CC BY
26
Вестник Института экономики Российской академии наук
4/2017
ВОПРОСЫ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ
ФОРМИРОВАНИЕ ЭФФЕКТИВНОГО ГОСУДАРСТВА: ПОЛИТИКО-ЭКОНОМИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ
В статье обосновывается необходимость формирования в России государства, эффективного с точки зрения достижения социально-экономических целей. С политико-экономических позиций анализируется эволюция отношений собственности, определяющих вектор развития современной экономики. Исследуется роль государства в создании институциональных предпосылок успешного экономического развития. На основе системы международных показателей ООН анализируется сравнительная конкурентоспособность российского государства.
Ключевые слова: эффективность, социальное государство, экономические отношения, капитализм, корпорации, конкурентоспособность.
1БЬ: В25, 13, 035, 038, 043, Р30.
Эффективность современного государства с экономической точки зрения можно оценить по трем критериям: насколько обеспечивается стабильный экономический рост, насколько справедливо распределяется произведенный совокупный доход и, наконец, какова конкурентоспособность страны в глобальной экономике. К сожалению, по всем приведенным критериям эффективность российского государства нельзя назвать удовлетворительной. Можно выделить три концептуальных подхода к повышению эффективности государства, относящиеся к социально-экономической сфере. Первый подход -имитационный. Его суть заключается в том, чтобы в максимальной степени задействовать институциональные модели и организационно-управленческие механизмы, используемые в развитых рыночных экономиках. Второй подход, который можно определить как консервативно-реставрационный, сводится к попыткам использовать старые «проверенные» в отечественной практике методы, относящиеся как к дореволюционному, так и к послереволюционному периодам. В этой связи симптоматично появление экзотических «вбросов» о возмож-
Ю.Г. ПАВЛЕНКО
доктор экономических наук, профессор, главный научный сотрудник Института экономики РАН
ности введения монархии в России в качестве эффективной формы управления государством. Есть и третий подход, который может быть определен как креативно-инновационный. Данный подход должен опираться на поиск новых форм социально-экономических, производственных отношений в условиях кардинальных изменений в материально- технической базе современной экономики, которые лаконично определяются как экономика знаний.
Имитационный подход довольно широко использовался начиная с 1990-х годов, в период так называемых радикальных реформ. Опыт показал, что он не привел к удовлетворяющим общество результатам. Из-за масштабов страны и специфики социально-экономических отношений, не укладывающихся в предлагавшиеся внешние шаблоны. Попытка вернуться назад, абсолютизируя исторические особенности России, ее своеобразие, также не представляется лучшим решением, поскольку историческое развитие в мире и в стране с неизбежностью рождает новые отношения, новые вызовы и, соответственно, требует новых институциональных решений. Представляется, что выбор креативно-инновационного направления (при возможном использовании элементов двух других отмеченных подходов) определяется теми вызовами, которые возникают в связи с тем местом, которое занимает Россия на геополитической карте мира. Это положение диктует высокий уровень политической и экономической независимости и самостоятельности страны. В то же время существенное отставание России в экономическом развитии требует поиска и нахождения прорывных решений, опирающихся на понимание глубинных закономерностей развития и перспективных трендов. Россия в силу своего богатого исторического опыта социальных инноваций, а также накопленного научно-технического потенциала, как нам представляется, способна ответить на отмеченные вызовы.
1. Креативно-инновационное направление развития
экономических отношений
Исследование глубинных закономерностей развития, роли и места государства в экономике нуждается в политико-экономическом осмыслении. Обратимся к работам наиболее выдающихся экономистов, которые в своих исследованиях определили перспективные пути и формы эволюции системы экономических отношений, включая государство как субъект этих отношений. К таким экономистам мы относим прежде всего Т. Веблена, Дж. М. Кейнса и Дж. К. Гэлбрейта.
