-sual'nogo dokazatel'stvennogo prava RF i Kom-

mentarii k nej / A.S. Aleksandrov [i dr.]. M.: Yurlitin- 5. Lazareva V.A. Dokazyvanie v ugolovnom form, 2015. 304 s. protsesse: uchebno-prakt. posobie. M., 2009. 343 s.

УТКИН Виталий Викторович - адъюнкт. Нижегородская академия МВД России. Россия. Нижний Новгород. E-mail: [email protected].

UTKIN, Vitaliy Viktorovich - Postgraduate Student. Nizhny Novgorod Academy of the Ministry of Internal Affairs of Russia. Russia. Nizhny Novgorod. E-mail: [email protected].

УДК 343.976

К ВОПРОСУ СОЦИАЛЬНОЙ ОБУСЛОВЛЕННОСТИ КРИМИНАЛИЗАЦИИ НЕЗАКОННОГО ОБОРОТА

НАРКОТИКОВ

С.Г. Федоров

Ключевым критерием криминализации деяний является социальная обусловленность уголовно-правового запрета, которая отражает потребность в охране соответствующих общественных отношений. В рамках настоящей статьи рассматривается категория социальной обусловленности как необходимой предпосылки применения наиболее жестких правовых репрессий, которые характеризуют уголовное законодательство. Определяются как общие основания криминализации противоправных деяний, так и специфика социальной обусловленности применительно к уголовной ответственности за криминальные посягательства, предметом которых являются наркотические средства и психотропные вещества. Рассмотрение заявленной проблематики обусловлено происходящими в настоящее время процессами легализации наркотических средств и психотропных веществ в ряде зарубежных стран. Указанное обстоятельство делает необходимым рассмотрение наличия социальной обусловленности уголовно-правовой охраны сферы оборота указанных предметов в отечественной практике. Автор рассматривает современное состояние наркотизации российского общества, определяет тенденции изменений количественных и качественных признаков наркопреступности, что в совокупности позволило сформулировать вывод о необходимости сохранения наступательного характера осуществляемой в Российской Федерации антинаркотической политики.

Ключевые слова: социальная обусловленность; общественная опасность; незаконный оборот наркотиков; наркопреступность; уголовно-правовая охрана.

S.G. Fyodorov. ON THE ISSUE OF SOCIAL CONDITIONING OF ILLEGAL DRUG TRAFFICKING CRIMINALIZATION

The key criterion for the criminalization of acts is the social conditioning of the criminal-legal prohibition, which reflects the need to protect the relevant social relations. Within the framework of this article, the category of social conditioning is considered as the necessary prerequisite for the application of the most severe legal repressions that characterize criminal legislation. Defined general foundations for the criminalization of unlawful acts and the specificity of social conditioning in relation to criminal liability for criminal infringements, the subject of which are drugs and psychotropic substances. Consideration of the stated problems is conditioned by the ongoing processes of legalization of drugs and psychotropic substances in a number of foreign countries. This circumstance makes it necessary to consider the existence of social conditionality of the criminal legal protection of the sphere of circulation of the specified items in domestic practice. The author considers the current state of narcotization of Russian society, determines the changes trends in the quantitative and qualitative signs of drug-related crime, which in total allowed to formulating a conclusion about the need to preserve the offensive nature of the anti-drug policy implemented in the Russian Federation.

Keywords: social conditioning; social danger; drug trafficking; drug-related crime; criminal legal protection.

Вопросы социальной обусловленности кри- деяний всегда составляли группу значимых минализации отдельных общественно опасных проблем, стоящих перед обществом, так как