CC BY
103
Языковые умения Построения контактных и стимулирующих фраз речевого этикета; речевое общение и взаимодействие на ином языке; учет проблем вербального общения, форм и способов символизации этого общения; правильный выбор языковых средств, адекватных для ситуаций общения.
Ценностные умения Толерантность кособенностям иной культуры; психологический настрой на кооперацию с представителем другой культуры; осознание собственных взглядов, предубеждений, стереотипов, предрассудков; понимание причины межкультурных конфликтов и способов их разрешения; рефлексия собственной и чужой культуры; готовность признавать межкультурные различия; сохранение собственной культурной идентичности; соблюдение этикетных норм в процессе коммуникации.
Субъектный Мотивационный Готовность к принятию межкультурного контекста общения; стремление к познанию других культур; психологический настрой на кооперацию с представителями другой культуры; желание преодолеть собственные социальные, этнические и культурные стереотипы; желание достичь успеха в коммуникативном взаимодействии; развитие коммуникативных способностей и качеств.
Эмоциональный Признание идентичности других людей; уважение кинаковости; идентификация положительных и отрицательных эмоций; толерантность к культурным различиям; восприятие и понимание феноменов другой культуры.
Личностный Социальные идентичности коммуникатора, (этнической, религиозной, профессиональной, статусной и др.), плюролингвизм; толерантность, открытость; любознательность; эмпатия;опыт межкультурного взаимодействия; интеркультурность; умение адаптировать свое поведение к коммуникативным ситуациям; саморефлексия; критическое осмысление культуры.
Представленная структура межкультурной компетентности При этом она не является избыточной и охватывает суще-
учитывает, по нашему мнению, достижения отечественных и за- ственные характеристики, без которых формирование межкуль-рубежных учёных в области лингвистики. турной компетенции невозможно.
Библиографический список
1. Васильева Н.И. Межкультурная компетенция, стратегии и техники её достижения. Available at: Edu.ru/li/journal/vasilievaN/ him// Web
2. Гараева М.В. Формирование межкультурной компетенции профильных специалистов в современных российских вузах. Available at: rspu.edu.ru/sciuce/disser/GazaevaAvto.pdf
3. Лукьянчикова М.С. О месте когнитивного компонента в структуре межкультурной компетенции. Россия и Запад: диалог культур. Москва, 2000; Вып. 8; Т. 1.
4. Персикова Т.Н. Межкультурная коммуникация. 2004.
5. Садохин А.П. Межкультурная компетентность: понятие, структура, пути формирования. Журнал социологии и социальной антропологии. 2007; Том X; № 1.
6. Хохлова И.Н. Межкультурная коммуникация. Понятие, уровни, стратегии. Актуальные проблемы филологии: материалы международной конференции (Пермь, октябрь, 2012)). Пермь, 2012.
7. Черняк Н.В. Межкультурная компетенция: история исследования, определение, модели и методы контроля. Москва, 2016.
References
1. Vasil'eva N.I. Mezhkul'turnaya kompetenciya, strategiii tehniki ee dostizheniya. Available at: Edu.ru/li/journal/vasilievaN/ him//Web
2. Garaeva M.V. Formirovanie mezhkul'turnoj kompetencii profil'nyh specialistov v sovremennyh rossijskih vuzah. Available at: rspu.edu.ru/ sciuce/disser/GazaevaAvto.pdf
3. Luk'yanchikova M.S. O meste kognitivnogo komponenta v strukture mezhkul'turnoj kompetencii. Rossiya i Zapad: dialog kul'tur. Moskva, 2000; Vyp. 8; T. 1.
4. Persikova T.N. Mezhkul'turnaya kommunikaciya. 2004.
5. Sadohin A.P. Mezhkul'turnaya kompetentnost': ponyatie, struktura, puti formirovaniya. Zhurnal sociologii i social'noj antropologii. 2007; Tom X; № 1.
6. Hohlova I.N. Mezhkul'turnaya kommunikaciya. Ponyatie, urovni, strategii. Aktual'nye problemy filologii: materialy mezhdunarodnoj konferencii (Perm', oktyabr', 2012)). Perm', 2012.
7. Chernyak N.V. Mezhkul'turnaya kompetenciya: istoriya issledovaniya, opredelenie, modeliimetody kontrolya. Moskva, 2016.
