CC BY
16
наследия; внутренний мир, представленный когнитивной, эмоционально-оценочной и поведенческой составляющими. Внутренние границы между названными элементами структуры жизненного мира человека являются условными, так как между ними существует взаимосвязь и взаимозависимость. Внешние границы жизненного мира современного человека тоже не отличаются жёсткостью и закрытостью, в силу того, что жизненный мир каждого отдельно взятого человека формируется и функционирует во взаимодействии с жизненными мирами других людей, образуя, в конечном итоге, системные образования разного масштаба (малые группы, социальные слои, народности, население государства, человечество в целом).
Литература:
1. Бубер М. Я и Ты // Два образа веры. - М.: Респуб
лика, 1995. -С. 15-92.
2. Дивисенко К.Д. Жизненный мир личности как объект социологического исследования: дис. ... канд. социол. наук. - СПб., 2013. - 180 с.
3. Коффка К. Основы психического развития / пер. Р. Левина; под ред. Д.С. Дамте. - М.: Академический проект, 2017. - 356 с.
4. Сартр Ж.-П. Бытие и ничто: опыт феноменологической онтологии. - М.: Республика, 2000. - С. 639 с.
5. Слинин Я.А. Трансцендентальный субъект: феноменологическое исследование. - СПб. : Наука, 2001.-528 с.
6. Шютц А. Смысловая структура повседневного мира: очерки по феноменологической социологии / сост. А.Я. Алхасов; пер. с англ. А.Я. Алхасова, Н.Я. Мазлумяновой; науч. ред. перевода Г.С. Баты-гин. - М. : Институт Фонда "Общественное мнение", 2003. - 336 с.
7. Шюц А. Избранное: Мир, светящийся смыслом. -М.: Российская политическая энциклопедия, 2004. - 1056 с.
8. Habermas J. The theory of communicative action. Lifeworld and system: A critique of functionalist reason. Vol. 2. Boston: Beacon Press, 1985. 457 p.
PUBLIC POLICY PHILOSOPHICAL FOUNDATIONS
Ravochkin Nikita Nikolaevich, DSc of Philosophical sciences, Associate Professor, Department of Pedagogical Technologies, Kuzbass State Agricultural Academy; Associate Professor, Department of History, Philosophy and Social Sciences, Kuzbass State Technical University named after T.F. Gorbachev, Kemerovo
Korzhuk Andrey Borisovich, PhD of Economical sciences, Associate Professor, Department of Management and Agribusiness, Kuzbass State Agricultural Academy, Kemerovo
The purpose of the study is to explicate the philosophical foundations of public policy. The article examines approaches to understanding public policy in the history of philosophy. The main emphasis is placed on clarifying the philosophical foundations of modern public policy. The author's integral understanding of public policy is offered. The main points that complicate the unambiguous perception of public policy are noted.
Keywords: public policy; society; actor; philosophical foundations; communication.
DOI 10.24923/2222-243X.2021 -41.34
УДК 101 ФИЛОСОФСКИЕ ОСНОВЫ ГОСУДАРСТВЕННОЙ
ВАК РФ 09.00.11 ПОЛИТИКИ
© Равочкин Н.Н., 2021 Цель исследования - экспликация философских оснований публичной поли-
©КоржукА.Б., 2021 тики. В статье изучены подходы к пониманию публичной политики в истории
философии. Основной акцент сделан на прояснение философских оснований современной публичной политики. Предложено авторское интегральное понимание публичной политики. Отмечены основные моменты, затрудняющие однозначность восприятия публичной политики.
Ключевые слова: публичная политика; общество; актор; философские основания; коммуникация.
