CC BY
44
► ИСТОРИЯ ФИЛОСОФИИ
УДК 37(091) ББК 74.03
«ФИЗИКА» Я. А. КОМЕНСКОГО - БЕЛОЕ ПЯТНО СОВРЕМЕННОЙ КОМЕНИОЛОГИИ1
J. A. KOMENSKY'S "PHYSICS": A BLIND-SPOT IN THE MODERN COMENIOLOGY
Марчукова Светлана Марковна
Проректор Исследовательского педагогического центра им. Я. А. Коменского Немецкой гимназии «Петершуле», основатель и руководитель комениологической секции Санкт-Петербургского союза ученых, член союза писателей России и Санкт-Петербурга, доктор педагогических наук E-mail: [email protected]
Marchukova Svetlana M.
Vice-Rector of J. A. Comenius Research Pedagogical Centre of German gymnasium «Peterschule»; Head and founder of the section of comeniology of St. Petersburg Union of Scientists; member of the Union of writers of Russia and St. Petersburg, ScD in Education E-mail: [email protected]
Аннотация. Статья посвящена исследованию учебника Коменского «Физика» в контексте «философии сомнения и надежды», разработанной в трудах В. А. Дитериха (V.-J. Dieterich) и А. Лишевского (А. Lischewsky) и определившей одно из направлений методологии современных комениологических исследований. Призванная преодолеть традиционное восприятие Коменского исключительно как дидакта, эта методология способствует выявлению троичности и многомерности -основных принципов идеи пансофийности - в содержании и структуре «Физики». В контексте метафизической традиции параллельного чтения учебника и Священного Писания автор анализирует становление метода, позволяющего
Abstract. The article is devoted to the study of Komensky's textbook "Physics" in the context of the philosophy of doubt and hope, developed in the works of V.-J. Dieterich and A. Lischewsky's that defined one of the directions of the methodology of modern comenological research. Called to overcome the traditional perception of Komensky exclusively as a didactician, this methodology promotes the identification of trinity and multidimensionality - the basic principles of the idea of pansophy - in the content and structure of "Physics". In the context of the metaphysical tradition of parallel reading of the textbook and the Holy Scripture, the author analyzes the development of the method that allows to build
1 Работа над статьей поддержана грантом Отделения социальных и гуманитарных наук РФФИ 1706-00075.
выстроить на едином фундаменте порядок познания вещей в материальном и духовном мире, объединить знания о Боге, природе и человеке в целостную систему. «Физика» рассматривается не в традиционном историко-научном контексте, но в историко-педагогическом аспекте. В статье использован эвристический метод работы с историко-педагогическим источником, основанный на методологии самого Коменского, по мнению которого «эвристическая» ступень к пансофической мудрости является «венцом познания». Соответственно, в статье намечены некоторые области актуальных комениологических исследований в контексте философии сомнения и надежды.
on a common foundation the order of cognition of things in the material and spiritual world, to unite knowledge about God, nature and man into an integrated system. "Physics" is not considered in the traditional historical and scientific context, but in the historical and pedagogical aspect. The article uses the heuristic method of working with the historical and pedagogical source, based on the methodology of Komensky himself, according to which the "heuristic" level to pansophic wisdom is the "crown of knowledge". Accordingly, the article outlines some areas of actual
comeniological research in the context of the philosophy of doubt and hope.
Ключевые слова: Ян Амос Коменский, «Физика», А. Лишевский, философия сомнения
Keywords: Jan Amos Komensky, "Physics", A. Lishevsky, philosophy of doubt and
и надежды, пансофия, методология, троичность, hope, pansophy, methodology, trinity,
Характерные для нашего времени интегративные процессы в науке, ориентация на единство предметных, метапредметных и личностных аспектов знаний в педагогике, поиски методологических оснований и ориентиров для разработки стратегии развития образования обращают внимание исследователей к комениологии - широкой области междисциплинарных исследований, посвященных философскому, педагогическому, теологическому и другим аспектам наследия Яна Амоса Коменского (1592-1670). Сегодня предметом изучения комениологов является не столько дидактика Коменского, сколько его философия - пансофия. «Пансофией, - утверждал он в «Предвестнике пансофической мудрости», - я называю то, что могло бы служить живым отражением мира - отражением, где все было бы друг с другом связано, друг друга поддерживало, было бы друг другу плодотворно» [1, т. 1, с. 496-497].
Пансофия стала фундаментом «философии сомнения и надежды» Андреаса Ли-шевского [2; 3], основные контуры которой, по признанию самого автора, связаны с идеями
многомерность, целостность.
multidimensionality, integrity.
«Физика» - философское обоснование педагогики Коменского.
П. П. Блонский
Введение
Вейта-Якова Дитериха, по утверждению категория надежды воплощала в себе «жизненную программу» Коменского. Он утверждает, что борьба между сомнением и надеждой «лучше всего обозначают личность Коменского <.. .> Борьба между сомнением и надеждой и сегодня актуальна в образовании» [4, с. 16, 27]. Эта актуальность, как отмечает Лишев-ский, связана с тем, что надежда, ставшая для Коменского основой выработки «безошибочной учебной программы, в которой он интерпретирует свой собственный смысл спасения человечества», и сегодня может быть центральной темой современной образовательной теории, решающим условием обновления системы образования, определяя собой философскую направленность ее реформирования с целью «исправления дел человеческих» [3, с. 241].
Отмечая, что «современная комениология не смогла адекватно выявить проблемы историко-образовательных исследований в связи с современными запросами», Лишевский подчеркивает значение категории надежды в понимании мира и человека [3, с. 240]. В русле философии сомнения и надежды обосновывается необходимость преодоления традиционного восприятия Коменского только как дидакта, что уводит, согласно Лишевскому, внимание исследователя от его философии и «порождает наивную веру в эффективность самих по себе образовательных технологий» [3, с. 239].
