CC BY
181
ность в анализе различных аспектов консенсуса не как статичных предпосылок, но как активных элементов стабильного политического процесса.
1. Ольшанский Д.В., Пеньков В.Ф. Политический консалтинг. СПб., 2005.
2. Комоцкая В.Д., Тихомирова Е.Б. Поколение 50-х в американской политологии: С.Ф. Хантингтон // Социально-политические науки. 1991. № 9.
3. Нерсесянц В. С. Национальная идея России во всемирно-историческом прогрессе равенства,
свободы и справедливости: Манифест о ци-вилизме. М., 2000.
4. Медведев Н.П. Консенсуальные аспекты современного российского федерализма // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия Политология. 2001. № 3.
5. Глухова А.В. Компромисс и консенсус как методы регулирования и разрешения политических конфликтов. М., 2001.
6. Пугачев В.П., Соловьев А.И. Введение в политологию. М., 2003.
Поступила в редакцию 30.07.2010 г.
UDC 32
POLICY AS A SOLUTION OF CONFLICTS: NATURE AND PECULIARITIES OF CONSENSUS Aleksander Sergeyevich Teplyakov, Tambov State University named after G.R. Derzhavin, Tambov, Russia, Postgraduate Student of International Relations and Political Science Department, e-mail: [email protected]
The conflict direction of modern politology, conflict as element determining the policy’s dynamics are scrutinized, democratic mechanisms of understanding process of conflict in political process are offered.
Key words: politics; political conflict; consensus.
УДК 32
ФОРМИРОВАНИЕ ПАРТИЙНЫХ СИСТЕМ ПОСТКОММУНИСТИЧЕСКИХ СТРАН: СРАВНИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ
© Иван Иванович Назаров
Тамбовский государственный университет им. Г.Р. Державина, г. Тамбов, Россия, аспирант кафедры международных отношений и политологии, e-mail: [email protected]
В статье исследуются особенности формирования партий и партийных систем в посткоммуни-стическом мире (странах Восточной Европы и России). Особое внимание уделено государствам, в которых формирование партийных систем проходило по схожему с российской партийной системой сценарию. Выделены сходства и различия политических процессов в постсоветский период.
Ключевые слова: партия; партийная система; посткоммунистические страны.
Становление политических партий в посткоммунистических странах имеет свои особенности. В них, как в России, так и в Центральной и Восточной Европе, политические партии развивались не так постепенно, как это было в Западной Европе. Там партийные структуры имели много лет и даже десятилетий для вызревания. Это относится и к партиям электорального типа, которые сформировались на базе парламентских группировок, и к партиям массового типа, которые прошли большой путь активной политической работы с населением перед тем,
как они оказались способными участвовать в выборах в парламент и сформировать там фракции.
В России же, как и в ряде других стран Восточной Европы, партии, будучи еще очень мало развитыми, были вынуждены почти сразу после рождения, а в некоторых случаях и по ходу рождения, принимать участие в выборах. Поэтому некоторая недоразвитость, недостаточная оформленность, а временами и просто курьезность форм существования и деятельности являлись неизбежными при быстром развитии, когда некото-
рые естественные этапы переживаются очень быстро.
Другим важным отличием, однако же тесно связанным с первым фактором, является то, что партии в Западной Европе формировались вокруг стабильных, очень хорошо известных и мощных институтов. Двумя важнейшими такими институтами являлись собственность и церковь. По отношению к этим институтам и начали формироваться различные политические коалиции. По отношению к церкви, ее роли в обществе постепенно оформились клерикальные и антиклерикальные коалиции, которые и определили характер политической жизни, как это было, например, в Испании, отчасти в Италии и во Франции.
По отношению к собственности, а точнее, роли собственников в обществе и степени возможного контроля несобственников над общественными институтами, по поводу степени ответственности собственников перед обществом, сформировались левые коалиции, включающие как системную оппозицию в лице социал-демократов, так и анти-системную в лице коммунистов. Под лозунгами ограничения прав собственности в интересах общественного блага они выступали в качестве главного политического противника либералов и консерваторов, которые в общем защищали право собственности и до этого во многом определяли политический ландшафт. Так произошло в Великобритании и Германии.
