CC BY
107
УДК 94(47).084.3 DOI: 10.23683/2500-3224-2018-1-197-212
ФОРМИРОВАНИЕ МОДЕЛИ СОЦИАЛИСТИЧЕСКИХ ПРЕОБРАЗОВАНИЙ В РОССИИ В КОНЦЕ 1917 - НАЧАЛЕ 1918 гг.
А.В. Шубин
Аннотация. Статья посвящена первым мероприятиям советской власти, направленным на замещение капиталистических отношений в индустриальном секторе новыми отношениями, которые воспринимались инициаторами преобразований как социалистические. Подробно разбираются дискуссии о рабочем контроле, борьба между принципами развития социализма снизу, на основе производственного самоуправления, и сверху - на основе централизованного государственного регулирования экономики. Также рассматриваются противоречия между сторонниками расширения полномочий фабрично-заводских комитетов и профсоюзов. Показано, что среди дискутирующих - в основном коммунистов - выделились два полюса, идейно связанные с анархо-синдикализмом и меньшевизмом. Ленин, поддержавший первоначально синдикалистскую тенденцию, был занят другими вопросами, но надеялся, что низовая инициатива удачно соединится с рациональным регулированием экономики. Когда же выяснилось, что инициативы снизу и сверху в «контроле» плохо сочетаются, Ленин, с присущей ему решительностью и однозначностью, сделал выбор между умеренным этатизмом и радикальной низовой инициативой в пользу третьего варианта - радикального этатизма. До этого производственное самоуправление было важным фактором социально-экономического развития, эффективность хозяйствования фабрично-заводских комитетов и других органов самоуправления была различной, были как успешные, так и неудачные примеры - также, как и при капиталистическом хозяйствовании.
Ключевые слова: социализм, самоуправление, регулирование, рабочий контроль, фабрично-заводские комитеты, Высший совет народного хозяйства, синдикализм.
I Шубин Александр Владленович, доктор исторических наук, главный научный сотрудник Института всеобщей истории Российской академии наук, 119334, г. Москва, Ленинский пр-т, д. 32а, historian905@gmail.com.
FORMATION OF THE SOCIALIST TRANSFORMATION MODEL IN RUSSIA IN LATE 1917 - EARLY 1918
A.V. Shubin
Abstract. The article is devoted to the first measures taken by the Soviet government aimed at replacing capitalist relations in the industrial sector with new relations that were perceived by the initiators of transformations as socialist. Discussions on labor control, struggle between the principles of the socialist development from below - on the basis of industrial self-governance, and from above - based on centralized state regulation of the economy, are discussed in detail. The contradictions between supporters of the expansion of the factory committees and trade unions power are also considered. It is demonstrated that two poles, ideologically related to anarcho-syndicalism and menshevism, stood out among the debaters, mostly Communists. Lenin, who supported the initially syndicalist trend, was occupied with other issues, but hoped that the grassroots initiative would successfully unite with rational regulation of the economy. When it became clear that initiatives from below and from above within the «control» do not match well, Lenin, with his inherent determination and uniqueness, made a choice between the moderate etatism and a radical grass-roots initiative in favor of the third option - radical statism. Prior to this, the industrial self-governance was an important factor in socio-economic development, the efficiency of the management arranged by factory committees and other bodies of self-government was different, there were successful and unsuccessful examples - as it was in the capitalist management system.
Keywords: Socialism, self-management, regulation, worker's control, factory committees, the Supreme Council of national economy, syndicalism.
I Shubin Alexander V., Doctor of Science (History), Chief Researcher of the Institute of General History, Russian Academy of Sciences, 32a, Leninsky Prospect, Moscow, 119334, Russia, historian905@gmail.com.
Исторический перелом, начавшийся Октябрьским переворотом 25-26 октября 1917 г., многие десятилетия назывался «Великая Октябрьская социалистическая революция». Сегодня уместнее говорить об Октябрьском этапе Великой Российской революции 1917-1922 гг. Этот этап носил антикапиталистический характер, но чем же предстояло заменить капитализм?
СВЕРХУ И СНИЗУ
Социалистические теоретики обсуждали два пути к посткапиталистическому обществу: через переход предприятий в руки их коллективов и широкое самоуправление (снизу) и обобществление всей экономики в систему, работающую по единому плану (сверху) [Шубин, 2007]. Считалось, что пути сверху и снизу вполне совместимы. Однако вскоре выяснилось, что конструирование пути к новому посткапиталистическому обществу - более сложная задача, чем написание конституций и реформаторских актов всех прежних революций.
Первым шагом к социализму снизу должен был стать рабочий контроль, а сверху -создание центрального органа регулирования экономики. В обстановке распада капиталистического рынка социалистические меры виделись способом скорейшего налаживания экономических связей и предотвращения «саботажа» буржуазии, которая сворачивала производство в явно неблагоприятных для частного капитала условиях. Большевики надеялись, что общими усилиями рабочих можно будет быстро создать новую систему продуктообмена. В обращении Московского областного бюро РСДРП(б) к партийным организациям Центральной промышленной области 20 ноября 1917 г. говорилось: «Основной задачей является установить обмен продуктов между городом и деревней, для чего необходим полный учет всего продовольствия и всего готового продукта, как в городе, так и в деревне, через земельные и промышленные (мануфактурные и др.) комитеты» [Листовки Московской организации большевиков, 1954, с. 143].
