CC BY
63
Создавая характер героя-денди, Уайльд, прежде всего, творил произведение искусства. Как писатель-гуманист, он ратовал за торжество красоты и возвышенных истин. Устами лорда Ил-лингворта Уайльд говорил о том, что будущее принадлежит денди и господствовать должны утонченные люди. Уайльд до конца верил в своего героя. От ранних рукописей к поздним прослеживается желание драматурга подчеркнуть, что денди - это в основе своей философ. Когда Уайльд готовил свою рукопись «Идеального мужа» к публикации в 1898-1899 гг., он усилил эту тенденцию. С. Элтис делает предположение, что автор, к тому времени совершенно обнищавший, оставленный всеми изгнанник, стремится представить безупречного героя-денди как надежную фигуру, самоидеализацию перед падением [41].
Примечания
1. Уайльд О. Письма. М., 1997. С. 106.
2. Уайльд О. Избранные произведения: в 2 т. Т. 2. М., 1993. С. 486.
3. Уайльд О. Письма. М., 1997. С. 28.
4. Fortunato P. L. Modernist aesthetics and consumer culture in the writings of Oscar Wilde. N. Y., L., cop. 2007. P. 116.
5. Образцова А. Г. Волшебник или шут? (Театр Оскара Уайльда). СПб., 2001. С. 286.
6. Лапина Е. В. Философия дендизма в английской литературе XIX века (Дж. Байрон, Б. Дизраэ-ли, О. Уайльд) // Традиции и взаимодействия в зарубежных литературах: межвуз. сб. науч. тр. / Перм. ун-т. Пермь, 1999. С. 44.
7. Giles C. The artist, the devil and the dandy: decadent themes in the works of J. K. Huysmans and Oscar Wilde. Bucuresti, 2008. P. 10.
8. Уайльд О. Указ. соч. Т. 1. С. 64-65.
9. Эллман Р. Оскар Уайльд: биография. М., 2000. С. 432.
10. Лапина Е. В. Указ. соч. С. 52.
11. Уайльд О. Указ. соч. Т. 1. С. 446.
12. Там же. Т. 2. С. 228.
13. Там же. Т. 1. С. 482.
14. Eltis S. Revising Wilde: Society and subversion in the plays of Oscar Wilde. Oxford., 1996. P. 189.
15. Уайльд О. Указ. соч. Т. 1. С. 346.
16. Collected Works of Oscar Wilde. The Plays, the Poems, the Stories and the Essays including De profundis. L., 1997. P. 490.
17. Там же. P. 599.
18. Там же. P. 673.
19. Там же. P. 541.
20. Уайльд О. Письма // Диапазон. 1994. № 2. С. 112.
21. Уайльд О. Указ. соч. Т. 1. С. 25.
22. Там же. Т. 2. С. 433.
23. Gregor I. Comedy and Oscar Wilde // The Sewanee Review. N. Y., 1966. Spring. Vol. 74. P. 509.
24. Образцова А. Г. Указ. соч. С. 222.
25. Уайльд О. Указ. соч. Т. 1. С. 20.
26. Там же. С. 216.
27. Там же. С. 25.
28. Там же. Т. 2. С. 315.
29. Там же. Т. 1. С. 470.
30. Там же. С. 43.
31. Уайльд О. Застольные беседы / сост. Т. Pайт. М., 2011. С. 183.
32. Уайльд О. Указ. соч. Т. 2. С. 400.
33. Уайльд О. Указ. соч. Т. 1. С. 404.
34. Луций Анней Сенека. Нравственные письма к Луцилию. М., 2000. С. 21.
35. Там же. С. 472.
36. Там же. С. 534.
37. Collected Works of Oscar Wilde. The Plays, the Poems, the Stories and the Essays including De profundis. L., 1997. P. 728.
38. Луций Анней Сенека. Указ. соч. С. 548.
39. Там же. С. 50.
40. Там же. С. 408.
41. Eltis S. Указ. соч. P. 162.
УДК 81'276.5:07
О. Ю. Поляков
ФОРМИРОВАНИЕ ЛИТЕРАТУРНО-КРИТИЧЕСКОГО ДИСКУРСА В ПЕРИОДИЧЕСКИХ ИЗДАНИЯХ XVIII в.
В статье на примере английских периодических изданий 1730-1750-х гг. анализируются методологические и жанровые аспекты литературной критики XVIII в. Автор рассматривает отношение критиков к классицистическим нормативным критериям литературного анализа, рецепцию канонических и новых литературных форм, дискуссию о классическом и национальном художественном наследии, -все те проблемы, которые были актуальными для литературной мысли Европы эпохи Просвещения.
