CC BY
135
учебник как предмет историко-педагогического исследования
Ю.Г. Шикалов
Ключевые слова:
история учебника, азбука, словарь, Карелия, Финляндия.
«финский след» в букваристике кАРЕЛИИ конца XIX - начала хх вв.
В статье раскрывается воздействие «финского фактора», соседства Карелии с Финляндией, на процесс создания учебников для карельских школьников конца XIX - начала ХХ вв. Показано, как противоборство православия и лютеранства в пограничном регионе влияло на выбор графики при создании алфавита карельского языка. Центральное место отведено анализу содержания двух букварей для школ Карелии, один из которых был издан в Финляндии, другой в России.
Карелы, значительная часть которых в исследуемый период проживала по обе стороны российско-финляндской «порубежной черты», оказались на перекрестке политических и культурных интересов России и Финляндии, метрополии и Великого княжества Финляндского (ВКФ), являвшегося частью Российской империи с 1809 г.
На протяжении всего XIX века нарастал интерес финнов к карелам и Карелии, изначально вызванный стремлением больше узнать о своей истории и культурных корнях, а затем - подкреплявшийся идеей объединения родственных народов. Мысль о создании «Великой Финляндии» на основе слияния российской Карелии (ее беломорской и олонецкой частей)1 с княжеством была высказана выдающимся национальным деятелем Финляндии, писателем, жур-
налистом и историком Закарисом Топелиусом в 1843 г.2 Она находила множество сторонников в среде финских националистов.
К концу XIX в. в Финляндии сформировалось явление, получившее в литературе название «карелианизм». Финские национальные романтики - ученые-лингвисты и этнографы, художники, писатели и поэты охотно отправлялись в путешествия по Карелии и приходили к выводу о необходимости оказания помощи «угнетенному карельскому народу».3 Всякое идеологическое вмешательство, исходившее из лютеранской Финляндии, вызывало незамедлительную ответную реакцию, в первую очередь, православной церкви и ее институтов.
Первая школьная азбука для карелов
Прогресс в деле образования «инородцев» России во второй половине XIX в. принято связывать с именем Н.И. Ильминского (1822-1891 гг.). Идеи Ильминского о просвещении инородцев легли в основу Постановления Совета министра народного просвещения от 2 февраля 1870 г., которое продолжительное время оказывало влияние на языковую политику в отношении инородческой школы.4 Поскольку метод Ильминского способствовал интеграции нерусских народов в обширное имперское общество и их русификации, он вызвал пристальное внимание и одобрение не только министра народного просвещения Д. А. Толстого, но и императора Александра II. Позже, в реакционном политическом климате 1890-х гг., метод Н. И. Ильминского подвергся гонениям, за пределами Казанского школьного округа его использование резко сократилось. В школах российской Карелии в качестве основной хрестоматии для чтения использовалась книга М.А.Вольпера5 «Русская речь», составленная специально для нерусских школ. В 1890-х гг. все школы Олонецкой губернии пользовались также «Азбукой-скороучкой» директора народных училищ Д.П. Мартынова, изданной в Москве книжным магазином В. В. Думнова. В основе обучения грамоте в этот период лежал альтернативный переводной системе Ильминского «естественный», или «натуральный» метод (хулители называли его «немым»), полностью устранявший родной язык как язык преподавания.6
В отличие от большинства национальных территорий России, в Архангельской губернии (впрочем, как и в Казанском школьном округе) в 1890-х гг. продолжались настойчивые попытки внедрения метода Ильминского. Идейным вдохновителем этой работы был епископ
АЗБУКА
& ш V т. ж яш в ъ.
. кавущалъ
ВЪ >'ЕМЕК0ЯЪ ^ЗДЪ, ЛРХАПГЁЛЬСКОПТУБЕРНГЯ;
ряг" '
Никанор - бывший председатель Казанского миссионерского общества Гурия, соратник и последователь Ильминского. В 1893 г. он организовал в Архангельске местный комитет Православного миссионерского общества, ставившего задачей устройство церквей и школ и перевод молитв на нерусские языки. В 1894 г. при комитете была создана переводческая комиссия, куда вошел ряд священников, знавших языки народов архангельского севера.7
под влиянием призывов миссионерского общества использовать
систему Ильминского предпринимались попытки создания алфавита карельского языка и издания брошюр с параллельными текстами на карельском и русском языках. В 1894 г. в Архангельске вышла в свет «Азбука для кореллов [карелов], живущих в Кемском уезде Архангельской губернии», предназначенная для церков-но-приходских школ.8 Ее авторы - священники М. А. Усердов, Н. К. Дьячков, п. преображенский. Азбука состояла из трех разделов. Первый (12 с.) был посвящен карельскому языку: звуки карельского языка передавались с помощью кириллицы; второй (11 с.) - русский раздел повторял содержание первого; а в третьем размещались параллельные тексты молитв на русском и карельском языках (8 с.).9
В середине и второй половине 1890-х гг. православными миссионерскими обществами в Архангельске и Казани был выпущен ряд букварей для «инородцев», включая зырян-ижемцев, пермяков и лопарей (саамов). Издание «Азбуки для лопарей, живущих в Кольском уезде Архангельской губернии» (Архангельск, 1895), так же, как
Обложка«Азбуки для карелов, живущих в Кемском уезде». Архангельск, 1894.