Введение
Сегодня понятие "публичная политика" представляется достаточно значимым для науки не только в идеально-теоретическом, но и реально-практическом аспектах, поскольку оно содержит в себе множество концептов, описывающих актуальную ситуацию в государстве, складывающуюся по поводу власти, а также принципы и модели политических действий различных акторов. Главным образом рассматриваемый нами термин важен при объяснении мотивов действий участников политических и тесно связанных с ними
процессов. Дополнительным аргументом в пользу философского рассмотрения публичной политики можно назвать инновационный характер применяемых в ней технологий, "которые используются для анализа и оценки результатов реализуемых государственных решений в различных сферах жизни общества" [2]. К слову, мировой опыт свидетельствует, что в большей степени подобные инструменты и средства принятия решений применяются для анализа результатов и при необходимости для последующей перестройки ключевых принципов функционирования властных структур в странах ЕС.
Цель исследования, состоящая в экспликации философских оснований публичной политики, структурировала следующие задачи-. 1) рассмотреть основные современные категории публичной политики; 2) раскрыть особенности становления и трансформации понимания публичной политики в истории философской мысли; 3) проанализировать содержание практик публичной политики в современном мире. Для достижения поставленной целей и решения перечисленных задач в статье применяются следующие методы исследования: общефилософские методы, диалектические принципы познания, компаративистский анализ различных концепций и пониманий сущности публичной политики.
Теоретической базой исследования послужили публикации следующих авторов: X. Арендт, Е.С. Бабосова, О.М. Беляева, М. Дин, X. Коулбач, Н. Меркуро, С. Медема, Р. Роудс, А.Ю. Сунгуров, Л.В. То-мин, Б. Томпсон, Ю. Хабермас и В.В. Шкода.
Основная часть
В западной литературе сложились наиболее распространенные способы понимания публичной политики. Как правило, большинство исследователей анализируют такие широко известные термины, как "politics" и "policy". Первый термин выражает ее процессуальную сторону, связанную с деятельностью участников политического процесса по достижению властных полномочий и удержанию их в своих руках. Второе же - содержит в себе совокупность принятых, легитимных процедур, которые юридически оформлены в нормативных документах и решениях правительственных органов. Однако представленный терминологический ряд зачастую дополняется категорией "polity", выражающей общий мир политического. По сути, это понятие охватывает все многообразие общественно-политических отношений, схватывая его как "организованное сообщество". Таким образом, можно говорить о том, что первые два концепта олицетворяют собой процессуальные действия по завоеванию и удержанию властных полномочий, а также предлагают нормативное измерение совершаемой активности, которые закрепляют принципы взаимодействия интерсубъективного взаимодействия в национальных и международных системах юридических требований.
Одновременно с этим необходимо провести анализ термина "public". Он выражает некоторое общественное взаимодействие, то, что реализуется в форме государственной, региональной или же муниципальной, тогда как противостоящее ему "private" выражает совокупность частных интенций. Характерно, что в стремлении синтезировать эти два термина А.Ю. Сунгуров отмечает, что публичная политика - это "власть, действующая в общественных интересах и с реальным учетом общественного мнения" [10, с. 8]. При таком понимании мы фиксируем единство значений всех трех представленных выше понятий, позволяющее в перспективе описать взаимодействия интересующих нас структур и субъектов.
0J
о си
м
Q-
Ш
<
■X. LU
а
Ё
183
РАВОЧКИН Никита Николаевич, доктор философских наук, доцент кафедры Педагогических технологий, Кузбасская государственная сельскохозяйственная академия; доцент кафедры Истории, философии и социальных наук, Кузбасский государственный технический университет имени Т.Ф. Гэрбачева, Кемерово
КОРЖУК Андрей Борисович, кандидат экономических наук, доцент кафедры Менеджмента и агробизнеса, Кузбасская государственная сельскохозяйственная академия, Кемерово
Примечательно, но в современном мире исследователи зачастую используют второй вариант термина - "публичная политика", который делает акцент на необходимости согласования общественных интересов, тем самым отходя от классического прочтения политики как процесса конкуренции за властные полномочия. Но именно, такое понимание публичной политики, на наш взгляд, позволяет отличить ее от других форм взаимодействия по поводу власти. Представленная интерпретация прямо указывает на необходимость разработки и осуществления программ деятельности властных структур самого различного уровня. По сути, здесь же нормативно закрепляются полномочия и функции, которые исполняются конкретными субъектами. Вследствие этого, мы укореняем понимание того, что сегодня публичная политика не может обойтись без предложения определенных проектов и создания механизмов для их реализации, да еще чтобы властные акторы учитывали интересы и экспектации социальных групп [2].
