CC BY
27
Утверждая, что законы детерминации в комплексах с однородными членами в основном не расходятся с традиционными правилами, нельзя не учитывать роли субъекта. В промежуточных построениях он проявляет себя тем, что нарушает грамматическую закономерность оформления артиклем сочинительного (однородного) ряда:
(9) Il avait les cheveux bruns coiffés dans le style Afro. Des mains blanches, soignées. (Le Carré)
Описывается узкая ситуация: водитель - перед глазами комиссара, поэтому вполне естественно, что последний видит волосы и руки человека, находящегося рядом (референт идентифицирован). Однако при описании внешности автор привлекает внимание к рукам (белые, ухоженные) водителя. Интенсификация признака (blanches, soignées) коррелирует с неопределенным артиклем «des», но его использование как бы входит в противоречие с «les cheveux bruns» базового предложения. В данном случае грамматическая унифицированность детерминации однородного ряда сознательно нарушается субъектом. Естественно предположить, что усиление роли субъективного фактора имеет место тогда, когда говорящий вмешивается в положение дел. А это может быть в случае, если речь идет об узкой конкретной ситуации, в которой принимает участие сам субъект. Он намеренно меняет способ подачи информации, логически акцентируя важность или прагматически дифференцируя направленность информации.
Выводы
Проведенное исследование предлагает подход, интегрирующий в себе изучение номинативно-референтной природы и - одновременно - прагматической направленности парцеллятов и присоединений, что и составляет научную новизну работы. В ней выявляется специфика категории детерминации и ее реализация в единицах малого синтеза.
Положения исследования могут быть использованы для более эффективного преподавания лекционных курсов теоретической грамматики французского языка по темам: «Категория детерминации», «Семантико-таксическое целое», а также для проведения практических занятий по французскому языку.
Литература
1. Бурло, В. Д. О некоторых нарушениях синтаксической формы французского языка и роли субъекта / В. Д. Бурло, А. Н. Степанова // Функционирование и развитие языковых систем : сборник научных трудов МГПИИЯ. - Минск, 1990. - С. 4-8.
2. Лингвистический энциклопедический словарь / глав. ред. В. Н. Ярцева. - М. : Советская энциклопедия, 1990.
3. Васильева, Н. М. Однородные члены предложения в современном французском языке : учеб. пособие / Н. М. Васильева. - М. : Моск. пед. ун-т, 1992.
Summary
The article deals with noun determination in one-member nominal constructions sharing common features both with parcellings and conjunctions. The author studies nominative and referential nature of the complexes with homogeneous parts, and comes to the conclusion that the article adding to a «free» nominal group usually follows traditional grammar law is broken by a speaker who thus realizes his communicative intention.
Поступила в редакцию 16.10.06.
УДК 808.2-1/8
Е. Ю. Муратова
ФОНЕТИЧЕСКАЯ МОТИВИРОВАННОСТЬ ПОЭТИЧЕСКОГО СЛОВА
Введение
Новое качество, обретаемое словом естественного языка в поэтическом тексте, зависит от множества факторов. Основные положения о феномене эстетического в художественном слове, выработанные учеными в первой половине ХХ века, остаются неоспоримыми и актуальными до сих пор. К ним, в первую очередь, относится выделение двух типов значений слова в поэтическом тексте: «ближайшее» и «дальнейшее» [1], «традиционная условность» и «семантическая новизна» поэтического словоупотребления [2], «прямое» и «поэтическое» [3], «основное» и «боковые значения» [4], «номинативно-предметное» и «иное, новое» [5], «первый смысл» и «второй смысл» [6].
Тем не менее, вопрос о семантической и эстетической значимости поэтического слова и по сей день остается открытым из-за его глобальности и, видимо, объективной непознаваемости и необъяснимости «до конца» поэтического слова как явления искусства.
Результаты исследования и их обсуждение
Вопрос о содержательности плана выражения языкового знака и в настоящее время остается дискуссионным, хотя обсуждается он со времен античности (Аристотель, Платон, Дионисий, Августин). Фундаментальное утверждение Ф. де Соссюра о произвольности языкового знака [7] оспаривалось Э. Бенвенистом, который считал, что отношение языкового знака и называемой им вещи произвольно по отношению к внешним реалиям, но во внутреннем устройстве языка связь между планом выражения и содержания языкового знака не произвольна, а органична и необходима, она представляет собой тесный симбиоз, где понятие является как бы «душой» акустического образа [8]. Точку зрения Э. Бенвениста разделял Р. Якобсон, говоря о «произвольности» принципа произвольности языкового знака. [9]. В. В. Виноградов писал о том, что «звуковая форма слова оказывается источником разнообразных смысловых оттенков» [10].