Т. Веблен в своей знаменитой работе «Теория праздного класса» большое внимание уделил разработке проблемы консерватизма и негативной роли «праздного класса» в воспроизводстве социального
неравенства в обществе. Данный аспект работы Веблена уже рассматривалась нами ранее [2]. В настоящей работе хотелось бы обратить внимание на другие аспекты проблемы «праздного класса». Речь идет как о судьбе данного класса, так и о перспективах изменения всей социальной структуры, структуры собственности, вытекающих из потребностей развития производства. Т. Веблен отмечает, что участие самого денежного класса становится излишним, поскольку без «капитана» можно обойтись. По его словам, сложившиеся в современных институтах усовершенствования, выгодные для денежного интереса, имеют тенденцию к замене «капитана» на «бездушную» акционерную корпорацию. Это способствовало тому, что без важнейшей функции праздного класса, т.е. функции обладания собственностью, можно было бы обойтись. Т. Веблен делает вывод, что косвенным образом такое развитие экономических институтов под влиянием праздного класса имеет очень большое производственное значение, возможное, однако, лишь в неопределенном будущем [2, с. 218].
Представляется, что «неопределенное будущее», о котором писал Т. Веблен, сегодня становится более определенным. В своей наиболее известной книге «Новое индустриальное общество», вышедшей в 1967 г., т.е. через 68 лет после книги Т. Веблена, Дж. К. Гэлбрейт, принадлежащий, как и Веблен, к американским институционалистам, вводит понятие «техноструктура». «На промышленном предприятии -пишет он - власть принадлежит тем, кто принимает решения. В развитом предприятии власть эта перешла окончательно и бесповоротно от индивидуума к группе. Произошло это потому, что только группа обладает необходимой для принятия решений информацией. И хотя, согласно уставу корпорации, власть в ней принадлежит владельцам, требования, диктуемые развитием техники и планированием, обусловили переход власти в руки техноструктуры» [5, с. 154]. Анализируя взаимоотношение частного и государственного секторов, бизнеса и государства, Дж. К. Гэлбрейт отмечает их интеграцию, взаимное проникновение. По его словам, «На деле же в индустриальной системе граница между частной и государственной сферами компетенции неразличима и в значительной степени условна, ненавистный союз между государственными и частными организациями нормален» [5, с. 422]. В последней опубликованной работе Дж. К. Гэлбрейт уточняет свою позицию. Он определяет современную экономическую систему как «корпоративную систему», подчеркивая ее господствующую роль, и называет корпорации господствующей силой [6, с. 26].
Как же ведет себя «господствующая сила» в современной экономике? По словам Гэлбрейта, «размер и состав ВВП в значительной мере навязываются производителями. Желаемый размер ВВП измеряется суммой показателей производства материальных объектов и
услуг - не размерами образования, литературы или искусства, а производством автомобилей, включая и роскошные внедорожники. Именно таков современный критерий измерения экономических и связанных с ними общественных достижений» [6, с. 31]. Далее Гэлбрейт уточняет: «Я не веду речь об абсолютных ценностях. Мы поощряем и прославляем искусство и науку за их содействие развитию общества, приумножению богатства и радостей жизни. И измерение прогресса общества показателями объема производства навязанной производителем продукции, ростом ВВП - вовсе не безобидное заблуждение» [6, с. 32]. Иными словами, корпоративная система формирует общество потребления. Любопытно, что Дж. М. Кейнс в своей работе, вышедшей в 1931 г., высказывает еще более радикальную мысль, утверждая, что «главное: не надо переоценивать важность экономической проблемы и приносить в жертву предполагаемой экономической необходимости другие, более значимые вещи. Это должно быть уделом специалистов, как стоматология» [9, с. 67]. Хочется верить, что в будущем общество сможет достичь такого состояния, о котором писал Дж. М. Кейнс.
Дж. К. Гэлбрейт разбирает также и внутрикорпоративные отношения, отмечая, что «как и любая бюрократия, корпоративная бюрократия обладает ярко выраженным стремлением к увеличению своих размеров. Зарплата бюрократа в значительной степени зависит от количества подчиненных, а его жизнь становится более приятной и успешной, если функции обдумывания и принятия решений возложены на нижнее звено» [6, с. 40]. Что касается отношений с обществом, то, по мнению Гэлбрейта, современная корпорация, стремясь создать благоприятный образ в глазах общества, не признает «термин «бюрократия», считая, что бюрократия - это удел государства. Она предпочитает использовать устоявшийся термин «корпоративный менеджмент», который считается более прогрессивным» (6, с. 40). По его словам, необходимо «признание обществом и государственной властью того факта, что власть менеджмента создает основания для социально нежелательного поведения. Именно поэтому деятельность предприятий должна строго контролироваться, а размер вознаграждения, которое определяют для себя менеджеры, должен стать тем вопросом, которому общество будет уделять особое внимание (6, с. 74). Наконец, Дж. К. Гэлбрейт делает жесткое, но, как нам представляется, не лишенное справедливости и заставляющее задуматься заключение: «Общество, в котором правит бал экономика корпоративных злоключений и преступлений, не способно приносить пользу, и в конечном итоге оно прекратит свое существование» [6, с. 74].