Этот учет должен был быть обеспечен во всероссийском масштабе с помощью рабочего контроля. Принятие декрета о рабочем контроле было в числе приоритетов советского руководства, но к подготовке этого документа подошли тщательнее, чем в случае с декретом о земле, в который просто включили необработанные крестьянские наказы.
27 октября В.И. Ленин провел совещание по этому вопросу, в котором участвовали большевики - члены Центрального совета фабрично-заводских комитетов (фабзав-комов, ФЗК) М.Н. Животов, В.Я. Чубарь, П.Н. Амосов, Н.А. Скрыпник, а также видные большевистские экономисты В.П. Ногин, Ю. Ларин (М.А. Лурье), Н.И. Бухарин, В.П. Милютин и др. [Октябрьская революция и фабзавкомы, 2001, с. 92]. На этом совещании были предложены три проекта организации рабочего контроля. Ленин предложил тезисы, в которых говорилось: «Рабочий контроль осуществляют все рабочие и служащие предприятия либо непосредственно, ... либо через своих
выборных представителей, которые должны быть выбраны немедленно на общих собраниях с протоколом выборов и сообщением имен выбранных в правительство и в местные Советы рабочих, солдатских и крестьянских депутатов» [Ленин, 1962, с. 30]. То есть, по мысли Ленина, нужно немедленно установить связь органов рабочего контроля с Советами и Совнаркомом. Ленин планировал наделить органы рабочего контроля широкими полномочиями: «Решения выборных представителей рабочих и служащих обязательны для владельцев предприятий и могут быть отменяемы лишь профессиональными союзами и съездами» [Ленин, 1962, с. 30]. Таким образом, профсоюзы должны были руководить делом рабочего контроля. Свою долю полномочий получали Советы и ФЗК: «Более подробные правила рабочего контроля устанавливаются местными Советами рабочих депутатов и конференциями фабрично-заводских комитетов, а равно комитетами служащих на общих собраниях их представителей» [Ленин, 1962, с. 31]. Ленин не учитывал противоречия между лидерами ФЗК и профсоюзов в Петрограде. Члены органов рабочего контроля объявлялись ответственными перед государством за дисциплину и охрану имущества перед государством.
Также на совещании 27 октября был представлен проект В. Милютина и Ю. Ларина. Он был раскритикован представителями фабзавкомов, которые в свою очередь предложили схему регулирования хозяйства с опорой на ФЗК. Однако именно Ларину и Милютину как представителям правительства было поручено в трехдневный срок составить сводный проект с учетом двух других. Проект Милютина и Ларина был подготовлен к 1 ноября, в разгар конфликта по поводу однородного социалистического правительства, который завершился отставкой Милютина в числе других правых большевиков, что ослабило значение его проекта.
Проект 1 ноября, по всей видимости унаследовавший основные идеи раскритикованного 27 октября проекта Милютина и Ларина, увязывал рабочий контроль с «правильным проведением в жизнь общего хозяйственного плана...» [Октябрьская революция и фабзавкомы, 2001, с. 93]. Этот план еще только предстояло вырабатывать Комитету народного хозяйства, который должен быть создан ВЦИКом и затем доформирован Учредительным собранием. Органы рабочего контроля по плану Милютина и Ларина должны были действовать под руководством этого комитета и заниматься вопросами, в основном касающимися рабочих. Причем в их решении рабочий комитет должен следовать указаниям профсоюзов, создав контрольную комиссию, которая будет контролировать правильность снабжения предприятия и согласованность деятельности предприятия с общим планом. Две трети комиссии должны составлять рабочие. Органы рабочего контроля должны нести ответственность перед государством за соблюдение трудовой дисциплины, правила которой издает Совет профсоюзов. Рабочие комитеты по проекту объединяются по производствам в секции рабочего контроля райсовета, которые уже могут регулировать производство, распределять сырье и заказы. Рабочие комитеты, обнаружив проблему или нарушение, должны обратиться в секцию райсовета, чтобы она принимала меры - вплоть до секвестра предприятия. Органы рабочего контроля
предприятий должны были подчиняться Совету рабочего контроля, который являлся всего лишь отделом местного Совета профсоюзов. Проект предусматривал двухнедельное обжалование решений органов рабочего контроля в Совет и Комитет народного хозяйства. За нарушение декрета предусматривались заключение до двух лет и штраф вплоть до конфискации. Такое же наказание грозило предпринимателям за несанкционированную остановку и сокращение производства, а рабочим - за самовольный захват предприятия [Октябрьская революция и фабзавкомы, 2001, с. 93-95].
Проект Милютина и Ларина, унаследовав некоторые черты ленинских тезисов, в принципе противостоял их основной идее создания органов с широкими полномочиями. Рабочему контролю отводилась очень скромная роль помощника структуры центрального управления экономикой, Советов и профсоюзов. Рабочие (фабрично-заводские) комитеты оказывались практически лишним звеном в системе государственного регулирования «сверху», которая на местах должна была опираться на Советы и профсоюзы.
С альтернативным проектом 1 ноября выступил Центральный совет (ЦС) ФЗК1. Он не доверял правому большевику Милютину и надеялся на поддержку Ленина, который в это время ставил на революционную инициативу «снизу».
