CC BY
546
УДК 327 (5)
И. Е. Лоссовский
формирование стратегий национальной и региональной безопасности в юго-восточной азии
Проводится анализ развития концепций и стратегий национальной и региональной безопасности стран субрегиона Юго-Восточной Азии. Главный акцент делается на вопросах эволюции стратегии национальной безопасности Малайзии как одного из лидеров АСЕАН.
Ключевые слова: Юго-Восточная Азия, АСЕАН, национальная и региональная безопасность, Малайзия, Азиатско-Тихоокеанский регион.
Forming national and regional strategies in South-East Asia. IGOR E. LOSSOVSKY (Ministry of Foreign Affairs of Ukraine, Kiev, Ukraine).
The article analyzes the development of national and regional security concepts and strategies in the countries of South-East Asia. The main emphasis is made on the evolution of the national security strategy of Malaysia as one of ASEAN regional leaders.
Key words: South-East Asia, ASEAN, national and regional security, Malaysia, Asia-Pacific.
Юго-Восточная Азия (ЮВА) включает 10 стран АСЕАН, имеющих разные политические системы, формы правления и уровни социальноэкономического развития. В субрегионе отсутствуют развитые либерально-демократические системы, превалируют молодые демократии переходного периода и полуавторитарные режимы. Отсутствуют объединяющие ценности, характерные для таких интеграционных объединений, как ЕС. Их объединяет географическая близость, историческое прошлое, вера в общее будущее, прагматическое желание развивать торгово-экономическое сотрудничество и взаимодействие в сфере безопасности.
По окончании Второй мировой войны (ВМВ) первые субрегиональные структуры безопасности формировались по инициативе активного участника всех процессов в АТР - США, что служило гарантией необратимости демилитаризации Японии и балансом в отношении СССР и КНР. Девять стран ЮВА получили независимость после нескольких столетий колониальной зависимости лишь по окончании ВМВ. Процессы становления сопровождались вооруженными конфликтами, что придавало больший вес вооруженным силам, руководство которых часто выступало политическим конкурентом гражданской элите. На процессы в ЮВА активно влияли Великобритания, США, СССР и КНР. Некоторые страны субрегиона становились полем «горячего» противостояния в
«холодной войне» (Вьетнам (1957-1975), Камбоджа (1967-1975), Малайзия (1948-1960), Лаос (1960-1973)). Окончание блокового противостояния и активного присутствия США и СССР/России создало «вакуум» безопасности в ЮВА. В этих условиях, учитывая рост Китая, странами ЮВА были сформулированы концепции региональной интеграции и нейтрализма.
Национальная безопасность как главная составляющая внешней и внутренней политики. С началом «холодной войны» главным вызовом безопасности ЮВА стала «северная угроза» - коммунистическая экспансия Китая. Федерация Ма-лайа получила независимость 31 августа 1957 г. в сложных геополитических условиях и нестабильной внутренней ситуации в связи с коммунистическим движением 1948-1960 гг. [8, 14]. Война в Корее (1950-1953) и Индокитае, «конфронтация» Индонезии с формировавшейся Малайзией в 1963 г. усилили угрозы безопасности. Филиппины в 1963 г. заявили о своих претензиях на территорию восточно-малазийского штата Сабах, не признав новой федерации.
Кроме идеологического противостояния межэтнические стычки были серьезным вызовом безопасности страны. Кровавые события 13 мая 1969 г. изменили не только политическую жизнь страны, но и само понятие безопасности, дополнив его новым измерением - межрасовые и межэтнические отношения [12].
ЛОССОВСКИЙ Игорь Евгеньевич, кандидат физико-математических наук, заместитель директора Третьего территориального департамента (Министерство иностранных дел Украины, Киев). E-mail: [email protected] © Лоссовский И.Е., 2012
16
гуманитарные исследования в восточной сибири и на дальнем востоке • № 4 • 2012
Если первый премьер-министр Малайзии А. Рахман (1957-1969) проводил прозападную, антикоммунистическую политику, то прагматичный второй премьер А. Разак (1970-1976) делал акцент на регионализме и «неприсоединении». В 1970 г. страна становится участником Движения неприсоединения, призвав к нейтралитету ЮВА [8]. В 1971 г. провозглашена концепция Зоны мира, свободы и нейтралитета (ЗМСН). Изменилось отношение к войне во Вьетнаме, Китаю, социалистическим странам Восточной Европы и СССР, с которыми исповедывалась политика мирного сосуществования. Малайзия стала первой страной ЮВА, установившей дипломатические отношения с КНР в 1979 г. В том же году во время визита в Москву третьего премьера страны Х. Онна (19761981) советское руководство, установив дипотно-шения с Малайзией, предоставило ей гарантии неприменения агрессии Вьетнамом.