В последние десятилетия ХХ века получила развитие теория содержательности звуковой формы. Ее сторонники многочисленными экспериментами доказывают, что, во-первых, звуки содержательны, они могут ассоциироваться с определенным представлением не только в составе «живых языковых элементов», но и автономно; во-вторых, фонетическое значение могут иметь все элементы языка - морфемы, слова, предложения.
Теория содержательности звуковой формы получила широкое развитие благодаря работам А. П. Журавлева, В. В. Левицкого, В. Воробьева, И. Черепановой и др. А. П. Журавлев [11] разработал специфическую лингво-психо-компьютерную методику исследования содержательности звуков, пытаясь при ее помощи объективировать коллективную интуицию, определить коллективное впечатление носителей языка о звуковой содержательности, дать этому научное объяснение. Методика разработана во многом в русле когнитивистики, которая пытается найти доступ «к ненаблюдаемому когнитивному миру человека, структурам его сознания» [12]. Ученый дает характеристики всем основным «звукобуквам» по специальным шкалам (светлый, темный, активный, сильный, безопасный и т. д.), которые, конечно, нельзя понимать буквально: «Ведь никому не придет в голову пытаться потрогать звук, когда говорят, что он "мягкий" или "твердый"... ». В ходе многочисленных экспериментов было обработано более 100 тысяч ответов респондентов. При характеристике отдельных звуков вне состава слова «коллективное бессознательное» их восприятия было практически единым (так, звук И меньше О, звук Р грубее И, звук Д лучше Ф и под.). Но главным в исследованиях А. П. Журавлева было выяснение фонетической значимости звуков в составе слова, возможности и степени их влияния на его значение.
На основании проведенных исследований ученый делает вывод, что фонетическая значимость звуков речи основана на их физических характеристиках. Например, восприятие звуков по признакам группы силы зависит от мягкости-твердости, звонкости-глухости и высоты звуков, а расположение звуков на всех шкалах подвижности определяется звонкостью-глухостью и долготой звучания.
Кроме того, фонетическая значимость определяется еще несколькими важными факторами: спецификой фонетического устройства каждого языка, расположением звука в слове (первый звук в слове в четыре раза заметней остальных, ударный - в два раза) и частотностью звука в языке (наименее информативен в слове звук с максимальной частотностью). Доказывается, что существует не только смысловая и грамматическая, но и фонетическая мотивированность слова, которую носитель языка, как правило, чувствует, но не осознает. При помощи компьютерных технологий были обработаны 12 тысяч существительных, из которых яркой фоносемантикой обладают 4 тысячи слов. Например: изящество - нежный, карга - грубый, страшный, угловатый, кошмар - темный, страшный, экстаз - сильный, яркий и под. В таких словах звучание создает мощную поддержку признакового значения, еще более усиливая его. На основании этого исследователь делает очень важный для лингвопоэтики вывод о том, что между степенью выразительности слова и степенью соответствия его звучания и значения существует прямая связь. Собственно говоря, эксперименты А. П. Журавлева доказывают мысль Э. Бенвениста о том, что понятие во многих словах действительно является «душой» акустического образа. Гармоничное единство содержания и фонетической формы огромного количества слов не может быть случайным. Для этого такие соответствия слишком многочисленны и «часто поразительно точны».
Особенно важны фоносемантические исследования для анализа выразительности языкового знака в поэтическом произведении. Фонетическая значимость проявляется в специальной организации звуковой формы поэтического текста, в котором частотность и группировка фонем отличается
от норм общей речи. «Эта норма, - пишет Ю. М. Лотман, - реализуется особым образом -незаметностью. Пока мы не замечаем той или иной стороны языка, можно быть уверенным, что построение ее соответствует нормам употребления. Нарочитое сгущение в употреблении того или иного элемента делает его заметным, структурно активным» [13]. Поэты, конечно, не высчитывают качество звуков, но, как интуитивные лингвисты и гениальные носители языка, используют все возможности языковой системы, в том числе и, может быть, особенно - звуковую содержательность языковых единиц.