Однако главное внимание лидеры ФЗК уделили не рабочему контролю на местах, а регулированию всей экономики. ЦС ФЗК предлагал формировать Временный всероссийский совет народного хозяйства (ВВСНХ) из представителей Советов, профсоюзов, ФЗК, предпринимателей, союзов инженеров, техников и других заинтересованных сторон. Отраслевые отделы ВВСНХ должны были формироваться из представителей фабрично-заводских контрольных комиссий, состоящих из рабочих. ВВСНХ должен был организовать местные СНХ. Ему должно было принадлежать право секвестра предприятий [Октябрьская революция и фабзавкомы, 2001, с. 95].
Таким образом, проект ЦС ФЗК конкретизировал модель центрального регулирования в соответствии с обычными для 1917 г. демократическими принципами включения в очередной регулирующий орган множества представителей полезных для дела организаций. Противоречие с проектом Милютина и Ларина было не в этом, а в правах органов рабочего контроля, которые с точки зрения ЦС ФЗК должны быть значительно больше. Лидеры ФЗК считали, что нельзя было проводить закрытие и сокращение производства без согласия органов рабочего контроля, они могли бы определять себестоимость продукции, «вырабатывать формы и условия обмена между отдельными предприятиями» [Октябрьская революция и фабзавкомы, 2001, с. 96], то есть принимать важнейшие управленческие решения.
1 Он был образован на I всероссийской конференции ФЗК 17-22 октября 1917 г. Несмотря на то, что в него вошли представители Центрального промышленного района, фактически в работе принимали участие представители Петрограда и близлежащих населенных пунктов. Поэтому ЦС ФЗК иногда назывался ЦС ФЗК Петрограда.
Так были выдвинуты две концепции рабочего контроля: «пассивная» и «активная». Первая делала рабочий контроль безвластным придатком центрального регулирования, Советов и профсоюзов, а вторая видела в рабочем контроле структуру производственной демократии, участия в управлении под общим руководством центральных учреждений и пока - вместе с предпринимателями постольку, поскольку они готовы сотрудничать.
Умеренные большевики настаивали, что капитализм нужно разрушать тогда и там, где и когда понятно, чем его заменить. «Товарищи справа» предлагали не торопиться, пока не выстроены структуры государственного регулирования и управления. Если поторопиться - ничего, кроме разрухи не получится. А строить регулирование было затруднительно в условиях конфликта большевиков с массами специалистов - что в то же время трагично сказалось и на состоянии продовольственного дела. Поэтому умеренные большевики увязывали свой политический и экономический курс: найти общий язык с социалистической интеллигенцией и связанной с ними частью рабочего класса, построить аппарат регулирования и вытеснять им капиталистическое управление.
Однако на предприятиях нельзя было ждать - капитализм в условиях экономического кризиса отступал быстрее, чем коммунисты успевали выстроить ему замену. Коллективы могли заместить образующийся вакуум, взяв управление на себя. Согласно синдикалистскому взгляду, к которому тяготели лидеры ФЗК, это уже был переход к социализму, к некапиталистическому обществу. Заменив капитализм производственной демократией, затем можно было выстроить и экономическую координацию, но не сверху, бюрократически, а снизу, демократически. И это уже не та модель социализма, в которой государственный центр определяет жизнь предприятий. «Общие» интересы в ней - это не план интеллектуалов ВСНХ, а сумма местных интересов, сформулированная демократически.
Но оставался вопрос, будет ли демократическое решение лучшим с точки зрения эффективности. Впрочем, тот же вопрос относится и к решениям государственных мужей и их бюрократии. Не случайно, что некоторые «товарищи справа» легко переходили к более радикальным взглядам. Так, Ю. Ларин, который был сторонником «пассивного контроля», на I съезде профсоюзов в январе 1918 г. заявил: «Приходится отбросить мысль о рабочем контроле и волей-неволей переходить к системе полного управления предприятиями и руководства хозяйством страны» [Мандель, 2015, с. 443]. Противники «активного контроля», производственной демократии, даже переходя справа налево, оставались на своих прежних позициях приверженности этатизму, руководству экономикой из государственного центра. Темпы создания такой системы - вопрос тактики. Нужно ли сочетать государственное регулирование с производственной демократией на предприятиях - вопрос принципа, самой модели социализма.
«КОНСТИТУЦИЯ» КОНТРОЛЯ
Политическое поражение правых большевиков, произошедшее по причинам, не связанным с дискуссией о контроле, усилило позиции сторонников «активного» рабочего контроля. Однако у нее оставались влиятельные противники, прежде всего в профсоюзах. Доработка проекта была передана в Наркомтруд и проводилась на совещаниях под руководством наркома А.Г. Шляпникова. В начале ноября был подготовлен сводный проект, который нес на себе заметные следы проекта ФЗК и, видимо, был написан на его основе в результате обсуждения. В нем уже явно угадывается основа текста будущего декрета [Октябрьская революция и фабзав-комы, 2001, с. 90-92]. А.Г Шляпников утверждает, что он написал окончательный проект, который был внесен во ВЦИК [Утро страны Советов, 1988, с. 137]. Однако речь может идти об окончательной редакции документа, который был разработан на основе ленинских тезисов и проекта ЦС ФЗК в результате многостороннего обсуждения заинтересованными сторонами.