В 1980-1990-е годы угрозы, связанные с «холодной войной», не утратили актуальности, однако проявились новые, среди которых проблемы: защиты морских границ и пиратства, нелегальной миграции и зависимости от иностранной рабочей силы, радикального исламизма. Вторжение СССР в Афганистан 27 декабря 1979 г. вызвало негативную реакцию Исламского мира, активизировало деятельность радикальных исламистских организаций. В мусульманских странах ЮВА звучали призывы к Джихаду. Тенденция радикализации ЮВА была связана и с другими причинами: исламская революция в Иране 1979 г.; распространение исламистской литературы; влияние студентов, прошедших обучение в арабских странах; четвертая арабо-израильская война 1973 г.; активизация фундаменталистских движений. Все это представляло значительную угрозу и побудило Малайзию в конце 1980-х годов подготовить «Белую книгу» -«Угроза исламскому единству и национальной безопасности», а 2 декабря 1989 г. подписать мирный договор с Коммунистической партией Малайзии (КПМ), знаменовавший полное прекращение противостояния [12].
В связи с трагическими событиями 11 сентября 2001 г. в США состоялось переосмысление стратегии безопасности в субрегионе с учетом требований нейтрализации глобального терроризма и радикального исламизма. Угроза радикальных организаций «Кумпулан Милитан Малайзия» и «Джамаа Исламия», их связей с Аль-Каидой является серьезной, хотя правительства иногда стараются их преуменьшить в связи с тем, что это может отпугнуть иностранных инвесторов и туристов. Живучесть терроризма объясняется глубокой конспирацией, использованием современных средств
связи и популистских лозунгов для рекрутирования приверженцев, слабостью местных властей и прозрачностью границ. Успешность борьбы с ним зависит от активности международных усилий, решимости стран ЮВА к совместным действиям и реформам, способным подорвать социальную базу экстремистских организаций [4]. За последнее десятилетие совместными усилиями стран региона было обезврежено сотни террористов, раскрыт ряд планировавшихся террористических акций, проведена работа по нейтрализации террористических организаций, активизации морского патрулирования и укреплению границ, усилены разведывательные органы, в 2003 г. в Куала Лумпур создан Контртеррористический центр ЮВА.
Развитие стратегий национальной безопасности. В своей эволюции национальная безопасность Малайзии преследовала разные цели: обеспечение независимости, территориальной целостности, политической стабильности, преемственности власти, экономического благополучия и социальной гармонии. Сначала главным вызовом была угроза территориальной целостности, что отвечало традиционной «жесткой безопасности», по окончании «холодной войны» понятие «безопасность» было расширено за счет нетрадиционных угроз, ответ на которые формирует «мягкую безопасность». В политике безопасности страна балансирует между военным и невоенным подходами, причем невоенный подход сегодня превалирует.
Малайзия имеет собственный набор уязвимостей, среди которых: состав населения, географическое положение, исторический опыт, региональное окружение. «Разбросанность» территории (Малаккский полуостров и север о-ва Борнео) создает проблемы политического единства и территориальной целостности страны перед угрозой сепаратизма и внешней агрессии, что имело место в связи с территориальными претензиями Индонезии и Филиппин, выходом Сингапура из Федерации в 1965 г. и претензиями восточных территорий на автономию. Полиэтнический состав населения является фактором угрозы дезинтеграции страны. После расовых стычек 13 мая 1969 г. нарушение единства, межэтнической гармонии и внутреннего консенсуса остается угрозой стабильности страны. Поэтому внутренняя политика («Новая экономическая политика» (1971-1990), «Новая экономическая модель», «Единая Малайзия» (2010-2020)) [7] направлялась как на формирование общенациональных ценностей, единство страны и сбалансированное развитие территорий, так и на обеспечение идентичности и развитие отдельных этнических и расовых групп.