По нашему мнению, качественно новый подход к пониманию публичной политики дает возможности связать принимаемые государственными органами решения с общественным участием. Это полностью совпадает с мнением Е.С. Бабосовой по поводу того, что искомая категория - это "способ и результат общественного участия в процессе принятия приоритетных для общества решений" [2, с. 121 ]. Действительно, можно говорить о том, что публичная политика представляет собой формально закрепленный способ реализации интересов общественности через функционал властных структур, выраженных в исполнении своих полномочий как отдельных участников политического процесса. Любопытно, что в такой интерпретации сохраняется позитивное влияние власти и ее институтов на общественное бытие, но при этом почти полностью исключается негативная роль, проявляющаяся в наблюдаемом повсеместно деструктивном влиянии борьбы за государственное управление и сопутствующие этому полномочия.
Приступая к непосредственному раскрытию заявленной темы, отметим, что философские основания публичной политики можно усмотреть еще в античных доктринах. Так, Аристотель представлял идею о публичной природе политического как базового принципа реализации человеческой природы. Известно, что у Стагирита государственное образование представляет собой результат пролонгации природы человека и его интенций к совмест-
ному (государственному) бытию. В свою очередь не-государственное существование человека признавалось в качестве нечеловеческого и даже нравственно недоразвитого: "Человек по природе своей есть существо политическое, а тот, кто в силу своей природы, а не вследствие случайных обстоятельств живет вне государства, - либо недоразвитое в нравственном смысле существо, либо сверхчеловек... такой человек по своей природе только и жаждет войны" [8, с. 443]. В рамках приведенного понимания мы отчетливо видим, как формируется базовая идея о взаимосвязи образующих государство политических структур и иных субъектов политического взаимодействия с гражданским сообществом. Здесь имеется в виду, что по своей природе человек как гражданин устремлен к совершению действий, основанных на взаимном общественном существовании. В результате, по Аристотелю, государственное существование человека является естественным, в то время как внегосударственное - инородным и чуждым. Сама природа такого взаимодействия таким образом мыслится как публичная политика как затрагивающая интересы каждого из участников данных интеракций, значит, зависящая от них в полной мере. В этом Стагирит демонстрирует витально необходимый синкретизм "politics" и "policy".
Вдобавок к этому, Аристотель закрепляет в публичной политике единство субъектного, процессуального и нормативного. Античный мыслитель репрезентирует, что "во всех людей природа внесла стремление к государственному общению, и первый, кто организовал это общение, оказал человеку величайшее благо. Человек, нашедший свое завершение, - совершеннейший из живых существ и, наоборот, человек, живущий вне закона и права, - наихудший из всех" [8, с. 443]. Принятый и нормативно закрепленный тип коммуникации определяет способ взаимодействия между участниками интеракции, что позволяет определить перечень правил, свидетельствующих о корректности и уважении при контактировании между субъектами публичной политики. Более того, мы обнаруживаем, что использование общих норм совместного бытия влечет за собой формирование персонального и коллективного блага. Это происходит по причине появления возможностей принятия таких решений, которые будут реализованы в интересах как общества и большинства граждан.
Еще одним заслуживающим внимания блоком в философских теоретизированиях Арис-
тотеля на предмет публичной политики становится формулируемый им принцип блага, основывающийся на приоритете частной собственности и рабства как базовой характеристики государственности. При этом сама политическая коммуникация реализуется в среде свободных граждан, для которых дела государства являются общими и приоритетными. На таком основании допустимо полагать, что в пространстве публичной политики реализуется весь спектр коммуникационных (взаимодействий между властными субъектами и гражданским обществом, для которого участие в общегосударственных делах означает способность направлять свои ресурсы на достижение блага. Но если мы вернемся к предварительным рассуждениям и анализу терминов, то в этом случае свою эффективность показывает "policy", поскольку именно благодаря нему Аристотелю удается выразить идею участия в политическом процессе свободных и равных людей.