14 ноября «Положение о рабочем контроле» (известное также как Декрет о рабочем контроле) было принято ВЦИК. Положение предусматривало, что рабочий контроль создается «в интересах планомерного регулирования народного хозяйства» -эта идея была общей для всех течений большевизма. Рабочий контроль создавался на всех предприятиях, «имеющих наемных рабочих или же дающих работу на дом». Он вводился над производством, куплей-продажей продуктов и сырых материалов, хранением их, а также над финансовой стороной работы предприятия.
Положение предусматривало, что «рабочий контроль осуществляют все рабочие данного предприятия через свои выборные учреждения, как-то: заводские, фабричные комитеты, советы старост и т. п., причем в состав этих учреждений входят представители от служащих и от технического персонала».
Авторам «положения», особенно фабзавкомовцам, было важно подчеркнуть, что контроль организуют не какие-то новые (как в проекте Ленина), а существующие органы производственной демократии. «Положение» предусматривало создание местных Советов рабочего контроля в крупных городах, губерниях или производственных районах. Они должны были стать органами Советов и включать представителей профессиональных союзов, заводских, фабричных и иных рабочих комитетов и рабочих кооперативов.
Полномочия органов рабочего контроля определялись так: они имели право «наблюдений за производством, устанавливать нормы выработки предприятия и принимать меры к выявлению себестоимости производимых продуктов», а также «контроля всей деловой переписки предприятия, причем за сокрытие корреспонденции владельцы ответственны по суду». Документ провозглашал: «Коммерческая тайна отменяется. Владельцы обязаны предъявлять органам рабочего контроля все книги и отчеты как за текущий год, так и за прошлые отчетные годы». Итак, органы рабочего контроля имели по декрету преимущественно «пассивные»,
наблюдательные функции, с важным «активным» положением - устанавливать нормы выработки (что раньше было предметом соглашения профсоюзов и работодателя).
«Решения органов рабочего контроля обязательны для владельцев предприятий и могут быть отменены лишь постановлением высших органов рабочего контроля». Фактически этот пункт делал список полномочий рабочего контроля открытым (не случайно из окончательного текста исчезла оговорка «в вопросах контроля», содержавшаяся в предварительном тексте). Обязательные решения вряд ли могут сводиться только к определению выработки и доступа к конторским книгам.
Декрет определял: «Предпринимателю или администрации предприятия предоставляется 3-дневный срок для обжалования в соответствующий высший орган рабочего контроля всех постановлений низших органов рабочего контроля».
Эти пункты представляли органам рабочего контроля возможность решать, в каких пределах пользоваться своей властью. Именно так декрет о рабочем контроле был понят на местах. То, что органы рабочего контроля несут такую же ответственность за работу предприятия, как и предприниматели (что предполагает наличие широких полномочий), - подтверждала и репрессивная часть положения: «Во всех предприятиях владельцы и представители рабочих и служащих, выбранные для осуществления рабочего контроля, объявляются ответственными перед государством за строжайший порядок, дисциплину и охрану имущества. Виновные в сокрытии материалов, продуктов, заказов и в неправильном ведении отчетов и т. п. злоупотреблениях подлежат уголовной ответственности».
Структура вышестоящих органов рабочего контроля должна была строиться в основном в соответствии с предложениями ЦС ФЗК. Районные советы рабочего контроля «разрешают все спорные вопросы и конфликты между низшими органами контроля, а также и жалобы владельцев предприятий, и издают, сообразуясь с особенностями производства и местными условиями, инструкции в пределах постановлений и указаний Всероссийского Совета рабочего контроля, и наблюдают за действиями низших органов контроля». Декрет отменял все законы и предписания, стесняющие деятельность ФЗК и других комитетов и советов рабочих и служащих [Декреты Советской власти, 1957, с. 77-85].
Как видим, из положения исчезли широкие полномочия профсоюзов, предусмотренные проектом Милютина и Ларина. Секретарь временного ВЦСПС С.А. Лозовский отказался голосовать за декрет на заседании ВЦИК. Это, наряду с неясной формулировкой полномочий органов рабочего контроля, предвещало продолжение борьбы вокруг декрета даже среди большевиков. Лозовский считал, что декрет распыляет производство, создает у рабочих иллюзии, что рабочий контроль - это «начало социализма» [Октябрьская революция и фабзавкомы, 2001, с. 124-125]. Эта позиция была близка критике рабочего контроля со стороны меньшевиков, а в дальнейшем - и большевистской позиции Ленина весны 1918 г., когда он решил прекратить «красногвардейскую атаку на капитал».
Был ли рабочий контроль хоть в какой-то степени «началом социализма»? Если понимать под этим меры, направленные против капитализма в сторону передачи производства в распоряжение работников, то рабочий контроль (особенно в его «активном» понимании) делал шаг к социализму. Поэтому его можно считать первой собственно социалистической мерой советской власти. Хотя до социализма как общества без господствующих классов было еще очень далеко.