Статья поступила в редакцию 05.09.18
УДК 81-11
Alieva S.A., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Department of Theoretical and Applied Linguistics, Dagestan State University (Makhachkala, Russia), E-mail: [email protected]
ONOMATOPOEIА IN THE CONTEXT OF THE PROBLEM OF THE CONNNECTION BETWEEN SOUND AND MEANING.
The article is dedicated to a study of onomatops through the prism of the connection between sound and meaning. The problem of motivation of the linguistic sign in relation to onomatopoeia has not been completely solved, yet despite the long history of studying onomatops in Russian and foreign linguistics. Basing on the analysis of the points of different linguists, the author tries to determine the role of onomatops as phonetically motivated words in the language. Scientists' opinions on the connection of sound and its meaning are divided into two parts: 1) the signs of the language are spontaneous and unmotivated; 2) there is a close connection between the sound and its meaning. Modern research on phonosemantic has proved the existence of such connection in onomatops. The analysis made it possible to come to a conclusion that this problem should be solved in a complex way, involving psycholinguistics, philosophy of language, linguoculturology and cognitive linguistics.
Key words: sound, onomatopoeia, sound image, sound symbolism, onomatop, phonetic motivation, phonosemantic.
С.А. Алиева, канд. филол. наук, доц. каф. теоретической и прикладной лингвистики, Дагестанский государственный университет, г. Махачкала, E-mail: [email protected]
ЗВУКОПОДРАЖАНИЯ В КОНТЕКСТЕ ПРОБЛЕМЫ СВЯЗИ ЗВУКА И ЗНАЧЕНИЯ
Статья посвящена исследованию ономатопов сквозь призму связи звука и значения. Несмотря на длительную историю изучения ономатопов в отечественном и зарубежном языкознании, полностью не решена проблема мотивированности языкового знака применительно к звукоподражаниям. На основании анализа точек зрения различных лингвистов автор пытается определить роль звукоподражаний как фонетически мотивированных слов в языке. При решении вопроса о связи между звуком и смыслом ученые разделились на два направления: 1)знаки языка произвольны и немотивированы; 2)между звуком и смыслом существует тесная связь. Современные исследования по фоносемантике доказали наличие такой связи у онома-топов. Проведенный анализ позволил прийти к выводу, что данная проблема должна решаться комплексно, с привлечением психолингвистики, философии языка, лингвокультурологии и когнитивной лингвистики.
Ключевые слова: звук, звукоизобразительность, звукоподражание, звукосимволизм, ономатоп, фонетическая мотивированность, фоносемантика.
Звукоизобразительность давно находится в центре внимания исследователей. Одним из видов звукоизобразительности в языке выступает звукоподражание (ономатопея). Отношение к ономатопам на протяжении истории лингвистики было неоднозначное. Им отказывали в семантическом и частеречном статусе, способности образовывать новые слова. Между тем изучение ономатопоэтических слов позволит решить «ряд проблем языка, связанных с его происхождением, соотношением с понятием, а также в них проявляется мотивированность языкового знака» [1, с. 300].
Цель данного исследования - на основании анализа точек зрения разных лингвистов попытаться подтвердить наличие у ономатопов связи между звучанием и смыслом и тем самым признать их мотивированными и непроизвольными знаками. Материалом для исследования послужили произведения художественной литературы. В качестве ведущих использованы описательный и сопоставительный методы.
Проблема мотивированности языкового знака в современном языкознании является одной из фундаментальных. Поэтому по-прежнему актуально изучение взаимосвязи звука и значения, которое своими корнями уходит в далекое прошлое. Ещё древние индийцы были убеждены в наличии связи между вещью и её наименованием, что позволили им прийти к выводу о том, что в словесных знаках заключена сущность вещи [2, с. 9].
Древнегреческие философы начали многовековой спор о произвольности и непроизвольности связи между звуком и значением. Приверженцы природного происхождения слов полагали, что имена вещам даны от природы. Их противники говорили о произвольности имен. Платон в диалоге «Кратил», который можно отнести к первой работе, касающейся проблем фоносе-мантики, предложил компромиссный вариант. Так, он считал, что имена обычно могут быть созданы специальным установителем имен, который учитывает природу вещей, в противном случае имя было плохо установлено или исказилось обычаем.
Стоики, соглашаясь с природным возникновением имен, отрицали их происхождение от рождения. Они полагали, что первые слова были звукоподражательными.
