CC BY
64
УДК 623.827(470.21)
И. А. Разумова
ФОРМИРОВАНИЕ ЛАНДШАФТА ПАМЯТИ (НА ПРИМЕРЕ АПРК «КУРСК») Аннотация
В статье рассматривается в социально-антропологическом ракурсе деятельность по увековечению памяти погибших моряков на основе анализа случая - гибели экипажа атомного подводного крейсера «Курск» в августе 2000 г. Прагматические аспекты сохранения памяти связаны с интересами, политическими целями конкретных институтов. Пространственные координаты ландшафта памяти определяются географией индивидуальных захоронений и символической связью отдельных городов с погибшей субмариной, а также биографическими траекториями конкретных моряков. Статья основывается на комплексе источников, включающем опубликованные тексты и интернет-ресурсы. Ключевые слова:
культурный ландшафт, социальная память, социальные общности, идентичность, мемориалы, памятники, АПРК «Курск».
I. A. Razumova
FORMATION OF THE LANDSCAPE OF MEMORY (IN THE CASE OF APRK "KURSK")
Abstract
The article examines from socio-anthropological perspective the activities to perpetuate the memory of the dead sailors on the base of case-analysis the death of the crew nuclear submarine "Kursk" in August 2000. Pragmatic aspects of the preservation memory associated with the interests, political objectives of specific institutions. The spatial coordinates of the landscape of memory is determined by the geography of individual grave sites and the symbolic relationship of individual cities with the lost submarine as well as biographical trajectories of sailors personally. The article is based on a set of sources, including published texts and online resources. Key words:
cultural landscape, social memory, social community, identity, memorials, monuments, submarine "Kursk".
Управление памятью
Необходимость «увековечить память» определенного коллектива, погибшего при общих обстоятельствах, создает ряд проблем: социальных, культурных, психологических, технологических и иных. С одной стороны, формы сохранения памяти о людях естественным образом различаются. Одним из важных дифференцирующих факторов, наряду со статусными основаниями, является место упокоения конкретного человека. С другой стороны, группа людей, погибших совместно и по одной причине, представляется единым социальным субъектом, а с ритуальной точки зрения - коллективным объектом коммеморативных действий. В каждом случае имеет значение, какой символический статус присваивается данному объекту и в масштабе каких общностей, институтов он имеет смысл. Память, как и история, инструментальны и управляемы [Making Histories, 1982: 205-252; Rowlinson & other, 2010 и др.]. Прагматические аспекты сохранения памяти связаны с интересами, политическими целями конкретных институтов. Вместе с тем они
вызваны общественной потребностью извлечь «уроки» из события, сопряженного с массовой гибелью людей, то есть сделать выводы и предпринять реальные действия на основе осмысления произошедшего. Память - это опыт, который может быть использован.
В литературных источниках проводятся постоянные сопоставления гибели «Курска» с другими авариями на подводных лодках. Авторы устанавливают символическую связь между случаями флотских катастроф. Прецеденты используются с несколькими специальными целями. Во-первых, для того, чтобы противопоставить прошлые (или зарубежные) аварии на флоте с настоящим фактом в пользу прошлых (зарубежных) случаев, из которых извлекался опыт, способствующий предотвращению гибели военно-морских кораблей (критика на основе контр-прецедентов). Во-вторых, с противоположной целью: положительно отметить действия нынешней власти в противовес советской практике. В-третьих, для демонстрации неизбывности печального опыта - ничто не меняется в отношении власти к флоту и людям. Такая фаталистская позиция исключает политический оптимизм или критицизм. Возможна надежда: «В свое время, после гибели атомной подводной лодки «Комсомолец», <...>, похоже, никаких выводов сделано не было. Что будет сейчас, увидим» [Шигин, 2010: 392].
Большей частью аналогии нацелены на противопоставление историко-политических контекстов «тогда» и «теперь» (в советское и постсоветское время) по признакам потаенности / открытости информации о смерти и похоронно-поминальных мероприятий, отсутствия / наличия материального воздаяния семьям, непризнания / признания статуса смерти как воинской гибели, а также по типу, месту и оформлению захоронения. Так, свыше шестисот моряков, погибших на «Новороссийске», «тайно схоронили на Братском кладбище. Только в 1990 году были выбиты на надгробных камнях имена всех шестисот десяти погибших, только в прошлом году вдовам "новороссийцев" были вручены ордена, которыми наградили посмертно их мужей. "Курян" наградили сразу, и сразу же поставили им памятники, и наделили вдов и сирот подводников деньгами. Как разительно отличаются эти две беды. Неужели только потому, что одна разыгралась под советским серпасто-молоткастым флагом, а другая - под Андреевским стягом?» [Черкашин, 2001: 147-148].
