CC BY
57
ББК 74.65(=665.1) УДК 376.74
С.Ю. ГОЛОВИНА, В.И. ПРОКОПЕНКО
S.U. GOLOVINA, V.I. PROKOPENko
ФОЛЬКЛОР ОБСКО-УГОРСКИХ НАРОДОВ
ТЮМЕНСКОГО СЕВЕРА - КЛАДОВАЯ ЭТНИЧЕСКОГО ВОСПИТАНИЯ ЧЕЛОВЕКА
FOLKLORE OF OBSKO-UGORSKI PEOPLES OF TYUMEN NORTH - IS A TREASURE OF ETHNIC BRINGING UP PERSON
В статье рассматривается устная традиция обско-угорских народов Тюменского Севера как источник, в котором наиболее полно представлена информация о традиционном этническом воспитании северян. Использование фольклорного материала в современном процессе воспитания подрастающего поколения северных этносов позволит сохранить корневой этнический стержень обско-угорских народов.
We regard the verbal tradition of native peoples of Tyumen North as exhaustive source, which includes information about ethnic bringing up northern children. And all this information has a high degree of reliability. So, it is very important to use this information in the course of the bringing up young generation of northern peoples. That can help to preserve the root ethnic pivot of obsko-ugorski peoples of Tyumen North, which so necessary for modern youth.
Ключевые слова: фольклор, этнопедагогика, обско-угорские народы Тюменского Севера.
Keywords: folklore, ethno-pedagogics, obsko-ugorski peoples of Tyumen North.
Исследуя фольклорные источники обско-угорских народов Тюменского Севера (ханты, манси, ненцы, селькупы), мы не раз отмечали, какую важную роль в них играют воспитательные традиции [10, с. 10-19], [12, с. 18-28], [2, с. 105-112]. В частности, в героическом эпосе рассматриваемых этносов сюжетная линия зачастую связана с развитием, воспитанием героя, формированием его характера. Воспитательные приёмы, методы и средства гармонично входят в цепь повествования. Следует отметить, что в соответствии с особенностями промыслов, верований и обычаев, каждый народ выработал свои индивидуальные меры воздействия на юных соплеменников, однако все они подчинялись общим законам, складывавшимся в течение веков под воздействием экстремальных климатических условий проживания.
Рассмотрим, к примеру, трудовое и физическое воспитание, нашедшее отражение в устной традиции северян. Все без исключения северные народы Тюменского региона, воспитывая детей, ориентировали их на активный образ жизни, прививали физические и трудовые навыки в процессе игры, так как того требовали суровые условия Крайнего Севера. Но естественно и то, что каждый народ выработал свои особые игровые средства, соответствующие характеру трудовой деятельности, а также оригинальные методы и средства трудового и физического воспитания [10, 11, 12].
Так, у обско-угорских народов борьба (и в частности, борьба с медведем) является одним из основных элементов спортивных состязаний и неоднократно описывается в фольклоре. Это не удивительно, так как охота на медведя так же, как и Медвежьи праздники, - составляющие культуры данных этносов.
А одержать верх над сильным таёжным хищником можно только благодаря навыкам, приобретённым в ходе подобных упражнений. Кроме силы и ловкости борца большое значение в схватке с медведем имеет также хорошее знание его повадок и тактики боя, которые как раз и отрабатываются во время театрализованных представлений, где один из актёров изображает зверя. Это любопытное действо достаточно подробно представлено в хантыйской легенде «День медведя»:
«От стола идёт Сайями, Он поклон кладёт медведю, Выворачивает шубу И гостей он приглашает:
«Тела кто имеет силу -Выходи к тропине зверя, Выходите побороться -Я урманным буду зверем».
Выходили семь удалых, Силу пробовали зверя, Опускали они руки И валились от Сайями...
Сговорились семь удалых, Подошли они к Сайями, Крепко взяли его в руки И на землю повалили» [3, с. 110].
