CC BY
224
Новейшая история стран Запада и Востока
Н. А. Белолипецкая
ФОРМИРОВАНИЕ НАЦИОНАЛЬНОЙ ИДЕИ В ЕГИПТЕ И ЕЕ ВОСПРИЯТИЕ
АНГЛИЧАНАМИ (1882-1923 ГОДЫ)
Статья посвящена проблемам становления идеи политической и культурной независимости Египта. Особое внимание уделяется рассмотрению основных форм существования националистических представлений и воздействию британского фактора на их возникновение. Статья содержит анализ взглядов передовых египетских мыслителей нового времени по вопросу становления независимого государства и характеризует английское отношение к появлению первых политических движений в Египте.
Ключевые слова: национальная идея, Египет, Британская империя, борьба за независимость.
Египет вошел в сферу влияния Великобритании в 80-е гг. XIX в. Лондон интересовало как его стратегическое положение, так и возможность использования в качестве сырьевой базы. Наибольшую привлекательность для английских политиков и предпринимателей представлял Суэцкий канал. Необходимо было устранить все препятствия на пути к максимально эффективному использованию этой артерии, обеспечивавшей путь в Индию и другие владения Британской империи на Востоке. Стратегические интересы требовали вмешательства во внутреннюю политику страны, а это вмешательство, в свою очередь, послужило своеобразным катализатором для появления и распространения националистических идей в Египте.
Отечественная историография не уделяла должного внимания формированию египетского националистического движения и влиянию на этот процесс просветительства, характеризуя по большей части антианглийские восстания 1919-1922 гг. Таковы, например, работы А. М. Голдобина1. Особое внимание уделялось исследованию национальных восстаний на Востоке, выявлению общих закономерностей их зарождения, конкретных причин и итогов. Наиболее характерна в этом плане работа А. В. Кивы2. Непосредственно проблемы, связанные с формированием и эволюцией националистической идеологии, исследуются лишь в работах З. И. Левина3. В них автор, основываясь на арабских источниках, анализирует основные направления развития общественно-политической мысли египетского просвещения и влияние религиозного фактора на становление современной арабо-мусульманской культуры.
Работы зарубежных исследователей посвящены преимущественно осмыслению политики Великобритании в Египте, а также формированию египетского просветительского движения. Национальная идея рассматривается как часть египетского Просвещения, неразрывно связанная с формированием нового европеизированного культурного пространства Египта. Характерны в этом отношении, например, работы Дж. Ахмеда4 и А. Хоурани5, где национализм - всего лишь составляющая модернизации египетской философской и общественной мысли. Существуют работы арабских авторов, целиком посвященные национальному движению, однако их отличает практически полное отсутствие анализа описываемых событий и явлений. Таковы, например, монографии А. Ар-Рафии6 и А. Саида7.
Для понимания особенностей развития египетской национальной идеологии следует выделить причины и этапы осознания необходимости защиты своей родины от английского политического гнета, выявить особенности понимания египетскими просветителями самого понятия независимости. Немаловажным также является воссоздание основных форм бытования националистических представлений в Египте и методов, применявшихся египетской интеллигенцией для защиты своего отечества от политического и экономического давления Великобритании. Поскольку толчком к появлению идеи независимости явилось английское влияние, то для всесторонней характеристики египетской мысли необходимо выявить особенности ее восприятия английскими политическими деятелями и широкой общественностью.
Египет - это страна, одной из первых в арабском регионе вставшая на путь создания независимого от Запада государства, как в политическом, так и в культурном отношении. Независимость означала, в первую очередь, формирование и распространение среди жителей страны представлений о ней, поэтому практически вся египетская публицистика последней четверти XIX - начала XX в., так или иначе, затрагивает проблемы египетской независимости и арабского единства.
Национальная идея формируется как отражение консолидации общества. Эта консолидация может проявиться тогда, когда нация находится на подъеме, в этом случае национализм развивается постепенно. Такой «неспешный» путь демонстрирует Великобритания, где национальная идея сложилась одной из первых. Национальная идея может начать развиваться и под давлением неких внешних обстоятельств: завоевание нации, угроза ее безопасности, ощущение своей «второсортно-сти». Тогда национальная идея зачастую вырабатывается форсированными темпами, как это было в XIX в. в Германии и Италии. В большинстве случаев при становлении нации присутствуют и внешний, и внутренний факторы, но играют они при этом разную роль. В Великобритании определяющей была логика внутреннего развития нации, а в Египте - присутствие внешней угрозы. Формирование национальной идеи в Египте можно сравнить с аналогичным процессом в США. Точно так же, как и в США, национальная идеология появилась в рамках просветительства, а английский контроль только усилил стремление обрести свободу. В США все это явилось истоком Войны за независимость, в Египте положило начало антианглийским восстаниям 1919-1921 гг. Как обоснованно считает американский историк К. Вэнделл, «ни идея “фараонского ядра”, ни новая и все больше распространяющаяся идея ватана, не могли быть порождены в Египте без прямого вмешательства англичан»8. В этом парадокс данной страны: осознание египтянами себя как нации пришло только на почве противостояния англичанам, их воззрениям и культуре. Египтяне ежедневно видели у себя в стране проявления английского патриотизма, причем патриотизм и приверженность своей стране проявлялись порой бессознательно. Все это не могло не отразиться на формировании национальной идеи в самом Египте.