Пансофические устремления определяли не только методологические основы философии Коменского, но и его жизненный путь, душевную и духовную деятельность. «На вопрос о том, чиста ли моя совесть, - пишет он в 1668 г., - я отвечу, что все в своей жизни подвергал сомнению и трепещу даже тогда, когда поступаю верно» [5, с. 298]. Путь Странника из «лабиринта света» в «рай сердца», описанный Коменским в его сочинении «Лабиринт света и рай сердца», - путь от сомнения к надежде. Он постоянно предостерегает читателя от отчаяния, отказа от надежды [3, с. 248].
Оставляя за пределами данной статьи многие причины таких сомнений, связанные с широтой взглядов Коменского, стремлением к примирению христианских конфессий, утверждением надконфессиональных ценностей и этикой взаимоотношений в научной среде эпохи раннего Нового времени, остановимся на одной из них, первостепенной для нашего исследования. Коменскому было присуще сомнение в правильности выбранного им метода. Подобные сомнения вообще присущи ученому и философу, однако у Коменского были на это особые причины. «Истинный метод заслуживает признания, - пишет он. - Если мой метод таков, это хорошо. Но таков ли он? Я до сих пор сомневаюсь»2 [6, с. 304].
Признавая справедливость индуктивного метода, предложенного Ф. Бэконом, Ко-менский считал этот метод не подходящим для своей философии. Во многих работах он использовал дедуктивный метод работы. Этим методом он руководствуется и в «Физике». Противоречия между двумя методами заставляют его переживать сомнения, разочарования: «Ныне, когда я пытаюсь делать по кускам то или другое, все выходит вымучен-но, бедно и несовершенно, и когда я вижу это, то невозможно, чтобы меня не охватывало
2 Фрагменты чешской книги текстов Коменского «О себе» [6], в которых содержатся его размышления о своей жизни, приведены в переводе Г. П. Мельникова.
отвращение. Поэтому я отступаю и возвращаюсь к жилам вещей, которые сами собой отворяются; я достаточно быстро в свое время дойду, если Бог пожелает, до всех частностей, ничего не уйдет» [6, с. 204]. Рассуждая о препятствиях на пути преодоления сомнений, Коменский ставит на первое место «отсутствие единства принципов познания (которые могут быть только тройственными: чувство, разум и божественное откровение) и консолидацию их до непоколебимой силы» [1, с. 1, с. 491]. Обоснование этого единства определяет собой содержание и структуру его учебника «Физика», осмысление которого в контексте философии сомнения и надежды и составляет цель статьи.
Обоснование проблемы. Отмечая необходимость исследования трудов Коменского разных лет, А. Лишевский в статье «Белые пятна современной комениологии» обращается к сочинениям «Путь света» и «Всеобщий совет об исправлении дел человеческих» (далее - «Всеобщий совет») [3, с. 249-254]. При этом подчеркивается, что для изучения «природы надежды», процесса становления ее центральной роли в структуре пансофии (от сомнений до «твердой надежды») важны как ранние, так и поздние сочинения Комен-ского, поскольку их сопоставление, по мнению Лишевского, способно отразить «изменения и дифференциации» в восприятии сомнения и надежды, что «должно в конечном итоге обеспечить основу для окончательной общей интерпретации» [3, с. 244, 248].
Между тем если «Всеобщий совет» (1668), как известно, является поздним, неоконченным сочинением Коменского, то «Путь света», хотя и был написан в Англии в 1640-1642 гг., был опубликован лишь в 1668 г. с добавлением главы, посвященной недавно организованному Лондонскому Королевскому обществу (Royal Society). Именно в этой, заключительной главе содержится «ядро историко-философского синтеза», обоснование необходимости внимательно смотреть на вещи «для осуществления надежд» [3, с. 253].
Приветствуя ученых, Коменский критиковал программу Королевского общества, ориентированную исключительно на развитие техники и естественных наук, подчеркивал необходимость занятий философией, теологией, социологией, пансофическую направленность научной работы. Он утверждал: «Поэтому я заклинаю Вас: Вы успешно посвятили себя преследованию истины естественных вещей, продолжайте же в том же духе и в познании мира. Таким образом Вы добьетесь, - если это вообще возможно, - что ученые начнут остерегаться быть обманутыми и высмеянными в более значительных вещах, которые касаются счастья мира» [цит. по: 7, с. 93].
Декларируя необходимость обращения к сочинениям Коменского разных лет, А. Лишевский сопоставляет лишь поздние сочинения Коменского. За пределами его внимания остается «Физика» (1633) - своеобразный предшественник «Пути света», предназначенный для учеников второго, физического класса латинской школы и призванный воспитать их в том духе, которым позже будет проникнут «Путь света». Именно «Физика» дает возможность исследователю проследить, каким образом происходит становление взглядов Коменского, формирующих «философию сомнения и надежды». Философия сомнения и надежды раскрывает новые педагогические смыслы метафизических исследований Коменского, его работы над «Физикой». После ее первого издания в 1633 г. он возвращается к своим метафизическим исследованиям около 1646 г., отчасти
пытаясь применить к ним индуктивный метод и, соответственно, сужая область метафизики до искусства мышления, дополненного методикой преподавания, однако через четыре года в своих метафизических представлениях он вновь возвращается в область вещей [8, p. 21].
А. Лишевский неоднократно подчеркивает необходимость обращения к разным жанрам в наследии Коменского, однако в поле его зрения не попадает такой важный для Коменского жанр, как учебник. При этом, впрочем, отмечается, что «появление надежды для Коменского предполагает открытие средств ее осуществления», для которых, в духе Коменского, характерно «сочетание далеко идущих целей с использованием самых эффективных образовательных технологий» [3, с 244].
