CC BY
55
Ренальд СИМОНЯН
ФИНАНСОВО-ЭКОНОМИЧЕСКИЙ КРИЗИС В СТРАНАХ БАЛТИИ: НЕКОТОРЫЕ ПОЛИТИЧЕСКИЕ ИТОГИ
От мирового финансово-экономического кризиса больше других пострадали малые страны Восточной Европы, входящие в ЕС, прежде всего - страны Балтии. Экономические трудности вынудили правящие номенклатуры этих стран пересмотреть свои внешнеэкономические ориентиры.
Minor Eastern European countries incorporated into the EU, and first of all - the Baltic countries - more than others have suffered from the global financial crisis. Economic difficulties have forced the ruling nomenclatures of these countries to reconsider their external economic guidelines.
Ключевые слова:
малые страны Евросоюза, Балтийский регион, финансовый кризис, банковская система, кредитный бум, коррекция политического курса, неправительственные организации; small EU countries, Baltic region, financial crisis, banking system, credit boom, correction of policy, nongovernmental organizations.
СИМОНЯН
Ренальд
Хикарович —
д.соц.н.,
руководитель
Российско-
Балтийского
центра Института
социологии РАН
Исторический опыт показывает, что малые страны являются более гибкими в процессах общественной регуляции, могут быстрее перестроить свою экономику, легче адаптироваться к изменениям внешней среды. Но это относится, прежде всего, к стабильным мировым процессам. К периоду роста мировой экономики. Но, предоставив малым странам возможность развиваться за счет специализации, глобализирующийся мир сделал их чрезвычайно зависимыми от внешнего финансирования, от колебания мировых цен на товары их специализации, от импорта абсолютного большинства промышленных товаров, а в какой-то мере — даже беззащитными в условиях экономической нестабильности, тем более в период глобальных катаклизмов.
В 2000-х гг. о Латвии, Литве и Эстонии заговорили как о «балтийских тиграх» (по аналогии с экономиками Юго-Восточной Азии), демонстрирующих высокие и стабильные темпы экономического роста. Они стали самыми быстроразвивающимися государствами не только среди стран постсоветского пространства и Центральной и Восточной Европы, но и Европейского союза. Показатели роста их ВВП после дефолта 1998 г. в России, оказавшего отрицательное воздействие и на прибалтийских соседей, были в несколько раз выше среднего уровня ЕС.
От опасного инвестиционного бума в странах Балтии предостерегали многие местные аналитики, но руководители этих стран не смогли удержать процесс перегрева экономики. Стремительный экономический подъем привел к деформациям в структуре народного хозяйства и перераспределению рабочей силы по его сферам. Произошел резкий рост занятых в строительстве, торговле, банковской сфере за счет сокращения их в сфере производства. Налоговая база стала чрезмерно зависеть от цикличности потребления. Созданный в Евросоюзе Фонд сплочения (Cohesion Fund), или, как его еще называют, Фонд интеграции, в территориальном плане был направлен на выравнивание доходов населения государств, входящих в Евросоюз, что напоминает советскую практику преимущественного развития национальных республик. В социальном плане фонд направлен на сокращение разрывов между различными группами населения, т.е. социальные аутсайдеры (малооплачиваемые, безработные и т.п.) получали различные дотации. Наконец,
с политической точки зрения этот фонд символизирует солидарность государств и народов, составляющих Европейский союз. В глазах Европы над странами Балтии витает ореол боровшихся за свою независимость государств, которые вырвались из тоталитарного Советского Союза, хотя в реальности было совершенно по-иному. Но, тем не менее, «особый» статус бывших советских прибалтийских республик выражался не только в благожелательном общественном мнении, но и в инвестиционных предпочтениях не только Фонда сплочения, но и других многочисленных фондов Евросоюза. Можно сказать, что на страны Балтии после вступления в Евросоюз обрушился мощный денежный поток. За три года (2005—2007) рост средней заработной платы здесь составил от 30 до 40%. В целом за девять докризисных лет доходы населения стран Балтии возросли в 3—3,5 раза, что, разумеется, не сопровождалось таким же ростом производительности труда.
