CC BY
4УДК 1:316
doi: 10.25724/VAMVD.TTTT
ФИЛОСОФСКИЕ ОСНОВЫ ПОНИМАНИЯ КАТЕГОРИИ «БЕЗОПАСНОСТЬ»
В КОНТЕКСТЕ ОПЕРАТИВНО-РАЗЫСКНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
Александр Иванович Мелихов
Волгоградская академия МВД России, Волгоград, Россия
M-13913@ya.ru
Аннотация. В статье категория «безопасность» рассматривается в контексте исследования философских основ обеспечения национальной безопасности в сфере оперативно-разыскной деятельности органов внутренних дел исходя из соотношения понятий «бытие» и «существование», «сущность» и «сущее», «форма» и «содержание», а также отечественного парадокса совпадения источника опасности и объекта обеспечения безопасности. Личность, общество и государство являются актуальными формами бытия многонационального народа Российской Федерации. Автор подчеркивает, что безопасность - одна из оценок состояний сущности, данная его проявлением в момент бытия, соответственно, национальная безопасность — это субъективная оценка личностью, обществом и государством состояния удовлетворенности витальных потребностей многонационального народа Российской Федерации в самосохранении, самоподдержании и самовоспроизводстве, при котором обеспечено сохранение его прошлого (истории, культурного наследия, духовных ценностей и т. п.), самостоятельное, суверенное функционирование в настоящем и устойчивое развитие в будущем. Такая оценка, по мнению автора, должна быть основана на объективных данных, полученных посредством государственного контроля (надзора), в том числе в форме оперативно-разыскной деятельности, о представляющих опасность свойствах и состояниях многонационального народа России и окружающих его природных и антропогенных объектов. В обеспечении национальной безопасности основной сферой ответственности оперативно-разыскных подразделений органов внутренних дел является контроль и надзор за внутренними энтропийными процессами, представляющими опасность для личности, общества и государства.
Ключевые слова: национальная безопасность, оперативно-разыскная деятельность, органы внутренних дел
Для цитирования: Мелихов А. И. Философские основы понимания категории «безопасность» в контексте оперативно-разыскной деятельности // Вестник Волгоградской академии МВД России. 2022. № 2. С. 156—162. doi: 10.25724/VAMVD.TTTT
PHILOSOPHICAL FOUNDATIONS OF UNDERSTANDING THE CATEGORY "SAFETY"
IN THE CONTEXT OF OPERATIONAL SEARCH ACTIVITIES
Alexander Ivanovich Melikhov
Volgograd Academy of the Ministry of the Interior of Russia, Volgograd, Russia
М-13913@уа.ги
Abstract. n the article the category "security" is considered in the context of the study of the philosophical foundations of ensuring national security in the field of operational-investigative activities of the internal affairs bodies based on the relationship between the concepts of "being" and "existence", "essence" and "existing", "form" and "content". ", as well as the domestic paradox of the coincidence of the source of danger and the object of security. Personality, society and the state are actual forms of being of the multinational people of the Russian Federation. The author emphasizes that security is one of the assessments of the states of an entity, given by its manifestation at the moment of being, respectively, national security is a subjective assessment by a person, society and the state of the state of satisfaction of the vital needs of the multinational people of the Russian Federation in self-preservation, self-maintenance and self-repair — production, which ensures the preservation of its past (history, cultural heritage, spiritual values, etc.), as well as independent and sovereign functioning in the present
© Мелихов А. И., 2022
and sustainable development in the future. Such an assessment, according to the author, should be based on objective data obtained through state control (supervision), including in the form of operational-search activities, about the dangerous properties and conditions of both the multinational people of Russia and those around them native and anthropogenic objects. In ensuring national security, the main area of responsibility of the operational-investigative units of the internal affairs bodies is the control and supervision of internal entropic processes that pose a danger to the individual, society and the state.