Таким образом, в Западной Европе оформился право-левый политический спектр, в одном месте как противостояние антиклерикалов и клерикалов, в другом - как противостояние социалистов и антисоциалистов.
По-другому оказалось в Восточной Европе. Поначалу все было очень просто. Там тоже образовалась поляризация на левых и правых, основанием для которой служило отношение к господству правящих коммунистических партий. Однако очень скоро коммунистические партии были отстранены от власти и уже никогда не возродились нигде в том же самом виде, в этих партиях произошел раскол на несколько партий или серьезная трансформация, а чаще всего и то, и другое.
Но самое главное, коммунистические партии потеряли монопольное положение в системе власти и, очевидно для всех, уже ни-
когда в обозримой исторической перспективе не могли вернуть себе эту монополию или даже сколько-нибудь серьезно претендовать на нее, это сделало невозможным сохранение прежних широких и сплоченных антикоммунистических коалиций. В результате такие коалиции, как движение «Демократическая Россия» в России, Гражданский форум в Чехии, «Граждане против насилия» в Словакии, и даже знаменитая польская «Солидарность», развалились.
Дальнейшее развитие политических партий приняло значительно более хаотический характер. В первых свободных выборах везде в странах Восточной Европы приняло участие огромное количество партий. В Польше в 1992 г. - 62 партии, в России в 1995 г. - 4, а
первоначально заявили о своем намерении участвовать в выборах 67 избирательных объединений. Даже в 1993 г., в условиях скоротечной избирательной кампании, тем не менее 47 объединений в России также заявили о готовности участвовать в выборах [1].
Впрочем, такая множественность политических партий в первых (или даже вторых) свободных выборах является естественной и характерна не только для посткоммунисти-ческих стран, но и для других, переживавших в XX в. переход от авторитарного управления к демократии [2]. Например, в Испании в первых свободных выборах 1977 г. участвовала 161 партия.
Это связано с тем, что до первых свободных многопартийных выборов формирующаяся партийно-политическая система еще не успела получить информацию от избирателя по типу обратной связи. В этот период многие политики претендуют на то, что они представляют существенные интересы избирателей, но сами избиратели еще не высказались по этому поводу. После первых выборов количество партий значительно уменьшается, часть из них формирует коалиции, тем самым умерив свои политические амбиции, а часть вообще принимает решение выйти из борьбы за умы и сердца избирателей, переключив свою активность на другие сферы.
Но эта множественность партий связана и с тем, что партии испытывают трудности с самоидентификацией. После исчезновения сплачивающей всех опасности в лице коммунистической партии исчезла и важная
проблема, по поводу которой и происходила самоидентификация политических организаций. Путь, по которому пошли западноевропейские партии, для молодых партий пост-коммунистического мира оказывается почти закрытым, т. к. те институты, по поводу которых складывался политический спектр, в этих странах очень слабо развиты - институт собственности находится в процессе формирования, церковь почти везде политически не очень влиятельна (за исключением Польши)
[3].
Что касается отношения к коммунистическому прошлому, то все влиятельные партии оказываются едины в своем осуждении этого периода. Такое же единство возникает у большинства важных политических партий (под важной партией Дж. Сартори предлагает понимать партии, которые необходимо учитывать при формировании парламентского большинства или правительства и при выработке предвыборной стратегии) и по поводу общего направления реформ - в сторону рыночной экономики и демократических политических институтов [4].
Такое же единство наблюдается в большинстве посткоммунистических стран (за исключением как раз России) и по поводу внешнеполитической ориентации той или иной страны - на вхождение в основные европейские структуры. Поскольку по этим вопросам не происходит разделения общества [5], они не могут считаться политическими.