Главными историческими событиями, формировавшими национальную безопасность Малайзии,
были: японская оккупация (1942-1945), коммунистическое движение (1948-1960), болезненные процессы формирования страны 1963 г. и «расставания» с Сингапуром в 1965 г., межэтнические стычки 1969 г. Роль отдаленной истории также сложно переоценить. «Началом» малайской истории и точкой отсчета эволюции современной Малайзии считается Малаккский султанат (1400-1511) - средневековый центр международной морской торговли и малайско-индонезийской культуры. Завоевание Малакки португальскими колонизаторами в 1511 г. имело продолжительное влияние на осознание малайцами угроз национальному выживанию. Эти события 500-летней давности знаменовали начало эпохи европейского колониализма в субрегионе, завершившейся в середине 20 столетия [9]. Хотя последующее голландское правление в Малакке (1641-1824) также было важным свидетельством уязвимости перед внешними угрозами, оно не вызвало такого шокового влияния на восприятие малайцами проблем безопасности. Средневековые особенности государственности и национальной безопасности, сформированные к началу эпохи колониализма в ЮВА, находят проявления и сегодня [12].
Значительное влияние на современные представления о национальной безопасности Малайзии имело полуторастолетнее британское колониальное правление (1786-1957). Находясь в колониальной зависимости от европейских стран, малайцы переняли многие элементы разных культур и развили свою собственную политическую культуру, позаимствован британский прагматизм, отразившийся в современных подходах и к некоторым проблемам национальной безопасности.
Борьба с коммунистическим движением [11, 14]. В годы «холодной войны» важнейшим фактором безопасности была коммунистическая угроза и 40-летнее противостояние коммунистическим движениям в ЮВА. Политика безопасности Малайзии формировалась в борьбе с движением 1948-1960 гг., так как коммунизм был угрозой политической системе, ключевым ценностям и традициям малайцев (60% населения); движение имело не общегосударственный, а китайский этнический характер; КПМ исповедовала «иностранную идеологию» и стремилась сместить легитимное малайское руководство, что не отвечало интересам большинства; национальная стратегия предложила народу то, что не смогла КПМ, - безопасность и экономическое развитие - две главные особенности стратегии безопасности Малайзии. Перед вооруженными силами страны кроме борьбы с повстанцами ставилась задача помогать реализации правительственной программы развития (концеп-
ция «Безопасность и Развитие», 1971 г.). Несовместимость с левой идеологией проявлялась и в антикоммунистической внешней политике. Конфликт в Индокитае рассматривался как война коммунизма с демократией, а режиму Южного Вьетнама оказывалась поддержка как соратнику по борьбе. Одним из факторов победы в гражданской войне была поддержка Британии в рамках Англо-Малайского соглашения по обороне и взаимопомощи 1957 г. Однако КПМ тогда еще не отказалась окончательно от своих намерений и в 1968 г. развязала вторую военную кампанию, завершившуюся лишь в 1989 г.
Проблемы безопасности между соседями. «Конфронтация» (1963-1966) началась как противодействие руководства Индонезии провозглашению 16 сентября 1963 г. Малайзии, поскольку создание новой федерации оно расценило как «не-околониальный заговор». «Конфронтация» стала крупнейшим конфликтом Малайзии после ВМВ и шоком для ее населения, считавшего Индонезию важным соседом с тесными историческими и культурными связями. Отношения между странами были «братскими», и Индонезия наделялась статусом «старшего брата». «Конфронтация» разрушила этот миф. В 1964 г. после вторжения индонезийских войск на Малаккский полуостров СССР, поддерживавший Индонезию, наложил вето на проект резолюции СБ ООН, осуждавшей «агрессора». Вторжение заставило руководство Малайзии пересмотреть стратегию национальной безопасности, сформированную еще британцами и носившую сугубо оборонительный характер [12]. После смены руководства Индонезии в 1966 г. двум странам удалось нормализовать отношения, однако прозрачность границ и нелегальная миграция остаются проблемой.
Главные задачи политики безопасности Малайзии - предотвращение конфликтов и защита сфер национальных интересов: сухопутной территории, морских экономических зон, территориальных вод, стратегических морских путей и воздушного пространства; нейтрализация сепаратизма восточных штатов. Развивая свои вооруженные силы, страна полагалась также на дипломатические методы защиты национальных интересов. В 1972 г. заключено Соглашение о безопасности с Индонезией, создан двусторонний Комитет по вопросам границ, принято решение о совместном патрулировании Малаккского пролива. В 1998 г. для решения длительного спора страны передали в Международный суд ООН в Гааге дело о суверенных правах на острова Сипадан и Лиджитан (северо-восток о-ва Борнео).
В последние годы Индонезия предприняла серьезные шаги по укреплению безопасности. В 2004 г.
