CC BY
28
ВЕСТНИК МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА. СЕР. 9. ФИЛОЛОГИЯ. 2011. № 6
Р.И. Идрисов
ФОНЕТИЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ БЕСПИСЬМЕННОГО ИДИОМА
(на примере вокалической системы бесермянского
диалекта удмуртского языка)
Статья посвящена инструментальному исследованию вокализма бесермянского диалекта удмуртского языка. Материалом послужили реальные бе-сермянские слова, произнесенные семью дикторами. С помощью специального алгоритма были проведены автоматические измерения первых двух формант гласных. Результаты измерений, представленные на графиках формант, могут быть использованы для сравнения с данными других удмуртских диалектов.
Ключевые слова: удмуртский язык, бесермянский диалект, форманта, гласный, фонема, аллофон.
The study presents an acoustic examination of the 8 monophthongs of Beserman, detailing frequency characteristics of these vowels (the first and second formants) produced in the real word context by 4 male and 3 female speakers. It entails an acoustic analysis combined with statistical self-correction of outcomes. Frequency data is presented in the form of plots illustrating the relative vowel positions in the F1/F2 plane. The results provide data that can be used by researchers who require acoustic information about Beserman vowels.
Key words: Udmurt, Beserman, formant, vowel, phoneme, allophone.
1. Введение. Бесермянский считается одним из наиболее полно описанных удмуртских диалектов, что было отмечено исследователями, занимавшимися его изучением [Кельмаков, 2003: 99; Люкина, 2005: 285]. Тем не менее вокализм этого идиома изучен еще недостаточно.
Однако перед тем, как перейти к разбору вопросов, связанных с собственно бесермянскими гласными, следует кратко осветить положение дел в литературном удмуртском.
Проводя сравнение вокалической системы литературного языка и бесермянского диалекта, Т.И. Тепляшина отмечает, что «отсутствие звука о в языке бесермян является одной из основных характерных черт их вокализма» [Тепляшина, 1970:78], а «бесермянский гласный в, как правило, соответствует удмуртскому литературному ы» [там же: 70].
7 ВМУ, филология, № 6
График 1. Акустическая классификация удмуртских гласных [Вахрушев,
Денисов, 1992: 27] ¥2(Ш)
4000 4000 4000 4000
—I-,-,-,-1-,-1—,-,-,-,—I—г 200
- 300
I----- 400 д
1
I
№
—- 500 г - 600
- 700
- 800
Таблица 1
Артикуляционная классификация удмуртских гласных [Перевощиков, 1962: 20] 1
Ряд Подъем Передний Средний Задний
Верхний Собственно верхний и ы
Верхне-средний у
Средний Средне-верхний о о
Средне-нижний э
Нижний а
1 Таблица приведена в адаптированном виде, не показаны гласные русского литературного языка. В цитатах сохраняется транскрипция источников.
Таблица 2
Классификация бесермянских гласных [Тепляшина, 1970: 64]
Подъем Ряд
передний средний задний
Верхний i u
Средний e е o
Нижний a
Таблица 3
Классификация бесермянских гласных [Кельмаков, 2006: 60]
Подъем Ряд
передний средний задний
Верхний и у
Средний э (ö) ъ о
Нижний а
В.К. Кельмаков пишет также, что «вопрос о наличии/отсутствии фонемы ö в языке бесермян пока окончательно не решен», «проблематичность фонемы ö в бесермянском наречии обусловлена тем, что во многих случаях на месте данного общеудмуртского гласного — наряду с его сохранением ... встречаем в нем другие гласные (что составляет одну из существенных особенностей бесермянского вокализма)», а также «общеудмуртская гласная фонема ы реализуется во
Таблица 4
Классификация бесермянских гласных [Люкина, 2008: 32]
Подъем Ряд
Передний Средний Задний
собств.-средний средне-задний нелабиализованный лабиализованный
Верхний собств.-верхний i u
верхнесредний
Средний верхнесредний e o
средне-нижний e э
Нижний a
всех позициях фонетической структуры слова в заднерядном варианте ъ (= э, по Т.И. Тепляшиной — в)» [там же: 286-287].