Проблема связи звука и смысла волновала и таких ученых, как Св. Августин, Ф. Аквинский, Ж.Ж. Руссо, Р. Декарт, Г. Лейбниц, И. Гердер. Св. Августин утверждал, что объяснение необходимо слову изначально, то есть до того, «пока мы не придем к соответствию между звучанием слова и вещью в некотором сходстве между ними» [3, с. 72].
В XII веке русский монах Ефимий пытался классифицировать звуки, основываясь на впечатлении, которое производил тот или иной звук на слушающего [4, с. 214].
Немецкий философ и ученый XVII - начала XVIII века Г. Лейбниц придерживался точки зрения стоиков. По его мнению, слова появились в результате инстинктивного подражания их звучаний впечатлениям, производимым на первых людей окружающими вещами и животными [5, с. 41]. Г. Лейбниц создал условия для применения звукоподражательной теории происхождения языка последующими поколениями ученых, в частности французским исследователем Ш. де Броссом, который полагал, что в «первобытном универсальном языке звук полностью соответствовал значению слов» [6, с. 26]. В России проблемой связи звука и смысла интересовался М.В. Ломоносов.
Для периода XVII - XIX веков характерно исследование звукоподражания и звукосимволизма в рамках звукоподражатель-
ной и междометной теорий генезиса языка. Звукоподражание и звукосимволизм (как явления общего видового уровня) долгое время не разграничивались учеными, и поэтому изучались вместе в рамках звукоизобразительной системы языка. Признавая фонетически мотивированными как звукоподражательные, так и звукосимволические слова, согласимся с мнением В.В. Левицкого, который считал, что при звукоподражании звук производит живое существо или неживой предмет, а при звукосимволизме «денотатом слова являются предметы, признаки, действия, не способные производить звучание» [7, с. 28].
Одни ученые признавали наличие связи между звуком и смыслом и соответственно мотивированность и непроизвольность языкового знака, другие полагали, что знаки языка произвольны и не мотивированы. Последняя точка зрения идет от Ф. де Соссюра, настаивавшего на произвольности знаков языка. «Связь, соединяющая означающее с означаемым, произвольна» [8, с. 100]. Хотя известный лингвист и допускает произвольность звукоподражаний, он сразу же указывает на малочисленность данных слов и приблизительную имитацию звуков. Поэтому понятно несколько небрежное отношение к ономатопам не только Ф. де Соссюра, но и ряда лингвистов, так как звукоподражания являются мотивированными и непроизвольными знаками. По мнению Цв. Тодорова, произвольность и соответственно немотивированность знака - это его фундаментальная характеристика [9, с. 341].
Ф. де Соссюру возражают Э. Бенвенист и Р. Якобсон, признававшие тесную связь между звуками и значением в слове [10, с. 89].
Современный исследователь звукообозначений в языке Н.А. Курашкина, отмечая универсальность звукоподражаний, тем не менее, говорит о том, что их мотивированность не абсолютна, так как обусловлена не природными, а социальными факторами [11, с. 10].
Интересную точку зрения высказывает С.С. Шляхова, разграничивающая становление знака онтогенезе и филогенезе. «Знак одновременно произволен и не произволен, мотивирован и не мотивирован, конвенционален и не конвенционален» [12, с. 23].
Ф.Ф. Фортунатов также отрицал связь между звуками слова и значением и отмечал немногочисленность слов, у которых такая связь существует. К подобным словам ученый относил звукоподражания и междометия [13, с. 117 - 118].
В XX и XXI веке вновь появляется интерес к проблеме взаимосвязи звука и значения и соответственно к звукоподражательным и шире - к звукоизобразительным словам. Очень активно в этом направлении стали работать отечественные лингвисты: С.В. Воронин, А.П. Журавлев, В.В. Левицкий, А.Б. Михалев, С.С. Шляхова. По мнению С.С. Шляховой, цель исследований по фоносемантике - попытаться реконструировать те отношения, которые развиваются между звуком и значением. При этом следует учесть общую модель как отдельного взятого языка или группы языков, так и структуру языка в целом [12, с. 45].
А.М. Газов-Гинзберг аргументировано отстаивает мнение об отприродной связи звука и значения, что наиболее ярко прослеживается при возникновении человеческого языка [14].