правительству страны удалось урегулировать сепаратистский конфликт в провинции Ачех (север о-ва Суматра), продолжавшийся 30 лет и унесший жизни тысяч людей. Это разрешило сложную ситуацию в малазийско-индонезийских отношениях, Малайзия продемонстрировала способность проводить гибкую внешнюю политику. Силы безопасности Индонезии обезвредили сотни исламистских боевиков, уничтожили их главные базы и лагеря подготовки. Создано Национальное антитеррори-стическое агенство. В то же время в стране продолжается межэтническое насилие, силам безопасности и полиции часто не удается своевременно и эффективно гасить беспорядки. При этом важным условием существования Индонезии как единого государства является взаимное уважение и толерантность многочисленных этнических групп, проживающих в стране [13].
Угрозой безопасности в ЮВА являются взаимные территориальные претензии, для урегулирования которых между Малайзией и Индонезией, Малайзией и Сингапуром был задействован Международный суд ООН, а для решения проблем границ Малайзии с Брунеем и Таиландом - двусторонние переговоры. Серьезной проблемой остаются претензии КНР, Тайваня, Вьетнама, Малайзии, Филиппин и Брунея на острова архипелага Спратли в Южно-Китайском море - стратегически важную территорию с точки зрения военно-политического контроля, рыболовства, торгового мореходства, богатую нефтегазовыми месторождениями [6].
Проблемы безопасности на границе Малайзии и Таиланда являются следствием угрозы возобновления коммунистического движения, лидеры которого находили приют на юге Таиланда, а также распространения нестабильности, связанной с местным исламистским экстремизмом. Последние десятилетия здесь не прекращается противостояние мусульманского населения южных провинций Таиланда властям страны. Проблема усугубляется двойным гражданством большинства малайцев Южного Таиланда и обвинениями Малайзии в поддержке террористов. Для решения проблемы в 2004 г. стороны договорились проводить совместное патрулирование границы, а в 2010 г. Малайзия обязалась предоставить депрессивным провинциям Таиланда помощь в сфере образования, занятости и бизнеса. Сторонами отмечена необходимость создания надлежащих условий для увеличения взаимных инвестиций. Премьер Малайзии Н. Разак заявил о поддержке политики Таиланда по развитию мер доверия и безопасности в южных провинциях и призвал малайское население соседней страны воздержаться от насилия и уважать конституцию [8].
В результате «развода» в 1965 г. Малайзии и Сингапура в отношениях между ними сохранялось недоверие и напряженность, учитывая различие позиций по отдельным вопросам региональной политики, но благодаря исторической и культурной близости, экономической взаимозависимости они никогда не доходили до военного противостояния. Перспектива вооруженной агрессии между странами маловероятна, хотя их отношения строятся с позиции демонстрации силы. Они уделяют большое внимание развитию вооруженных сил и закупке современного вооружения [16]. Для укрепления стабильности в малазийско-сингапурских отношениях необходимы общие усилия по развитию мер доверия.
Влияние регионального окружения на национальную безопасность. Во время «холодной войны» кроме внутренней коммунистической угрозы политическая ситуация в Индокитае представляла угрозу безопасности стран субрегиона. Хотя с падением Сайгонского режима в 1975 г. начался процесс восстановления отношений с объединенным Вьетнамом, но с последовавшей интервенцией Камбоджи возникли новые опасения гегемонист-ских устремлений СРВ. В политических кругах Малайзии тогда развернулась дискуссия, кто (Вьетнам или КНР) представляет наибольшую угрозу. С США и СССР страны ЮВА строили отношения по принципу равноудаленности, вместе с тем присутствие СССР сдерживало экспансию Китая.
С распадом Советского Союза, окончанием «холодной войны» и вступлением в 1995 г. Вьетнама в АСЕАН кардинально изменились представления об угрозах безопасности в ЮВА. Концепции безопасности стран АСЕАН все больше сосредоточиваются на внутренней проблематике и нетрадиционных угрозах. Среди угроз Малайзии в этот период отмечают проблемы нелегальной иммиграции (из Индонезии, Филиппин, Таиланда и Бангладеш), связанные с организованной преступностью и социальной нестабильностью. Правительство уделяло большое внимание проблемам нейтрализации экстремистских групп, о чем свидетельствует достаточно высокий уровень внутренней безопасности. Хотя ислам в Малайзии имеет глубокие корни и является официальной религией, он не приобрел экстремистских форм [8]. Тенденции экстремизма сдерживаются развитой политической культурой, жестким антитеррористическим законодательством и полиэтничностью населения.