Государство же представляет собой суперинститут, призванный посредством имеющихся ресурсов помочь гражданамдостигнуть счастья как полноценной самореализованно-сти в актуальных условиях. Характерно, что при этом публичная политика фундируется принципом "politics", поскольку реализуемое государством благо достигается через стремления к справедливости. Последнее же будет возможным на основании правовых норм, которые регулируют отношения между субъектами власти и гражданским обществом. В своем идеальном замысле право, как пишет О.М. Беляева, отражает стремление к справедливости, являясь тем мерилом, которое регулирует нормы политической коммуникации в обществе [3, с. 17]. Напомним, что ведущим принципом становится приверженность "золотой середине", определяющей возможности согласования интересов и воплощения на практике желаемых условий социального бытия. Таким образом, фундированная этой максимой публичная политика может рассчитывать на эффективное регулирование общественных отношений.
Иным основанием формирования публичной политики, но уже в эпоху Нового времени, становятся либеральные идеи, фундировавшие концепции реализации общественных интересов. Можно утверждать, что логика либералов, начиная со времен Т. Гоббса и Дж. Локка, включает в себя необходимость гарантий соблюдения различных прав и свобод населения, поэтому коммуникация между фор-
мальными политическими субъектами и гражданами выражается в возможности соблюдения определенных гарантий при сохранении конвенции на доминировании преимуществ власти.
Позднее в рамках неолиберализма практическое применение находит принцип согласования интересов, который отныне предполагает доминирование экономических и юридических оснований в арсенале публичной политики. Необходимо отметить, что предложенная эволюция дополняется идеей "исследования правительственное™", следующей к взглядам М. Фуко. Применительно к этому М. Дин пишет, что изучение управления указывает на необходимость анализа вполне определенных практик, "которые пытаются формировать, определять, мобилизовывать и действовать через пристрастия, желания, устремления, потребности и образы жизни индивидов и групп. Такая перспектива пытается связать вопросы управления, политики и администрирования с пространствами тел, жизней, самостей и личностей" [4, с. 73]. Отсюда следует, что современный этап развития публичной политики уже не столько базируется на конвенциях общесоциального толка, но скорее спускается на персональный уровень. Здесь напрашивается аналогия, с отмеченным Дж. Шварцнмантелем фактом, уменьшением идеологий до "молекулярного" уровня, следовательно, именно человек и его интересы выступают актуальным базисом публичной политики.
Действительно, вокруг представленной логики разворачиваются неолиберализм и ор-долиберализм, окрашивая публичную политику вплоть до "антидемократичных" тонов. Следует уточнить, что в содержание этого термина вкладывается вовсе не тривиальное содержание. Общепринято, что демократизация общества предполагает реализацию либеральных ценностей и норм, выраженных в классических "человеко-ориентированных" концепциях. Теперь же представители антилиберализма стремятся продемонстрировать необходимость реализации личных интересов без доминирования государственности и гарантий прав и свобод человека. Они также отмечают, что государственные структуры должны строиться на основании капиталистической экономики и выражать интересы отдельных социальных субъектов в сфере политического. Только таким образом, как убеждены сторонники нео- и ордолиберализма, можно реали-зовывать публичную политику в современном
мире. Конечно, можно говорить о том, что гражданское общество более ничем не сдерживается и распространяется на те области, в которых оно изначально даже не имело притязаний. Это с легкостью подтверждается фактами невмешательства институтов в публичные формы согласования интересов.