К 1 М I
> I-0.
О*. Ои. ГЬГГ* *7->-
и О» И- Г. 1|, »
ОБОРНИКЪ
сшотятельвих-ь У0Р1ЯВШЙ
О о о о | о о "а о | о о э а ООО о1о°о е о|о°о о°е|
. я,.« 1,-..
М)*«^ и».) « 14
ттт.
моднтви, ЭАПог^ди
СИМВОЛ).
Страницы«Азбуки для карелов, живущих в Кемском уезде». Архангельск, 1894.
и для карелов, кроме решения непосредственно образовательно-просветительских задач, отмечено желанием противостоять влиянию лютеранства, проникавшего на Кольский север из Норвегии.10
Дополнительным стимулом, заставившим миссионерский комитет спешно (о чем свидетельствует и ошибочное воспроизведение этнонима на титульном листе) подготовить азбуку и еще ряд изданий для карелов11, была, по всей видимости, озабоченность православной церкви проникновением в Беломорскую Карелию лестадианства - лютеранского «движения пробуждения».12 На север российской Карелии эти идеи принесли в 1870-х гг. местные коробейники, ходившие торговать в Финляндию. Продолжительное время лестадианство существовало здесь в латентном состоянии, но с 1893 г. переживало очевидный подъем.13
при создании азбуки использовалась предложенная Н. И. Ильминским схема, согласно которой литература для крещеных татар печаталась кириллицей, чтобы закрыть им доступ к татарской мусульманской культуре на арабице. Теперь таким же способом пытались отделить православных карелов от опасного влияния лютеранской культуры на латинице. Бесспорным плюсом азбуки является то, что в ее основе лежал родной язык обучаемых. Однако с лингвистической и с дидактической точек зрения азбука была далека от совершенства, и ее применение в школах не принесло успеха. Школьное руководство было вынуждено признать непригодность брошюры для учебных целей.14
Финский букварь для Беломорской Карелии
В связи с событиями первой русской революции интерес финнов к Российской Карелии приобрел политический характер. Революция и вызванный ею Закон о веротерпимости (апрель 1905 г.) положили начало новой эре в борьбе за души «инородцев». Финские активисты начали открытую пропаганду, получившую в российской прессе название «панфинской пропаганды» и «лютеранского похода». Интересы противоборствующих сторон (именовавших друг друга «финнизаторами» и «обрусителями») проявлялись в разных сферах и на разных уровнях. одной из таких сфер было народное образование, школа. Борьба шла не только на уровне идей, религий, но и на уровне определения языка преподавания, выбора алфавита.
Воспользовавшись уступками, на которые самодержавие было вынуждено пойти в годы первой русской революции, в Российскую
Карелию отправились финские лютеранские миссионеры и проповедники. Просветительскую работу в Карелии организовал Союз беломорских карелов. Эту организацию основали в 1906 г. в г. Тампере переселившиеся в Финляндию беломорские карелы, прежде всего купцы. Ее целью было всемерное сближение карельских волостей с Финляндией, оказание поддержки национальным, духовным и материальным устремлениям соплеменников, проведение просветительной работы в духе «насаждения племенного чувства единства карелов и финнов». Для осуществления своей программы в области школьного дела союзом было создано специальное школьное правление. с осени
1906 г. Союз беломорских карелов начал создавать в Архангельской Карелии передвижные школы с преподаванием на финском языке, библиотеки и читальни, укомплектованные книгами из Финляндии15.
В декабре 1905 - январе 1906 гг. на собраниях и митингах крестьян в Беломорской Карелии было сформулировано требование: преподавание в учебных заведениях должно вестись на родном языке, высказывалась заинтересованность в изучении финского языка. Съезд деятелей русской православной церкви, состоявшийся в г. Кеми в сентябре
1907 г., высказал опасение, что знание карелами финского языка может оказать идеологический вред, явится «проводником финских идей». Тем не менее была признана возможность преподавания финского языка как практически значимого в качестве «необязательного предмета для карельских детей по окончании ими курса начальной школы на дополнительном пятом курсе»16.
Союзом беломорских карелов в феврале 1907 г. был издан на финском языке букварь «Маленький путеводитель для беломорских карелов».17 В подзаголовке значилось: «Для обучения чтению. Начинающему в помощь». Букварь в количестве 10 000 экз. выпустило одно из крупнейших в Финляндии издательств Werner Soderstrom Oy. В создании букваря принимали участие члены правления Союза беломорских карелов Пааво Ахава,
Pieni Rlku-opastaja
Vienan Karjalaisille
Vienan Karjalaisten Luton toimittama
A
Lukuiaidott tarpchessa Avuksi alotleiijan.
Porvsossa Werner Soderstrom OsakeyhtiO
Обложка букваря «Маленький путеводитель для беломорских карелов», изданного в 1907 г. Союзом беломорских карелов в Финляндии.
