CC BY
23РУССКО-ВИЗАНТИЙСКИЙ ВЕСТНИК
Научный журнал Санкт-Петербургской Духовной Академии Русской Православной Церкви
№ 3 (10) 2022
М. В. Медоваров
Формирование посмертного образа Александра III на страницах журнала «Русское обозрение»
УДК 94(470):070
DOI 10.47132/2588-0276_2022_3_153 EDN GAJUBC
Аннотация: Статья посвящена анализу процесса формирования посмертного идеализированного образа императора Александра III в консервативном журнале «Русское обозрение» в 1894-1898гг. Целью исследования является выявление лиц, формировавших данный образ, и типичных повторяющихся черт в описании личности и деятельности покойного монарха. Уделено внимание как политическим статьям, так и обзорам отзывов русской и зарубежной прессы, стихотворениям об Александре III. Отдельно рассмотрена роль очерков его путешествий в молодости. Показано, что редактор «Русского обозрения» Анатолий Александров целенаправленно подбирал наиболее сильные материалы об Александре III как сразу после его смерти, так и в первую и вторую ее годовщину. Ведущие публицисты журнала Лев Тихомиров и Владимир Грингмут в своих статьях об Александре III, отмечая его высокие нравственные качества, делали основной акцент на его программе отказа от либерализма и европейского пути развития, на повороте к самобытности России и утверждении самодержавия как наилучшей формы правления, пригодной даже для Европы. Консервативным мыслителям было присуще сравнение Александра III с императором Константином, Карлом Великим и даже Иисусом Христом. В течение нескольких лет были созданы мифологизированные образы Александра III и одновременно Михаила Каткова, что отражается в русской консервативной мысли вплоть до наших дней.
Ключевые слова: русский консерватизм, «Русское обозрение», император Александр III, образы власти, Анатолий Александров, Лев Тихомиров, Владимир Грингмут, монархия как форма правления.
Об авторе: Максим Викторович Медоваров
Кандидат исторических наук, доцент, доцент Национального исследовательского Нижегородского государственного университета им. Н. И. Лобачевского. E-mail: mmedovarov@yandex.ru ORCID: https://orcid.org/0000-0002-9921-2219
Для цитирования: Медоваров М. В. Формирование посмертного образа Александра III на страницах журнала «Русское обозрение» // Русско-Византийский вестник. 2022. № 3 (10). С. 153-169.
RUSSIAN-BYZANTINE HERALD
Scientific Journal Saint Petersburg Theological Academy Russian Orthodox Church
No. 3 (10) 2022
Maxim V. Medovarov
Formation of the Posthumous Image of Alexander III on the Pages of "Russkoe Obozrenie" Journal
UDC 94(470):070
DOI 10.47132/2588-0276_2022_3_153
EDN GAJUBC
Abstract: The article is devoted to the analysis of the process of formation of the posthumous idealized image of Emperor Alexander III in the conservative journal "Russkoe Obozrenie" ("Russian Review") in 1894-1898. The aim of the study is to identify the persons who formed this image and typical recurring features in the description of the personality and activities of the late monarch. Attention is paid to political articles as well as reviews of reviews of the Russian and foreign press and also to poems about Alexander III. The role of essays on his travels in his youth is considered separately. It is shown that the editor of the "Russkoe Obozrenie" Anatoly Aleksandrov purposefully selected the most powerful materials about Alexander III both immediately after his death and on its first and second anniversaries. Leading publicists of the journal, Lev Tikhomirov and Vladimir Gringmut, in their articles about Alexander III, noting his high moral qualities, made the main emphasis on his program of rejection of liberalism and the European path of development, on the turn to the uniqueness of Russia and the establishment of autocracy as the best form of government, suitable even for Europe. Conservative thinkers were inherent in comparing Alexander III with Emperor Constantine, Charlemagne, and even Jesus Christ. Over the course of several years, mythologized images of Alexander III and at the same time Mikhail Katkov were created, that is reflected in Russian conservative thought up to the present day.
Keywords: Russian Conservatism, "Russkoe Obozrenie", Emperor Alexander III, images of power, Anatoly Aleksandrov, Lev Tikhomirov, Vladimir Gringmut, Monarchy as a form of government.
About the author: Maksim Viktorovich Medovarov
Candidate of Historical Sciences, Associate Professor, Associate Professor at Lobachevsky Nizhny
Novgorod National Research State University.
E-mail: mmedovarov@yandex.ru
ORCID: https://orcid.org/0000-0002-9921-2219
For citation: Medovarov M.V. Formation of the Posthumous Image of Alexander III on the Pages
of "Russkoe Obozrenie" Journal. Russian-Byzantine Herald, 2022, no. 3 (10), pp. 153-169.
Вступление
Императору Александру III посвящено немало работ как критического, так и апологетического характера1. Историки не раз уделяли внимание отношению к фигуре царя-миротворца и его политике таких консервативных мыслителей, как К. Н. Леонтьев, Л. А. Тихомиров и другие2. Спустя четверть века сохраняет свою значимость работа Ричарда Уортмана о позиционировании власти при Александре III3. Между тем такое позиционирование в значительной степени обеспечивалось позицией прессы, прежде всего, консервативной. Уортман оказался единственным историком, уделившим хотя бы некоторое внимание посмертному «апофеозу» императора в статьях зарубежных и русских газет (на единичных примерах)4. Иностранные отзывы об Александре III анализировал также Сильвен Бансидун5. Тем не менее, до сих пор неизученным остается процесс формирования своеобразного культа Александра III, мифологизации его образа руками русских консерваторов, особенно после кончины императора. Не существует ни одной специальной современной статьи об этом. Цель настоящего исследования — проследить процесс создания посмертного образа Александра III на страницах консервативного журнала «Русское обозрение» в 1894-1898гг.
«Русское обозрение» за ноябрь 1894 г.
Основная часть
В «Русском обозрении», основанном в 1890 г., критические замечания по различным вопросам внутренней и внешней политики России, развития ее экономики и т. д. никогда не затрагивали основных черт курса Александра III, неизменно высоко оценивавшегося сотрудниками журнала. После скоропостижной кончины монарха редактор А. А. Александров стал уделять большое внимание публикации материалов, направленных на увековечивание памяти безвременно почившего государя и на формирование его идеализированного образа.
Александр III скончался 20 октября 1894 г., поэтому в ноябрьский номер «Русского обозрения», вышедший 6 ноября, не мог успеть войти богатый ряд материалов
1 Зайончковский П.А. Российское самодержавие в конце XIX столетия (политическая реакция 80-х — начала 90-х годов). М.: Мысль, 1970. С. 35-81; Соловьев Ю. Б. Самодержавие и дворянство в конце XIX века. Л.: Наука, 1973. С. 9-119; Боханов А.Н. Император Александр III. М.: Русское слово, 1998; ДроновИ.Е. Император Александр III и его эпоха. М.: Академический проект, 2016.
2 Репников А.В. Консервативные концепции переустройства России. М.: Academia, 2007. С. 143145; Репников А.В., Милевский О.А. Две жизни Льва Тихомирова. М.: Academia, 2011. С. 273-275.