«Физика» - учебник Коменского, в котором, как и в своих философских сочинениях, он открыто использует не индуктивный, а дедуктивный метод, обращаясь к «жилам вещей» [6, с. 204]. Этим отчасти объясняется тот факт, что текст «Физики», стоящей особняком в ряду учебников Коменского, с одной стороны, не исследовался так глубоко, как тексты других учебников (В. Г. Безрогов, Ю. Г. Куровская, В. В. Рыбаков, А. Фиалковский и др.), с другой стороны, традиционно рассматривался в историко-научном (реже - в историко-философском) контексте. Его изучение в историко-педагогическом контексте представляется актуальной исследовательской проблемой.
Методология и методы исследования. Особенность «методологического дизайна» [3, с. 244] статьи определяется основными положениями философии сомнения и надежды, разработанными, главным образом, в фундаментальной статье А. Лишевского «Белые пятна комениологии - перспективы для будущих исследований» [3]. Призванные представить и обосновать актуальность наследия Коменского в социокультурных условиях современного мира, эти положения предполагают:
• обращение не столько к обычным герменевтическим методам исследования текста, сколько к фундаментальным идеям его философии [3, с. 242];
• использование феноменологического подхода, позволяющего выявить педагогические смыслы термина «надежда», который обладает для Коменского «не только концептуально идеальным, но прежде всего экзистенциально-биографическим смыслом» [3, с. 242].
При исследовании структуры «Физики», призванной сформировать основы пансо-фического знания в латинской школе, в качестве фундаментальной идеи мы рассматриваем идею пансофийности, получившую развитие в педагогических трудах Коменского [9]. Направленность философии сомнения и надежды на «адекватное выявление проблемы историко-образовательных исследований в связи с современными запросами» [3, с. 240] обусловила использование эвристических методов работы с историко-педагогическим источником, что соответствует методологии самого Коменского, который считал эвристику («знание применения вещи») непременным условием исследования вещи, «венцом познания» [1, т. 2, с. 364].
Основная часть. Учебник Коменского «Физика» (полное название - "Physicae ad lumen divinum reformatae synopsis" «Обозрение физики, реформированной божественным светом», 1633), написанный автором для преподавания в физическом классе латинской
школы, был издан при жизни Коменского в Лейпциге (1633) [10], Амстердаме (1645), Париже (1647), Лондоне (1651, на английском языке), Амстердаме (1663, расширенное издание на латыни) и имел не меньший успех у современников, чем «Открытые ворота языков» и «Великая дидактика».
В содержании «Физики» единство и целостность познания мира упорядочены и сопоставлены с единством и целостностью самого мира:
«Идея мира, подлежащего творению и сотворенного.
I. О принципах (основах) мира, материи, духе и свете.
II. О движении вещей.
III. О качествах вещей.
IV. Об изменениях вещей.
V. Об элементах.
VI. О парах.
VII. О сгущениях.
VIII. О растениях.
IX. О животных.
X. О человеке.
XI. Об ангелах».
Дополнение к «Физике» - «О болезнях тела, духа и души и средствах их исцеления» [11, с. 58].
В первой части «О принципах (основах) мира, материи, духе и свете» автором утверждается традиция параллельного чтения учебника и Священного Писания, к истинам которого обращалась наука, поскольку в XVII в. оно являлось общепринятым источником мудрости [12, с. 82]. Прежде всего речь идет об «учительных книгах» (книга Иова, Псалтирь, Притчи, Екклезиаст, Песнь Песней, Книга Премудрости Соломона и Книга Премудрости Иисуса, сына Сирахова), которые были «наиболее важны для педагогического дискурса XVII века - и для католиков, и для протестантов, к которым принадлежал Коменский» [12, с. 82].
В. Сеннхаузер связывает формирование педагогического метода Коменского с библейскими идеями и повествованиями: «Великий Амос Коменский, как известно, в течение всей свой жизни имел две профессии, два призвания: он был педагогом и, в то же время, пастором. И поэтому совсем неудивительно, что его педагогический метод имеет свои истоки в библейской традиции <.. .> Библия наполнена историями о различных событиях и повествованиями о жизни самых разных людей. И эти истории служат совсем не для украшения текста <.> Они приглашают нас слушать и думать, используя наши собственные мысли и чувства» [13 с. 33-34]. Содержание и структура «Физики» отражают убеждение Коменского в том, что «богопознание, познание мира и человеческое самопознание должны вести к одинаковым результатам; он пытается прояснить этот полный параллелизм и причинно объяснить его» [14, с. 6-7].
Необходимо отметить, и это особенно важно в контексте философии сомнения и надежды, что традиция параллельного чтения учебников и Священного Писания в эпоху Коменского подвергалась сомнению и требовала защиты в связи с процессами
конфессионализации и секуляризации знаний3. Перед педагогами стоял вопрос о том, в каком виде преподавать ученикам основы христианства в напряженной религиозной атмосфере поздней Реформации, в условия поиска новой философии, кризиса барочного мышления, проникнутого сомнением - скептицизмом [15]. Как найти путь от сомнения к надежде?
Отмечая актуальность поисков этого пути в социокультурных условиях современного мира и обращаясь к «благочестивой» («моисеевой») философии Коменского, охватывающей для него весь спектр дисциплин от физики (натурфилософии) до этики, права и политики, исследователи упоминают обычно имена Х. Л. Вивеса (1492-1540), Я. Аконциу-са (1492 - ок. 1566), Ф. Бэкона (1561-1626), И. Г. Альстеда (1588-1638), Т. Лидиата (1572-1646), Ф. Вальеса (1524-1592) и других предшественников и современников Коменского, на труды которых автор неоднократно ссылается в тексте «Физики» [16, с. 42-43].