Для социал-демократов, марксистов, социализм представлялся целостным обществом, где преодолеваются групповые противоречия. Поэтому усиление заводского самоуправления воспринималось меньшевиками и частью большевиков как шаг от социализма. А вот другой край рабочего движения, шедший за анархо-синдикалистами, был в целом доволен и намерен развивать успех, увлекая за собой большевиков на путь рабочего производственного самоуправления. Петроградские анархо-синдикалисты В. Шатов, И. Жук и др. были апологетами фабрично-заводских комитетов как органов самоуправления коллективов, и декрет о рабочем контроле шел в русле их идей. Тем более что Шатов критиковал профсоюзы как вчерашний день, устаревший институт после создания ФЗК. Однако производственная демократия не исключала жесткой дисциплины. В Петрограде в условиях острой нехватки сырья и топлива большинство делегатов, не исключая и вожаков анархо-синдикалистов, соглашались с необходимостью жестких мер регулирования, которые урезали права предприятий.
ФАБРИКИ - РАБОЧИМ
В результате инициативы на местах и последовавшей за принятием положения о рабочем контроле борьбы инструкций к нему [Шубин, 2017, с. 226-229] «активный» контроль возобладал. По данным промышленной переписи 1918 г. (не проводилась на Урале и в Донбассе), 64 % ФЗК и контрольных комиссий не просто контролировали, но принимали участие в управлении предприятиями [Утро страны Советов, 1957, с. 25]. Рабочее самоуправление приводило к очень разным результатам. М. Горький писал в декабре 1917 г.: «Есть заводы, на которых рабочие начинают растаскивать и продавать медные части машин. Я знаю, что есть и явления другого порядка: например, на одном заводе рабочие выкупили материал для работ, употребив на это свой заработок» [Горький, 1990, с. 90].
В основном фабзавкомы занимались проблемами снабжения, «добывая» сырье и топливо, проталкивая свою продукцию к потребителям. Здесь важным подспорьем были прямые связи между фабзавкомами. Некоторые фабзавкомы шли дальше, контролируя финансы предприятия, способствуя налаживанию более ходового товара, например новых тканей на фабрике Морокина. Правда, на изменения в производстве решились только 9 % ФЗК обследованных московских предприятий [Чураков, 2005, с. 200-202, 215].
На большинстве предприятий рабочий контроль трактовали как участие рабочих в управлении, причем, чем крупнее предприятия, тем больше был процент предприятий с участием рабочих в управлении - от 55-60 % на мелких производствах с числом рабочих до 50 работников до почти 100 % на крупных предприятиях [Чураков, 2005, с. 216].
Работникам приходилось брать производство в свои руки в тех случаях, когда предприниматели бросали производство, которым уже не знали, как руководить в условиях экономического упадка и советских экспериментов. Предприниматели в сложившихся условиях предпочитали сворачивать дела - в конце 1917 г. в Москве закрылось 200 предприятий [Соколова, 1988, с. 38; Из истории борьбы за установление Советской власти ... 1943, с. 76, 78-79; Октябрьская революция ифабзавкомы, 2001, с. 234-237].
Оказавшись фактическими хозяевами предприятий, организации работников пытались навести порядок, необходимый для организации производства. 25 ноября в Юзовке на Новороссийском заводе был принят устав самодисциплины, который перечислял разного рода провинности, включавшие неподчинение решениям Центрального ФЗК, профсоюза и Совета, кражу, пьянство, картежную игру и др., за что грозило увольнение. Менее жестко наказывались опоздание и порча оборудования - это дело должны были решать цеховые комитеты и товарищеский суд [Из истории борьбы за установление Советской власти ... 1943, с. 77].
Отношения между рабочими и служащими портились - количество объединенных ФЗК рабочих и служащих снизилось с 45 % до 29 % [Чураков, 2005, с. 213]. У служащих были разные мотивы не соглашаться с рабочими лидерами ФЗК - от общего несогласия с идеей рабочего управления до конкретных разногласий более компетентных служащих с решениями, принимаемыми ФЗК. Впрочем, решения принимались в экстремальных условиях, и не всегда прежний опыт позволял выработать оптимальные решения. Однако, как видим, почти треть ФЗК включали представителей служащих.
Оценить экономическую эффективность хозяйничанья фабзавкомов трудно по ряду причин: и в силу упоминавшегося выше разнообразия ситуаций, и в связи с экстремально неблагоприятной экономической ситуацией, и потому, что хозяевами предприятий ФЗК могли быть всего несколько месяцев, пока большевики весной 1918 г. не принялись сворачивать производственную демократию. Опыт управления или участия ФЗК в управлении производством может свидетельствовать лишь о стремлении рабочего актива к распространению демократии на уровень предприятий. Демократия эта была относительной - при столкновении с оппозиционным движением ФЗК сами вели себя недемократично. Первоначально такая относительная демократия сохранялась и в случае национализации.
7-14 января Всероссийский I съезд профсоюзов должен был подвести черту под соперничеством лидеров профсоюзов и ФЗК. Из 416 делегатов с решающим
голосом 273 были представителями большевиков. Но часть большевиков находилась под влиянием идей умеренного большевизма, близкого левому меньшевизму, а часть - синдикализма в его отраслевом (профсоюзном) и коллективистском (фабзавкомовском) вариантах. В итоге дискуссии съезд принял решение объединить профсоюзы с фабрично-заводскими комитетами, которые стали их низовыми органами.