С середины XX века изучение звуковой мотивированности осуществляется в рамках фоносемантики, объектом которой является звукоизобразительная система языка, а предметом - эта же система в пантохронии [2, с. 21]. Данная дисциплина, полу-
чившая самостоятельный статус, совместила в себе достижения фонетики, семантики, лексикологии. Вклад в ее основание внесли глоттогенетика, психология, физиология, поэтика, а также семиотика.
А.П. Журавлев считал, что звук как значимая единица обладает фонетическим значением. Хотя традиционная лингвистика отрицает подобное явление. При этом исследователь предлагает содержательность языковой формы рассматривать как символическое значение, что позволит символику звуков речи считать фонетическим значением [15, с. 31].
Звуковому символизму необходимо было доказать непроизвольную связь между звуком и значением. По мнению В.В. Левицкого, в языке существуют две тенденции, ведущие, как к непроизвольности, так и произвольности знака. Однако такие виды отношений включают и переходные типы. Все зависит от конкретного языка. В одних языках это касается лексического и грамматического уровня, в других - в основном лексического. Останавливаясь подробно на фонетической мотивированности, исследователь полагает, что в её основе заключено «структурное, а не материальное сходство звучания и значения» [7, с. 26 -27]. Подтверждением могут служить ономатопы. Несмотря на наличие в разносистемных языках биолингвистических параллелизмов (ср.: рус. мяу и кум. мав; рус. кукушка - кум. гюкюк), все же следует отметить, что в подавляющем большинстве случаев звучание может быть передано, если и похожим, то не идентичным набором фонем (ср.: рус. хрю-хрю - кум. хор-хор; рус. ку-ка-ре-ку- кум. кюк-кю-рю-кю). Для носителей русского языка Петух кукарекает. Звукоподражательный глагол «кукарекать» образован от примарно мотивированного ономатопа. В кумыкском языке Хораз къычыра. 'Петух кричит'.
Анализируя ономатопы, следует учесть связь звука и значения. Оформление подобных слов в том или ином языке носит условный характер и происходит с учетом адаптации к возможностям звуковой системы. Этим можно объяснить тот факт, что одни и те же звуки природы могут иметь различную звуковую интерпретацию [16, с. 79].
К примеру, названия серой вороны относятся к межъязыковым параллелизмам. Так, в русском языке слово ворона образовалось от основы 'вор', а в кумыкском - 'кар'. Соответственно появилось и название птицы къаргъа. Интерес представляет собирательное существительное воронье, которое в кумыкском языке передается композитным сочетанием къаргъа-къузгъун, где къузгъун 'ворон'. Наличие разных лексем свидетельствует о том, что в кумыкском языке учитывается факт отнесения вороны и ворона к разным отрядам птиц.
Так как звукоподражания непосредственно воспроизводят наиболее важные признаки объекта, то они являются икониче-скими знаками. Кодифицированные ономатопы, к каковым относятся, к примеру, звукоподражательные глаголы и существительные, частично утратив примарную мотивированность, отражают природное звучание с учетом законов системы конкретного языка. Вследствие этого их семантика в разных языках может быть «замаскирована» по-разному [17, с. 162]. Сравним кодифицированные ономатопы в русском и кумыкском языках.
Рус. На макушке березы, покрывшейся дымкой молодой листвы, громко кукует кукушка (Соколов-Микитов. Звуки весны). Кум. Гюгюк къычырды ва бав шат оькюрдю. 'Кукушка откукова-ла, и весело зашумел сад'. В кумыкском языке русская лексема куковать передана глаголом къычырмакъ 'кричать', в котором звукоподражательная природа современными носителями языка не осознается. Кроме того, без сочетания со словом гюгюк 'кукушка', невозможно точно определить, о каких звуках идет речь. В семной структуре кумыкского глагола отсутствует сема
Библиографический список
конкретного звучания, которая может быть выявлена в значении русского глагола.
Примарная мотивированность играет большую роль в онтогенезе. Ребёнок получает от взрослых уже готовые знаки языка, которые он пытается детерминировать и «мотивировать материальную форму знаков, приписывая ей самостоятельное значение» [18, с. 30].
Фонетика - первый уровень, с которым приходится столкнуться ребенку и который ему предстоит усвоить. Звукоподражательные слова для юного человека имитируют звуки окружающего мира и называют предметы и явления. Гав-гав - о собаке. Му - подобным образом дети называют корову. Так как в детской речи содержится достаточное количество звукоизобразительных слов, можно говорить о том, что подобные слова сыграли определённую роль в генезисе языка. Современные приверженцы звукоподражательной теории утверждают, что «речь человека развивалась не из <...> неделимых звуков, а из конгломератов звуковых сочетаний» [19, с. 21].