Проиллюстрируем сказанное примером из стихотворения М. Цветаевой [14] «Не проломанное ребро... » из цикла «Стихи к Блоку»: Не проломанное ребро - / Переломанное крыло. / Не расстрельщиками навылет / Грудь простреленная. Не вынуть / Этой пули. Не чинят крыл. /Изуродованный ходил. Повтор «р» и сочетаний «пр», «бр», «кр», «стр» рождают звукообраз судорог человека от физической или душевной боли. Кроме того, эти сочетания напоминают воронье карканье, которое в таком контексте ассоциируется с кладбищем, что рождает соответствующее восприятие всего стихотворения. Повторяемость фонем в стихотворном ряду имеет определенную художественную задачу, а именно: объединение не связанных в обычном общении слов и посредством этого их экспрессивно-художественная актуализация.
Звуковые связи между словами в поэтическом тексте являются фактором смысловой многоплановости, которая вызывается неожиданным сопоставлением слов, близких по своему звуковому составу: Короткая спевка / На лестнице плёвкой: / Низов голосовка. / не спевка, а сплёвка: / Торопкая склёвка. Или: Пунш и полночь. / Пунш - и Пушкин, / Пунш - и пенковая трубка / Пышущая. Пунш - и лепет / Бальных башмачков...
Е. В. Невзглядова предлагает называть возникающий при звуковом повторе смысл в стихотворной речи «несобственным» смыслом [15]. Его существование автор доказывает стилистическим экспериментом - заменой у В. В. Маяковского словосочетания изумрудов безумий на аметистов безумий, при этом поэтический, «несобственный» смысл фактически утрачивается. Как думается, аналогичные экперементы (напр.: Ром и полночь. / Ром - и Пушкин / Ром -и пенковая трубка... и под.) всегда покажут утрату «несобственного», т. е. возникающего на фонологическом уровне смысла, что именно и доказывает его существование.
Смысловая многоплановость возникает, в первую очередь, за счет семантизации означающего языкового знака, которая проявляется в разных условиях и в разной степени, но главное -при сближении в речевой цепи слов со сходными планами выражения: 1. Из лепрозория лжи и зла / Я тебя вызвала и взяла / В зори! 2. И прочь от прочности! / И прочь от срочности! / В поток! -В пророчества / Речами косвенными... 3. Сидит - и камешек гранит, / И грамотку хранит... / В твоей груди зарыт - горит! - / Гранат, творит - магнит. 4. Ипполит! Ипполит! Болит! / Ипполит, это хуже пил! / Ипполит! Ипполит! В плен! / Ипполит! Ипполит! Пить! / Ипполит, утоли... 5. Божеству ли с убожеством / Спорить? 6. Любовь ли это - или любованье? 7. В поте -пишущий, в поте - пашущий! 8. И тот, кто ранен смертельной твоей судьбой, / Уже бессмертным на смертное сходит ложе.
В свое время Ю. И. Левин писал о том, что «. семантике прозаического текста отвечает, так сказать, атомный уровень (значение - «неделимый атом»), семантике поэтического текста -субатомный (значение распадается на «элементарные частицы» - семы, происходит их перегруппировка и т. д.» [16]. В поэтическом тексте выделяются определенные виды изменений системных значений слов и создания новых смыслов в условиях семантического контекста: акцентирование одной из сем значения слова, присоединение факультативной семы, появление новой семы, подавление главной семы, семантическая интерференция двух и более слов, выделение контрастных сем и др. Например: А я - руки настежь! - застыла - столбняк! / Чтоб выдул мне душу -российский сквозняк! В значении лексемы выдуть под влиянием смысла и звучания лексемы душа акцентируется сема очищение. Или: Распутаю путы - подавляется сема «запутывать» и акцентируется сема «освобождение». Другой пример актуализации: Кругом клумбы и кругом колодца, / Куда камень придет - седым! /Круговою порукой сиротства, - / Одиночеством - круглым моим!
В результате фоносемантизации исторически подлинная этимология слова может переосмысливаться, может происходить наращение смысла или полное его изменение, но за счет фонетического сближения слов измененный смысл доступен пониманию воспринимающего. «Положение знака в системе поэтического текста, - писал Я. Славиньский, - определяет другой знак, обоснованием значения служит другое значение, а не внеязыковая ситуация. Обесценение «мира» как контекста для знака увеличивает роль языкового контекста» [17]. Как иллюстрацию к сказанному приведем примеры из М. Цветаевой, в которых соположение в рамках одной стихотворной строки однокоренных слов восстанавливает в слове те смыслы и семантические
связи, которые им в языке уже утрачены: Так - в памяти - глаза закрыв, / Без памяти - любуюсь Вами. В выражении любить без памяти - без памяти имеет значение очень сильно, но не включает собственно сему память. А у Цветаевой в данном контексте актуализируется именно сема память. Аналогичное восстановление утраченных этимологических смыслов, благодаря контексту, можно наблюдать в строках: 1. Заочность: за оком лежащая явь... 2. Победоносец, победы не вынесший.