Исследуя «Физику» в историко-философском ключе и рассуждая о ее «потенциальной привлекательности <...> для динамики современных дебатов и самопрезентаций», А. Блэр отмечает стремление Коменского к преодолению крайностей между рационализмом и библицизмом, обоснование трех элементов «верного пути» к пансофическому знанию - чувства, разума и Откровения, «библейское вдохновение» в познании природы, которое с необходимостью должно дополнить «наблюдения и индукции, продолжающиеся в течение веков» и подчеркивает, что непосредственное обращение к тексту Св. Писания у Коменского «дает философскую истину, а не просто историческое знание или контекстуальный фон для религиозного толкования» [16, с. 42-43].
Между тем метод преподавания этой «философской истины» в условиях разделения религии на разные конфессии и учения был для Коменского постоянным источником сомнений: «Сегодня пророков и апостолов толкуют не пророки и апостолы или Богом вдохновленные мужи, а простые учители, набравшиеся сведений от людей. И толкуют они чаще всего не по апостолам и пророкам, а согласно Аристотелю (или, как это теперь принято, Декарту), либо какому-нибудь другому ученому, а то и вовсе по собственному разумению и правилам человеческого рассудка <.> Вследствие этого теология в большинстве случаев превращается в матайологию (то есть пустословие, 1 Тим 1, 6-7), и под видом божественных таинств люди сплошь и рядом приторговывают собственными толкованиями» [5, с. 282-283].
Он с горечью признается в «Великой дидактике»: «Если бы нашелся какой-нибудь педант, который считал бы, что призвание богослова не позволяет заниматься вопросами школы, то пусть он знает, что в самой глубине моей души пребывала эта мучительная мысль» [1, т. 1, с. 248]. Единство педагогических и теологических воззрений,
3 Уже в первой половине XVII столетия разрабатывались учебные курсы «истории религии». Вот что писал Коменский об одном из них: «Если кто хочет ознакомиться с неодолимыми лабиринтами религии, их неустойчивыми Сизифовыми камнями и горькими Танталовыми разочарованиями, пусть заглянет в "Описание религий всего света" Александра Росса - и ему откроются мрачнейший хаос и ужас» [5, с. 276]. Он предостерегает учителя от заблуждения: учебный текст, знакомящий учеников с учениями и догматами разных религий, не может заменить текста Библии: «есть разные книги, которые провозглашаются божественными <. .> во многих из них Бог получается <. .> каким - то слепым, глухим и немым идолом или тираном, который беззаботно, а то и насмешливо наблюдает наше падение и нашу гибель, ни в коем случае не желая вмешиваться, даже если можно помочь», «изучая историю религий, мы ходим по острию ножа, не имея право ни об одной из них выносить окончательного суждения» [1, т. 2, с. 319].
предполагающее непосредственное обращение к Священному Писанию, было для Комен-ского основой образования, включающего в себя знание, нравственность и благочестие, непременным условием и предпосылкой надежды на «исправление дел человеческих» в результате «соработничества» человека с Богом [17].
Сопоставляя два текста - «Трактат о методе» ("Discours de la method", 1637) Декарта и «Предвестник всеобщей мудрости» ("Prodromus Pansophie", 1639) Коменского, А. Жамэ анализирует вклад двух авторов в развитие методологии науки раннего Нового времени [15]. Эта работа представляется особенно интересной в контексте философии сомнения и надежды, поскольку Жамэ подчеркивает связь сомнения со скептицизмом, типичным для этой эпохи: «Сам метод возникает из скептического контекста <.> Реформация - это именно то время, когда многие до этого несомненные факты подвергались сомнению» [15, с. 120]. Обращаясь к обоснованию метода Коменского в «Предвестнике всеобщей мудрости», автор делает вывод о том, что знание, достигнутое с помощью этого метода - "humana pansophia" [15, с. 124]. Фундамент такого знания, по Коменскому, закладывается во втором, «физическом» классе латинской школы.
В первой книге «Физики» автор пишет о трех причинах (основах) мира - материи, духе и свете. В учебном изложении текста Книги Бытия формируется троичность - основной принцип реализации идеи пансофийности в педагогически трудах Коменского [9, с. 179-184]. Он подчеркивает в «Предвестнике общей мудрости»: «Трихотомические деления. Это особенно имеет место в нашем методе в такой удивительной степени в силу того, что все важнейшие представления вещей совершаются в нем при помощи трихотомий <.> эти трихотомии сами собою представлялись мне (коренящимися) в некоторых важных, имеющих большое значение обстоятельствах, в первых атрибутах вещей (едином, истинном, добром), так что иногда я останавливался в изумлении, пораженный новизною дела. Я начинал, исходя из примеров в какой-либо одной отрасли, и видел, что то же самое имеет место и везде» [1, т. 1, с. 520]. Фундаментальную трихотомию Коменского, составляющую единство чувства, разума и Откровения в познании мира, человека и Бога, призвана сформировать «Физика».
Контекст философии сомнения и надежды, как утверждает Лишевский, предполагает особое внимание к выявлению средневековых традиций в наследии Коменского [3, с. 244]. В частности, троичность раскрывает преемственность педагогической системы Ко-менского с философией Николая Кузанского. В своих трихотомиях Коменский «идет по следам» Кузанского, «педагогически иллюстрирует» его учение, основанное на единстве трех начал: чувства, веры и разума [18, с. 42]. Он следует Николаю Кузанскому и в особом восприятии света как основы мироздания, посредника между миром духовным и телесным. Так, в «Физике» продолжаются традиции схоластов позднего Средневековья, рассматривающих опыт двояко: не только как физический эксперимент, но и как просветление, внутреннее озарение.