Проблема взаимосвязи звука и смысла интересовала и русских поэтов-символистов, пытавшихся соотнести звуки с различными образами и представлениями. Этим объясняется и употребление ими в своих произведениях большого количества звукоподражательных и звукосимволических слов, роль которых в поэтической речи достаточно высока и несколько отличается от роли звукоподражаний в языке.
И тучи зыбкие на небе голубом
С змеистой молнией рождают гул и гром (Бальмонт. Лесной пожар).
Связь звука и значения затрагивается в докторской диссертации С.С. Шляховой. Объект исследования автора - фоносе-мантические маргиналии. Звуковой облик данных слов, которые представляют собой мотивированные и соответственно непроизвольные знаки, обусловлен их значением [20, с. 3].
Звукоподражания, как считает В.А. Разумовская, обладают двойной маркированностью. Первая объясняется их периферийным статусом и «аномальностью», а вторая - звукоподражательной природой [21, с. 82]. Подтверждением может служить следующий пример: Четко и звонко в подстывшую землю каблучками невидимка: чок-скрип, чок-скрип, резеда-черемуха и что-то белое плывет. Это в белой шали Анфиса с куличом (Шишков. Угрюм-река). Ономатопы в данном случае передают не только звучание, но и движение. При этом сема 'движение' находится на крайней периферии в семной структуре значения звукоподражательного слова.
Хотя А.Б. Михалев с сожалением утверждает, что когнитивная лингвистика не видит в фоносемантике союзницу [22], исследования звукосферы ведутся и в этом направлении. Так, И.Г. Рузин вводит понятие «звукоподражательные модели», являющиеся теми общими когнитивными представлениями о звучании, с которыми соотносятся значения ономатопоэтиче-ких слов [23, с. 23]. Интересно и исследование М.Г. Вершининой, рассматривающей фоносемантическую звуковую картину мира. Основным средством экспликации данной картины мира, по мнению автора, выступает ономатопея, включающая примарно мотивированные ономатопы и ономатопоэтическую лексику [24].
Наличие связи между звуком и смыслом у ономатопов несомненно, что подтверждается многочисленными исследованиями. В настоящее время эта проблема продолжает свое развитие в рамках фоносемантики. Однако у лингвистов существует еще немало нерешенных вопросов, ответы на которые языковеды смогут найти, объединив усилия психолингвистики, философии языка, лингвокультурологии и когнитивной лингвистики.
1. Алиева С.А. Ономатопоэтическая лексика русского языка в аспекте передачи на кумыкский язык. Мир науки, культуры, образования. 2017; № 5 (66): 300 - 304.
2. Воронин С.В. Основы фоносемантики. Ленинград: Издательство ЛГУ, 1982.
3. Августин. О диалектике. Античные теории языка и стиля. Под редакцией О.М. Фрейденберг. Москва-Ленинград.: Огиз, Соцэкгиз, 1936: 72 - 73.
4. Рогожина Г.С. Фоносемантические идеи в отечественном языкознании. Вестник Ленинградского государственного университета имени А.С. Пушкина. 2014; Т. 7, № 1: 213 - 220.
5. Якушин Б.В. Гипотезы о происхождении языка. Москва: Наука, 1984.
6. Михалев А.Б. Проблема звукоизобразительности во французской стилистике. Вестник Пятигорского государственного лингвистического университета. 1997; № 1-2: 25 - 31.
7. Левицкий В.В. Фонетическая мотивированность слова. Вопросы языкознания. 1994; 1: 26 - 37.
8. Соссюр Ф. Курс общей лингвистики. Труды по языкознанию. Москва: Прогресс, 1977: 31 - 285.
9. Тодоров Цв. Теории символа. Москва: Дом интеллектуальной книги, 1999.
10. Якобсон РО. Звук и значение. Избранные работы. Составление и общая редакция д-ра филол. наук В.А. Звегинцева. Москва: Прогресс, 1985: 30 - 91.
11. Курашкина Н.А. Звукообозначения как репрезентации звукосферы в языке (на материале английских, французских и русских ан-тропо- и орнитофонов): Автореферат диссертации ... кандидата филологических наук. Уфа, 2007.