Следует сказать, что смысл появившегося ордолиберализма заключается в признании трансформации государства и практик управления, основанных на принципах логики рынка, глобальной конкуренции и модели "чистого" капитализма образца XVIII века. По мнению Л.В. Томина, значимость этой идеи заключается главным образом в возможностях использования ресурсов рынка в области политического [11]. Очевидно, что данный подход открывает полигон для возведения той институциональной архитектоники, которая изначально коррелирует с принципами рыночной конкуренции. Важно также отметить, что представители Фрайбургской школы теоретиков ордолиберализма используют термин "экономическая конституция" для описания итогового положения дел. С одной стороны, это позволяет избавиться от популистского давления масс и политических субъектов, а с другой -избежать излишней бюрократизации и вмешательства государства в экономико-социальную жизнь гражданского общества. Именно на стыке двух этих начал конституируется публичная политика, подкрепляемая социально-экономическими интеракциями государства и гражданского общества.
Отдельно отметим еще одно важное, с нашей точки зрения, философское основание публичной политики современности. Это политическая рациональность, как нельзя лучше проявляющаяся в теории общественного выбора, содержание которой состоит в признании необходимости предпочтения обоснованного и экономически эффективного варианта, дающего возможность достигнуть максимального выигрыша в процессах политического (суть рыночного) обмена [6, с. 290-296]. Из сказанного напрашивается вывод о том, что в рамках современной публичной политики происходит размежевание между "политическим" как государственным и самой "политикой", задающей функционирование публичной жизни страны и ее субъектов различных социальных взаимодействий. Закономерно, что еще одним принципом современной публичной политики становится необходимость снятия доминирования государственных субъектов и перенос акцента на
активность граждан, что также закрепляется нормативно.
Вполне ожидаемым следствием самореализации граждан и повышения активности их участия в государственных делах является трансформация властных институтов в некоторые экспертные структуры, которые призваны упорядочить управленческие процессы. При этом властные структуры воспринимаются уже не как субъекты, обладающие политическими полномочиями и на этом основании способные навязывать нужные им схемы действий и поведенческие модели, но как установления, способные и готовые к компромиссу и сотрудничеству. Принципиальными отныне оказываются разнообразные "формы коллективной разработки политического курса, примерами которых могут быть межминистерские комитеты, консультативные советы с участием бизнеса, НКО и университетов либо такие структуры, как "проблемные сети"" [10, с. 9]. Подобное положение дел объективирует необходимость проведения переговоров,в которых управленческий процесс значим не как способность по формированию и тиражированию готовых клишированных решений, но именно как процесс коммуникации, обусловливающей взаимосвязи между его участниками [5, с. 44].
Р. Роудс считает, что понимание коммуникации в представленном ключе предполагает отсутствие доминирующего центра и формирование сетевого взаимодействия в публичной политике [9]. Вполне вероятно, речь идет о том, что в эпоху Постмодерна государственные структуры утрачивают свое традиционное содержание в виде властной сущности, которая ранее позволяла им определять векторы развития и деятельности всего общества. Роудс также обращается к понятию "governance", которое само-по-себе удивительным образом вскрывает определенную схожесть государства и гражданского общества: "Государство становится совокупностью межорганизационных сетей, придуманных государственными и социальными акторами без одного главного актора, способного ими управлять и их регулировать" [9, с. 70]. В итоге публичная политика становится тем трудноуловимым концептом, который мы сами интерпретируем не иначе, как "форму коллективного решения головоломок в различных сферах общественной жизни по поручению самого социума".
Если задуматься, то получается, что на практике самые различные структуры, смешиваясь в своем функционале в процессах решения
регулярно возникающих перед обществом вызовов, определяют векторы развития социальных установлений. По этой причине особая роль отныне отведена тем структурам, которые владеют информацией как (1) бесценным ресурсом по преобразованию социальной действительности и (2) фундаментом для обновления концептуальных способов реализации публичной политики. Почемуже информация является столь значимой для публичной политики? Сразу оговоримся, что ответ по поводу соответствующих тенденций слишком прост и неудовлетворителен. Мы считаем, что главным образом это произошло в связи с тем, что знание становится основанием поиска, принятия и реализации политических решений. К слову, на связи между парой "власть -знание" указывал еще М. Фуко. В свою очередь такая практика делает возможным использование ресурсов неполитических структур в целях реализации публичной политики, в первую очередь когитократии и экспертных сообществ. В координатах современного мира видное место занимает "политико-ориенти-рованное обучение", связанное со сдвигами в "мышлении и целеполагании, возникающие из опыта и приводящие к изменению в существовавших ранее их установках и представлениях" [10, с. 10]. Опыт многих развитых государств, последовательно реализующих публичную политику, свидетельствует о том, что социальные преобразования все чаще становятся следствием совместных действий людей, относящихся к различным организациям.