3 Уортман Р. С. Сценарии власти. Мифы и церемонии русской монархии. Т.2: От Александра II до отречения Николая II. М.: ОГИ, 2004. С. 225-416.
4 Там же. С. 410-414.
5 Bensidoun S. Alexander III, 1881-1894. Paris: Sedes, 1990.
о нем. Чтобы не нарушать верстку страниц стандартного номера, пришлось ограничиться рассмотрением деятельности императора в постоянных рубриках «Внутреннее обозрение» и «Летопись печати» (последнюю неизменно вел Лев Тихомиров). Зато перед первыми страницами журнала редакция успела вклеить 9 страниц в траурных рамках, посвященных Александру III. Вслед за его портретом следовало достаточно известное прижизненное стихотворение Аполлона Майкова, посвященное этому портрету. Наиболее знамениты две строки, выразившие консервативное кредо автора, который усматривал в Александре III про-будителя национального самосознания в России: «И то, что было в ней лишь чувством и преданьем, / Как кованой броней закреплено — сознаньем»6.
2 ноября Александров благодарил Майкова за стихотворение: «Поистине замечательное, как по глубине истинно русской, народной, православно-самодержавной идеи, так и по классической законченности формы. Кому из ближних сотрудников журнала я ни читал его, все от него в восторге. <...> С поэтически-пророческим чутьем Вы подсказываете истории сущность ее суда»7. Александров перепечатал это стихотворение затем в «Московских ведомостях» и в отдельной брошюре памяти Александра III. Он уточнял для Майкова: «Меня было завалили стихотворениями на смерть Государя, но рядом с Вашим я не решился поместить ни одного, не решился после Вас написать чего-либо в этом роде и сам»8.
Затем следовала редакционная статья памяти императора, написанная, разумеется, самим Анатолием Александровым. Данный некролог говорил не столько о личности монарха, сколько о его борьбе с либерализмом и конституционализмом. Редактор «Русского обозрения» провозглашал: «Мы сохраним навеки в сердцах такие воспоминания, каким позавидовали бы многие века и десятки поколений. Мы в конце XIX века имели счастье увидеть в осуществлении идеал истинно Самодержавного Государя. Мы пережили не в заоблачных мечтаниях, а в действительности то единение Царя с народом, которое составляет драгоценнейшее свойство Самодержавия. <...> Мы видели великого Царя-Самодержца, видели великое Царствование, в котором пожили истинно тихое и благоденственное житие. Мы видели Царя, который воскресил перед нами идеалы Православного Государя, ставящего свою задачу не в ломках форм, не в насиловании жизни народной, а в простой здоровой жизни вверенного ему Богом населения. <...> Сколько веков позавидовали бы нам, имевшим счастье жить при таком Государе»9. Александров считал, что смерть императора была даже более самоотверженной, чем у Петра I и других его предшественников, что «он всего себя отдал России, в 12 лет он отдал России до последней капли все силы, все нервы,
6 Майков А.Н. К портрету Государя Императора Александра Александровича // Русское обозрение. 1894. № 11. С. I.
7 РО ИРЛИ. Ед. хр. 16704. Л. 2.
8 Там же.
9 [Александров А.А.] 20 октября 1894г. // Русское обозрение. 1894. № 11. С. II-III.
Портрет Александра III на первых страницах «Русского обозрения» за ноябрь 1894 г.
всю работу свою»10. По мнению редактора «Русского обозрения», после христианской кончины государя он станет молитвенником за Русскую землю. И все-таки политические уроки царствования Александра III были для Александрова важнее религиозных. Мыслитель настаивал, что после такого царствования, доказавшего преимущества самодержавия, только «безумцы», «своекорыстные расчеты или совершенная умственная неразвитость» могли бы остаться почвой для либеральных идей. Александров восторженно предрекал единодушную народную поддержку новому императору Николаю II, два манифеста которого (о вступлении на престол и о принятии Александрой Федоровной православия) были опубликованы тут же наряду с двумя благодарственными высочайшими телеграммами в Синод и Сенат11.
Из материалов, вошедших в основной текст ноябрьского номера «Русского обозрения», заслуживает упоминания скорбное письмо болгарского обозревателя журнала некоего Ст. к А. А. Александрову, в котором акцент ставился на миролюбие Александра III и скорбь о нем в Европе12. В рубрике «Внутреннее обозрение», как ни странно, кончине императора по свежим следам было посвящено лишь пять страниц, на которых пересказывалась история последней болезни государя и приводился медицинский дневник. По оценке обозревателя, некоего Е. А. (возможно, А. И. Елишев?), император сумел «вознести русское имя и русское сердце на такую высоту, на какую не возносил его ни один из самых блестящих, из самых славных наших царей»13. Публицист вспоминал его «живую, светлую русскую душу, русскую прямоту, правду, любовь»: «Александр III был живой носитель русского нравственного начала в самом полном и симпатичном его виде». Е. А. писал, что каждая русская семья воспринимала царя как своего родного: «Каких внешних дел нужно нам искать у Александра Третьего, когда во все свое царствование свое он буквально светил нам, когда этот тихий свет льется и сейчас с его смертного одра, как лился с его престола, из его семьи и кабинета?»14 Говоря о международном значении императора, обозреватель называл его «всеобщим и нелицемерным хранителем высшей исторической правды, оплотом истинного мира народов» и подчеркивал: «У этого Государя, бесспорно самого скромного и простого из Царей, оказались в руках все судьбы цивилизованного мира»15. По мнению Е. А., именно нравственная сила правды обеспечила Александру III любовь «народа-океана, связанного в одну могучую историческую личность», и молитвы о нем в храмах всех конфессий Европы, включая даже иудеев.
10 Там же. С. IV.
11 Николай II. Высочайшие манифесты. Высочайшие телеграммы // Русское обозрение. 1894. № 11. С.УТ-УШ.
12 Ст. Письма и беседы о вопросах дня. О желательном разрешении болгарского вопроса // Русское обозрение. 1894. № 11. С. 488-495.
13 Е.А. Внутреннее обозрение // Русское обозрение. 1894. № 11. С. 563-564.
14 Там же. С. 564.
15 Там же. С. 564-565.
Л Ф Т О И II С Ь 11 Е Ч А Т И
1) В Е Л И К I Й ПРИМ'ВРЪ
ГдтГЧиа! кроит, догори! СТО |1Т1 ТОКу 1ШД 8ГрШ1Ш К »рос» ахпикк всего сиши п арушеаза жоирш. Еврма пиром« и (шршкпп ирщ!«! Ики и »май» и-ролей ■ «айсрАтороп аераэримо стали со *Нп цевгрш и аудьтури. со »Наа тсйисрзк-кствомшак« о6щеепе*во1 жпп, со к!и шс отждовеакааа пролог* с> путл нриаи-и*го раз • вти, со »«с аиио ш, п систа! ■ гор*.