Европейское присутствие заставило египтян задуматься над тем, что представляет собой их страна, способствовало появлению первых националистических теорий. Формирование национальной идеи в Египте можно разделить на три этапа. Однако для всех этих этапов были характерны общие факторы, активизировавшие выработку национальных воззрений и действовавшие устойчиво и постоянно. К ним относятся: столкновение с европейскими национальными государствами, необходимость осознания себя в качестве особой, неевропейской общности и сплочения против чужеземного политического и экономического засилья. Кроме того, национальная самоидентификация открывала дорогу к самостоятельной внешней и внутренней политике, к переосмыслению прошлого и настоящего страны.
Первый этап националистического движения связан с восстанием Араби-паши, который пытался отстоять независимость страны еще в 1882 г., когда Великобритания интересовалась преимущественно экономическими ресурсами Египта и его стратегическим положением. Восстание потерпело неудачу в связи с отсутствием массовой поддержки, т. е. в 80-е гг. XIX в. националистические идеи еще не только не проникли в широкие слои общества, но их поддерживала даже не вся египетская элита. Среди крестьянского населения лишь немногие понимали цели восстания, преобладало не национальное, а религиозное восприятие политических событий. Характерно высказывание одного из египетских землевладельцев: «Араби забрал многое - скот, зерно и людей. Мы были очень рады, когда революция закончилась. Многие, однако, желали ей успеха, т. к. им было сказано, что это священная война за религию. Таким был и я, я думал, что это мой долг как мусульманина, поскольку я
9
понимал, что мы вынуждены сражаться за нашу религию» .
Однако неудача Араби-паши и усиливавшийся английский контроль над страной способствовали дальнейшему распространению и развитию национальной идеологии. Конец XIX - начало XX в. (1883-1914 гг.) можно считать вторым этапом национального движения - этапом, связанным с накоплением знаний, усвоением европейского культурного наследия и формированием на основе новых знаний первых националистических теорий. Кроме того, на втором этапе произошло политическое оформление движения за независимость, были созданы первые национальные партии: «Хизб аль-умма» Ахмеда Лютфи аль-Саида и «Национальная партия» Мустафы Камиля. Английские и американские историки отмечают, что к началу ХХ в. были сформированы не только националистические партии, но и слой образованной молодежи, побывавшей в Европе и не испытавшей на себе жестокости прежних лет. Арабский историк Аль-Сеид прямо указывает, что всплеск национального чувства и организация партий связаны с новыми группами людей - молодежью. В условиях сложного политического и культурного положения общества на рубеже веков молодежь нашла спасение в национализме, являвшемся одновременно протестом против образа мысли старшего поколения10.
Третий этап связан с Первой мировой войной и ее непосредственными результатами. 18 декабря 1914 г. Великобритания провозгласила протекторат над Египтом. Сама декларация о провозглашении протектората явилась наиболее ярким выражением взглядов, господствовавших в политических кругах Великобритании и характеризовавшихся полным пренебрежением к мнению египтян. «Великобритания считает себя попечителем жителей Египта, - гласил этот документ. - Правительство Его Величества полагает, что Великобритания сможет лучше исполнять возложенные на нее по отношению к Египту обязательства путем официального провозглашения британского протектората»11. Декларация в кратком виде сформулировала цель английской политики, которой оправдывалось военное и политическое присутствие Великобритании в регионе: защищать свободу личности, способствовать распространению образования, содействовать разработке природных ресурсов страны. Заигрывая со сторонниками национальной идеи, английское правительство даже утверждало, что укрепление позиций Великобритании в стране ускорит прогресс в области самоуправления12. Документ отразил крайне актуальное в условиях начавшейся войны стремление сплотить сторонников арабского халифата в противовес приверженцам целостности Османской империи. «Правительство Его Величества, - утверждал официальный Лондон, - не испытывает ненависти к халифату... Предыдущая история Египта показывает, что верность ему египтян-мусульман не зависит от полити-
13
ческих связей между Египтом и Константинополем» .