К началу 2006 г. в Эстонии накопленный объем прямых иностранных инвестиций составил 97,2% ВВП, в Литве и Латвии
— соответственно 33,6 и 33,1%. В 2007 г. наиболее значительным он также был в Эстонии — 12,664 млрд долл. США, или 77,2% ВВП, Латвии — 7,532 млрд долл. (37,5% ВВП), Литве — 10,939 млрд долл. (36,7% ВВП)1. В годы экономического бума прибалтийские государства бесконтрольно наращивали внешние долги. К концу 2008 г. задолженность Латвии составляла 44 млрд долл. США, т.е. была почти в 9 раз больше, чем золотовалютные запасы страны (5 млрд долл.), Литвы — 35,5 млрд. долл., что более чем в 4 раза превышало резервы (свыше 8 млрд долл.). Резервы Эстонии составили только 1/8 от внешней задолженности этой страны, достигшей 29,5 млрд долл.2
Российскому обывателю трудно себе представить потребительский бум, охвативший население стран Балтии после их вступления в ЕС. Имея, к примеру, участок земли, можно было получить за него немалую финансовую компенсацию всего лишь за обязательство не использовать его для засевания рожью, рапсом, картофелем или чем-нибудь иным, на что и предоставлялась компенсация (в целях за-
1 Бизнес&Балтия, Рига, 22.04.2008, с. 5.
2 Балтийский курс, Рига, № 2, 2009, с. 14.
щиты внутреннего рынка ЕС по данному виду сельскохозяйственной продукции). Российскому обывателю трудно себе представить, что в странах Балтии после вступления в Евросоюз немалые деньги можно было получать только за то, чтобы ничего не делать. Существовали и различные культурные, молодежные, муниципальные, экономические, учебные, исследовательские, региональные программы (вроде знаменитой INTERREG, где, например, можно было получить 5 млн евро за проведение рассчитанного на два года сравнительного исследования особенностей национальной кухни различных европейских стран и, соответственно, представление отчета по этому исследованию).
Настойчивые призывы западных банков купить акции процветающих компаний, поменять имеющийся автомобиль на новый, более престижный и более мощный, совершить путешествия на экзотические острова, приобрести в собственность более комфортную квартиру или построить двухэтажную виллу за счет дешевых (2—3% годовых, что соответствовало величине инфляции в этих странах) кредитов совершили своеобразную потребительскую революцию, включая взрыв ипотечного кредитования.
Осенью 2008 г. мировая экономика испытала воздействие сильнейшего с 1930-х гг. финансово-экономического кризиса. В результате этих событий большинству стран мира был нанесен серьезнейший экономический урон. Кризис в странах Балтии, наряду с Венгрией, оказался наиболее болезненным из европейских стран. Более того, последние тенденции свидетельствуют о том, что Латвия, Литва и Эстония не просто пострадали от кризиса, но и попали в число аутсайдеров, т.е. государств, оказавшихся на грани экономического коллапса. А ведь в процессе вступления и первых лет членства в ЕС они оценивались многими как цитадели экономического роста, как эталон успешного проведения социально-экономических реформ, как государства, получившие максимальные дивиденды от интеграции в западные политические и экономические структуры.
В годы, предшествующие нынешнему мировому кризису, страны «золотого миллиарда», как это теперь общепризнано, жили не по средствам. «Узрев однажды чудесный мираж, — пишет об этом периоде аме-
риканский политолог Роберт Кейган, — люди поверили в его реальность и не хотят, чтобы он рассеялся»1. Ведь доходило до того, что, когда у клиента подходили к концу выплаты по старому кредиту, ему звонили из банка и настойчиво предлагали взять новый. Пробуждение оказалось нелегким для всех. Но тенденция, характерная для населения высокоразвитых западных стран, прежде всего США, — жить в кредит наиболее губительно сказалась на бывших постсоциалистических и постсоветских странах Восточной Европы.