Keywords: national security, operational-search activity, internal affairs bodies
For citation: Melikhov A. I. Philosophical foundations of understanding the category "safety" in the context of operational search activities. Journal of the Volgograd Academy of the Ministry of the Interior of Russia, 156—162, 2022. (In Russ.). doi: 10.25724/VAMVD.TTTT
Философская наука представляет собой фундаментальную теоретическую базу, с которой в той или иной степени связаны все юридические исследования, поэтому для полноценного анализа национальной безопасности в оперативно-разыскной деятельности (далее — ОРД) необходимо определиться с сущностью таких понятий, как «безопасность», «опасность», «интересы» и «деятельность», выявить аксиомы и парадигмы безопасности. Постижение природы безопасности как объекта философского анализа позволит также уточнить предмет нашего исследования, попытаться осмыслить взаимосвязь сущности национальной безопасности и ее проявлений в ОРД органов внутренних дел.
В отечественной философии было проведено много полноценных обзоров развития и содержания категории «безопасность» (см., напр.: [1—3]). Одни ученые отмечают, что безопасность «является сложной, междисциплинарной областью знания, и роль философии заключается не только в формировании универсального определения, хотя и это представляется весьма актуальным, а в выработке общих представлений и системы знаний об этом феномене на философском и теоретико-методологическом уровнях» [4, с. 44]; другие — подчеркивают, что в философском смысле «безопасность не является категорией, требующей детального изучения. Основное внимание уделяется человеку и миру, в котором он существует, ценностям, влияющим на его жизнь, праву и государству, определяющим его поведение. В этих вопросах безопасность негласно рассматривается как необходимое условие, основополагающий элемент мироустройства» [5, с. 53]. Между тем, на наш взгляд, философское осмысление безопасности как сложного междисциплинарного понятия все-таки должно быть в приоритете в современной философии, ведь от его правильного восприятия зависит принятие политических и правовых решений.
Сегодня предлагается несколько разных философских трактовок категории «безопасность». Так, Н. Н. Рыбалкин в рамках гегелевской диалектики
ориентирует на поиски внутренних источников существования и бытия феномена безопасности, предполагающего диалектическое единство целого и частей. Ему удалось провести целостный анализ философии безопасности, сформулировать структуру современной теории безопасности и обозначить ее связь с теорией социальных систем [6, с. 206—221]. Это позволило рассматривать национальную безопасность (безопасность нации) как безопасность социальной системы. Н. Н. Рыбал-кин, в отличие от других отечественных исследователей философии безопасности, предлагает в основу познания феномена безопасности положить цель самосохранения как объективную потребность живого организма. Реализация данной цели обусловливает физиологические изменения в организме человека и в его поведении.
Согласно концепции Н. Н. Рыбалкина главными компонентами системы теоретического познания безопасности являются, во-первых, теория безопасности, которая составляет доктринальную основу для прикладных исследований, формирует необходимый теоретический инструментарий (категориальный аппарат, подходы, методы и т. п.) и включает в себя философию безопасности, общую теорию безопасности, частные теории безопасности (социология безопасности, политология безопасности, психология безопасности). Во-вторых, теория безопасности объекта, по утверждению ученого, тождественна теории объекта, теории опасности и теории безопасности объекта по своему содержанию. Они различаются лишь отдельными акцентами, поскольку объект исследования остается одним и тем же. В-третьих, это теория обеспечения безопасности объекта [7, с. 205].
По мнению Э. П. Литвинова, безопасность — это «состояние сложных социальных систем, обеспечивающих и гарантирующих сохранение их целостности, устойчивого динамического развития и эффективного функционирования на заданные цели, а также тех объективных условий, которые этому способствуют» [8, с. 67]. В данном определении
с учетом целей настоящей работы представляет ценность комплексный подход к пониманию безопасности, которую необходимо рассматривать в контексте сложных социальных систем.
Новая Стратегия национальной безопасности, утвержденная Указом Президента РФ от 2 июля 2021 г. № 400, оказала большое влияние на ход дискуссии, заменив неопределенное субъективное «состояние защищенности личности, общества и государства» на более конкретное «состояние защищенности национальных интересов как объективно значимых потребностей личности, общества и государства в безопасности и устойчивом развитии». Тем самым признается узость прежнего понимания термина «безопасность», по сути, отражающего только потребность самосохранения (сохранения физической (внешней) целостности), хотя и здесь не удалось уйти от спорных оценочных категорий, требующих дополнительного обсуждения и правовой регламентации (например, как отличить «значимые потребности» от «менее значимых» и что делать в случае, если указанные потребности личности, общества и государства не будут совпадать; как конкретно они соотносятся с целями устойчивого развития?).