Кабинет Г. Асквита заявил, что протекторат будет действителен только на время войны и никоим образом не затронет внутреннего положения Египта. На деле он означал втягивание страны в военный конфликт, значительное ухудшение ее экономического положения и усиление английского политического диктата. Участие Египта в Первой мировой войне вызвало повышение налогов, принудительные наборы в армию, реквизиции скота, продовольствия, фуража, мобилизацию в «трудовые» и «верблюжьи» корпуса. После окончания военных действий началась безработица, вызванная свертыванием той части промышленности, которая возникла под влиянием военной конъюнктуры. Все это способствовало не только озлоблению египтян, видевших причину бедствий в полуколониальном режиме, но и способствовало активизации национальной идеи, проникновению ее в широкие слои населения, что привело, в конечном итоге, к восстаниям 1919-1921 гг. и принятию конституции 1923 г. Именно это обстоятельство отмечает один из американских историков А. Хоурани: “Из движения образованной элиты оно [националистическое движение.
- Н. Б.] превратилось в движение, которое в моменты кризисов могло рассчитывать на активную либо пассивную поддержку почти всего населения»14.
Фактическое подчинение Египта Великобритании привело к тому, что египетская образованная элита восприняла национальные идеи достаточно быстро, чего нельзя сказать о широких слоях египетского населения. Основная часть населения -феллахи жили вдалеке от крупных городов и даже не сразу заметили смену османского господства на английское. Характерно высказывание главы одной из египетских деревень (омды), который в ответ на вопрос о том, что думают феллахи о власти султана, заявил, что феллахи ничего о султане не знают и их это не заботит15. Традиционная элита - духовенство, крупные землевладельцы, турецко-черкесская верхушка - также не чувствовали себя ущемленными английским правлением. Крупные землевладельцы редко бывали в городах и так же, как и феллахи, были отдалены от политической жизни. Турко-черкесы сохраняли свои привилегии и посты. Влияние (но не власть) духовенства в религиозной сфере уменьшалось под воздействием научных теорий крайне медленно. Следовательно, основной силой национального движения стала образованная египетская интеллигенция. В конце XIX в. через печать, школы египетские просветители начали внушали населению мысль о необходимости избавиться от общего врага - Великобритании, и сама идея национальной независимости существовала лишь в негативном плане - уничтожение господства Великобритании.
Национализм существовал в арабо-мусульманских странах и Египте в частности в нескольких параллельно развивавшихся формах, основанных на таких базовых идеях, как арабизм, османизм, фараонизм, исламизм и собственно египетский национализм. Первый вариант - это арабизм (формирование единства на этнической основе), который активно поддерживал один из арабских просветителей А. Аль-Кавакиби. Он говорил о том, что «арабы - самая подходящая нация, чтобы быть авторитетом в религии и образцом для мусульман, другие нации с самого начала следовали за ними и не откажутся следовать за ними сейчас»16. А. Аль-Кавакиби провозглашал превосходство арабов над другими восточными народами, указывая на историческую близость арабской и европейской культур. Европа обогатила египетскую политическую мысль такими понятиями, как представительное правление, политические права населения, и А. Аль-Кавакиби (а за ним еще ряд просветителей) искали вышеперечисленные принципы в Коране и истории арабов, стремясь пробудить гордость у соотечественников и вписать арабов в рамки европейской цивилизации. Как отмечает З. И. Левин, «Аль-Кавакиби, выделяя арабов из семьи мусульман-
ских народов и утверждая их превосходство, первый провозгласил право арабов на независимое существование и самостоятельное развитие, что нашло отражение в его идее возрождения арабского халифата»17. Халифат рассматривался как исторически сложившаяся форма объединения арабов. В XIX в. он подразумевал не столько политическое, сколько духовное единение арабо-мусульманского населения. Англичане поддерживали идеи возрождения арабского халифата и арабизма, пытаясь тем самым ослабить влияние Османской империи.
Помимо идеи возрождения арабского халифата в Египте существовала мысль о создании его модернизированного варианта - Лиги арабского отечества. Целями Лиги являлись разделение государственной и религиозной власти в интересах ислама и арабской нации, а также образование арабской империи, протянувшейся от Тигра и Евфрата до Суэца, и от Средиземного моря до Индийского океана. Формой будущего государства должен был стать конституционный султанат, основывающийся на свободе вероисповедания и равенства всех граждан перед законом. Во главе государства должен был встать египетский хедив18.
