CC BY
37
Этносоциология
ФОРМИРОВАНИЕ ГРАЖДАНСКОЙ НАЦИИ И ФИННО-УГОРСКИЕ НАРОДЫ РОССИИ (К 1000-ЛЕТИЮ ЕДИНЕНИЯ МОРДОВСКОГО НАРОДА С НАРОДАМИ РОССИЙСКОГО ГОСУДАРСТВА)
В. Ф. Кирдяшов, В. М. Курков
Статья посвящена анализу формирования гражданской нации в России и проблемам финно-угорских народов.
Последние десятилетия XX и начала XXI в. характеризуются бурными политическими, геополитическими и этническими переменами, важнейшими из которых стали рост этнического национализма во многих многонациональных государствах. Реальное тому подтверждение — распад СССР, Югославии, появление новых независимых государств, в том числе Российской Федерации, кровавые межэтнические столкновения в Молдове, Косове, Закавказье и на Северном Кавказе. Процесс демократических реформ в стране сопровождался ростом национального самосознания, стремлением народов к различным формам самоопределения и развития. В этих условиях перед страной встала задача формирования новой национальной политики, которая смогла бы ответить на вызовы времени.
Сегодня в противовес многолетним утверждениям, в СССР впервые в истории цивилизации был разрешен национальный вопрос, а советский народ — новая историческая общность людей десятков национальностей страны, выдвигаются суждения о том, что в России не было и нет национальной политики. Последнее по сути неверно. Национальная политика и в царской России, и в Советском Союзе, и ныне существовала и существует. Вопрос в другом: насколько эта политика действенна, в какой мере отражает интересы всех без исключения народов страны, не запаздывает ли она, плетясь в хвосте событий этнополитического характера. Просчеты и ошибки в ней могут надолго затормозить продвижение многонационального
государства вперед. Все это актуально и для современной России.
Вся история нашей страны есть история многонационального поликультурного государства. Объединение российских земель началось еще в глубокой древности, о чем свидетельствуют летописные и иные источники. Уже в «Повести временных лет» говорится о многонациональности славянского государства. Этнический принцип собирания Российской империи связан, очевидно, с исторической реальностью, практикой вхождения народов и государств в состав будущей России. Летописи свидетельствуют, что наряду со славяно-русскими племенами в Древнерусском государстве имелись племена «иных языци». Простое перечисление народов подтверждает, что мордва, как и наши соседи, проживала совместно с русскими более 1 ООО лет. Празднование в 2012 г. 1000-летия единения мордвы (мокши и эрзи) прежде всего со славянами и другими народами — историческое событие, реальность, а не выдумка ученых и политиков, как утверждают некоторые критики.
В ходе многовекового взаимодействия и сотрудничества народов страны этническая энергия сплачивала весь российский народ в единый суперэтнос, который мы называем гражданской нацией. Все этносы страны, а их около 200, исторически «обречены» развиваться вместе и в тесном взаимодействии. Большинство народов России, в том числе финно-угорские, исторически сложившиеся этнические общности, т. е. коренные народы, дисперсно проживающие на различных тер-
© В. Ф. Кирдяшов, В. М. Курков, 2011
риториях государства. Однако благодаря собирательной роли русской нации сохранилось единство и многообразие различных этносов, народов, приверженцев различных религий и культур. Вместе с тем следует учитывать, что в современной России существует опасный клубок противоречий, угрожающей ее целостности, — крайние формы этнического национализма и сепаратизма. Сложность процессов в межнациональных отношениях порождает, с одной стороны, противоречия, обусловленные стремлением каждого народа к самоутверждению, к самоидентификации, к этнической самобытности, с другой — существует объективный процесс интеграции общества в целом в единую российскую гражданскую нацию, обусловленный сложившейся духовной общностью народов, потребностью согласованного проведения экономических, социальных, политических и культурных реформ в федеративном государстве, сохранения и упрочения общероссийской государственности всех народов.
Концепт «гражданская нация» утвердился в Европе в эпоху французской революции конца XVIII в. Историко-политиче-ский анализ показывает, что это понятие широко использовалось в эпоху формирования буржуазных республик вместо феодальных, династических, религиозных и иных образований. В государствах Нового времени вместе с утверждением единого рынка и массового образования распространялись культурно-языковое единообразие (например, единый литературный язык), общие гражданские и правовые нормы, а вместе с тем и общая идентичность. В самом общем виде гражданская нация — многоэтничное образование с разной степенью культурной и политической консолидации. Подавляющее большинство наций-государств включают несколько, а иногда и десятки этнических общностей (американская, канадская, китайская и др.) Обычно язык и культура наиболее многочисленной этнической общности обретает доминирующий (а иногда официальный) статус в гражданском обществе, а язык и культура малых групп не ликвидируется, а остается и используется их представителями.
