CC BY
105
УДК 12
Равочкин Никита Николаевич
Кузбасский государственный технический университет им. Т.Ф. Горбачева
nickravochkin@mail.ru
ФИЛОСОФСКИЕ ВЗГЛЯДЫ НА ИДЕОЛОГИЮ В СОЦИАЛЬНО-ИСТОРИЧЕСКОЙ РЕТРОСПЕКТИВЕ ХХ СТОЛЕТИЯ
С позиции социально-исторической ретроспективы в данной публикации была произведена оценка глубины философской мысли в целях осознания содержательных различий взглядов на идеологию между отдельными отрезками исторического времени прошедшего столетия.
Ключевые слова: идеология, миропорядок, социально-историческое развитие, философские концепции, эволюция взглядов.
""1 Двадцатый век является одним из са-I I мых насыщенных событиями периодов / I в истории человечества, где социальные трансфорМации происходили практически каждое десятилетие.
Этот век характеризуется противоречивыми процессами, вобравшими в себя взлеты и падения, революции и контрреволюции, мир и войны. Произошедшие перемены затронули и изменили самые разные сферы бытия - отношения между обществом и планетой; характер взаимоотношений между государствами и между разнородными социальными силами; сферу нравственных отношений, семейные устои и многое другое.
На фоне таких явлений сложилось новое объяснение реальности, сопровождающееся формированием и соперничеством новых оригинальных философских концепций относительно феномена идеологии.
Цель данного исследования направлена на анализ мировоззренческих учений относительно феномена идеологии в социально-исторической ретроспективе ХХ века. В данной публикации акцент сделан на наиболее ярких представителях философской мысли, труды которых вызвали наибольший резонанс в политике, социологии, философии и других смежных областях научного знания и не потеряли своей актуальности в настоящее время.
Одним из наиболее фундаментальных философских исследований идеологии стала работа Карла Мангейма «Идеология и утопия» [4], увидевшая в свет конце 20-х годов XX столетия. Ман-гейм делает ряд решительных шагов в сторону от классической марксистской традиции, с одной стороны, а с другой - выступает как один из основателей новой традиции, получившей название «социологии знания», или, по классификации Джона Томпсона, - «нейтральной концепции идеологии». Мангейм отстаивал идею социально-исторической обусловленности форм сознания, но, в отличие от последнего, не противопоставлял сознание и идеологию пролетариата идеологиям других социальных групп по шкале «истина-ложь».
Мангейм попытался, по сути, реанимировать проект «отца идеологии» Антуана Дестютта де Траси, а именно - разработать «основания соци-
ального знания» и «органон для научного построения политики» [4].
С точки зрения Мангейма, идеология должна была компенсировать трудящимся массам страдания, которые они переносят в реальном мире, и блаженство должно наступить в загробной жизни. Для него был характерен существенный скептицизм, который был связан с оценкой социальной значимости идеологии. По мнению Мангейма, «в самом слове "идеология" содержится понимание того, что в некоторых ситуациях коллективное бессознательное определенных групп затушевывает реальные условия общества, как для себя, так и для других, и таким образом стабилизирует их» [4, с. 56].
Обозначенное коллективное бессознательное экзистирует аксиологически, что фактически приравнивает идеологию к ценностной ориентации членов общества. Он считал, что содержание идеологии включает недоступные бытию представления, которые никогда не смогут воплотиться в социальной действительности. Мангейм считается автором социологического термина «идеологическое сознание», с характерной для него сложностью содержания [4, с. 85].
Используя методы социологии знания, Мангейм изучил корни идеологий и утопий, их содержание и основные формы. Важно отметить, что принципы, которые легли в основу его методов исследования, позволили подойти к феномену идеологии с новых взглядов, в которых идеология, с позиции научного аналитизма, стала представлять непосредственный объект беспристрастной оценки.
Заслуга Мангейма состоит в том, что он впервые в истории политической науки теоретизировал учение об идеологии, поместил его в строго очерченные рамки. При этом он выявил исторические формы идеологий, разработал их классификацию, изучил политические функции идеологий, раскрыл истоки различных форм идеологического сознания и закономерности их развития.