У ненцев в данном случае интерес представляют детские игры с арканом, а также использование упражнения с арканом в различных мероприятиях - таких как, например, ловля свадебного поезда. Данная традиция уходит корнями в далекое прошлое и следующим образом описывается в сказке «Серебряная певунья»: «на всём скаку должен будет жених невестиных оленей тынзеем поймать за рога. только трижды может жених тынзей забрасывать. Если трижды оленей не поймает - умчится невеста домой» [1, с. 35]. Очевидно, что подобные навыки необходимы народу, для которого олень означает жизнь. Приучение оленей, охота на них - это то, за счёт чего существуют ненцы, кормятся в суровых условиях тундры.
Важным и жизненно необходимым средством физического воспитания исключительно для всех коренных малочисленных народов Севера является психофизическое закаливание, но и оно имеет свои особенности у каждого отдельного этноса. Так, в фольклоре обско-угорской этнической группы постоянно встречаются маленькие домики (холодные и неотапливаемые), в которые женщин отводили, когда подходил срок для рождения ребёнка [7, с. 267, 289], вынуждая тем самым младенца испытывать холод и дискомфорт с первого момента жизни. Хотя в вопросах закалки ханты и манси порой тоже расходились: если мансийские богатыри гордились своими косами, то ханты коротко стригли волосы, а детей вообще брили наголо, подставляя их головы под снег, дождь и палящее летнее солнце. Различие в трудовой деятельности северных народов также приводило к расхождениям в приёмах закаливания. Например, хантыйский или мансийский охотник мог несколько часов сидеть в снегу «без движенья и дыханья» [3, с. 121], выслеживая лисицу, а привыкший к движению и перекочевкам ненец мог вброд перейти ледяную реку и не простудиться.
Известно также, что женщине на Крайнем Севере необходимо было быть стойкой и закалённой для того, чтобы помогать мужу в его нелёгкой трудовой жизни. В обязанности представительниц практически всех северных этносов
входили установка чума (юрты) при перекочёвках, разделывание туш, добытых мужчинами, разведение огня утром, в промороженном чуме. Однако эпические героини ненецкого народа очень часто, помимо прочих женских дел, выполняли мужскую работу (ловили, приручали оленей, охотились на них, сражались с врагами). Перед военным походом женщины-ненки должны были тренироваться наравне с мужьями. Так, в ненецкой героической песне «Два Эбт Яб» Младший Тунгус приглашает посоревноваться и девушек: Две мои сестры, позовите своих подруг играть! Вы тоже играйте! Мы будем смотреть.» [5, с. 290]. И даже маленькие девочки проявляли силу, стойкость и неуязвимость в трудных ситуациях: десятилетняя девочка, героиня песни «Сын Хозяина Ябта Саля», на бегу выдёргивает семисаженный хорей и прыгает с ним по льдинам [5, с. 129]; другая юная ненка из героической песни «Оленевод Нядгы» перешла по пояс вброд реку, на которой только-только пошёл лёд, высушила одежду и отправилась дальше [5, с. 100].
В течение столетий у коренных малочисленных народов Тюменского Севера сформировались свои приёмы, методы и средства нравственно-этического воспитания и самовоспитания, а также особые, индивидуальные приёмы, методы и средства, опирающиеся на веру и убеждения отдельного конкретного этноса Тюменского региона. Необыкновенное миролюбие и добродушие представителей народов Тюменского Севера определили характер их воспитательных методов, преобладающими среди которых являются исключительно позитивные, как-то: пример, просьба, похвала, одобрение, а также убеждение. Такие качества, как немногословность, сдержанность в поведении данных этнических групп способствовали появлению оригинальных приёмов убеждения, отразившихся в фольклоре (в хантыйском сказании пустослову и лентяю, пожелавшему луче умереть,чемработать, роют могилу [13, с.276],ахвастуназаставляют съесть щуку [7, с. 36]), а также остроумных и лаконичных наставлений («тебя женщиной считаю, так как ты не своим, а женским умом живёшь» [7, с. 344]).