The article deals with methodological and genre aspects of criticism in English periodicals of the 1730-1750s. It reveals the critics' attitude to normative criteria of literary analysis, their views on canonical and new literary forms, on the "ancients-moderns" controversy, - all the problems which were actual for European literary thought of the epoch.
Ключевые слова: литературная критика XVIII в., методологические и жанрово-типологические аспекты критики, английские периодические издания.
Keywords: literary criticism of the XVIII century, methodological, genre and typological aspects of criticism, English periodicals.
Взаимодействие литературы и журналистики в странах Европы в XVIII в. приобрело систематический характер и стало особенно плодотворным в связи с углубившейся во второй трети столетия дифференциацией периодических изданий, возникновением таких новых типологических образований, как журнал смешанного (общего) содержания, журнал-обозрение, публикации которых постепенно замещали эссе в дидактических изданиях как форму бытования критики и способство-
© Поляков О. Ю., 2012
вали развитию жанров рецензии, литературно-критического комментария, обзорной статьи.
Историческое значение критики в нравоучительных журналах существенно. В первые десятилетия XVIII в. она была еще неотъемлемой частью просветительского проекта, не превратилась в специальный дискурс, а критик был не столько литературным экспертом, сколько культурным стратегом, «локусом» языков культуры [1]. Однако раннепросветительские периодические издания сыграли свою роль в систематизации литературно-критических актов, становлении критики как неотъемлемой части духовной жизни английского общества. Эссе на темы литературы, предназначенные широкой читательской публике, становились предметом коллективной рефлексии, обсуждались в салонах и кофейнях и в какой-то мере определяли становление культурных стандартов среднего класса, при этом критика была особенно восприимчива к откликам «рядового читателя», который, как утверждал С. Джонсон, «не был испорчен литературными предрассудками» и догматическими нормами поэтик. Жанр эссе, отличавшийся открытостью формы и разнообразием содержания, позволял ставить проблемы эстетического характера, исследовать природу художественного процесса, обосновывать этические нормы критики, уделять внимание неканоническим жанрам литературы, становящимся литературным формам и т. д. Однако сама форма журнала с единственным очерком была исторически обречена. На первый план выходили журналы общей информации, magazines, которые ассимилировали жанр эссе, включили его в свою структуру [2]. Генетически восходившие к изданиям XVII в. - французскому «Меркюр галан» («Галантный вестник») и английскому «Джентлмэнз джорнэл» («Журнал джентльмена»), они отличались энциклопедизмом содержания. В силу своего жанрово-те-матического разнообразия они могли помещать материалы, посвященные литературе, в форме списков опубликованных книг (предвосхищая, таким образом, книжные обозрения), рецензий, аннотаций с критическими комментариями, писем читателей, прологов и эпилогов к драматическим произведениям, перепечаток литературно-критических эссе из нравоучительных изданий, цитат из зарубежных периодических публикаций, изредка - кратких биографий писателей.
Моделью для журналов общего содержания был «Джентлмэнз Мэгэзин», один из самых авторитетных английских журналов XVIII столетия, основанный в 1731 г. книгоиздателем Эдвардом Кейвом. Считающийся историками журналистики первым английским периодическим изданием, соответствующим современным представлениям о типологической природе журнала [3],
он отличался большим тематическим и жанровым разнообразием. Критика в нем была представлена, главным образом, небольшими рецензиями на драматические постановки или вышедшие из печати книги. Недостаточность литературно-критического материала, вполне объяснимая типологической спецификой журнала, стремлением прежде всего давать информацию по различным отраслям знания, не является препятствием для выявления эстетического кредо его издателей и обозревателей, раскрывающегося и в кратких рецензиях, и в самом подборе произведений для рецензирования и цитат из них. «Джентлмэнз мэгэзин», по мнению исследователей [4], занимал «либеральные» позиции, в то время как «Ландан мэгэзин», уступавший лишь «Журналу джентльмена» по объему литературно-критических материалов, а также «Уикли Мэгэзин», «Юнивесал Визитер», «Литерэри Мэгэзин», «Юнивесал Мэгэзин» отличались большей консервативностью оценок. Так или иначе, все они отражали общие особенности английского классицизма, известного своей умеренностью.