Важно подчеркнуть, что труды Мангейма в этой области сопровождались богатым фактическим материалом и конкретными историческими примерами. Благодаря такому подходу, Мангейм в западной политической науке занял место одного
© Равочкин Н.Н., 2014
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова № 4, 2014
125
из основоположников позитивистского направления в исследовании феномена идеологии.
Следующая концепция - «кризиса культуры и его преодоления» - предложена испанским философом и социологом Хосе Ортегой-и-Гассетом. Одними из наиболее известных его работ являются «Восстание масс» и «Дегуманизация искусства».
В исследованиях испанского философа идеология выступает формой бытия общественной власти, где главным ее элементом является великая национальная идея, которая способна сыграть в жизни народа роль живого и созидательного начала, раскрыть перед обществом исторические перспективы, обеспечить его целостное творческое бытие в течение продолжительного времени.
Государству, как отмечает советский историк философии А.Б. Зыкова, Ортега-и-Гассет отводил роль «постоянно функционирующего идеологического механизма, а идеологию сравнивал со смазочным маслом, необходимым для функционирования машины» [3, с. 32].
В культурологическом учении Ортеги-и-Гассета, с позиции идеалистического ракурса, поставлен вопрос о мировоззренческом базисе жизни человека, с попытками выяснить, в каких слоях сознания человека он заложен. Указывая на появление большого числа идей, не укорененных в сознании человека, не воспринимаемых им в качестве составляющих его жизненную реальность, он констатировал кризис буржуазного мировоззрения и идеологии. Для него отсюда следовал вывод о необходимости обращения не к системе идей, научно исследующих проблемы существования человека в современном мире, а к идеям, неотрывным от человеческой жизни. Он выделяет особые идеи-верования и указывает, что сам предполагал поиск основы мировоззрения в слоях человеческого сознания, которые приближены к обыденному сознанию. Другими словами, совокупность идей, обладателем которой является человек до начала научного осознания им мира, эквивалентна «жизненному разуму» [2, с. 36].
Другое направление - дискурсивные исследования, - получившее широкое распространение в современных науках, исторически наследуют интеллектуальный потенциал французской философии 60-х годов ХХ века. Одним из основоположников данного подхода является французский ученый, бывший одно время учеником Луи Аль-тюссера, Мишель Фуко. На становление взглядов Фуко серьезно повлияло, во-первых, увлечение западных интеллектуалов 60-х годов марксизмом, во-вторых, осознаваемое как кризис положение во французском обществе конца 60-х годов и, в-третьих, стремление шагнуть за грань существующих социальных наук, которые вслед за представителями Франкфуртской школы (Адор-но, Хоркхаймер, Маркузе и др.) понимались Фуко
в качестве инструмента обеспечения господства -и не более.
Фуко довольно неохотно использовал термин «идеология», практически отказавшись от него в дальнейшем, но именно он предложил новый эпистемологический «ход конем», попытавшись преодолеть дихотомию «истина - ложь» (непосредственно связанную с традиционным пониманием идеологии) через понятие «режим истины». Данный концепт ха-растеризовал относительность любого социального знания и «снимал» проблему «правильности или неправильности» знаний применительно к теоретическому анализу социальных явлений.
В общем, представления о тесной взаимосвязи терминов «дискурс» и «идеология» были известны и раньше. На это неоднократно указывали и советские лингвисты В.Н. Волошинов и М.М. Бахтин. Например, Волошинов считал дискурс идеологич-ным в том плане, что он возникает между социально организованными индивидами и не поддается пониманию вне контекста породившей его общественной ситуации [9].
Через понятия «эпистема», «режим истины» и «дискурс» Фуко развивает идею Альтюссера, касающуюся материальности идеологии, локализуя данную материальность в дискурсивной практике. Более того, Фуко выступает как «ультра-материалист», категорически отрицающий существование «идеальной сферы» в жизни общества. Для него нет ни истины, ни лжи, ни сознания, а есть лишь дискурсы, производящие «режим истины». В конце 60-х - начале 70-х годов Фуко вслед за Альтюс-сером и леворадикальными социологами искал свой путь в борьбе против доминирования «буржуазной культуры».