В сравнительно недавней работе Н.М. Люкиной, посвященной в том числе языку юкаменских бесермян, выделяются три непередних гласных среднего подъема: средне-задний гласный верхне-среднего подъема е, задний нелабиализованный гласный средне-нижнего подъема э и лабиализованный верхне-средний о (табл. 4).
Несмотря на разные системы транскрипции, понятно, что главной проблемой в описании бесермянского вокализма является соотношение двух гласных среднего подъема, обозначаемых символами 'о' и ' ъ' в [Кельмаков, 2006] или 'е' и 'э' соответственно в [Люкина, 2008].
Таблица 5
Соотношения между удмуртскими и бесермянскими гласными
Перевощиков, 1962 и ы у э о о а
Вахрушев, Денисов, 1992 и ы у э о о а
Тепляшина, 1970 i О и е - о а
Кельмаков, 2006 и ъ у э (о) о а
Люкина, 2008 i э и е е о а
2. Первичные наблюдения. Летом 2009 г. мне посчастливилось работать в д. Шамардан над записью звуковых файлов в рамках лексикографического проекта «Электронный словарь языка бесермян» (http://languedoc.philol.msu.ru/~beserman). Тогдашние наблюдения над речью бесермян привели меня к мысли, что в их языке встречаются восемь гласных: неогубленные /I/2, /1/, /е/, /э/, /л/, /а/ (/и/, /ы/, /э/, /о/, /ъ/, /а/) и огубленные /и/ и /о/ (/у/ и /о/). Из них наиболее редкими являются /1/ и /э/ (/ы/ и /о/).
/1/ маргинален и встречается лишь в 17 бесермянских словах (из более чем четырехтысячной выборки), причем многие из них заимствованы из русского. Из-за редкости /1/ (/ы/), его фонемный статус оказывается под вопросом, однако всё же есть две минимальные пары: /И/ (/ти/) 'вы' — /й/ (/ты/) 'легкие', /к4г/ (/кыз/) 'толстый' — /кл;/ (/къз/) 'ель'.
Судьбе фонемы /э/ (/о/) в «говоре бесермян ежевско-шамардан-ского куста» [Кельмаков, 1992: 197] В.К. Кельмаков посвятил отдельную статью. В ней автор отмечает следующее: «Фонематический статус гласного е в говоре обследованных деревень весьма сомнителен,
2 Здесь и далее, если прямо не указано иное, автор пользуется предварительной транскрипцией на основе МФА (символ 'а' употребляется для обозначения среднего гласного нижнего подъема). В скобках даны для сравнения соответствующие кириллические знаки, аналогичные использованным в [Кельмаков, 2006]. Фонематическая транскрипция дается по традиции в косых скобках, фонетическая — в квадратных.
о чем свидетельствуют следующие факторы: 1) из приведенных 74 возможных случаев употребления он в качестве одиночного репрезентанта *0 зафиксирован лишь в 20 словах (27%), в остальных же замещен либо другими гласными — e, э, o или их альтернацией (25 слов — 33,7%), либо находится в свободной альтернации с последними (29 слов — 39,2%); причем эти списки не закрыты... если бы проверкой произношения слов с гласным e было охвачено большее количество информантов-бесермян во всех трех населенных пунктах, нежели это имело место на практике, то количество слов третьей группы существенно бы возросло за счет уменьшения первой...» [там же: 198].
На сегодняшний день в базе проекта «Электронный словарь языка бесермян» зарегистрировано около двух сотен бесермянских слов, в первом слоге которых отмечена вариативность фонетической реализации гласного. В речи дикторов эта фонема может реализовы-ваться как [э], [e], [л] или [o] ([о], [э], [ъ] или [о]) в порядке уменьшения частотности. Вообще, столь высокая синхронная вариативность «характерна для языков, находящихся на грани исчезновения... а с другой стороны, она встречается и в языках, обслуживающих малые/компактные этнические группы, даже когда сами эти языки не находятся на грани языкового сдвига» [Ханина, Шлуинский, 2009: 173]. Таким образом, у фонемы /э/ (/о/) есть (как минимум!) четыре аллофона, находящихся в свободном распределении. Минимальные пары: /кэ/ (/ко/) 'жернов' — /ke/ (/ке/) 'если', Лэ1/ (/тол/) 'ветер' — Лл1/ (/тъл/) 'огонь' — /tol/ (/тол/) 'зима' — /tul/ (/тул/) 'клин', /рэ?/ (/пос'/) 'жаркий' — /paç/ (/пас'/) 'дыра', /рэ?/ (/поз'/) 'варежки' — /pi?/ (/пиз'/) 'мука'.