В каждом из журналов в качестве одного из важнейших критериев художественной ценности произведений литературы было их дидактическое содержание. Особенно настойчиво этот принцип провозглашался в «Ландан мэгэзин», отличавшемся моральным ригоризмом литературно-критических оценок. В частности, один из его авторов, высказывая почти единодушное мнение критиков той поры, придерживавшихся принципа поэтической справедливости, писал, что если в произведении «упорная борьба добродетельных героев с происками зла не увенчивается успехом, то поэт и его творение должны быть изгнаны со сцены» [5]. В материале «Ландан Мэгэзин», перепечатанном из газеты «Юнивесал Спектейтор» за 8 декабря 1733 г., отмечалось сатирическое мастерство «рассудительного» Бена Джонсона, изобразившего «глупость и пороки человеческого рода» и воплотившего в своих персонажах саму природу, «но природу самого прекрасного свойства, поскольку он не только наставлял на путь добродетели, но желал бы добродетельных сделать еще лучше» [6]. Спенсер и Мильтон, по словам авторов журнала, «использовали мелодию, которой их обучили музы, для того, чтобы учить мудрости» [7]. «Ландан Мэгэзин» называл первейшей целью искусства «изображение добродетели в самом выгодном свете, а порока - во всей его скандальной неприглядности» [8]. На этом основании он защищал оперу, дидактические возможности которой, как он считал, увеличиваются благодаря использованию художественных средств родственных искусств - поэзии, живописи, музыки. Любое произведение, писал он, заслуживает одобрения, если в нем преподается мораль, неза-
висимо от того, делается это в простой и ясной манере, либо возвышенно-аллегорическим стилем, как у Дж. Беньяна, либо в союзе с музыкой [9] (Ibid., P. 347).
Другим признаком классицистической направленности журналов общего содержания было следование принципам жанрово-нормативной критики. Наглядным подтверждением этого является опубликованный в «Джентлмэнз Мэгэзин» очерк «Об эпической поэзии», к созданию которого обозревателя подтолкнуло то, что «тысячи любителей поэзии и некоторые из тех, кто ею профессионально занимается, введенные в заблуждение "Королевой фей" Э. Спенсера и английским переводом "Неистового Роланда", начинали принимать за эпическое произведение любое повествование, написанное стихами, содержащее длинную цепь романтических приключений» [10]. Журнал в связи с этим посчитал своим долгом напомнить о жанровых критериях, извлеченных, по всей видимости, из сочинения Ле Боссю об эпопее: о том, что ее действие должно быть важным, единым, правдоподобным, оно должно приносить удовольствие, «удивлять» и поучать. В очерке делается акцент на исторической канве эпического сюжета, значение которой подчеркивали также Блэкмор, Деннис, Блэкуэлл. И хотя, как отмечает X. Сведенберг, в этой публикации не высказывалось оригинальных суждений [11], она выполняла просветительскую функцию, была нацелена на развитие жанрового мышления читателей и, с другой стороны, отражала устойчивость жанровых парадигм в художественном сознании эпохи.
Обозреватели журналов общего содержания воспроизводили в своих публикациях традиционную литературно-критическую технику, использовали метод определения «достоинств» и «недостатков», служивший, как им казалось, гарантией объективности суждений, опирались на общепринятый классицистический подход к анализу драматических произведений, последовательно рассматривая фабулу, выражение чувств, характеры, язык. Их суждения были при этом общи, риторичны. В частности, автор заметок о пьесе Уильяма Шерли «Черный принц» (1750) писал в «Джентлмэнз Мэгэзин»: «Чувства героев этой пьесы повсеместно не только искренни, но и благородны, язык легок и быстр, характер героя отличается единством» [12].
Произведениям, написанным в жанре трагедии, критики «magazines», что закономерно для классицистов, уделяли больше всего внимания, несмотря на то что масштабных достижений в этом жанре в 1730-1750-х гг. почти не было (трагедии Дж. Лилло игнорировались периодическими изданиями). В «Ландан Мэгэзин» трагедия была объявлена вершиной словесного искусства;
она должна подражать природе (поэтому, в частности, журнал отверг рифмованный стих в драме), поднимать важные общегражданские проблемы. Не случайно второстепенное произведение Хьюма «Агис» (1758) привлекло внимание журнальных рецензентов, которые установили его идейную близость трагедии Дж. Аддисона «Ка-тон» [13]. В «Агисе» ставилась проблема общественной свободы, самоотверженного служения родине, а протагонист погибал, так же, как и Катон, за свои высокие гражданские принципы. Если иметь в виду известную статичность образа Катона в раннепросветительском произведении, то утверждение критика о том, что предводитель Спарты Агис «меньше участвует в драматическом действии», чем герой Утики, наводит на мысль о том, что трагедия Хьюма вообще была лишена драматического центра. Обозреватели «Ландан мэгэзин» никогда не давали развернутого анализа трагедий, в отличие от их коллег из «Джентлмэнз Мэгэзин».