Философские воззрения на идеологию конца XX века ознаменованы рождением и других концепций, связанных с трансформацией социалистической системы общества в СССР и странах Варшавского договора (Чехословакия, ГДР, Румыния, Югославия, Польша, Венгрия) в 80-х - 90-х годах. Произошедшие события повлекли изменение мирового порядка, фундаментом которого было противостояние социалистических и капиталистических систем. Вышеуказанные социальные трансформации послужили следствием рождения новых взглядов на сам феномен идеологии.
Данный итог, вопреки западным «пророкам», предвещавшим такой исход, стал явной неожиданностью в кругах аналитиков. Либеральные экономисты, питавшие надежды перестройкой, смотрели оптимистично на будущее горбачевского Советского Союза: даже наиболее искушенные советологи, и самый авторитетный из них - Збигнев Бжезинский, не ожидали, что их объект исследований исчерпает себя столь быстро.
Возникла острейшая необходимость в оперативном осмыслении не только того, почему это
126
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова № 4, 2014
произошло, но и того, какие открываются новые перспективы мирового развития, с какими новыми вызовами придется столкнуться победителям в «холодной войне». При всех атаках, обрушенных на Френсиса Фукуяму и Самуэля Хантингтона, их подходы являли концентрированное выражение тех ожиданий и опасений, которыми были охвачены не только академические круги, но и широкая общественность.
Этим объясняется результат стремительной популярности Фукуямы после появления его статьи «Конец истории?» [6]. Опираясь на объяснения конца истории Гегеля и Кожева, он заключает, что либерализм и либеральные институты (главенство закона, представительская демократия и рыночная экономика) приобретают универсальное значение; он выдвинул тезис о полном разрешении основного конфликта «холодной войны» - конфликте двух идеологий: коммунизма и либеральной демократии. Коммунизм потерпел поражение в этом противостоянии - и это послужило появлению новых перспектив для установления демократических принципов во всем мире.
В этом ключе представляет интерес его другая работа «Конец истории и последний человек», изданная в 1992 году [7]. Данный труд может восприниматься обществом в качестве попытки представить критическое описание коммунистического типа общества. Помимо этого, его можно понимать как демонстрацию полного спектра преимуществ демократического строя, благодаря которому произошли существенные изменения в странах бывшего социалистического лагеря, а также возможность составить прогноз их будущего развития.
Фукуяма, в целом, теоретически выразил и политически обосновал убежденность в отношении будущего после завершения «холодной войны». Анализируя процессы реформ в Советском Союзе и Китайской Народной Республике, изменения в интеллектуальном климате этих двух стран и отмечая происходящие перемены в других регионах, он заключает, что произошедшие трансформации есть не просто конец «холодной войны» или окончание какого-либо послевоенного периода - наступает конец истории как таковой. Конец истории, по Фукуяме, выливается в «окончание идеологической эволюции человечества и универсализацию западной либеральной демократии, как окончательной формы человеческого правления» [6, с. 111].
В соответствии с его теорией, сообщества, не являющиеся западными, в этом смысле являются лишь будущей проекцией западных ценностей.
В «Конце истории» происходит акцентуация исчерпанности систематических альтернатив Западу, ведь именно Запад на сегодняшний день остается сообществом, авторитет и мораль которого превосходят подобные показатели других участни-
ков мировых отношений; это указывает вектор глобального распространения западных ценностей, вне зависимости от того, приветствуется это или нет другими акторами системы международных отношений.
Как вывод, своей теорией Фукуяма продемонстрировал собственную приверженность ценностям западного сообщества. Поэтому не стоит приходить к удивлению, что концепция «конца истории» была подвергнута критике как идеалистическая и несколько упрощенная.