Анализ корпоративной техноструктуры, предложенный Дж. К. Гэл-брейтом, развивает российский экономист К.А. Хубиев. Он рассматривает отношения собственности в рамках корпораций в условиях
вызовов инновационной экономики, требующей привлечения высококвалифицированного и высокообразованного персонала, занятого инновационной деятельностью. Поскольку такая деятельность создает новые источники доходов для работодателей, возникает вопрос о справедливом распределении доходов, являющихся результатом инновационной деятельности агентов, находящихся на положении наемных работников. Но инновационная деятельность, результатом которой является приобретение конкурентных преимуществ и получение дополнительных источников дохода, не может вместиться в социальные рамки наемного труда. Ее природа требует принципиально иных форм экономических отношений при создании и распределении результатов [12, с. 128-130]. Данные новые отношения вытекают из тезиса Дж. К. Гэлбрейта о том, что «власть переходит к тому фактору производства, который наименее доступен и который труднее всего заменить» [5, с. 95]. По мнению К. А. Хубиева, на смену отношениям экономической власти и зависимости могут придти отношения партнерства, когда добавочно получаемый доход от инновационной деятельности агента делится в определенных пропорциях теперь уже не между принципалом и агентом, а между партнерами. Модернизация экономики на основе инноваций способна привести к утверждению новых отношений соучастия в общественном производстве [12, с. 133-134]. Новая роль и положение труда как субъекта инновационной деятельности позволяет определять такую модель экономики как креативно-инновационную. При этом важную партнерскую роль в ее формировании должно играть государство. Таким образом, эволюция современных корпораций, как показывает вышеприведенный анализ, должна идти по пути большего контроля как со стороны государства, так и в результате установления новых партнерских отношений внутри корпораций. Именно такие отношения между государством, корпорациями и инновационной сферой внутри корпораций позволят обеспечить устойчивое развитие экономики.
2. Эффективность социального государства
Справедливое распределение произведенного совокупного дохода как критерий эффективности реализуется в деятельности социального государства. Говоря о современном состоянии социального государства и тех вызовах, перед которыми оно находится, следует вспомнить о его несомненных достижениях и положительном вкладе, который оно внесло в общественное развитие. В экономической области речь может идти о внедрении и отстаивании ценностей и стандартов, связанных с воспроизводством рабочей силы. Это позволило обеспечить резкое повышение качества трудового потенциала и в целом роли
труда как важнейшего условия поступательного роста общественного производства. Социальное государство способствовало ограничению чрезмерного неравенства в области распределения доходов, улучшения жилищных условий, доступности здравоохранения и образования, что в конечном счете послужило основой социальной стабильности в обществе. Социальное государство сыграло важнейшую роль в преобразовании ограниченной элитарной, цензовой демократии и превращении ее в современную массовую демократию, основанную на всеобщем, равном и тайном избирательном праве. Наконец, в рамках социального государства левые, социал-демократические ценности способствовали формированию современной культуры в ее лучших гуманистических проявлениях, а также распространению прогрессивных представлений о правах человека, на которые ссылаются и которыми часто злоупотребляют праволиберальные политики и пропа-гандисты[3, с. 26-28].