Начиная с 1750-х гг. «Джентлмэнз Мэгэзин» регулярно публиковал рецензии на современные драматические произведения, отражающие критичное отношение обозревателей журнала к древним поэтикам, их интерес к психологии зрительского восприятия и дидактические позиции. Так, «Эльфрида» У. Мэйсона, созданная по образцу древнегреческой трагедии, критикуется журналом за отступление от принципа подражания природе, выразившееся во введении хора, который, по мнению обозревателя, способствует разрушению драматической иллюзии. «Как только появляется хор, заканчивается власть фантазии, герой и дворец исчезают, и театр с актерами "обрушивается" на зрителя»; не нравоучительные реплики хора, а инциденты драмы являются средством поучения, подчеркивает рецензент [14].
Попытка Мэйсона возродить хор вызвала полемику, в которой приняли участие, помимо «Джентлмэнз Мэгэзин», «Ковент-Гарден Джор-нэл», «Мансли Ревью», Р. Хёрд и другие. Наиболее ярко и убедительно ниспровергал это установление драмы Г. Филдинг в 62-м номере «Ковент-Гарден Джорнэл» (1752). Устами корреспондента Трагикомикуса он просил журнального автора-маску А. Дрокансэра представить, как нелепо будет выглядеть хор, если его включить в пьесы Шекспира: «... Вообразите, сэр, когда Дездемона уронит свой роковой платок, хору придется окликнуть ее и попросить поднять его или сообщить публике, что произойдет, если она не сделает этого. Или представьте, сэр, что этот самый хор проинформирует нас о том, что Брут и Кассий поссорятся, но затем все уладится, -не помешает ли это возбуждению того благородного нетерпения, которое всегда возникает в душах чувствительной публики, созерцающей эту
знаменитую сцену "Юлия Цезаря"?» [15]. Также с позиций психологии восприятия отвергал хор и «Джентлмэнз Мэгэзин».
Противоречивый характер концепции трагедии в журнале Кейва раскрывается в критическом очерке о пьесе Т. Саутерна «Оруноко» [16]. В нем, с одной стороны, провозглашается необходимость эмансипации от правил критиков, с другой - осуждается нарушение Саутерном принципа чистоты трагического жанра. Аргументация журнального рецензента представляет собой явный парафраз «Спектейтора» № 40. По его мнению, сочинять трагикомедии так же нелепо, как сводить в одном произведении приключения Улисса и Дон Кихота (у Аддисона упомянуты Эней и Гудибрас). Однако критик «Джентлмэнз Мэгэзин», помимо идеи декорума, приводит и «психологический» критерий: как он считает, включение комических эпизодов в трагедию отвлекает внимание читателей (зрителей) от основной линии сюжета, быстрые переходы от одних аффектов к другим делают сопереживание страдающему протагонисту менее интенсивным.
В представлении критиков «Джентлмэнз Мэ-гэзин» эмотивные возможности трагедии снижаются не только «интервенциями» хора и смешением трагического и комического, но и введением иррационального, использованием машинерии. В частности, анализируя трагедию Вольтера «Семирамида» (1748), обозреватель журнала отмечает, что один из ее персонажей, Ниниас, не вызывает интереса или сочувствия, поскольку его судьба как «избранника неба» уже предрешена.
Акцент на трогательном обусловил ослабление внимания журнальных обозревателей к формальным характеристикам драмы. Так, в статье о трагедии Т. Отвея «Сирота» (1748) критик сознательно избегает проверки ее соответствия единствам времени и места, «предоставляя это тем, кто считает, что эти законы драмы обладают первостепенной важностью» [17]. Единства действия и характера, требование декорума, дидактической основательности произведений и поэтической справедливости как ее необходимого условия, напротив, постоянно актуализируются при анализе драмы в «Джентлмэнз Мэгэзин».