Фабзавкомовцы без восторга восприняли подчинение профсоюзной бюрократии и даже покритиковали это решение на VI конференции ФЗК Петрограда. Но большевики в ФЗК подчинились партийной дисциплине, и с этого времени полномочия ФЗК начинают сжиматься как шагреневая кожа.
Одним из лозунгов Октябрьской революции был «Фабрики - рабочим». Согласно теории марксизма, именно рабочий класс должен управлять производством, эта идея содержится и в работе Ленина «Государство и революция». Но как он будет управлять? Непосредственно на своем производстве или через чиновников, выступающих от имени рабочего класса. Рабочий контроль и «красногвардейская атака на капитал» сделали самой сильной структурой на производстве фабзавкомы. Но работать этому производственному самоуправлению приходилось в экстремальных условиях распада хозяйственных связей. Национализация банков привела к задолженностям по зарплатам, так как частные предприниматели не могли своевременно снимать средства со счетов [Хазиев, 2007, с. 47]. Ломая рыночную систему, большевики должны были срочно предложить что-то взамен. Но они продолжали спорить о грядущих формах государственного регулирования и управления, а завкомы склонялись к национализации, потому что государство теперь было единственным источником инвестиций.
19 марта на заседании ВСНХ В. Милютин выступил за использование в управлении национализированными предприятиями «организаторских сил буржуазии». Возражая ему, Ю. Ларин утверждал, что нужно сломить сопротивление класса буржуазии даже ценой хозяйственных разрушений. Преобладание получила позиция Ларина [Павлюченков, 1996, с. 43-44].
Но Ленин в апреле в своем докладе «Очередные задачи Советской власти» в принципе поддержал идею Милютина. Тогда президиум ВСНХ вступил в переговоры с предпринимателем А.П. Мещерским о создании металлического треста из 14 крупнейших предприятий России. Переговоры вел Ларин, и они оказались скорее разведкой. Выяснив планы Мещерского, 14 апреля Президиум ВСНХ решил строить организацию машиностроения «как единое государственное предприятие» [Павлюченков, 1996, с. 45]. Поскольку не хватает компетентных специалистов для всех предприятий, предполагалось централизовать промышленность настолько, чтобы небольшое количество опытных топ-менеджеров могли отдавать приказы нижестоящим управленцам. Власть рабочих, таким образом, заменялась властью технократии.
Управление национализированными предприятиями из центра шло через подразделения ВСНХ - центры и главки, а на местах фабрики и заводы управлялись фабзавкомами. Между этими структурами установились сложные отношения. Так, сделки на каждую продажу текстиля фабрикой регламентировались в специальной комиссии Центроткани, но фабрики прибегали к бартеру, неподконтрольному главку [ЦГАМО, ф. 4619, оп. 2, д. 75, л. 33]. На ткань можно было выменять больше продовольствия, чем на деньги по госрасценкам. Попытка чиновников Центроткани управлять распределением тканей привела к затовариванию, на некоторых складах ткань стала портиться. И это в условиях тотальной нехватки тканей в России [Чураков, 2005, с. 284].
Затоваривание тканей было «первым звонком», предупреждавшим о коренном пороке государственного распределения, которое порождает дефицит даже при избытке продукции. Чиновник не торопится выпускать ресурсы из своих рук, и он, в отличие от потребителя, частного собственника или производственного коллектива, никак не страдает от того, что продукция медленно реализуется. В то же время чиновнический аппарат работал медленно из-за перегрузки делами, которые наваливались на сотрудника - ведь государство брало на себя полномочия, которые раньше реализовывались помимо него. И пока перегруженный делами чиновник не давал санкцию на движение продукта - продукт просто не двигался, оставаясь на складе.
В марте 1918 г. ВСНХ принял решение, что главки должны назначать на предприятия своих комиссаров, технических и административных директоров. Из них только административный директор был подконтролен хозяйственно-административному совету, в котором рабочие занимали до половины мест [Мандель, 2015, с. 461-462].
Комиссары, как правило, плохо разбирались в делах предприятий. Как говорилось в мае на Уральском областном съезде по проблемам национализации о предприятиях Богословского округа: «началось паническое бегство из округа рабочих и служащих. неимоверно сократилось производство заводов, остановился целый ряд производств. Назначенных комиссаров. с утра до вечера осаждала толпа требующих денег. В течение нескольких дней сменилось пять комиссаров» [Хазиев, 2007, с. 47]. Не имея достаточных средств, государство склонялось к закрытию производств. Но это вызывало сопротивление коллективов: «Рабочие не соглашались с закрытиями предприятий, объявленных властями, либо ввиду нехватки топлива и сырья, либо из-за саботажа бывших владельцев, и пытались наладить производство собственными силами. Соответствующие решения принимали, как правило, общие собрания рабочих, а иногда - большевистские организации фабрик и заводов. В начале 1918 г. общее собрание рабочих Петроградского механического завода опротестовало постановление правления остановить предприятие из-за окончания военных заказов и поручило завкому перепрофилировать производство. Вскоре завкому удалось наладить на заводе ремонт автомобилей. Благодаря рабочим сохранилось крупнейшее в России предприятие по изготовлению резиновой обуви - завод "Треугольник"» [Гоголевский, 2005, с. 212].