Соблюдение военной тайны, как и сугубо идеологические причины приводили к тому, что вместо «памяти» погибших ожидало «забвение». В связи с торжественным церемониалом похорон «последнего командира» «Курска» Д. Колесникова, Н. А. Черкашин напоминает о других трех капитан-лейтенантах, которые геройски погибли в аварии на атомной подводной лодке К-47 в Атлантическом океане: «Но страна о них не узнала - на дворе стоял 1975 год, о пожарах, катастрофах, взрывах в газетах не писали, дабы не омрачать облик страны, строящей коммунизм. Их фамилии, но не имена, впервые были названы в 1996 году в книге адмирала Михайловского "Рабочая глубина": инженер-капитан-лейтенанты Авдеев, Знахарчук и Кириллов. Кто они, что они, откуда, где их вдовы и матери - Бог веси... На могилу капитан-лейтенанта Вячеслава Авдеева я случайно наткнулся на Братском кладбище Севастополя. Где же лежат остальные? Надпись, выбитая на памятнике экипажу броненосной лодки "Русалка", звучит сегодня нам всем укором - "Россияне не забывают своих героев-мучеников". Увы, иногда забывают...» [Черкашин, 2001: 143-144].
Прецеденты призваны продемонстрировать «пограничность» рассматриваемого случая как предела, за которым - гибель страны и человечества. Альтернатив две: возвращение к духовным ценностям (в религиозном дискурсе) или актуализация памяти, побуждающей общество к самосохранительным действиям (в рационалистическом светском дискурсе): «Итак, расследование окончено, забудьте? Нет, не забудем. Потому что глубинные, системные причины гибели «Курска» (политические, финансовые, технические, организационные и кадровые), как и катастрофического положения всего отечественного ВМФ, остались» [Хмельнов, 2003: 253].
В текстах критической направленности память ассоциирована с истиной, которую требуется установить с целью налаживания в ближайшем будущем определенной социальной деятельности. Это память-действие. Иной является позиция инстанций, в чьи интересы не входят поиски рационально объясняемой «истины», поскольку они или считают, что ею владеют, или приписывают себе право говорить от ее лица. В их интерпретации «память» самоценна, аксиологически нейтральна и сохраняется безотносительно ее содержания и конкретных смыслов: «Вообще-то памятники ставят не всегда безупречным с точки зрения морали людям. Но сносить эти памятники - еще более аморально. Это как признак отмены морали вообще. Или забвения своего прошлого, своей истории. Поэтому в историческом плане, думаю, не стоит оперировать понятиями вины или невиновности. Мы все жили в одном культурном пространстве. И мы все ответственны за него, да и за свое собственное поведение в тех или иных обстоятельствах - тоже. Мы все наследники того образа жизни, которым обладали», - пишет генеральный прокурор по завершении расследования обстоятельств аварии [Устинов, 2004: 291]. Таким образом, с одной стороны, утверждается, что к гибели АПРК «Курск» привела цепь судьбоносных случайностей, с другой стороны, данный конкретный случай предложено осмысливать как частность общего правила, социально-философского или религиозного: все ответственны, «нет в мире виноватых». Сходство официальной и религиозной дискурсивных стратегий, с помощью которых осуществляется воздействие на аудиторию, очевидно. В обоих случаях память обосновывается как история, установленная Тем, в кого следует верить, или теми, кому следует доверять. К последним относятся государство и его эксперты. Ведь доверие «представляет собой такую специфическую форму веры, которая по самому своему существу связана с институтами современности» [Дмитриев, 2011: 24].
Многие авторы литературы о «Курске», мемуаристы, а также информанты из числа жителей северных военных городков сходятся во мнении о том, что последний долг государства и флота погибшим «курянам» и их семьям был отдан совершенно иначе, чем во всех предшествующих подобных случаях. Определяет эту историческую перемену, безусловно, изменившаяся позиция государства. Она признается при всех оценочных различиях высказываний: «<...> хорошим примером могут служить действия Президента страны в поселке Видяево, где, пожалуй, впервые, государство достойно решило, наряду с многими другими, проблему материального обеспечения родственников моряков» [Спасский, 2003: 262]; «ну, там-то откупились по полной» (типовое устное высказывание). Оставляя в стороне экономические аспекты «отдания долга», обратимся к собственно мемориальной деятельности государства и других институтов.