Уважительное отношение к ребёнку, в свою очередь, повлияло на систему словесных методов воздействия, основным среди которых можно назвать доверительную беседу родителей с детьми, проходящую на волне взаимного уважения. Возрастным критерием у северных этносов было не количество прожитых лет (тем более что дни рождения они не отмечали), а наличие мысли в голове. В мансийском сказании об Эква-Пыгрисе бабушка обращается к своему маленькому внуку: «Сынок, если в твоей голове появились мысли, если в руках и ногах твоих мощь заиграла - дерзай, попробуй подняться на Небо. Пусть То-рум ответит на твои вопросы» [15, с. 43]. А вот в ненецком мифе, напротив, уже подросшие дети творца Нума «ведут себя как маленькие: вместо того чтобы помогать отцу, бегают, воюют, во что-то ещё играют» [6, с. 157]. «Наверно, мозги у них ещё не созрели», - комментирует рассказчик. В то же время, даже глава рода («ерв» - нен.) может считаться с мнением юноши и следовать его совету, если признавал в нём умного и наблюдательного человека. Так, в ненецком сказании хозяин стойбища говорит о молодом представителе своего рода следующее: «Он очень умный, этот мальчик. Когда-нибудь, наверное, он будет похож на меня» [14, с. 174]
Что касается такого звена в формировании личности, как самовоспитание, то надо отметить, что оно обязательно и во всех странах инициировалось народным воспитанием, так как было необходимо в условиях трудовой жизни. Но вот пути этого инициирования зачастую рознились. В связи с чем очень интересной представляется нам мансийская легенда о том, что в любой семье может родиться богатырь, способный победить Комполэна. Вера в своих детей, надежда на них и формирует у северян уважительное к ним отношение, вы-
рабатывает правильную линию воспитания. У всех народов Тюменского Севера в немалой степени самовоспитанию способствовала клятва. В данной связи особенно эффективной представляется нам клятва над лапой или головой медведя, популярная у обских угров. Произносящий такую клятву не смел соврать грозному, но справедливому хозяину тайги, так как верил в кару за обман. Эпические герои в фольклоре хантов и манси не раз демонстрировали, что ложь в подобном случае может стоить жизни. В хантыйской легенде «Ту-мадан и Капишка» молодая хантыйка клянётся следующим образом: «...в руках женщины кусок медвежьей шкуры. «Если я тебя обману, пусть он со мной так!» - и она рвёт зубами шкуру, летят клочья шерсти» [13, с. 263]. Что касается запретов, то данный метод воспитания был одинаково эффективен у всех этносов Тюменского региона благодаря тому, что распространялся как на юных, так и на взрослых представителей рода. Но действия, на которые налагались табу, порой, варьировались. Для ненцев, например, долгое время находившихся в конфликтных отношениях с соседями, нерушимыми являлись некоторые правила ведения войны, основанные на законах чести: «нельзя нападать ночью», «нельзя нападать со спины». Как и ханты бесчестным считали нападение на слабого «не по своей мере» противника» [3, с. 85]. В плане этического воспитания можно отметить запрет, налагаемый ненцами на оплакивание погибших родственников, или обычай селькупов, запрещающий брать еду со стола младшим вперёд старших (не детям вперед взрослых, а именно младшим вперед старших). Также по обычаю ненцев женщине нельзя было идти впереди мужчины, точнее, мужчина всегда должен был идти впереди женщин и детей, демонстрируя этим отнюдь не бескультурие (как могло бы показаться европейским народам), а воспитанность и готовность предупредить опасность и защитить более слабых своих сородичей. Данная традиция отражена во многих ненецких песнях и преданиях, раскрывающих бытовую сторону жизни народа, повествующих о промысле, перекочевках и т.д. А вот воровство и хвастовство осуждались без исключения всеми этносами Тюменского Севера. Как, впрочем, не приветствовалось и расточительство природных ресурсов. Вообще, во взглядах на отношения человека с природой данные народы имели много общего.