Государства Балтии приняли на себя один из самых сильных ударов мирового финансового кризиса и в настоящее время переживают сильнейшую экономическую рецессию со времен падения СССР, что произошло во многом благодаря потребительским настроениям, если не сказать иждивенчеству, в определенной мере свойственным всем малым государствам. Зачастую они не столько просят экономическую помощь, сколько требуют ее. А стремление еще недавно малообеспеченных постсоветских стран достигнуть западноевропейских стандартов потребления, спровоцированное дешевыми кредитами, привело к росту ипотечных и лизинговых невыплат. При этом в общем объеме выданных кредитов уменьшалась доля краткосрочных займов, и росли долгосрочные. Рынок недвижимости отреагировал на увеличение спроса и доступность кредитных денег неадекватным увеличением цен на любое жилье, в т.ч. и самое непрезентабельное. Кредитный бум на рынке жилья подстегивался выдачей потребительских кредитов. К тому времени основу банковской отрасли в Балтии составляли банки с капиталом скандинавских стран. Именно они (с помощью синдицированных кредитов) спровоцировали резкое снижение кредитных ставок и кредитный бум в отрасли, продолжавшийся вплоть до конца 2007 г., когда доля кредитов в совокупном банковском портфеле составляла более 50%, доходя в отдельных банках до 90%. В 2009 г. банки стран Балтии несли серьезные убытки. Инвестировать они опасались, и поэтому, страхуясь от невозвратов, они перестали кредитовать бизнес, а следовательно, лишились возможности получать прибыль.
В то же время население, получив от
1 Деловые вести, Таллинн, № 5, 2008, с. 9.
Евросоюза гарантию депозитных вкладов (до 50 тыс. евро), стало увеличивать свои сбережения. Но после того как банки стали быстро снижать депозитный процент — с 4—5% в год в октябре 2008 г. до 1,5—1,7% в год в марте 2009 г. и до 0,6— 0,8% в сентябре 2010 г., поступление новых вкладов стало уменьшаться. В городах Балтии помещения банков опустели, что являет собой резкий контраст с Россией. Но, выплачивая даже столь незначительный депозитный процент вкладчикам, балтийские банки работают в убыток. Финансовый кризис, начиная со второй половины 2008 г., по существу, парализовал их работу. Большинство выданных банками кредитов оказались «плохими кредитами». В основном они были получены на приобретение недвижимости, на строительные работы. Подобные кредиты практически не возвращаются. Отсюда еще одна проблема: теперь банки должны выполнять несвойственные им функции, в т.ч. по управлению конфискованными объектами. В нынешней ситуации на рынке недвижимости продавать эти объекты нецелесообразно — цена снизились, надо ждать их роста. Причем издержки на выполнение этих функций растут. Популизм в политическом процессе — еще один фактор, усложняющий положение банков. Во всех трех странах Балтии кризис развивался на фоне предвыборных кампаний: в Литве — выборы президента, в Эстонии
— муниципальные выборы, в Латвии — выборы в сейм. Это повлияло на изменения в гражданском законодательстве, которое теперь лучше защищает клиентов от кредиторов. Т.е. условия, на которых банки предоставляли кредиты, изменились для них в худшую сторону. Например, если в случае банкротства частного лица прежнее законодательство позволяло требовать погашения кредита без ограничения времени, то в настоящее время установлен максимум от двух до четырех лет. После истечения этого срока должник освобождается от обязанности возвращать оставшуюся часть кредита. Банки терпят убытки не только от невозврата кредитов, но и от депозитов как юридическим, так и физическим лицам. В первую очередь, это относится к долговременным депозитам. До кризиса за депозитный вклад сроком на два-три года и более были установлены высокие депозитные ставки — 7—8% в год. Вкладчикам, среди которых было
много крупных компаний, в т.ч. и страховых, банкам приходилось выплачивать огромные суммы. Чтобы избежать обрушения финансово-кредитной системы, государство в лице министерств финансов вынуждено было субсидировать банки — мера, применяемая практически всеми странами, которые постиг кризис. В государствах Балтии наиболее масштабный пример — приобретение государством Parexbanka — крупнейшего банка Латвии. Это оказало огромное давление на государственный бюджет страны. Пришлось прибегнуть к двукратному сокращению заработной платы работникам государственного аппарата — от министров до мелких клерков.