«Увековечить память», то есть сделать конкретное событие фактом отечественной истории, призваны, в первую очередь, государственные акты. Соответственно, мемориальные мероприятия должны быть реализованы за счет государственных средств и находиться под официальным контролем. 26 августа 2000 г., практически сразу после трагедии атомного подводного крейсера «Курск», был подписан Указ президента России об увековечении памяти его экипажа. Согласно указу поручалось Министерству обороны совместно с администрацией Мурманской области воздвигнуть памятник погибшим морякам в поселке Видяево, а совместно с правительством Москвы - установить памятный знак у Центрального музея Вооруженных сил Российской Федерации, а также включить в экспозицию Зала ратного подвига музея экспонаты, связанные с жизнью и деятельностью членов экипажа [Об увековечении памяти, 2000]. Таким образом, нормативный правовой акт утверждал в качестве основных мест памяти, во-первых, столицу государства (расположение памятника около музея Вооруженных сил свидетельствовало именно об «историчности» события), во-вторых, место службы, совмещенное с местом гибели («подводной могилой») моряков. Памятник в Москве, «Скорбящий моряк», выполненный по заказу Министерства обороны скульптором Л. Е. Кербелем и архитектором И. Н. Воскресенским, был открыт на вторую годовщину со дня гибели «Курска», 12 августа 2002 г. К той же дате был установлен памятник в поселке Видяево - стела в виде рубки подводной лодки, на плите перед которой выбиты имена погибших «курян».
В деятельности по мемориализации погибших моряков исключительную роль сыграла Русская православная церковь и, в первую очередь, духовенство Мурманской и Мончегорской епархии. Первостепенное значение для оформления церковно-религиозного культа подводников имела большая работа по созданию культовых объектов, святынь. Были написаны четыре памятные иконы с портретами погибших подводников на полях - для Свято-Никольской церкви-памятника, освященной в сентябре 2000 г. в поселке Видяево. Этой же церкви была подарена патриархом Алексием II богато украшенная икона Богоматери «Спасительница утопающих». Священной церковной реликвией стала напрестольная лампада, изготовленная по специальному заказу из плафона аварийного освещения 9-го отсека АПРК «Курск». Была опубликована книга священнослужителя Митрофана (Баданина) «Неугасимая лампада "Курска"», признанная Издательским Советом Московского Патриархата по результатам V конкурса «Просвещение через книгу» «Лучшей духовно-патриотической книгой» [Баданин, 2010]. Создание комплекса мемориальных объектов, их популяризация, в частности, экспонирование на столичной православной выставке, безусловно, способствовали повышению статуса епархии и ее руководства и одновременно - закреплению неофициального статуса «святых мучеников» за трагически погибшими на службе моряками.
Географические координаты и социальные рамки памяти
Все города и села, в которых есть места памяти «Курска», имеют символическую связь с подводной лодкой и членами ее экипажа. В индивидуально-биографическом ракурсе эта связь устанавливается по сопричастности к рождению, становлению, службе и погребению погибших моряков персонально.
Естественно, что основными местами памяти являются некрополи. География индивидуальных захоронений моряков «Курска» распространяется от Заполярья до Дагестана, от Санкт-Петербурга до Хакасии, то есть символически может быть соотнесена с пространством всей страны. На Серафимовском кладбище Санкт-Петербурга из 115 моряков «Курска», останки которых были преданы земле, захоронены 32 - наибольшее число. Как сказал корреспонденту «Известий» отец погибшего Дмитрия Колесникова, «главный мемориал -именно мемориал, а не простой памятник - должен появиться в Санкт-Петербурге, потому что здесь похоронен командир подводной лодки и многие офицеры. В этом городе получило образование большинство членов экипажа» [Гетманский, 2002]. Кроме того, Серафимовское кладбище по целому ряду оснований имеет символический статус «военно-морского» [Баданин, 2010: 74] (рис.1).
Рис.1. Фрагмент памятника экипажу «Курска» на Серафимовском кладбище в Санкт-Петербурге. Фото О. В. Змеевой, 2015
Захоронения погибших подводников, особенно в крупных городах, производились преимущественно на кладбищах или обособленных участках кладбищ, которые имеют статус историко-мемориальных и воинских и являются закрытыми или полузакрытыми. На них располагаются братские захоронения, могилы Героев Советского Союза и России, выдающихся людей и т. п. Находиться они могут как в окраинной части города, так и в центральной его зоне. В последнем случае это либо очень старые некрополи, либо единичные или братские могилы, которые размещаются рядом с крупными памятниками, а также являются частью мемориальных комплексов, организующих городское пространство. Так, в Севастополе памятник погибшим на «Курске» был открыт в 2005 году на кладбище Коммунаров почти в центре города. Оно существует со времен первой обороны Севастополя, здесь находятся памятник лейтенанту П. Шмидту и казненным морякам крейсера «Очаков», могилы участников обороны Севастополя в 1941-1942 гг., советских подпольщиков, моряков
линкора «Новороссийск», затонувшего в Севастопольской бухте в 1955 г., моряков других военных кораблей. В Курске 12 членов экипажа похоронены на Мемориале павших в годы Великой Отечественной войны, расположенном в центре города. Памятник, находящийся в окружении могил подводников, был открыт и освящен 12 августа 2003 г. По образному решению авторов он имеет сходство с искореженным и обгоревшим куском металла (рис.2).