С 1970-х до середины 1990-х годов в ЮВА наблюдался стабильный экономический рост, политическая ситуация давала основания говорить об усилении экономических и ослаблении силовых факторов. Происходило сокращение иностранного военного присутствия и ликвидация военных баз
в регионе. Состоялся переход от геополитической парадигмы международных отношений к геоэконо-мической, экономическая безопасность стала главной составляющей политики безопасности. Однако экономический кризис 1998 г. и трагические события 11 сентября 2001 г. в США внесли коррективы. Если раньше члены АСЕАН старались избегать слишком тесного сближения с Западом, то после кризиса активизировалось присутствие США и сотрудничество с Международным валютным фондом [3]. В условиях глобализации национальная и международная безопасности тесно связаны, возрастает значение внешних факторов, стираются грани между внутренней и внешней политикой государств. Приоритетное значение приобретают геоэкономические механизмы обеспечения безопасности по сравнению с геополитическими и геостратегическими, геоэкономика становится приоритетом мирового развития [5].
Посткризисный период связан с новой фазой соперничества главных мировых центров силы -США, Японии и КНР за влияние в ЮВА. Возро-стает влияние последних двух стран, в действиях которых наблюдались экономические приоритеты. Страны ЮВА с недоверием относятся к растущим амбициям Китая, замкнувшим на себя значительные потоки западных инвестиций. Однако и сама Поднебесная превращается в активного инвестора в субрегионе, двигаясь тем же путем, которым прошли Япония и Южная Корея. Сегодня КНР переняла у Японии роль локомотива экономического роста и все активнее демонстрирует намерение играть роль контрбаланса США в АТР. При этом Китаем проводится внешняя политика, использующая недовольство отдельных стран ЮВА давлением США в вопросах прав человека. Вместе с тем при очевидной заинтересованности в экономическом и инвестиционном сотрудничестве с Китаем страны АСЕАН опасаются стратегических намерений растущей региональной супердержавы [2, 3].
Если до 11 сентября 2001 г. страны АСЕАН были в большей степени заинтересованы в присутствии США в субрегионе, то после уже США становятся наиболее заинтересованной стороной, учитывая опасность международных террористических организаций в ЮВА, а также потребность сдерживания Китая. Планируется создание новых американских баз в Сингапуре и Малайзии, укрепление базы на Филиппинах и передача Вьетнамом военно-морской базы в Камрани, оставленной российским ВМФ в 2003 г. [2]. В то же время все громче звучит голос самих стран АСЕАН, активнее выступающих в роли субъекта региональной политики. Наиболее развитые их представители - Сингапур, Малайзия и Таиланд - стремятся интегрировать субрегио-
нальный блок, для поддержания многовекторного баланса интересов сохраняя прагматические отношения как с тандемом США-Япония, так и с Китаем. В рамках политики равноудаленности элиты ведущих стран АСЕАН, ощутив угрозу со стороны Китая, активнее выступают за восстановление баланса сил и развитие экономических связей с Японией, возобновление американского присутствия в ЮВА. Такая стратегия контрастирует с политикой АСЕАН десятилетней давности, когда прославлялось «азиатское единство» и вытеснение США путем создания единого субрегионального рынка. По мере увеличения экспансионистского давления одной из великих держав, страны субрегиона, стараясь сохранить стратегический баланс, создают определенные преимущества другой стороне регионального баланса сил. Такой стороной в последнее время выступают США, учитывая возрастающее недоверие к Китаю, прямо пропорциональное росту его присутствия в субрегионе [10]. В этой ситуации Китай меняет тактику, разделяя АСЕАН на страны более и менее «прокитайские», активизируя отношения с первой категорией, к которой относятся континентальные страны ЮВА, исторически бывшие более зависимыми от Китая. Не отказываясь от стратегии доминирования во всем субрегионе, Китай ставит задачу добиться доминирования на Севере ЮВА, который может стать «плацдармом» для дальнейшей экспансии. В этом КНР могут содействовать форсированные попытки консолидировать АСЕАН на основе ценностей либеральной демократии, поскольку всякое давление вызывает сопротивление не готовых к этому стран [10]. Такая сложная система балансов и контрбалансов требует выверенных усилий стран ЮВА для поиска эффективной формулы региональной стабильности, а также стимулирует наращивание вооружений, несмотря на активизацию процессов субрегиональной интеграции. Правительством Малайзии после окончания «холодной войны» проведена значительная работа по обеспечению обороны страны собственными силами, продолжается закупка современного вооружения. Подобной стратегии придерживается большинство стран ЮВА. По данным Стокгольмского международного института исследований проблем мира (SIPRI) [16], последнее десятилетие отмечается стабильный рост военных расходов в ЮВА. В 2010 г. на вооружение стран субрегиона потрачено около
30 млрд. долл. США (на 60% больше, чем в 2001 г.). По сравнению с 2009 г. Индонезия увеличила военные расходы на 28% (на 1,3 млрд. долл. США), Филиппины - на 12%. ЮВА за последнее десятилетие стала мировым лидером по росту военных затрат: Малайзия за этот период стала тратить на
722% больше, Сингапур - на 146%, Индонезия - на 84%. В Индонезии, Малайзии и Сингапуре импорт вооружения в 2000-2004 гг. увеличился почти на 150%, а в 2005-2009 гг. - более чем на 720% [16]. Сингапур стал первой страной АСЕАН, вошедшей в число 10 крупнейших импортеров вооружения со времен Вьетнамской войны. Это соответствует глобальной тенденции гонки вооружений, среди главных причин которой - нарастающая дестабилизация международных отношений. Многочисленные локальные конфликты свидетельствуют о призрачности надежд на международные гарантии безопасности, что стимулирует искать защиту в укреплении собственных армий. Другим геополитическим фактором, заставляющим переходить к стратегии опоры на собственные силы, является «свертывание ядерных зонтиков» супердержав после окончания «холодной войны». Страны субрегиона, имея ограниченную военную промышленность, наращивают импорт вооружений «на всякий случай» [5].