Помимо общемировых проблем, кризис высветил и сугубо прибалтийские региональные проблемы. Во-первых, выяснилось, что для таких небольших государств у стран Балтии слишком много банковских учреждений (в Латвии их 26). Во-вторых, слишком велика их зависимость от скандинавских и немецких банков. Решения принимаются в других странах, что приводит к игнорированию острых национальных проблем. Обеспечивая надежность и устойчивость прибалтийских банков, как страны Скандинавии, так и Германия не заинтересованы в поддержке производственных проектов, особенно с длительным сроком окупаемости. В-третьих, в законодательстве стран Балтии оказались неотрегулированными процессы кредитования не из банковских учреждений. Во время кризиса на инвестиционном поле стали возникать различные частные фирмы, фонды да и просто полулегальные структуры, вроде «вышли SMS — получи кредит», что еще больше ухудшало положение банков. В большинстве европейских стран существует запрет на получение кредитов из частных фондов. В-четвертых, в отличие от других стран Евросоюза, не входящих в еврозону, банки стран Балтии кредитуют в евро, а вся остальная финансовая система существует в местной валюте (Эстония переходит на евро с 2011 г., Латвия и Литва — не раньше 2014 г.). Это лишает финансовую систему многих степеней свободы. Например, нельзя девальвировать национальную валюту, как это сделали в Польше, девальвировав злотый на 25%, что активизировало польский экспорт и существенно смягчило там кризисную ситуацию. Девальвация националь-
ных валют балтийских стран также повысила бы конкурентоспособность их экономик, которая стала снижаться в 2008 г., и улучшила условия экспорта, поскольку по сравнению с основными торговыми партнерами в этих странах была высокая инфляция (в Латвии в 2007 г. — 10,2%) и непропорциональная производительности труда зарплата. Учитывая общую сумму кредитов, девальвация национальных валют неминуемо обрушила бы банковскую систему в странах Балтии.
Но главный итог финансово-экономического кризиса в этом регионе — это начавшийся процесс пересмотра основополагающих установок правящей номенклатуры не только во внешнеэкономической, но и в политической сфере. Разумеется, во многом он носит конъюнктурный характер. В балтийских странах в последнее время стали много говорить не только об экономическом и финансовом кризисе, но и о кризисе политическом. Главным же для большинства временных правительств является акцент на краткосрочные обещания. В условиях кризиса такая позиция правительств-временщиков лишь усиливается. Нестабильная экономическая ситуация всегда сопровождается политической нестабильностью. Выборные должностные лица не могут позволить себе заглядывать слишком далеко вперед. Результаты должны быть получены к следующим выборам, иначе должность может быть занята кем-то другим, кто обещает больше. Акцент на краткосрочные результаты затрудняет для государства эффективную борьбу с экономическими кризисами. Заметим, что частые смены правительств характерны для нестабильных экономик, в т.ч. в балтийских странах. Фактор политической нестабильности присутствовал в них все годы после обретения независимости. Само собой разумеется, что смены глав кабинетов министров ведут за собой изменения в руководстве министерств и ведомств. За неполные 19 лет в Литве главы правительства менялись 19 раз, в Латвии — 15, в Эстонии — 10 раз.
В этот же период происходил и быстрый рост государственного аппарата. Особенно отчетливо эта тенденции проявилась в Латвии: с 59,2 тыс. чел. в 1996 г. до 83,6 тыс. в 2007 г.1 (Для сравнения можно напомнить, что советская бюрократи-
1 Телеграф, Рига, 07.11.2008, с. 4.
ческая система в Латвии обходилась 22,5 тыс. чел.)