0?речг*1е сп иояаржачссиго ормпцва бшо отречгвьгп оть пстирш, Проюоаио ли о» о бг» в яви дрипивтыг! ао-аадддаго прянцятУ Этого во ьогд ас бивмТк- Но ии бы го па било, отр*чся>е ороааадось *а пить рЬаап форааг». тажа ркпымв. ишоц, ип этого аде ■ ве а
в сгори Ооркби (Аиьцпи (хпиип фврп шсп. Дао-коарлти, со «и*«по, народа, х о тори! Фил ашлт тоди» корсиеасжою шспо, пил вовую >ру у(ч»гг»огь кучевви, ■е 11к»шго «во! вааи, кроп своего сиакпио сажа а стоН-т>1 еншшип рода его п сулабаяа ваша. Д<-»»рш<
чссюй фшшп масло шпл ва царсуФ(!стмжаовъ .сухк* что длм араговора по тахов; о6вавея(с ас н^жиэ вачего, аров* .ховстатаромви лвчвоств*.
4 Цгртнипи щ щпв Г» И^лвш мршш «П Хс^акпр
(Л »7.1. П1 Ш '-Ш щ1в(Ш И^Ш». Ни Ш1ШП
Гж^ии В 11Ш111 1рши',
Статья Л. А. Тихомирова в «Русском обозрении» за ноябрь 1896 г.
Наибольшее внимание кончине императора, впрочем, уделил в ноябрьском номере Лев Тихомиров в своей постоянной рубрике «Летопись печати». В статье «Великий пример» (первоначальное название при публикации в «Московских ведомостях» — «Болезнь Государя и знамения времени») он выражал удивление тем, как Европа, на протяжении ста лет подряд отрекавшаяся от монархического принципа и пытавшаяся построить либеральный строй, теперь неожиданно скорбит о русском самодержце: «Невольный трепет охватил сердца народов. Они боятся не Царя, вставшего во всей силе и крепости посреди восторженных кликов стомиллионного верного народа. Они приходят в страх при мысли: что станет с ними без Царя?»16 После столетий ожидания народов, говорил Тихомиров, наконец, явился живой царь — носитель монархического идеала, «с неколебимой верой в свой священный принцип, с безусловной покорностью воле Божией, с сознанием, что Божией милостью, а не человеческой волей он царствует и что власть его, Богом данная, Богу только принадлежит и никем не может быть ни связана, ни ограничена»17. По мнению мыслителя, глубокое впечатление Европы от болезни и смерти Александра III запомнится надолго и приведет к поучительным изменениям политического строя в будущем, ибо покойный царь «дал народам и монархам целое откровение, целое указание пути, который еще не закрыт пред современным культурным миром»18.
В качестве приложения к данной статье Тихомиров опубликовал обзор откликов печати на смерть императора19. Он подчеркнул, что лишь консервативная пресса в России сразу уделила должное внимание болезни государя, «Новое время» отстало от нее, а либеральные газеты вроде «Русских ведомостей» и «Санкт-Петербургских ведомостей» вовсе не скорбели об Александре III, а лишь перепечатывали мнения иностранных газет. Напротив, в провинциальной прессе Тихомиров находил гораздо больше «нравственной связи с народом». По его словам, она «вовсе не явилась, в общей сложности, отражением столичной, но высказывалась иногда гораздо ранее столичной и тверже ее»20. Тихомиров указывал на преобладание молитвенных настроений в народе, обильно цитировал брошюру Платонова «Молитва за Царя», в которой все успехи развития России приписывались именно монархам. Далее Тихомиров выписывал наиболее эмоциональные места статей с пожеланиями здоровья Александру III за период его болезни из ведущих газет Москвы и Петербурга: консервативных, церковных, популярных беспартийных. В случае с Петербургом цитировались лишь четыре издания: «Гражданин», «Свет», «Сын Отечества», «Новое время». Приводил Тихомиров также выдержки из таких провинциальных газет, как «Южный край», «Виленский вестник», «Волынь», нижегородский «Волгарь», «Саратовский листок», «Астраханский вестник». Он отмечал, что даже наиболее антироссийские газеты в Европе с уважением отозвались теперь об Александре III, а в Петербурге при чтении известий о ходе болезни государя толпы плакали на Невском проспекте21. Последнюю часть тихомировского обзора составили выписки из некрологов Александру III из гораздо более широкого спектра русских газет, в том числе петербургских. «Все слилось в общем аккорде скорби и прославлении почившего устроителя земли Русской. Наименее русские газеты преклонились перед величавым образом Миротворца», — заключал Тихомиров22.
В декабрьском номере 1894 г. Александров мог позволить себе выделить под оценки минувшего царствования более значительную часть объема издания. Тем не менее, наиболее официальную информацию он вновь опубликовал на вставных страницах с особой пагинацией в начале номера. Журнал открывался портретами
16 Тихомиров Л.А. Великий пример // Русское обозрение. 1894. № 11. С. 497.
17 Там же. С. 499.
18 Там же. С. 501.
19 Тихомиров Л.А. Отклики печати // Русское обозрение. 1894. № 11. С. 501-516.
20 Там же. С. 507.
21 Там же. С. 510-511.
22 Там же. С. 515.
Николая II и Александры Федоровны, а также манифестом 14 ноября об их бракосо-четании23. За ними следовали верноподданнические стихотворения. В строках самого А. А. Александрова, посвященных молодому императору, давалась оценка его отцу: «Царя-Богатыря могучий дух угас... / Носителя родного идеала / Теряя в нем, молилась Русь, рыдала.»24 Нетрудно заметить, что Александров попросту вставил в свое стихотворение запомнившийся многим эпитет из статьи Тихомирова «Носитель идеала». Характерно, что в следующем стихотворении некоего В. И. Александр III вновь был назван «русским Богатырем»25. Наконец, один из крупнейших поэтов конца XIX в. и давних авторов «Русского обозрения» граф А. А. Голенищев-Кутузов напечатал наиболее длинное стихотворение памяти покойного царя, в котором делал акцент на его высоких нравственных качествах, на прекращении смуты в начале царствования, на его посмертной роли молитвенника за Русь и все человечество. По словам поэта, Александр III «был ниспосланным от Бога воплощеньем / Величия, добра и правды на земле», и поэтому «Царь-Праведник в родных преданьях не умрет»26. Можно говорить о том, что такое стихотворение готовило почву в сознании читателей для канонизации Александра III.
Своеобразную политическую «канонизацию» итогов его правления подводила статья В. А. Грингмута «Ближайшая будущность России». Мыслитель считал, что минувшее царствование взаимно дополняет начатое Петром I «дело европейского воспитания России»: «Петр Великий отдал Россию в европейскую школу, в которой она пробыла два столетия. Александр III положил конец ученичеству и вернул ее домой из иноземной школы»27. Грингмут опровергал мнение славянофилов, что послепетровская «школа» обучения у Запада была вовсе не нужна России, но приветствовал решение Александра III забрать целую страну из этой alma mater с выдачей ей почетного диплома: «Дальнейшее пребывание в этой школе стало для нас не только бесполезным, но даже прямо вредным»28. В то же время мыслитель отвергал устремления западников, ошибочно воспринимавших православие и самодержавие как кальку с обреченных на поражение католицизма и абсолютизма.