Оскар Адольф Форстрем-Хайнари и Лаури Пяяккенен.18
В предисловии к букварю его составители писали: «Беломорская Карелия до боли нуждается в улучшениях условий жизни. Народ там испытывает недостаток в хлебе, прежде всего, из-за своей необразованности. По природе своей богатый духовно и жаждущий знаний народ Карелии отстал во всем от своих живущих рядом братьев и сестер. Осознав эту ситуацию Союз Беломорских Карелов, озабоченный братскими чувствами, выпустил «Маленький путеводитель для Беломорских Карелов». Эта книга предназначена открыть сокровищницу знаний в Карельских домах. Каждый Беломорский Карел, любящий родное отечество и язык, должен пытаться по мере своих сил распространять грамотность в деревнях Карелии с помощью этой книги. Представим знания и учение как дар, поскольку мы сами получили их в подарок. Известно, что чем больше мы передаем другим знания и учение - тем больше получаем сами. «Маленький путеводитель» является первым в своем роде и, наверное, имеет еще недостатки. Со всеми своими недостатками и ошибками он отправляется в среду Карельского народа, чтобы встретить там множество доброжелателей и большое число друзей».
Книга распространялась в Карелии с помощью путешественников и коробейников после того, как в марте 1908 г. издательство получило на это разрешение от российской цензуры. позднее, когда деятельность Союза начала испытывать трудности на территории России, эта книга также начала подвергаться гонениям.19 Вероятно, букварь был конфискован, не успев попасть в школы российской Карелии.20
Реакция на «панфинскую пропаганду» в России: рост внимания к карельскому языку
«панфинская пропаганда» и другие события, вызванные революционной ситуацией начала ХХ в., способствовали возрождению интереса к идеям Н. И. Ильминского. Уже в августе 1906 г. на втором съезде инспекторов народных училищ Олонецкой губернии отмечалось несоответствие используемых учебников особенностям обучения в карельской школе.21 Съезд инспекторов народных училищ, деятелей Олонецкого земства и представителей духовного ведомства в июне 1908 г. признал необходимым и обязательным знание учителем языка местного населения22. для выполнения поставленных задач в петрозаводской учительской семинарии и ряде других учебных за-
ведений, готовивших учителей, было введено изучение карельского языка и методики преподавания русского языка «инородцам».
Православная церковь, министерство народного просвещения, а также земство развернули активную деятельность по изучению карельского языка, подготовке разного рода пособий для школ.23 Издательскую работу на карельском языке вели отделения Карельского православного братства: Михайловское - в Архангельской губернии, Георгиевское - в Олонецкой губернии и в Финляндии. Оба братства, имели собственные издательские комиссии.24 при осуществлении переводов на карельский язык обозначилась проблема нехватки лексики, особенно при передаче церковно-богословских понятий. Не находя аналога в карельском языке, переводчики использовали финские слова, «придавая им карельское произношение». По этой причине стал дебатироваться вопрос о возможности использования латинского алфавита. Дискуссия, развернувшаяся в основном между духовенством Финляндской епархии Русской православной церкви с одной стороны и представителями Синода - с другой, в значительной мере повторяла аргументацию 30-летней давности, когда Ильминский и его сподвижники начали работу по созданию письменности для российских «инородцев». Тогда же, в 1870-х гг. Синодом были отвергнуты аргументы в пользу латинского алфавита как более подходящего для выражения звуков карельского языка. При отборе аргументов в пользу кириллицы обращалось внимание на семантическую окрашенность алфавитов (алфавит расценивался как своего рода матрица, вобравшая в себя культурные коды связанных с ним религиозных учений). С другой стороны, в манипулятивной политической риторике, отвергавшей научные аргументы, подчеркивался глубокий политический и патриотический смысл использования русского алфавита, как «алфавита правительственного, способного объединить народы, а через него объединить народы и языком государственным»25. То есть алфавит должен был служить своего рода мостом между родным и русским языками.
Возросшее в этот период внимание к идеологическим задачам школы ярко иллюстрирует записка «О современном состоянии карел как особой народности и о начальных руководствах, которые желательны в школах Карелии для более успешного усвоения карелами русского языка», составленная чиновником особых поручений при Финляндском генерал-губернаторе В. Крохиным и адресованная министру народного просвещения. (18 января 1908 г.). В. Крохин не сом-
невается в том, что письменность карелов, «настолько обрусевших, что они стоят теперь ближе к русским, чем к финнам, и часто называют даже себя русскими», нужно развивать на основе кириллицы, дополнив русский алфавит буквами а, о, у для передачи мягких звуков карельского языка. В следующем пассаже его записки дети фигурируют как объект безусловно политического интереса: «Печатание карельского текста русскими буквами тем важнее, что утвердит в детях карел представление о тождестве своего карельского с русским вообще, и лишит финляндцев возможности проводить в среду карел идеи панфин-низма»26. Использование кириллицы для передачи карельского языка закрепляло идею родства карелов и русских на уровне подсознания. Знак алфавита становился символом России.
Несовершенство алфавита, неразработанность грамматических норм, а также многообразие говоров внутри собственно карельского диалекта, на котором говорили северные карелы, - все это служит объяснением того, что тексты книг, изданных братством, не всегда были понятны карельским крестьянам и школьникам. На том этапе еще отсутствовали необходимые предпосылки для создания литературной формы карельского языка. Прежде всего, не было соответствующей теоретической базы, поскольку лингвистические исследования в данной области только начиналась.27 Сдерживающим фактором в выработке единых грамматических норм языка было разнообразие его говоров и диалектов, а самое главное, отсутствие подготовленных кадров. Тем не менее, начавшаяся активная переводческая деятельность была временем поисков, творчества. Она могла бы стать инкубационным периодом в рождении литературного карельского языка, не будь последующих социальных катаклизмов.