Если говорить об особенности экологического воспитания у северных народов, то в первую очередь следует обратить внимание на определение представителей этносов Тюменского региона своего места в общей картине мира. Так, если в русской (как и в европейской) устной традиции постоянно существовало противопоставление дома и дороги, дома и леса, где дорога и лес занимали позицию мира дикого и потустороннего, то для кочевых и полукочевых народов лес являлся своей стихией, что и определяло отношение к тундре, тайге и её обитателям. Очень интересной в данной связи видится нам роль собаки. В то время как в русских сказках она выполняет функцию проводника на грани миров (своего и чужого), и отношение к ней подчас тревожное и даже враждебное, у ненецких оленеводов и ханты-мансийских охотников собака - первый помощник и друг. И хотя, как отмечала Н.В. Лукина, по воззрениям хантов и манси, собака тоже способна была контактировать с миром духов и миром мёртвых, «однако в первую очередь она считалась тесно связанной с человеком, настолько, что убийство собаки приравнивалось к убийству человека» [7, с. 25].
Различия во взаимоотношениях с конём (у русских и у северян) также очевидны: у северян - как к другу и советчику, у русских - тоже как к другу, но всё же в первую очередь - как к слуге. Следовательно, естественным является тот факт, что все коренные малочисленные народы Тюменского Севера (как и сама природа Крайнего Севера) воспитывали в детях уважение к природе, так как жили в тесном соседстве с ней. Но вот приёмы воспитания были ин-
дивидуальны для каждого этноса и зависели от таких факторов, как вера, национальные идеи-символы и особенности окружающей природы. Так, например, рисуя картину своего родового древа, предки манси напоминали о том, что лось и гагара, берёза и кедр приходятся людям братьями и сёстрами, поэтому к ним нужно относиться с уважением и любовью [9, с. 32]. Ханты в предании «Почему у сосен разные имена» призывают заботиться о тайге, оберегать сосны и кедры, которые «тоже когда-то людьми были» [13, с. 273]. Характерно для обских угров также то, что тотемному предку они могли предать образ любого животного, даже довольно экзотичного для мест их обитания. Как манси, например, чтили и оберегали чайку или кошку, хотя у них и не было (как у древних египтян) полей, которые маленькие хищницы оберегали бы от мышей. То есть манси отдавали дань красоте животных и птиц, а не только их практическим качествам. А чайка считалась священной ещё и у ненцев. И так же как манси верили в то, что «нельзя убивать белых лебедей» [4, с. 103], божественных, по их представлениям, птиц (а на самом деле, просто редких и очень красивых), также и ненцы, постоянно общаясь с оленями, подметили в пословице тот факт, что только глупец «колет стельную важенку» [8, с. 72]. Традиция, отражённая в фольклоре, запрещала ненцам охотиться и на «линных» гусей [5, с. 491]. А знак, закрепляющий за определённым родом место охоты, так называемая тамга, распространённая у ненцев и у хантов, ограничивала количество охотников, действующих на одной территории, выполняя тем самым полезную практическую функцию. Так, в хантыйской легенде «Ине-Хон» находим следующие слова:
И где у лесины свалился медведь -
Тамгу на корине стрелою отметь.
От дальних окраин до места тамги
Ты будешь хозяин зверей и тайги [3, с. 45].
Причем, в фольклоре традиции строго соблюдаются не только простыми смертными, но и духами-покровителями, что, несомненно, оказывало на северян сильное воспитательное воздействие. Так, в мансийском сказании «Как Эква-Пырись на охоту ходил» семиголовый менкв заявляет: «Ну, завтра домой пойдём. Третий день лесуем. Если четыре дня лесовать будем, в лесу и зверя не останется. Белка кончится, соболь кончится. Нам четыре дня лесовать за-прещено...если лишнего лесовать станешь, то люди что есть станут? Сколько дней лесовать указано, столько и лесуй» [7, с. 371].