Поэтому важнейшим вопросом, по поводу которого начал складываться политический спектр в посткоммунистических странах, стал вопрос о ходе реформ, а поскольку никто не оспаривал направление этих реформ, то спор возник по поводу того, насколько быстры должны быть эти реформы и каково должно быть распределение бремени и результатов реформ между основными социальными группами населения. Так, на смену политике ценностей, характеризовавшей первый этап в становлении многопартийности при переходе от авторитарных коммунистических режимов к демократии, пришла политика интересов. Однако формирование различных политических партий как представителей разных групп интересов в посткоммунистических странах оказалось затруднено неразвитостью самих этих интересов, которые очень часто оказываются:
1) неоформленными, в том смысле, что эти интересы вместе с социальными странами, их носителями, только находятся в процессе формирования или трансформации, если речь идет о странах, существовавших в рамках прошлой социально-экономической системы;
2) неартикулированными, не оформленными в виде тех или иных политических требований;
3) противоречивыми в рамках социально-экономической ситуации переходного периода.
Большинство партий в посткоммунисти-ческих странах испытывают большие трудности в определении своей социальной базы. В качестве примера можно привести почти курьезный факт, когда почти все партии в России в программных документах в качестве своей социальной базы указывают интеллигенцию и квалифицированных рабочих [6].
В то же время материализм и жесткий экономический прагматизм очень широко распространены в этих странах. В результате, особенно учитывая важную роль государственных институтов исполнительной власти в экономических преобразованиях, политика интересов очень часто в этих странах начинает носить не электоральный характер, а аппаратно-клановый, выступая как столкновение различных группировок внутри государственного аппарата.
Этому способствует и тот факт, что смена социально-экономической обстановки во время переходного периода происходит слишком быстро и электоральная система с ее обычно 4-летним циклом не успевает за изменением проблематики. В результате оказывается, что политики, избранные в парламент с одним мандатом от избирателей, вынуждены скоро уже разделяться по другому вопросу, который просто не существовал в момент выборов.
Такой характер политики интересов приводит и к своеобразному характеру лоббизма. Если в странах развитой демократии лоббисты действуют прежде всего в парламенте, то в России и других странах посткоммуни-стического мира лоббисты сосредотачивают свою активность в структурах исполнительной власти. Кроме того, ввиду слабой оформленности интересов лоббизм в России
чаще носит не корпоративный, а индивидуальный характер [7].
В результате мы имеем противоборство не только различных партий между собой, но противоборство двух типов политики: публичной, электоральной, с одной стороны, и закрытой, аппаратно-клановой - с другой.
Тормозящим фактором для развития политических партий в России является и социокультурная ситуация, одной из черт которой является своеобразное понимание политики - не столько как для согласования интересов, сколько как манипулирования социальной реальностью.
Несмотря на многочисленные трудности формирования, политические партии в России все же начинали постепенно усиливать свое влияние на политический процесс. Характерным является сравнение фракций Государственной Думы 1993 г. и 1995 г. В первом случае 5 %-ный барьер преодолели и сформировали свои фракции в Государственной Думе восемь избирательных объединений, а в 1995 г. - только четыре. При этом очень характерно, что из этих четырех все уже имели сильные партийные фракции в предыдущем составе Государственной Думы. Лучший пример - Коммунистическая партия РФ, которая за время с 1993 г. сформировалась не только как влиятельнейшая сила оппозиции, но и создала настоящую электоральную машину, эффективно действующую во время выборов, причем не только выборов национального масштаба, но и регионального, о чем свидетельствует и успех на губернаторских выборах 1996 г. многих представителей оппозиции.
Становление новой партийной системы в России, как и в других республиках бывшего Советского Союза и вообще в государствах Восточной Европы, на рубеже 1980-1990-х гг. является отражением глубоких перемен, происходящих в социальных и политических системах этих стран. Во многом это связано с коренным изменением ценностей и ориентаций, формирующихся в рамках политической культуры. Одной из укоренившихся новых ценностей в этих странах, которая определяет направление осуществляемых политических реформ, является многопартийность. При этом происходит разрыв в массовом сознании с прежними представлениями о многопартийности в странах Восточной Ев-
ропы. До середины 1980-х гг. держалось навязанное тоталитаристским государством и выгодное для сохранения тоталитарного политического режима представление (не вызывавшее, как правило, массового неприятия) о необязательности многопартийности при «социализме» и о допустимости ее в качестве заведомо неравноправного объединения партий, когда законодательно закреплялся приоритет и даже монополия на руководство обществом со стороны одной партии, тогда как другим партиям (если они вообще сохранялись) отводилась подсобная роль.