Исходя из этих соображений, Грингмут приходил к принципиально важному выводу о том, что Россия накануне XX столетия нуждается в кардинальных реформах. Преобразования Александра II публицист считал исходившими из реальных потребностей страны, но искаженными их либеральными исполнителями. Реформы же Александра III, по его мнению, впервые дали России чувство независимости и самобытности ее уникального государственного слоя. Началась эра «государственной и национальной свободы», «православной, самодержавной и народной правды»29. Грингмут так формулировал идеал государственного строя: царь как «единый пастырь», правящий не по личному произволу или расчетам, «не в личных интересах какого-нибудь сословия или какой-нибудь партии, а на благо всего народа, всех его сословий, всех его разновидностей, сливающихся в одном чувстве безусловного верноподданства императорскому самодержавию и непосредственного единения со своим царем»30. Такое единение, по Грингмуту, осуществляется через парламент или Земский Собор как «созданное ad hoc выборное учреждение», но благодатью Божией и мистической интуицией сердца императора.
23 Николай II. Высочайший манифест // Русское обозрение. 1894. № 12. С. I—II.
24 Александров А. А. Его императорскому величеству Государю императору Николаю Александровичу // Русское обозрение. 1894. № 12. С. III.
25 В.И. 14 ноября 1894 г. // Русское обозрение. 1894. № 12. С. IV.
26 Голенищев-КутузовА.А. На могиле императора Александра III // Русское обозрение. 1894. № 12. С. V-VI.
27 Spectator [Грингмут В.А.] Ближайшая будущность России // Русское обозрение. 1894. № 12. С. 1010.
28 Там же. С. 1017.
29 Там же. С. 1025.
30 Там же. С. 1029.
Статья Грингмута, однако, оказалась в тени опубликованной в том же номере статьи Тихомирова «Носитель идеала»31, после прочтения которой Николай II прослезился и выразил благодарность автору. Эта статья не раз переиздавалась, хорошо известна историкам (А. В. Репников проанализировал ее соотношение с личной перепиской Тихомирова о смерти Александра III32, упоминал ее и Р. С. Уортман), поэтому ограничимся ее общей характеристикой в интересующем нас контексте. Какие стороны личности и деятельности покойного императора публицист акцентировал больше всего, если статья получила такой резонанс в обществе? В первую очередь, это личные нравственные качества Александра III, его мужество, его многолетнее несение своего креста. Тихомиров указывал: «Весь мир признал его величайшим монархом своего времени. Все народы с доверием смотрели на гегемонию, которая столь очевидно принадлежала ему по праву, что не возбуждала ни в ком даже зависти»33.
После слов о личности государя публицист предлагал извлечь уроки из его правления как другим монархам, так и народам. Он приравнивал Александра III к Константину Великому и Карлу Великому по степени влияния на монархический принцип: «История задушила создание одного и исказила создание другого. Нашему времени суждено было увидеть третьего Государя, объясняющего миру идею двух первых»34. Тихомиров настаивал на том, что нужно отказаться от мысли соотносить монархическую форму правления с прошлым, понять ее вечную применимость в любые эпохи, очистить ее от искажений, осознать, что монарх служит Богу на благо народа. «Забвение смысла монархии делает ее невозможной для мятущихся народов Европы. А невозможность ее именно ныне, именно в современных условиях, прямо угрожает разложением наций и падением европейской культуры», — предостерегал мыслитель35. Он указывал на крайнюю раздробленность наций на партии по классовым и частным интересам, проявлявшуюся в западных парламентских странах. Тихомиров боялся социал-демократии как силы, несущей однообразие, равенство и смерть культуры. Поэтому альтернативу глубокому разочарованию народов в парламентаризме он видел в монархии Александра III, далеко не похожей ни на абсолютизм, ни на диктатуру, но исходившей из «подчинения интересов и желаний высшей правде». Инструментами для достижения чистоты такого служения правде и беспристрастия Тихомиров называл единоличность и неограниченность власти, позволяющие царю не ломать народную жизнь с ее пестротой органических форм, а лишь направлять в единое русло. Что касается принципа наследственности трона, то он, по мнению мыслителя, подчеркивал божественную предопределенность самоотречения и несения креста правления с самого рождения наследника: «И не должен он спрашивать себя, есть ли у него силы, а должен только верить, что если Бог избрал, то нет уже места человеческому колебанию»36.
В том же номере «Русского обозрения» А. А. Шевелев подготовил выписки из откликов иностранной прессы на смерть русского императора, воспринимая эту прессу как «верную и покорную выразительницу общественного мнения»37 (тезис, обычно категорически отвергавшийся другими сотрудниками «Русского обозрения», прежде всего, А. А. Александровым и В. А. Грингмутом). Шевелев выражал удовлетворение от того, что либеральная Европа признала искренность самодержавного служения Александра III и с глубоким уважением почтила его память. Вместе с тем значительную долю похвал миролюбию русского монарха он приписывал разлагающему Запад дряблому пацифизму, страху перед войной как угрозой привычному комфорту, в то время как русский
31 Тихомиров Л.А. Носитель идеала // Русское обозрение. 1894. № 12. С. 1033-1042.
32 Репников А. В. Консервативные концепции переустройства России. С. 143-144; Репников А. В., Милевский О. А. Две жизни Льва Тихомирова. С. 273-274.
33 Тихомиров Л.А. Носитель идеала. С. 1034.
34 Там же. С. 1036.
35 Там же. С. 1038.
36 Там же. С. 1041.
37 А.Ш. [Шевелев А.А.] Отклики иностранной печати // Русское обозрение. 1894. № 12. С. 1066.
царь не желал прибегать к войне лишь из тактических соображений, считал ее грехом, но не боялся ее. На этом фоне особняком выделялось мнение английской «Дейли мейл», подчеркнувшей «реакцию в пользу древнерусских идей» и лозунг «Россия для русских», выдвинутый при Александре III38. Также Шевелев перепечатывал хвалебные некрологи из французских, немецких, турецких газет, делавшие акцент в основном на личных нравственных качествах императора. Особенно подробно цитировались мнения Анатоля Леруа-Больё и Жюля Симона, отметивших религиозное и нравственное измерение самодержавия, хотя русский публицист тут же оговаривался, что в остальном в статьях этих иностранцев о России содержится «много всякого вздора»39.
К первой годовщине кончины Александра III редактор «Русского обозрения» хорошо подготовился, насытив ноябрьский выпуск 1895 г. целым рядом материалов о нем. Стихотворение графа П. Н. Апраксина рисовало тяжелую картину смуты 1881 г., для исцеления которой Александр III дал России «знаменье», показав, «как с русскою душой и русской верой в Бога / Смиренно до конца ей хочет послужить»40. Апраксину вторил Д. И. Павлов: «Но русский стяг высоко / Его десницей вознесен!»41
Вслед за этими стихотворениями была опубликована небольшая статья Грингму-та «Памяти великого самодержца»42, в которой публицист превозносил Александра III как возродителя заветов сближения образованного общества с народом. Грингмут ставил его выше всех предыдущих императоров послепетровской эпохи, приравнивая его по «ясному сознанию русской национальной идеи» к московским царям. По мнению мыслителя, народ сохранил свою верность прежним идеалам и допетровской культуре, в то время как образованное общество перестало понимать народ, переняв западный образ жизни. Стремление к «прогрессу» привело русское общество к 1881 г. на край пропасти, когда либералы глумились над идеей русской самобытности, полагал Грингмут. В этой ситуации Александр III железной волей возродил русские идеалы «в таком окончательном, убедительном для всех смысле, что вопрос этот сразу перестал быть вопросом для всех, кто имеет глаза, чтобы видеть, и уши, чтобы слышать»43. Говоря о манифесте 29 апреля 1881 г., положившем конец «горячечному бреду» конституционалистов, Грингмут задавался вопросом: почему первые годы правления Александра III были «тихими», не сопровождались громкими преобразованиями и новыми законами? По его мнению, за первые годы правления император зрело обдумал план будущих действий, который был осуществлен во вторую половину его царствования так, что не пришлось сожалеть о сделанном: «В какие-нибудь двенадцать лет Россия стала неузнаваема: все внутренние смуты исчезли, началась небывалая промышленная и торговая деятельность, всюду воскресла светлая уверенность в будущее величие России, обнаружились силы нравственные, о которых никто прежде и не думал»44.