Эстетическое воспитание у этнических групп Тюменского региона (как и у других северных этносов) проходило в ходе трудовой деятельности, во время «сказочных вечеров» и традиционных праздничных мероприятий, а также в процессе ознакомления молодёжи с природой родного края. Но в связи с тем, что трудовая деятельность различалась, фольклорные и праздничные традиции также у каждого народа были свои, то в данном случае опять можно говорить о некоторых индивидуальных особенностях эстетического воспитания у хантов, манси, ненцев и селькупов. Только у ненцев, например, существовал обычай придумывать сказку для новорождённого, сочинять песню-нюкбус для ребёнка, пробуждая тем самым творческие способности юного слушателя. Медвежий праздник, известный у обско-угорских народов как комбинированный вид увеселения, хорош тем, что на нём можно было проявить и развить различные способности: спеть, станцевать, победить в схватке с медведем, а также продемонстрировать актёрские таланты. Вот как Е.И. Ромбандеева определяет значение этого праздника для своих земляков: «Медвежьи пляски для нашего народа были школой развлечений, обучения трудовым навыкам, школой храбрости и смелости, нравственной морали. Через критику и юмор
учились жить, воспитывали людей, на плясках очищали и усталую свою душу и снова шли в тайгу» [12, с. 122]. И если процесс исполнения героических песен у этносов Тюменского Севера имел много схожих элементов и напоминал «театр одного актёра», то ненцы, в данном случае, пошли вперёд и ввели второго певца, который мог делать дополнительные акценты, обращая внимание слушателя на мелкие, но значимые детали песни. Когда исполнителю хотелось описать что-либо прекрасное, он обращал внимание на красоту природы, потому что ничего северян не привораживало сильнее, чем родные пейзажи. Все без исключения представители народов Тюменского Севера признавали красоту такого величественного животного, как олень, ханты и манси также восхищались лосем и часто наделяли своих богатырей силой медведя. Но, если говорить о человеческой красоте, то как раз обские угры чаще приписывали людям лёгкость птиц, а ненцы охотно сравнивали богатырей с могучими деревьями. Но опять же все этносы Тюменского региона сходились в том, что красота - в трудолюбии и старательно создавали прекрасное своими руками. Так, ханты и манси обязательно украшали резьбой ножи и вёсла, а ненецкие девушки славились как лучшие вышивальщицы, способные победить в состязании саму «Белую зиму» [1, с. 44].
Таким образом, мы видим, что фольклор обско-угорских народов Тюменского Севера - это объёмный и универсальный источник и кладовая народной мудрости в деле воспитания человека. Этот неиссякаемый народный источник включал в себя различные сведения о мире (по истории, природоведению, медицине и т.д.), в нём содержатся заветы предков и примеры того, как нужно себя вести в той или иной ситуации, как правильно поступать.
Так, ханты, манси, ненцы и селькупы, проживая на соседских территориях, сходились в том, что движение, игры, тренировки, закаливание должны лежать в основе трудового и физического воспитания для того, чтобы поддерживать форму на протяжении всей жизни. Именно поэтому их эпические богатыри играют и тренируются, используя любой праздник, любую свободную минуту, примером своим, призывая северян так же работать над собой, закалять дух и тело.
Для того же чтобы поддерживать жизненно необходимую дисциплину в лесу и в тундре, народы Тюменского Севера накладывали табу на те или иные действия, заставляя подчиняться запретам всех без исключения эпических героев: как положительных, так и отрицательных. Каждый запрет, в свою очередь, основывался не на суевериях, а на многовековых наблюдениях мудрого народа: манси-охотники устанавливали сроки, когда можно убивать зверя, когда нет, селькупы ограничивали территории, на которых можно ловить рыбу, а ненцы запрещали колоть «стельных важенок». Все данные этносы руководствовались одним принципом - передать землю потомкам, сохранить и приумножить. И во всем, что их окружало, они видели свою, непритязательную красоту, стараясь походить на братьев своих меньших, а не демонстрировать перед ними свое мнимое превосходство.