Букварь В.М.Никольского для карельских детей: русский отклик на финский вызов
Итак, издание в Финляндии букваря «маленький путеводитель для беломорских карелов» стало одним из катализаторов усиливавшихся попыток создания учебных пособий для карельских школ. Однако «адекватный ответ» на вызов из Финляндии последовал нескоро. Вслед за революцией наступила реакция, следствием чего стало принятое в 1910 г. представителями Олонецкого совета Православного карельского братства решение добиваться совершенного прекращения карельской речи в стенах школы после первой трети учебного
года. Правила начальных училищ для «инородцев», утвержденные Министерством народного просвещения 11 июня 1913 г., перечеркивали все либеральные уступки «инородческой» школе. В них указывалось, что установленное широкое применение «инородческого» языка в школе «не соответствует ни интересам государства, ни достоинству русского языка, как языка государственного». Предписывалось начинать преподавание на русском языке как можно раньше. Правила допускали возможность привлечения к учительской работе лиц, не знающих «инородческого» языка28.
Эти решения шли вразрез с развитием педагогической мысли. На «инородческой» секции первого всероссийского съезда по народному образованию, состоявшегося в декабре 1913 - январе 1914 гг. в Петербурге, была выработана резолюция о необходимости широкого использования родного языка в школе как основы развития полноценной личности, а использование «естественного» метода обучения русскому языку признано главной причиной отчуждения нерусского населения от школы.29
Возможно, отголоском этих общественных настроений стало издание в 1915 г. русского букваря для карельских детей.30 Его автором был миссионер Карельского православного братства священник Виктор Михайлович Никольский31. Содержание букваря выдержано в великорусском духе, но в отличие от букваря Вольпера, применявшегося прежде в школах Карелии, в нем присутствует карельский язык, родное слово. Это было несомненным достижением для своего времени. По сравнению с первым «учебником» - «Азбукой для карелов, живущих в Кемском уезде», букварь В.М. Никольского ушел намного вперед в содержательном, педагогическом и полиграфическом отношениях.
Итак, в начале XX века для карельских школьников были изданы два Титульный лист букваря букваря: один в окраинном враждебно Никольского (Пг.1915).
Священникъ Бикторъ Мих. Никольский.
1я
8Гво
БУКВАРЬ ¡С~
для
ОБУЧЕНИЯ РУССКОЙ ГРАМОТЪ
КАРЕЛЬСКИХЪ Д-БТЕЙ.
Первый опытъ обучешя инородцевъ по природно-звуковому методу русской грамот'Ь.
Ал
V/V ИЗДАН1Е АВТОРА,
ПЕТРОРРАДЪ. 1915.
настроенном в отношении центра княжестве, другой - в метрополии. Появление первой книги если не напрямую, то опосредованно способствовало рождению второй. Букварь Никольского стал своеобразным (надо признать - запоздалым) откликом на вызов, пришедший из-за границы.
Два букваря: попытка компаративного анализа
Перелистаем оба букваря, один из которых был напечатан в Петрограде, другой - в Порвоо, предместье Хельсинки, и попытаемся найти ответ на вопрос: какую картину мира рисовал тот и другой учебник и какими средствами каждый из них формировал желаемую идентичность у карельских детей? Оставим за скобками их методические достоинства и недостатки.
Обе книги имеют одинаковый формат, они близки по объему (в финском букваре 64, в русском - 77 страниц), тот и другой иллюстрированы графическими рисунками. Оба букваря пронизаны патриотическим духом и оба содержат религиозный компонент. Как в одном, так и в другом букваре использована литературная классика: финская и русская соответственно. В русском букваре находим отрывки из сочинений А.С. Пушкина, А.Н. Плещеева, Л.Н. Модзалевского, И.А. Крылова, в финском - произведения й.Л. Рунеберга («финского Пушкина»), П. Хайникайнена, З. Топелиуса.
Что еще связывает и что разделяет буквари?
Финский букварь предназначался для обучения карельских детей32 чтению и письму на близкородственном финском языке. В книге представлены как финский, так и русский алфавиты. Карельские слова присутствуют вкраплениями в отдельных текстах (в Финляндии карельские диалекты традиционно рассматривались как часть финского языка). Помещена одна карельская сказка, несколько карельских пословиц и загадок (большинство же из них финские), руны «Калевалы» - эпоса, составленного на основе карельских эпических песен и обработанных Элиасом Леннротом для финнов. Широко привлечены финские народные и литературные сказки. Можно сказать, что в целом карельская составляющая в текстах финского букваря сведена к минимуму. Букварь представляет собой компиляцию текстов и рисунков, заимствованных из учебников для начальных классов финских школ (как уже отмечалось - двое из трех его авторов работали в сфере финского народного образования).
Русский букварь предусматривал овладение русской грамотой, языком структурно далеким, трудным для восприятия карелов. В книгу включен алфавит русского языка и кириллический алфавит карельского языка. Карельский язык используется как средство овладения русским (страница за страницей происходит постепенный переход от карельского языка к русско-карельским эквивалентам, параллелям, а затем - к русскому языку). Помещены русские народные сказки, русские пословицы. Рисунки заимствованы из русских детских изданий, в частности, из букваря Д.И. и Е.Н. Тихомировых33-.