Национальная безопасность в странах ЮВА направлена главным образом на сохранение элит и национальной бюрократии. В Малайзии отмечают высокие демократические стандарты гражданско-военных отношений. Несмотря на важную роль, которую исторически играли вооруженные силы в стране, они всегда оставались вне политики в отличие от большинства других стран субрегиона, где гражданские и военные круги часто выступали соперниками в борьбе за власть. Объясняется это тем, что Малайзия обрела независимость без военного вмешательства, и избранное руководство страны не прибегало к силовым средствам защиты власти. За 55-летнюю историю страны не было попыток военных переворотов. Конструктивные отношения между гражданским и военным руководством, а также консенсус по вопросу контроля военных гражданской властью - гарантия мира и стабильности в стране [12].
Исторический фактор в формировании концепций безопасности. Значительное влияние на формироваие антикоммунистической политики Малайзии оказал опыт борьбы с партизанским движением. Внутреннее противостояние и сдерживание международного коммунизма стало главной компонентой стратегии безопасности страны. Успех Маоистской революции в Китае в 1949 г. усилил опасения коммунистического доминирования в ЮВА. Ситуация усугублялась китайской этничностью малазийских коммунистов. Большая китайская община Малайзии (30% населения) считалась «пятой колонной» КПМ и КНР, главной целью которых было национальное освобождение, свержение империализма и феодальной аристокра-
тии, создание усилиями рабочих и крестьян Социалистической Малайи [12, 14], что не принималось малайским этническим большинством.
В 1957 г. было заключено Англо-Малайское оборонное соглашение, сыгравшее ключевую роль в «конфронтации» с Индонезией [8]. В противостоянии коммунистической угрозе «некоммунистические» страны ЮВА были бенефициантами спонсированной США системы глобальных военных союзов, направленных против СССР и Китая. Американские гарантии безопасности для АТР включали следующие документы: Манильский пакт 1954 г., создавший SEATO (при участии Таиланда и Филиппин); Договор АЖ^ 1951 г. (Австралия, Новая Зеландия и США); Американо-Японский союз 1951 г.; двусторонние договоры США с Южной Кореей, Тайванем, Таиландом и Филиппинами, вместе с многосторонними союзами, обеспечившими наполнение «доктрины сдерживания». Безопасность «некоммунистических» стран ЮВА в первые две декады «холодной войны» обеспечивалась англо-американским оборонным сотрудничеством, а после войны во Вьетнаме - Пятисторонним соглашением об обороне (Австралия, Великобритания, Новая Зеландия, Малайзия, Сингапур) 1971 г.
Прагматизм и рационализм стратегии национальной безопасности были присущи руководству Малайзии, проводившему после окончания Вьетнамской войны антикоммунистическую внутреннюю политику и внешнюю политику мирного сосуществования с коммунистическими режимами региона. Четвертым премьер-министром Малайзии М. Мохаммадом (1981-2003) в 1991 г. была сформулирована Программа развития «\^юп-2020», послужившая импульсом возрождения страны и формирования новой концепции национальной безопасности. Строгая трудовая дисциплина, жесткое внутреннее законодательство (Акт внутренней безопасности, 1960), слабость оппозиции и отсутствие единого протестного голоса вместе с впечатляющими достижениями развития обеспечили политическую стабильность в государстве.