Не менее интересные суждения о проблемах безопасности высказывает В. С. Поликарпов. Говоря о философском аспекте исследования проблем теории безопасности, он полагает, что сегодня «неизмеримо возрастает значимость философии безопасности как методологической основы научной теории безопасности, необходимой для решения целого диапазона практических проблем безопасности личности, общества и государства. Необходимо иметь в виду то обстоятельство, что в философских словарях отсутствует понятие безопасности и опасности, что в них в лучшем случае речь идет о войне, причем данному феномену посвящен ряд исследований. Понятия опасности (угрозы) и безопасности отсутствуют и в современном отечественном словаре по психологии, они приведены в зарубежном толковом психологическом словаре» [9, с. 11]. То есть весь спектр угроз безопасности и мер противодействия им еще не получил оценки в современной науке.
С. Н. Климов пишет, что «безопасность — не есть состояние защищенности интересов субъекта, безопасность вообще не есть чье бы то ни было состояние. Безопасность есть условия существования субъекта, контролируемые им» [10, с. 92].
При всей ценности высказанных выше позиций ученых основной акцент они делают на описании условий и сущности безопасности вне ее взаимо-
связи с диалектической противоположностью — категорией «опасность», которая до сих пор не получила должного самостоятельного изучения в философии. Тем не менее А. В. Герасимов в ходе научных исследований пришел к важному выводу о том, что опасность — это «объективно существующая возможность негативного воздействия на объект или процесс, в результате которого может быть причинен какой-либо ущерб национальному достоянию (национальным материальным и духовным ценностям), вред, ухудшающий состояние, придающий развитию нежелательную динамику или параметры (характер, темпы, формы и т. д.). Чем больше величина и вероятность (риск) ущерба, тем больше и опасность» [11, с. 56].
Данный подход к проблеме можно назвать аксиологическим, в рамках которого большое значение принимают размер и риск причиненного ущерба национальным интересам и ценностям (государства, общества, гражданина).
М. В. Бондаренко предлагает имеющиеся определения безопасности, исходя из их смысла и содержания, классифицировать на две большие группы. Первая — это охранительные определения, в них безопасность определяется через отсутствие опасности, способность систем противостоять угрозам, степени защищенности субъекта. Вторая — это охранительно-функциональные (деятельностные) определения — безопасность понимается «с позиций внутренней организации, функционирования и развития какого-либо объекта, системы, их взаимодействия с окружающей средой» [12, с. 18—19].
Обобщая существующие точки зрения, А. А. Гриценко пишет, что в современной отечественной философии сложились следующие подходы к пониманию категории «безопасность». Представители первой концепции полагают, что безопасность — это состояние защищенности интересов; согласно второй — это состояние/условие деятельности, способствующее сохранению и успешному функционированию объекта/субъекта. Третья версия в определенном смысле является продолжением первой: безопасность понимается как специфическая деятельность по выявлению и нейтрализации опасностей. Четвертая теория связывает безопасность и развитие, а пятая (пересекающаяся с четвертой) — с устойчивостью/стабильностью открытых нелинейных неравновесных самоорганизующихся систем. Наконец, по шестому научному подходу под безопасностью понимается реализуемость интенций субъекта [13, с. 87]. Наша позиция в этой дискуссии состоит в следующем.
Современное философско-правовое понимание категории безопасность заключается в том, что она определяется как «отсутствие опасности», в то время как категория «опасность» является намного менее разработанной, и нет общепринятого инструментария для определения степени этой «опасности» или ее противоположности — «безопасности». В самом деле, можем ли мы сказать, что безопасность отдельно взятой личности, общества и государства (в целом или по одному определенному параметру) обеспечена на 31 или 69 процентов? В настоящий момент нет никаких критериев или индикаторов, позволяющих произвести такие замеры. Это означает, что при формулировке определения безопасности (как док-тринальной, так и нормативной) прослеживается существенный психологический компонент, связанный с субъективным восприятием государством, обществом или отдельной личностью потенциальных угроз жизни, здоровью, имуществу или иным ценностям, в том числе опасности от совершаемых в данное время преступлений. Именно поэтому трактовка безопасности как «отсутствие опасностей» является некорректной — такого состояния не бывает в принципе.