Сравнивая положение России при Александре III с апогеем царствования Николая I, Грингмут замечал, что последнему в 30-40-е годы было нетрудно преобладать на фоне унаследованной гегемонии России и мелкомасштабности тогдашних правителей Европы. В 80-е же годы новому самодержцу пришлось отвоевывать для России место под солнцем в новой «бисмарковской» Европе. Именно Александру III Грингмут приписывал заслугу отправки Бисмарка в отставку как политика, не справившегося с усилением России. «Теперь для России возможен только один, истинно „царский путь", тот путь, по которому Александр III ее вел к возрождению ее славы, чести и могущества»45.
38 Там же. С. 1068.
39 Там же. С. 1070.
40 Апраксин П. Памяти императора Александра III // Русское обозрение. 1895. № 11. С. 5.
41 Павлов Д. И. Памяти императора Александра III // Русское обозрение. 1895. № 11. С.6.
42 Spectator [Грингмут В.А.] Памяти великого самодержца // Русское обозрение. 1895. № 11. С. 7-13.
43 Там же. С. 9-10.
44 Там же. С.11.
45 Там же. С. 13.
Маленькая статья Грингмута, однако, вновь потерялась на фоне большой рубрики Тихомирова, год спустя снова выступившего с подведением итогов царствования Александра III. В своей статье в том же номере «Русского обозрения»46 он говорил о том, что наследие прошлых эпох еще долго будет чувствоваться в жизни страны. По мнению Тихомирова, все основные идеи реформ были заложены еще при Николае I, а при Александре II лишь лихорадочно осуществлялись на практике выводы из них. Напротив, эпоха Александра III оказалась богата внутренним содержанием и заложила посылки для будущего. Истекший 1895 год Тихомиров называл переходным периодом, бедным на определенные решения. Говоря об Александре III, он указывал: «Его личность составляет главное содержание его времени»47. Тихомиров считал, что русская патриотическая мысль до 1881 г. была откровенно слаба, находилась в плену послепетровских идей европейского абсолютизма, не могла конкурировать с либерализмом. И если Петр I или Наполеон I осуществляли хорошо известную, еще до них сформулированную программу, то Александра III уважали, но его идею плохо понимали и лишь недоумевали, видя положительные итоги его правления. Нисколько не отрицая личную «учительную» роль императора, проявившуюся даже в обстоятельствах его смерти, Тихомиров настаивал на том, что мало кто осознал явленную им идею самодержавия в соотношении с другими принципами общественной жизни. Царствование Александра III, по его мнению, требует внести исправления в политологическую и социологическую науку, отказаться от тезиса о том, что монархии давно отжили свой век, поскольку теперь на практике стало ясно, что «самодержавный принцип в современных условиях дает такие же блестящие результаты, как давал в древности, в средние века»48. Отсюда Тихомиров делал вывод, что западноевропейские монархии пали именно в силу своей искаженности, абсолютистских отступлений от чистоты самодержавного принципа.
Однако публицист «Русского обозрения» подчеркивал, что самодержавие возможно не в любых условиях, оно зависит от религиозности и нравственности народа и даже «определенного социального строя». Применительно к России он также добавлял, что Александр III после эпохи космополитических императоров явил в своем лице древний тип киевских князей и московских царей: «Этот тысячелетний русский тип мы увидели доросшим до современной культуры, нимало от того не изменившись по существу, и — по своему привлекательному величию — совершенно затмевающим тип западноевропейский, который мы так усердно старались поставить себе идеалом. <...> В прошлом царствовании мы пережили, наоборот, столь яркое обнаружение исторического типа, не умирающего даже после двухсотлетней ломки нации, что это не может не отразиться отрезвляюще на привычках мысли нашей»49. Выводимые отсюда тезисы о вечном, а не исторически преходящем, значении монархической формы правления и национального характера, по мнению Тихомирова, должны перевернуть все науки об обществе и государстве. Но для этого, полагал он, нужна более активная работа мысли консерваторов, чем они сумели проявить за 1895 год в борьбе с либерально-революционным большинством, имеющим «обильный запас чужого ума и сведений в заграничной европейской кладовой»50. Тем не менее, Тихомиров надеялся в конечном счете на то, что «историческая Россия жива», поскольку Александр III «указал нашему будущему источники самостоятельного развития в той же непрерывной преемственности исторического типа»51. Тот факт, что в дневнике и частных письмах Тихомиров еще больше тревожился за судьбу начинаний покойного государя при новом царствовании, нисколько не умаляет силу высказанных им в рассмотренной статье аргументов.
46 Тихомиров Л.А. Между прошлым и будущим // Русское обозрение. 1895. № 11. С. 420-428.
47 Там же. С. 422.
48 Там же. С. 424.
49 Там же. С. 426.
50 Там же. С. 427.
51 Там же. С. 428.
Вслед за этой статьей Тихомиров снова приводил выдержки из преимущественно московской и петербургской прессы (консервативной и церковной, в меньшей степени — либеральной и популярной) к первой годовщине кончины Александра III52. Наибольшее внимание было уделено новой газете «Русское слово», которую также издавал А. А. Александров и редакция которой фактически составляла единое целое с «Русским обозрением». Вновь повторялись такие эпитеты в адрес усопшего императора, как «посланник Промысла», закончивший двухсотлетний период европеизации России. Чтобы сориентировать читателя в вышедшей за год литературе памяти Александра III (брошюрах, отдельных оттисках речей о нем, толстых памятных сборниках, статьях в газетах и журналах), Тихомиров приводил на нескольких страницах библиографию по данной теме, перепечатав ее из «Московских ведомостей»53. Что касается цитат из прочих газет, то особого внимания заслуживают «Свет» и «Новое время»: их мнение о прозорливом внимании Александра III к китайским и японским делам горячо поддерживал сам Тихомиров.
