CC BY
20
Очень выразительный жест и деталь, полная подтекста и скрытого содержания. Он кладет в рот крошки, не потому что не наелся. Обед был сытным, Абуталиб - человек, знающий цену хлебу и труду, посредством которого он добывался. Батрача с детства на других за ломоть черного хлеба, он научился ценить хлеб. Это стало его привычкой, и он следует ей в любых обстоятельствах, хотя хлеб и в изобилии.
Еда принята, за ней следует пища духовная, Абуталиб развлекает хозяина поучительными рассказами. И талант Абуталиба самобытен, как и он сам. Автор сопоставляет простую, незатейливую игру Абуталиба на зурне и игру профессионального композитора на пианино. Речь идет о самородности и специализации. Сравнение этих двух талантов позволяет автору сделать обобщение, имеющее весьма большое значение для искусства в целом: «Какая воистину великолепная симфония получилась бы, если бы слить, в один эти два больших и сильных таланта: простой народный талант Абуталиба и профессиональный образовательный талант Гасанова...
А я еще подумал, что было большой удачей, если бы в своих стихах, книгах я смог бы соединить эти две струи: простодушный характер моего народа, его непосредственную открытую душу - с отточенным мастерством профессионала» [1, с. 169].
Вот для подчеркивания открытости, простодушия горского характера незаменимую роль играет образ Абуталиба, созданный Расулом Гамзатовым. Высказываниями, мыслями, рассказами Абуталиба насыщена книга. На всем ее протяжении Абуталиб рядом с автором.
Образ был создан с такой любовью и заинтересованностью, что он получился таким живым, привлекательным и колоритным, что после выхода книги Абуталиб стал одним из популярных и известных людей в Дагестане и за ее пределами. К нему стали приезжать журналисты, корреспонденты, брать у него интервью, писать о нем статьи, искали возможность пообщаться с ним. Были озвучены разные мнения, даже специалистов-литературоведов: реальное лицо - Абуталиб - или это образ, созданный фантазией Расула Гамзатова. После выяснения реальности этого образа, что есть такой человек и поэт, появились другие суждения, что автор «Моего Дагестана» вложил в уста Абуталиба афоризмы и изречения свои и других известных людей, а сам Абуталиб
Библиографический список
лишь озвучивает их. В этом не было необходимости, Абуталиб прост внешне, а внутренне содержателен и глубок. Мы видим его ведущим пресс-конференцию, в котором участвуют специалисты высокого уровня. Но как просто и в то же время профессионально объясняет вопросы искусства, литературы, их национального своеобразия, общечеловеческого содержания. Суждения его глубоки, обстоятельны, научны в подлинном смысле этого слова. Знания его не книжные, а обретенные своим жизненным опытом, опытом поколений дагестанцев. Автор и сам по поводу неординарных явлений думает, что бы сказал Абуталиб по этому поводу.
В статье «Слово о мастере Абуталибе» Расул Гамзатов объясняет природу его образа: «В своей книге «Мой Дагестан» я сделал попытку при помощи художественных средств дать образ дорогого мне Абуталиба, народного мудреца, честного труженика, чуткого человека». Люди, лично незнакомые с Абуталибом и его творчеством, часто спрашивали меня: «Абуталиб - это реальный человек или выдуманный образ? Кто же Абуталиб?». На этот вопрос я всегда отвечал и сейчас отвечаю: «Абуталиб - это Абуталиб».
Таким образом Расул Гамзатов вывел в своём значимом произведении «Мой Дагестан» образ Абуталиба, написанный с натуры. Тем самым у данного образа, который многие считали вымышленным и собирательным, есть реальный прототип. Это убедительно показано в данной статье. На наш взгляд, причиной того, что Абуталиба мало знают как поэта, является то, что его произведения издавались не так часто, как других писателей, сборники выходили на лакском языке, переводов на дагестанские языки почти не было, мало переводили его и на русский язык. Кроме того, Абуталиб не был человеком, выпячивающим свою личность, жил просто, скромно, творил без шума и афиширования.
В интервью журналисту Д. Ахмедханову на его вопрос: «Над чем вы сейчас работаете?», Расул Гамзатов отвечал: «Сейчас я заканчиваю приложение к книге «Мой Дагестан», которая будет называться «Абуталиб сказал!» В него я включу и то, что не вошло в первую книгу пятитомника» [2, с. 54].