Альтернативой идее возрождения арабского халифата являлась мысль об укреплении Османской империи. Сущность идеи сводилась к сплочению не только арабов, но и всех этносов, которые когда-либо находились под властью Османской империи. Эта идея была основана на политическом, а не этническом единстве арабских стран и противостоянии их англичанам, поэтому английского одобрения не получила19.
После начала археологических раскопок в Египте и появления первых опубликованных данных о доарабском прошлом страны среди просветителей появились идеи так называемого «фараонского ядра». Лютфи аль-Сейид считал, что тысячелетняя история Египта создала столь сильную египетскую индивидуальность, что ника-
20
кие иностранные заимствования не в состоянии изменить египетский характер . Идея «фараонского ядра» явилась отчаянной попыткой египетской интеллигенции немедленно реабилитировать свою страну в глазах Европы, доказать, что великое прошлое страны гарантирует ей не менее великое будущее.
Однако наибольшей популярностью пользовались идеи исламского единства. Их последовательным и авторитетным выразителем явился Аль-Афгани. В одной из своих статей «Союз религии и союз народности» он изложил свою точку зрения на формирование арабо-исламского единства. Схематично представив исторический процесс, он отметил, что в доисламский период на территории современных арабских стран существовали отдельные полукочевые племена. Они были разрозненны, и им была присуща асабийя, т. е. племенное единство. Как считал Д. Аль-Афгани, «каждое племя было объединено силой нации маленькой группировки, все племена боролись друг с другом, и в таком виде арабы не могли извлечь пользу из национальной силы, но только вред»21. По представлению Д. Аль-Афгини, ислам объединил разрозненные племена, установил общие для всех законы и прекратил междоусобицы. С момента принятия мусульманства начинается исторический путь и величие исламских государств22. Таким образом, залог успешного будущего Д. Аль-Афгани видел в религиозном единстве и четком следовании заповедям Корана.
Только в начале ХХ в. Рашид Рида сформулировал принципы действительно египетского национального единства. В его понимании «современный национализм есть ничто иное как объединение жителей отечества, у которых может быть различная религия, но которые взаимодействуют для защиты их общей родины и для сохранения ее независимости или для возвращения таковой, если она потеряна, а также
23
для процветания своей страны» .
Однако и после появления современного понятия «родина» идея нации для египтян была тесно переплетена с религиозной общностью, поэтому представления
о ней оставались противоречивыми. С одной стороны, арабские просветители считали, что на современном этапе развития религиозная общность только препятствует национальному чувству, т. к. резко противопоставляет мусульман представителям иных конфессий, также проживающих в Египте. Современный национализм, считали они, призывает к веротерпимости: все жители страны - это единая нация с общими интересами. С другой стороны, для мусульман наряду с отечеством существует религиозная родина, процветанию которой они также должны содействовать24. Для обозначения исторической эволюции национализма египетские просветители использовали различные термины. Доисламское племенное чувство обозначалось термином «аса-бийя» и означало приверженность интересам отдельного племени. Подобный вид национального чувства осуждался всеми просветителями без исключения. С принятием ислама появляется термин «умма». Современные словари переводят этот термин как «нация»25. Однако если рассматривать его в историческом контексте, то он обозначает не нацию, а религиозную исламскую общность. Только в XIX в. появляется термин «ва-тан», которым обозначали современное понятие национализма и связанные с ним патриотические чувства. Для арабской мысли нового времени, как отмечает З. И. Левин, была характерна секуляризация понятия родины и непременное включение в него таких признаков, как политические права и обязанности26.
В начале ХХ в. произошло оформление национального движения в виде политических партий, появились яркие лидеры. Однако партии в Египте оставались очень слабыми и аморфными организациями, широкой публике были известны только лидеры, именно они формировали патриотические чувства у рядовых египтян. Наиболее ярким национальным лидером был Мустафа Камиль. Многие его современники и биографы отмечают, что это был не только великолепный оратор, но и человек, обладавший колоссальной харизмой. После его смерти в 1908 г. роль национального лидера перешла к Мухаммеду Фариду, а во время первой мировой войны - к Сааду Заглулу. В 1900 г. М. Камиль организовал первую национальную партию, которая так и называлась «национальная партия», он же издавал патриотическую газету «Аль-Лива». В 1906 г. Ахмед Лютфи аль-Сайид создал альтернативную партию «Хизб аль-умма», куда входили М. Фахми, М. Абдо, С. Заглул и большинство министров египетского правительства. В отличие от партии М. Камиля это было умеренное объединение, члены которого смотрели на независимость Египта как на далекую цель и активно сотрудничали с Великобританией. Благодаря своей умеренности партия получила одобрение и поддержку английского консула в Египте Э. Б. Кромера. Во время первой мировой войны под руководством С. Заглула сформировалась партия Вафд, которая являлась правящей партией Египта на протяжении нескольких десятилетий.