В том же ноябрьском номере 1895 г. А. А. Шевелев продолжил свое обозрение зарубежных отзывов об Александре III рассмотрением объемной книги француза Л. Грандена (кавалера русского ордена св. Станислава), посвященной великому им-ператору54. Шевелев отдельно благодарил весь французский народ за теплое сочувствие к России, оговариваясь, что это помогает преодолеть пропасть между самодержавным идеалом и господствующими началами французской республики. Русский критик высоко оценивал книгу Грандена как первый опыт написания целостной истории царствования Александра III, несмотря на ошибки автора при изложении внутренней политики России. Гранден признавал, что при покойном императоре «дано новое направление национальной жизни русского народа, указаны традиции, над которыми не мешало бы поразмыслить иностранным государствам»; отделяя самодержавие от абсолютизма, французский автор считал, что «Александр III явил человечеству великий пример, показав, что европейская цивилизация может быть спасена лишь монархическим принципом»55. Из этого Шевелев делал следующий вывод о минувшем царствовании: «Значение его состоит не столько в миролюбии, не столько в поразительных успехах внешней и внутренней политики, сколько в указании всему миру на принцип единовластия как на единственную форму правления, могущую обеспечить мир и порядок, столь необходимые человечеству, особенно в настоящее время»56. Поэтому неудивительна общая оценка труда Гран-дена Шевелевым: «Мы в России пока еще не имеем такого исследования, хотя, несомненно, оно появится, должно, по крайней мере, появиться, ибо не было до сих пор на Руси царствования, которое, начавшись при таких печальных обстоятельствах, кончилось бы в ореоле такой славы!»57
Также в декабре 1895 г. А. А. Шевелев опубликовал краткую рецензию на новую роскошно изданную книгу памяти Александра III, составленную из отзывов русской и зарубежной прессы о нем58. Особое внимание рецензент уделил трогательной посвятительной надписи, оставленной в 1868 г. тогда еще цесаревичем Александром на памятнике его покойному брату в Ницце. По словам Шевелева, в том, что он тогда воспринял свой новый статус наследника как волю Божию, «сказалась вся красота
52 Тихомиров Л.А. Из газет и журналов: Памяти императора Александра Александровича // Русское обозрение. 1895. № 11. С. 429-442.
53 Там же. С. 433-435.
54 А.Ш. [Шевелев А.А.] Оценка значения императора Александра III в Западной Европе. Comendant Grandin, commandeur de l'ordre de St. Stanislas de Russie. Autour du Drapeau Russe. Alexandre III Empereur de Russie. Paris, 1895 // Русское обозрение. 1895. № 11. С. 459-462.
55 Там же. С. 461.
56 Там же. С. 462.
57 Там же. С. 460.
58 А. Ш-въ. [ШевелевА.А.] Император Александр III. СПб., 1895 // Русское обозрение. 1895. № 12. С. 1012-1013.
чудной, христианской души покойного государя»59.
Ко второй годовщине кончины императора юная Надежда Меранвиль де Сент-Клер опубликовала в «Русском обозрении» гимн его памяти, сочиненный 20 октября 1896 г. и состоящий из множества хвалебных эпитетов: «Царь-Богатырь, добрый гений отчизны, / Мощный оплот государственной жизни, / Солнышко Русской земли! <...> Царь-Подвижник, / Веры Христовой великий Защитник, / Нравственный светоч Руси! / Мудрый Отец, величаво спокойный <...> Царь гуманный, / Бедных и слабых защитник державный, / Тихий, но славный герой!»60 В том же номере постоянный обозреватель журнала А. И. Елишев поделился своими впечатлениями из поездки по Франции, куда он попал в дни визита Николая II. Описывая восторженную встречу русской царственной четы, журналист подробно останавливался на закладке парижского моста, до сих пор носящего имя Александра III61. Во время церемонии в присутствии Николая II французские поэты читали оды в честь его отца, произнес речь министр торговли Франции. Елишев был поражен, увидев портрет Александра III в доме одной французской семьи, хозяин которой считал, что в молодости он наверняка погиб бы на войне с Германией, если бы русский царь не предотвратил ее. «Менее всего искавший популярности Император Александр III как нельзя более популярен не только во Франции, но, как ни странно, даже в Англии», — отмечал Елишев62.
В 1897 и 1898 гг. публикации об Александре III в «Русском обозрении», как ни странно, не были приурочены к годовщинам его кончины, а выходили летом. Обращает на себя внимание публикация речи церковного писателя и крымского агронома И. У. Палимпсестова, произнесенной при открытии памятника покойному императору в Феодосии63. Речь содержала многочисленные евангельские цитаты, но не походила на проповедь, поскольку в свидетели христианского понимания мира и миротворчества автор призывал ни много ни мало Наполеона Бонапарта, приводя цитаты из его разговоров на острове св. Елены. Столь странный риторический ход был нужен автору для того, чтобы провозгласить Александра III «достойнейшим учеником» Христа, память о котором переживет память об Александре Македонском и Юлии Цезаре. Проповедник осмеливался сказать, что «между нашим земным Миротворцем и Миротворцем Небесным есть родственная связь»64, что русский император был «ветвью божественной Лозы» и «первенцем Православной Церкви», возродившим ее в Польше и Прибалтике. Обосновывая самодержавие, Палимпсестов выступал против «тлетворного влияния нашего ребяческого
59 Там же. С. 1013.
60 Меранвиль де Сент Клер Н. Гимн памяти императора Александра III // Русское обозрение. 1896. № 11. С. 436.
61 Елишев А. И. (Букеевский Ал.) На празднике Франции. Заметки туриста // Русское обозрение. 1896. № 11. С. 574-576.
62 Там же. С. 575.
63 Палимпсестов И. У. Речь по открытии в Феодосии памятника императору Александру III // Русское обозрение. 1897. № 8. С. 851-864.
64 Там же. С. 853.
Г И м н ъ
ИИЯ Императора Александра Ш.
В1чши C-tm Tr6t, Я?з&6венныИ, KponiB дувою, глубоко еянрсшшИ
Труаеиигь РуедюА мили! Цци-Емижгирь, добрый ГешВ отчизии, МогаииЯ ояюп. государстиениоЧ жизш, СОЛШШКГР ГуссиД ятли!
BiiMJi емвдШ Ычвая слит Т«ЛЬ, [ЬфИЬмысхиип, Btpu Христовой велшпП ^СящтикЕЬ,
Нрльсги'иииЯ стЬтить РумН МудрыИ Огеяп., пслтно спмоКвы!, Mipjr лагшшШ upMyl.pi. xiiBtrrwpiiitlt Правди, добр* и лвЛип!
Ш.ЧИАН ышП! БЬчы.-ш аш TVfit., Цлрь гуклашиИ, ВЬднихх ц слабить Умцггшип. Дортшиив,
tmus, 1и> cjsiuujii it'|iui»! Царь, hIjh MQtfiwiMlitt,
Унлчи Pocciv шеою uocuBinill, Ujn'iltuH КЯЛП. Ein. глубоки 11<>|1КиШШ|В Пп.ЦшГОМЪ ЖКЗЫ11 CMurflJ
BLtlUUt Uiwlü
Надежда де Свить Kjepv.
30 Hntf«
Гимн памяти Александра III Надежды Меранвиль де Сент-Клер в «Русском обозрении» за 1896 г.
Въезд российской императорской четы в Париж. Фото 1896 г.
либерализма» и подчеркивал, что «без самодержавия русский народ не достиг бы своего мирового значения, и Русское царство не было бы таким широким и могущественным, каким признает его весь свет»65.