Примечательно, что само существование социального государства привело к ситуации, когда к отказу от фундаментальных основ социально ответственного государства не готовы не только простые граждане, но и, по крайней мере, на словах, значительная часть бизнеса и соответствующие органы власти. Такое относительное единодушие неудивительно, ибо выполняемые социально ответственным государством многообразные функции обеспечивают долгосрочные интересы устойчивого существования и развития всего общества. Основанное на взаимообусловленности социального и экономического развития, а также на политической стабильности, социальное государство на сегодня оказывается достаточно устойчивым феноменом. Одним из ярких примеров такого социального государства служит Германия, где, по некоторым оценкам, 41% граждан, имеющих на выборах право голоса, получают преобладающую часть своего дохода в форме трансфертов от государства [14, б. 192]. При этом, согласно опросам, большая часть (причем далеко не только среди упомянутых выше 41%) населения ФРГ довольна существующей системой социального рыночного хозяйства и не склонна к радикальным переменам в сторону ее выхолащивания. Даже если такие перемены смогут поднять страну на несколько ступенек в мировом рейтинге конкурентоспособности [4, с. 528-529].
При всей популярности и относительной устойчивости социального государства оно оказалось перед рядом вызовов. Одним из таких вызовов выступают процессы глобализации экономической жизни, диктующие развитым странам принятие более или менее унифицированной модели социально-экономической политики. Ее характер во многом определяется правящими кругами США, обладающими соответствующими рычагами влияния (доминирующее положение
американских транснациональных корпораций и банков на мировых рынках, ключевые позиции в МВФ и Всемирном банке, способность навязывать свою позицию странам ОЭСР). Поскольку в Соединенных Штатах у власти стояли неоконсерваторы, приверженцы ортодоксии свободного рынка и сокращения роли государства в экономике (в первую очередь за счет свертывания социальных программ), остальные страны Запада, хотя и с определенными модификациями, начали двигаться сходным курсом [8, с. 21]. Сюда же следует отнести фактор усиления конкуренции на мировых рынках, связанный с появлением на них новых игроков, прежде всего в лице Китая и других стран Восточной Азии.
Новые острые проблемы поставил перед социальным государством мировой экономический кризис 2008-2010 гг. По сути, с ним связывают сразу несколько наложившихся друг на друга кризисов. Во-первых, это, очередной циклический кризис, который назревал уже длительное время и несколько задержался ввиду ряда обстоятельств. Во-вторых, кризис, отражающий экономические перемены более фундаментального характера, обусловленные назревшей сменой технологической базы производства, порожденной научно-технологическим прогрессом. Такие перемены обычно связывают с Кондратьевскими циклами. В-третьих, кризис, обусловленный специфическим развитием мировой экономики (усиление роли финансового сектора) и всемерным использованием информационных технологий. Последние обстоятельства способствовали тому, что финансовый сегмент мировой экономической системы, призванный в первую очередь обслуживать реальное производство, оторвался от ее материальной основы. Иными словами, наряду с реальной, возникла иная, виртуальная экономика, которая частично работает на реальную экономику и вступает с ней в отношения конкуренции и доминирования. Описанная ситуация не могла не вызвать череды кризисов.
Некоторые специалисты указывают также на наличие назревавшего на протяжении ряда послевоенных десятилетий ценностного кризиса и связывают его со сменой глубинной парадигмы развития общества. Материальные факторы при всей их значимости отступают на второй план по сравнению с нематериальными [3, с. 35]. Нам представляется, что ценностный кризис выступает как составная часть системного кризиса современного капитализма и находит свое проявление за пределами собственно экономики. Это, во-первых, сфера идеологии, где господствует потребительство и гедонизм, архаичные формы потребления, не соответствующие современным условиям и вызовам развития. Во-вторых, это сфера политики, где в рамках так называемого «общества спектакля» на первое место выступают пиар и видимость, а вместо реагирования на долгосрочные вызовы все вни-
мание акцентируется на решении текущих, зачастую конъюнктурных задач. Наконец, это сфера культуры и науки, которые воспринимаются «обществом спектакля» как «не эффективные», финансируемые по остаточному принципу, а занятые в них работники не пользуются должным престижем в глазах общества.