Задумка Расула Гамзатова осталась незавершенной, отдельная его книга под названием «Абуталиб сказал!» не вышла. Под таким названием вышла книга самого Абуталиба. А материал под таким названием опубликован в седьмом томе восьмитомного собрания сочинений поэта.
1. Гамзатов Р Мой Дагестан. Москва: Правда, 19б9.
2. Гамзатов Р Собрание сочинений: в 8 т. Москва. Советский писатель, 2003; Т. 8.
3. Гамзатов Р Избранные произведения. Махачкала: 1970; Т. I.
4. Буков К. Расул Гамзатов: 70лет. Махачкала, 1993.
5. Аминов М.З. Великий национальный поэт. Расул Гамзатов и современный литературный процесс. Махачкала, 1995.
6. Шабанова П.А., Магомедова Х.И. Еще раз об образной системе книги Р Гамзатова «Мой Дагестан». Современный ученый. 2017; № б: 47-51.
References
1. Gamzatov R. Moj Dagestan. Moskva: Pravda, 19б9.
2. Gamzatov R. Sobranie sochinenij: v 8 t. Moskva. Sovetskij pisatel', 2003; T. 8.
3. Gamzatov R. Izbrannyeproizvedeniya. Mahachkala: 1970; T. I.
4. Bukov K. Rasui Gamzatov: 70 let. Mahachkala, 1993.
5. Aminov M.Z. Velikij nacional'nyj po'et. Rasul Gamzatov i sovremennyj literaturnyjprocess. Mahachkala, 1995.
6. Shabanova P.A., Magomedova H.I. Esche raz ob obraznoj sisteme knigi R. Gamzatova "Moj Dagestan". Sovremennyjuchenyj. 2017; № б: 47-51.
Статья поступила в редакцию 26.01.23
УДК 82
Magomedova P.A., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Dagestan State Pedagogical University (Makhachkala, Russia),
E-mail: [email protected]
Magomedova Kh.I., Cand. of Sciences (Philology), senior teacher, Dagestan State Pedagogical University (Makhachkala, Russia),
E-mail: [email protected]
FOLKLORE MOTIFS IN THE LYRICAL PROSE OF EFFENDI KAPIEV. In the article, the authors consider the use of folklore motifs in the lyrical prose of Effendi Kapiev. The research is based on achievements in the field of literary studies and folklore studies. The main emphasis in the study is placed on the priority of the ideological principle in the use of folklore motifs as the main means of forming the problematic of a work of art, its ideological purpose. The reflection of a whole system of folklore motifs in the lyrics of E. Kapiev allows to talk about the originality of the author's artistic manner, its uniqueness. The researchers of the article emphasize that folklore origin, often in the same writer, prevails at the initial stage of his work, and then it seems to go deep into the works and is not too conspicuous. Sometimes, on the contrary, at some stage of the development of his work, the writer uses folklore motifs quite widely and acquires a keen interest in his native folklore. Effendi Kapiev considered folklore an artistic tradition that should be diligently studied and cherished. In the oral poetry of the Highlanders, Kapiev saw the history, the character of the people, the expression of the best national traditions. For a long time he nurtured the artistic idea of creating a lively, colorful image of a contemporary. E. Kapiev does not go an easy, beaten path in addressing folklore. He takes folk genres of folklore, melts the gold ore of folk poetry and creates his own sounding word, his original artistic system. In his work Kapiev is inextricably linked with his native soil and relies on the experience of national literature Russian literature and mountain poetry, E. Kapiev has set himself the task of helping his people to realize themselves, their past and their present, to make their people known and close to the Russian reader and other peoples.
Key words: lyrics, folklore, motive, origins, poetry, folk songs, parable, people, history.