В русском букваре часто упоминается Бог, включены также тексты наиболее популярных православных молитв и детское стихотворение-молитва.
для авторов финского букваря его религиозное наполнение было непростой задачей, поскольку именно вопрос веры составлял водораздел между карельской и финской культурами. Проблема была решена «за счет» древнего языческого бога Укко. Обращение «к корням», религиозным истокам, объединяло финнов-лютеран и православных карелов. Роль религиозных текстов в букваре играют молитвы-заклинания из «Калевалы».
Показательны мотивы обращений к Богу, выходящие за пределы личных просьб и интересов. В русском букваре это «Боже, Царя храни!» - в качестве к подписи к портрету Николая II, а также «Молитва за Царя и Отечество», в финском - мольба о мире на границе: «О великий господин Укко, / Бог - повелитель небес, / принеси мир на границу, / доброе согласие в Финляндию, /мир на несчастные границы, / Слово в прекрасную Карелию! / Если ты принесешь мир на границу, / доброе согласие в Финляндию, / еще найдутся мужи приятные, / женихи, умеющие говорить, / для пахоты и сева, / для высева семян; / Тогда не будет слышаться плач в переулках, /жалобы в глубине сараев, / не будут рощами зарастать луга, / не будут сосновыми побегами покрываться поля»34. Политика русификации делала актуальной историческую память о некогда конфликтной границе с восточным соседом.
В русском букваре государственная символика представлена портретом Николая II и изображением офицерских эполет (погон) русской армии. Слово «Россия» в книге отсутствует, не упоминаются и другие страны. Определение «русский» употребляется как характеристика земли, ее принадлежности («Русская земля = венянъ муа») и применительно к языку («Говори по-русски!», «Учитесь говорить по-русски!» и т.д.).
ВЬра
Дар1Я
(Дарья)
Евдошя
(Авдотья)
Екатерина
Елена
Елисавёта
Ирина
Клавд1я
Ксётя
Любовь
Мар1я
Марфа
Матрона
(Матрёна)
Мелатя
(Маланья)
Надежда
НатЕшя
(Наталья)
Ольга Параскёва (Прасковья) Пелаия
Оофш
Таттна .
(Татьяна)
0ёкла
беодооя
(ведосья)
В финском букваре «родина», «отечество» - это родственные Финляндия и Карелия. В рассказе Топелиуса «Береза и Звезда» есть слова: «...береза - символ нашего отечества». Береза, как и звезда, здесь выполняют функцию аллегорий. Береза во дворе родительского дома -знак связи людей с родной землей, укорененности семьи, рода, привязанности к отечеству. Звезда - путеводный маяк для детей, всегда возвращающихся с чужбины в родительский дом.
«Другие страны» представлены в финском букваре как обобщенно («слон живет в южных странах», «олень обитает в северных странах»), так и вполне определенно. Упоминаются Лапландия, Эстония, Россия. Россия - чужбина, негативное отношение к ней выражено в стихотворении «Слова Вяйнямейнена»: «Сказал старый Вяйнямейнен / молодому парню: /Я бы спел, чтоб Финляндия процветала, / чтобы в Карелии было все прекрасно, / чтобы здесь всегда жилось хорошо, / чтобы люди умирали во славе - /ленивых завел бы песней в Лапландию, / прочих вялых людей отправил бы своей песней в Россию». Россия - восток, вызывающий негативные эмоции, выраженные в пословицах: «С востока дует зло», «Восточные ветры - противные».
В «Маленький путеводитель» были помещены текст известной всем жителям Финляндии песни Юхани Гранлунда «Родная страна» (Kotomaamme), а также «Карельская песня» Пекки Хайникайнена, 35 в которой в полной мере отразились и его взгляды:
.,Нашъ Царь Николай II."
„Боже. Царя Храни!"
В букваре В.М.Никольского государственная символика представлена, в частности, портретом Николая II.
Кота vaino Suomeamme kovin коипп коШе1ее, sШoin ки^а Ка^а1атте Suomen surut soittelee, ja кш опшп ро^оп коШо
Когда наша Финляндия Страдает под жестоким гнетом То и в нашей несчастной Карелии Откликается горе Финляндии. А когда заря счастливого дня
SuomeIIen faas sarastaa, Вновь взойдет над Финляндией,
siIIoin петип suuri soitto Тогда гимн великой радости
KarjaIasta kajahtaa! Отзывается эхом в Карелии.
Любование природой родины отражено в отрывках из классических произведений, известных многим поколениям школьников. В русском букваре это «белая береза под моим окном...» и «травка зеленеет, солнышко блестит...», в финском - «июньский вечер в облаках пурпуровых горел.»36
В финском букваре малая родина представлена картинкой конкретной карельской деревни («Усманала - это деревня в Карелии». На иллюстрациях, которые практически все заимствованы из финских учебников, присутствует характерный «карело-финский» ландшафт, постройки, типичная изгородь. В текстах читается осознание ценности родной природы не только как кладовой жизненных ресурсов, объекта восхищения, но и как источника творческого вдохновения человека. Этот мотив наряду с темой достоинства «простого человека» звучит в стихотворении «Вирши, которым я научился»:
«Нет кузнеца лучше, / нет лучше коваля, / чем родившийся в угле-жогной куче, / выросший на угольных полянах. Не учился нигде, / не был в странах великих, / не бродил в чащах Лапландии, / не греб по водам Эстонии.