Другое дело, что человек (общество, государство) могут считать, что в данный момент опасности нет, но, скорее всего, они ее просто не видят или не могут оценить. Возможен и вариант, когда один человек (группа людей) четко воспринимают реальную или потенциальную угрозу, а другие субъекты уверены, что ее нет (например, угроза совершения в отношении них преступлений). На это обстоятельство часто обращается внимание в научной литературе. Так, отмечается, что «наименее актуальными в недрах общественного мнения оказываются те угрозы, которым уделяется наибольшее политическое внимание и освещение в СМИ. В наибольшей степени респонденты сосредоточены на проблемах общественной безопасности, снижении угроз и рисков в их повседневной жизни (коррупция, мошенничество, физическое насилие, шантаж)» [14, с. 12]. В этом смысле более привлекателен критерий «защищенность» как более объективный. Мало что дает и предложение о закреплении научной категории «приемлемый уровень безопасности», а также введение в оборот нового объекта безопасности — «цивилизации» [15, с. 657—658].
В первом случае учет такой «приемлемости» носит заведомо субъективный характер, а во втором — мы сталкиваемся с проблемой определения критериев и признаков «цивилизации», а это весьма дискуссионный вопрос.
Отдельная проблема состоит в том, что если определять безопасность в контексте потребностей и интересов, то быстро выяснится, что никакого универсального понимания не существует. У разных возрастных, национальных, социальных и иных групп населения разные потребности и интересы, которые могут не просто отличаться, но и противоречить друг другу. Постоянно меняется понимание органами власти содержания «национальных интересов». Можно сделать вывод о том, что это весьма динамичная категория, которая корректируется не один раз в сто или десять лет. Изменения личных и общественных интересов происходят в более короткие сроки, при этом философский инструментарий их оценки еще только формируется.
Альтернативный критический подход к концепции интересов состоит в том, что в его рамках интересы отделяются от их носителей — личности, общества, государства. В этом случае «получается, что, собственно, ни личность, ни общество, ни государство законодателя и не интересуют. Главное -интересы, а не их носители» [16, с. 171]. С этим наблюдением вполне можно согласиться. Рассмотрение безопасности в контексте развития также вызывает сомнение. Наиболее распространенной формой развития является устойчивое развитие, направленное на обеспечение баланса социальных, экономических и экологических интересов [17]. Таким образом, во-первых, мы снова приходим к концепции защищаемых интересов, а во-вторых, наличие или отсутствие баланса таких трех групп интересов не обязательно повлияет на безопасность личности, общества и государства, поскольку, например, преступления могут совершаться как в бурно развивающихся государствах и обществах, так и в тех, которые находятся на различных уровнях (стадиях) стагнации.
Вероятно, наиболее правильным будет вывод о невозможности конструирования универсальной категории безопасности, поскольку в столь сложном объекте философского анализа всегда найдется изъян при его описании.
Однако можно формулировать критерии и дефиниции на более локальном уровне - применительно к экологической, транспортной и иной безопасности. При таком подходе очень важно исследование безопасности в сфере ОРД. И здесь нам видится весьма удачным деятельностный подход, рассматривающий безопасность не в статике, а в динамике, позволяющий учесть специфику деятельности оперативных сотрудников по профилактике и борьбе с преступностью в ходе проведения оперативно-разыскных мероприятий. В рамках деятельностного
подхода безопасность по критерию субъекта может быть двух видов. Во-первых, речь может идти об обеспечении безопасности населения (в том числе от произвола со стороны оперативных сотрудников), и во-вторых — об обеспечении безопасности самих сотрудников полиции.
На наш взгляд, безопасность и ее критерии должны носить объективный характер и никак не быть связаны с текущим самоощущением субъекта такой безопасности. Одним из таких критериев может служить наличие в государстве правоохранительной системы, направленной на предотвращение преступлений и наказание за их совершение. Но само по себе наличие любых органов власти еще не является гарантией непоявления тех или иных угроз, необходимо установление критериев и индикаторов их эффективности. В качестве такого индикатора могут выступать результаты ОРД, например в части соотношения совершенных и раскрытых ОВД преступлений за месяц (год). Этот маркер и будет объективным показателем защищенности. При этом эффективность деятельности сотрудников полиции по обеспечению безопасности личности, общества и государства средствами ОРД нельзя рассматривать в отрыве от состояния других социальных, экологических, политических, духовных и иных факторов, которые тесно взаимосвязаны друг с другом и потому оказывают воздействие на деятельность сотрудников ОВД.
