CC BY
64
УДК 316.61(470.47)+316.61(470.6)
ББК Л 557
К.Ф. Лиджиева
ФОРМИРОВАНИЕ И СОЦИОКУЛЬТУРНЫЙ ОБЛИК ЮЖНО-РОССИЙСКОЙ НАЦИОНАЛЬНОЙ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ НА РУБЕЖЕ XIX - XX ВВ.
Аннотация. В последние годы актуальность рассматриваемой в статье проблемы подтверждается возросшим вниманием исследователей к истории многонационального Юга России и, в частности, протекавших здесь социокультурных и общественно-политических процессах. Данная работа посвящена проблеме формирования и деятельности региональной интеллигенции в конце XIX- начале XX вв.
Ключевые слова: интеллигенция, просвещение, юг России, социокультурный облик, Северный Кавказ, Калмыкия.
K.F. Lidzhieva
FORMATION AND SOCIO-CULTURAL LOOK SOUTHERN RUSSIAN
NATIONAL INTELLIGENTSIA AT THE TURN OF XIX - XX CENTURIES
Annotation. In recent years, the relevance of the considered problem that this article is confirmed by the increasing attention of researchers in the history of the multinational South Russia and, in particular, flows are socio-cultural and socio-political processes. This work is devoted to the formation and operation of regional intellectuals in the late XIX -early XX centuries.
Keywords: intelligence, education, southern Russia, sociocultural appearance, the North Caucasus, Kalmykia.
Общеизвестно, что в целом российская интеллигенция была социально неоднородной. В ней выделялись дворянская, буржуазная, мелкобуржуазная и пролетарская группы. В начале ХХ в. в горском и калмыцком этнических социумах появляются новые люди, личности, не типичные для традиционного общества, это были выходцы из народа, получившие европейское образование в области медицины, права, истории, филологии, воспринявшие духовно-нравственные и демократические ценности русской интеллигенции. Их, несмотря на малочисленность, можно считать представителями первого социокультурного облика национальной интеллигенции.
Нехватка профессионально подготовленных и компетентных специалистов в экономике, управлении, образовании и т.д. - была характерна для южнороссийских национальных окраин. Квалифицированные учителя, врачи, специалисты сельского хозяйства исчислялись здесь буквально единицами, а инженерно-технических работников не было и вовсе, поэтому решение задач культурно-просветительского характера в калмыцких кочевьях и горских селениях было связано с необходимостью подготовки квалифицированных кадров. Такая ситуация отражала типичную для национальных окраин империи отсталость в социально-экономическом и культурном отношении, медленно подвергавшихся модернизации. Значительная часть интеллигенции была занята в образовании, по уровню квалификации она относилась к средней и низкой категории. Следует отметить, что в начале XX века учительство национальных окраин юга России наиболее массово влияло на сознание местной интеллигенции.
Данные переписи 1897 года позволяют определить общую численность интеллигенции Калмыцкой степи. К началу ХХ века из 4728 человек грамотных было зарегистрировано всего 13 человек с высшим образованием, 58 - со средним специальным и 8 - со средним военным [4, С. 36-37]. Сколько среди них было представителей калмыков, остается невыясненным.
В 1903 году при Астраханском училище воспитывалось 17 калмыков, которые обучались ранее в гимназиях и различных училищах [1]. Выпускники миссионерских школ поступали в Казанскую инородческую учительскую семинарию, так как калмыцкая молодежь не принималась в учительские семинарии системы Министерства народного просвещения. Основы педагогического образования калмыки могли получить в различных местных школах и на курсах, а также в Казанской инородческой учительской семинарии. В Астрахани они продолжали обучение в Калмыцком и в городском 4-х классном училищах. В отчетах учебного попечителя отмечалась их высокая успеваемость, полное отсутствие второгодничества, причем большая часть учащихся получало похвальные листы и награды в виде книг. В отчетах успехи калмыцкой молодежи объяснялись внимательным отношением учащихся к учебе. Например, за время обучения в Астраханском калмыцком училище за отличные успехи и примерное поведение в 1897-1898 гг. Эренджен Даваев и Ноха Очиров были награждены художественными книгами [2]. Главную задачу школ и училищ, правительство видело, как и прежде, в подготовке переводчиков и мелких чиновников, воспитанных в духе преданности самодержавию.