Учился своим стихам, / свои слова слышал, / подбирал их с дорог, / искал в кустарниках, / собирал в ивняке, / с побегов снимал, / брал, когда вереск ломал, / когда лежал в стогу сена».
Притом, что в финском букваре изображений людей мало (его авторы предлагают карелам - «детям природы» - осваивать буквы, практически всегда связывая их с животными, птицами, рыбами и т.д.), преобладающий визуальный образ - крестьянин с курительной трубкой и характерной финской бородкой без усов. Показательным культурным
08-гпап-а-1а оп Каг-]а-1ап ку-1а.
Рис. 5. Иллюстрация из «Маленького путеводителя для беломорских карелов». Подпись к рисунку: «Усманала - это деревня в Карелии».
маркером является то, что люди носят финские и карельские имена: имя является первой ступенькой на пути самоидентификации.
Крестьянин - преобладающий визуальный образ как в финском (а), так и в русском (б) букварях.
В русском букваре для определения малой родины использовано карельское выражение Oma mua = моя земля. Автор нередко обращается к теме семьи, родного дома. При этом модель дома, большой семьи распространяется на отношения царя и подданных («Царь - наш отец»), связанных символическим родством. В книге представлен обобщенный, «универсальный» образ деревни (например: «В каждой деревне есть церковь»). На мелких иллюстрациях изображения деревенского ландшафта невыразительны. Доминирующий визуальный образ - крестьянин, занятый работой. В букваре представлены только русские имена.
Город
В финском букваре деревенская жизнь идеализирована, город уступает ей по конкретным позициям, которые обозначены в стихотворении Рунеберга «Мальчик из избушки» (1886 г.). Главный герой - лесоруб, выполняющий тяжелую работу в лесу. Он никогда, «даже за большие деньги», не согласится променять свою жизнь на городскую, поскольку в городе нет «такой великолепной природы и друзей». Букварь словно намеренно лишен изображений предметов «городского происхождения». Исключением являются книги в руках детей и керосиновая лампа.
Круг предметов, несущих напоминание о городе, городском фабричном производстве, шире в русском букваре: наряду с книгой и керосиновой лампой здесь присутствуют воздухоплавательный шар, фонарь, часы, очки, чайник, а также самовар - объединяющий символ русской и карельской застольной традиции.
В финском букваре наблюдается относительное «гендерноеравноправие».
В русском букваре нет рисунков, где девочки и мальчики изображались бы совместно, тогда как в финском букваре наблюдается относительное «гендерное равноправие». так, мальчик и девочка вместе идут в школу (при этом мальчик указывает девочке путь), другая пара детей вместе возвращается из лесу с лукошками ягод.
В русском букваре группа детей, идущих в школу, состоит лишь из
мальчиков. При изучении глаголов в иллюстрациях использованы исключительно образы мальчиков. Девочек на рисунках нет совсем, даже предложению «Девочка сидит за столом» соответствует картинка с изображением барышни или учительницы, читающей книгу. Вместе с тем идея образования крестьянских девочек представлена уже в первом же тексте, помещенном в букваре: «Настя пришла из школы. Мама была дома. Настя читала книгу, и мама была рада».
Оба букваря исповедуют христианские ценности: заботу о ближнем, трудолюбие, скромность и честность. Вместе с тем в финском букваре преобладает скрытая, завуалированная морализация. Поведенческие нормы и заложенный в них «здравый смысл» излагаются в многочисленных сказках о животных. Целый раздел составляют пословицы -в основном финские, передающие моральный кодекс народа: «Время мужика не ждет», «Учение в канаву не свалит», «Обещать хорошо, а давать лучше», «Слово мужчины - это честь мужчины» и т.д.
Русский букварь также включает поучительные бытовые сказки и рассказы, сказки о животных. При изучении времени суток, дней приводится расписание традиционных занятий крестьянина, дающее понять, в какое время и чем принято, а значит, и следует заниматься. В отличие от финского букваря по страницам букваря русского рассыпаны побудительные предложения, призывы-назидания, обращенные к детям: «Учи, Миша, уроки», «Живи в мире», «Царя чтите», «Бога бойтесь!», «Говори по-русски», «Учитесь говорить по-русски», «Учитесь, дети, грамоте», «Просящему у тебя дай», «Почитай отца с матерь».
Оба букваря завершаются текстами-напутствиями. В русском букваре такой текст называется «церковь»:
«Когда въезжаем мы в город или село, то прежде всего видим церковь Божию... В церкви нас крестили; в церковь принесут нас, когда отдадим Богу душу...
Церковь не то, что каждый дом. В иной мы сами не пойдем, в иной нас не пустят. В церковь же Божию ходят все... Не забывайте же никогда храма Божия. Идите туда и с горем, и с радостью, и с чистою верою молитесь господу Богу».
Составители финского букваря в качестве напутствия детям выбрали уже упоминавшийся рассказ З. Топелиуса «Береза и Звезда», который завершается так:
«Дорогие дети. Идите и дальше по миру с Богом в сердце и с вечной целью перед вашими глазами! Вы ищите березу; - символ нашего отечества. Так пребудет же отечество целью вашего труда и любви вашей в течение всей вашей жизни! Вы ищите звезду - символ вечной жизни. Так будет же этот свет с вами на всю жизнь!».