После распада СССР советский народ — новая историческая общность людей, как тогда называли общность советских граждан, перестала существовать. Масса людей на огромном постсоветском пространстве лишилась опоры, которая выполняла функцию национальной идентичности. Сегодня нет сомнения в том, что «россияне» как гражданская нация пока находится на стадии ста-
новления. Гражданская идентичность в стране ослаблена. В условиях социально-экономического, политического и мировоззренческого кризиса 1990-х гг. произошла опасная мобилизация «периферийных» идентично-стей, которая представляла реальную угрозу национальной безопасности и повышала в стране уровень ксенофобских настроений.
Крах коммунистических режимов в странах так называемого мирового социализма привел к идеологическому вакууму, который стал с успехом заполняться идеями и концептами, называемыми националистическими. К сожалению, в России вместе с крахом коммунизма были дискредитированы и идеи гражданской нации, выражавшиеся в концепции советского народа. Этот факт в значительной степени повлиял на активизацию идей этнической нации и этнического национализма, ключевую роль в которой играли этнические элиты. Именно они повели борьбу за сохранение группы как целостности, за сохранение культурных границ между труппой и иноэтничным окружением, с тем чтобы предотвратить ее аккультурацию и ассимиляцию. При этом элиты, отвергая личный интерес и индивидуальные культурные и политические предпочтения представителей этнического сообщества, делали главный акцент на групповой идентичности («Мы — мордва»). Поддерживая диктат группы над личностью, элиты фактически выступали не за интересы группы, а за оттеснение с политического или культурного поля этнически чуждых конкурентов. Именно эти элиты стали инициаторами создания этнонациональ-ных организаций, выступавших от имени российских финно-угров, разрабатывали их идейные позиции.
Важной стороной деятельности этнона-циональных движений финно-угров и важной составляющей их идеологии являются попытки формирования некоей новой идентичности — финно-угорского мира. Эта идея не является культурной новацией, а имеет основания в идейных поисках представителей нарождавшихся культурных элит Финляндии и Эстонии, которые существовали еще в XIX в. и действовали после обретения этими странами государственной независимости в 1920—1930-е гг. Возникла
» 1 V
идеализация, ромаитизация представлений о финно-угорском братстве. Именно в Эстонской Республике впервые стали праздновать Дни родственных народов. Постсоветские элиты восточнофинских народов сравнительно легко признали культуртрегерскую роль западных партнеров либо в силу прагматических личных соображений, либо в надежде,
Серия «Социологические науки+
189
что контакты с Финляндией, Эстонией и Венгрией станут стимулом для догоняющей модернизации, в которую будут вовлечены финно-угорские регионы.
По мнению Ю. П. Шабаева и А. М. Ча-риной,' концепт финно-угорского мира как нового культурного сообщества был неким продуктом идейных исканий интеллектуальных элит и вместе с тем имел основания в культурных стереотипах и исторической традиции. Этот концепт строился на восприятии финно-угорского мира как особой идентичности [1, с. 199]. Образованные круги Венгрии, Финляндии и Эстонии приняли миф о финно-угорском сообществе как объединяющую силу.
Распад СССР и процесс суверенизации способствовали ускоренному политическому позиционированию национальных движений. Уже в 1992 г. в Сыктывкаре состоя-| лась учредительная конференция полномочных представителей национальных форумов (съездов, общественно-политических и национально-культурных движений, учредивших Ассоциацию финно-угорских народов | (АФУН) и заявивших в принятой деклара-| ции о начале формирования единого финно-угорского социально-экономического, культурного и информационного пространства. В мае 1992 г. в Ижевске состоялся первый Всероссийский съезд финно-угорских народов, 'на котором было заявлено, что «Съезд является высшим национально-этническим органом финно-угорских народов Российской | Федерации [1, с. 200 — 201]. В том же году в [ Сыктывкаре состоялся первый Всемирный | конгресс финно-угорских народов, на кото-( ром был создан Консультативный комитет финно-угорских народов со штаб-квартирой
в Хельсинки. Именно здесь было заявлено о
-
«возрождении финно-угорского мира».
Декларирование языкового, историческо-1 го и культурного родства финно-угорских \ народов и конструирование на этой основе новой идентичности — финно-угорского мира — по сути, попытка расширения группы солидарности и поиск внешних ресурсов для сохранения слабеющих политических позиций этнических антрепренеров в национальных республиках и автономиях России. Причем это направление политической интеграции с середины 1990-х гг. стало основным в деятельности этнонациональных движений финно-угров. Об этом свидетельствует то обстоятельство, что после второго Всероссийского съезда финно-угорских народов в 1995 г. целых десять лет эти съезды не проводились, хотя по Уставу они должны были проходить раз в четыре года. Между тем за-
седания Консультативного комитета финно-угорских народов регулярно проводились в столицах российских финно-угорских республик, Финляндии, Венгрии и Эстонии. То же самое касается Всемирных конгрессов финно-угорских народов, проводимых регулярно и все с большим размахом и представительностью.