После окончания училища ученики могли продолжить свое образование либо в фельдшерских и сельскохозяйственных школах, либо в училищах в близлежащих к калмыцким кочевьям городах. Среди них можно отметить Самарское, Донское, Тингутинское сельскохозяйственные училища. Ежегодно в зависимости от финансирования, в Астраханские женские и мужские гимназии принималось определенное число гимназистов из числа калмыцких детей. Их обучение оплачивало Управление калмыцким народом (далее - УКН). Мужскую гимназию в Астрахани закончили
Н. Очиров, С. Баянов, Э. Даваев.
В дореволюционной Калмыкии социокультурный облик национальной интеллигенции был представлен в основном студентами, в частности С. Баяновым, Н. Очи-ровым, Э. Хара-Даваном, Б. Улановым, С. Мучулаевым, А. Чапчаевым, А.М. Амур-Сананом. Их объединяла идея национального возрождения калмыков. Они находили понимание и поддержку в кругах лучших представителей российской интеллигенции. Старшее поколение ученых востоковедов (К.Ф. Голстунский, А.М. Позднеев,
B.Л. Котвич) заботилось о воспитании молодой национальной интеллигенции.
Как уже отмечалось, актуальным для Калмыцкой степи в то время был вопрос о расширении сети учебных заведений. Заведующими калмыцких школ и преподавателями основных учебных предметов значились, как правило, русские учителя. И только в отдельных случаях с 1907 года (после создания учительской организации) к заведованию калмыцкими школами допускались калмыки, окончившие инородческие семинарии или городские училища. Такими учителями были Л. Нармаев, А. Чапчаев, Д. Антонов, Н. Улюмджиев, О. Кутузова, Ц. Петкиев.
С конца XIX в. состояние народного образования заметно улучшилось. Об этом свидетельствуют данные Всеобщей переписи населения 1897 года, по которым процент грамотности калмыцкого народа Ставропольской губернии составлял уже 2% [4,
C. 21]. С этого времени на образование стали отпускаться денежные средства, благодаря чему впервые калмыцкая молодежь из непривилегированных семей получила
право учиться в высших учебных заведениях страны. Несмотря на трудности, Бадма Уланов (из донских казаков), Ефим Чонов (из ставропольских калмыков), Дорджи Манджиев, Ноха Очиров, Гаря Хонгоров, Бадма Санзыров, Санджи Баянов и Эрен-джен Хара-Даван (из астраханских калмыков) стали студентами разных учебных заведений Санкт-Петербурга [3]. В 1912 году группа выпускников в составе 15 человек была направлена на учебу в Тифлисскую, Казанскую фельдшерские школы, а также в Донское сельскохозяйственное училище. В дальнейшем их деятельность имела большое значение в развитии просвещения и культуры в крае.
На Северном Кавказе, несмотря на ограничения, такие как отсутствие письменности на родном языке, довольно небольшой процент обучающихся в гимназиях и училищах Терской области, во второй половине XIX в. также складывается пока еще тонкий слой местной интеллигенции. Она формировалась в конкретной социальноэкономической обстановке. Новые исторические условия сближения народов Северного Кавказа с капитализирующейся Россией поставили традиционные горские общества перед необходимостью модернизации, обновления экономики, социальных отношений и т.д. Формирующаяся, благодаря русско-кавказским отношениям и европейскому просвещению, северокавказская интеллигенция, осознавая требования эпохи, выдвигала общенациональную задачу становления новой культуры, которая восприняла бы все лучшее из европейской и русской культуры, и в то же время сохранила национальные достояния в своей деятельности.
Включение Дагестана, Чечни, Черкессии и других территорий в имперскую систему России открывала новую страницу в политической, социально-экономической, культурной истории северокавказских народов.