В отличие от «Джентлмэнз Мэгэзин», «Лан-дан Мэгэзин» больше внимания уделял комическому жанру, в частности, акцентировал его связь с национальной почвой. В журнале особо отмечалось многообразие проявлений английского национального характера, ставшее неисчерпаемым источником вдохновения комедиографов при создании ярких сценических образов. Это многообразие, по словам критика «Ландан Мэгэзин», объяснялось английским климатом и расцветом демократических свобод в этой стране. Самые оригинальные комические характеры, как счита-
ет автор, создали Шекспир, Бен Джонсон, Конг-рив, превзошедшие «напыщенную» итальянскую, «нелепую» испанскую комедию и даже Мольера, персонажей которого критик назвал «прекрасно выписанными, но ограниченными» [18]. Эти «националистические» суждения, конечно, далеки были от взвешенного, объективного анализа и, кроме того, оставляли двойственное впечатление об эстетическом кредо публициста. Ясно, однако, что существенной была его приверженность августианским ценностям: не случайно в публикации осуждались фарсовые постановки, балладные оперы, утверждался нравоучительный характер комедии.
Наряду с каноническими жанрами журнальные критики уделяли внимание художественным формам, которым еще предстояло получить эстетическое признание, в частности роману. В отсутствие четко сформулированных требований к роману критики обобщали современную им художественную практику и в качестве поэтологичес-ких принципов этого жанра выдвигали развернутую эпическую структуру, сюжетное единство, осуществление поэтической справедливости. «Лан-дан Мэгэзин» писал о том, что хороший роман «должен содержать главную историю, большое число эпизодов или инцидентов, которые естественным образом вытекают из предмета повествования и способствуют движению основного сюжета и осуществлению авторского замысла. На протяжении всего романа внимание читателя должно удерживаться новыми удивительными событиями, вызывающими любопытство, желание предвосхитить дальнейший ход действия» [19].
Неоднократно журналы отмечали значение наследия Сервантеса. В частности, «Ландан Мэгэзин», перепечатавший статью из «Дейли газет-тир» от 25 сентября 1741 г., выделил совершенство стиля «Дон Кихота», в то же время подчеркнув, что художественный мир произведения «трудно обживаем», поскольку комическое в нем имеет интеллектуальную природу, в то время как сатира Рабле более демократична. Сервантеса нередко противопоставляли современным романистам, в массе своей создававшим безыдейные массовые произведения. Критик газеты «Фул», нашедший трибуну и в «Ландан Мэгэзин», призывал «излечить» англичан от «болезненного» пристрастия к романам и, подобно Сервантесу, попытаться «восстановить здравый смысл нации», вернуть ее на путь разума, описав все глупые увлечения и пороки в книге, которая читалась бы с таким же увлечением, как «Том Джонс» [20]. Следует отметить, что в журналах общего содержания практически не было рецензий современных романов. Этот недостаток предстояло восполнить изданиям нового типа - литературным обозрениям.
Нормативная критика «magazines» ни в коей мере не свидетельствует о ригоризме их обозревателей, стремлении подвести литературный анализ только под схемы жанровых доктрин, обозначенных в поэтиках Аристотеля, Горация и их интерпретаторов. Не всех журнальных рецензентов удовлетворяли современные им методы дедуктивно-рационалистической критики. Так, один из авторов «Грэнд мэгэзин» осуждал «холодных бесстрастных критиков, которые судят о поэтических достоинствах с таким же хладнокровием, с каким геометр стал бы рассматривать положения Эвклида» [21]. Компромиссностью и неопределенностью отличались суждения о правилах в журнале «Юнивесал Мэгазин», писавшем: «Лучшие, самые добросовестные критики настаивали на соблюдении единств». С другой стороны, следование правилам «может разрушить силу воздействия художественного произведения на чувства читателей» [22]. В журналы общего содержания все чаще проникали предромантические идеи (показателен, в частности, выбор для цитирования и комментирования в «Джентлмэнз Мэ-гэзин» «Размышлений об оригинальном творчестве» Э. Юнга и «Исследования о современном состоянии словесности» О. Голдсмита) [23].
Все настойчивее звучали призывы к обновлению национальной литературы, освобождению ее от «рабского подражания». Еще в 1735 г. критик «Фогз Джорнэл», чья статья была перепечатана в «Ландан Мэгэзин», сетовал: «Мы, англичане, гордимся тем, что совершенствуем существующие науки и искусства, и не созидаем новое. Особенно это касается драмы, в которой изобретательность посчитали у нас излишней и недостойной гения Британии... Мольер, самый блистательный из французских драматургов, собрал мед, который нас питает» [24].