Труд американского политолога и геополитика Самуэля Хантингтона «Столкновение цивилизаций» [8], вышедший в свет в 1993 году, вызвал ряд острых дискуссий, обозначив резонанс в геополитической науке. В фокус Хантингтона попала вступающая в новую фазу мировая политика - отсюда возникновение плюрализма перспектив, какой облик она приобретет: будет ли это конец истории, возврат к традиционному соперничеству между нациями-государствами, упадок наций и государств под напором разнонаправленных тенденций, таких как трайбализм и глобализм.
Основная идея теории Хантингтона заключается в обозначении главенствующей роли не экономики или идеологии, но культуры как основного источника конфликтов. Эту тенденцию он иллюстрирует примером роста связей между Китаем, с одной стороны, и Сингапуром, Тайванем и Гонконгом плюс заморскими китайскими территориями в иных странах Азии - с другой. С окончанием «холодной войны» общность культуры постепенно вытесняет идеологические различия: при этом нация-государство остается главным действующим лицом на международной арене, но наиболее существенные конфликты глобальной политики будут разворачиваться между нациями и группами, принадлежащими к различным видам духовной и материальной культуры.
Доминирующим фактором мировой политики становится столкновение цивилизаций. Линии разлома между ними - есть линии будущих фронтов. Данные конфликты неизбежны, считает автор «Столкновения цивилизаций», на что имеется ряд причин: географический фактор и идентичность цивилизаций, соседство которых приводит к их противостоянию и даже конфликтам между ними. Эти конфликты обычно происходят на стыке рубежей цивилизаций или на аморфно очерченных границах. Иногда эти конфликты можно предвидеть исходя из логики развития и взаимодействия цивилизаций.
По Хантингтону, облик мира будет в значительной мере формироваться в ходе взаимодействия 7-8 крупных цивилизаций: западной, конфуцианской, японской, исламской, индуистской, православно-славянской, латиноамериканской и, опционально, африканской. Конфликты будущего,
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова № 4, 2014
127
и самые значительные из них, развернутся по линиям разлома между обозначенными выше цивилизациями.
Таким образом, проведенный анализ убедительно показывает, что западная философия XX века вошла в историю с отличающим ее многообразием взглядов относительно идеологии. В основе идеологии лежат знания, идеи, взгляды, ценности, нормы, идеалы, цели, убеждения, которые могут быть рассмотрены с позиций различного научного знания, таких как социология, политология, культурология и др. Многие из представленных философских концепций ушедшего столетия продолжают жить и развиваться в соответствии с современными реалиями. Кроме обозначенных в данном исследовании философских концепций того периода, получили свое развитие такие взгляды, как неофрейдизм, неопозитивизм, экзистенциализм, феноменология, томизм. В более поздний период прошедшего столетия самоопределяются такие школы, как рационализм, франкфуртская школа, структурализм и др., которые также представляют несомненный интерес для их изучения и могут являться объектом дальнейшего исследования.
Библиографический список
1. Ачкасов В.А. Политология: учеб. для вузов / под. ред. В.А. Ачкасова, В.А. Гуторова. - М.: Высшее образование, 2010. - 692 с.
2. Долгов К.М. Философия культуры и эстетика Хосе Ортеги-и-Гассета // О современной буржуазной эстетике: сб. статей. Вып. 3. - М.: Искусство, 1972. - 193 с.
3. Зыкова А.Б. Учение о человеке в философии X. Ортеги-и-Гассета: критические очерки. - М.: Наука, 1978. - 160 с.
4. Мангейм К. Идеология и утопия // Диагноз нашего времени. - М: Юрист, 1994.
5. Фуко М. Археология знания. - Киев: НИКА-ЦЕНТР 1996. - 207 с.
6. Фукуяма Ф. Конец истории? // Вопросы философии. - 1990. - №3. - С. 84-118.
7. Фукуяма Ф. Конец истории и последний человек. - М.: АСТ, 2010. - 588 с.
8. Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. - М.: АСТ, 2005. - 603 с.
9. Voloshinov V.N. «Discourse in Life and Discourse in Poetry» in Bakhtin School Papers: Russian Poetics in Translation. - Vol. 10 / ed. Ann Shukman. - Oxford, 1983.
128
Вестник КГУ им. H.A. Некрасова ¿j- № 4, 2014