Египетский национализм в основном являлся протестом против господства Великобритании, будучи синонимом оппозиции британскому правлению в Египте. Однако отношение националистов к политике британской администрации было двояким. Наиболее умеренные считали, что Лондон способствует росту образования в стране, реально защищает интересы Египта и ведет египтян к независимости. Конечной целью умеренные считали обретение Египтом независимости, Великобритания рассматривалась как ментор, необходимый для преодоления препятствий, стоящих на этом пути. Радикальные же круги обвиняли Великобританию в эксплуатации египетских ресурсов, лишении страны самостоятельности и стремлении превратить ее в сырьевой придаток. Радикалы не отличались верой в благие намерения англичан. Одним из первых перечень
основных требований египетских националистов опубликовал Хафиз Авад в 1907 г. Требования эти оставались неизменными на протяжении ряда лет, сохраняя свою актуальность вплоть до начала 1920-х гг. Программа националистов состояла из нескольких пунктов: свободный доступ к школьному образованию, использование арабского языка в школах, принятие конституции Египта, замена чиновников-европейцев египтянами, вывод британских войск из страны27.
Английское отношение к формировавшимся в Египте национальным идеям было преимущественно негативным, поскольку объективно угрожало подрывом влияния Великобритании в регионе. Э. Б. Кромер согласен был терпеть лишь умеренное движение просветительского толка и не более того. К египетским националистам относились скептически, считая, что те не получат широкой поддержки населения, поэтому активной борьбы с ними не вели, националистические журналы и газеты закрывали редко. Лидер британских империалистов А. Милнер считал нелепым провозглашавшийся интеллигенцией лозунг «Египет для египтян», т. к., по его мнению, получая образование за границей и проводя там большую часть жизни, она была оторвана от собственных корней28. Характерным в этом смысле казался пример газеты «Аль-урва аль-вуска», издававшейся в Париже и являвшейся при этом признанным национальным печатным органом. Кроме того, англичане считали, что египетские крестьяне не в состоянии воспринять последствия получения Египтом независимости. Как писал один из английских журналистов Г. Файф, националисты забывают, что безграмотный феллах, не имеющий опыта общественной деятельности, погруженный в рутину частной жизни, не способен к самоуправлению29. Более того, программа националистов вызывала недоумение и возмущение англичан. Например, лорд Кромер писал: «Может ли здравомыслящий человек поверить, что страна, веками подвергавшаяся под пятой своих властителей - от фараонов до пашей - наихудшим формам правления, где 10 лет назад только 9,5 % мужчин и 3 % женщин могли читать и писать, может подняться на уровень, дающий ей возможность осуществить права полной автономии с выгодой для нее и других? Эта идея абсурдна. Программу национальной партии невозможно реализовать сейчас и сомнительно, что она вообще может быть реализована в той форме, в какой задумана»30.
Английское общественное мнение находилось под воздействием двойного стереотипа: значимости геополитического положения Египта для стратегических интересов Великобритании и представлении о культурной миссии Туманного Альбиона, несущего цивилизацию отсталым народам. В глазах английской общественности существовало два Египта: древняя земля фараонов, вызывавшая интерес археологов и культурологов, и современный Египет, историю которого начинали рассматривать с XVIII в. Последний считался отсталой страной, нуждавшейся в постоянном европейском присутствии. Как писал один из английских журналистов того времени Д. Сладен, «крайний национализм, к сожалению, распространен в Египте, он не боится последствий [ухода англичан. - Н. Б.], т. к. он слишком несведущ, чтобы быть в состоянии вообразить их»31.
Англичане считали также опасными некоторые методы, при помощи которых националисты вели пропаганду. Наибольшее негодование у европейцев вызывала апелляция политических лидеров к религиозному сознанию людей, т. к. это могло, по их мнению, спровоцировать взрыв фанатизма и насилия. Например, историк и журналист С. Лоу писал о внедрении политических идей в среду феллахов: «Националисты апеллируют к вере и ее защите, что, в отличие от доводов разума, наиболее эффективно в крестьянской массе»32. Точнее всего выразил английскую точку зрения на методы национальной агитации Х. Файф: «Лидеры националистов не фана-
тичны. Но они взывают к фанатизму людей, видя, что никакие иные меры не смогут заставить их заинтересоваться агитацией за независимость. Тем самым они выпусти-
33
ли монстра, которого не могут контролировать» .