Что до остальных гласных, то достаточно сказать, что их фонематический статус сомнению не подлежит (см. данные табл. 2, 3 и 4).
3. Метод. Далее речь пойдет об исследовании акустических характеристик гласных бесермянского идиома и построении их F-картины в пространстве частот первых двух формант (первая форманта коррелирует с подъемом гласного, вторая — с рядом). Для анализа были отобраны только односложные слова, чтобы включить в рассмотрение все бесермянские гласные, даже наиболее редкие, в одинаковых, насколько это возможно, контекстах. Таким образом, исследование безударных гласных не проводилось. Ни для литературного удмуртского, ни для бесермянского не было заявлено ранее о фонологическом различии гласных по долготе/краткости, поэтому измерения длительности не производились. В целом, автор старался следовать методологии исследования, изложенной в [Ladefoged, 2003]. Звуковой материал для исследования был получен в ходе лингвистической экспедиции в деревню Шамардан Юкаменского района Удмуртии в январе-феврале 2010 г.
3.1. Участники. Вначале был записан звуковой корпус, в создании которого участвовали семь дикторов-бесермян: четверо мужчин и три женщины. По совокупности признаков их можно условно разделить на три поколения (табл. 6). Все дикторы примерно одинаково хорошо знают родной язык и все они родом из Шамардана, кроме диктора D43, который хотя и родился в соседнем починке Ёжевский, но последние 30 лет живет в Шамардане.
Таблица 6
Половозрастной состав дикторов (в скобках указан точный возраст)
Пол Старшее поколение Среднее поколение Младшее поколение
Мужской D5 (61), D7 (78) D4 (56), D6 (47) -
Женский D1 (63) D2 (49) D3 (29)
3.2. Процедура записи. Запись велась на цифровой диктофон Zoom H4 с использованием встроенных микрофонов. Настройки записи: уровень квантования — 16 бит, частота дискретизации — 44 100 Гц, стерео. Все семь сеансов записи были проведены в тихой (с учетом полевых условий) комнате.
После предварительных записей, включавших тренировочные анкеты, был составлен список из 16 односложных бесермянских слов, по два на каждый гласный, известных всем участникам эксперимента.
Среди прочего, хотелось бы обратить особое внимание на один из аспектов фонетического исследования, а именно на процедуру получения исходных данных. Что записывать — реальные слова или бессмысленные последовательности (типа кит, кот, кут, кат и т.д.)? Второе проще, ведь можно найти хорошие контексты для всех исследуемых сегментов. Но подобные слова слишком нагружают когнитивный аппарат информанта, поэтому с немолодыми носителями такой способ, скорее всего, не пройдет. Для реальных слов языка проблема обратная. Носитель комфортно чувствует себя, произнося знакомые слова, однако есть риск не найти достаточного количества слов, в которых искомые сегменты находятся в сравнимых контекстах. В настоящем исследовании требование одинаковости контекстов для записываемых гласных было принесено в жертву естественности произнесения.
Для языков, имеющих письменность, часто применяют следующие процедуры получения данных. Носитель языка читает текст либо с предъявляемых ему поочередно карточек [Ndinga-Koumba-Binza, 2008: 65], либо с экрана компьютера [Escudero et al., 2009: 1381].
3 Более полная информация о дикторах приведена в табл. 8.