Пока фабзавкомы сохраняли влияние на национализированных предприятиях, они продолжали заниматься бартером с крестьянами. По словам историка Р.А. Хазиева, «на крупных заводах Урала складывались хозяйственно-производственные отношения, приобретшие черты регионального хозрасчета. Преимущественно это выражалось в исполнении, в обход ВСНХ, выгодных коммерческих заказов; текущих продажах товаров постоянного спроса на местных рынках, в массовых обменных операциях промышленных изделий на продукты питания. Операции могли исчисляться эшелонами и небольшими размерами сделок. Особенно крупные партии металла «усиленно распродавались. в течение первой половины 1918 года» со складов 25 крупнейших уральских заводов, насчитывавших 9 335 500 пудов учтенной продукции. Несанкционированный отпуск продукции на Богословском заводе, когда «прошел на Омск вооруженный ружьями и пулеметами поезд, груженный железом, с целью разменять это железо на хлеб и привезти тем же порядком обратно», - один из немногих примеров обнаруженного ВСНХ «хозяйственного самовольства». Обнаружить такие примеры, впрочем, было несложно, так как газеты пестрели объявлениями о продаже и обмене кровельного и котельного железа, проволоки, литья, меди, теса, бревен и т.д. При этом предприятия сопротивлялись попыткам ВСНХ заставить их работать по государственным планам, «каждый завод представлял из себя самостоятельную республику, не поддаваясь общему учету и руководству». В результате национализированные предприятия Урала после болезненной перестройки и получения государственных дотаций восстановили рентабельность. «Национализированные предприятия Урала несанкционированным рыночным производством отчасти компенсировали потери от обязательных поставок продукции по твердым ценам» [Хазиев, 2007, с. 52-53, 55].
ВСНХ не признавал право предприятий заниматься бартером, хотя и вынужден был смотреть на него сквозь пальцы. Бартер никем не регулировался и шел по принципу «кто смел, тот и съел».
В начале 1918 г. некапиталистические элементы экономики представляли собой плохо состыкованные части недостроенного здания. Но свято место пусто не бывает - если не возникает новая экономическая система, то приходит разруха, сменяющаяся господством бюрократии. Если не капиталисты и не производственное самоуправление - то бюрократия.
Марксистский проект, унаследованный Лениным, основан на полном экономическом централизме. Формально может существовать демократия, но общество должно развиваться по единому плану. План этот позволит реализовать высочайшие гуманистические идеалы, выдвинутые социалистической идеей. Но соблюдаться он должен неукоснительно, и сопротивление несогласных с общей хозяйственной политикой должно пресекаться. Без принуждения вряд ли может быть осуществлен такой всеобъемлющий план.
Дискуссия о рабочем контроле и формах осуществления «воли» рабочего класса отражала борьбу сторонников принципов самоуправления и государственного
обобществления. Среди дискутирующих - в основном коммунистов - выделились два полюса. Сторонники первого выступали за широкий социальный союз разных слоев рабочего класса и интеллигенции, политическим выражением которого является многопартийное «однородно-социалистическое» правительство. Этот союз сможет обеспечить эффективное регулирование и планирование экономики. Сторонники противоположного подхода выступали за решительный разрыв со старыми общественными отношениями в пользу рабочего самоуправления в производстве и политике. Эти два подхода сосуществовали в большевизме, который был неоднороден, сочетая в себе социал-демократические и синдикалистские тенденции. Право-большевистская тенденция была направлена на постепенное усиление государственного регулирования в союзе с буржуазными кадрами, пока их некем заменить. Синдикалистская тенденция ставила на инициативу снизу, на вытеснение буржуазии рабочим самоуправлением. Ленин, поддержавший первоначально синдикалистскую тенденцию, был занят другими вопросами, но надеялся, что низовая инициатива удачно соединится с рациональным регулированием экономики, когда дойдут руки до его создания. Когда же выяснится, что инициативы снизу и сверху в «контроле» плохо сочетаются, Ленин, с присущей ему решительностью и однозначностью, сделал выбор между умеренным этатизмом и радикальной низовой инициативой в пользу третьего варианта - радикального этатизма, известного как «военный коммунизм». Переход к нему был начат введением продовольственной диктатуры в мае 1918 г. и продолжен тотальной национализацией.
ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА
Гоголевский А.В. Революция и психология. Политические настроения рабочих Петрограда в условиях большевистской монополии на власть. 1918-1920. СПб.: Издательство Санкт-Петербургского университета, 2005. 219 с.
Горький М. Несвоевременные мысли. М.: Советский писатель, 1990. 400 с. Декреты Советской власти. Т. 1. М.: Политиздат, 1957. 640 с. Из истории борьбы за установление Советской власти (ноябрь 1917 г. - февраль 1918 г.). Сборник исторических документов и материалов. М.: Государственное издательство политической литературы, 1943. 134 с.
Ленин В.И. Полное собрание сочинений. Т. 35. М.: Государственное издательство политической литературы, 1962. 599 с.
Листовки Московской организации большевиков. 1914-1925 гг. М.: Институт истории партии МК и МГК КПСС, 1954. 408 с.
Мандель д. Петроградские рабочие в революциях 1917 года (февраль 1917 г. -июнь 1918 г.). М.: Новый хронограф, 2015. 544 с.