Поэтому в заключительном разделе «Физики» пансофическое знание рассматривается Коменским как «медицина для человечества», способная дать средства исцеления болезней тела, души и духа [11]. Медицина как учение о телесном, душевном и духовном благополучии человека часто становилась единым основанием системы универсальных знаний и традиционно преподавалась как часть физики. С другой стороны, врачебное
искусство, как и искусство дидактики, было связано с аристотелевским принципом «искусство подражает природе» ("ars imitator naturam"), с принципом природосообразности [19, с. 24]. Уже Фома Аквинат сравнивал искусство врача с искусством учителя [19, с. 33-34]. Эту традицию продолжает Коменский в структуре и содержании своего учебника «Физика» и объясняет в «Великой дидактике»: «Кто не знает своей болезни, тот не лечит ее, кто не чувствует боли, тот не издает стонов, кто не замечает опасности, тот не страшится ее, даже будучи поставлен над бездной или какими угодно пропастями» [1, т. 1, с. 252]. В заключении к «Физике» он пытается сохранить метафизическую традицию связи учения о природе с этическими нормами, которая еще не ушла в прошлое в XVII столетии. Целевым и ценностным критерием развития натуральной философии оставалось для Коменского единство рационального, натурального и морального аспектов знаний, связанное с телеологическим восприятием природы.
П. П. Блонский, рассуждая о том, что в XVII в. понятие природы только вырабатывалось и означало сущность вещи, чему соответствовал аристотелевский термин "essentia", непосредственно обращается к фрагменту «Физики» Коменского, иллюстрирующему телеологическое восприятие природы: «природа есть врожденная вещам сила, источник самих собой происходящих движений и деятельностей»; «природа есть врожденная всему миру и каждому телу в мире сила действовать и покоиться соответствующим для него образом» (Физика, Прибавление, VI) [20, с. 48]. Блонский заключает: «Таким образом, природа или сущность [по Коменскому] есть как бы задание, которое мы должны развивать, цель, которую мы должны осуществлять. Понятие природы есть понятие цели, и изучать природу значит исследовать цели» [20, с. 47].
Такому «исследованию» природосообразности соответствует многомерность в содер -жании и структуре «Физики», способствующая формированию ценностной вертикали. Порядок изложения материала здесь является иллюстрацией метода Коменского, по словам которого «метод подобен лестнице» [1, т. 1, с. 307]. «Все устроено свыше для гармонии так, - утверждает он в «Великой дидактике», - чтобы все высшее могло быть представлено низшим, отсутствующее - присутствующим, невидимое - видимым» [1, т. 1, с. 386].
«Первым» методом Коменский называет сравнительный (синкретический), с помощью которого «можно рассматривать все, что в своем существе скрыто, но обнаруживает себя своими подобиями, или своими действиями, или следствиями своих действий» [1, т. 2, с. 322]. От движения и качеств вещей (II и III книги «Физики») Коменский переходит к ангелологии (XI книга), которая, как известно, в его время занимала существенное место в перечне наук и базировалась на тексте Священного Писания как первоисточнике сведений о духовном мире. Таким образом, в «Физике» на едином фундаменте строится порядок познания вещей в материальном и духовном мире [11, с. 58]. Структура учебника символизирует Ratio rerum - порядок вещей, созданный Богом, который человек призван поддерживать с помощью чувства, разума и Откровения.
«Порядок есть душа вещей» - утверждает Коменский в «Великой дидактике» [1, т. 1, с. 312]. Содержание «Физики» он выстраивает в соответствии с собственным пожеланием: «христианскую эту пансофию надо так составить», чтобы она была «как бы священной лестницей к восхождению через все видимые вещи к невидимой вершине всего» [1, т. 1,
с. 494]. Лестница - выразительный символ многомерности, одного из основных принципов реализации идеи пансофийности в педагогической теории и практике [9, с. 184-185]. Коменский пишет во второй части «Лабиринта света и рая сердца» о том, как «лестницы, разбросанные во тьме и беспорядке сердца Странника <.. .> поставились кверху, к тому окну, которое пропускало небесный свет» [1, т. 1, с. 171]. Мы заканчиваем основную часть нашего исследования обращением к «Лабиринту света» - самому популярному сегодня в мире сочинению Коменского, «исповеди его религиозной веры и его мышления, итогом его предыдущего разнообразного жизненного опыта, задачей его будущего» (П. П. Блон-ский, 1916), «методологическому ключу» к его наследию (З. И. Равкин, 1992), основе образовательных проектов в разных странах, призванных преодолеть сомнение и найти надежду на выход из лабиринтов современного мира.
Заключение
Для историка педагогики очевидна преемственность дефиниций «образовательная надежда» (А. Лишевский) и «цель-задание» (С. И. Гессен, 1923), которая, в отличие от педагогической «цели-данности», неисчерпаема по своему существу. От сомнения к надежде призван вести метод Коменского, имеющий глобальное человеческое измерение и религиозный фундамент, который закладывается в его «Физике». В содержании и структуре этого учебника формируются основные принципы идеи пансофийности - троичность, объединяющая рациональный, эмоциональный и интуитивный аспекты знаний, и многомерность, определяющая становление ценностной вертикали как в теоретических основах, так и в практике педагогической деятельности. Эти принципы определяют собой путь от сомнения к надежде и позволяют выявить возможности эвристических методов работы с историко-педагогическими источниками.
Современное осмысление тезиса Коменского о трех ступенях к пансофическому знанию - «эмпирической, эпистемической и эвристической» [«Пансофия», 1, т. 2, с. 364] -ставит перед современным исследователем вопрос о том, как в методологии современного образования классическая эпистемология, формирование которой происходило в эпоху Коменского, соотносится с эпистемологией неклассической, для которой характерен отказ от абсолютного наукоцентризма. «Если мы будем "Физику" Коменского только критиковать с точки зрения науки нового времени, - утверждает Р. Палоуш, - отмечая лишь то, что она "имеет чисто спекулятивный характер" и уж, конечно, не раскрывает "объективные" взаимоотношения в рамках реальных отношений причинности, из поля нашего внимания ускользнет именно та существенная точка зрения, от которой избавилась наука нового времени в своем отказе от активности наполненного смыслом природного мира» [21, с. 50]. Далее автор заключает: «Одним из существенных исходных моментов "объективности" науки нового времени является стремление познать действительность без "субъективных" влияний <...>, познать, как тот или иной предмет существует "сам по себе", без вмешательства человеческих предрассудков, всех этих человеческих обманчивых "идолов" (Ф. Бэкон). Однако именно такое бытие для Коменского вообще не существует» [21, с. 50].