U 4 i -Vi
Рис.2. Памятник экипажу АПРК «Курск» на мемориале павшим в годы Великой Отечественной войны в Курске. URL: http://memory-map.prosv.ru/?item=4901
В Нижнем Новгороде могилы подводников «Курска» оформлены как мемориальная площадка на кладбище «Марьина роща», где располагаются братские воинские захоронения периода Великой Отечественной войны, созданы мемориал воинской славы, мемориал в память воинов-нижегородцев, погибших в Чечне в 1996 г., а также похоронены многие деятели науки и искусства, военачальники, предположительно священнослужители. Памятник двум подводникам-землякам в городе Копейске Челябинской области установлен городской администрацией на Аллее героев и т.д.
В Воронеже четверо моряков покоятся в братской могиле на центральной аллее историко-мемориального Коминтерновского кладбища, особую часть которого составляют воинские могилы: советских солдат, освобождавших город в 1943 г., участников Великой Отечественной войны -Героев Советского Союза, участников боевых действий - Героев России. Новые захоронения производятся за заслуги перед Отечеством на Аллее Славы кладбища. Если на таком кладбище есть другие могилы моряков, тем более погибших подводников, они всегда соседствуют, то есть формируется особый профессиональный локус. В случае с подводниками, как и в других подобных ситуациях, когда захоронение по существу является символическим из-за отсутствия собственно тел, компоновка подобного участка может осуществляться путем установки памятников тем, чьи реальные могилы
отсутствуют. В частности, в Воронеже рядом с памятником морякам «Курска» поставили пилон из такого же черного камня в память о погибшем при аварии на «Комсомольце» лейтенанте Вадиме Зимине, останки которого не были идентифицированы [Братская могила, ЭР1].
Организационное и финансовое обеспечение мемориальных сооружений принимали на себя различные инстанции. В первую очередь, это местные администрации, без инициативы и решений которых невозможно размещение захоронений и памятников в городском (поселковом) пространстве. Захоронение и оформление мемориалов на общегородских кладбищах в большей степени предполагает гражданскую инициативу. В частности, по свидетельству источников, деньги на памятник на кладбище «Марьина роща» в Нижнем Новгороде (300 тыс. руб.) собрали сами горожане [Об увековечении памяти, ЭР]. Особый случай - установка памятника в Севастополе на средства, которые были предоставлены правительством Москвы. У малых городов и тем более у сельских поселений значительно меньше возможностей по части возведения мемориалов. И в каждом отдельном случае складывается специфическая ситуация в зависимости от степени участия в мемориальной деятельности инстанций, представляющих государство, военно-морской флот и различные воинские организации, местную власть, а также коммерческие структуры и локальные сети социальной поддержки.
Есть города, которые независимо от административного статуса более других обладают «правом на память». Их символическая связь с «Курском» обусловлена сопричастием самому подводному крейсеру, его жизненной траектории и миссии. Именно поэтому не кажется случайностью, что первым по времени памятником «Курску» - атомоходу и экипажу стал монумент «Скорбный камень» в городе Северодвинске Архангельской области. Он был установлен и торжественно открыт на сороковой день гибели лодки, в сентябре 2000 г. [Войнов, 2000; Рашев, 2000 и др.]. У города было двойное основание для увековечения памяти о затонувшей субмарине. Лодка была построена в Северодвинске, на Севмашпредприятии, и в числе погибших моряков было восемь жителей города. Инициативной стороной выступила общественность Северодвинска, ее поддержала местная власть в лице мэра. Памятный знак был сооружен на воинском мемориале о. Ягры. Он представляет собой плиту с изображением подводного крейсера, на которой выгравированы географические координаты точки его гибели в Баренцевом море и текст: «Этот скорбный камень установлен в память об экипаже атомного подводного крейсера "Курск", трагически погибшего 12 августа 2000 г. при исполнении воинского долга». Плита из черного хибинского гранита была привезена с Кольского полуострова. Памятник освящен епископом Архангельским и Холмогорским Тихоном [Памятники и памятные знаки, ЭР] (рис.3).
Если в Северодвинске подводный крейсер был рожден, то в честь Курска он был имянаречен, а в Видяево, в Мурманской области, нес службу и погиб. Вещественными символами эксклюзивной связи с местами физического существования «Курска» стали уцелевшие фрагменты корпуса подлодки, которые, превратившись в реликвии, распределились территориально. Плафон аварийного освещения в виде «Неугасимой лампады» вернулся туда, откуда
1 Прим. ред.: здесь и далее ЭР - электронный ресурс.
«Курск» ушел в последний путь, в Видяево. Из двух фрагментов ракетного отсека подлодки был изготовлен второй памятник в Курске. Он был открыт в августе 2005 года, и таким образом получило окончательное оформление еще одно место памяти в городе [Установлен памятник, ЭР]. Иллюминатор с подлодки отправился в Москву, где занял место среди экспонатов Центрального музея Вооруженных сил и тем самым был призван свидетельствовать национальную значимость субмарины и ее гибели.