С момента зарождения национализма в Египте (середина XIX в.) английское отношение к проблемам национального развития страны трансформировалось от полного неприятия «туземных» идей к попытке скорректировать свою политику в соответствии с требованиями передовой египетской интеллигенции. Великобритания долго не желала воспринимать национальных чаяний жителей Египта. Объясняется это не только теми выгодами, которые предоставляло Англии обладание этой страной, но и общим культурным непониманием, что ярко проявляется в беседах представителей Великобритании с лидерами национального движения. Одну из таких бесед целиком приводит А. М. Голдобин. Беседа эта состоялась 13 ноября 1918 г. между представителем Англии в Египте Уингейтом и С. Заглулом. Уингейт, отстаивая права Великобритании на Египет, привел следующие аргументы: географическое положение Египта, обрекающее его на роль моста между Англией и ее заморскими колониями, «рабское» положение страны в период турецкого владычества и высокий уровень неграмотности. Можно сразу отметить, что здесь говорится только об интересах Англии, а подчиненное положение Египта объясняется его культурной «недоразвитостью». С. Заглул же апеллируя к общечеловеческим ценностям, говорит как будто на совершенно ином языке: «Мы хотим дружбы, которая связывает свободного человека со свободным человеком, а не отношений, объединяющих свободного и раба». Он считает, что для обретения независимости совершенно не нужна всеобщая грамотность, и в доказательство выводит собственный ряд необходимых для существования суверенного государства условий: точные границы, коренное население и язык - все то, чем Египет обладает в полной мере34. Эту беседу, которую приводят в том или ином виде все авторы, изучающие египетское восстание, можно считать весьма характерной иллюстрацией того факта, что британцы и египтяне в вопросе о национальной независимости говорили на различных языках, и культурное непонимание еще более усугубляло непонимание политическое.
Переломным моментом, поколебавшим традиционное отношение англичан к вопросу о египетской независимости, явились восстания 1919-1921 гг.; только необходимость военного вмешательства заставила британских политиков внимательнее взглянуть на национальное движение в стране. Восстания в Египте явились реакцией на усиление давления со стороны Великобритании, реакцией на насаждение английских правовых норм и жизненных стандартов, реакцией на унижение основной массы арабов людьми, которые не желали и не могли понять их культуру. Однако для эффективного противостояния английскому влиянию одних восстаний было мало, и египетская интеллигенция начала учиться разговаривать на языке противника. Здесь заложен основной парадокс освободительной борьбы зависимых стран: обрести национальную независимость можно, следуя западным путем развития, стараясь непрерывно догонять Запад и перенимать все его достижения не только в области техники, но и в области общественной мысли.
После начала восстаний английские политики были вынуждены прислушаться к мнению передовой интеллигенции Египта и к требованиям националистической партии вафдистов под руководством С. Заглула. В 1919 г. в Египет для выяснения политической ситуации была отправлена группа английских политиков под руководством члена военного кабинета А. Милнера. Результатом работы группы стал отчет, являющийся попыткой найти компромисс между английскими политическими интересами и египетскими национальными требованиями.