Особенно значимым в поэтическом тексте является не акцентирование или подавление, а появление совершенно новой семы в словарном значении слова, т. е. появление у слова новой валентности. Например: Минута: минущая: минешь! Так мимо же, и страсть и друг! Сходство означающих влияет на восприятие означаемых: минута - то, что непременно минует, пройдет мимо. Такой семы в слове «минута» в естественном языке нет. Но за счет звукового сходства, т. е. сходства означающих, изменяется значение лексемы «минута», которое влияет на смысл высказывания в целом. Более сложное сходство означающих с той же самой лексемой «минута» рождает иной смысл высказывания и еще одну новую валентность слова: И неминуемо минуем твою беду / В неименуемо немую минуту ту (А. Вознесенский). Здесь уже «минута» связана не только с «миновать», но и с «именовать», а далее по еще более сложной ассоциативной цепочке с «не именовать - неименуемый - немой». При отдельном рассмотрении данных слов их означаемые никак не связаны, но сходство их означающих рождает иные, глубинные ассоциативные связи и между означаемыми. Другой пример:
Богова! Богемия!
Не лежи, как пласт!
Бог давал обеими -
И опять подаст!
Этот отрывок из цикла М. Цветаевой «Стихи к Чехии» написан ею в дни событий, развернувшихся в Чехословакии в октябре 1938 года (Судетская область была отторгнута от Чехии и поделена между Германией, Венгрией и Польшей). Богемия - название чешского королевства до 1918 года. Латинское Bohemia, произошедшее от Boiohaemum, означает - страна бойев. Но Цветаеву не интересует исторически подлинная этимология этого топонима, она предлагает свою: Богемия как Богом данная земля. «Сближая в тексте слова, давно утратившие ту взаимную связь, которой они обладали в силу своего этимологического родства или даже и вовсе никогда этой связи не имевшие, поэт как бы открывает в них новые, неожиданные смыслы, внешне мотивируемые самым различным образом... » [18]. Смысл, который вкладывает в данном случае Цветаева в лексему «Богемия», прибегая к поэтической этимологии, прост и эмоционально очень силен: Бог не может оставить «Богом данную землю». Цветаева верит и хочет эту веру передать читателю, в самом названии Богемии уже есть защита от не-божеских дел, это для нее - название-заклинание, имя-оберег.
Чаще всего образующийся смысл имеет в своей основе определенный инвариант тех явлений, свойств, качеств, который отражает наиболее существенные свойства лексем. Например: В поте - пишущий, в поте - пашущий. И пишущий, и пашущий имеют глубинный инвариант -много, до пота трудиться. Но в некоторых случаях новая валентность слова может стать системной на уровне идиостиля поэтического языка. Так, например, в творчестве М. Цветаевой устойчивы сочетания видеть - ведать, веки - век - вечность, зрачок - зоркий - прозорливый -зреть; или постоянно актуализируется какая-то одна сема значения в определенных словах: провода - путеводная нить, веки - орган внутреннего зрения, весть - прорицание и под. С. О. Карцевский писал, что «мы постоянно транспонируем, употребляем переносно семантическую ценность знака. Но мы начинаем замечать это только тогда, когда разрыв между «адекватной» (обычной) и случайной ценностью знака достаточно велик, чтобы произвести на нас впечатление» [19]. Именно эта, неадекватная ценность знака за счет сильнейшей асимметрии между означаемым и означающим и проявляется постоянно в поэзии: при сохранении тождества знака рождается мотивация «новой ценности старого знака».
В некоторых случаях в поэтическом тексте могут объединяться две разные по смыслу, но близкие по звучанию лексемы в одну, например, у Цветаевой: глубизна, спортсмедный, беженство. Такого рода окказионализмы, основанные именно на со-звучии, а не на со-значении лексем являются серьезным аргументом в пользу существования фонетического смысла в поэтических текстах: Томики поставив в шкафчик - / Посмешаете ж его, / Беженство свое смешавши / С белым бешенством его. Объединение М. Цветаевой в цикле «Стихи к Пушкину» слов бегство и бешенство в гибриде беженство изменяет и усиливает морально-оценочную антитезу между поэтом и его
критиками. Аналогично в цикле «Стихи к сыну» соединение двух лексем спортсмен и медный в одну - спортсмедный создает совершенно новый образ и генерирует новый смысл: Не быть тебе нулем - / Из молодых, да вредным, / Ни медным королем, / Ни попросту спортсмедным лбом, / Ни слепцом путей - коптителем кают, / Ни парой челюстей, которые жуют...