Против подражательности выступила и газета «Дейли гэзеттир», чья публикация (эпистолярное послание некоему Ральфу Фримену) была перепечатана в «Ландан Мэгэзин» в 1741 г. Прежде всего критик выделил оригинальность, новизну художественных творений, которая служит залогом их жизни в веках. Среди уникальных поэтов он назвал Гомера с его «пламенем, мощью, гением», Монтеня, «потрясшего своих современников откровениями о человеческой природе». Эссе Монтеня неповторимы, поскольку «написаны не по моделям», они - «слепки его собственной души», - писал автор «Дейли гэзет-тир» [25]. Примечательно, что первостепенное внимание он уделил сатирикам XVII-XVIII вв. -Батлеру, Свифту - и совершенно проигнорировал елизаветинцев, не упомянув даже Шекспира. Тем не менее важен сам призыв к обновлению литературы. «Если бы современные писатели проявляли больше изобретательности и создавали
меньше добросовестных подражаний, они бы достигли большего успеха», - утверждалось в публикации [26].
Критики «Джентлмэнз Мэгэзин», признававшие идею исторического прогресса, достаточно конкретно определяли свою позицию в споре «древних и новых». «В наше время, когда достигнуты успехи в науках и гении снова формируют вкусы, а критики контролируют суждения, неизменная любовь к античности смехотворна, -писал журнал в 1752 г. - Предпочитать философию Аристотеля учению Ньютона так же нелепо, как преклоняться перед рудиментами поэтики Аристотеля в то время, когда современная драма стала совершеннее античной» [27]. Журнальные критики рекомендовали подражать не древним авторам, а природе, имея в виду общие, универсальные законы всего сущего, следование правде жизни.
Новое понимание мимесиса повысило интерес журнальных критиков к Шекспиру в середине столетия. Они отмечали прежде всего его следование законам природы [28] (См., напр.: The London Magazine. April, 1751. P. 150). Журнал «Ландан Мэгэзин» в 1756-1757 гг. опубликовал ряд статей, посвященных толкованию отдельных мест в трагедиях елизаветинца, продолжая линию шекспировской критики, начатую Дж. Уор-тоном в серии эссе журнала «Эдвенчерер». Как правило, материалы журнальных критиков были откликами на вновь опубликованные сочинения о Шекспире: «Очерки о трагедии "Макбет"» анонимного автора (1745), «Исследование учености Шекспира» Питера Уолли (1748) и др.
Была продолжена давняя дискуссия об образовании гениального елизаветинца, начатая Б. Джонсоном и Дж. Драйденом и на протяжении XVIII столетия вызывавшая различные суждения Н. Роу, А. Поупа, Ч. Гилдона, Э. Юнга, У. Даффа, С. Джонсона. В рецензии на диалогическое «Исследование учености Шекспира», принадлежащее перу Питера Уолли (1748), обозреватель «Джентлмэнз Мэгэзин» выделил, в частности, заключение о том, что Шекспир обладал большой эрудицией в области истории, знанием классической древности, хотя и уступал в этом Бену Джонсону. Автор «Исследования» также подчеркивал, что благодаря «великолепному знанию природы и силе гения» Шекспир наделял каждый персонаж неповторимыми чертами [29].
Обращение журнала к сочинению Уолли важно не только потому, что оно свидетельствовало о повышенном интересе критики той поры к художественному наследию Шекспира. Более существенным представляется то, что в очерке Уолли делается перенос акцента с шекспировских сюжетов на мастерство драматурга в изображе-
нии характеров [30], подготовивший серьезные изменения не только в шекспировской, но и в целом в драматической критике Англии, и популяризация очерка Уолли журналом говорит о том, что это изменение уже назрело.
Журнал «Юнивесал Визитер», издававшийся предромантиком К. Смартом, выступил против тезиса о недостаточном знакомстве Шекспира с античным художественным наследием. Смарт писал, что «Шекспир был уязвимее всего, когда игнорировал классику, и сильнее всего, когда заимствовал у древних» [31]. Похожие суждения высказывал и критик журнала «Юнивесал Мэгэзин», поставивший вопрос о ценности творчества Шекспира в контекст спора «древних и новых». Он назвал Шекспира «гением, равным лучшим из древних, если не сказать превосходящим их». Если бы он знал правила, в его творениях было бы меньше недостатков, однако в этом случае ему пришлось бы поступиться многими поэтическими озарениями, «пламенем» художественного воображения [32].
Свидетельством поворота критики периодических изданий к освоению национального художественного наследия стало также обращение к творчеству Мильтона, вызвавшее острую и затяжную дискуссию на страницах журнала «Джен-тлмэнз Мэгэзин» в 1738-1747 гг.