Рис.3. Северодвинск. Скорбный камень на острове Ягры. URL: http://severodvinsk-foto.narod.ru/memory.html
Что касается самого большого фрагмента АПЛ, ходовой рубки (точнее -ее металлического ограждения, кожуха) с национальным гербом на лобовой части, то с ним связан сюжет соперничества двух городов - Курска и Мурманска. Он отражен в публикациях 2009 года, и общий смысл хорошо сформулирован в заглавии одной из них: «Где помнить "Курск"» [Кириленко, ЭР].
По завершении утилизации поднятой лодки на заводе «Нерпа» в 2002 г. рубку было решено сохранить. Инициатором установить ее в Мурманске на смотровой площадке у Семеновского озера был губернатор Ю. А. Евдокимов. Администрация Мурманска обещала сделать ее частью городского мемориала, посвященного морякам Заполярья, и командующий Северным флотом дал разрешение на транспортировку объекта в Мурманск. В 2003-2004 годах был разработан проект мемориала, который в силу бюрократического торможения не был реализован. Это несложно объяснить. Создание мемориалов и сохранение памяти - задачи и деятельность с неявной прагматикой. Социально-политическая, идеологическая выгода от них очевиднее в периоды национальных кризисов и войн (но тогда сужаются материальные возможности), а экономическая - главным образом, за счет туризма - отложена на неопределенную перспективу. На этапах относительной стабильности движущей силой мемориальных проектов может
быть только «энтузиазм», основывающийся на символических ценностях и интересах отдельных общественных групп и личностей.
В 2009 году поисками рубки занялись мурманские активисты регионального отделения Общероссийского движения поддержки флота, и она нашлась на территории одного из предприятий городской промышленной зоны. В пресс-публикациях положение памятного объекта представлялось весьма драматично [Абрамова, 2009; Шилов, 2009 и др.] Отреагировав на информацию, мэр города Курска обратился к мэру Мурманска с предложением забрать символический объект [Курск попросил передать, ЭР]. Последовал категоричный отказ мурманского градоначальника, который обещал приложить все усилия, чтобы памятник «Курску» был.
Нет сомнений в том, что «уступка» мемориального объекта, особенно имеющего большое военно-патриотическое значение, значительно бы снизила культурный статус города Мурманска и области. В этом отношении региональные власти могут быть благодарны активистам и журналистам. Внутренний смысл, связанный с «правом на память», присутствует уже во вступительных словах к первой из серии статей «Мурманского вестника»: «"Курск"... Здесь, на берегу Баренцева моря, это слово лишь во вторую очередь ассоциируется со славным древним русским городом. А в первую - и это надолго, пожалуй, навсегда - с трагедией, восемь с половиной лет назад унесшей в пучину жизни 118 наших земляков» [Абрамова, 2009].
15 июня 2009 года рубка АПЛ «Курск» была установлена на смотровой площадке у храма Спаса-на-Водах в Мурманске, а 26 июля состоялось ее открытие в качестве памятника, который стал частью мемориала «Морякам, погибшим в мирное время». Мемориал символически объединяет погибших представителей всех связанных с морем профессий, не только военных. «Если же, кто забыл, то пусть подойдет к этому скорбному перечню лодок, списку экипажей моряков погибших в мирное время на затонувших ПЛ, закрепленному рядом с многострадальной ходовой рубкой "Курска", что стоит ныне у подножия Мурманского храма "Спаса-на-Водах"» [Баданин, 2010: 77] (рис.4).
Рис.4. Памятник «Морякам, погибшим в мирное время». Мурманск. URL:
http://pomnivoinu. ru
В памяти земляков
Обратим внимание на то, как было использовано понятие «земляк» в публикации, доказывавшей право Мурманска на обладание рубкой «Курска». Согласно словарю В. И. Даля, земляк - это «единоземец, одноземец, соземец, рожденный в одном с кем-либо государстве, области, местности» [Даль, 1994: 1694], по словарю С. И. Ожегова определяется однозначно - «уроженец одной с кем-н. местности» [Ожегов, 1984: 199]. В современном мобильном обществе и «мобильной» культуре расширение значения этого слова позволяет обосновывать принадлежность чего-либо и кого-либо любой территории. Статус «земляка» может быть присвоен по целому ряду биографических обстоятельств. Как известно, подавляющее большинство моряков уроженцами Заполярья не являлись. Они могут называться «земляками» мурманчан исключительно по месту службы и гибели, а также при дополнительном условии, что имя города переносится на жителей всей области, включая военные гарнизоны. Тем не менее основным в определении «земляка» продолжает оставаться значение «уроженца». Связь человека с местом рождения и взросления обуславливает структуру ландшафта памяти, усложняя ее в тех ситуациях, когда места рождения и погребения не совпадают.