Другая точка зрения — финно-угорский мир не миф. Об этом, по мнению ряда ученых, говорит тот факт, что, кроме Всемирных конгрессов, проводятся форумы Молодежной ассоциации финно-угорских народов (МАФУН), фестивали финно-угорских театров, телевизионных фильмов, съезды финно-угорских писателей, Общества дружбы и т. д. Доктор исторических наук из Коми А. Попов пишет: «Понятие „финно-угорский мир" становится более содержательным в качественно новом контексте формирования информационно-культурного пространства. Можно сказать, что в этот период информационно-культурное пространство становится чрезвычайно „плотным" по сравнению с предыдущим временем. „Мир" становится действительным миром, то есть единым сообществом» [Цит. по: 1, с. 203].
Идея финно-угорского мира созвучна другим паннационалистическим идеям и является одной из форм идеологии политизированной этничности. «Объектом лояльности в этом случае, — отмечает В. Малахов, — выступает не нация, а некая „сверхнация", точнее, паннациональное общество» [Цит. по: 1, с. 204]. В политическом плане международное финно-угорское движение претендует на то, чтобы стать неправительственной организацией, интегрированной в структуры ООН. Сегодня эти претензии отчасти реализованы, поскольку при ООН создан Форум коренных народов, в котором финно-угорские народы имеют своих представителей.
Что касается идеологии, то здесь сохраняется неопределенность, ибо она до сих пор не оформилась в ясную и общепризнанную систему идеологических построений, которые доказывали бы, что делает финно-угорский мир реальным сообществом, выстраивали бы систему приоритетов финно-угорского движения, объясняли бы, как соотносятся понятия «нация» и «финно-угорский мир», обосновывали бы необходимость «мира». Так, по мнению Ю. П. Шабаева и А. М. Чари-ной, эта идея — миф, ибо «родственными народами» становятся не те, контакты с которыми являются наиболее интенсивными (у карелов, коми и мордвы более половины браков заключается с русскими), и не те, с которыми у российских финно-угров историче-
екая судьба и реальная культурная близость, а те народы, которые только лингвистически близки друг другу. Но лингвистическая классификация есть объединение народов в некие сообщества по формальным признакам, а не по сущностным характеристикам культуры. В результате родственными становятся народы, территориально не граничащие друг с другом, исповедующие разные религии, имеющие разную социальную структуру, политические и культурные традиции [1, с. 205 — 206]. По сути, это конструкция, когда этнические антрепренеры пытаются изменить восприятие большинства и идеологически обосновать образ финно-угра как образ «другого». Этот «другой» должен иметь совершенно иные культурные ценности. Не случайно и в Марий Эл, и в Мордовии, и в Удмуртии возрождается неоязычество как религия этих народов (в противовес христианству как чуждой религии).
Историческое и культурное мифотворчество стало важной составной частью идеологии этнонациональных движений. Миф, играющий инструментальную роль, обслуживает конкретные современные задачи, будь то территориальные претензии, требования политического самоопределения или сохранения культурного наследия. А чего стоят размышления об историческом героическом прошлом! Этноисторические мифы, связанные с «конструированием великого прошлого», построены по схеме оппозиции — «свой» — «чужой», где «свой» героизируется. По мнению ряда исследователей, время пан-националистских конструкций уходит. Мы знаем, что идеи панславизма и пангерманизма потеряли актуальность, панарабизм также доказал несостоятельность, а попытки реанимировать пантюркизм показывают, что подобные идеи не находят широкой поддержки, ибо не отражают реалий современного глобализированного мира.
Мы согласны с позицией Ю. П. Шабаева, утверждающего, что причина усиливающегося внимания этнонациональных лидеров к идеологической конструкции финно-угорско-го мира связана с очевидным кризисом этнонациональных движений, который признается многими их активистами. Идеология и практика движений вольно или невольно противопоставляла интересы титульного населения республик и округов интересам доминантного большинства, интересам развития гражданского общества и гражданской нации [1, с. 220 — 221]. По мнению авторов книги «Финно-угорский национализм и гражданская консолидация в России (этно-политический анализ), финно-угорский мир
не является реальным сообществом, каковым его пытаются представить этнические антрепренеры и некоторые ассоциированные с ними исследователи. Этот конструкт есть типичный образец политического мифа, который может сыграть и созидательную роль. Но пока он воспринимается в большей мере как политический инструмент, и в этом отношении между всеми задействованными в процесс его конструирования сторонами достигнут негласный консенсус. Основные и наиболее знаковые события, демонстрирующие реальность «мира», организуются при политической поддержке местных и национальных властей и нередко обретают характер межгосударственных акций. На повседневной жизни людей сотрудничество в рамках финно-угорского мира никак не отражается, а потому конструкт не может быть принят и усвоен массовым сознанием. Но заинтересованных в сохранении мифа еще довольно много. Однако процессы глобализации и общеевропейской интеграции делают концепцию финно-угорского мира ограниченно востребованной, поэтому она все более ориентируется на российских потребителей
[1, с. 216-217].