П.А. Магомедова, канд. филол. наук, доц., Дагестанский государственный педагогический университет, г. Махачкала,
E-mail: [email protected]
Х.И. Магомедова, канд. филол. наук, ст. преп., Дагестанский государственный педагогический университет, г. Махачкала,
E-mail: [email protected]
ФОЛЬКЛОРНЫЕ МОТИВЫ В ЛИРИЧЕСКОЙ ПРОЗЕ ЭФФЕНДИ КАПИЕВА
В статье авторы рассматривают использование фольклорных мотивов в лирической прозе Эффенди Капиева. Исследование базируется на достижениях в области литературоведения и фольклористики. Основной акцент в работе сделан на приоритете идейного принципа в использовании фольклорных мотивов как основного средства формирования проблематики художественного произведения, его идейного назначения. Отражение целой системы фольклорных мотивов в лирике Э. Капиева позволяет говорить о своеобразии художественной манеры автора, ее уникальности. Авторы статьи подчеркивают, что фольклорное начало, нередко у одного и того же писателя, превалирует на начальном этапе его творчества, а затем оно как бы уходит в глубь произведений и не слишком бросается в глаза. Бывает и наоборот - на какой-то стадии развития своего творчества писатель использует фольклорные мотивы достаточно широко и обретает живой интерес к родному фольклору. Эффенди Капиев считал фольклор художественной традицией, которую надо старательно изучать и беречь. В устной поэзии горцев Э. Капиев увидел историю, характер народа, выражение лучших национальных традиций. Он долго вынашивал художественный замысел создания живого, колоритного образа современника. Э. Капиев в обращении к фольклору не идет легким, проторенным путем. Он берет народные жанры фольклора, переплавляет золотую руду народной поэзии и создает собственное звучащее слово, свою оригинальную художественную систему. В своем творчестве Капиев неразрывно связан с родной землей и опирается на опыт национальной литературы. Таким образом, воспитанный на традициях великой русской словесности и горской поэзии Э. Капиев поставил перед собой задачу - помочь своему народу осознать себя, свое прошлое и настоящее, сделать свой народ и его поэзию известной и близкой русскому читателю и другим народам.
Ключевые слова: лирика, фольклор, мотив, истоки, поэзия, народные песни, притча, народ, история.
Известно, что, так или иначе, писатели припадают к «материнскому лону» поэзии, к фольклорным ее истокам. У одних писателей это выражено достаточно явственно, четко. Порой неумеренное использование фольклорных сюжетов, образов и мотивов в их произведениях воспринимается как нечто ущербное, оно создает впечатление полной зависимости автора от фольклора. Фольклоризм в творчестве таких авторов становится препятствием к самостоятельности, оригинальности стиля. У других фольклоризм выражен слабее, он выступает как некий фермент, придающий особый колорит и терпкость их произведениям.
Фольклорное начало, нередко у одного и того же писателя, превалирует на начальном этапе его творчества, а затем оно как бы уходит в глубь произведений и не слишком бросается в глаза. Бывает и наоборот - на какой-то стадии развития своего творчества писатель использует фольклорные мотивы достаточно широко и обретает живой интерес к родному фольклору.
Цель статьи: изучение выразительных средств, которые позволили рассмотреть фольклорные мотивы в лирической прозе Эффенди Капиева.
Задачи:
1. Изучить специфику лирической прозы Эффенди Капиева.
2. Рассмотреть фольклорные мотивы в лирической прозе Эффенди Капи-
ева.
3. Показать характер народа, выражение лучших национальных традиций в лирической прозе Эффенди Капиева.
Научная новизна статьи заключается в рассмотрении лирической прозы Эффенди Капиева и выделении в ней фольклорных мотивов.
Теоретическая значимость статьи выражается в изучении различных произведений лирической прозы Эффенди Капиева и показе возможности фольклорных мотивов для усиления выразительных средств в процессе представления жизни Дагестанского народа.
Практическая значимость заключается в рассмотрении системы фольклорных мотивов в лирике Э. Капиева, что позволяет говорить о своеобразии художественной манеры автора, ее уникальности в процессе выражения лучших национальных традиций Дагестанского народа.
Эффенди Капиев считал фольклор художественной традицией, которую надо старательно изучать и беречь. В устной поэзии горцев, как отмечает Н.В. Капиева, Э. Капиев увидел историю, характер народа, выражение лучших национальных традиций, народную песню, «поэтическую сферу» капиевского детства. Песня навсегда осталась для него воплощением прекрасного, благородного в человеке» [1].
С юношеских лет Э. Капиев собирал, записывал, переводил народные песни, пословицы и поговорки и настолько этим заинтересовался, что вскоре стал собирателем, переводчиком и пропагандистом горского фольклора. Он собрал и перевел огромное количество народных песен, стихотворений и рассказов молодых писателей и опубликовал их в «Дагестанской антологии» (М., 1934 г).