Сложившаяся традиция предлагает несколько форм увековечивания памяти о погибших на воинской службе, помимо собственно надмогильных сооружений. Большей частью это памятники и памятные знаки на «малой родине». В случае «Курска» их начали устанавливать с первых месяцев после трагического события. Так, в селе Лоскутово Кировского района Томской области в декабре 2000 г. открыта мемориальная доска в память об Александре Неустроеве. 18 мая 2001 г. на здании школы № 85 г. Волгограда, выпускником которой был командир АПЛ «Курск» Г. П. Лячин, также открыта мемориальная доска. В селении Хрюг Ахтынского района Дагестана, на родине погибшего на «Курске» инженера-конструктора М. Гаджиева, в 2001 г. был установлен его бюст. Местом избрана территория средней школы.
Значительная часть мемориальных знаков располагаются на территории, на зданиях школ и внутри них. Мемориальные доски с именами выпускников, погибших на «Курске», установлены на зданиях или в помещениях школ : № 18 (г. Котлас Архангельской обл.), № 9 (г. Муром Владимирской обл.), № 1 (г. Копейск Челябинской обл.), № 40 (г. Череповец Вологодской обл.), № 12 (г. Североморск Мурманской обл.), № 37 (г. Севастополь), гимназии «Исток» в Великом Новгороде и во многих других, а также в нескольких профессионально-технических училищах в разных городах страны. Традиционной формой сохранения памяти является также присвоение учебному заведению имени погибшего выпускника - акт символической идентификации общности и организации. Школа № 85 г. Волгограда носит имя командира АПЛ Г. П. Лячина, школа № 134 в Санкт-Петербурге - имя Сергея Дудко, школа № 29 в Белгороде - капитана третьего ранга Д. Б. Мурачева, школа № 37 в Липецке -старшего мичмана В. А. Козадерова, школа № 2 в Кировске Ленинградской обл. -матроса Сергея Витченко, школа № 3 в станице Багаевской Ростовской обл. -старшего мичмана Сергея Калинина и т. д.
Во-первых, школа чаще и теснее всего ассоциируется с малой родиной, фактически и символически. Во-вторых, жизненный путь многих «курян», погибших молодыми, ограничивался годами учебы, которые предшествовали
воинской службе, и школьное пространство более всего подходит для символизации непосредственной преемственности военно-патриотических ценностей: от одного поколения учеников к следующему. В-третьих, именно школы и другие средние учебные заведения призваны выполнять соответствующие воспитательные задачи. Наконец, в школе до определенного времени сохраняется «живая» память о недавнем ученике, которая воплощается в спонтанных поминальных действиях: «Сейчас в старом Лешкином классе по-прежнему стоит его парта, та самая "Камчатка". Теперь за нее уже никто никогда не сядет, теперь она навечно только Лешкина. На парте рисунок его родного "Курска" и надписи, сделанные его друзьями: "Дорогой Лешенька, светлая память о тебе будет жить всегда в нас...", "Лешка! Мы тебя помним и любим..."» и т. д. (о школе в Архангельске, где учился подводник А. Коркин) [Шигин, 2010: 143].
Мемориальные доски и стелы устанавливаются и в высших учебных заведениях. В частности, погибшим выпускникам с АПЛ «Курск» посвящены стела на территории Высшего Военно-морского училища имени А. С. Попова в Петродворце, памятная доска в Калининграде на территории Балтийского Военно-морского института имени адмирала Ф. Ф. Ушакова. В этом случае памятные знаки символизируют, в первую очередь, единство морской воинской корпорации.
Овеществлению памяти, превращению ее в историю служит музеефикация документов и артефактов, касающихся как события в целом, так и отдельных его участников. Так, в волгоградской школе был открыт музей в память о Г. П. Лячине. С «макроисторическим» событием у конкретного города, учебного заведения и т.п. устанавливается «личная» связь через память об отдельном человеке: «В школе, где учился Димка <подводник Д. Леонов -И.Р.>, в музее открыта мемориальная доска и экспозиция, посвященная Димке» (город Яхрома Московской обл.) [Шигин, 2010: 141].
Большей частью персональные экспозиции занимают место в музеях средних учебных заведений, многие из которых являются музеями Боевой славы и имеют значение для всего города: «И куряне, и гости города знают о музее, открывшемся 8 октября 2001 года в стенах профессионального училища № 22. За пять лет в музее собрана коллекция из личных вещей подводников, фотографии, письма и документы сюда принесли их родные» [Установлен памятник подводникам, ЭР]; «В школьном музее Боевой славы открыта новая экспозиция "Максим Боржов - выпускник школы", на которой собраны воспоминания, фотографии, морская форма, письма Максима» (г. Муром) [Шигин, 2010: 155] и т.п. Одновременно погибшие причисляются к выдающимся землякам, которым отведено место в городском музее: «В дни празднования 95-летия г. Копейска жители города вновь почтили память земляков, погибших на атомной подводной лодке "Курск". В субботу, 24 августа в городском краеведческом музее открывается новый стенд. Он посвящен трагически погибшим два года назад морякам-копейчанам Вадиму Бубниву и Валерию Байбарину» [В краеведческом музее Копейска, ЭР].