Таким образом, в онтологическом смысле нельзя гарантировать отсутствие угроз, но можно говорить о состоянии защищенности субъекта. В гносеологическом смысле на вопрос о том, является ли познаваемым в рамках философии феномен безопасности, следует дать положительный ответ. Вместе с тем познание данной категории имеет ряд трудностей в силу ее многоаспектности (экологической, экономической, международной и иной).
1. Павлова Н. С. Философско-социологические и исторические основания постановки проблемы безопасности в истории науки // Вестник ОГУ. 2007. № 7. С. 87—93.
2. Мелихов А. И., Працко Г. С., Никитина Г. А. Понятие «безопасность» в современных гуманитарных науках и законодательстве России // Вестник Волгоградской академии МВД России. 2019. № 2(49). С. 183—188.
3. Мелихов А. И., Харченко А. В., Андрю-щенко Т. И. Институты безопасности в опера тивно-разыскной науке // Вестник Волгоградской академии МВД России. 2021. № 2(57). С. 137—144.
В аксиологическом смысле безопасность как функция самосохранения, самовоспроизводства и самообеспечения подкрепляется рядом важнейших духовно-нравственных ценностей, впервые закрепленных Президентом РФ в стратегиях национальной безопасности 2015 и 2021 гг. Именно эти ценности объединяют нашу многонациональную и многоконфессиональную страну.
Практическое же значение философских дискуссий о понятии и сущности безопасности состоит в том, что в зависимости от четкого понимания данного феномена будут выработаны пути и средства ее обеспечения, ведь, как учит нас история, «методологически неверные подходы в определении сферы теории и практики ставили порой нации на грань катастрофы» [18, с. 60].
Подводя итоги, можно предложить следующее определение безопасности в контексте исследования философских основ обеспечения национальной безопасности в сфере оперативно-разыскной деятельности органов внутренних дел — это субъективная оценка личностью, обществом и государством состояния удовлетворенности витальных потребностей многонационального народа Российской Федерации в самосохранении, самоподдержании и самовоспроизводстве, при котором обеспечено сохранение его прошлого (истории, культурного наследия, духовных ценностей и т. п.), самостоятельное, суверенное функционирование в настоящем и устойчивое развитие в будущем. Эта оценка должна быть основана на объективных данных, полученных посредством государственного контроля (надзора), в том числе в форме оперативно-разыскной деятельности, о представляющих опасность свойствах и состояниях многонационального народа России и окружающих его природных и антропогенных объектов.
1. Pavlova N. S. Philosophical, sociological and historical foundations for posing the problem of security in the history of science. Bulletin of the OSU, 87—93, 2007. (In Russ.).
2. Melikhov A. I., Pratsko G. S., Nikitina G. A. The concept of "security" in modern humanities and Russian legislation. Journal of the Volgograd Academy of the Ministry of the Interior of Russia, 183—188, 2019. (In Russ.).
3. Melikhov A. I., Kharchenko A. V., Andryu-shchenko T. I. Security institutions in the investigative science. Journal of the Volgograd Academy of the Ministry of the Interior of Russia, 137—144, 2021. (In Russ.).
4. Диев В. С. Роль философии в изучении проблем безопасности // Гуманитарные науки в Сибири. 2008. № 1. С. 43—45.
5. Умрихина Е. И. Безопасность как фило-софско-правовая категория // Философия права. 2010. № 4. С. 53—56.
6. Рыбалкин Н. Н. Философия безопасности: учеб. пособие. Москва: Моск. психол.-соц. ин-т, 2006. 293 с.
7. Рыбалкин Н. Н. Природа безопасности: дис. ... д-ра филос. наук. Москва, 2003. 407 с.
8. Литвинов Э.П. Философские основы концепции безопасности // Пространство и время. 2012. № 1. С. 66—73.
9. Поликарпов В. С. Философия безопасности. Санкт-Петербург; Ростов н/Д; Таганрог, 2001. 168 с.