Итак, русский букварь зовет в церковь, в храм Божий. Финский букварь предлагает с Богом в сердце трудиться на благо отечества. Православная и протестантская этика нашли свое формульное выражение в текстах для детей.
Некоторые выводы
Появление в конце XIX - начале ХХ вв. азбуки и букварей для карельских школьников прямо или опосредованно связано с Финляндией. Соперничество в борьбе за влияние на умы и души карелов вызывало, с одной стороны, исходящие из княжества просветительские импульсы, с другой стороны - ответную реакцию в России.
Сравнение двух букварей, один из которых был издан в Финляндии, другой в России, показывает, что каждая из этих книг была направлена на формирование желаемой его авторам идентичности: финской или русской. В финском букваре отчетливо проявилось национальное самосознание маленького народа, отчаянно сопротивлявшегося русификации и боровшегося за сохранение собственной самобытности. Букварь подчеркивает родство карельского и финского. В русском букваре имплицитно присутствует имперская великорусская идея, воспроизводится модель иерархической семьи-государства, во главе с батюшкой-царем. Использование карельского языка в букваре, тран-
слирующем русскую культуру, играет вспомогательную роль, способствующую освоению русского языка.
Патриотические идеи букварей оттенены спецификой религиозного посыла, в котором проявилась в одном случае православная, в другом - протестантская традиции. Диаметрально противоположное понимание локального подчеркивает разницу в истоках русского и финского патриотизма. В финском букваре локальное (малая родина) имеет черты уникального, индивидуального, а в русском ее облик универсален, точнее - усреднен и лишен черт ярко выраженной самобытности.
Примечания
1 Имелась в виду часть российской Карелии, примыкавшая к границам ВКФ. Административно эти населенные карелами территории входили в состав Архангельской губернии (Архангельская или Беломорская Карелия) и Олонецкой губернии (Олонецкая Карелия). По другую сторону границы карелы проживали в Северном Приладожье. На территории России карелы компактно проживали также в Тверской и Новгородской губерниях.
2 Витухновская М. А. Российская Карелия и карелы в имперской политике России, 1905-1917. Хельсинки; СПб., 2006. - С. 23.
3 Витухновская М.А. Российская Карелия и карелы... . С. 25-30.
4 Желая оградить языки народов Поволжья от татарского языка с его исламской сутью, Ильминский считал необходимым создать их письменность на основе кириллицы, графический облик которой воспринимался как идеографическое выражение православия. таким образом, кириллический в своей основе русский алфавит как алфавит православия мог бы стать щитом против исламизирующего арабского алфавита татарских мусульман, а лингвистическое разнообразие - защитным валом против татарского универсализма. Желание самого Ильминского сохранить местные языки объяснялось, в значительной степени миссионерскими, но также и лингвистическими соображениями. См.: Dowler, W. The Politics of Language in Non-Russian Elementary Schools in the Eastern Empire, 1865-1914 / W. Dowler, // The Russian Review. Vol. 54. October 1995. P. 518.
5 М.А.Вольпер - педагог, методист, опиравшийся на учение К.Д.Ушинского.
6 См. подробнее: Илюха О.П. Школа и детство в карельской деревне в конце XIX - начале XX века. СПб, 2007.
7 Базанов А. Г., Казанский Н. Р. Миссионеры и миссионерские школы на Архангельском Севере: Исторические очерки. Архангельск, 1936. С. 45-47.
8 В этот же период миссионерское общество издает «Букварь для самоедов,
живущих в Архангельской губернии» и «Азбуку для лопарей, живущих в Кольском уезде Архангельской губернии» (1895).
9 Баранцев А. П. Карельская письменность // Прибалтийско-финское языкознание. Л., 1967.- С. 94.
10 Государственный архив Архангельской области (далее - ГААО), ф. 28, оп. 2, д. 29, л. 15-16.
11 Также, с параллельными текстами на русском и карельском языках, в 1895-1900 гг. были изданы четыре Евангелия и «Краткая священная история Ветхого и Нового Завета». Применение этих книг в школах не принесло успеха. Школьное руководство было вынуждено признать их непригодность для учебных целей.
12 Лестадиане являлись последователями шведского пастора Лестадиуса, проповедовавшего в середине XIX в. (самоназвание в Беломорской Карелии - «ушковайзет», в переводе с финского - «верующие»). В Беломорскую Карелию учение было занесено торговцами-коробейниками, и там оно тоже нашло социальную базу. Основные требования этого учения были просты: выполнять христианские заповеди и вести трезвый, высокоморальный образ жизни. Роль церкви сводилась к выполнению лишь самых необходимых обрядов. См. подробнее: Шикалов Ю. Карельские хиххулиты - лестадианство в Беломорской Карелии в конце Х1Х-начале XX века // Православие в Карелии: Материалы 2-й междунар. науч. конф., посвящ. 775-летию крещения карелов. Петрозаводск, 2003.- С. 137-149.
13 Чирков И. Ухтинский приход в религиозно-нравственном и бытовом отношении//Архангельские епархиальные ведомости. - 1908. - №7. - С. 205206.
14 Азбука не числилась в списках использовавшихся в школах книг ни в конце XIX , ни в начале XX в. (ГААО, ф. 28, оп. 2, д. 29, л. 15-16).