Представители «помнящих общностей» (к антропологии памяти)
Память об отдельно взятом человеке является связующим звеном в организации социального мемориального пространства корпорации,
территории и нации. Экспонаты, связанные с экипажем «Курска», органично расположились не только в московском музее Вооруженных сил в соответствии с указом президента. Так, в музее ВМФ в Екатеринбурге увековечили память погибшего земляка - Ивана Нефедкова.
О значении сохранения памяти об экипаже «Курска» для государства и воинской общности свидетельствуют и материальный вклад ВМФ в сооружение памятников и мемориалов, и практика присутствия на церемониях их открытия ответственными лицами из числа флотского руководства. Это касается не только знаковых для российского флота мест, какими являются Санкт-Петербург, Севастополь, Североморск или Калининград. Например, в церемонии открытия памятника М. Гаджиеву в Дагестане в 2001 г. участвовал главком ВМФ РФ адмирал флота В. Куроедов. А памятник подводникам в форме якоря, установленный к годовщине гибели «Курска» в селе Герасимово Тульской обл ., был специально прислан командованием ВМФ. Это российское село стало местом памяти потому, что в нем после выхода в отставку поселился ветеран флота и отец погибшего моряка (не «курянина»). Подобные инициативы нередко исходят от ветеранских организаций и отдельных лиц - той части общественности, которая одновременно представительствует от имени воинской корпорации и собственного.
Важную роль в создании ландшафта памяти выполняют отдельные люди, которые символически идентифицируют себя с «группой погибших». Известно, что одному из пригородных электропоездов локомотивного депо «Раменское» Московской железной дороги, отправляющемуся с Казанского вокзала Москвы, в 2008 г. было присвоено имя экипажа АПЛ «Курск» - «это первый в истории России случай, когда поезд увековечил память о моряках-героях» [Тарунов, 2015]. Согласно информации, полученной от железнодорожников, инициатива принадлежала старшему машинисту Михаилу Макурову, который в прошлом был моряком-подводником [Дань экипажу, 2008].
Особый случай представляют спонтанные единичные мемориальные акции, предпринятые людьми и группами, которые не связаны с погибшими ни профессионально, ни лично, ни территориально. Такие акции могут являться выражением общечеловеческих эмоций, морального императива: «чужого горя не бывает», - и потребности отдать ритуальный долг даже незнакомым людям. Примером может служить инициатива осетинских альпинистов, осуществленная сразу после трагедии: «В честь моряков-подводников восемь осетинских альпинистов совершили восхождение на четырехтысячный пик в Осетии, у которого до недавнего времени не было имени. На высоте 3783 метров альпинисты почтили память моряков минутой молчания» [Одна из горных вершин, ЭР]. По просьбе альпинистов Правительство Северной Осетии 11 сентября 2000 года приняло решение назвать эту вершину Центрального Кавказского хребта «Курском». Очевидно, к таким же инициативам можно отнести и присвоение одной из пещер в Крыму, на плато Ай -Петри, названия «Памяти подводников Курска». Подобные акции значительно расширяют социальное пространство памяти, и в этой связи достаточно вспомнить о международном отклике на событие. Не только военно-морская общность проявила свою солидарность, но представители самых разных слоев населения, сопереживающих групп и людей, в том числе соотечественники за рубежом, творческая интеллигенция (драматурги, литераторы) и многие другие.
В свою очередь, спонтанные поминальные акции предоставляют возможности их прагматизации, прежде всего, в политико-идеологических целях, особенно если для их осуществления необходима институциональная поддержка или санкция. Трагическое событие - это повод для актуализации как общегуманистических, так и религиозных, корпоративных или национально-государственных ценностей: «Президент Северной Осетии Александр Дзасохов лично поблагодарил спортсменов-альпинистов за их уважение к памяти погибших моряков и заявил, что "безымянная раньше вершина навсегда останется символом доблести российских моряков". При этом было подчеркнуто, что народам России необходимо сегодня, как никогда, чувствовать себя в единой альпинистской связке, чтобы успешно преодолеть все преграды» [Одна из горных вершин, ЭР].
Список сокращений
АПЛ - атомная подводная лодка
АПРК - атомный подводный ракетный крейсер
ВМФ - Военно-морской флот
Список литературы
Абрамова Т. Во второй раз не утонет? // Мурманский вестник. 2009. 21 марта. URL: http://www.mvestnik.ru/shwpgn.asp?pid=20090321619.