Перед лицом отмеченных вызовов и угроз современное социальное государство переживает кризис политической идентичности. Суть его в том, что в политическом спектре развитых стран Европы все труднее отличить политические установки и практику социал-демократических партий от центристских партий либерального и консервативного толка [13]. Причина такого положения нам видится в следующих обстоятельствах. Во-первых, социальное государство и социально- рыночная экономика в целом приняты западным обществом как необходимая данность и сохраняются в независимости от пребывания у власти той или иной партии. Одним из условий такого положения явилась своеобразная конвергенция, состоящая в постепенном сближении позиций социал-демократического и традиционного правоцентристского реформизма и послужившая одной из основ теории и практики социального государства. Такой конвергентный процесс, по мнению многих специалистов, создал сложное образование, не являющееся ни классическим капитализмом, ни ортодоксальным социализмом, но впитавшее в себя все лучшее из идейного багажа обеих социальных систем [11, с. 68]. Здесь возможно следует согласиться с мнением, высказанным французскими экономистами, сторонниками институциональной политэкономии, о том, что хорошей реформой следует считать ту реформу, которую никто (включая даже политических противников, выигравших последующие выборы) не хочет ликвидировать после ее воплощения [1, с. 17]. Вторым обстоятельством является то, что наличие социального государства в западных странах вот уже на протяжении нескольких десятилетий не смогло предотвратить отмеченные выше кризисные явления и выйти из состояния, которое все чаще определяется как глубокий системный кризис.
Вызовы, перед которыми стоит современное социальное государство, сегодня связаны с особенностями периода позднего капитализма, или с эпохой постмодерна. Современная ситуация, по словам известного немецкого социолога Р. Курца, заключается в том, что при позднем капитализме оказалась утраченной способность к производству новой прибавочной стоимости, или, иными словами, способность к модернизации в классическом смысле с помощью индустриализации и капиталовложений, как это было в период модерна. Капитализм сталкивается, с одной стороны, с головокружительными денежными спекуляциями, а с другой — с новыми формами «обнищания» в виде структурной безработицы и обречения огромных областей «третьего
мира» на вечную непроизводительность. Если дело обстоит именно так, то необходима другая стратегия, отличная от той, которая опиралась на оптимистическую оценку состояния и возможностей капитализма периода модерна [7, с. 214].
3. Конкурентоспособность российского государства
в условиях глобализации
В глобальном индексе конкурентоспособности, содержащемся в Отчете о глобальной конкурентоспособности за 2016-2017 гг. Всемирного экономического форума, Россия занимает 43 место среди 138 стран [15]. Такое место для нашей страны не может рассматриваться как удовлетворительное, учитывая геополитическое положение страны и вызовы, с которыми оно связано.
Всемирный экономический форум определяет национальную конкурентоспособность как способность страны и ее институтов обеспечивать стабильные темпы экономического роста. Подчеркивается, что страны с высокими показателями национальной конкурентоспособности, как правило, обеспечивают более высокий уровень благосостояния своих граждан. Предполагается, что данный индекс должен использоваться государствами, которые стремятся к ликвидации препятствий на пути экономического развития, в качестве инструмента для анализа проблемных моментов в их экономической политике и для разработки стратегий устойчивого экономического роста. Индекс глобальной конкурентоспособности составлен из переменных, объединенных в 12 показателей, определяющих национальную конкурентоспособность: качество институтов, инфраструктура, макроэкономическая стабильность, здоровье и начальное образование, высшее образование и профессиональная подготовка, эффективность рынка товаров и услуг, эффективность рынка труда, развитость финансового рынка, уровень технологического развития, размер внутреннего рынка, конкурентоспособность компаний, инновационный потенциал.
Анализ данных по отдельным показателям показывает, что наибольшее отставание России от лидирующих стран отмечается по показателям, характеризующим качество институтов (включая защиту прав собственности), развитость финансовых рынков (в том числе доступность кредитов), эффективность рынка товаров и услуг (включая распространенность иностранной собственности в экономике), конкурентоспособность компаний (в частности, уровень организации производства). Что касается показателей, по которым наблюдается относительно меньшее отставание от лидирующих стран, то следует отметить показатели, характеризующие масштабы внутреннего
рынка. И это неудивительно, поскольку по абсолютной величине ВВП Россия занимает 6-е место в мире. Относительно меньшее отставание от наиболее развитых стран отмечается и в доле населения с высшим образованием. Это касается также таких показателей, характеризующих развитость транспортной инфраструктуры и связи, как протяженность железнодорожной сети и авиасообщений, распространенность мобильной связи.