Изучая творчество дореволюционных поэтов Дагестана и горский фольклор, Э. Капиев не увлекся заманчивой перспективой стать ученым-фольклористом или историком литературы.
Между тем из-под пера Э. Капиева вышли оригинальные, глубоко содержательные и по-настоящему научные статьи: «О советском фольклоре Дагестана», «Из прошлого дагестанского фольклора», «Терская казачья песня», «Гамзат Цадаса», «Сулейман Стальский», «Рабадан Нуров», «Памяти великого ашуга», «О фильме «Друзья», «Речь на Первом съезде советских писателей Дагестана» и т. д. В фольклорном произведении Э. Капиев видел выразительность, красоту, поэтическую силу и самобытность. Из моря родного народного языка Э. Капиев черпал неограниченные художественные ценности, и они по- новому зазвучали в талантливых произведениях писателя [2-6].
В этот период он признает необходимость включения богатого художественного опыта фольклора в опыт литературный. Тяготение к фольклорной традиции неотделимо от целей, поставленных художником перед собой в конце 30-х
годов. Э. Капиев в фольклоре видит одно из действенных средств приближения литературы к народу.
Ряд произведений Э. Капиева, как только опубликовали их в переводах на дагестанские языки, стали народными, широко известными в республике. Эф-фенди Капиев не задавался научными целями, собирая, переводя и издавая образцы старой народной поэзии.
Н.В. Капиева пишет: «Назвав «Резьбу по камню» «Книгой песен дагестанских горцев», Эффенди некоторые из своих оригинальных стихов приписывает в комментариях «безвестным горским певцам»; «не надо считать эту изящную зарисовку фольклорным «паспортом». Она, скорее, прозаический аккомпанемент к песне, ее обрамление, создающее иллюзию достоверности... Эффенди нравились такие литературные мистификации, имеющие давнюю традицию, еще от «Гузлы» Мериме...» [2, с. 130]. Комментарии Э. Капиева к песням, таким образом, надо воспринимать как образцы его прозаического стиля.
Собирание, перевод и публикация произведений фольклора и литературы не стали единственной музой творчества Э. Капиева. «В сердце Капиева жила мечта - написать о «своем древнем горском народе», а для этого надо было знать не только современную жизнь, свидетелем и активным участником которой он был, но и историю народа, его обычаи, нравы, образ мыслей. Отсюда усиленный интерес Капиева к фольклорным произведениям [3].
Он долго вынашивал художественный замысел создания живого, колоритного образа современника.
Этот замысел стал осуществляться после встречи с Сулейманом Сталь-ским. В нем Капиев увидел конкретного героя своей книги «Поэт».
Проявляя «строгое чувство меры», Э. Капиев пользуется народной притчей, пословицей и поговоркой, сказкой, которые входят в его произведение «Поэт» органично, и они гармонично связаны с художественным смыслом. Он создал произведение, проникнутое народным духом и воплощающее народное художественное восприятие.
Писатель показывает неразрывную связь героя произведения с народом, его место в истории народа. И для этого, естественно, на материале фольклора он постигает тайну горского восприятия, берет на вооружение ряд фольклорных жанров, помогающих ему найти наиболее полную форму выражения, проникает в стихию живого народного языка. Фольклор нужен ему для расширения и углубления предмета изображения и в то же время для правдивого изображения жизни народного поэта, в прошлом неграмотного, для объективного изображения действительности.
В книге Капиева приведены четыре притчи. Автор пользуется народными произведениям, в частности притчами, чтобы поведать читателю свои мысли о назначении художника. Они изложены в свободной, лаконичной народной манере.
В первой говорится о жестоком хане, которому случайно помог дровосек. Он дал плоды айвы, и сын жестокого хана был спасен. Эту притчу автор заключает словами: «Ты слышал поэт?.. Никогда, никогда не поступай наперекор своей совести. Помни крепко: ни одна айва, ни один плод из твоего сада не должен служить не то что лекарством, но даже случайно пищей врагу» [1, с. 43]. Этой притчей автор утверждал, что поэт обязан служить своему народу.
Вторую притчу об отваге и смелости волка автор заканчивает словами: «Я хотел сказать, что искусство поэта сродни искусству смелости. Оно зависит «от внутренних сил». Кредо писателя Э. Капиева: «Поэт должен быть отважным, мужественным в решении жизненных вопросов художественными средствами» [1, с. 107].