Таблица 7
Список использованных слов
№ Бесермянское слово Соответствующее литературное слово Русский перевод бесермянского слова
1 kis кис щипцы, плоскогубцы
2 sitj сйть кал
3 kiz кыз толстый
4 ki? кызь двадцать
5 kuk кук нога
6 kut кут лапти
7 ken кен сноха, невестка
8 se? сэзь бойкий, шустрый
9 kss кос сухой
10 kst кот живот
11 kor кор бревно
12 kot кот сырой, мокрый
13 kAk кык два
14 kAZ кыз ель
15 kab каб колодка (для изготовления обуви)
16 sak сак внимательно, бдительно
Но произношение при чтении может отличаться от произношения в живой речи4, к тому же иногда носитель испытывает трудности при чтении, например, из-за проблем со зрением, и так далее. Поэтому автор остановился на устном варианте метода «перевод с языка-посредника на язык-объект» [Кибрик, 2002: 276], когда информант должен озвучить перевод высказывания, устно заданного на языке-посреднике.
Перед началом опроса каждый диктор опрашивался на знание слов из списка, при этом для каждого бесермянского слова в анкете закреплялся русский стимул. Для этого автор вначале произносил слово по-русски и просил перевести. В случае затруднений озвучивал слово по-бесермянски и спрашивал диктора, знает ли тот такое слово и, если знает, как оно переводится на русский язык. Дальнейших затруднений, как правило, не возникало, все слова были известны дикторам, хотя и не все из них частотны. Такая методика позволила также минимизировать влияние литературного удмуртского языка, неизбежное, если бы информант сам зачитывал слово, записанное
4 «Even educated speakers are apt to read with a different pronunciation from that in their normal speech» [Ladefoged, 2003: 23].
в стандартной удмуртской орфографии (бесермянский диалект не имеет своей отдельной письменности).
Опрос проводился следующим образом. Вначале автор озвучивал русский стимул, диктор трижды произносил бесермянское слово. После записи одиночных произнесений всех слов из анкеты (в случайном порядке) автор просил диктора трижды произнести каждое слово в контексте mon X fuAsa veraçkiçko (мон X шуъса верас'кис'ко) 'я говорю X' (также в случайном порядке). Затем действия повторялись в той же последовательности, сначала одиночные произнесения, затем в контексте. Если диктор произносил слово нечетко, автор просил повторить. Если же диктор не мог вспомнить слово, то автор подсказывал бесермянское слово, стараясь не акцентировать гласный. Таким образом, каждый диктор повторял каждое слово 12 раз.
3.3. Акустический анализ.
Для получения одноканальных звуковых файлов, их разметки, а также последующих измерений и построения графиков была использована компьютерная программа Praat [Boersma, Weenink, 2010].
От каждого диктора было записано 4 последовательности из 3 повторений каждого слова. Финальные произнесения каждой последовательности были исключены из рассмотрения, чтобы уменьшить влияние фразовых акцентов и нестандартных фонаций. Из восьми оставшихся произнесений были выбраны четыре лучших, в зависимости от наличия посторонних шумов и т.п. Всего было получено 448 произнесений (7 дикторов х 16 слов х 4 повторения).
Для каждого из этих 448 произнесений автор вручную отметил начальную и конечную точки, так как дальнейший анализ (уже автоматический) осуществлялся в пределах длительности центральных 40 % гласного, чтобы снизить влияние коартикуляционных эффектов. Затем для каждого гласного были вычислены частоты первых двух формант с использованием стандартных настроек программы (метод: Бург, максимальное количество формант: 5 и т.д.). Верхний предел поиска пятой форманты для женщин был взят 5500 Гц, для мужчин 5000 Гц (из-за разницы в средней длине речевого тракта [Кодзасов, Кривнова, 2001: 128]).
Первоначальный анализ, как и ожидалось, не во всех случаях дал удовлетворительные результаты. Поэтому на следующем этапе проводились измерения с коррекцией настроек. Алгоритм, примененный для оптимизации измерений, в основном соответствует использованному в [Escudero et al., 2009]. Для каждого диктора первые две форманты всех восьми произнесений каждого гласного были измерены 21 раз, верхний предел поиска пятой форманты варьировался для женщин в диапазоне от 4500 до 6500 Гц с шагом в 100 Гц, для мужчин в диапазоне от 4000 до 6000 Гц с шагом в 100 Гц. При этом для каждой форманты отдельно подсчитывалась дисперсия и
«оптимальным» выбиралось то измерение, при котором сумма дисперсий F1 и F2 была минимальна. Этот метод позволил избавиться от статистических выбросов.