Вслед за православием и самодержавием автор приступал к осмыслению значения народности в жизни Александра III. По его мысли, для царя-семьянина семьей стал и весь русский народ, поскольку он внедрил русский язык в качестве государственного на окраинах. Среди прочих достижений минувшего царствования Палимпсестов выделял распространение церковно-приходских школ, усиление вооружения армии по сравнению с временами последней русско-турецкой войны, воссоздание полноценного Черноморского флота, назначение министром сельского хозяйства А. С. Ермолова (постоянного сотрудника «Русского обозрения»), законы об охране лесов, бурное развитие промышленности (рост в 4 раза за десять лет), подготовку всемирной Нижегородской выставки 1896 г. Наконец, автор переходил к национальному вопросу и провозглашал лозунг «Россия для русских», подчеркивая недостаточность пригодных для жизни земель в империи и недопустимость раздачи их «инородцам», прежде всего, одному миллиону немецких колонистов. «Мы верим, что положенное им [Александром III] начало примет большие размеры: от вторжения иноземцев избавятся и Кавказ, облитый русской кровью, и Амурская область, и Мурман, и т.д.», — восклицал Палимпсестов66.
Публицист не мог обойти тему реформ и контрреформ. По его словам, «народ слепотствующий» плохо распорядился дарованной Александром II свободой, превратив ее в произвол, а самоуправление — в «самоуправство», поэтому Александр III «поставил народную жизнь на твердые основы: он передал сельскую народную власть
65 Там же. С. 854-855.
66 Там же. С. 859.
Цесаревич Александр Александрович с супругой Марией Федоровной и свитой в Нижнем Новгороде в 1869 г.
и законность в руки передового русского сословия — в руки дворян, по развитию своих душевных сил неизмеримо выше стоящих, чем наш народ»67. На этом основании Палимпсестов восхвалял суды земских начальников и откровенно декларировал сословное превосходство дворян над всеми прочими. Что касается голода 18911892 гг., то, хотя в свое время «Русское обозрение» со всей серьезностью писало о его масштабах и остро критиковало правительственные меры по борьбе с ним68, теперь Палимпсестов заявлял, что голода вовсе не было, а была лишь «грозовая туча», лишь угроза голода, якобы полностью предотвращенного Александром III. Одобрял публицист и начавшуюся в минувшее царствование борьбу с пьянством, увенчавшуюся введением государственной монополии на спирт. Речь завершалась упоминанием таких деяний императора, как бурное строительство железных дорог, особенно Транссибирской, реконструкция портов (прежде всего, Феодосии). Наконец, Палимпсестов давал ответ на вопрос: почему Александр III умер так рано, а не царствовал дольше? По его мнению, если земная миссия Христа длилась три года, а ее развитие было возложено на апостолов, то и покойный государь завещал исполнение своей миссии своему наследнику Николаю II и всем верным патриотам. Тем самым «Русское обозрение» в очередной раз делало намек на христоподражательный подвиг Александра III.
Наконец, в 1897-1898 г. на страницах «Русского обозрения» появился исторический обзор первых двух путешествий цесаревича Александра Александровича по России в 1866 и 1869 гг. — одного из ключевых событий в знакомстве будущей царственной четы со страной. Автором этих обозрений вновь был А. А. Шевелев. Наиболее полно было описано им первое путешествие, предпринятое накануне бракосочетания цесаревича в августе 1866 г. по маршруту Петербург — Тверь — Рыбинск — Ярославль — Кострома — Нижний
67 Там же. С. 860.
68 Медоваров М. В. Экономическое развитие и хозяйственные перспективы России на рубеже 1880-1890-х годов в освещении журнала «Русское обозрение» // Российская история. 2020. № 5. С. 88-89.
Новгород — Казань — Москва — Петербург, включая сюда и малые волжские города и монастыри по пути (лишь визит в Симбирск пришлось срочно отменить)69. Целью поездки было познакомить тогдашнего наследника «с древнею, коренною Русью», поскольку в целом он и так имел представление о различных частях России из писем своего покойного брата. При этом поездка была приурочена к проведению Нижегородской ярмарки. По мысли Шевелева, путешествие упрочило в будущем императоре Александре III любовь к русскому народу и инородцам Поволжья. Ход поездки с 9 по 27 августа был описан автором с протокольной точностью и подробностями и выдержан в восторженных монархических тонах. Затруднительно выяснить, какими источниками пользовался Шевелев при составлении своего обзора; по крайней мере, он обильно цитировал официальные речи губернаторов и архиереев при встречах наследника, а также воспоминания князя В. П. Мещерского (видимо, устные) об этом путешествии.
Второе путешествие цесаревича Александра Александровича вместе с его супругой Марией Федоровной (10 июля — 4 августа 1869 г.) было описано Шевелевым гораздо более сжато, вдвое короче первого70. Маршрут был в данном случае более длинным: Москва — Нижний Новгород — Казань — Симбирск — Самара — Саратов — Новочеркасск — Керчь — Ялта. Вывод Шевелева был таков: «С этого путешествия еще больше окрепла любовь народная к будущему Царю-Миротворцу: он стал для народа своим, близким, родным...»71 Вероятно, в «Русском обозрении» появились бы и новые материалы об Александре III, но вскоре, к осени 1898 г., издание журнала было фактически прекращено.
Заключение
Таким образом, «Русское обозрение» с самого момента кончины Александра III на протяжении следующих четырех лет проводило единый, четко выдержанный курс на канонизацию и идеализацию его образа в сознании своих читателей. Подчеркнем, что речь шла не только о превознесении личных качеств покойного монарха, достижений его внутренней политики, его международном признании, но и о канонизации в самом прямом смысле: сотрудники журнала неоднократно подчеркивали в жизни и смерти государя «житийные» элементы, уподобляли его подвиг Христову, называли его первенцем Церкви и т.д. Наибольшую роль в конструировании апологетического образа Александра III сыграли А. А. Александров (редактор «Русского обозрения»), Л. А. Тихомиров, В. А. Грингмут, А. А. Шевелев. В 1894-1896 гг. в журнале публиковались материалы следующих жанров об Александре III и его царствовании: обобщающие политические статьи с развернутыми построениями монархической идеологии, обзоры отзывов русской и зарубежной прессы, хвалебные стихотворения. В 1897-1898 гг. печатались очерки путешествий молодого Александра III в его бытность наследником престола.
Никакой полемики о значении царствования и политики Александра III после его смерти в «Русском обозрении» не допускалось, хотя при жизни государя журнал иногда критически оценивал различные его преобразования. Все публицисты журнала единодушно рисовали картину отчаянного положения дел в России к 1881 г., из которого страну спас, возродил и поставил на новый путь Александр III. Этот путь понимался консервативными мыслителями как отказ от петровской европеизации, от идей конституционализма и парламентаризма и поворот России к самобытным формам
69 Шевелев А.А. Путешествия по России великого Царя-Миротворца Александра III Александровича. Первое путешествие (август 1866 г.) // Русское обозрение. 1897. № 7. С. 52-92.
70 Шевелев А.А. Путешествия по России его императорского высочества наследника цесаревича Александра Александровича. Глава 2. Второе путешествие по России государя наследника Александра Александровича (июль — август 1869 г.) // Русское обозрение. 1898. № 2. С. 821-832; № 3. С. 180-191.