Документ совмещает в себе изложение как официально достигнутых договоренностей, так и частного мнения участников миссии А. Милнера о настроениях египтян и особенностях взглядов С. Заглула и его сторонников. Достигнутая в ходе переговоров договоренность демонстрирует, что заглулисты не мыслили дальнейшего развития страны без взаимодействия с англичанами, поэтому их требования были достаточно умеренны, что и позволило составить совместный меморандум, явившийся прообразом конституции Египта 1923 т. Великобритания признавала Египет независимой конституционной монархией с представительными институтами, Египет же обязался охранять экономические интересы Великобритании в стране. В Египте оставался английский финансовый советник. Однако даже формальное признание Великобританией Египта независимым государством воспринималось как прогресс. По мнению заглулистов, признание Великобританией независимого статуса Египта «удовлетворит национальную гордость и облегчит принятие всех остальных условий»35. Однако несмотря на скромные требования вафдистов, английские политики негативно восприняли само наличие таковых. Недоумение вызывали также постоянные ссылки С. Заглула на полномочия, полученные им от египетского народа: «Было бесполезно объяснять им [сторонникам С. Заглула. - Н. Б.], что ссылки на “мандат” были на самом деле их собственной программой, которую египетская общественность просто восприняла от них»36. Англичане воспринимали египетский народ только как объект политики и отказывали ему не только в самостоятельных политических действиях, но даже в осознании собственных интересов. А. Милнер полностью игнорировал сформировавшееся в стране националистическое течение, поэтому постоянные ссылки С. Заглула на мнение египтян в целом ему казались не более чем позой. Он с недоумением фиксировал в отчете: «В их [сторонников С. Заглула. - Н. Б.] сознании все время существовал страх, что соотечественники не примут их точку зрения, и они будут восприняты в Египте как изменившие национальным интересам»37. Требование независимости означало на практике постепенную замену английских чиновников египетскими, что болезненно воспринималось-европейцами. Англичане были уверены, что без них управление страной потерпит моментальный крах. Отчет комиссии А. Милнера констатировал, что «немедленное исключение британского контингента из аппарата управления приведет к разрушению всей государственной машины в целом»38. Заглулисты же и не настаивали на немедленном уходе английских чиновников, в полной мере осознавая, что во многих областях они являются экспертами, тогда как египтяне зачастую не обладают подобной квалификацией. Они настаивали лишь на изменении акцентов, считая, что египетские служащие будут чувствовать огромное удовлетворение, зная, что британские чиновники помогают им, но не приказывают, и это сделает их готовыми положиться на британскую помощь39. Однако несмотря на умеренность египетских требований, английская сторона не стремилась трансформировать отношения с Египтом в соответствии с ними. Как справедливо отмечает П. Мэнсфилд, комиссия А. Милнера «базировалась на предположении о том, что необходимо поддерживать протекторат»40, поэтому она и была подвергнута в стране почти полному бойкоту. Однако основа будущей конституции Египта в ходе переговоров была все-таки выработана.
В 1919 г. английские власти недооценили степень революционности египетских настроений, считая проявления национализма лишь верхушечным явлением, не затрагивающим глубинных слоев общества. Многие английские историки писали позднее, что на тот момент англичане не считали египтян единой нацией41. События начала 1920-х гг. заставили английское правительство пересмотреть свою точку зрения и предоставить стране формальную независимость и конституцию.
Главным отличием конституции Египта от конституций европейских стран был зависимый характер этого документа. Перед ее разработкой был заключен англоегипетский договор, положения которого в конституции никоим образом не следовало нарушать. 28 февраля 1922 г. было объявлено об отмене протектората Англии над Египтом, но Лондон оставил за собой право решения ряда вопросов: обеспечение безопасности имперских путей сообщения, проходящих через территорию Египта, защита его от внешней агрессии, охрана европейских интересов и защита прав национальных и религиозных меньшинств в Египте. Таким образом, даже формально конституция не являлась документом высшей юридической силы, т. к. должна была соответствовать нормам договора. Тем не менее, принятие конституции явилось революционным переворотом в сознании людей, позволившим им продолжать освободительную борьбу и поставившим ее на иной уровень. Конституция 1923 г, явилась многолетним итогом борьбы Египта за независимость и вершиной устремлений националистов XIX - начала XX в.
С момента введения английских войск на территорию Египта в 1882 г. начинается активная борьба за независимость страны, проявлявшаяся как в антианглийских восстаниях42, так и в формировании представлений о будущем устройстве страны. Особенностью египетской национальной идеологии стал ее интегрированный характер: она вобрала в себя основные направления общественно-политической мысли, каждое из которых так или иначе несло на себе печать национализма. Он стал не только связующим звеном, позволившим египетским мыслителям создать однородное культурное пространство. Само его появление заставило разные слои общества выразить свое отношение к нему, что способствовало созданию политических партий. Вопрос о получении независимости был неразрывно связан с представлениями
0 дальнейших путях развития страны. Группой, поднявшей вопрос о независимости Египта, стала европейски образованная часть населения, что и определило стремление направить развитие страны по западному пути развития. Устранение традиционной элиты (улемов) от политических процессов и определило светский характер развития Египта в ХХ в.
Не стоит забывать и об особом политическом положении Египта перед Первой мировой войной. Он являлся арабским исламским государством, формально частью Османской империи, неформально - частью Британской. При этом великое прошлое страны позволяло сохранять собственные политические амбиции. Британское же вмешательство во внутреннюю жизнь страны заставило передовых египетских мыслителей актуализировать все эти представления и способствовало выработке принципиально нового взгляда на достижение суверенитета, выразившееся в появлении Конституции 1923 г.
Примечания
1 См.: Голдобин, А. М. Египетская революция 1919 г. / А. М. Голдобин. - Л., 1958; Голдобин, А. М. Национально-освободительная борьба народов Египта / А. М. Гол-добин. - М., 1989.