Теперь приходится принимать непопулярные меры по сокращению государственных служащих как в сфере управления, так и в других сферах — образования, здравоохранения, культуры. Закрываются школы, лечебные учреждения, объекты культуры. Политическим руководителям в странах Балтии, чтобы сократить дефицит государственного бюджета, приходится свертывать социальные программы, снижать заработную плату, ликвидировать различные социальные выплаты, увеличивать безработицу. Все это, разумеется, вызывает рост политической напряженности в этих странах, что уже выливалось в уличные демонстрации недовольных граждан у парламентов в Риге и Вильнюсе осенью 2009 г.
В этих условиях политическая номенклатура стран Балтии начинает с возрастающим интересом смотреть на восточного соседа. Практически исчезла антироссий-ская риторика, становятся все более частыми поездки руководителей различных рангов этих стран, в т.ч. членов правительства, в Москву, Санкт-Петербург и другие города России. Кризис существенно влияет и на итоги выборов. В Литве вместо бывшего американского гражданина Валдаса Адамкуса президентом стала бывшая советская гражданка, выпускница экономического факультета Ленинградского университета Дана Грибаускайте, защитившая в конце 1980-х гг. кандидатскую диссертацию в Академии общественных наук при ЦК КПСС. Она является членом социал-демократической партии Литвы, которую создал и возглавлял Альгирдас Бразаускас, в правительстве которого она до 2004 г. занимала пост министра финансов и по решению которого работала комиссаром Еврокомиссии по бюджету и финансовому планированию. Литовские аналитики сходятся в том, что приход человека с такой биографией к руководству республикой в значительной степени объясняется финансово-экономическим кризисом. Итоги муниципальных выборов в Эстонии укрепили позиции партии центристов, возглавляемой мэром Таллинна Эдгаром Сависааром — сторонником развития сотрудничества с Россией, последовательным оппонентом эстонских национал-радикалов. Во время Дней Таллинна в Москве, проведенных в декабре 2008 г.,
возглавляемая им делегация предпринимателей Эстонии увезла с собой более десятка заключенных с российскими предпринимателями договоров о взаимовыгодном сотрудничестве на общую сумму свыше 180 млн евро. Еще большего успеха партии, ориентированные на сотрудничество с Россией, добились в Риге, где впервые за весь период независимости Латвии ее столицу возглавил русский мэр — Нил Ушаков, представляющий партию национального согласия. За время, прошедшее после выборов, новый мэр вместе с вице-мэром Айнаром Шлессерсом — лидером «Новой партии», крупным предпринимателем, ориентированным на восточный рынок, — совершил успешные визиты в Москву, где подписал договора о совместных проектах с правительством Москвы. Сотрудничество столичных городов стран Балтии и России является если и не противовесом, то значительной компенсацией тех весьма прохладных отношений, которые сложились на межгосударственном уровне. И финансово-экономический кризис в странах Балтии в этом смысле оказался своевременным. Еще раз подтвердился тезис о том, что экономика
— лучший лекарь от политических неврозов, а длительная рецессия заставляет даже самых неисправимых мечтателей опускаться на землю.
Современная политическая практика показывает, что в решении геоэкономи-ческих задач возможности государственных структур ограниченны. Если, к примеру, в энергетике проект разрабатывается 8—10 лет, а цикл его жизни — 50—70 лет, то в политике все намного короче. Цикл политического планирования — до ближайших выборов. Поэтому в современном мире возрастает роль неправительственных организаций, а роль государственных, как и роль самого института государства, снижается. Это — характерная черта глобализующегося мира. «Вообще дипломатия по природе своей не очень хорошо приспособлена к решению проблем, имеющих фундаментально геополитический характер, — справедливо полагает профессор А.М. Салмин. — Внешняя политика не может быть, особенно в критические для страны периоды, делом одних лишь дипломатов»1. Это суждение подтверж-
1 Салмин А.М. Россия в новом европейском и мировом порядке // Полития, 2000, № 2, с. 129-130.