Коммуникативный взгляд на публичную политику, как известно, держится на философских воззрениях X. Арендт и Ю. Хабермаса. В частности, X. Арендт усматривает дифференциацию между политическим как публичным и частным как личным. Любопытно, что, спустя множество столетий, она понимает "политическое" в духе Аристотеля, трактуя государство как продукт совместной деятельности людей [1]. Как следствие, политический срез общественной жизни априори становился публичным, что само-по-себе сильно затрудняло вычленение публичного в политическом. В отличие от Арендт, Хабермасу удается вычленить "публичное". Этот немецкий мыслитель относит сюда "способность людей формировать политическое сообщество или политическую публику, принимать участие в обсуждении значимых для общества проблем" [7, с. 355]. В результате происходит увеличение объема понятия "публичный", расширяющегося от условно говоря "касающегося политической сфе-
ры" до "общественные взаимодействия между людьми". Само же "политическое" постепенно совершает трансфер из области политики в область общественных обсуждений.
В своей коммуникативной теории Ю. Хабер-мас обосновывает положение о коммуникативной природе социальных взаимодействий, не забывая упомянуть и политические интеракции [12]. Мыслитель полагает, что публичное пространство представляет собой такую "область социальной жизни, в координатах которой могут обсуждаться дела, обладающие реальной общественной значимостью, а различия во мнениях могут быть урегулированы рациональными аргументами и креативными способами взамен устоявшихся догм и обычаев" [13, с.469]. Публичное пространство становится областью дискуссий, для которых характерно использование рациональных аргументов, при этом необязательно, чтобы участники относились исключительно к поли-тико-правовым институтам.
Более того, этот немецкий мыслитель отмечает необходимость использования ресурсов публичного обсуждения насущных проблемных вопросов для возможности выявления способов их максимально эффективного решения. Изучение публичных сфер привело Хабермаса к утверждению о том, что фактически публичная политика существовала в любом историческом типе государственности. Однако, вне сомнения, она отличалась качественно, находясь в сопряжении схарактеристиками инфор-мационно-коммуникационного пространства. Именно последнее, по мнению Хабермаса, определяет возможности эффективного функционирования публичной политики [12].
Дискурсивное понимание публичной политики позволяет осуществлять ее легитимацию через коммуникативное производство власти и саму политическую систему в форме административных структур. По нашему мнению, с учетом представленных способов легитимации политический дискурс логичнее определить следующим образом: "Произведенная в определенных исторических и социокультурных рамках институционально организованная и тематически сфокусированная последовательность информационно-коммуникатив-ных активностей, рецепция которых способны изменять отношения доминирования и подчинения" [7, с. 356]. Наконец, следует отметить, что формированию подвижных и управляемых границ публичного пространства способствуют сами сущностные характеристики любого политического дискурса (целенаправленность, манипулятивность, наличие управ-
ленческих решений и связь с властными и государственными структурами).
Заключение
Итак, мы рассмотрели, насколько многообразны и неоднородны философские основания такого сложного феномена современной общественной жизни, как публичная политика. Имманентно присутствуя еще в античных социально-философских концепциях, публичная политика как коррелят цивилизованных государств начинает активно разворачиваться лишь в XX столетии. И хотя вполне закономерно и несомненно, что сегодня демократический мир немыслим без диалога властей и граждан, суть публичной политики не может быть схвачена однозначно. Наблюдаемые в мировом пространстве практики публичной политики различны, но акторы относят их именно к данному виду взаимодействий. На наш взгляд, это происходит еще и по причине недостаточной разработки философских оснований, которые бы помогли привести ее понимание к некоторому единому знаменателю, что указывает на бесспорную актуальность данного направления исследований с последующим установлением многочисленных связей.