В третьей притче речь идет о прямоте. Образ Паглул-Дивана для своей притчи Э. Капиев нашел в горском фольклоре. Там Паглул-Диван - персонаж сказки, прикинувшийся сумасшедшим, чтобы избежать казни, уготованной ему братом, вероломством захватившим власть шаха. Когда к герою обращаются за советом со словами Паглул-Диван (т. е. Судья-Мудрец), он дает мудрые советы. Когда же со словами Далу-Диван (Судья-Безумец), он дает советы, не приносящие пользы.
В четвертой притче автор говорит о смелости обезьяны, которая рвалась к свету, солнцу, к другому миру. Она достигла намеченной цели. В конце притчи обращение: «Поэт! Стремись всегда вперед! Пусть ты один и не знаешь дороги. Не беда, что за каждым углом тебя будет подстерегать смерть, не беда, что позади остаются лакомства и уют: ты будешь львом! Не оглядывайся! Пусть каждая капля твоей крови рвется вперед. Только вперед! [1, с. 214].
Э. Капиев в обращении к фольклору не идет легким, проторенным путем. Он берет народные жанры фольклора, переплавляет золотую руду народной поэзии и создает собственное звучащее слово, свою оригинальную художественную систему, так называемый сплав фольклорных красок и современной литературной прозы.
Библиографический список
В ряде новелл своей книги, как отмечает Н.В. Капиева, писатель полностью выходит за пределы «фольклорного» ряда. И «она современнейшая проза и на сегодня, не узкокавказская по колориту, а европейская по звучанию, строгая, сдержанная в своей живописи» [2, с. 78].
В своем творчестве Капиев неразрывно связан с родной землей и опирается на опыт национальной литературы Дагестана [7-11].
Воспитанный на традициях великой русской словесности и горской поэзии Э. Капиев поставил перед собой задачу - помочь своему народу осознать себя, свое прошлое и настоящее, сделать свой народ и его поэзию известной и близкой русскому читателю и другим народам.
1. Капиев Э. Избранное. Москва, 1959.
2. Капиева Н. Жизнь, прожитая набело. Москва, 1969.
3. Тамадаев Х. Эффенди Капиев. Жизнь и творчество. Махачкала: Дагучпедгиз, 1962.
4. Чудакова М. Эффенди Капиев. Москва: Молодая гвардия, 1970.
5. Воспоминания об Эффенди Капиеве. Ставрополь, 1980.
6. Гамзатов Р Слово о поэте. Махачкала, 1979.
7. Инаркаева С.И. Соотношение общечеловеческого контекста изображения личности с этноментальной и этнокультурной составляющей в лирической прозе Лулы Куни. Мир науки, культуры, образования. 2017; № 4 (65): 289-290.
8. Степанова Т.М. Северокавказское просветительство: новый взгляд. Культурная жизнь Юга России. 2012; № 3 (46): 112-113.
9. Степанова Т.М. Фольклорные элементы художественной структуры дилогии Р Гамзатова «Мой Дагестан» в контексте интеллектуальной прозы Северного Кавказа. Вестник Адыгейского государственного университета. Серия 2: Филология и искусствоведение. 2011; № 4: 36-41.
10. Сулейманова М.С., Шабаева Л.А., Магомедова С.А. и др. Дагестанская литература: история и современность. Махачкала, 2021; Ч. 1.
11. Шабанова П.А., Магомедова Х.И. Еще раз об образной системе книги Р Гамзатова «Мой Дагестан». Современный ученый. 2017; № 6: 47-51.
References
1. Kapiev 'E. Izbrannoe. Moskva, 1959.
2. Kapieva N. Zhizn', prozhitaya nabelo. Moskva, 1969.
3. Tamadaev H. 'Effendi Kapiev. Zhizn' i tvorchestvo. Mahachkala: Daguchpedgiz, 1962.
4. Chudakova M. 'Effendi Kapiev. Moskva: Molodaya gvardiya, 1970.
5. Vospominaniya ob 'EffendiKapieve. Stavropol', 1980.
6. Gamzatov R. Slovo o po'ete. Mahachkala, 1979.
7. Inarkaeva S.I. Sootnoshenie obschechelovecheskogo konteksta izobrazheniya lichnosti s 'etnomental'noj i 'etnokul'turnoj sostavlyayuschej v liricheskoj proze Luly Kuni. Mir nauki, kul'tury, obrazovaniya. 2017; № 4 (65): 289-290.