В этом русле представляется актуальным дальнейшее исследование «Всеобщего совета», в котором, по точному замечанию А. Лишевского, «постоянно раскрываются все новые основания на осуществление надежды», разные этапы ее развития, ее разные состояния на разных жизненных этапах [3, с. 250]. Методологический принцип троичности позволяет рассмотреть особенности рационального, эмоционального и интуитивного аспектов пансофического знания человека о себе, о Боге и о мире, их соединение по принципу дополнительности в русле непрерывного образования [22-24]. Современной педагогической антропологии еще предстоит исследовать эти процессы применительно к «школе зрелости» и «школе старости», восприятие которых в социокультурном контексте современного мира приближает Коменского к нашему времени, к конкретным реалиям жизни современного человека, к личной судьбе и социализации людей «третьего возраста», количество которых непрерывно возрастает. Особое место «школы старости» в наследии Коменского все чаще становится предметом пристального внимания современных комениологов. «Я - уже пожилой человек, - пишет К. Э. Нипков, -и меня самого восхищают особенно "школы старческого возраста". Обращение с пожилыми людьми, количество которых в обществе становится все больше, является пробным камнем нашей человечности. Комениус дарит читателю большое утешение» [25, с. 9-10].
Философия сомнения и надежды способна стать основой методологии, раскрывающей новые педагогические смыслы наследия Коменского, дающей возможность увидеть «новые перспективы для будущего исследования трудов Коменского», определить «белые пятна современной комениологии», способствующей пониманию образования как «процесса трансформации человека и общества», в котором «новые мировые отношения происходят в контексте кризисных событий» (Лишевский) [3, с. 254].
Рассуждая о стратегии исследования текстов Коменского, Лишевский указывает на «рассеянные сигналы» (курсив мой. - С. М), которые отражают общую концепции философии сомнения и надежды и дают возможность «нового чтения текста» [3, с. 250]. Вот некоторые примеры таких «сигналов»:
• мысли о «реинтерпретации философии Коменского» как актуальной альтернативы развития науки и техногенной цивилизации XVIII - XXI вв. [15, с. 126];
• работы о критике Коменским разорванности, фрагментарности научного миропонимания, предвосхищающей многие современные возражения (К. Э. Нипков, 1995; Ф. Йейтс, 1997);
• поиски «пути от пантехнократизма к "пансофии" в XXI в.» в русле глобального характера «инновационного проекта» Коменского (Г. В. Сорина, 2012).
• перспективы исследования «истории менталитета», «ментально-исторической методологии», позволяющей выявить «устойчивое изменение фундаментальных менталитетов эпохи», которым Лишевский уделяет много внимания в своей работе [3, с. 242-244]. «Ориентированные не только на мышление человека, но и на его действия и связанные с ними повседневные решения» менталитеты достойны изучения не меньше, чем идеи [3, с. 242].
Подобные «рассеянные сигналы» (А. Лишевский), часто возникающие в междисциплинарной области, соединяющей историю науки, философии и педагогики, могут стать импульсами к развитию историко-педагогических исследований, предполагающих
обращение к философии Коменского, к его идеям, которые были адресованы широкому кругу читателей за пределами научной элиты.
Эти идеи находили поддержку и развитие в педагогических системах XVII-XIX вв., в педагогике янсенистов и пиетистов, оказали непосредственное влияние на английскую систему образования и устройство американской школы после поездки Коменского в Англию в 1642 г., активно используются в наше время в разработке концепций основного и альтернативного образования в Англии, Германии, Италии, Японии, Чехии и других стран. Для этих концепций характерна направленность на широкую социальную практику, расовую и межкультурную гармонию, в них сохраняется основной замысел Коменского, предполагавший стремление энциклопедически охватить не только чувственный опыт человека, но также - его душевную и духовную деятельность. В комениологии еще достаточно «белых пятен». Учебник Коменского «Физика» - из их числа. Он ждет своего исследования.
Список литературы
1. Коменский Я. А. Избранные педагогические сочинения: в 2 т. / под ред. А. И. Пи-скунова [и др.]. - М.: Педагогика, 1982. - Т. 1. - 656 с.; Т. 2. - 576 с.
2. Lischewski А. Johann Amos Comenius und die pädagogischen Hoffnungen den Gegenwart. Grundzüge einer mentalitätsgeschichtlichen Neuinterpretation seines Werkes (V.-J. Dieterich) // Comenius-Jahrbuch. Band 18/2010. - S. 143-145.
3. Lischewsky А. Blinde Flecken der Comeniologie - Perspektiven für eine zukünftige Forschung // Gewalt sei ferne den Dingen! Contemporary Perspectives on the Works of John Amos Comenius. - Springer Fachmedien Wiesbaden, 2016. - S. 239-260.
4. Dieterich V.-J. Johann Amos Comenius. Ein Mann der Sehnsucht 1592-1670. Theologische, pädagogische und politische Aspekte seines Lebens und Werkes. -Stuttgart, 2003. - 156 p.
5. Коменский Я. А. Единственно необходимое // Лабиринт света и рай сердца. - М., 2000. - С. 213-304.