Регионализм AСEAН и безопасность на базе сотрудничества. Необходимыми предпосылками создания системы коллективной безопасности являются: общие угрозы; перспективы общего будущего; международное сотрудничество; достаточный уровень экономической интеграции и общие объединяющие ценности [15]. С 1961 г. Малайзия выступала с инициативами о создании многосторонней организации по безопасности в ЮВА. Региональные элиты того времени были обеспокоены коммунистической угрозой Лаосу, служившему буфером между Вьетнамом и Таиландом. Последний по «принципу домино» мог стать следующей
«жертвой», после которой последовали бы другие страны региона. В 1961 г. была создана Ассоциация ЮВА, а в 1963 г. - Организация «МаФилИн-до», просуществовавшие недолго. После падения в
1966 г. режима А. Сукарно в Индонезии в результате провала политики «конфронтации» интеграционные процессы активизировались, поскольку пять стран субрегиона опасались коммунистической агрессии из Индокитая. Кроме того, соседи Индонезии стремились «встроить» ее в общую структуру безопасности субрегиона, как после ВМВ Франция стремилась «встроить» Германию в общую структуру европейского сотрудничества. В августе
1967 г. была подписана Бангкокская декларация о создании АСЕАН.
Вывод войск США из Вьетнама и региона, а также решение Великобритании о выводе до
31 марта 1971 г. военных подразделений с баз в Малайзии и Сингапуре имели определяющее влияние на стратегии безопасности стран ЮВА. Образовавшийся «вакуум» безопасности привел к росту внешних и внутренних угроз для некоммунистических стран ЮВА. В ответ было инициировано Пятистороннее оборонительное соглашение, не ставшее, однако, надежной гарантией для субрегиона. Для заполнения «вакуума» правительство А. Разака от прозападной внешней политики перешло к политике неприсоединения и нейтралитета. В 1970 г. Малайзия предложила идею нейтралитета ЮВА, нашедшую развитие в Куала-Лумпурской декларации АСЕАН 1971 г., в реальной жизни не материализовавшуюся в полной мере. Причинами этому были: большая территория субрегиона; многообразие стран-участниц, идеологий, форм правления и внешней политики; нейтралитет требовал гарантий великих держав, чего не удалось достичь. Вместе с тем в рамках АСЕАН провозглашено создание ЗМСН, требовавшей от супердержав воздержаться от вмешательства во внутренние дела субрегиона.
Ключевым документом АСЕАН по вопросам региональной безопасности после победы коммунистов во Вьетнаме, Камбодже и Лаосе стал подписанный в 1976 г. на первом саммите на о-ве Бали Договор о дружбе и сотрудничестве в ЮВА, определивший стратегию Ассоциации по урегулированию конфликтов. Последующие годы АСЕАН получила признание как влиятельная региональная сила, активный участник международных отношений, многосторонние обязательства которого направлены на укрепление региональной безопасности. Свидетельством стратегической важности АСЕАН стало подписание на втором саммите в 2003 г. «Балийского соглашения-2» о намерении создать до 2020 г. «Сообщество АSЕАN» в трех
измерениях - экономическом, гуманитарном и безопасности [12].
Региональный форум AСEAН (АРФ). После завершения в 1991 г. «холодной войны» ситуация в ЮВА стабилизировалась, однако быстрый рост могущества Китая вызвал новые угрозы. АСЕАН расширилась до 10 стран, в том числе за счет коммунистических стран (1995 г. - Вьетнам, 1997 г. -Бирма и Лаос, 1999 г. - Камбоджа). Прежнее идеологическое противостояние кануло в лету, Ассоциация стала более консолидированной, назрела необходимость создания многостороннего форума по проблемам безопасности в АТР. Идея такого диалога была впервые предложена президентом СССР М. Горбачевым, призвавшим в 1986 г. к созыву Тихоокеанской конференции по безопасности и сотрудничеству на принципах созданного в 1975 г. Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе (СБСЕ/ОБСЕ).