8. Stepanova T.M. Ceverokavkazskoe prosvetitel'stvo: novyj vzglyad. Kul'turnaya zhizn' Yuga Rossii. 2012; № 3 (46): 112-113.
9. Stepanova T.M. Fol'klornye 'elementy hudozhestvennoj struktury dilogii R. Gamzatova "Moj Dagestan" v kontekste intellektual'noj prozy Severnogo Kavkaza. VestnikAdygejskogo gosudarstvennogo universiteta. Seriya 2: Filologiya i iskusstvovedenie. 2011; № 4: 36-41.
10. Sulejmanova M.S., Shabaeva L.A., Magomedova S.A. i dr. Dagestanskaya literatura: istoriya i sovremennost'. Mahachkala, 2021; Ch. 1.
11. Shabanova P.A., Magomedova H.I. Esche raz ob obraznoj sisteme knigi R. Gamzatova "Moj Dagestan". Sovremennyjuchenyj. 2017; № 6: 47-51.
Статья поступила в редакцию 26.01.23
УДК 821.161.1
Martazanov A.M., Doctor of Sciences (Philology), Professor, Department of Russian and Foreign Literature, Ingush State University (Magas, Russia),
E-mail: [email protected]
DIALOGUE WITH V. RASPUTIN IN R. SENCHIN'S NOVEL "THE FLOODING ZONE". All interpreters of R. Senchin's novel "Flooding Zone" (2015) noted the connection of this work with V. Rasputin's story "Farewell to Matyora". The article examines in detail various aspects of this creative dialogue, during which Senchin, not limited to the framework of one Rasputin story, touches on the deep layers of the artistic philosophy of his great predecessor. It is noted that the main message of this brilliant story by Valentin Rasputin is that a person should be the master of his own destiny, and not expect favors from a kind and reasonable boss. While the people in Senchin's "Flooding Zone" are presented as really tired and broken, having lost their energy, the will to a full-fledged historical existence, faith in themselves. The work of R. Senchin shows the deplorable process of human grinding.
Key words: Senchin, flood zone, fire, Rasputin, "Farewell to Matyora", people, master, fatigue.
А.М. Мартазаное, д-р филол. наук, проф., Ингушский государственный университет, г. Магас, E-mail: [email protected]
ДИАЛОГ С В. РАСПУТИНЫМ В РОМАНЕ Р. СЕНЧИНА «ЗОНА ЗАТОПЛЕНИЯ»
Все исследователи романа Р Сенчина «Зона затопления» (2015) отметили связь этого произведения с повестью В. Распутина «Прощание с Матёрой». В статье подробно рассматриваются различные аспекты этого творческого диалога, в ходе которого Сенчин, не ограничиваясь рамками одной распутинской повести, затрагивает глубинные слои художественной философии своего именитого предшественника. Отмечается, что главный посыл гениальной повести Валентина Распутина «Прощание с Матёрой» состоит в том, что человек должен быть хозяином собственной судьбы, а не ожидать милостей от доброго и разумного начальства, в то время как народ в «Зоне затопления» Сенчина представлен действительно усталым и надломленным, утратившим энергию, волю к полноценному историческому существованию, веру в себя. В произведении Р. Сенчина показан прискорбный процесс измельчания человека.
Ключевые слова: Сенчин, «Зона затопления», пожар, Распутин, «Прощание с Матёрой», народ, хозяин, усталость.
Актуальность исследования заключается в малоизученности данной темы. В статье впервые подробно рассматриваются различные аспекты этого творческого диалога, в ходе которого Сенчин, не ограничиваясь рамками одной распу-тинской повести, затрагивает глубинные слои художественной философии своего именитого предшественника [1-9].
Цель данного исследования - показать главный посыл диалога с В. Распутиным в романе Р. Сенчина «Зона затопления», а также связь этих двух произведений.
Для достижения поставленной цели потребовалось решение следующих задач:
- рассмотреть сюжетно-событийный план указанных произведений;
- показать, как Роман Сенчин в «Зоне затопления» вступил с Валентином Распутиным в достойный творческий диалог в ходе которого развивает идеи своего именитого предшественника, подтверждая его правоту и прозорливость.
Научная новизна и теоретическая значимость работы определяется решением поставленных задач, т. е. проведенным анализом творческого диалога двух