15 Сихво Х. Национальные проблемы Карелии / X. Сихво // Киркинен Хейкки, Невалайнен Пекка, Сихво Xаннес. История карельского народа. Петрозаводск, 1998. С. 201; Ranta, R. Vienan Karjalaisten Litto ]а га]аМакатеп koulukysymys 1906-10 / К. КаМа // КфпаШа IV. 1997. ^атепл, 1998. S. 123 - 125.
16 НА РК. Ф.1 Оп.1. Д. 102/2 Л. 30.
17 Pieni Alku-opastaja ^епап KarjalaisiПe. Рогооо, 1907.
18 Известно, что Пааво Ахава (Павел Афанасьев) родился в с. Ухта в Беломорской Карелии, был купцом и коробейником. Доктор Оскар Адольф Форстрем-Xайнари преподавал в Сортавальской учительской семинарии, являвшейся одним из центров панфинского движения и своего рода форпостом «национального просвещения на востоке». Лаури Пяяккенен был учителем финской народной школы, известен также как писатель. В 1890-е годы он путешествовал по Российской Карелии и, очевидно, после этого начал принимать активное участие в деятельности Союза беломорских карелов.
19 Vuoristo Sakari. Suvulta suvulle II. Wienan Karjalaisten Liiton // Каг)а1ап Sivistysseuran historiaa vv. 1906-1996. Vammala 1996. S. 101.
20 Бубновский М. И. Контур Архангельской Карелии. Архангельск, 1914. С. 41.
21 Постановления второго съезда инспекторов народных училищ Олонецкой губернии 21-26 августа 1906 г. Петрозаводск, 1907. С. 57-60.
22 Труды третьего съезда инспекторов народных училищ Олонецкой губернии. 3-8 июня 1908 г. Петрозаводск, 1908. С. 61. Директор народных училищ Г.А.Попов годом ранее пояснил, какой уровень знания карельского языка желателен для учителя: «Учитель карельской школы должен быть до некоторой степени знаком с карельским языком, чтобы понимать местное население и не особенно затрудняться при выяснении разных понятий детям, но ни в коем случае не должно быть допускаемо преподавание на карельском языке: оно должно производиться исключительно на русском языке» (Попов, Г О панфинской пропаганде и мерах для борьбы с нею / Г. Попов, Петрозаводск, 1907. С. 13).
23 В помощь учителю, изучающему карельский язык, в 1908 и 1913 гг. были изданы два небольших русско-карельских словаря. Первый - на диалекте карелов-людиков - был составлен русским учителем М.Д.Георгиевским из села Святозеро Петрозаводского уезда, второй - на ливвиковском диалекте - подготовил по поручению Карельского православного братства учитель-карел В.И.Королев из села Видлицы Олонецкого уезда.
24 Начиная с 1908 г. братство выпустило на разных карельских диалектах около полутора десятка брошюр религиозно-нравственного содержания, в том числе руководство для учителей Закона Божьего в карельских школах. Почти все они имели параллельные тексты на карельском и русском языках.
25 Из переписки по вопросу о применении русского алфавита к инородческим языкам. Казань, 1883.
26 РГИА. Ф. 733. Оп. 175. Д. 408. Л. 1-2.
27 Финский ученый Арвид Генетц заложил основы карельского языкознания своими работами «Исследование карельского языка России» (Хельсинки, 1880) и «Исследование ливвиковского диалекта» (Хельсинки, 1894).
28 Справочная книга по низшему образованию. 4.1. Пг., 1916. С. 89.
29 Съезд по народному образованию // Журнал министерства народного просвещения. - 1914. - Апрель. - С. 243.
30 Никольский В.М. Букварь для обучения русской грамоте карельских детей. Первый опыт обучения инородцев по природно-звуковому методу русской грамоте. Пг., 1915.
31 В.М. Никольский - выпускник Олонецкой духовной семинарии (1898). Служил священником в Ребольской церкви Повенецкого уезда, в Коткозерской, Вагвозерской и Верховской церквах Олонецкого уезда. Известен как миссионер
Карельского православного братства, переводчик руководства по Закону Божию для школ в местностях с карельским населением, разработанного о. Николаем Чуковым, и ряда других руководств. Автор этнографических статей о карелах в ОГВ (см. подробнее: Сорокин В. Исповедник. Церковно-просветительская деятельность митрополита Григория (Чукова). СПб., 2005. - С. 635).
32 Предполагалось также, что букварем могут пользоваться и взрослые, желающие научиться читать и писать.
33 Тихомиров Д. И., Тихомирова Е.Н. Букварь для совместного обучения письму, русскому и церковнославянскому чтению и счету . Изд. 152-е. М., 1907.
34 «Принеси мир на границу» (стих 327 из «Кантелетар» Элиаса Леннрота). Здесь и далее, за исключением специально оговоренных моментов, переводы с финского выполнены Ю.Шикаловым.
35 Песня, написанная в 1899 г., вскоре превратилась в гимн Финляндской Карелии.
36 Стихотворение й. Л. Рунеберга «Svanen» («Лебедь»). Приведен фрагмент в переводе А. Блока. в поэзии крупнейшего шведоязычного поэта Финляндии йохана рунеберга образ Финляндии подчеркнуто скромен, но в то же время полон достоинства.