Братская могила (захоронение воронежских моряков-подводников с АПЛ «Курск» и «Комсомолец») // Музей-диорама. URL: http://diorama-vrn.ru/ob-ekty-kulturnogo-naslediya/mogüy/132-bratskaya-mogüa-zakhoronenie-voronezhskikh-moryakov-podvodnikov-s-apl-kursk-i-komsomolets.
В краеведческом музее Копейска открывается стенд, посвященный памяти моряков-копейчан, погибших на АПЛ «Курск». URL: http://uralpress.ru/news/2002/08/23/v-kraevedcheskom-muzee-kopeiska-otkryvaetsya-stend-posvyashchennyi-pamyati-moryakov.
Войнов И. Первый в России памятник морякам «Курска» // Правда Севера. 2000. 21 сентября. С. 3.
Гетманский К. Подводникам «Курска» поставили три памятника // Известия. Ежедневная газета. 2002. 12 августа. URL: http://izvestia.ru/news/265650.
Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. В четырех томах. Т. 1. М.: изд. группа «Прогресс», «Универс», 1994. 912 с.
Дмитриев Т. А. Сокрушительная современность Энтони Гидденса // Гидденс Э. Последствия современности. М.: издательская и консалтинговая группа «Праксис», 2011. С. 7-107.
Игумен Митрофан (Баданин). Неугасимая лампада «Курска». К десятилетию событий 12 августа 2000 года. СПб.; Мурманск: Ладан, 2010. 108 с.
Кириленко А. Где помнить «Курск» // Радио Свобода. URL: http://www.svoboda.org/content/article/ 1604926.html.
Курск попросил передать городу рубку затонувшего АПРК // Комсомольская правда в Северной Европе. 2009. 9 апреля. URL: http://www.kompravda.eu/daily/24275.4/470239/.
Об увековечении памяти экипажа атомного подводного крейсера «Курск». Указ Президента Российской Федерации от 26 августа 2000 г. //
Электронный фонд правовой и нормативно-технической документации. URL: http://docs.cntd.ru/document/901767377.
Об увековечении памяти экипажа атомного подводного крейсера «Курск» // Центральный Военно-Морской Портал. URL: http://flot.com/news/dayinhistory/index.php?ELEMENT_ID=2316.
Одна из горных вершин Центрального Кавказского хребта названа «Курском» - в честь погибших членов экипажа подводной лодки «Курск». URL: http://www.shtuka.biz/events/?id=1310&mode=event.
Ожегов С. И. Словарь русского языка. 16-е изд. М.: Русский язык, 1984.
797 с.
Памятники и памятные знаки, расположенные на о. Ягры // Ягры. Ru. Краеведческий сайт библиотеки «Кругозор». URl:
http://www.yagri.ru/krugozor/page/5/28.
Рашев В. «Курский» знак у Белого моря // Вечерний Северодвинск. 2000. 21 сентября. С. 1-2.
Спасский И.Б. «Курск»: после 12 августа 2000 года. М.: Русь, 2003. 288 с. Тарунов О. Помним всех поименно... АПРК «Курск» 15 лет на вечной вахте. URL: http://www.korabel.ru/news/comments/pomnim_ih_poimenno_ aprk_kursk_15_let_na_vechnoy_vahte. html.
Установлен памятник подводникам с АПЛ «Курск». URL: http://viperson.ru/articles/kursk-ustanovlen-pamyatnik-podvodnikam-s-apl-kursk. Устинов В.В. Правда о «Курске». М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2004. 319 с. Хмельнов И. Н. Российский флот. Доблесть и нищета. М.: АСТ -ПРЕСС КНИГА, 2003. 656 с.
Черкашин Н. А. Унесенные бездной. Гибель «Курска»: Хроника. Версии. Судьбы. М.: Коллекция «Совершенно секретно», 2001. 320 с.
Шигин В. В. АПРК «Курск». 10 лет спустя. Факты и версии. М.: Вече, 2010. 432 с.
Шилов К. Рубка «Курска» стала памятником //«Друг для друга» Online. URL: http://www.dddkursk.ru/number/766/new/006146/.
Making Histories. Studies in history-writing and politics / Ed. by R. Johnson and others. London: Hutchinson, 1982. 265 p.
Rowlinson M., Booth C., Clark P., Delahaye A., Procter S. Social Remembering and Organizational Memory // Organization Studies. 2010. Vol. 31. No. 1. Pp. 69.87.
Сведения об авторе Разумова Ирина Алексеевна,
доктор исторических наук, главный научный сотрудник Центра гуманитарных проблем Баренц-региона КНЦ РАН
Razumova Irina Aleksejevna,
Doctor of Science (History), Chief Research Fellow of the Barents Centre of the Humanities of the Kola Science Centre, RAS