10. Климов С. Н. Методологические основы философии безопасности // Наука и техника транспорта. 2014. № 4. С. 91—95.
11. Герасимов А. В. Философские основы теории национальной безопасности // Человек. Общество. Инклюзия. 2016. № 2. С. 54—65.
12. Бондаренко М. В. Безопасность как социальная категория: формирование категориально-понятийного аппарата. Наука и практика. Орел, 2010. С. 18—19.
13. Гриценко А. А. Теоретико-методологические подходы к определению понятия безопасности // Вестник НГУ. Сер. «Философия». 2008. Т. 6. Вып. 3. С. 86—91.
14. Старостин, А. М. Философия безопасности в обществе риска // А-фактор: научные исследования и разработки (гуманитарные науки). 2018. № 2. С. 6.
15. Шестакова С. М. Перспективы философии безопасности // Безопасность Евразии. 2003. № 4. С. 657-673.
16. Атаманов Г. А. Ключевая проблема исследования феномена безопасности в современной России // Научно-информационный журнал «Армия и общество». 2012. № 2. С. 169—174.
17. Анисимов А. П. О некоторых дискуссионных проблемах концепции устойчивого развития // Вестник Саратовской государственной юридической академии. 2017. № 3. С. 31—36.
18. Вершилов С. А. Понятие безопасности: социально-философский аспект // Известия Волгоградского государственного педагогического университета. 2009. № 8. С. 59—61.
4. Diev V. S. The role of philosophy in the study of security problems. Humanitarian sciences in Siberia, 43—45, 2008. (In Russ.).
5. Umrikhina E. I. Security as a philosophical and legal category. Philosophy of Law, 53—56, 2010. (In Russ.).
6. Rybalkin N. N. Philosophy of security. Textbook allowance. Moscow: Moscow Psycho-Social Institute; 2006: 293. (In Russ.).
7. Rybalkin N. N. The nature of security. Dissertation of doctor of philosopfical sciences. Moscow; 2003: 407. (In Russ.).
8. Litvinov E. P. Philosophical foundations of the concept of security. Space and time, 66—73, 2012. (In Russ.).
9. Polikarpov V. S. Philosophy of security. Saint Petersburg; Rostov on Don; Taganrog; 2001: 168. (In Russ.).
10. Klimov S. N. Methodological foundations of the philosophy of safety. Science and technology of transport, 91—95, 2014. (In Russ.).
11. Gerasimov A. V. Philosophical foundations of the theory of national security. Man. Society. Inclusion, 54—65, 2016. (In Russ.).
12. Bondarenko M. V. Security as a social category: the formation of a categorical-conceptual apparatus. Science and practice. Orel; 2010: 18—19. (In Russ.).
13. Gritsenko A. A. Theoretical and methodological approaches to the definition of the concept of security. Vestnik NGU. Series "Philosophy", 86—91, 2008. (In Russ.).
14. Starostin A. M. Philosophy of security in a risk society. A-factor: scientific research and development (humanitarian sciences), 6, 2018. (In Russ.).
15. Shestakova S. M. Perspectives of security philosophy. Security of Eurasia, 657—673, 2003. (In Russ.).
16. Atamanov G. A. The key problem of the study of the phenomenon of security in modern Russia. Scientific and informational journal "Army and Society", 169—174, 2012. (In Russ.).
17. Anisimov A. P. On some debatable problems of the concept of sustainable development. Bulletin of the Saratov State Law Academy, 31— 36, 2017. (In Russ.).
18. Vershilov S. A. The concept of security: a social-philosophical aspect. Proceedings of the Volgograd State Pedagogical University, 59—61, 2009. (In Russ.).
Мелихов Александр Иванович,
доцент кафедры конституционного и административного права Волгоградской академии МВД России, кандидат юридических наук, доцент; stalingrad@pisem.net
Melikhov Alexander Ivanovich,
associate professor at the department of constitutional and administrative law of the Volgograd Academy of the Ministry of the Interior of Russia, candidate of juridical sciences, docent; stalingrad@pisem.net
Статья поступила в редакцию 19.04.2022; одобрена после рецензирования 29.04.2022; принята к публикации 18.05.2022.
The article was submitted 19.04.2022; approved after reviewing 29.04.2022; accepted for publication 18.05.2022.
* * *