Следовательно, устная традиция обско-угорских народов Тюменского Севера не просто развлекала и давала информацию человеку. Прежде всего она учила, помогала усваивать уроки предков, служила своеобразной кладовой этнического воспитания, единственно приемлемого в условиях Крайнего Севера и по сей день. Ныне живущим обско-угорским народам Тюменского Севера ни в коем случае нельзя предавать забвению фольклорную традицию как корневую и стержневую информацию о жизнедеятельности северных этносов проживающих на Тюменском Севере. Фольклорная традиция обско-угорских народов как никогда жизнепотребна ныне живущему молодому поколению народа ханты, манси, селькупов, ненцев и др.
Литература
1. Белинович, Н.С. Живые узоры: ненецкие сказки [Текст] / Н.С. Белинович. - Архангельск: Книжное изд-во, 1956. - 56 с.
2. Головина С.Ю. Этнические особенности воспитательно-образовательных средств фольклора у народов Тюменского Севера [Текст] / С.Ю. Головина // Образование и наука: Журнал теоретических и прикладных исследований. - Уральское отделение РАО, 2007. - № 6 (48). - С. 105-112.
3. Ине-Хон [Текст]: героические песни легенды в обработке И.Н. Еланцева / обработал И.Н. Еланцев. - Свердловск: Свердл. обл. гос. изд-во, 1935. - 142 с.
4. Конькова, А.М. Сказки бабушки Аннэ [Текст] / А.М. Конькова. - Свердловск: Средне-Уральское книжное изд-во, 1985. - 127 с.
5. Куприянова, З.Н. Эпические песни ненцев [Текст] / З.Н. Куприянова. - М.: Наука, 1965. - 782 с.
6. Мифы и предания ненцев Ямала [Текст] / авт.-сост. Л.А. Лар. - Тюмень: Изд-во ИПОС СО РАН, 2001. - 294 с.
7. Мифы, предания, сказки хантов и манси [Текст] / сост. Н.В. Лукина; под общ. ред. Е.С. Новик. - М.: Наука, 1990. - 568 с.
8. Ненянг, Л. Фольклор таймырских ненцев [Текст]: в 2 кн. / Л. Ненянг. - М.: ИНПО, 1996.
9. Огонь-камень: сказки народов Тюменского Севера [Текст]. - Свердловск: Средне-Уральское книжное изд-во, 1981. - 143 с.
10. Прокопенко, В.И. Ханты: этнопедагогика физического воспитания [Текст]: монография / В.И. Прокопенко. - М.: Народная педагогика, 1994. - 134 с.
11. Прокопенко, В.И. Игры ваховских, аганских хантов и лесных ненцев [Текст]: пособ. для нац. Школы / В.И. Прокопенко. - Екатеринбург: Изд-во «Эрнест», 1997. - 89 с.
12. Прокопенко, В.И. Этнопедагогика народа ханты: физическое воспитание и игры [Текст]: учеб. пособие / В.И. Прокопенко. - Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 2005. - 296 с.
13. Ромбандеева, Е.И. История народа манси (вогулов) и его духовная культура (по данным фольклора и обрядов) [Текст] / Е.И. Ромбандеева. - Сургут: Северный дом, 1993. - 207 с.
14. Северная книга [Текст]: краеведческий и литературно-публицистический сборник / ред-сост. Е.В. Осокин. - Томский региональный отдел по социально-экономическому развитию районов Севера, 1993. - 299 с.
15. Терещенко, Н.М. Ненецкий эпос [Текст]: материалы и исследования по самодийским языкам / Н. М. Терешенко. - Ленинград: Наука, 1990. - 336 с.
16. Шесталов, Ю. Огонь исцеления [Текст] / Ю. Шесталов: Роман-сказание. - Ленинград: Лениздат, 1989. - 256 с.