Специалисты Всемирного экономического форума классифицируют страны по стадиям развития и делят их на три типа: страны с факторной экономикой, страны с эффективной экономикой и страны с инновационной экономикой [15]. К третьим относятся наиболее развитые и конкурентоспособные страны. Россия в рамках данной классификации отнесена к странам с переходной экономикой (от факторной к эффективной). Важнейшим условием перехода к инновационной экономике является резкое увеличение доли затрат на НИОКР в ВВП. Сегодня по данному показателю (наукоемкость ВВП) Россия существенно отстает от стран с инновационной экономикой.
Отмеченное отставание по показателям конкурентоспособности российской экономики указывает, во-первых, на слабость и неэффективность российского государства в создании механизмов устойчивого развития. Во-вторых, мы видим наличие реальных ресурсов развития, связанных с человеческим потенциалом и масштабами российского рынка и экономики в целом. Перед страной стоит задача резкого повышения конкурентоспособности российского государства в сфере управления социальным и экономическим развитием.
ЛИТЕРАТУРА
1. Буайе Р., Бруссо Э., Кайе А., Фавро О. К созданию институциональной политической экономии Экономическая социология. Т. 9. №3. Май 2008. www.ecsoc.msses.ru.
2. Веблен Т. Теория праздного класса. М.: Прогресс, 1984.
3. Галкин А. А. Социал-демократия у развилки // Социал-демократия в современном мире: Материалы международной научно-практической конференции «Кризис европейской социал-демократии: причины, формы проявления, пути преодоления». М.: Ключ-С,
4. Германия. Вызовы ХХ1 века / Под. ред.В.Б. Белова. М.: Весь Мир,
5. Гэлбрейт Дж. К. Новое индустриальное общество. М.: АСТ, 2004.
6. Гэлбрейт Дж. К. Экономика невинного обмана. М.: Изд-во «Европа».
7. Джеймисон Ф. Реально существующий марксизм // Логос. 2005. №3.
2010.
2009.
2009.
8. Загладин Н.В. Кризис социал-демократии или политических идеологий современности? // Социал-демократия в современном мире: Материалы международной научно-практической конференции «Кризис европейской социал-демократии: причины, формы проявления, пути преодоления». М.: Ключ-С, 2010.
9. КейнсДж. М. Экономические возможности наших внуков // Вопросы экономики, 2009. № 6.
10. Павленко Ю.Г. Новая модель экономического развития: институты и механизмы // Вестник Института экономики Российской академии наук. 2016. №5.
11. Храмцов А.Ф. Социальное государство и кризис социал-демократии // Социал-демократия в современном мире: Материалы международной научно-практической конференции «Кризис европейской социал-демократии: причины, формы проявления, пути преодоления». М.: Ключ-С, 2010.
12. Хубиев К.А. Тенденции и перспективы современного экономического развития: интегративный тренд? // Гэлбрейт: возвращение / Монография / Под. ред. Бодрунова. М.: Культурная революция,
13. Gluckstein D. The rebirth of social democracy. isj.org.uk/the-rebirth-of-social-democracy.
14. Sinn H.-W. Ist Deutschland noch zu retten? Berlin, 2005.
15. The Global Competitiveness Report 2016-2017. /www3.weforum.org/ docs/GCR2016-2017/05FullReport/TheGlobalCompetitivenessRep ort2016-2017_FINAL.pdf.
YU.G. PAVLENKO
Doctor habilitatus in economics, professor, chief Research fellow of the Institute
of economics of the Russian academy of sciences, Moscow, Russia
FORMATION OF THE EFFECTIVE STATE: POLITICAL AND ECONOMIC ANALYSIS The paper substantiates the necessity of forming a state in Russia, effective for social and economic goals achievemeant. The evolution of property relations, which determine the vector of development of the modern economy, from the political and economic positions is analyzed. The role of the state in creating the institutional prerequisites for successful economic development is explored. Based on the UN system of international indicators the comparative competitiveness of the Russian state is analysed. Keywords: efficiency, the welfare state, economic relations, capitalism, corporation, competitiveness. JEL: B25, I3, O35, O38, O43, P30.
2017.