4. Результаты. Для построения графиков была использована психоакустическая шкала Барков [Кодзасов, Кривнова, 2001: 224]. Эллипсы показывают два стандартных отклонения от средней величины для каждого гласного и покрывают 86,5% всех точек (распределение формант предполагается двумерным нормальным). При интерпретации графиков следует также помнить, что перцептивные характеристики гласных связаны с их артикуляционными признаками достаточно сложными соотношениями, т.е. однозначного соответствия между таблицами, приведенными в начале статьи, и нижеприведенными графиками нет [там же: 160; Ladefoged, Johnson, 2010: 89]. Напомню, что на графиках 2, 3, 4.1 и 4.2 представлены результаты измерений для дикторов-женщин, на остальных — для дикторов-мужчин.
График 2. Результаты измерений: диктор D1
F2(Hz)
Результаты измерений, отраженные на графике 3, следует, видимо, трактовать как индивидуальную особенность диктора D2, хотя не следует забывать и о возможных ошибках измерений, особенно вероятных в случае женского голоса. Тем более, что первые две форманты гласных заднего ряда находятся очень близко друг к другу.
График 4.1. Результаты измерений: диктор D3
График 4.2. Результаты измерений: диктор D3, проверка гипотезы 2
График 5. Результаты измерений: диктор D4
200 300 400 ^ 500
1—I
Рн
600 700 800 900 1000
График диктора D3 более сложен для интерпретации, возможны как минимум два объяснения полученной Б-картины:
1) либо фонема /э/ (/о/) была реализована в варианте [л] ([ъ]);
2) либо слово /kлz/ (/къз/) 'ель' имеет в идиолекте диктора другую фонемную структуру — /kэz/ (/коз/).
Если изменить график 4.1, предположив, что вторая гипотеза верна, то ее несостоятельность сразу станет очевидна — более вероятно, что близость реализаций разных фонем друг к другу указывает на изменение фонологической системы у младшего поколения бесермян. Многие специалисты, занимающиеся полевыми инструментальными фонетическими исследованиями, отмечают, что молодые носители обычно хуже владеют языком [Захаров, Казакевич, 2004: 217]. Хотя для такого утверждения нужны дополнительные исследования, на материале четырех слов подобные выводы делать преждевременно.
На графике видно, что у диктора D4 фонема /э/ (/о/) была реализована в варианте [е] ([э]). Именно этот аллофон наиболее частотен в его речи, хотя и остальные три также встречаются.
На графиках дикторов-мужчин (если исключить из рассмотрения диктора D4) нет явных пересечений эллипсов, поэтому для них можно построить обобщающую диаграмму (без нормализации формантных частот, ввиду недостаточного количества исходных данных [Аёапк, 2003]).
Р2(Ш)
800-----------г-----------г--------------г----------1--------г---------т-----------г
900-
юоо -----------1------------1---------------[----------1--------[---------1-----------
2500 2000 1500 1200 1000 800 600 Р2(Нг)
График 8. Результаты измерений: диктор D7
График 9. Первая и вторая форманты трех бесермянских дикторов-
мужчин
2500 2000 1500 1200 1000 800 600
F2(Hz)
На графике 9 показано общее среднее частот первых двух формант каждой из восьми гласных для дикторов D5, D6 и D7. Символы проставлены на пересечении средних для F1 и F2 частот, эллипсы показывают два стандартных отклонения вокруг средней точки для каждого гласного.
5. Заключение. Результаты итоговых измерений показывают, во-первых, что символы МФА в текущем варианте фонетической транскрипции использованы правомерно, а во-вторых, что в бесер-мянском, в отличие от литературного удмуртского, четыре степени подъема. Тем не менее вокализм других бесермянских говоров требует дальнейшего изучения.