2 См.: Кива, А. В. Национально-освободительное движение : теория и практика / А. В. Кива. - М.,1990; Зубов, А. Б. Парламентская демократия и политическая традиция Востока / А. Б. Зубов. - М., 1990.
3 См.: Левин, З. И. Развитие общественной мысли на Востоке М., 1993; Левин, З. И. Развитие основных течений общественно-политической жизни в Сирии и Египте / З. И. Левин. - М., 1972; Левин, З. И. Реформа в исламе / З. И. Левин. - М., 2005.
4 Ahmed, J. M. The Intellectual Origins of Egyptian Nationalism / J. M. Ahmed. - Oxford, 1960.
5 Hourani, A. Arabic Thought in the Liberal Age 1798-1939 / A. Hourani. - L., 1962.
6 Ар-Рафии, А. Восстание 1919 г. в Египте / А. Ар-Рафии. - М., 1954.
7 Саид, А. Восстания арабов в ХХ веке / А. Саид. - М., 1964.
8 Wendell, C. The Evolution of Egyptian National Image : From its Origins to Ahmad Lutfi Al-Sayyid / C. Wendell. - California, 1972. - Р. 166.
9 Stuart H. W. V. Egypt after the War / H. W. V. Stuart. - L., 1883. - Р. 260-261.
10 Al-Sayyid, A. L. Egypt and Cromer : a study in Anglo-Egyptian relations / A. L. Al-Sayyid. - N.-Y. ; Washington, 1969. - Р. 137-138.
11 Cheetham, Milner. Declaration of the Protectorate from 19th December 1914 / Milner
Cheetham // Lloyd, G. A. Egypt since Cromer / G. A. Lloyd. - N.-Y., 1970. - Vol. 1. - Р. 377.
12 Cheetham, Milner. Declaration... - Р. 378.
13 Cheetham, Milner. Declaration... - Р. 379.
14 Hourani, A. Arabic Thought... - Р. 209.
15 Stuart, H. W. V. Egypt after the War... - Р. 103.
16 Al-Kawakibi Abd Al-Rahman. The Excellences of the Arabs / Al-Kawakibi Abd Al-Rahman // Arab Nationalism : an аnthology. - Los Angeles, 1976. - Р. 80.
17
Левин, З. И. Развитие основных течений... - С. 122.
18
См.: Левин, З. И. Развитие основных течений. - С. 170-171.
19 Там же. - С. 170.
20 Савичева, Е. М. Формирование идеологии национально-освободительного движения в арабских странах в конце XIX - начале XX в. (на примере Египта) / Е. М. Савичева. - М., 1990. - С. 32.
21 Аль-Афгани Джамаль Ад-Дин Аль-джинсийету ва ад-диенийету аль-ислямийету // Аль Афгани Д. Полное собрание сочинений. - Каир, 1968. - С. 312-313.
22 Там же. - С. 312.
23 Rida Rashid Islam and the National Idea // Arab Nationalism. - Р. 76.
24 Rida Rashid... - P. 77.
25 Cм., например, любой словарь Х. К. Баранова.
26 Левин, З. И. Развитие основных течений. - С. 181.
27 Al-Sayyid, A. L. Egypt and Cromer. Р. 137-138.
28 Milner, A. England in Egypt / A. Milner. - L., 1901. - Р. 332.
29 Fyfe, H. H. The New Spirit in Egypt / H. H. Fyfe. - L., 1911. - Р. 147.
30 Cromer, E. B., цит. по: Sladen, D. Egypt and the English : Showing British Public Opinion in Egypt upon the Egyptian Question / D. Sladen. - L., 1908. - Р. 140.
31 Sladen, D. Egypt and the English... - Р. 101.
32 Low, S. Egypt in Transition / S. Low. - N.-Y., 1914. - Р. 296.
33 Fyfe, H. H. The New Spirit... - Р. 144.
34 Голдобин, А. М. Египетская революция. - С. 74.
34 Milner mission report // Lloyd, G. A. Egypt since Cromer / G. A. Lloyd. - N.-Y., 1970.
- Vol. 2. - Р. 379.
36 Ibid. - P. 368.
37 Ibid. - P. 369.
38 Ibid. - P. 382.
3490 Ibid. - P. 384.
40 Mansfield, P. The British in Egypt / P. Mansfield. - L., 1971. - Р. 321.
41 Richmond, J. C. B. Egypt 1798-1942 / J. C. B. Richmond. - N.-Y., 1977. - Р. 140.
42 Такие, как восстания Араби-паши 1882 г. и антианглийские восстания 1919— 1922 гг.