12. Шляхова С.С. Тень смысла в звуке: введение в русскую фоносемантику. Пермь: ПГПУ, 2003.
13. Фортунатов Ф.Ф. Значение звуковой стороны в языке. Избранные труды. Т. 1. Москва: Учпедгиз, 1956: 111 - 125.
14. Газов-Гинзберг А.М. Был ли язык изобразителен в своих истоках? Москва: Наука, 1965.
15. Журавлев А.П. Фонетическое значение. Ленинград: Издательство ЛГУ, 1974.
16. Голубева Е.В. Универсальные и национально-культурные особенности звукоподражаний. Филологические науки. Вопросы теории и практики: в 2-х ч. Тамбов: Грамота, 2015; Ч. II, № 9 (51): 77 - 80.
17. Панькина Е.В. Сопоставительное исследование восприятия звукоподражаний алтайского и монгольского языков русскоязычными носителями. Филологические науки. Вопросы теории и практики: В 2-х ч. Тамбов: Грамота, 2013 Ч. II, №3 (21): 161 - 164.
18. Шахнарович А.М., Юрьева Н.М. Психолингвистический анализ семантики и грамматики: на материале онтогенеза речи. Москва: Наука, 1990.
19. Силаева О.Л., Вараксин А.Н., Ильичев В.Д. Имитационные взаимоотношения между человеком и животными: Акустический анализ. Москва: РУДН, 1999.
20. Шляхова С.С. Фоносемантические маргиналии в русской речи. Автореферат диссертации . доктора филологических наук. Пермь, 2006.
21. Разумовская В.А., Фейтельберг Е.М. Звукоподражательные слова в турецком языке: интегративный подход. Вестник Иркутского государственного лингвистического университета. 2009; Вып. 4: 79 - 86.
22. Михалев А.Б. Современное состояние фоносемантики. Новые идеи в лингвистике XXI века. Материалы I Международной научной конференции, посвященной памяти профессора В.А. Хомякова. Пятигорск, 2009. Ч. I: 52 - 59.
23. Рузин И.Г. Природные звуки в семантике языка (когнитивные стратегии именования). Вопросы языкознания. 1993; 6: 17 - 27.
24. Вершинина М.Г. Экспликация фоносферы в русской фоносемантической картине мира (на материале пермских говоров). Диссертация . кандидата филологических наук. Пермь, 2013.
References
1. Alieva S.A. Onomatopo'eticheskaya leksika russkogo yazyka v aspekte peredachi na kumykskij yazyk. Mir nauki, kul'tury, obrazovaniya. 2017; № 5 (66): 300 - 304.
2. Voronin S.V. Osnovy fonosemantiki. Leningrad: Izdatel'stvo LGU, 1982.
3. Avgustin. O dialektike. Antichnye teoriiyazyka istilya. Pod redakciej O.M. Frejdenberg. Moskva-Leningrad.: Ogiz, Soc'ekgiz, 1936: 72 - 73.
4. Rogozhina G.S. Fonosemanticheskie idei v otechestvennom yazykoznanii. Vestnik Leningradskogo gosudarstvennogo universiteta imeniA.S. Pushkina. 2014; T. 7, № 1: 213 - 220.
5. Yakushin B.V. Gipotezy o proishozhdenii yazyka. Moskva: Nauka, 1984.
6. Mihalev A.B. Problema zvukoizobrazitel'nosti vo francuzskoj stilistike. VestnikPyatigorskogo gosudarstvennogo lingvisticheskogo universiteta. 1997; № 1-2: 25 - 31.
7. Levickij V.V. Foneticheskaya motivirovannost' slova. Voprosy yazykoznaniya. 1994; 1: 26 - 37.
8. Sossyur F. Kurs obschej lingvistiki. Trudy po yazykoznaniyu. Moskva: Progress, 1977: 31 - 285.
9. Todorov Cv. Teoriisimvola. Moskva: Dom intellektual'noj knigi, 1999.
10. Yakobson R.O. Zvuk i znachenie. Izbrannye raboty. Sostavlenie i obschaya redakciya d-ra filol. nauk V.A. Zveginceva. Moskva: Progress, 1985: 30 - 91.
11. Kurashkina N.A. Zvukooboznacheniya kak reprezentacii zvukosfery v yazyke (na materiale anglijskih, francuzskih i russkih antropo- i ornitofonov): Avtoreferat dissertacii ... kandidata filologicheskih nauk. Ufa, 2007.