6. Komensky J. А. O sobe: soubor textü shromäzdili / comp. A. Molnär, N. Rejchrtovä. -Praha, 1989. - 384 p.
7. Кортгаазе В. Вщ Меланхтона до Коменського та Чижевського: вибрат пращ; за ред. Романа Мниха i Свгена Пшеничного. - Вид. 2-ге, доп. - Дрогобич - КиТв: Коло, 2005. - 378 с.
8. Scherbaum М. Der Metaphysikbegriff des Johann Amos Comenius. Das Projekt der Pansophiei Spannungsbogen von "Realismus", Heilsgeschichte und Pan-Paideia. Rossdorf - Darmstadt: Utopica, 2008 (Comeniana, Bd. 1), XI +256 S.
9. Марчукова С. М. Развитие идеи пансофийности в педагогических трудах Я. А. Коменского: дис. ... д-ра пед. наук: 13.00.01. - СПб., 2014. - 388 с.
10. Comenius J. А. Physicae ad lumen divinum reformatae synopsis, philodidacticorum et theodidactorum [sic] censurae exposita. - Leipzig: Cotofredus Grossius, 1633.
11. Красновский А. А. Ян Амос Коменский. - М.: Учпедгиз, 1953. - 324 с.
12. Рыбаков В. В. Ян Амос Коменский и Библия (на примере учебника для начального обучения Vestibulum) // Психолого-педагогический поиск. - 2017. - № 1 (41). - С. 80-88.
13. Сеннхаузер В. Библейские истоки метода Коменского // Наследие Яна Амоса Ко-менского в контексте проблем современного образования: материалы междунар. науч.-практ. конф. / СПбАППО [ред. С. М. Марчукова]. - СПб., 2007. - С. 33-36.
14. Чижевский Д. И. Ян Амос Коменский и западная философия // Коменский Я. А. Сочинения. - М., 1997. - С. 5-12.
15. Jaume A. L. Коменский и Декарт о методе: два решения одной проблемы? // Ян Амос Коменский и Дмитрий Чижевский: диалог идей: колл. моногр. под ред. С. Марчуковой и Р. Мниха. - Siedlce, 2015. - P. 85-100.
16. Blair A. Mosaic physics and the search for a pious natural philosophy in the late Renaissance // Isis. - 2000. - Vol. 91 (1). - P. 32-58. - DOI: 10.1086/384625; URL: http:// nrs.harvard.edu/urn-3:HUL.InstRepos:3373450 (дата обращения: 26.06.2018).
17. Funda O. A. Der Gedanke des Synergismus in der Theologie von Johann Amos Comenius // Comenius als Theologe: Beiträge zur Internationalen Wissenschaftlichen Konferenz «Comenius' Erbe und die Erziehung des Menschen für das 21. Jahrhundert».
- Prag, 1998. - S. 155-159.
18. Patocka J. Cusanus a Komensky // Jan Amos Komensky: Gesammelte Schriften zur Comeniusforschung. - Bochum, 1981. - Bd. 1. - S. 30-44.
19. Шольцова К. Учение Яна Коменского в контексте теологии XVII века // Отечественная и зарубежная педагогика. - 2017. - Т. 1, № 5 (43). - С. 23-35.
20. Блонский П. П. Ян Амос Коменский. - М.: К. И. Тихомиров, 1915. - IV, 121 с.
21. Палоуш Р. Мир Я. А. Коменского // Человек - культура - общество в концепции Яна Амоса Коменского: материалы Междунар. симп. к 400-летию со дня рождения Я. А. Коменского / РАН, Ин-т славяноведения и балканистики. - М., 1997.
- С. 46-64.
22. Марчукова С. М. «Школа старости» в наследии Я. А. Коменского // Mïodosc i starosc w jçzyku, literaturze, kulturze i sztuce: "Conversatoria Litteraria": Miçdzynarodowy Rocznik Naukowy. 11. - Siedlce - Banska Bystrzyca, 2017. - С. 397-409.
23. Floss Р. Comenus, die Trinität und das dritte Jahrtausend // Comenius als Theologe: Beiträge zur Internationalen Wissenschaftlichen Konferenz «Comenius' Erbe und die Erziehung des Menschen für das 21. Jahrhundert». - Prag, 1998. - S. 36-48.
24. Schadel E. Comenius und die Comeniologen: Stellungnahme zu einzelnen Positionen neuerer Comeniusforschung in ontotriadischer Perspektive // Acta Comeniana. -Praha, 2004. - Roc. 18. - S. 133-177.
25. Нипков К. Э. Иоганн Амос Комениус и его значение для современной педагогики // Наследие Яна Амоса Коменского в контексте проблем современного образования: материалы междунар. науч.-практ. конф. / СПбАППО [ред. С. М. Марчуко-ва]. - СПб., 2007. - С. 5-11.
26. Floss P. Die Physik von Johann Amos Comenius // Grundriss der Geschichte der Philosophie. Begründet von Friedrich Überweg. Die Philosophie des 17. Jahrhunderts. Bd. 4. Basel: Schwabe, 2001. - S. 39-43.
References
1. Komenskiy Ya. A. Izbrannye pedagogicheskie sochineniya: in 2 vols. Ed. A. I. Piskunova [et al.]. Moscow: Pedagogika, 1982. Vol. 1, 656 p.; Vol. 2, 576 p. (in Russian)
2. Lischewski A. Johann Amos Comenius und die pädagogischen Hoffnungen den Gegenwart. Grundzüge einer mentalitätsgeschichtlichen Neuinterpretation seines Werkes (V.-J. Dieterich). In: Comenius-Jahrbuch. Band 18/2010. Pp. 143-145.
3. Lischewsky A. Blinde Flecken der Comeniologie - Perspektiven für eine zukünftige Forschung. In: Gewalt sei ferne den Dingen! Contemporary Perspectives on the Works of John Amos Comenius. Springer Fachmedien Wiesbaden, 2016. S. 239-260.