Система с тремя непередними гласными среднего подъема засвидетельствована в бавлинском и кукморском (их вокалическая система тоже включает восемь фонем), а также татышлинском и красноуфимском диалектах удмуртского [Кельмаков, 2006: 61]. Поэтому было бы очень интересно сравнить полученные результаты с данными этих диалектов.
Наконец, стоит еще раз упомянуть высокую фонетическую вариативность в бесермянском. В этой области нужны дополнительные исследования, так как до полной ясности еще далеко.
Автор статьи выражает искреннюю благодарность коллегам-лингвистам, которые нашли время ответить на вопросы, особую признательность — Денису Паперно и Наталье Сердобольской за внимательное прочтение статьи и многочисленные замечания. Огромное спасибо — всем замечательным людям, чьи имена написаны ниже.
Таблица 8
Информация о дикторах
Код диктора ФИО диктора Год рождения
D1 Караваева Августа Леонидовна 1947
D2 Зянтерекова Августа Семёновна 1961
D3 Курочкина Надежда Валерьевна 1981
D4 Зянтереков Леонид Васильевич 1954
D5 Сабреков Станислав Николаевич 1949
D6 Сабреков Василий Иванович 1963
D7 Сабреков Владимир Михайлович 1932
Список литературы
Вахрушев В.М., Денисов В.Н. Современный удмуртский язык: Фонетика. Графика и орфография. Орфоэпия. Ижевск, 1992.
Захаров Л.М., Казакевич О.А. Инструментальные фонетические исследования селькупской речи // Компьютерная лингвистика и интеллектуальные технологии: Труды международной конференции Диалог'2004. М., 2004.
Кельмаков В.К. Об одном «утраченном» гласном в бесермянском диалекте удмуртского языка // Lingüistica Uralica. Т. 28. 1992. № 3.
Кельмаков В.К. Диалектная и историческая фонетика удмуртского языка. Ч. 1. Ижевск, 2003.
Кельмаков В.К. Краткий курс удмуртской диалектологии. Ижевск, 2006.
Кибрик А.Е. Очерки по общим и прикладным вопросам языкознания (универсальное, типовое и специфичное в языке). М., 2002.
Кодзасов С.В., Кривнова О.Ф. Общая фонетика. М., 2001.
Люкина Н.М. История изучения бесермянского наречия // Lingüistica Uralica. Т. 41. 2005. № 4.
Люкина Н.М. Особенности языка балезинских и юкаменских бесермян (сравнительная характеристика): Дисс. ... канд. филол. наук. Ижевск, 2008.
Перевощиков П.Н. (отв. ред.) и др. Грамматика современного удмуртского языка. Фонетика и морфология. Ижевск, 1962.
Тепляшина Т.И. Язык бесермян. М., 1970.
Ханина О.В., Шлуинский А.Б. Проблемы описания и трактовки фонологической вариативности в условиях языкового сдвига (на материале энецкого языка) // III Международная конференция по полевой лингвистике: Тезисы и материалы. М., 2009.
Adank P.M. Vowel normalization: a perceptual-acoustic study of Dutch vowels.
PhD thesis, University of Nijmegen, 2003. BoersmaP., WeeninkD. Praat: doing phonetics by computer [Computer program].
Version 5.1.34, retrieved 31 May 2010 from http://www.praat.org/ Escudero P., Boersma P., Rauber A.S., Bion R.A.H. A cross-dialect acoustic description of vowels: Brazilian and European Portuguese // Journal of Acoustical Society of America. Vol. 126. 2009. № 3. LadefogedP. Phonetic data analysis: an introduction to fieldwork and instrumental
techniques. Oxford, 2003. Ladefoged P., Johnson K. A Course in Phonetics gjcn/njxre, 6th ed. Boston, 2010.
Ndinga-Koumba-Binza H. S. Phonetic and phonological aspects of Civili vowel duration: an experimental approach. D. Litt. Thesis, Stellenbosch University, 2008.
Сведения об авторе: Идрисов Руслан Ирекович, студент филол. ф-та МГУ имени М. В. Ломоносова. E-mail: idrisov.ru@gmail.com