12. Shlyahova S.S. Ten'smysla vzvuke: vvedenie vrusskuyu fonosemantiku. Perm': PGPU, 2003.
13. Fortunatov F.F. Znachenie zvukovoj storony v yazyke. Izbrannye trudy. T. 1. Moskva: Uchpedgiz, 1956: 111 - 125.
14. Gazov-Ginzberg A.M. Bylliyazyk izobrazitelen vsvoih istokah? Moskva: Nauka, 1965.
15. Zhuravlev A.P. Foneticheskoe znachenie. Leningrad: Izdatel'stvo LGU, 1974.
16. Golubeva E.V. Universal'nye i nacional'no-kul'turnye osobennosti zvukopodrazhanij. Filologicheskie nauki. Voprosy teorii i praktiki: v 2-h ch. Tambov: Gramota, 2015; Ch. II, № 9 (51): 77 - 80.
17. Pan'kina E.V. Sopostavitel'noe issledovanie vospriyatiya zvukopodrazhanij altajskogo i mongol'skogo yazykov russkoyazychnymi nositelyami. Filologicheskie nauki. Voprosy teorii i praktiki: V 2-h ch. Tambov: Gramota, 2013 Ch. II, №3 (21): 161 - 164.
18. Shahnarovich A.M., Yur'eva N.M. Psiholingvisticheskij analiz semantikii grammatiki: na materiale ontogeneza rechi. Moskva: Nauka, 1990.
19. Silaeva O.L., Varaksin A.N., Il'ichev V.D. Imitacionnye vzaimootnosheniya mezhdu chelovekom i zhivotnymi: Akusticheskij analiz. Moskva: RUDN, 1999.
20. Shlyahova S.S. Fonosemanticheskie marginalii v russkoj rechi. Avtoreferat dissertacii ... doktora filologicheskih nauk. Perm', 2006.
21. Razumovskaya V.A., Fejtel'berg E.M. Zvukopodrazhatel'nye slova v tureckom yazyke: integrativnyj podhod. Vestnik Irkutskogo gosudarstvennogo lingvisticheskogo universiteta. 2009; Vyp. 4: 79 - 86.
22. Mihalev A.B. Sovremennoe sostoyanie fonosemantiki. Novye idei v lingvistike XXI veka. Materialy I Mezhdunarodnoj nauchnoj konferencii, posvyaschennoj pamyati professora V.A. Homyakova. Pyatigorsk, 2009. Ch. I: 52 - 59.
23. Ruzin I.G. Prirodnye zvuki v semantike yazyka (kognitivnye strategii imenovaniya). Voprosy yazykoznaniya. 1993; 6: 17 - 27.
24. Vershinina M.G. 'Eksplikaciya fonosfery v russkoj fonosemanticheskoj kartine mira (na materiale permskih govorov). Dissertaciya ... kandidata filologicheskih nauk. Perm', 2013.
Статья поступила в редакцию 29.09.18
УДК 82-3
Kulyapin A.I., Doctor of Sciences (Philology), Professor, Altai State Pedagogical University (Barnaul, Russia),
E-mail: [email protected]
THE MYTHOGEOGRAPHY OF THE CITY-RESORT BELOKURIKHA IN K. PAUSTOVSKY'S STORY "RIGHT HAND". The article is dedicated to an analysis of mythography of the city-resort of Belokurikha in the story of K. Paustovsky "Right Hand". The artistic space of the story is modeled by analogy with a fairy-tale and mythological space, rather than a geographical one. Paustovsky depicts Belokurikha as a paradise. The children who lost their parents, and the heavily wounded sailor, deserved to stay here. At the same time, the Altai Eden, although it is beautiful, nevertheless remains a part of the world of the dead. On the bank of the Bezymyanka River the main character of the story Tikhon Ryabtsov is enveloped by an atmosphere of silence and immobility. The dam, which he guards, stops not only the water flow, but, as if, the time itself. In the finale of the story, Tikhon abandons Belokurikha's Elysium, miraculously restoring not only spiritual harmony, but also bodily integrity. The motive of return is closely linked in the story with the theme of victory over death.
Key words: myth of geography, creative space, plot, image, metaphor, symbol.
А.И. Куляпин, д-р филол. наук, проф., Алтайский государственный педагогический университет, г. Барнаул,
E-mail: [email protected]