4. Dieterich V.-J. Johann Amos Comenius. Ein Mann der Sehnsucht 1592-1670. Theologische, pädagogische und politische Aspekte seines Lebens und Werkes. Stuttgart, 2003. 156 p.
5. Komenskiy Ya. A. Edinstvenno neobkhodimoe. In: Labirint sveta i ray serdtsa. Moscow, 2000. Pp. 213-304. (in Russian)
6. Komensky J. A. O sobe: soubor textü shromäzdili. Comp. A. Molnär, N. Rejchrtovä. Pra-ha, 1989. 384 p.
7. Kortgaaze V. Vid Melankhtona do Komenskogo ta Chizhevskogo: vibrani pratsi; za red. Romana Mnikha i Gvgena Pshenichnogo. Vid. 2-ge, dop. Drogobich - Kii'v: Kolo, 2005. 378 p.
8. Scherbaum M. Der Metaphysikbegriff des Johann Amos Comenius. Das Projekt der Panso-phiei Spannungsbogen von "Realismus", Heilsgeschichte und Pan-Paideia. Rossdorf - Darmstadt: Utopica, 2008 (Comeniana, Bd. 1), XI +256 S.
9. Marchukova S. M. Razvitie idei pansofiynosti v pedagogicheskikh trudakh Ya. A. Komenskogo. ScD dissertation (Education). St. Petersburg, 2014. 388 p.
10. Comenius J. A. Physicae ad lumen divinum reformatae synopsis, philodidacticorum et theodi-dactorum [sic] censurae exposita. Leipzig: Cotofredus Grossius, 1633.
11. Krasnovskiy A. A. Yan Amos Komenskiy. Moscow: Uchpedgiz, 1953. 324 p.
12. Rybakov V. V. Yan Amos Komenskiy i Bibliya (na primere uchebnika dlya nachalno-go obucheniya Vestibulum). Psikhologo-pedagogicheskiy poisk. 2017, No. 1 (41), pp. 80-88.
13. Sennkhauzer V. Bibleyskie istoki metoda Komenskogo. In: Nasledie Yana Amosa Komenskogo v kontekste problem sovremennogo obrazovaniya. Proceedings of International scientific-practical Conference. Ed. S. M. Marchukova. St. Petersburg, 2007. Pp. 33-36.
14. Chizhevskiy D. I. Yan Amos Komenskiy i zapadnaya filosofiya. In: Komenskiy Ya. A. Sochineniya. Moscow, 1997. Pp. 5-12.
15. Jaume A. L. Komenskiy i Dekart o metode: dva resheniya odnoy problemy? In: Marchukova S., Mnikh R. (Eds.) Yan Amos Komenskiy i Dmitriy Chizhevskiy: dialog idey: coll. monogr. Siedlce, 2015. - P. 85-100.
16. Blair A. Mosaic physics and the search for a pious natural philosophy in the late Renaissance. Isis. 2000, Vol. 91 (1), pp. 32-58. DOI: 10.1086/384625. Available at: http://nrs. harvard.edu/urn-3:HUL.InstRepos:3373450 (accessed: 26.06.2018).
17. Funda O. A. Der Gedanke des Synergismus in der Theologie von Johann Amos Co-menius In: Comenius als Theologe: Beiträge zur Internationalen Wissenschaftlichen
Konferenz «Comenius' Erbe und die Erziehung des Menschen für das 21. Jahrhundert». Prag, 1998. S. 155-159.
18. Patocka J. Cusanus a Komensky. In: Jan Amos Komensky: Gesammelte Schriften zur Comeniusforschung. Bochum, 1981. Bd. 1. S. 30-44.
19. Sholtsova K. Uchenie Yana Komenskogo v kontekste teologii XVII veka. Otechestven-naya i zarubezhnaya pedagogika. 2017, Vol. 1, No. 5 (43), pp. 23-35.
20. Blonskiy P. P. Yan Amos Komenskiy. Moscow: K. I. Tikhomirov, 1915. IV, 121 p.
21. Paloush R. Mir Ya. A. Komenskogo. In: Chelovek - kultura - obshchestvo v kont-septsii Yana Amosa Komenskogo. Proceedings of International symposium on the 400th anniversary of the birth of Comenius. Moscow, 1997. Pp. 46-64.
22. Marchukova S. M. "Shkola starosti" v nasledii Ya. A. Komenskogo. Miodosc i starosc w jgzyku, literaturze, kulturze i sztuce: «Conversatoria Litteraria»: Migdzynarodowy Rocznik Naukowy. 11. - Siedlce - Banska Bystrzyca, 2017. - S. 397-409.
23. Floss R. Comenus, die Trinität und das dritte Jahrtausend. In: Comenius als Theologe: Beiträge zur Internationalen Wissenschaftlichen Konferenz «Comenius' Erbe und die Erziehung des Menschen für das 21. Jahrhundert». Prag, 1998. S. 36-48.
24. Schadel E. Comenius und die Comeniologen: Stellungnahme zu einzelnen Positionen neuerer Comeniusforschung in ontotriadischer Perspektive. Acta Comeniana. Praha, 2004. Roc. 18. S. 133-177.
25. Nipkov K. E. Iogann Amos Komenius i ego znachenie dlya sovremennoy pedagogiki. In: Nasledie Yana Amosa Komenskogo v kontekste problem sovremennogo obra-zovaniya. Proceedings of International scientific-practical Conference. Ed. S. M. Marchukova. St. Petersburg, 2007. Pp. 5-11.
26. Floss P. Die Physik von Johann Amos Comenius. Grundriss der Geschichte der Philosophie. Begründet von Friedrich Überweg. Die Philosophie des 17. Jahrhunderts. Bd. 4. Basel: Schwabe, 2001. Pp. 39-43.
Интернет-журнал «Проблемы современного образования» 2018, № 4