В номере журнала за март 1738 г. анонимный критик обвинил поэта в «намеренном искажении наших представлений о духовных явлениях путем их грубого и чувственного представления и противоестественного соединения язычества и христианства» в поэме «Потерянный рай» [33]. Его оппоненты приводили обширные цитаты из «Спектейтора» Аддисона (1711. № 267, 315), который утверждал, что Мильтон очень осторожно подходил к евангельским сюжетам, стараясь не оскорбить религиозные чувства публики. Более того, создатель «Потерянного рая», по словам Аддисона, испытывал «ужас и трепет» перед Господом.
В 1747 г. «Джентлмэнз Мэгэзин» опубликовал выводы текстологического исследования «Потерянного рая», автор которых Уильям Лодер называл в качестве источника поэмы трагедию Гуго Гроция «Изгнанный Адам». Позднее он обвинил Мильтона в плагиате «Священных поэм» Эндрю Рэмзея. И хотя в конечном итоге Лодеру пришлось признать надуманность своих заключений [34], он поднял важную для английской литературной критики проблему, связанную с выявлением источников художественных произведений и их трансформации, диктуемой авторским замыслом и особенностями художественного метода.
Критика журналов общего содержания находилась, таким образом, в русле эстетических исканий английской литературы 1740-1750-х гг.,
генетически связанных с раннепросветительски-ми дискуссиями о ценности национального и классического художественного наследия, дидактическом содержании произведений и др., и отражала умеренный характер английского просветительского классицизма. Ее выступления, не вводившиеся ранее в широкий научный оборот, дают представление о публицистическом контексте литературной жизни Англии, позволяют внести многие уточняющие акценты, связанные с выявлением методов литературного анализа, динамики литературно-критических жанров. Критика журналов смешанного содержания была важной эволюционной ступенью на пути к литературным обозрениям второй половины XVIII в.
Примечания
1. Eagleton T. The Function of Criticism. From "The Spectator" to Post-Structuralism. L.; N. Y., 1994. P. 18, 22.
2. См. подр.: Basker J. Criticism and the Rise of Periodical Literature // The Cambridge History of Literary Criticism. Cambridge, 2003. P. 324-327.
3. Cм.: Carlson C. L. The First Magazine. A History of "The Gentleman's Magazine". Providence, 1938. P. VII, 3.
4. См. подр.: Spector R. D. English Literary Periodicals and the Climate of Opinion during the Seven Years' War (1756-1763). The Hague-Paris, 1966. P. 264-283.
5. The London Magazine. 1735. July. P. 346-347.
6. The London Magazine. December, 1733. P. 618.
7. The London Magazine. 1747. July. P. 334.
8. The London Magazine. 1735. July. P. 347.
9. Ibid., P. 347.
10. The Gentleman's Magazine. 1735. Vol. 5. P. 356.
11. Swedenberg H. T. The Theory of the Epic in England 1650-1800. Berkeley, 1944. P. 78.
12. The Gentleman's Magazine. 1750. Vol. 20. P. 164.
13. The London Magazine. March, 1758. P. 157-159.
14. The Gentleman's Magazine. 1752. Vol. 22. P. 224.
15. The Covent-Garden Journal. By Alexander Drawcansir Knt Censor of Great Britain / ed. J. E. Jensen. New Haven, 1915. Vol. 2. P. 93-94.
16. The Gentleman's Magazine. 1752. Vol. 22. P. 163-167.
17. Ibid. 1748. Vol. 18. P. 483.
18. The London Magazine. 1745. September. P. 436.
19. The London Magazine. 1749. February. P. 51.
20. The London Magazine. 1749. May. P. 227.
21. The Grand Magazine. 1759. Vol. 2. P. 310.
22. The Universal Magazine. 1759. Vol. 24. P. 340.
23. Журнал соглашается с мнением Голдсмита о том, что произведения гения следует оценивать, прислушиваясь к собственным чувствам, а не правилам. Обозреватель, однако, занимает взвешенную, компромиссную позицию: «Не все, что воспринимается как творение гения, должно обязательно противоречить правилам», - утверждает он (The Gentleman's Magazine. 1759. Vol. 29. P. 170.
24. The London Magazine. 1735. November. P. 604.
25. The London Magazine. 1741. October. P. 500.
26. Ibid. P. 501.
27. The Gentleman's Magazine. 1752. Vol. 22. P. 224.
28. См., напр.: The London Magazine. 1751. April. P. 150.