Октябрьская революция и фабзавкомы. Ч. 3. Токио, 2001 (переиздание сборника 1929 г.). 340 с.
Павлюченков С.А. Крестьянский Брест, или предыстория большевистского НЭПа. М.: Русское книгоиздательское товарищество, 1996. 302 с.
Соколова Е.К. «Око рабочих». М.: Московский рабочий, 1988. 127 с. Утро страны Советов. Л.: Лениздат, 1988. 480 с.
Хазиев Р.А. Централизованное управление экономикой на Урале в 1917-1921 годах. Хаос, контроль и стихия рынка. М.: РОССПЭН, 2007. 230 с. Чураков Д.О. Фабзавкомы в борьбе за производственную демократию. Рабочее самоуправление в России. 1917-1918 годы. М.: МПГУ 2005. 333 с.
ШубинА.В. Социализм: «золотой век» теории. М.: Новое литературное обозрение, 2007. 744 с.
Шубин А.В. Старт Страны Советов. Революция. Октябрь 1917 - март 1918. М.: Питер, 2017. 448 с.
REFERENCES
Genkina E.B. Protokoly Sovnarkoma RSFSR kak istoricheskij istochnik [Protokols of the Council of people's Commissars of the RSFSR as a historical source]. M.: Nauka, 1982. 193 p. (in Russian).
Gogolevsky A.V. Revoljucija i psihologija. Politicheskie nastroenija rabochih Petrograda v uslovijah bol'shevistskoj monopolii na vlast'. 1918-1920 [Revolution and psychology. The political mood of the Petrograd workers in the context of Bolshevik monopoly on power. 1918-1920]. St. Petersburg: St. Petersburg universitety, 2005. 219 p. (in Russian). Gorky M. Nesvoevremennye mysli [Untimely thoughts]. Moscow: Soviet writer, 1990. 400 p. (in Russian).
Dekrety Sovetskoj vlasti [Decrees of the Soviet government]. Vol. 1. Moscow: Politizdat, 1957. 640 p. (in Russian).
Iz istorii bor'by za ustanovlenie Sovetskoj vlasti (nojabr' 1917 g. - fevral' 1918 g.). Sbornik istoricheskih dokumentov i materialov [From the history of the struggle for the establishment of Soviet power (November 1917 - February 1918). Collection of historical documents and materials]. Moscow: State political literature publishing house, 1943. 134 p. (in Russian).
Lenin V. I. Polnoe sobranie sochinenij [Complete works]. Vol. 35. Moscow: State publishing house of political literature, 1962. 599 p. (in Russian).
Listovki Moskovskoj organizacii bol'shevikov. 1914-1925 gg. [Leaflets of the Moscow organization of the Bolsheviks. 1914-1925]. Moscow: Institute of the history of the party MK and MGK the Communist party, 1954. 408 p. (in Russian). Mandel D. Petrogradskie rabochie v revoljucijah 1917goda (fevral' 1917g. - ijun' 1918 g.) [The Petrograd workers in the 1917 revolution (February 1917 - June 1918)]. Moscow: New chronograph, 2015. 544 p. (in Russian).
Oktjabr'skaja revoljucija i fabzavkomy [The October revolution and fabzavkoms. Part 3]. Tokyo, 2001 (second edition of the collection 1929). 340 p. (in Russian).
Pavlyuchenko S.A. Krest'janskij Brest, ili predystorija bol'shevistskogo NJePa [Peasant Brest, or the prehistory of the Bolshevik NEP]. Moscow: Russian book publishing company, 1996. 302 p. (in Russian).
Sokolova E.K. «Oko rabochih» ["Eye of the workers"]. Moscow, 1988. 127 p. (in Russian). Utro strany Sovetov [Morning of the Soviet country]. Leningrad: Lenizdat, 1988. 480 p. (in Russian).
Khaziev R.A. Centralizovannoe upravlenie jekonomikoj na Urale v 1917-1921 godah. Haos, kontrol' i stihija rynka [Centralized management of the economy in the Urals in 1917— 1921. Chaos, control and market forces]. Moscow: ROSSPEN, 2007. 230 p. (in Russian).
Churakov D.O. Fabzavkomy v bor'be za proizvodstvennuju demokratiju. Rabochee samou-pravlenie v Rossii. 1917-1918 gody [Fabzavkoms in the struggle for industrial democracy. Worker self-management in Russia. 1917-1918 years]. Moscow: Moscow State Pedagogical University, 2005. 333 p. (in Russian).
Shubin A.V. Socializm: «zolotoj vek» teorii [Socialism: "the Golden age" theory]. Moscow: New literary review, 2007. 744 p. (in Russian).
Shubin A.V. Start Strany Sovetov. Revoljucija. Oktjabr' 1917 - mart 1918 [Start of the Country of the Soviets. Revolution. October 1917 - March 1918]. Moscow: Piter, 2017. 448 p. (in Russian).
СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ
ВЦИК - Всероссийский центральный исполнительный комитет. ВЦСПС - Всесоюзный центральный совет профессиональных союзов. РСДРП(б) - Российская социал-демократическая рабочая партия (большевиков). РСФСР - Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика. ЦГАМО - Центральный государственный архив Московской области.