Передовые представители северокавказской интеллигенции ясно видели социально-экономическую отсталость своих народов, отсутствие в регионе необходимых цивилизационных и культурных начал в европейском смысле - национальной письменности, светских школ, господство феодальной анархии и родоплеменных институтов, политическую раздробленность горских обществ. Они стремились изучать свои языки, создавая национальную литературу, исследовать этнический облик северокавказских народов, собственную историю.
Особые надежды интеллигенция возлагала на просвещение, открытие светских школ и училищ, которые должны были сформировать новый менталитет горских народов, высокий престиж труда в северокавказских культурах, стремление к хозяйственным нововведениям и усовершенствованиям. В предлагаемых ими проектах содержались конкретные предложения, которые должны были обеспечить преодоление отсталости.
Интеллигенция Северного Кавказа конца XIX - начала XX вв., такие как А.Г. Ар-дасенов, У. Лаудаев, Ч.Э. Ахриев, Д.С. Кодзоков и другие характеризовали кризис-ность и противоречивость характера развития капитализма на Северном Кавказе, и ставили вопрос о необходимости модернизации всех сторон жизни [5-12]. Они понимали свою историческую ответственность в осознании населением задач модернизации.
Для южнороссийской национальной интеллигенции было характерно понимание значимости социально-культурных, духовных факторов развития. Они считали, что включение народов региона в цивилизационное развитие невозможно без формирования у них системы ценностей, близкой передовым странам, и вместе с тем, для устойчивого развития и стабильности общества также необходимо сохранение традиционной культуры и самобытных ценностных систем. Их взгляды основывались
на том, что явления общественной жизни имеют определенные культурные предпосылки, зависящие от менталитета данного народа и общества, и, соответственно, пытались найти баланс между необходимостью, с одной стороны, более динамичного развития и, с другой, сохранением традиционными обществами своих национальных ценностей и идентичности. Важным условием изменения традиционных основ общественной жизни этносов, интеллигенция считала просвещение.
Таким образом, на рубеже XIX-XX вв., благодаря общественно-политической и просветительской деятельности, южнороссийская национальная интеллигенция стала обретать положение социальной силы северокавказских и калмыцкого обществ.
Список литературы
1. Национальный архив Республики Калмыкия (далее - НАРК). - Ф.9. - Оп.5. -Д. 1493. - Л.1.
2. НАРК. - Ф.9. - Оп.5. - Д.1071. - Л.5.
3. НАРК. - Ф.9. - Оп.5. - Д.1739. - Л.1,4.
4. Первая всеобщая перепись Российской империи. 1897. - Т.2. - Астраханская губерния. Тетрадь 2. - СПб.: Издание Центрального статистического комитета Министерства внутренних дел, 1904. - 189 с.
5. Акты археографической комиссии. - Тифлис: Главное управление Наместника Кавказского, 1878. - 827с.
6. Хан-Гирей С. Записки о Черкессии. - Нальчик: Эльбрус, 1978. - 334с.
7. Кумыков Т.Х. Дмитрий Кодзоков. - Нальчик: Эльбрус, 1985. - 180с.
8. Лаудаев У Чеченское племя // Сборник сведений о кавказских горцах. - Тифлис: Издание кавказского горского управления, 1872. - Вып. 6. - С. 1- 62.
9. Ахриев Ч. Ингуши (их предания, верования и поверья) // Сборник сведений о кавказских горцах. Вып. 8. - Тифлис: Издание кавказского горского управле-ния,1875. - С. 1-40.
10. Ардасенов А.Г. Переходное состояние горцев Северного Кавказа. - Нальчик: Издательство Эль-Фа, 2003. - 511 с.
11. Хашхожева Р.Х. Адыгские просветители 19-нач.20 вв. - Нальчик: Эльбрус, 1993. - 184 с.
12. Емтыль З.Я. Адыгская интеллигенция: формирование и деятельность в исторической динамике конца XIX в. - начала 30-х гг. XX в. - Краснодар: «Издательский Дом - Юг», 2010. - 352 с.