71 Там же. С. 832.
религиозной, политической, социальной и национальной организации. При этом неоднократно подчеркивалась необходимость дальнейшей борьбы с идеями западничества и либерализма.
За рамками данной статьи осталось еще одно важное обстоятельство: одновременно в 1895-1897гг. редакция «Русского обозрения» прилагала серьезные усилия по формированию столь же идеализированного образа М. Н. Каткова как «пророка» и «провозвестника» идей и деяний Александра III. А. А. Александров, В. А. Грингмут и другие сотрудники журнала создавали посмертный культ личности этих двух «духовных вождей» в тесной увязке их между собой.
Можно отметить, что некоторые консервативные мыслители (А. А. Киреев, С. Ф. Шарапов) сразу же после кончины Александра III, а тем более ретроспективно, высказывали в дневниках и частной переписке критические суждения об итогах его правления, отмечая паралич общественной активности в стране и потерю влияния России на Балканах72. Однако достоянием публики эти замечания не стали: вся консервативная пресса (и «Русское обозрение» в числе первых) сразу стала формировать крайне идеализированный образ императора, омрачаемый разве что (как в случае с Л. А. Тихомировым) сомнениями в том, смогут ли его преемники довести до конца начатый им курс.
Источники и литература
1. Рукописный отдел Института русской литературы (РО ИРЛИ). Ед. хр. 16704. Письма А. А. Александрова А. Н. Майкову.
2. Bensidoun S. Alexander III, 1881-1894. Paris: Sedes, 1990. 338p.
3. [Александров А.А.] 20 октября 1894 г. // Русское обозрение. 1894. № 11. С. II-V.
4. Александров А. А. Его императорскому величеству Государю императору Николаю Александровичу // Русское обозрение. 1894. № 12. С. III.
5. Апраксин П. Памяти императора Александра III // Русское обозрение. 1895. № 11. С. 5.
6. Боханов А.Н. Император Александр III. М.: Русское слово, 1998. 512 с.
7. В. И. 14 ноября 1894 г. // Русское обозрение. 1894. № 12. С. IV.
8. Голенищев-Кутузов А.А. На могиле императора Александра III // Русское обозрение. 1894. № 12. CV-VI.
9. Spectator [Грингмут В.А.] Ближайшая будущность России // Русское обозрение. 1894. № 12. С. 1005-1032.
10. Spectator [Грингмут В.А.] Памяти великого самодержца // Русское обозрение. 1895. № 11. С. 7-13.
11. Дронов И.Е. Император Александр III и его эпоха. М.: Академический проект, 2016. 654 с.
12. Е.А. Внутреннее обозрение // Русское обозрение. 1894. № 11. С. 561-570.
13. Елишев А.И. (Букеевский Ал.) На празднике Франции. Заметки туриста // Русское обозрение. 1896. № 11. С. 558-583.
14. Зайончковский П. А. Российское самодержавие в конце XIX столетия (политическая реакция 80-х — начала 90-х годов). М.: Мысль, 1970. 222 с.
15. Майков А.Н. К портрету Государя Императора Александра Александровича // Русское обозрение. 1894. № 11. С. I.
16. Медоваров М. В. Императоры глазами придворного генерала: личности Александра III и Николая II по материалам дневника и переписки А. А. Киреева // Россия и мир
72 Медоваров М. В. Императоры глазами придворного генерала: личности Александра III и Николая II по материалам дневника и переписки А. А. Киреева // Россия и мир в конце XIX — начале XX века: Материалы VII Всероссийской научной конференции молодых ученых, аспирантов и студентов 5-9 февраля 2014 г. Пермь: ПГНИУ, 2014. С. 71-78.
в конце XIX — начале XX века: Mатериалы VII Всероссийской научной конференции молодых ученых, аспирантов и студентов 5-9 февраля 2014 г. Пермь: ПГНИУ, 2014. С. 71-78.
17. Медоваров М.В. Экономическое развитие и хозяйственные перспективы России на рубеже 1880-1890-х годов в освещении журнала «Русское обозрение» // Российская история. 2020. M 5. С. 77-91.
18. Меранвиль де Сент Клер Н. Гимн памяти императора Александра III // Русское обозрение. 1896. M11. С. 436.
19. Николай II. Высочайшие манифесты. Высочайшие телеграммы // Русское обозрение.
1894. M 11. С. VI-VIII.
20. Николай II. Высочайший манифест // Русское обозрение. 1894. M 12. С. I-II.
21. Павлов Д. И. Памяти императора Александра III // Русское обозрение. 1895. M 11. С. б.
22. Палимпсестов И. У. Речь по открытии в Феодосии памятника императору Александру III // Русское обозрение. 1897. M 8. С. 851-864.
23. Репников A. В. Консервативные концепции переустройства России. M.: Academia, 2007. 520 с.
24. Репников А.В., Милевский О.А. Две жизни Льва Тихомирова. M.: Academia, 2011. 560 с.
25. Соловьев Ю.Б. Самодержавие и дворянство в конце XIX века. Л.: Наука, 1973. 383 с.
26. Ст. Письма и беседы о вопросах дня. О желательном разрешении болгарского вопроса // Русское обозрение. 1894. M 11. С. 488-495.
27. Тихомиров Л. A. Великий пример // Русское обозрение. 1894. M 11. С. 496-501.
28. Л. Т. [Тихомиров Л. A.] Из газет и журналов: Памяти императора Александра Александровича // Русское обозрение. 1895. M 11. С. 429-442.
29. Тихомиров Л. A. Mежду прошлым и будущим // Русское обозрение. 1895. N°11. С. 420-428.
30. Тихомиров Л. A. Носитель идеала // Русское обозрение. 1894. M 12. С. 1033-1042.
31. Л. Т. [Тихомиров Л. A.] Отклики печати // Русское обозрение. 1894. M 11. С. 501-516.
32. Уортман Р. С. Сценарии власти. Mифы и церемонии русской монархии: В 2 т. Т. 2: От Александра II до отречения Николая II. M.: ОГИ, 2004. 796 с.
33. A. Ш-въ. [Шевелев A.A.] Император Александр III. СПб., 1895 // Русское обозрение.
1895. M 12. С. 1012-1013.
34. A. Ш. [Шевелев A.A.] Отклики иностранной печати // Русское обозрение. 1894. M 12. С. 1066-1070.
35. A. Ш. [Шевелев A. A.] Оценка значения императора Александра III в Западной Европе. Comendant Grandin, commandeur de l'ordre de St. Stanislas de Russie. Autour du Drapeau Russe. Alexandre III Empereur de Russie. Paris, 1895 // Русское обозрение. 1895. M 11. С. 459-462.
36. Шевелев A.A. Путешествия по России великого Царя^иротворца Александра III Александровича. Первое путешествие (август 1866 г.) // Русское обозрение. 1897. N°7. С. 52-92.
37. Шевелев A. A. Путешествия по России его императорского высочества наследника цесаревича Александра Александровича. Глава 2. Второе путешествие по России государя наследника Александра Александровича (июль — август 1869 г.) // Русское обозрение. 1898. M 2. С. 821-832; M 3. С. 180-191.