Подытоживая сказанное, подчеркнем, что финно-угорский мир существует. Его можно рассматривать в контексте суперэтнического образования. Следовательно, суперэтнос как система (группа близкородственных этносов и отношений между ними — это реальность, поэтому, как и всякому этническому целому, суперэтносам присущ национализм. Другой вопрос: каков характер этого национализма? Чего в нем больше — элементов гражданского или этнического национализма? Будучи делегатом многих съездов и конгрессов финно-угорских народов, один из авторов данной страны В. Ф. Кирдяшов, убеждается в мысли, что практически все финно-угорские народы России считают себя прежде всего гражданами нашей страны, а потом уже представителями того или иного этноса. Гражданами финно-угорского мира никто себя не называл. Но среди лидеров национальных движений финно-угорских народов есть ярые сторонники крайних форм этнического национализма, выражающегося в отрицании первичности гражданского национализма, обвиняющих великий русский этнос в геноциде финно-угорских народов не только в прошлом, но и в настоящем (на такой позиции стоят некоторые лидеры национального движения «Фонд спасения эрзянского народа» в Республике Мордовия).
Очевидно, что современная национальная политика должна учитывать, каким об-
Серия «Социологические науки*
разом соединять гражданские и этнические интересы, этничность и гражданство, ибо нация и национальность рассматриваются и как этничность, и как гражданство, т. е. они имеют как этнический, так и государственно-политический смысл. В условиях многонациональной России это равновесие должно поддерживаться государственной национальной политикой. Именно она должна обеспечивать гармонию этнонациональных и государственно-национальных интересов. Здесь нет никакого умаления роли и значения эт-
*
\ |
I
\ В современных российских условиях, когда общегосударственное сознание только начинает складываться, имеет смысл использовать определение государственно-гражданской или национально-гражданской идентичности, предложенное Л. М. Дробижевой. Такая идентичность включает не только лояльность по отношению к государству, но и отождествление с гражданами страны, представления об этом сообществе, солидарность, ответственность за судьбу страны и чувства, переживаемые людьми (гордость, обида, разочарование, пессимизм или энтузиазм) [3, с. 10].
В марте 2011 г. нами было проведено пилотажное социологическое исследование гражданской идентичности россиян методом анкетирования. Опрошены 100 жителей Саранска старше 18 лет. Национальный и возрастной состав респондентов соответствует
нополитических движений и организаций. У них своя ниша, но общее в их деятельности — это формирование гражданской нации и гражданского национализма, но не за счет ликвидации этносов, этнических движений. Разумеется, национальная политика государства не может не учитывать и интересы близкородственных народов, имеющих всемирные или федеральные общественно-политические организации. Имеются в виду не только финно-угорские, но тюркоязычные народы, народы Севера и Дальнего Востока.
структуре жителей города. Исследование касалось нескольких аспектов проблемы. Во-первых, следовало определить, насколько сильны у населения те или иные идентичности (гражданские, этнические, религиозные), и выявить место гражданской идентичности в этой матрице. Для решения использовалась методика, предложенная польскими учеными К. Косэлой совместно с М. Грабов-ской, Т. Шавелем и Е. Колбовской [1, с. 75], адаптированная нами для анкетного опроса. Во-вторых, необходимым представлялось выявление наличия связей и степени близости населения с определенными социальными группами, объединенными по признакам религиозной, этнической или гражданской общности. В-третьих, нужно было изучить образ россиян как единой нации и России как основы этой нации в сознании населения. Одной из основных гипотез нашего ис-
© А. В. Данилов, 2011
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Шабаев Ю. П. Финно-угорский национализм и гражданская консолидация в России (этнопо логический анализ) / Ю. П. Шабаев, А. М. Чарина. — СПб. ; М., 2010. — 309 с.
Поступила 13-07.11.
ГРАЖДАНСКАЯ И ЭТНИЧЕСКАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ В ОБЩЕСТВЕННОМ СОЗНАНИИ НАСЕЛЕНИЯ МОРДОВИИ
А. В. Данилов
В статье рассматривается соотношение гражданской и этнической идентичности в об щественном сознании населения Мордовии, по данным социологического опроса жите лей Саранска. Исследуется общественное мнение о российском государстве.