29. The Gentleman's Magazine. 1748. Vol. 18. P. 483.
30. См.: Stock R. D. Samuel Johnson and Neo-Classical Dramatic Theory. Lincoln, 1973. P. 130.
31. The Universal Visiter, 3, March, 1756. P. 126. Цит. no: Spector R. D. Op. cit. P. 277.
32. The Universal Magazine. 1758. Vol. 22. Цит. no: Spector R. D. Op. cit. P. 302.
33. Ibid. 1738. Vol. 8. P. 124.
34. Подробно дискуссия o поэме «Потерянный рай» освещается в кн.: Good J. W. Studies in the Milton Tradition. Urbana, 1915. P. 185-191.
УДК 81'373.46
В. Г. Миронова
ТЕРМИНОЛОГИЯ МЕЖДУНАРОДНОГО ТУРИЗМА И ПРОБЛЕМЫ ЕЕ ПЕРЕВОДА
Статья посвящена проблеме перевода англоязычных терминов туризма на русский язык, а также выбору наиболее оптимальных способов перевода терминов согласно требованиям данной профессиональной отрасли.
The article deals with the problem of translating English tourism terms into Russian. The choice of the most suitable ways of translation according to the requirements of the given professional field is investigated.
Ключевые слова: термин, перевод терминов, перевод специальных текстов, способы перевода терминов.
Keywords: term, translation of terms, translation of special texts, ways of translating terms.
Как и лингвистика, терминоведение состоит из двух разделов - теоретического и прикладного. Аналогично теории прикладной лингвистики существует и теория прикладного терминоведе-ния и целый ряд направлений практической терминологической деятельности. Отечественная тер-миноведческая школа работает над следующими направлениями практической деятельности: 1) лексикографическая терминологическая деятельность; 2) унификация терминов и термино-систем, которая включает в себя упорядочение, стандартизацию и гармонизацию терминов, работу редактора над терминами (терминологическое редактирование); 3) перевод терминов в рамках перевода научных, технических и иных специальных текстов; 4) создание терминологических банков данных или ТБД; 5) организационно-методическая деятельность терминологических институтов и центров на разных уровнях - от отраслевого до международного. Конечно же, практическая терминологическая деятельность не ограничивается только вышеперечисленными направлениями. Но стоит отметить, что все они взаимосвязаны и определяют друг друга. Изо дня
© Миронова В. Г., 2012
в день обширная область использования результатов терминологической деятельности ставит перед терминоведением все новые цели и задачи, открывающие дальнейшие направления работы.
Проблема перевода терминов и составления отраслевых терминологических словарей является одной из актуальных проблем современного языкознания. В последние десятилетия этот вопрос активно обсуждался учеными во всем мире. Данная проблема напрямую связана с непрерывным процессом становления и развития отдельных отраслевых терминосистем, чья фиксация и системное описание представляют большой интерес для современных ученых и необходимы отраслевым специалистам.
Актуальность изучения проблем перевода терминов международного туризма обусловлена, прежде всего, распространением международных связей, расширением сотрудничества между отечественными и зарубежными компаниями, а также все возрастающим объемом коммуникации в данной профессиональной сфере. Как известно, при межкультурной и межъязыковой коммуникации эквивалентность терминов является основополагающим элементом для обработки информации в специальном тексте.
Хотелось бы остановиться на проблеме перевода терминов в научных, технических и других специальных текстах. При переводе специальных текстов наиболее важным является четкий, корректный перевод терминов. В последнее время на международных конференциях и семинарах переводчиков основной темой становится проблема перевода терминов в целом и выбора способов перевода в частности.
В западном научном сообществе существуют четыре метода перевода терминов, которым присущи специфические характеристики соответствующего иностранного языка: использование функционального эквивалента, свойственного культурным и языковым традициям страны (cultural/ functional equivalent), буквальный перевод каждого слова (translating word by word), заимствование оригинального термина языка-источника (transcribing), создание неологизмов (neologising) [1]. В современном российском переводоведении предлагаются следующие способы перевода терминов:
1. Подбор в языке перевода лексического эквивалента термина языка оригинала. Это наиболее оптимальный способ перевода. Однако прибегать к данному способу возможно только в тех случаях, когда уровень общественного развития стран языка оригинала и языка перевода совпадает. Например, русский термин «рабочий» переводится английским термином "worker", а английский туристский термин "heritage" - русским термином «наследие». Русский термин «уп-