В 1994 г. в Бангкоке объявлено о создании АРФ по проблемам мира и безопасности, в первом заседании которого приняли участие 18 стран. Сегодня АРФ включает 27 стран: 10 - АСЕАН, основные государства АТР, а также представителей других регионов (ЕС, Индия, Монголия, Папуа - Новая Гвинея, Россия и США). Он стал наибольшим по охвату многосторонним институтом, главная цель которого - создание механизмов разрешения конфликтов и формирование в регионе «азиатско-тихоокеанского сообщества». Основные задачи - развитие многостороннего сотрудничества, разработка мер доверия и механизмов превентивной дипломатии. Институализация Форума довольно ограничена по сравнению с ОБСЕ, он не имеет секретариата, его деятельность координируется на ежегодной ротационной основе министрами иностранных дел членов АСЕАН. В учредительных документах АРФ определена особая роль АСЕАН, а географические рамки членства ограничены Восточной Азией и Океанией. Среди главных достижений Форума, являющегося прообразом новой модели коллективной безопасности в АТР, развитие мер доверия; обсуждение путей решения Корейской проблемы; разработка Кодекса поведения в Южно-Китайском море; противодействие терроризму. Хотя успехи АРФ довольно скромны в сравнении с достижениями подобных организаций в Евро-Атлантическом регионе (ОБСЕ и НАТО), но его реальный успех следует рассматривать сквозь призму перспективы. Главное - удалось собрать вместе очень разные страны, с разноплановыми интересами, из единого мегарегиона, не имевшего прежде подобного опыта [12].
Несмотря на разнообразие идеологий, форм правления, политических систем, экономических
укладов и уровней развития стран ЮВА, ограничивающее возможности формирования общей идентичности и объединяющих ценностей, АСЕАН продолжает развитие в направлении региональной организации по безопасности на базе сотрудничества. При этом не ставятся цели проведения коллективной обороны и общей внешней политики. Механизмы Ассоциации дают возможность укреплять безопасность, расширять сотрудничество, повышать доверие, углублять интеграционные процессы [1], а также координировать более широкие межрегиональные процессы: АРФ (создан в 1994 г.), Asia-Europe Meeting (1996), ASEAN+3 (1997), Восточно-Азиатский форум сотрудничества (2000), Контртеррористическая группа АТЕС (2002), Переговоры по нераспространению в Азии (2003), Восточно-Азиатский саммит (2005), ASEAN+8 (2010).
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Арапова Е. Восточная Азия в поисках интеграции // Азия и Африка сегодня. 2011. № 10. С. 33-38.
2. Арешидзе Л. Международные отношения в Восточной Азии. Угрозы и надежды. М.: Междунар. отношения, 2007. 295 с.
3. Гусев М. В поисках формулы безопасности //Азия и Африка сегодня. 2004. № 6. С. 30-35.
4. Гусев М. «Джамаа Исламия» - собрат «Аль-Каиды» в Юго-Восточной Азии // Азия и Африка сегодня. 2004. № 1. С. 6-8.
5. Кортунов С. Диалектика национальной и международной безопасности: некоторые методологические проблемы // Полис. 2009. К 1. С. 7-28.
6. Локшин Г. Над Восточным морем тучи ходят хмуро // Азия и Африка сегодня. 2010. К 8. С. 55-59.
7. Лоссовский И.Е. Новая антикризисная стратегия и экономическая модель Малайзии // Азиатско-Тихоокеанский регион: экономика, политика, право. 2011. К 1. С. 28-33.
8. Лоссовский И.Е. Эволюция внешней политики Малайзии как отражение внутреннего исторического развития страны // Гуманитарные исслед. в Вост. Сибири и на Дальнем Востоке. 2011. К 3. С. 5З-б0.
9. Лоссовський І. Події, що 500 років тому змінили історію Південно-Східної Азії // Зовнішні справи. 2011. К 7/8. С. 42-4б.
10. Мосяков Д. ЮВА в поисках консолидации и внешнеполитического равновесия // Азия и Африка сегодня. 2008. К 8. С. ЗЗ-Зб.
11. Тюрин В. «Чрезвычайка» в Малайе //Азия и Африка сегодня. 2009. К 7. С. 59-бЗ.
12. Baginda A. Malaysia’s Defence & Security since 1957. Kuala Lumpur.: Malaysian Strategic Res. Centre, 2009. 22б c.
13. Brooks K. Is Indonesia bound for the BRICs? // Foreign Affairs. 2011. Nov./Dec. P. 109-118.
14. Clutterbuck R. The long long war. Bmergency in Malaya 1948-19б0. Singapore: Cultured Lotus, 2003. 20б c.
15. Cohen R., Mihalka М. Cooperative Security: New Horisons for International Order. Garmisch-Partenkirchen: G. Marshall European Centre for Security Studies, 2008.
16. Stockholm International Peace Research Institute: SIPRI-2011. URL: www.sipri.org/yearbook (дата обращения: 30.01.2012).
2012 • № а • гуманитарные исследования в восточной сибири и на дальнем востоке
23