дается практикой отношений России и стран Балтии. Так, визит делегации Торгово-промышленной палаты России во главе с ее президентом академиком Е.М. Примаковым в Ригу в октябре 2007 г. оказал такое сильное воздействие на атмосферу межгосударственных отношений, какое вряд ли смог бы оказать самый высокопоставленный диломат. Чтобы убедиться в этом, достаточно ознакомиться с латвийской прессой тех дней как на русском, так и на латышском языке.
Неправительственные организации являются более гибкими, доступными, не столь жестко регламентированными, а главное, более экономичными. Они все чаще берут на себя ответственную работу по гармонизации международных связей. То, что еще недавно считалось исключительно прерогативой правительств, теперь становится сферой активной деятельности инициативных общественных объединений. В современном мире насчитывается несколько тысяч различных региональных и международных инициативных неправительственных объединений.
Сегодня многие исследователи приходят к выводу, что середина XXI в. будет похожа на отдельные моменты средневековья. Этот период будет многополярным, не имеющим единого глобального лидера. Ослабление роли государства, реальное, зафиксированное всеми без исключения обществоведами, - процесс, только набирающий силу. Заметной политической единицей становятся города. Совершается еще один виток истории. На наших глазах происходит возрождение города как самостоятельного актора международных отношений. Сегодня это Дубаи, Гонконг, Сингапур, Шанхай, Нью-Йорк, Лос-Анжелес, Токио, Лондон, Москва, Санкт-Петербург - именно они устанавливают стандарты глобализации. Но похожее уже было в средневековой Европе. Это Ганзейский союз, в который входили города вокруг побережья Балтийского моря, в т.ч. и русские — Новгород, Псков, Изборск, Нарва, и который оказал огромное влияние на социально-экономический прогресс этого региона. Он стимулировал развитие текстильной, горнодобывающей промышленности, а главное, он расширял коммуникации, создавал свою предпринимательскую культуру, стимулировал бурное развитие городов, науки и просвещения. Именно в ганзей-
ский период появились первые в этом регионе университеты — Упсальский, Копенгагенский, Тартуский. Во времена расцвета Гандейского союза в Х]У—ХУ1 вв. Балтийское побережье было самым богатым и благополучным регионом Европы. Ганзейский союз — первое в истории Европы крупное торгово-экономическое объединение. На протяжении долгих лет поучительный опыт Ганзы не был востребован. Сегодня он может и должен быть использован, о чем подробно писалось в журнале «Власть» в 2009 г.1
Движение в этом направлении уже наметилось. Формирующие государственный бюджет и сети капитала, наделенные внешнеторговой автономией столицы и большие города уже сегодня дают пример этой перспективной тенденции. Особенно отчетливо это проявляется в условиях кризиса или там, где государственная власть чрезмерно политизирована, упорно противостоит развитию региональной экономики. Резко возросшие в последние годы экономические связи Москвы и Риги, Москвы и Таллинна, Санкт-Петербурга и Таллинна, Хельсинки и Санкт-Петербурга — показательный пример этой глобальной тенденции. Торговоэкономическое сотрудничество этих городов сопровождается культурным и научно-образовательным сотрудничеством, развитием туризма, развитием всего того широкого комплекса контактов, который в России называется народной дипломатией. Неправительственные организации еще раз подтвердили свою эффективность в условиях напряженных отношений между государствами. Наметившаяся траектория должна привести к зарождению нового союза городов. Эта тенденция осознается и правящими партийными номенклатурами стран Балтии. Так, 16 сентября 2010 г., открывая международную транспортную конференцию в Таллинне, президент Эстонии Тоомас Х. Ильвес к немалому удивлению российских участников конференции и еще большему их удовлетворению посвятил свое выступление роли Балтийского региона и обоснованию необходимости нового Ганзейского союза в экономической интеграции Евросоюза и России.
1 См. Симонян Р., Кочегарова Т. Новый Ганзейский союз — оптимальный формат сотрудничества России и Евросоюза // Власть, 2009, № 12.