Литература:
1. Арендт X. Vita activa, или О деятельной жизни. -СПб. : Алетейя, 2000. - 437 с.
2. Бабосова Е.С. Концептуализация понятия "публичная политика" // Социологический альманах.
- 2013. - № 4.-С. 120-127.
3. Беляева О.М. Полития как наилучшая форма правления, по Аристотелю // Вестник Пермского университета. Юридические науки. - 2013. -№1(19).-С. 15-20.
4. Дин М. Правительность: власть и правление в современных обществах. - М. : Дело, 2016. - 590 с.
5. Коулбач X. Политика // Публичная политика: от теории к практике. - СПб. : Алетейя, 2008. - С. 35-50.
6. Меркуро Н., Медема С. Экономическая теория и право: от Познера к постмодернизму и далее. -М. : Изд-во Института Гайдара, 2019. - С. 290-296.
7. Мирошниченко И.В. Публичная политика как зонтичная концепция политической науки // Го-суда рствен ное уп ра влен ие. Электрон ны й вестн ик.
- 2014. - № 47. - С. 354-376.
8. Мыслители Греции. От мифа к логике: сочинения / сост. В.В. Шкода. - М. : Издво Эксмо-Пресс; Харьков : Изд-во Фолио, 1998. - 832 с.
9. Роудс Р. Новый метод управления: управление без правительства // Публичная политика: от теории к практике. - СПб. : Алетейя, 2008. - С. 51-74.
10. Сунгуров А.Ю. Публичная политика: основные направления исследования (мировой и российский опыт) // Публичная политика. - 2017. - № 1. -С. 8-28.
11. Томин Л.В. Политические сети в контексте неолиберальной правительственности // Публичная политика. -2020. -Т. 4.- №2.-С. 128-137.
12. Habermas J. The theory of communicative action.
- Boston: Beacon Press, 1984. - 516 p.
13. Thompson B. Habermas: Critical Debates. -Cambridge, Mass.: MIT, 1982. - 324 p.
NATIONAL IDEA ASA FORM OF METAPHYSICAL COGNITION A ND REPRODUCTION OF ETHNO-NA HON A L RELATIONS Romadikina Vita Ha Sergeevna, PhD of Philosophical sciences, Associated Professor, Professor at the Department of Philosophy, Donetsk national University of Economics and trade named after Mykhai/o Tugan-Baranovsky, Donetsk, DPR
The purpose of the study is to prove the national idea as a form of metaphysical cognition of the patriotic mechanism of reproducing ethnonational relations on the way to the legal state consolidation is not an independent phenomenon, but is directly dependent on metaphysical sociocultural representations and the specific feature of historical conditions. Scientific novelty lies in argumentation of patriotism is a national self-determination manifested outside, the origins of which are to a greater extent in the sphere of the irrational-mythological. As a result, it was re vealed that fa vorable factors in the formation of patriotism is a socially oriented legal state, the irrational aspirations of citizens. Patriotism grows alongside with the denunciation of religion.
Keywords: national idea; patriotism; ethno-national relations; legal state; metaphysical knowledge. DOI 10.24923/2222-243X.2021 -41.35
УДК 740.328 НАЦИОНАЛЬНАЯ ИДЕЯ КАК ФОРМА
ВАК РФ 09.00.03 МЕТАФИЗИЧЕСКОГО ПОЗНАНИЯ И ВОСПРОИЗВЕДЕНИЯ
ЭТНОНАЦИОНАЛЬНЫХ ОТНОШЕНИЙ
© Ромадыкина В. С., 2021 Цель исследования - дока за ть, что национальная идея как форма ме та физического познания патриотического механизма воспроизведения этнонацио-нальных отношений на пути становления правового государства не является самостоятельным феноменом, а находится в прямой зависимости от метафизических социокультурных репрезентаций и специфики исторических условий. Научная новизна заключается в аргументации того, что патриотизм есть проявляемое явление во вне национального самоопределения, истоки кото-