В Корейской Народно-Демократической Республике наряду с правящей Трудовой партией Кореи имеются Социал-демократическая партия (до 1980 г. она именовалась Демократической партией) и партия Чхондо-ге-Чхондуран. В Китае, кроме правящей Коммунистической партии Китая, существует 8 партий: Революционный комитет Гоминьдана; Демократическая лига Китая; Ассоциация демократического национального строительства Китая; Ассоциация содействия развитию демократии в Китае; Рабочекрестьянская демократическая партия Китая; Чжигундан (Партия стремления к справедливости); Общество Цзюсань (3 сентября); Лига демократической автономии Тайваня [8]. Следует отметить, что в 1950-1980-е гг. Китай выделялся наибольшим количеством партий среди стран с подобными партийными системами. Таким образом, многопартийная система в ряде стран Восточной Европы практически существовала в условиях отсутствия политического плюрализма, а в Советском Союзе и, соответственно, в России ее не было вовсе.
В итоге такое положение дел привело к деформации политических партий - правящие партии срастались с государством, приобретая несвойственные партиям государственно-властные полномочия, другие же партии, если они были, даже не смели рассчитывать на приход к власти, теряя ряд функций, вытекающих из сущности партии. Многопартийность как новая укоренившаяся ценность (впрочем, не только она, но и другие: парламентаризм, разделение власти, права человека и др.) оказала самое непосредственное влияние на складывание новой партийной системы в России. При этом появилась иллюзия, что создание реальной много-
партийности - дело не столь уж сложное и требующее совсем немного времени, лишь бы были сняты законодательные ограничения на создание новых политических партий и прекращено фактическое преследование тех, кто это пытается сделать. Поэтому на первых порах стремились добиться таких законодательных и институциональных изменений, которые открыли бы двери для многопартийности. Фактически, уже с 19871988 гг. различные неформальные группировки и объединения более не преследуются, за сравнительно редкими исключениями. Создание первых новых партий относится к периоду 1988-1990 гг. вначале в рамках Советского Союза, а затем и в России. К таким новым политическим партиям, в частности, относились Демократический союз, Либерально-демократическая партия России и др. Несколько партий было создано на базе КПСС. Большинство из них, будучи созданными довольно легко, так же без труда распадались. В одном из первых справочников, содержащих сведения о политических организациях и движениях, упомянуто более чем о 120 объединениях, причем 47 из них носили наименование партий [9].
1. Заславский С.Е. Российская модель партийной системы // Вестник Московского университета. Серия 12. Социально-политические исследования. № 4. 1994. С. 45-69.
2. Формировании политической системы России / под ред. А. Кортунова. М., 1996. С. 13-14.
3. Массовые движения в демократическом обществе / под ред. Г. Дилигенского. М., 1990. С. 135-137.
4. Sartori G. The Theory of Democracy Revised. N. Y., 1987. P. 143.
5. Роскин М. Новые партийные системы в Центральной и Восточной Европе // Демократия 90-х. USIA, 1999. С. 98-99.
6. Майоров А.Г. Кризис политических партий и альтернативы партийному правлению // Представительная власть: мониторинг, анализ, информация. 1994. № 2. С. 60-64.
7. Лепехин В. Лоббизм в России. М., 1996. С. 65.
8. Энциклопедия нового Китая. М., 1989.
С. 107-118.
9. Pribilovskii V. Dictionary of political parties and organization in Russia. Washington, 1992. P. 297.
Поступила в редакцию 30.07.2010 г.
UDC 32
FORMATION OF PARTY SYSTEMS OF THE POSTCOMMUNIST COUNTRIES: THE COMPARATIVE ANALYSIS
Ivan Ivanovich Nazarov, Tambov State University named after G.R. Derzhavin, Tambov, Russia, Post-graduate Student of International Relations and Political Science Department, e-mail: [email protected]
In article the research opening features of formation of parties and party systems in the postcommunist world (in countries of Eastern Europe and Russia) is presented. It is given particular attention to the states in which formation of party systems passed under the similar scenario with the Russian party system. Similarities and distinctions of political processes during the Post-Soviet period are allocated.
Key words: party; party system; postcommunist countries.