Ошибочно было бы утверждать, что все слова в поэтических текстах обладают фонетическим значением: оно, так же, как и в естественном языке, проявляется как тенденция, но в поэтическом языке - явно заметнее, сильнее и последовательнее.
Выводы
Проведенный анализ позволяет утверждать, что смысловая многоплановость поэтического слова возникает, в первую очередь, за счет семантизации означающего языкового знака, в результате чего изменяются системные значения слов и создаются новые смыслы в условиях семантического контекста; кроме того, в результате фоносемантизации исторически подлинная этимология слова может переосмысливаться, в нем могут восстанавливаться утраченные в современном языке смыслы и семантические связи. Повторяемость фонем в стихотворном ряду имеет определенную художественную задачу: объединение не связанных в обычном общении слов и посредством этого их экспрессивно-художественная актуализация.
Литература
1. Потебня, А. А. Из записок по русской грамматике / А. А. Потебня. - М., 1958. - С. 218.
2. Ларин, Б. А. Эстетика слова и язык писателя / Б. А. Ларин. - Л., 1974. - С. 68.
3. Винокур, Г. О. Филологические исследования. Лингвистика и поэтика / Г. О. Винокур. - М., 1990. - С. 131.
4. Эйхенбаум, Б. О литературе / Б. Эйхенбаум. - М., 1989. - С. 399.
5. Виноградов, В. В. О языке художественной литературы / В. В. Виноградов. - М., 1959. - С. 4.
6. Звегинцев, В. А. Мысли о лингвистике / В. А. Звегинцев. - М., 1996. - С. 298-299.
7. Соссюр, Ф. Курс общей лингвистики. 1933 / Ф. Соссюр // Труды по языкознанию / Ф. Соссюр. -М., 1977. - С. 100-101.
8. Бенвенист, Э. Общая лингвистика / Э. Бенвенист. - М., 1974. - С. 94.
9. Звегинцев, В. А. Мысли о лингвистике / В. А. Звегинцев. - М., 1996. - С. 396.
10. Виноградов, В. В. Русский язык: Грамматическое учение о слове / В. В. Виноградов. - М., 1977. -2-е изд. - С. 16.
11. Журавлев, А. П. Фонетическое значение / А. П. Журавлев. - Л., 1974.
12. Кубрякова, Е. С. Эволюция лингвистических идей во второй половине ХХ века (опыт парадигматического анализа) / Е. С. Кубрякова // Язык и наука конца ХХ века : сб. статей. - М., 1995. - С. 37.
13. Лотман, Ю. М. Анализ поэтического текста / Ю. М. Лотман. - Л., 1972. - С. 61.
14. Цветаева, М. И. Собрание сочинений : в 7 т. / М. И. Цветаева ; сост., подгот. текста и коммент. А. Саакянц и Л. Мнухина. - М. : Эллис Лак, 1994-1995. Далее все поэтические цитаты даны по этому изданию.
15. Невзглядова, Е. В. О звуке в поэтической речи / Е. В. Невзглядова // Поэтика и стилистика русской литературы. Памяти академика В. В. Виноградова. - Л., 1971. - С. 396.
16. Левин, Ю. И. О некоторых чертах плана содержания в поэтических текстах / Ю. И. Левин // Структурная типология языков. - М., 1966. - С. 213.
17. Славиньский, Я. К теории поэтического языка / Я. Славиньский // Структурализм: «за» и «против» : сб. статей. - М., 1975. - С. 266.
18. Винокур, Г. О. Понятие поэтического языка / Г. Винокур // Избранные работы по русскому языку. -М., 1959. - С. 392-393.
19. Карцевский, С. О. Об асимметричном дуализме лингвистического знака / С. О. Карцевский // История языкознания Х1Х-ХХ вв. в очерках и извлечениях / В. А. Звегинцев. - М., 1965. - С. 88.
Summary
The article deals with the problem of phonetic meaning of poetic word. The different views of the phenomenon of a fiction word aesthetical body are under consideration, the theory of the significance of the word phonetic form is analysed, importance of the phone-semantic investigations for the analysis of the language indication emphasize in poetic texts is underlined. In the article lyric by M. Tsvetayeva is a material for the investigation of the phonetic meaning of the poetic word.
Поступила в редакцию 12.02.07.
